Отличие деспотии от тирании: Кругом «деспоты» и «тираны»: историческая правда России от РВИО

Кругом «деспоты» и «тираны»: историческая правда России от РВИО

В наши дни в информационной войне против России часто делается акцент на то, что власть в Кремле тираническая или деспотическая. Этой технологии уже скоро 500 лет – впервые в Европе её распространили в XVI веке, т.е. в то время, когда у власти в главных европейских странах стояли действительно деспотические, абсолютистские режимы. Если же копнуть поглубже в историческую реальность, всё выглядит совсем иначе.

Как не перепутать тирана с деспотом

Множество стереотипов и штампов о современной России имеют весьма давнее происхождение. Тут и тезис об агрессивных русских (его только что, 28 июня, в который раз повторил британский министр обороны Майкл Фэллон), и рассказы о существовании у этих самых русских жестокой тирании и деспотической власти. Для современных западных журналистов и политологов тирания и деспотия – абсолютные синонимы.

Между тем тирания как форма правления была известна ещё в древнем мире. Знаменитые философы Платон и Аристотель критиковали её ещё в IV веке до нашей эры. Тираническое правление считалось неправильной монархией – в отличие от правящих династий тираны обычно приходили к власти при поддержке народа, но удерживались наверху недолго, даже если им иногда случалось передать эту власть по наследству. Понятно, что традиционные правители не любили выскочек-тиранов и тиранию презирали.

Деспотию стали ругать значительно позже, уже в XVIII веке, когда французские вольнодумцы типа Монтескьё стали решительно выступать против абсолютной монархии. Неограниченное правление, по мнению философов, называется деспотическим или тираническим, а французам необходима умеренная власть. Философы в истории разбирались мало, и разбираться, чем деспот отличается от тирана, они не стали. На самом деле деспот в отличие от тирана – правитель вполне законный. В Византии, например, в XII веке деспотом вполне официально именовался второй человек в государстве после императора.

Иван Грозный и компания

К нам же слово «деспотический» приходило не раз. Уже после падения Византии оно добралось до Москвы транзитом через Европу, и в XVI веке стало означать правление жестокое и опять-таки тираническое. Во время Ливонской войны (1558 – 1583) едва ли не самым страшным тираном и деспотом Европы объявили Ивана Грозного: мол, придёт русский царь на европейские просторы, установит здесь свои порядки и примется всех угнетать.

Источник слухов, распространяемых через «летучие листки» (листовки), был понятен – царь был одним из кандидатов на освободившийся трон в Варшаве, а королевская должность там была выборной. Вот и боялись в Польше и Литве, что выберут им в правители московского государя. Ну а дальше нехитрая технология информационной войны без видимых изменений сохраняется уже пятое столетие. «Деспотами» и «тиранами» стали почти все цари из династии Романовых и в особенности Пётр Великий, Екатерина II, Николай I и Александр III. Дальше без особых перемен в тональности с той же позиции оценивались «вожди коммунистической тирании» – Ленин, Сталин, Андропов. О Владимире Путине всё то же самое пишут уже семнадцать с половиной лет и писать, вероятно, будут дальше. Технология-то древняя, временем проверенная. Только к современной России с её конституционным строем никак не применимая…     

В чем разница между тиранией и деспотизмом? (Политика)

Вступление

В начале 19-го века многие политические системы могли быть хорошо объяснены такими терминами, как «деспотизм» и «тирания». Но с течением времени другие термины, такие как диктатура, тоталитаризм и т. Д., Стали более часто использоваться для объяснения политических систем, а термины деспотизм и тирания были отодвинуты на задний план. Одна из причин этого заключается в том, что не может быть четкого разграничения между ними..

Деспотизм

Термин «деспотизм» относится к системе управления, в которой правит единое целое с абсолютной властью. Эта единая сущность может быть индивидуумом, таким как самодержавие, или группой людей, как олигархия. Деспот, изначально греческое слово, означает человека с абсолютной властью. Этот термин использовался для описания различных типов правителей в истории, от местного вождя, вождя племени до короля или императора. В деспотизме деспот обладает всеми полномочиями управлять другими, которые считаются низшими или вспомогательными. Деспотизм лучше всего описывается ранней государственностью, как фараоны Египта.

тирания

Согласно Платону и Аристотелю, тирания относится к системе, в которой тиран управлял без какого-либо закона, чтобы выполнять свои собственные интересы, не заботясь о подданных, и использовал неэтичную и жестокую тактику для пыток подданных и использовал иностранных наемников в качестве солдат. В Древней Греции к власти пришли тираны, поддерживаемые крестьянами и растущим средним классом. Хотя они не имели законного права управлять, но они предпочитали аристократию.

Различия между тиранией и деспотизмом

Политические мыслители и писатели отмечают тиранию как худшую форму коррупции в правительстве. Тираны и деспоты редко хвалят и на них всегда смотрят с ненавистью и страхом. Правитель с неограниченной деспотической силой может превратиться в тирана. Но не обязательно, чтобы тиран и деспот имели одно и то же значение. Деспотичный правитель может быть доброжелательным, если он правит с помощью указа, но на благо субъектов. Но тиран никогда не может быть доброжелательным, потому что тиран всегда хочет удовлетворить свои собственные интересы. Правитель деспота обращается со взрослыми субъектами как со своими детьми, как если бы они должны были управляться правителем. Теперь, если деспот правил для благополучия субъектов, то он

«Доброжелательный» деспот, где, как будто он обращается с ними как со своими рабами и использует их в своих собственных интересах, тогда он превращается в тирана. Деспот по-гречески означает глава семьи, который правит детьми семьи или группой рабов. Но тиран, также изначально греческое слово, означает главу государства или правительства. Если состояние подданных тиранов и деспотов одинаково, то грань между ними запутана.

По мнению Платона и Аристотеля, монархия будет рассматриваться как королевская, когда правитель или король правит для благополучия подданных, и она будет рассматриваться как тирания, когда король использует предметы для своего личного благополучия. Аристотель в своем обсуждении тирании немногими, и многие утверждали, что в монархии король может стать тираном, точно так же в олигархии, богатых и в беззаконной демократии бедные могут стать деспотичными.

История показала, что правитель, обладающий абсолютной властью, может быть доброжелательным деспотом и тираном в то же время, поскольку некоторые из его действий являются репрессивными для субъектов, тогда как некоторые действия могут рассматриваться субъектами как способствующие их благополучию, но в обоих случаях правитель должен применять свое собственное правило без какой-либо законодательной поддержки.

Таким образом, можно видеть, что термин «тирания» довольно трудно точно определить. Некоторые авторы использовали его как синоним деспотизма, некоторые снова проводили различие между двумя, некоторые использовали этот термин только в отношении монархии, в то время как некоторые связывали его с другими формами правления..

Резюме

Хотя термины тирания и деспотизм часто использовались взаимозаменяемо, оба на самом деле различаются по значению. И тиран, и деспот управляют подданными в соответствии с собственным распоряжением, но деспотизм может быть доброжелательным, но тирания никогда не может быть доброжелательной. Если условия подданных тирана аналогичны условиям рабов под деспотом, то демаркационная линия между ними размыта.

ТОТАЛИТАРИЗМ, ТИРАНИЯ, ДЕСПОТИЯ — это… Что такое ТОТАЛИТАРИЗМ, ТИРАНИЯ, ДЕСПОТИЯ?

ТОТАЛИТАРИЗМ, ТИРАНИЯ, ДЕСПОТИЯ

ТОТАЛИТАРИЗМ, ТИРАНИЯ, ДЕСПОТИЯ
Тоталитаризм стремится не к деспотическому господству над людьми, а к установлению такой системы, в которой люди совершенно не нужны.

Ханна Арендт

Принцип тоталитаризма: «Один за всех, все — за…»

Михаил Генин

Деспотизм — вот к чему ведет торжествующая общая воля; а чей деспотизм — одного, нескольких или всех, — это уже несущественно.

Бенжамен Констан

Определение деспотизма: такой порядок вещей, при котором высший низок, а низший унижен.

Никола Шамфор

Проводятся эксперименты, которые должны показать, в каких политических условиях может жить человек.

Станислав Ежи Лец

Тоталитарное государство устанавливает не подлежащие изменению догмы и меняет их со дня на день.

Джордж Оруэлл

Четыре драматических единства: единство времени, места, действия и морально-политическое единство.

Станислав Ежи Лец

В условиях тирании гораздо легче действовать, чем думать.

Ханна Арендт

Можно убить человека серпом, можно убить человека молотом. А уж если молотом и серпом…

Станислав Ежи Лец

Большевизм и фашизм — это, конечно, борьба двух концов, а не борьба двух начал.

Дон-Аминадо

Мы ждем, чтоб красная зараза освободила нас от черной смерти.

Юзеф Щепаньский, участник Варшавского восстания 1944 г.

Государство, заранее знающее даты смерти своих граждан, может вести в высшей степени плановое хозяйство.

Станислав Ежи Лец

С крушением рабовладения человек перестал быть частной собственностью.

Доминик Опольский

Лучше тирания банковского счета, чем тирания своих сограждан.

Джон Кейнс

Необходимость — отговорка тиранов и предмет веры рабов.

Уильям Питт

Единственное достоинство диктатуры: не нужно часами сидеть у приемника, чтобы узнать результаты выборов.

Франсуа Мориак

Даже механизм диктатуры — не перпетуум мобиле.

Станислав Ежи Лец

Деспотии гибнут из-за недостатка деспотизма, как хитрецы — из-за недостатка хитрости.

Антуан де Ривароль

(см. ВОЖДИ И ДИКТАТОРЫ), (см. СВОБОДА-НЕСВОБОДА)

(Источник: «Большая книга афоризмов.» Душенко К. В. Изд. 5-е, исправленное. — М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.)

Сводная энциклопедия афоризмов.
Академик.
2011.

• ТОСТ, БРУДЕРШАФТ
• ТОЧКА ОПОРЫ

Смотреть что такое «ТОТАЛИТАРИЗМ, ТИРАНИЯ, ДЕСПОТИЯ» в других словарях:

• ДЕСПОТИЯ — (от греч. despotia неограниченная власть) англ. despotism; нем. Despotie. Форма самодержавной, неограниченной законом власти. Д. характеризуется произволом власти и бесправием членов общества. см. АВТОКРАТИЯ, ДИКТАТУРА, ТИРАНИЯ, ТОТАЛИТАРИЗМ.… …   Энциклопедия социологии

• ДЕСПОТИЯ — (от греч. despotia неограниченная власть) англ. despotism; нем. Despotie. Форма самодержавной, неограниченной законом власти. Д. характеризуется произволом власти и бесправием членов общества. См. АВТОКРАТИЯ, ДИКТАТУРА, ТИРАНИЯ, ТОТАЛИТАРИЗМ …   Толковый словарь по социологии

• тоталитаризм — ТОТАЛИТАРИЗМ, а, м Книжн. Форма государственного правления, обеспечивающая полный (тотальный) контроль за всеми сферами жизни общества со стороны верховной власти; фактическая ликвидация конституционных и демократических свобод и прав человека;… …   Толковый словарь русских существительных

• ВОЖДИ И ДИКТАТОРЫ — Кого безумцы хотят погубить, того они превращают в бога. Бернард Левин о Мао Цзэдуне И Мессии с нетерпением ждут своего прихода. Станислав Ежи Лец В эпохи народного подъема пророки бывают вождями; в эпохи упадка вожди становятся пророками.… …   Сводная энциклопедия афоризмов

• СВОБОДА-НЕСВОБОДА — Власть это долг; свобода ответственность. Мария Эбнер Эшенбах Свобода означает ответственность. Вот почему большинство людей боится свободы. Джордж Бернард Шоу Где Дух Господень, там свобода. Апостол Павел 2 е послание к коринфянам, 3, 17 Свобода …   Сводная энциклопедия афоризмов

• ФАШИЗМ, НАЦИЗМ — Сложение реакционных идей с революционными чувствами дает в результате фашистский тип личности. Вильгельм Райх Воля фюрера вот наша конституция. Ханс Франк Министр Геббельс исключил Генриха Гейне из энциклопедического словаря. Одному дана власть… …   Сводная энциклопедия афоризмов

• Деспотизм — Формы правления, политические режимы и системы Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия …   Википедия

• Абсолютная монархия — Формы правления, политические режимы и системы Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия Представит …   Википедия

• АБСОЛЮТИЗМ — (от лат. absolutus безусловный, неограниченный) англ. absolutism; нем. Absolutismus. 1. Методологический принцип, противоположный релятивизму, применяемый в теории истины, этике и эстетике, признающий истину, добро, прекрасное объективными,… …   Энциклопедия социологии

• АБСОЛЮТИЗМ — (от лат. absolutus безусловный, неограниченный) англ. absolutism; нем. Absolutismus. 1. Методологический принцип, противоположный релятивизму, применяемый в теории истины, этике и эстетике, признающий истину, добро, прекрасное объективными,… …   Толковый словарь по социологии

7.Деспотический режим

Деспотизм
характеризуется полным бесправием
подданных, жестоким подавлением любого
возмущения, он характерен для абсолютной
монархии. Деспотизм является традиционным
именем крайнего авторитаризма в
неограниченных,
абсолютных монархиях.

8.Анархия

Анархию можно
определить как отсутствие политического
режима, безвластие. Такое состояние
возможно, как правило, в течение
непродолжительного периода времени,
при упадке государства и катастрофическом
снижении роли государственной власти
или противостоянии политических сил,
претендующих на её осуществление, такое
состояние характерно для периода больших
потрясений (революций, гражданских
войн, окупации ). Также анархия
представляется как форма общественного
устройства, но не как некое промежуточное
состояние в момент перехода от одного
политического режима к иному.

9.Тиранический режим

Тиранический режим
также основан на единоличном правлении.
Однако в отличие от деспотии, власть
тирана подчас устанавливается
насильственным, захватническим путем,
часто смещением законной власти, с
помощью государственного переворота.
Она также лишена правовых и нравственных
начал, построена на произволе, подчас
терроре и геноциде. Следует учесть, что
понятие «тирания» имеет эмоциональную
и политико-правовую оценку. Когда речь
идет о тирании как политическом режиме,
используется именно оценка тех жестких
способов, с помощью которых тиран
осуществляет захватническую или
государственную власть. В этом смысле
власть тирана, как правило, является
жесткой. Стремясь подавить сопротивление
в зародыше, тиранический режим осуществляет
казни не только за выраженное неповиновение,
но часто за обнаруженный умысел на этот
счет. Кроме того, захватчики широко
используют и превентивное принуждение
для того, чтобы посеять страх среди
населения. Овладение территорией и
населением другой страны обычно связано
не только с физическим и моральным
насилием над людьми, но и над теми
обычаями, которые существуют у народа.
Тиранические режимы можно наблюдать в
полисах Древней Греции, в некоторых
средневековых городах-государствах.

«Тирания, как и деспотия, основана
на произволе. Однако если в деспотии
произвол и самовластие обрушиваются,
прежде всего, на высших должностных
лиц, то при тирании им подвержен каждый
человек. Законы не действуют, поскольку
тираническая власть в большинстве своем
не стремится их создать».

10.Военная
диктатура —
форма правления, в которой всей властью
обладают военные, как правило, захватившие
власть в результате государственного
переворота.

11.Фашизм

Фашизм, согласно
ирландскому толковому словарю 1926 г. —
Государственная идеология, подразумевающая
единство партии, народа, вождя и церкви
(в Германии церковь была отделена от
государства).

В более узком
историческом смысле под фашизмом
понимается массовое политическое
движение,

Для фашистских
государств характерно усиление
регулирующей роли государства как в
экономике, так и в идеологии: корпоратизация
государства посредством создания
системы массовых организаций и социальных
объединений, насильственные методы
подавления инакомыслия, неприятие
принципов экономического и
политическоголебирализма, открытый
террор против рабочего движения.

Политико-социальная доктрина Монтескье | PhD в России

Реклама от Google

Исследования учения Монтескье в российских диссертациях

Содержание

(выберите и нажмите пункт для быстрого перехода)

Выбор темы диссертации про доктрину Монтескье

В российских диссертационных советах диссертации про «учение Монтескье» защищаются по следующим специальностям: ʻʻ09.00.13 Философия и история религии, философская антропология, философия культурыʼʼ (философские), ʻʻ10.01.03 Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)ʼʼ (филологические),ʻʻ12.00.01 Теория и история права и государства; история учений о праве и государствеʼʼ (юридические), ʻʻ23.00.01 Теория и философия политики, история и методология политической наукиʼʼ (политические).

По данной тематике были защищены следующие диссертации:

• Азаркин, Николай Михайлович. Политическо-правовое учение Монтескье: диссертация … кандидата юридических наук: 12.00.01.- Москва, 1981.
• Андреева Ольга Александровна. Природа и культура в философии французского Просвещения : Дис. … канд. филос. наук : 09.00.13. Курск, 2005 174 с. РГБ ОД, 61:05-9/445
• Блажич Наталья Игоревна. Модели разделения властей в правовом государстве: Дис. … канд. юрид. наук: 12.00.01 : Москва, 2004. 173 c. РГБ ОД, 61:05-12/242
• Васильева, Екатерина Николаевна. Монтескье и Россия: диссертация … кандидата филологических наук: 10.01.03; [Место защиты: С.-Петерб. гос. ун-т].- Санкт-Петербург, 2011.- 195 с.: ил. РГБ ОД, 61 11-10/504
• Горожанин Александр Владимирович. Полицеистика и идея государственности в истории правовых учений (Историко-правовой аспект): Дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.01. СПб., 2000. 425 c. РГБ ОД, 71:02-12/18-6
• Горяинов Олег Вячеславович. Политико-правовые идеи Т. Гоббса и их влияние на философию французского Просвещения (теоретико-методологический и историко-правовой аспекты): диссертация … кандидата юридических наук: 12.00.01; [Место защиты: ГОУВПО «Московская государственная юридическая академия»].- Москва, 2008.- 191 с.: ил.
• Дорохова Надежда Евгеньевна. «Российские тори» и общественно-политическая мысль западноевропейского Просвещения на рубеже XVIII-XIX веков: диссертация … кандидата исторических наук: 07.00.02.- Томск, 2006.- 211 с.: ил. РГБ ОД, 61 07-7/172
• Зюзина Татьяна Евгеньевна. Единство и разделение властей в западноевропейской политико-правовой мысли: диссертация … кандидата юридических наук: 12.00.01; [Место защиты: Рост. юрид. ин-т МВД РФ].- Ростов-на-Дону, 2009.- 176 с.: ил. РГБ ОД, 61 10-12/382
• Милованов Константин Юрьевич. Концепция правового государства в философско-исторической мысли просвещения: диссертация … кандидата исторических наук: 07.00.09; [Место защиты: Моск. гос. обл. ун-т].- Москва, 2009.- 197 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-7/468
• Степанова Зиля Фадиловна. Проблема отношения государства и гражданского общества в политическом учении Ш. Л. Монтескье: Дис. … канд. политол. наук: 23.00.01. СПб., 2002. 154 с. РГБ ОД, 61:03-23/16-1
• Токарев Василий Алексеевич. Идея законодателя во французском просвещении: Ш.-Л. Монтескье, Д. Дидро, Ж.-Ж. Руссо: диссертация … кандидата юридических наук: 12.00.01; [Место защиты: Моск. гос. юрид. акад.]. — Самара, 2008. — 233 с. РГБ ОД, 61:08-12/51

Реклама от Google

Учение Шарля Монтескье о государстве и праве

Шарль-Луи де Монтескье (1689-1755 гг.) занимал различные должности в судебных учреждениях. Прославился он своим трудом «О духе законов» (1747 г.), в котором он отвергал силу традиции как веский аргумент, а также отрицал легитимность правовых институтов и законность правовых норм только потому, что они освящены преданием и другими «идолами». Отрицание значимости традиционного обоснования юридических предписаний у него сопровождалось критикой религиозного мировоззрения, библейских моральных и правовых норм, а также им выдвигалось требование эмансипации права от теологии.

Гуманность, свобода и разум ― сущность человека. «Целью законов является создание свободы, а под свободой мы понимаем право совершать все, что позволяют законы, а если гражданин будет совершать противозаконные действия, то он не будет обладать свободой, так как его сограждане будут обладать той же силой» ― писал французский мыслитель. Сутью его сочинения является попытка создать последовательную систему для объяснения отличий между различными типами политических режимов в различных странах и в различные эпохи. В данном случает он продолжает научную и исследовательскую традицию Жана Бодена (1530-1596). Тем самым Монтескье совершил попытку найти взаимосвязь между различными законами, принятыми в различных обществах и между некоторым числом переменных, способных установить тенденцию направления (ориентации) закона и политического (государственного) режима (как формы правления) в обществе.

В сочинении французского философа можно заметить тот факт, что на него повлияли ряд книг и эссе того времени, которые раскрыли перед европейским человеком новые горизонты для познания человеческого сообщества и совершенно различных способов поведения от общепринятого в европейском обществе. Он понял, что общепринятый в Европе образ жизни, несмотря на его внутренние отличия, не может служить единственным стандартом для оценки критериев общечеловеческого общества. И в данном случае тот вопрос, который обсуждает Монтескье, в некоторой степени является отголоском и возвращением к древнегреческому классическому вопросу: «Огонь горит во всех местах одинаково, а человеческие законы повсеместно отличаются».

Из книг и эссе, повествующих о нравах и обычаях народов, а также из классической исторической литературы, Монтескье пытается выявить переменные, являющиеся причинами создания определенных типов законов и политических (государственных) режимов: это и есть «дух законов». В категории данных переменных существует ряд внешних физических факторов, как, например, факторы климата и географии, степень отдаленности от моря, состояние почвы. Наряду с этими факторами он указывает другие, которые можно классифицировать как экономические и общественные: экономическая занятость (род экономических занятий) населения, принятая религия, соотношение богатства и бедности в обществе ― все эти переменные определяют, так или иначе, образ государственного устройства и характер судебной системы.

«Англофилия» Монтескье

Теоретические рассуждения, нашедшие свое выражение в его книге «О духе законов», выведены из наблюдений за политической ситуацией, существовавшей, по мнению самого Монтескье, в Англии в XVIII в. Но многие исследователи, такие как Ф. Ньюмэн (F. Neumann), Дж. Пламенац (J. Plamenatz), С. Бекер (C.L. Becker) отмечали, что теория Монтескье очень далека от точного описания действительного соотношения политических сил в современной ему Англии. Более того, его теория не получила значительного признания и влияния в самой Англии. Также во Франции у французского философа не было многочисленных сторонников. Наибольшее влияние теория Монтескье оказала на британские колонии в Северной Америке. После освобождения этих колоний из-под британского правления, его учение стало весьма популярным в Северной Америка и было воплощено в политическое устройство нового государства при создании конституции Соединенных Штатов. И только во времена французской революции 1789 г. его теория разделения властей вернулась во Францию, где оказала значительное влияние также и вначале XIX века.

Это, без сомнения, странная перипетия, указывает именно на универсальный характер эпохи Просвещения XVIII столетия. Однако, перипетия учения Монтескье о разделении властей также свидетельствует о том, что сам французский мыслитель не старался более или менее точно описать политическую ситуацию в Англии того времени, а стремился представить в своей теории наиболее подходящее политическое устройство для самой Франции.

По мнению самого Монтескье, пример сдерживания и обуздания абсолютной власти существует в действительности. И он находит его в сложном балансе, существующем в Англии, между властью короны, совокупностью полномочий парламента и властными полномочиями судов, опирающимися на общепринятые правовые нормы (Common law) ― обычное право ― неписаные правовые нормы, источниками которых могут быть приговоры судов. Ограниченная (конституционная) монархия в Англии служит для Монтескье приемлемым примером для его «монархии». Хотя для его современников и для современных исследователей понятно, что в действительности учение о разделении властей не отражало в точности английскую общественную и политическую действительность того времени, то, в конце концов, он не был заинтересован в описании английского государства самого по себе, но был заинтересован в конфронтации (противопоставлении) политической действительности в Англии с той политической действительностью, которая существовала во Франции. Эта попытка противопоставления Англии и Франции верна в отношении степени соотношения разделения властей в каждом из двух государств. По утверждению Монтескье, в Англии сохранились промежуточные институты, сдерживающие власть и влияние монархии тем, что обеспечивали ограниченное состояние монархии. Институциональным выражением этих общественных сил является разделение властей.

Законодательная власть в Англии, в соответствии с этим, представляет из себя две палаты парламента; исполнительная власть представлена короной и министрами. В ту эпоху еще не сформировалась концепция прямой ответственности министров перед парламентом ― они назначались короной в соответствии с королевскими соображениями. Безусловно, что ситуация парламентарной демократии, в которой парламент может отстранить правительство от власти посредством голосования вотума недоверия, отсутствует в учении о разделении властей у французского философа. Судебная власть представляет собой суды, в которых судьи назначаются исполнительной властью, но не подчинены ей, и в руках исполнительной власти нет возможности сместить судей с должности, даже если судья вынес решение, противоречащее с мнением исполнительной власти. Эта ситуация радикально отлична от положения вещей во Франции времен Монтескье, когда судебная власть была полностью подчинена административным указаниям центрального правления и судьи могли подвергнуться увольнению без всякого ограничения.

С этой точки зрения, не представляет особого принципиального значения то, что французский философ пренебрег точным исследованием конституционных подробностей, нарушающих функционирование стройной модели разделения властей в отношении Англии XVIII столетия. Например: лорд Ченслор был фактически назначен как воплощение каждой из трех «властей» в учении Монтескье. Таким образом, в своей работе французский мыслитель ставил цель противопоставить общественно-политическую ситуацию в современной ему Англии абсолютистской традиции во Франции.

*****

Французский философ права и истории конца XVII — середины XVIII в.в. Ш. Монтескье видел основы развития общества в природных (местоположение, климат и др.) и исторических условиях. По его мнению, жаркий климат ведет к вялому типу развития и деспотии. Но одновременно он признавал активную роль в историческом развитии политической системы организации общества. Он называл три правильных формы правления государством: монархию, аристократию и демократию и одну неправильную — деспотию. Наилучшей формой государственного правления он считал монархию. Он был сторонником федеративного устройства, идеи равенства граждан перед законом, и считал, что развитие общества носит объективный характер.

Учение Шарля Монтескье о разделении властей

Этот раздел продолжает предыдущий про учение Шарля Монтескье о государстве и праве. Итак, автор труда «О духе законов» (1747 г.), Монтескье, как человек живший в первой половине XVIII века, принадлежал к поколению, пришедшему к общественной и политической зрелости после смерти Людовика XIV, «короля-Солнца». Со смертью Людовика XIV пришел к концу золотой век абсолютной монархии во Франции и стали проводиться попытки заново переоценить достижения и недостатки абсолютной монархии. В дополнение к попыткам переоценки абсолютной монархии, проводились также попытки возобновить некоторые политические процедуры и возродить некоторые институты, которые превратились в маргинальные при правлении Людовика XIV.

И действительно, биография Монтескье указывает на то, что он участвовал в работе тех самых промежуточных институтов, влияние которых было сведено к маргинальному во время абсолютистской монархии ― он был председателем парламента в Бордо. Под именем парламент именовались тогда во Франции провинциальные суды, в которых преобладала знать, в руках которой находились традиционные полномочия «записывать» новые законы, которые вступали в силу в тех провинциях только со времени их «записи». Во времена Людовика XIV эти парламенты превратились в фиктивные органы, лишенные действительных полномочий, но они могли служить фундаментом для идей и устремлений, противостоящих абсолютистской власти или желающих ограничить абсолютную власть монарха.

Некоторые из исследователей ― Ф. Ньюмэн (F. Neumann) и Дж. Пламенац (J. Plamenatz), называют эпоху начала правления Людовика XV эпохой «феодальной реакции»: в эту эпоху часть французской знати пытается возвратить себе некоторую политическую и общественную власть, которой она лишилась в эпоху Людовика XIV. Данная тенденция особенно проявилась в попытках усилить основы местного и провинциального управления, имевших общественную поддержку среди слоев сельской и городской знати, а также проявилась в попытках возвратить часть полномочий юрисдикции местным судам. Книга Монтескье является ценным вкладом в данный спор между абсолютистами и сторонниками расширения местных полномочий, а сам он принадлежал к тому политическому течению, которое стремилось к созданию рамок, способных ограничить власть абсолютной монархии.

Этот аспект выделяется в работе «О духе законов» в разделении политических режимов по различным формам. Монтескье различал три основных формы правления, существовавших в истории: республика (он указывал на существование два вида республик ― аристократия и демократия), монархия и тирания (деспотия). Весьма важным и интересным в его учении является различие между монархией и тиранией. Монархия ― это ограниченное законами правление, которое осуществляется с помощью общественных институтов, функционирующими как посредники между монархом и обществом. Противоположность монархии составляет тирания — это правление одиночки, не ограниченное законами и без участия общественных институтов. Можно с уверенностью утверждать, что Монтескье под именем «тирания» указывает на абсолютную монархию, а то, что он называет «монархией» является видом ограниченной монархии. Именно ограниченную монархию как форму правления он желал увидеть во Франции вместо абсолютной монархии, наследия Людовика XIV.

Этот аспект снова повторяется в учении Монтескье, когда он обсуждает необходимые критерии каждой формы правления (из тех трех упомянутых выше). Каждая форма правления, его по мнению, ― это своеобразная структура. Республиканское правление осуществляется при помощи virtus — гражданских качеств, достоинств, добродетелей, присутствовавших в Древнем Риме. Если гражданские качества присущи всему населению, то тогда формой правления является демократия. Если гражданские качества присущи только одному слою населения, то формой правления является аристократия. Монархия, в отличие от демократии и аристократии, правит при помощи чести, а тирания при помощи страха и запугивания (здесь можно употребить более современный термин, появившийся в лексиконе со времен французской революции — террор). С точки зрения Монтескье, «честь», с помощью которой правит монархия, является ничем иным, как качеством и достоинством знати, составляющей промежуточные институты, посредничающие между правлением монарха и общества.

Все же Монтескье сосредотачивается в своей работе «О духе законов не на систематизации учения о политических (государственных) режимах, а на создании общественно-государственных механизмов, способных обеспечить сдерживание и обуздание неограниченной абсолютной власти. Так как мыслитель анализирует факторы, определяющие тип государственного режима, то в ходе исследования он обращает внимание на компоненты, необходимые для создания режима, способного предотвратить тиранию, то есть предотвратить с помощью закона необузданное правление одиночки. Французский философ находит ответ на данный вопрос в существовании промежуточных институтов власти, упомянутых ранее.

Что же, по мнению Монтескье, представляет разделение властей? Он утверждал, что у каждой верховной власти есть три основные функции: существует функция установления общих стандартов для легитимного поведения в будущем; существует функция применения этих общих стандартов для специфических случаев; и существует функция выяснения было ли в специфических случая отклонение от этих стандартов, и если было отклонение, то к этой функции придается функция введения санкций для отклонившихся от общепринятых стандартов. Три эти функции можно назвать, в соответствии с порядком, — законодательной функцией, исполнительной функцией и судебной функцией. Анализ французского философа указывает на то, что, с аналитической точки зрения, любая верховная власть выполняет все три эти функции.

И тогда Монтескье пытается ответить на следующий вопрос: как с институциональной точки зрения выражено взаимодействие между различными учреждениями, выполняющими эти функции. Если все эти три функции сосредоточены в руках одного органа власти, как было, например, во Франции во времена Людовика XIV, то это означает, что орган власти или человек служит и законодателем, и исполнителем (исполнительной властью) и судьей. В трагикомической форме такая ситуация описана в книге Льюиса Кэрола «Алиса в стране чудес», где королева была наделена неограниченной властью и так же неограниченно этой властью злоупотребляла. Эта ситуация, характерная для отсутствия промежуточных органов власти и в этой ситуации, в конце концов, правитель становится над законом, так как он может изменить закон без всякого ограничения или противодействия со стороны другого лица или фактора, наделенного властными полномочиями. Эта ситуация, в которой индивид находится в абсолютном подчинении по отношению к произволу абсолютной власти. И, в конце концов, — это ситуация тирании. В противоположность этой ситуации, то, что Монтескье называет разделением властей, не является концептуальным разделением между различными функциями, а есть институциональное разделение между учреждениями, осуществляющими различные функции. По его мнению, эта ситуация существовала в Англии его времени: в этой ситуации три функции находятся в руках трех различных институтов, и никакие две власти не находятся в распоряжении одного института. Как следствие этого, в существующем положении вещей у власти нет одного единственного источника, а есть только взаимные сдерживание и баланс.

Монтескье утверждал, что хорош закон или плох, это всегда нормативное суждение, но осуществляется закон или нет, никогда не является нормативным суждением. Функцией закона является обеспечение свободы, а «под свободой мы подразумеваем право делать то, что не запрещено законом…» Но чтобы сохранить свободу, правительства не только должны создавать и применять законы: они должны и подчиняться им. И эту обязанность они, скорее, выполнят, когда конституциональное устройство обеспечивает разделение властей на исполнительную, законодательную и судебную ветви. Такое разделение способствует избежать многочисленных нарушений со стороны властей и последующих за ними революция для восстановления нарушенного равновесия.

Монтескье, как и некоторые немногие его современники, не рассматривал политический вопрос с точки зрения традиции той эпохи ― в чьих руках должен находиться суверенитет и какова его легитимация. С определенной точки зрения французский мыслитель пытался именно нейтрализовать некоторые из радикальных преобразований, которые сформировали современное территориальное монархическое государство, в которой существует одна верховная власть. Он стремился к диффузии центров власти, к определенному виду «полиархии», к ситуации, в которой в конце концов невозможно определенно сказать кто суверен (это например, конституционное устройство США). В ситуации многосторонней взаимной зависимости между различными институтами власти существует максимум шансов для сохранения свободы личности. Он был осведомлен, что самым действенным препятствием на пути концентрации власти является не убеждение и агитация, а создание эффективных институциональных преград. Таким образом, согласно французскому философу, все препятствуют всем и все балансируют всех на пути чрезмерной концентрации власти.

Наиболее ценным вкладом Монтескье в развитие теории политико-правовых учений является создание концептуальной системы, которая придала принципиальное и теоретическое обоснование попытке положить начало некоторому обузданию на исполнительную королевскую власть. Можно было усмотреть первую попытку обосновать подобное политико-правовое учение и у Дж. Локка, на сильная традиция парламентаризма, которая находит выражение в работах Локка, не позволяет в его учении полностью развить идею о разделении властей в той степени, в которой ее развил Монтескье. Более того, в воззрениях Локка отсутствует систематичность, которую можно найти у французского философа.

© Hulio

просмотров: 541

Раннегреческие тирании. История древнего мира [Восток, Греция, Рим]

Раннегреческие тирании

Период VIII–VI вв. до н. э. для многих областей Греции характеризуется захватом политической и экономической власти узурпаторами-тиранами. Однако время раннегреческих тираний длится сравнительно недолго, и в конце концов они сменяются господством, как правило, демократических режимов. Пришедший к власти насильственным незаконным путем тиран устанавливал свой авторитарный режим, чаще всего выступая в роли защитника простого народа, демоса. Тираническая власть являлась силой, противостоящей родовой знати и традиционной аристократии, пытавшейся в ущерб демосу сохранить свои привилегии.

Тиранические режимы появлялись в Греции тогда, когда общество выходило из состояния социального, политического и экономического равновесия. В истории Древней Греции такие ситуации складывались дважды: в архаическое время, в период возрождения государственности и становления полисной системы, а также во время кризиса полисной системы, пришедшегося преимущественно на IV в. до н. э. Поэтому, в отличие от поздних греческих тиранических режимов IV в. до н. э., тирании архаической эпохи называют ранними или старшими.

Обычно подчеркиваются два обстоятельства, характеризующие раннегреческие тирании. Это прежде всего их переходный характер, а также то, что раннегреческие тирании – это отнюдь не всеобщее явление в жизни архаической Греции. Многие формирующиеся греческие полисы миновали в своем развитии этот этап. Однако для тех, которые динамично развивались как в экономическом, так и в политическом отношении, раннегреческие тирании сыграли важнейшую роль, способствуя ликвидации остатков родовых привилегий знати и становлению полисного строя.

Ряд факторов, выводивших общество из состояния стабильности, были причиной рождения тиранических режимов. Прежде всего это прогресс в развитии техники, определившийся в начале архаической эпохи. В связи с широким распространением железа ремесленное производство постепенно выходило на уровень серийного. Деньги, появившиеся в это время, стимулировали торговлю и ускоряли развитие греческого ремесла. Это, в свою очередь, усиливало деградацию мелких и средних крестьянских хозяйств, увеличивало угрозу долгового рабства.

При резком росте численности населения Греции в начале архаического времени очевиден процесс ужесточения борьбы за землю. Крестьянские участки, с одной стороны, дробятся, а с другой – концентрируются в руках представителей прежней родовой знати. В результате этого зреет и набирает силу аграрный кризис. Именно он стал одной из причин, нарушавших стабильное состояние общества и стимулировавших появление тиранических режимов.

В новых условиях прогрессивного развития техники ремесленная деятельность оказывалась более независимой как с экономической, так и с социальной точки зрения. Среди ремесленников появилось множество иностранцев-переселенцев, ловких, предприимчивых, быстро богатеющих, умеющих и желающих реализовать свой интеллект и трудовой потенциал. Однако они не входили в состав давно сложившихся родовых объединений, поэтому не могли реализовать свои способности в области сельского хозяйства, так как правом владения землей на территории рождающегося полиса они не обладали. Не могли они участвовать и в политической жизни общины. Однако роль таких переселенцев в экономической жизни все более и более возрастала, соответственно усиливались и их амбиции на участие в управлении коллективами граждан. Это не могло не привести к обострению социальных отношений в рамках рождающихся греческих полисов.

Постепенно ремесло приобретало тенденцию объединения с торговлей. В недрах прежнего общества появилась прослойка знати, которая связывала свою хозяйственную деятельность исключительно с торговыми операциями. Именно представители этой знати в ремесле, которое они начинают контролировать, используют труд рабов. Рабский труд – это новая форма богатства, приобретавшая со временем все большую и большую роль. Так как растущее ремесленное производство требовало все большего числа рабов, на фоне аграрного кризиса, приводившего к обезземеливанию и разорению значительной части крестьянства, угроза долгового рабства сородичей усиливалась.

Таким образом, те регионы Греции, где быстрее всего развивались ремесло и торговля, где обострение аграрного кризиса в результате обезземеливания и угроза утраты личной свободы широких слоев земледельческого населения проявлялись в наиболее резких формах, становятся районами значительной социальной и политической нестабильности. Реакцией на этот процесс и было появление тиранических режимов, причем тиран, захвативший власть, выступал, как уже отмечалось, в качестве защитника, покровителя разоряющихся земельных собственников, в лучшем случае мигрировавших в города для занятия ремеслом в качестве наемных работников. Именно им угрожало долговое рабство.

В основном деятельность тиранов осуществлялась в интересах демоса. Они давали ему работу, начинали строительство общественных сооружений, украшали и благоустраивали города, вели войны с соседями, способствуя увеличению мощи своей общины, своего полиса. Но при этом, захватив власть, тираны начинали расправу со своими противниками – выходцами из старинных и знатных аристократических родов. Дело в том, что знать в это время была наиболее организованной, а также наиболее богатой и влиятельной частью общины-полиса. Именно она представляла собой наибольшую опасность для единоличной власти тиранов. Таким образом, обеспечивая себе удержание власти кровавыми репрессиями, тираны тем самым ослабляли господство прежней родовой аристократии, занявшей в свое время ведущие позиции в политической жизни греческих полисов. Подавляя аристократические круги, тираны тем самым объективно усиливали демос и, сами того не желая, готовили себе бесславный конец.

Поздняя греческая традиция в основном отрицательно рисует деятельность таких тиранических режимов в архаической Греции, как правление Кипсела и Периандра в Коринфе, Феагена в Мегарах, Орфагоридов в Сикионе, Писистратидов в Афинах, Поликрата на Самосе и других. Но как только общество начинало чувствовать себя более сильным и консолидированным, оно сравнительно легко избавлялось от этой тяжкой и суровой единоличной власти, так как сама тирания была порождена временной, ненормальной ситуацией и прочным режимом никогда не являлась. Сыграв решающую роль в борьбе с родовой знатью, раннегреческая тирания расчищала путь для утверждения полисного строя и к началу V века до н. э. почти повсюду была заменена режимами полисных республик.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Глава 6. Индивид и полис. Между Сциллой тирании и Харибдой деспотии закона

Варвар рожден для рабства, а грек для свободы.

Еврипид

Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не все ли нам равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать…

А. Пушкин

Ранний полис возник как противовес той стихии индивидуализма, которая наложила свой ясно различимый отпечаток на все развитие греческого общества, начиная уже с периода темных веков, хотя особой силы ее напор на устои традиционного общинного коллективизма достиг в эпоху Великой колонизации. Вступая на новый этап своей истории, ознаменованный зарождением цивилизации полисного типа, греки в отличие от народов Востока уже успели в достаточной мере вкусить личной свободы и постарались сохранить ее за собой также и в новых для них условиях раннеклассового общества. Сохранение за каждым индивидом определенного минимума личной свободы было тем основным требованием, которое скорее инстинктивно, нежели осознанно предъявлялось к только еще начавшему складываться государству. Это требование во многом обусловило и выбор самой его формы. Типичная для стран Востока авторитарная форма государства в двух основных ее вариантах деспотической царской власти и жреческой олигархии в Греции первой половины I тыс. до н. э. не прижилась. Она не вышла здесь из своей, так сказать, «экспериментальной стадии», о чем свидетельствует судьба раннегреческой тирании, к которой нам вскоре еще предстоит вернуться. В обществе свободных собственников, каким в основе своей было греческое общество архаического времени, государство, стоящее вне общества и даже над ним и диктующее ему свою волю, как это было на Востоке, было абсолютно неприемлемо. Здесь нужно было государство совсем иного типа, которое взяло бы на себя, прежде всего, функции посредника и примирителя в отношениях, как между отдельными индивидами, так и целыми их группами: классами, сословиями, социальными слоями. Вполне естественно, что в своем основном качестве регулятора всей общественной жизни государство, в представлении греков, должно было обладать властью и силой, далеко превосходящими силу каждого отдельно взятого индивида. Признание безусловного приоритета интересов государства перед интересами личности было основополагающим принципом всех греческих политических учений от крайне олигархических до крайне демократических. Различались лишь конкретные формы и способы реализации этого принципа. Каждый грек хорошо понимал, что только совокупная мощь всех граждан полиса может служить гарантией его личной свободы, и готов был поступиться своими индивидуальными амбициями во имя высшего блага государства.

Лежащая в основе конституции типичного греческого полиса идея «общественного договора» или добровольного согласия и гармонии интересов всех составляющих его индивидов нашла свое прямое выражение уже в самом его архитектурном облике, пространственной организации и планировке. Занимавшие центральную часть города общественные здания и храмы, площадь агоры и твердыня акрополя всем своим величественным ансамблем демонстрировали внутреннее единство полиса и стойкую солидарность его граждан. В то же время со всех сторон окружающие этот ансамбль частные жилые дома воспринимались как символические воплощения свободы и независимости отдельных личностей внутри гражданского коллектива. Каждый дом был резко обособлен от всех остальных и представлял собой замкнутый прямоугольный комплекс практически без фасада, с оштукатуренными голыми стенами, с едва заметным входом (чтобы он не слишком бросался в глаза, его обычно устраивали не с улицы, а со стороны какого-нибудь глухого бокового прохода), с маленькими окошками, прорезанными высоко над землей, под самой крышей. Греческий дом никогда не открывался наружу, а только вовнутрь – туда, где хозяин проводил время с женой и детьми либо в небольшом внутреннем дворике, либо в прохладном портике, защищенном от знойных лучей летнего солнца. Сюда не было доступа посторонним, если только их не приглашал сам хозяин. Древний грек, пожалуй, с еще большим правом, чем современный англичанин, мог бы сказать: «Мой дом – моя крепость».

Другим символом и одновременно гарантией личной свободы гражданина полиса был его земельный надел так же, как и его городской дом, резко обособленный от других таких же наделов, разбросанных по сельской округе города-государства. В некоторых местах, как это было, например, в Херсонесе Таврическом, он обносился даже особой каменной оградой, чтобы каждый видел, что перед ним – частное владение. Полисная община гарантировала каждому своему члену неприкосновенность его личности и имущества, их защиту от всех как внешних, так и внутренних врагов [+1]. По свидетельству Аристотеля, в Афинах первый архонт, вступая в должность, прежде через глашатая, что каждому гражданину предоставляется праве владеть тем имуществом, которое он имел до начала нового архонтства, и сохранять его до самого его конца. Архонт – древнейшая из всех афинских государственных должностей, и юридическая формула, которую сообщает здесь Аристотель, видимо, может считаться одним из самых ранних правовых актов афинского полиса.

Полис защищал не только имущество гражданина, но и его самого от насилия в любых его видах, принудительного захвата и обращения в рабство. Известно, например, что долговая кабала – этот тяжелый внутренний недуг многих раннеклассовых обществ – была широко распространена и в архаической Греции. Однако к началу V в. дс н. э. она исчезла почти повсеместно, за исключением лишь некоторых наиболее отсталых областей греческого мира, таких, как Крит. Разумеется, долговое рабство исчезло не само собой, а благодаря специальным мерам, принятым самими полисными государствами для того, чтобы спасти свои гражданские общины от разъедавшей их, как раковая опухоль, язвы ростовщичества. Греческая историческая традиция донесла до нас память о так называемой «сейсахтейе» (букв, «стряхивании бремени») – отмене долгов и ликвидации долговой кабалы, осуществленной Солоном в Афинах в 594 г. до н. э. Но свои Солоны, вероятно, были и во многих других греческих полисах, не только в Афинах. Просто мы о них ничего не знаем.

Законы полиса защищали свободного гражданина от разного рода физических унижений, истязаний и членовредительства [+2]. Сравним два свидетельства греческих авторов. В гомеровской «Илиаде» Одиссей, один из ахейских «царей», без всяких церемоний и, видимо, совершенно не заботясь о последствиях своего поступка, избивает на глазах у всего народа крикуна и смутьяна Терсита, человека, как говорится, «без роду без племени». Среди присутствующих при этом ахейцев не находится ни одного человека, который вступился бы за жертву этого, как мы сказали бы теперь, «должностного произвола». Напротив, все смеются над Терситом и криками выказывают свое одобрение этому «новому подвигу» Одиссея. И другой пример, относящийся совсем к иному времени. В так называемой «Псевдоксенофонтовой Афинской политии», антидемократическом памфлете времен Пелопоннесской войны, автор («Старый олигарх») жалуется, что в Афинах он не может на улице избить слишком дерзкого раба, так как по одежде его невозможно отличить от свободного простолюдина, а избиение человека даже самого простого звания, будь он гражданином или хотя бы метеком (чужеземцем), считалось уголовно наказуемым деянием [+3]. Между этими двумя свидетельствами лежит большая временная дистанция продолжительностью более трех столетий. Прогресс в осознании и соблюдении прав человеческой личности очевиден. В демократических Афинах было строго запрещено законом пытать свободного человека, даже если он подозревался в совершении какого-либо преступления. Раба, напротив, подвергали пытке во время допросов в обязательном порядке, ибо считалось, что без столь сильных средств физического воздействия правды от него не добьешься. Даже приговоренного к смерти преступника, если он был свободным человеком, старались отправить на тот свет без лишнего мучительства, самым гуманным способом, например, с помощью чаши с ядом. Большие публичные казни, превращавшиеся в своего рода кровавые спектакли для народа, как это будет позднее в Риме и еще позже в средневековой Европе, в Греции популярностью не пользовались.

Вообще столь актуальная в наше время проблема «прав человека» впервые возникла именно в Греции (в странах Востока она просто никогда не существовала), хотя решалась она в каждом государстве по-разному в зависимости от характера его политического устройства, уровня социально-экономического развития, культурных традиций и т. п. Исторический опыт древних греков, вобравший в себя всю невероятную пестроту и многообразие форм их культуры и государственности, предлагает нам весьма широкий спектр попыток решения вопроса о соотношении интересов личности и общества, представленного гражданским коллективом полиса. Остановимся, прежде всего, на двух прямо противоположных гранях этого спектра, каковыми, очевидно, могут считаться, с одной стороны, греческая версия режима личной власти, или тирания, с другой же, так называемый «ликургов космос», в течение нескольких столетий существовавший в Спарте. В первом из этих двух случаев авторитарная, не считающаяся с нормами и традициями полисного общежития личность подминает под себя коллектив. Во втором случае все обстоит прямо противоположным образом: гражданский коллектив, суверенная воля которого воплощена в не подлежащем обсуждению законе, подчиняет себе личность и, более того, пытается полностью ее в себе растворить.

Сами греки склонны были видеть в тирании, прежде всего триумф сильной, неординарной личности, одаренной необыкновенными способностями и настойчиво прокладывающей себе путь к власти, не считаясь ни с какими преградами. В сохраненных греческой исторической традицией биографиях тиранов нашла свое воплощение вообще характерная для греческого менталитета вера в жизненный успех как высшее предназначение человека. В характере типичного тирана, такого, каким его изображает, например, Геродот в целой серии исторических новелл о тиранах старшего поколения, живших в VII – VI вв. до н. э., обращают на себя внимание три основные черты: редкая удачливость, исключительная предприимчивость и изобретательность и ярко выраженная экстравагантность или ненормативность поведения. Все это придает тирану определенное сходство с мифическим или сказочным героем, резко выделяя его среди толпы простых смертных.

В начале жизненного пути тирана удача почти неизменно сопутствует ему, а некоторые обстоятельства его биографии позволяют видеть в нем своего рода избранника богов. Его рождению нередко предшествуют всякого рода чудесные знамения. О его появлении на свет возвещают многозначительные прорицания божества. Едва родившись, он чудесным образом спасается от гибели. Так, например, был спасен младенец Кипсел, будущий тиран Коринфа, спрятанный своей матерью в ларце-кипселе (отсюда будто бы и происходит его имя) и благодаря этому избежавший смерти от рук подосланных к нему убийц. Одним из самых удачливых людей своего времени считался тиран о-ва Самоса Поликрат (вторая половина VI в. до н. э.). О его карьере довольно подробно рассказывает Геродот: «Он заключил договор о дружбе с Амасисом, царем Египта, послал ему дары и получил ответные подарки. Вскоре за тем могущество Поликрата возросло, и слава о нем разнеслась по Ионии и по всей Элладе. Ведь во всех походах ему неизменно сопутствовало счастье. У него был флот в сто 50-весельных кораблей и войско из 1000 стрелков. И с этой военной силой Поликрат разорял без разбора земли друзей и врагов… Так-то Поликрату удалось захватить много островов и много городов на материке…». В дальнейшем, однако, стало ясно, что благосклонность богов к тирану Самоса была всего лишь коварно подстроенной западней. В упоении от своей необычайной удачливости Поликрат совершенно забыл о всякой осторожности. Чтобы еще раз испытать судьбу, он бросил в море самый пенный из своих перстней, и тот вновь вернулся к тирану в брюхе большой рыбы, выловленной у берегов Самоса. За все выпавшее на его долю счастье Поликрат заплатил страшной ценой. Персидский наместник Лидии (западная часть Малой Азии) Оройт заманил его в свою столицу Сарды под предлогом переговоров и, предав мучительной казни, велел распять его тело на кресте. Эта поучительная история, как и многие другие логосы (вставные новеллы) в книге Геродота, должна была служить наглядной иллюстрацией к излюбленной идее великого историка о зависти богов, преследующей всякого выдающегося человека.

Образцом исключительной предприимчивости и хитроумия, вообще свойственных тиранам, тот же Геродот склонен был считать знаменитого правителя Афин Писистрата. В один прекрасный день он предстал перед афинянами, весь израненный, в повозке, запряженной также пораненными мулами, и с помощью этой хитроумной уловки сумел убедить своих простодушных сограждан в том, что его жизни угрожает серьезная опасность, добился, чтобы народ выделил ему в качестве охраны триста человек, вооруженных дубинами, и затем с их помощью захватил акрополь, став таким образом тираном. В другой раз, когда ему вновь пришлось бороться за отнятую у него власть, Писистрат, по словам Геродота, сыграл на суевериях толпы и обставил свое очередное вступление в Афины как своеобразный спектакль: перед ним по улицам города ехала на колеснице высокая и статная женщина в полном вооружении, изображающая саму богиню Афину. Таким способом тирану удалось уверить народ в том, что ему покровительствует верховное божество афинского государства, и доверчивые афиняне вновь признали его своим властителем.

Незаурядность личности тирана проявлялась не только в его способности захватить и удерживать власть над полисом, а в некоторых случаях и передать ее своим наследникам, но и в его манере себя вести. Дворы многих греческих тиранов славились своим блеском и роскошью, в которых они явно пытались соперничать с царями Вавилона, Лидии, Египта и другими восточными владыками. Свои полисы тираны украшали великолепными зданиями храмов. Так, при Писистрате на афинском акрополе был воздвигнут новый большой храм Афины – так называемый Гекатомпедон («Стофутовый»). Привлеченные слухами о чрезвычайной щедрости тиранов, к их дворам стекались со всей Греции прославленные поэты и художники. Репутацией завзятых меценатов пользовались тот же Писистрат, его сыновья Гиппий и Гиппарх и некоторые другие тираны, как архаического периода, так и более позднего времени. Многие тираны не скупились на расходы, устраивая роскошные празднества для народа, хотя издержки на их устройство они покрывали в основном за его же счет. При Писистрате в Афинах впервые начали справлять праздник Великих Дионисий. На одном из этих празднеств в 533 г. до н. э. актер и драматург Феспид поставил первую в истории греческого театра трагедию. Все эти жесты, посредством которых тираны выставляли напоказ свою «царственную щедрость» и необыкновенную широту натуры, несомненно, должны были импонировать народу и окружали их фигуры ореолом почти божественного величия, хотя, Поступая таким образом, тираны лишь следовали древней аристократической традиции демонстративного потребления богатства, стремясь сказать, что в богатстве, как и в могуществе, им нет равных.

Однако довольно часто тираны поступали как раз наперекор существующим обычаям и традициям, открыто пренебрегая мнением народа, и, бросая вызов общественной морали, совершали иногда экстравагантные, как бы нарочито безрассудные, иногда же просто чудовищные деяния. Так, тиран соседнего с Коринфом города Сикиона Клисфен распорядился заменить древние дорийские названия трех местных фил (родоплеменных объединений граждан) на новые издевательски непристойные прозвища, образованные от греческих слов, обозначающих свинью, осла и поросенка. Не ограничившись этим явно вызывающим поступком, Клисфен велел лишить наиболее почитаемого сикионского героя Адраста всех воздававшихся ему почестей и передать их его (по мифу) заклятому врагу Меланиппу, культ которого специально с этой целью был перенесен в Сикион из Фив Беотийских. Не менее, а, может быть, даже и еще более известен своими сумасбродствами коринфский тиран Периандр, сын уже упоминавшегося Кипсела [+4]. По свидетельству все того же Геродота, он убил свою жену Мелиссу, а когда ее тень после смерти явилась тирану и посетовала, что терпит на том свете страшный холод, ибо Периандр не позаботился о том, чтобы сжечь вместе с покойницей ее погребальные одежды, он велел своим телохранителям собрать в храме Геры всех коринфских женщин, раздеть их там донага, а одежды их сжечь, после чего тень Мелиссы будто бы наконец успокоилась. Тот же Периандр готов был совершить другое еще более ужасное преступление, если бы не вмешалась судьба. По его приказанию, после того как коринфяне овладели непокорным островом Керкира (совр. Корфу) у входа в Адриатическое море, триста мальчиков из знатных керкирских семей были насильственно схвачены и отправлены морем в Малую Азию в дар лидийскому царю Алиатту, с тем чтобы он их оскопил и использовал в качестве евнухов в своих дворцовых гаремах. Однако по дороге эти несчастные были спасены от грозившей им страшной участи жителями о-ва Самоса. Но, пожалуй, всех остальных греческих тиранов далеко превзошел в своей садистской изобретательности тиран сицилийского города Акраганта Фаларид. Если верить чудовищной молве, он заключал своих жертв в чрево огромного бронзового быка. Затем под брюхом быка разводили большой костер и находившиеся внутри него люди погибали в страшных мучениях. При этом их вопли, вырываясь из глотки быка, превращались в страшный рев, услаждавший слух тирана.

Эти и другие сходные с ними приступы кровавого бешенства, придавшие слову «тирания» тот сугубо негативный смысл, которого первоначально оно, по-видимому, было лишено, могут быть поняты и как вспышки дикого, необузданного нрава узурпатора, сумевшего подчинить народ своей власти, но вместе с тем постоянно ощущавшего непрочность своего положения во главе государства, и просто как стремление любой ценой подавить и парализовать оппозиционные настроения среди граждан. Не исключено, однако, что в этих проявлениях тиранического произвола и насилия был заключен и элемент своего рода художественной стилизации. Поступая таким образом, тираны, возможно, сознательно подражали великим героям древности, которые также не знали удержу в своих страстях и неистовстве и были способны в припадке безумия погубить своих собственных детей, как это сделал Геракл, или перебить ни в чем не повинные стада скота, подобно Аяксу Теламониду.

Как бы то ни было, всем своим поведением тиран стремился доказать, что благосклонные боги и судьба вознесли его так высоко над всеми остальными смертными, что он может совершенно не считаться с принятыми в обществе законами и обычаями и, по выражению Аристотеля, «жить в свое удовольствие». Почти безграничная свобода индивидуального самовыражения, присвоенная одним-единственным человеком, волею судеб оказавшимся на самой вершине государственной пирамиды, имела своей оборотной стороной бесправие массы граждан, составлявших ее основание, бесправие, заметим вдобавок, не только политическое, но и чисто человеческое. Аристотель в «Политике» приводит целый перечень мер, с помощью которых тираны обычно удерживают власть над своими подданными. В число этих мер он включает такие приемы, как «„подрезывать» всех чем-либо выдающихся людей, убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыслей, не дозволять сисситий (т. е. совместных трапез. – Ю. А), товарищества, воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие, не позволять людям заводить школы или какие-нибудь другие собрания с образовательной целью, и вообще устраивать все так, чтобы все оставались по преимуществу незнакомыми друг с другом… Далее нужно, чтобы все люди, пребывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать то, чем они занимаются, да и находясь постоянно на положении рабов они привыкнут быть смирными… Еще нужно стараться устроить дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев вроде, например, бывших в Сиракузах „приводительниц» или тех же „подслушивателей», которых всякий раз подсылал Гиерон туда, где происходило какое-нибудь дружеское собрание или встреча; опасаясь таких людей, подданные отвыкают свободно обмениваться мыслями, а если они и станут говорить свободно, то скрыть свои речи им труднее…».

Все эти скрупулезно подобранные философом «рецепты» упрочения и выживания тирании воссоздают столь хорошо знакомую многим из нас по совсем еще недавнему историческому опыту атмосферу тоталитарного, полицейского государства, в котором отдельно взятый индивид насильственно вырван из среды себе подобных, обречен на полную отчужденность и одиночество и в то же время как бы выставлен на всеобщее обозрение, чтобы ни одна деталь его поведения, ни одно сказанное им слово не ускользнуло от всевидящего ока тирана, наблюдающего за каждым через посредство своих осведомителей. Главная цель этой системы тотальной слежки, так, как понимает ее Аристотель, заключается в том, чтобы выявлять и своевременно «подрезывать» всех, кто хоть сколько-нибудь возвышается над общим уровнем, склонен к свободомыслию и, следовательно, представляет собой особую опасность для власти тирана. Типичное для греческого полиса гармоническое равновесие интересов и волеизъявлений, более или менее равноправных человеческих личностей здесь резко нарушено в пользу одного-единственного человека, узурпировавшего как политические, так и человеческие права своих сограждан и превратившего все государство в своего рода придаток к своему непомерно разросшемуся «Я» [+5].

Если в тираническом государстве могущество и значимость отдельной, правда, одной-единственной личности намного превышали все допустимые, по греческим понятиям, нормы, то в Спарте они были ограничены и нивелированы так сильно, как, пожалуй, нигде больше в Греции. Спартанцы и сами всячески подчеркивали и пропагандировали свое неприятие тиранической формы правления. При их активном участии были ликвидированы в течение VI в. до н. э. почти все тиранические режимы, существовавшие в различных полисах как материковой, так и островной Греции, в том числе в Коринфе, Сикионе, Афинах, на Самосе и в других местах. Всевластию авторитарного правителя-тирана или деспота (в странах Востока) спартанцы обычно противопоставляли всевластие безличного, но от этого ничуть не менее могущественного закона. Этот излюбленный прием спартанской официозной пропаганды мы встречаем, например, у Геродота, в том месте его «Истории», где он передает, скорее всего, вымышленную беседу, будто бы происходившую в ставке персидского царя Ксеркса перед сражением при Фермопилах. Удивленный тем, что маленькое спартанское войско решилось противостоять его несметным полчищам, заняв Фермопильский проход, Ксеркс обращается за разъяснениями к своему главному «эксперту» по греческим делам спартанскому царю-изгнаннику Демарату, и тот объясняет надменному владыке персов, что за люди спартанцы: «Они свободны, но не во всех отношениях. Есть у них владыка (δεσπότης) – это закон, которого они страшатся гораздо больше, чем твой народ тебя. Веление закона всегда одно и то же: закон запрещает в битве бежать перед любой военной силой врага, но велит, оставаясь в строю, одолеть или самим погибнуть».

В словах Демарата звучит нескрываемая гордость за свой народ и созданное им государство. Спартанцы свободны, ибо над ними нет никакого земного владыки – ни греческого тирана, ни восточного деспота. Тем не менее их свобода не абсолютна: они сами добровольно признают над собой власть некой духовной силы, не имеющей ни имени, ни зримого физического облика, которую они, несмотря на это, страшатся, по словам Демарата, намного больше, чем страшатся Ксеркса его бесчисленные подданные. В отличие от персидского царя, который вместе со всей своей армией, вельможами, телохранителями и палачами является по отношению к каждому из своих подданных силой внешней, спартанский «владыка – закон» находится внутри каждого спартанца, сросшись с самой его личностью, и именно поэтому его веления так непререкаемы, а сама мысль о возможности их нарушения кажется такой ужасной. По существу это то же самое чувство стыда одновременно и перед самим собой, и перед соплеменниками, которое руководило, как мы уже видели, поступками гомеровских героев.

Сама спартанская свобода была свободой особого рода. Спартанец сознавал себя свободным лишь в качестве гражданина свободного, т. е. никому не подвластного и к тому же самого могущественного в Греции полиса – Лакедемонского государства, и за эту свою свободу он готов был сражаться до последней капли крови, как сражались ипогибли триста спартанских гоплитов в битве при Фермопилах. Свобода полноправного гражданина Спарты не была его личной, только ему принадлежащей свободой. Она принадлежала всем членам «общины равных» взятым во всей их совокупности. Правда, спартанцы ощущали себя свободными людьми не только перед лицом чужеземных владык, покушавшихся на их свободу, как это сделал тот же Ксеркс, а много позже македонские цари Филипп и Александр, го и перед лицом своих собственных рабов – илотов. Но это опять-таки была не персональная, а коллективная, корпоративная или сословная свобода, ибо илоты считались рабами всего спартанского государства и раздавались отдельным спартиатам как бы во временное пользование на условиях добросовестного выполнения этими последними их главного гражданского долга – исправного несения воинской службы. Спартанец, дрогнувший в бою и покинувший свое место в строю фаланги (боевого порядка тяжеловооруженной пехоты), лишался всех гражданских прав и привилегий и автоматически зачислялся в особую социальную категорию «дрогнувших» (τρέσαντες). Лучшим выходом для такого человека было искать добровольной смерти в новом сражении.

Подневольный труд порабощенных илотов, обрабатывавших земельные наделы спартанцев и пасших принадлежавший им скот, полностью освобождал граждан Спарты от необходимости физического труда. Более того, любые формы трудовой деятельности считались дляних позорными и практически находились под запретом [+6]. Единственными видами труда, достойными настоящего спартиата, признавались труд воина, охотника или атлета. В этом смысле спартанцы были даже большими аристократами, чем гомеровские герои, не чуравшиеся, по крайней мере, некоторых видов сельского труда, а их свобода была, в понимании многих других греков, единственной формой свободы, вполне заслуживающей этого наименования.

И все же, будучи в теории едва ли не самыми свободными из всех греков, спартанцы на практике, как ни парадоксально это звучит, никогда не принадлежали самим себе и, с этой точки зрения, были совсем не свободными людьми. Так же как и их рабы-илоты, они считались собственностью государства, т. е. всего коллектива граждан, и не вольны были распорядиться своей собственной жизнью без его согласия. Этотосновополагающий принцип спартанского права напоминал о себе буквально в первый же день появления на свет нового гражданина Спарты. Новорожденного принимали от матери не заботливые повитухи и нянюшки, а грубые и безжалостные ветераны, представлявшие в своем лице само спартанское государство в каждом из округов, на которые была поделена его территория. Они придирчиво осматривали младенца и, если находили у него какой-нибудь физический изъян или же просто признавали его слишком хилым и нежизнеспособным, тут же без лишних слов приговаривали его к смерти и отправляли к Апофетам. Так называлась расщелина в скале на одном из склонов горного хребта Тайгет, куда сбрасывали всех непригодных к ремеслу солдата, а, стало быть, и недостойных жизни детей мужского пола.

Но и те счастливцы, которым удавалось выдержать этот первый и самый страшный в их жизни «экзамен», оставались под неусыпным надзором государства с младенчества и до глубокой старости. Государство бдительно следило за неукоснительной строгостью воспитания мальчиков и подростков в так называемых «агелах» (букв. «стадах»). Основным предметом, составлявшим стержень спартанской педагогической доктрины, была великая наука выживания. Юных спартанцев приучали терпеть голод и лишения, добывать пропитание любыми способами, не брезгуя и воровством, стойко переносить побои и унижения. В них последовательно и систематично культивировали такие качества, отличающие настоящего спартанца от любого другого грека, как ловкость и изворотливость, нечувствительность к физической боли, безжалостность к людям и животным, умение обходиться минимумом жизненных средств, способность повиноваться старшим по возрасту или по званию и самому повелевать другими. Время от времени строгие учителя (чаще всего опять-таки из числа старых и опытных солдат) устраивали для своих учеников испытания, проверяя, насколько успешно идет усвоение всех преподаваемых им «дисциплин». Для этого их стравливали друг с другом, устраивая массовые побоища подростков по принципу «стенка на стенку», в которых считались дозволенными любые приемы вплоть до разрывания рта или выдавливания глаз противника. С этой же целью подростков подвергали публичному бичеванию перед алтарем кровожадной богини Артемиды Орфии. По слухам некоторые из «экзаменующихся», не выдержав наносимых им ударов, испускали дух тут же на месте.

Но настоящим мужчиной игражданином молодой спартанец признавался, лишь приняв участие в так называемых «криптиях» (от греч. κρυπτός – «тайный», «секретный») – своеобразной охоте на людей, во время которой юноши, вооруженные одними лишь короткими мечами, выслеживали илотов и, нападая из засады, убивали самых крепких и сильных из них.

Но даже и взрослый, уже достигший призывного возраста и втупивший в брак спартанец все равно оставался на положении человека как бы несовершеннолетнего и не вполне правоспособного перед лицом своего собственного государства и выражающего его коллективную волю деспота-закона. Предоставив своим гражданам максимум свободного времени, избавив их от необходимости «в поте лица» добывать свой «хлеб насущный» и освободив от занятий торговлей, ремеслом и вообще, как говорили греки, «всяческой хрематистикой», т. е. добыванием денег и другого имущества, спартанский полис тут же подверг всю их жизнь строжайшей мелочной регламентации, заполнив ее множеством точных предписаний и запретов, в своей совокупности образующих свод так называемых «законов Ликурга» или «ликургов космос». В этом удивительном кодексе, поминающем не то средневековый монастырский устав, не то устав внутренней службы в современной армейской казарме, было предусмотрено абсолютно все вплоть до ежедневного рациона питания гражданина и фасона его прически, бороды и усов. Сохраненное одним афинским комедиографом V в. до н. э. кредо «стопроцентного» спартанца заключало в себе всего три основных правила: «Посещать сисситии, брить усы и повиноваться законам». Под «законами» в данном случае подразумевается опять-таки не уголовный или гражданский кодекс и даже, по всей видимости, не спартанская конституция, которая вся уместилась в нескольких строчках одной лишь «Большой ретры», а именно свод жизненных правил и норм поведения, соблюдение которых считалось обязательным для каждого спартанца.

Эти правила известны нам сейчас лишь в самых общих чертах. В свое время они были собраны и записаны для потомства такими пылкими поклонниками спартанского образа жизни, как знаменитый афинский олигарх Критий, уже известный нам Ксенофонт и в гораздо более позднее время Плутарх, автор «Жизнеописания Ликурга». Благодаря этим и некоторым другим авторам мы можем представить себе, насколько унылой и однообразной была повседневная жизнь граждан Спарты, как мало было в ней самых простых житейских радостей и развлечений и как много принудительного аскетизма, казарменной уравниловки и безжалостного подавления любых проявлений человеческого своеобразия. Нормой и идеалом здесь считалось абсолютное единообразие быта. Любая экстравагантность в одежде и пище, домашней утвари и устройстве жилищ подвергалась суровому осуждению и даже гонениям. Во всей Греции стали «притчей во языцех» знаменитая черная похлебка – это «фирменное блюдо» спартанской кухни, трибон – спартанский плащ из грубой шерсти, спартанские дорожные сапоги на толстой войлочной или кожаной подошве, спартанские дома, выстроенные, как этого требовал один из «законов Ликурга», с помощью одного лишь топора и пилы без каких-либо иных инструментов, наконец, спартанские деньги – тяжелые железные прутья-оболы, вызывавшие у других греков лишь удивление и насмешки. Превратив свое государство в своеобразный заповедник или кунсткамеру, в которой они собрали множество всяких давно уже вышедших из употребления в других греческих полисах предметов старины и диковинных древних обычаев, спартанцы, по-видимому, вполне сознательно отгородились от всего внешнего мира своего рода «железным занавесом». Они и сами старались без особой надобности никуда не выезжать за пределы Лакедемона и к себе крайне неохотно пускали выходцев из других областей Греции. Даже на общегреческих Олимпийских играх, в учреждении которых, если верить легенде, участвовал их великий законодатель Ликург, они появлялись лишь в очень редких случаях. Таким образом, устроители «ликургова космоса» фактически свели на нет одно из самых важных завоеваний греческой цивилизации и вместе с тем фактор, сыгравший решающую роль в становлении греческого индивидуализма, – возможность свободного передвижения индивида из государства в государство, из страны в страну.

Законопослушание и дисциплина были так крепко вбиты в головы спартанцев, что они воспринимали как нечто вполне естественное и разумное вторжение закона и его блюстителей в, казалось бы, самые интимные и сокровенные сферы их частной жизни. По словам Плутарха, Ликург стремился вытравить из сердец граждан Спарты «пустую бабью ревность» и ради этого предоставил возможность «сообща заводить детей людям достойным». Далее следуют два примера такого рода сообщества. В одном случае старому мужу молодой жены было дозволено допускать к ней какого-нибудь молодого человека безупречной репутации, пользующегося безусловным доверием и любовью старца, с тем чтобы детей, родившихся от этого союза, он мог потом воспитать как своих собственных. В другом случае «человек порядочный» мог «убедить мужа понравившейся ему женщины, плодовитой и непременно благоразумной, уступить ему на время свои супружеские права на нее, «дабы породить хороших детей, единокровных (другим) хорошим детям». Плутарх ясно дает понять читателю, что в этих и других аналогичных ситуациях главной заинтересованной стороной было государство, контролировавшее и направлявшее процесс детопроизводства в масштабах всей гражданской общины. «Ведь Ликург, – утверждает он, – впервые признал, что дети принадлежат не их отцам, но всему государству, и именно поэтому хотел, чтобы граждане рождались не от кого придется, а (только) от лучших родителей». И тут же уже без всяких околичностей сравнивает этих образцовых производителей с припускными самцами, оплодотворяющими сук и кобыл по желанию их хозяев, которые, однако же, забывают о всех правилах евгеники, когда дело касается их собственных жен, и после расплачиваются за свое неразумие, воспитывая хилых и немощных детей, рожденных от них самих, а не от «порядочных молодых людей» со стороны, как это заведено в Спарте.

Человек, спроектировавший «ликургов космос» [+7] и на целый ряд веков вперед «просчитавший» всю внутреннюю жизнь спартанского государства, был надел

В чем разница между тиранией и деспотизмом?

Введение

В начале 19 века многие политические системы можно было хорошо объяснить такими терминами, как «деспотизм» и «тирания». Но со временем другие термины, такие как диктатура, тоталитаризм и т. Д., Стали чаще использоваться для объяснения политических систем, а термины деспотизм и тирания отошли на второй план. Одна из причин этого заключается в том, что между ними невозможно провести четкую границу.

Деспотизм

Термин «деспотизм» относится к системе управления, в которой правит единое целое, обладая абсолютной властью. Это единое целое может быть индивидуумом как автократия или группой людей как олигархия. Деспот, первоначально греческое слово означает человек, обладающий абсолютной властью. Этот термин использовался для описания различных типов правителей в истории, от местного вождя, вождя племени до короля или императора. При деспотизме деспот имеет все полномочия управлять другими, которых считают низшими или второстепенными.Деспотизм лучше всего описывается ранней государственностью, такой как фараоны Египта.

Тирания

Согласно Платону и Аристотелю под тиранией понимается система, в которой тиран правил без всякого закона для удовлетворения своих интересов, не заботясь о подданных, и использовал неэтичную и жестокую тактику для пыток подданных и использовал иностранных наемников в качестве солдат. В Древней Греции к власти пришли тираны при поддержке крестьян и растущего среднего класса. Хотя у них не было законного права править, но они были предпочтительнее аристократии.

Различия между тиранией и деспотизмом

Политические мыслители и писатели называли тиранию наихудшей формой коррупции в правительстве. Тиранов и деспотов редко хвалят, на них всегда смотрят с ненавистью и страхом. Правитель с неограниченной деспотической властью может превратиться в тирана. Но совсем не обязательно, что тиран и деспот означают одно и то же. Деспотический правитель может быть доброжелательным, если он управляет приказом, но на благо подданных. Но тиран никогда не может быть доброжелательным, потому что тиран всегда хочет удовлетворить свои собственные интересы.Деспот-правитель обращается со взрослыми подданными как со своими детьми, как будто ими должен управлять правитель. Если деспот управляет благополучием подданных, то он

«доброжелательный» деспот, где он, как если бы он обращается с ними как со своими рабами и использует их для своей выгоды, затем превращается в тирана. Деспот по-гречески означает глава семьи, который управляет детьми семьи или группой рабов. Но тиран, также первоначально греческое слово, означает главу государства или правительства. Если состояние подданных тирана и деспота одинаково, то линия различия между ними нечеткая.

С точки зрения Платона и Аристотеля, монархия будет рассматриваться как царская, когда правитель или король правит ради благополучия подданных, и как тирания, когда король использует подданных для своего личного благополучия. Аристотель в своей дискуссии о тирании немногих и многих утверждал, что при монархии король может стать тираном, точно так же в олигархии богатые, а при беззаконной демократии бедные могут стать деспотами.

История показала, что правитель, обладающий абсолютной властью, может быть одновременно и доброжелательным деспотом, и тираном, поскольку некоторые из его действий угнетают подданных, тогда как некоторые действия могут рассматриваться подданными как способствующие их благополучию. , но в обоих случаях предполагается, что правитель применяет собственное правление без какой-либо законодательной поддержки.

Таким образом, можно видеть, что термин «тирания» довольно трудно дать точному определению. Некоторые авторы использовали его как синоним деспотизма, некоторые снова проводили различие между ними, некоторые использовали этот термин только в отношении монархии, а некоторые связывали его с другими формами правления.

Сводка

Хотя термины «тирания» и «деспотизм» часто использовались как синонимы, на самом деле оба они различаются по значению. И тиран, и деспот управляют подданными согласно собственному распоряжению, но деспотизм может быть доброжелательным, но тирания никогда не может быть доброжелательной.Если условия жизни подданных тирана аналогичны условиям рабов при деспоте, то граница между ними стирается.

: Если вам понравилась эта статья или наш сайт. Пожалуйста, расскажите об этом. Поделитесь им с друзьями / семьей.

Cite
APA 7
K, T. (2014, 2 октября). В чем разница между тиранией и деспотизмом ?. Разница между похожими терминами и объектами.http://www.differencebetween.net/miscellaneous/politics/what-is-the-difference-between-tyranny-and-despotism/.

MLA 8
K, Тапас. «В чем разница между тиранией и деспотизмом?». Разница между похожими терминами и объектами, 2 октября 2014 г., http://www.differencebetween.net/miscellaneous/politics/what-is-the-difference-between-tyranny-and-despotism/.

Использование

слов — В чем разница между «диктатором», «тираном» и «деспотом» (с точки зрения правителя)?

1. №См. ниже.
2. Да, обычно.

Хотя все термины относятся к абсолютной власти, и в наши дни, когда широко признана демократия, все они имеют негативный оттенок, эти функции имеют долгую историю и изначально считались вполне респектабельными.

Диктатор возник как римская функция абсолютной власти в течение короткого периода во время войны. Это просто означает «тот, кто отдает приказы». Сулла был одним из первых, кто злоупотребил этими полномочиями.

Тиран происходит из греческой традиции и относится к любому, хорошему или плохому, кто получает исполнительную власть в полисе нетрадиционными способами. Афины дали Писистрату титул тирана в 546 г. до н.э. и процветали.

В своей классической форме деспотизм — это состояние, в котором один человек (деспот) обладает всей властью и авторитетом, олицетворяющими государство, а все остальные являются второстепенными лицами. Это была обычная форма ранней государственности и цивилизации, известный пример — фараон Египта.

Страх перед злоупотреблениями сделал принцип абсолютного правления спорным с древних времен.

Просвещенный абсолютизм (также известный как доброжелательный деспотизм) получил известность в Европе 18-го века, где абсолютные монархи использовали свою власть для проведения ряда реформ в политических системах и обществах своих стран.
Это движение, вполне вероятно, было инициировано идеями эпохи Просвещения. Но на самом деле он так и не закрепился в мире, движущемся к более представительным формам правления.

В наши дни абсолютное правило безвозвратно имеет негативный смысл. На самом деле кто-нибудь вроде Никколо Макиавелли обрадуется.

Ссылки:
https://en.wikipedia.org/wiki/Tyrant
https://en.wikipedia.org/wiki/Dictator
https://en.wikipedia.org/wiki/Despotism
https: // en.wikipedia.org/wiki/Niccolò_Machiavelli

Деспотизм — обзор | Темы ScienceDirect

Новые географии глобализации и контроля над трудом

Период с начала 1980-х до начала 2000-х годов можно охарактеризовать как период нестабильности регулирования и экспериментов с новым, возможно, более глобальным режимом контроля над трудом, как это предлагается в концепции Буравого. гегемонистский деспотизм.Такой режим зависит не только от всепроникающей угрозы мобильности капитала, но и от различных государственных стратегий по смазке капиталистического рынка труда вокруг более гибких, но в то же время жестко принудительных рабочих мест. Такой режим, кроме того, означает демонтаж централизованных (в национальном масштабе) форм социального обеспечения и их замену территориально децентрализованными (в местном масштабе) институциональными механизмами, особенно в отношении труда. Как убедительно утверждает Пек, сегодня труд не только регулируется, но и, по сути, ставится на его место.Это происходит с помощью различных стратегий локализации, включая новые экономические способы обеспечения благосостояния и политические формы регулирования труда, которые, в свою очередь, являются симптомами активного построения неолиберального регулирования в капитализме в глобальном масштабе. Другой способ думать об этом заключается в том, что силы культурной гегемонии были активно восстановлены после фордизма государствами, работающими в партнерстве с капиталом, хотя и в гораздо более широком масштабе, чем тот, который мог себе представить Грамши.

Конечно, география имеет значение. С одной стороны, новые условия гибкости рабочей силы имели тенденцию процветать в таких местах, как Кремниевая долина в Калифорнии или Третьей Италии, которые удалены от традиционных центров фордистского промышленного производства. Гибкое производство особенно процветало в населенных пунктах и ​​регионах, где рабочие менее организованы, возможно, из-за сокращения членства в промышленных профсоюзах, что позволило работодателям экспериментировать с альтернативными методами управления, новыми системами своевременного снабжения, субподрядчиками и, во все большей степени, контракты нулевого рабочего времени.Тем не менее, географы-феминистки, такие как Поллерт, Хансон, Пратт и Поллард, задаются вопросом, является ли растущая гибкость рабочей силы характерной чертой постфордистских производственных пространств или же результатом долгосрочной реструктуризации гендерных отношений на рабочем месте и, что особенно важно, жилое место. Например, в некоторых устоявшихся промышленных городах работодатели доказали свою способность корректировать местные режимы контроля за трудом in situ вместо того, чтобы перемещать производство на периферию; они достигли этого, используя растущие гендерные, этнические и расовые различия в социальном конструировании местных рынков труда.

Гоф утверждает, что постиндустриальный ландшафт регулирования труда расходится между стратегиями локального накопления «высокой дороги» и «низкой дороги». В случае стратегий «большой дороги» трудовые организации смогли получить некоторые уступки от капитала в виде повышения заработной платы и льгот по месту жительства. В Соединенных Штатах, например, возникли городские организации труда, представляющие новую экономику, чтобы противостоять увеличению разницы в доходах в результате потери хорошо оплачиваемых традиционных рабочих мест в обрабатывающей промышленности, сопутствующего роста числа низкооплачиваемых рабочих мест в секторе услуг и сокращения членства в профсоюзе.В некоторых случаях эти организации вступили в новые союзы с религиозными и гражданскими группами для лоббирования местного и национального законодательства в поддержку прожиточного минимума.

Несмотря на достижения кампаний по обеспечению прожиточного минимума, Гастингс и Маккиннон утверждают, что отношения между капиталом и трудом строятся (пере) тонкими, но не менее эксплуататорскими способами. Действительно, доминирующая траектория в регулировании и контроле труда направлена ​​к различным стратегиям «низкого пути».Такие стратегии включают постепенный отказ от форм социального обеспечения национального масштаба и их замену механизмами местного масштаба, основанными на условиях труда и условных рынках труда. Распространение таких (часто основанных на городах) «рабочих государств», в свою очередь, является симптомом подъема, возможно, более коварной и явно глобальной формы культурной гегемонии, которая тесно связана с неолиберализмом и консервативной антииммигрантской политической риторикой. В свете растущей напряженности вокруг баланса между работой и личной жизнью и распада традиционных механизмов социального обеспечения и пенсий необходимы дальнейшие исследования разнообразных способов, с помощью которых капитал находит новых союзников в полугосударственных организациях и организациях третьего сектора для создания новых форм культурной и социальной жизни. экономическая интеграция на рабочем месте.

По всему Югу многие практики и институты, лежащие в основе режима контроля над трудом, действуют вне прямого контроля национального государства и глобального капитала. Например, Келли исследует местный режим контроля за трудом, связанный с прямыми иностранными инвестициями в растущие секторы швейной, текстильной и электронной промышленности на Филиппинах. Он приходит к выводу, что в отличие от ранее существовавшего глобального режима, навязанного транснациональными корпорациями в союзе с национальным государством, режим местного контроля над рабочей силой возник в результате совместной деятельности множества местных политических субъектов.В число этих участников входят агентства по трудоустройству и руководители местных деревень. Тем не менее, национальные правительства продолжают играть важную роль, используя множество дискурсивных приемов, начиная от развития до национальной безопасности, чтобы смазать местные социальные условия для более конкурентоспособного на глобальном уровне режима контроля над трудом.

В то же время глобализация производства приводит к значительным изменениям в географии регулирования и контроля труда на Глобальном Севере.Например, базирующиеся в США транснациональные компании, которые нанимают на международном уровне дешевую полуквалифицированную рабочую силу, часто полагаются на глобальные социальные сети, созданные рабочими-иммигрантами. Miraftab показывает, как мексиканские и африканские упаковщики мяса на Среднем Западе США создали глобальные сети социального воспроизводства вокруг своих сообществ и рабочих мест. В этом формирующемся режиме контроля над трудом саморегулирование труда функционирует как процесс взаимоотношений, связывая сообщества Глобального Севера с сообществами Глобального Юга.

деспотизм — определение и значение

(PDF) Дух деспотизма: понимание тирана в рамках

такого общества, развивающегося и говорящего об особом видении утопического общества.Они

обычно создают псевдонаучную или экстремистскую религиозную базу, чтобы поддержать свою

«формулу» идеального общества. Посредством своей запутанной идеологии они предлагают форму спасения

избранной группе истинно верующих — тем, кто избран для достижения Земли Обетованной

. В качестве теста для определения вступления в такую ​​обетованную землю последователям предлагается

преодолеть ряд препятствий, созданных неверующими. Эти противники изображаются на уровне

в лучшем случае как злодеи, в худшем — как «недочеловеки» (Erikson 1963; Des Pres 1976), и

последователей поощряются к борьбе с этими злыми противниками с любой необходимой силой.

По мере того, как время развивается и группа последователей растет, политическая партия (либо созданная, либо новая

) принимает эту идеологию, а верующие беспрекословно повторяют ее принципы. И из

этой партии появляется лидер, первосвященник, который превратит видение в тиранию.

Способствуя сознательным и бессознательным мечтам о единстве, об общей цели, идеология

создает ложное ощущение групповой солидарности и, как следствие, отказ от автономного функционирования

.Поскольку индивидуация (процесс становления личностью в

собственном праве) начинается рано, семья рассматривается в тоталитарных обществах как важная тренировочная площадка

— форум для построения моделей повиновения властям. Тот, кто

не знал свободы в детстве, менее склонен впоследствии протестовать против отсутствия свободы. Учитывая важность такой ранней идеологической обработки, многие тоталитарные правительства также используют школу до

и более позднюю школу, чтобы устранить любые нежелательные отношения, которые могли передать родители.Некоторые тоталитарные режимы даже забрали детей у

родителей. Советский Союз, например, экспериментировал с воспитанием детей в

коммунальных домах в 1920-х и 1950-х годах. Аналогичным образом, во время войны с Афганистаном в 1980-е годы

Советское правительство насильно вывезло десятки тысяч афганских детей

в СССР, чтобы они вырастили их семей. Такие движения, как «Гитлерюгенд»,

,

, пионеры, комсомольцы, красные гвардейцы и «красные кхмеры», были инструментами, которые использовались

для «промывания мозгов» молодым людям, заручиться их поддержкой господствующей идеологии и даже сделать

их шпионажем и информировать. на своих родителей.

Лидеры тоталитарных государств, основанных на идеологии, сделают все, чтобы привлечь новых сторонников. Они

хотят распространять свою веру, но только среди людей, «достойных» обращения. Они

убеждены, что разделяя их идеологию, светскую или теократическую,

принесут в массы просвещение. Эта потребность в обращении других имеет сектантский характер:

хрупкость идеологии требует постоянного подтверждения со стороны других, чтобы укрепить веру в мировоззрение

, создать солидарность и укрепить праведность дела.Люди, которые сопротивляются обращению

, угрожают идеологии и заставляют обращенных чувствовать себя неуютно. Они

напоминают истинным верующим о шаткости их системы убеждений, часто провоцируя гнев и

насилие.

Какая бы партия ни придерживалась тоталитарной идеологии, она обычно пытается придать

вид приличия. Например, это обычно делает участие в политике, особенно

голосованием, обязательным. Однако, как мы все знаем, при тоталитарном правлении право на

голосов не означает право выбора.Единственный реальный выбор — это партия и ее лидер

. Отсутствие выбора усиливается политическими репрессиями. Правящая партия и

ее лидер ограничивают права граждан критиковать правительство, права оппозиционных партий

на кампанию против правительства и права определенных групп, ассоциаций,

7

Великая идея: тирания и Деспотизм

18 сен Великая идея: тирания и деспотизм

(Цезарь Август, «Статуя-Август» Тилля Нирмана — Собственная работа.Лицензия CC BY-SA 3.0 из Wikimedia Commons)

Обсуждение № 3: Вопрос: Как римское искусство (включая скульптуру, монументальную архитектуру и литературу) служит пропагандой власти императора?

Есть много слов, чтобы описать тиранических правителей — они деспоты, диктаторы, автократы. Их всех объединяет, несмотря на лингвистические тонкости политической науки, то, что они правят на основе страха. Идти против тирана — значит рисковать пытками и смертью, потерять имущество, причинить вред близким и испортить свою репутацию клеветой.Хотя на протяжении всей истории было несколько человек, которые пытались оправдать «доброжелательного диктатора» или «справедливого тирана», часто апеллируя к эффективности, порядку и хорошо дисциплинированному политическому телу, реальность такова, что ненависть и страх — это инструменты тиранов. , а не любовь или восхищение.

Тогда возникает вопрос: как возникают тираны? При каких условиях вообще происходит абсолютное правление путем концентрации всей политической власти в руках одного человека? Какие механизмы используются одним человеком, чтобы держать миллионы под контролем? Почему люди просто не восстают?

Помимо этих дискуссий о причинах тиранического правления, его сохранении и загадочной продолжительности, есть много других вопросов о последствиях деспотизма.Как тирания влияет на людей, живущих в условиях страха? Каковы психологические, социальные и культурные последствия деспотизма? Именно этот последний набор последствий наиболее полно исследуется в данной главе.

После убийства Юлия Цезаря Рим перешел в имперский деспотический режим — император правил безраздельно. Итак, каковы культурные последствия жизни в течение почти 500 лет в условиях такого страха и имперского правления? Возможно, еще более ужасающе то, каким образом тираны используют культурное производство для контроля над населением?

Основные вопросы, относящиеся к великой идее
1) Как можно считать тиранию развращением других форм правления, где монархия развращена до тиранического короля, олигархия развращается до тирании богатых, демократия развращается до тирании? большинства или масс? Что вызывает эту порчу?

2) Какое влияние тираническое правление оказывает на общество, культурное производство и людей, живущих при деспотических режимах?

3) Почему люди позволяют существовать тираническим режимам и, кроме того, почему граждане общества часто содействуют или открыто помогают деспоту? Есть ли преимущества у тиранического правления и для кого? Кого больше всего беспокоит деспотизм?

Выдержка из: Dr.Чад Редвинг. «Культура и ценности западного мира: синтаксический курс». Доступно для покупки в iBookstore и Kobo.

Деспотизм | Современная вики | Фэндом

Деспотизм — это форма правления единой власти, будь то отдельное лицо (деспот) или сплоченная группа, которая правит с абсолютной политической властью.

История []

В своей классической форме деспотизм — это государство, в котором один человек (деспот) обладает всей властью и авторитетом, олицетворяющими государство, а все остальные являются второстепенными лицами.Эта форма деспотизма была распространена в первых формах государственности и цивилизации; фараон Египта является образцом классического деспота.

Этот термин теперь означает тираническое правление. Деспотизм может означать тиранию (господство через угрозу наказания и насилия) или абсолютизм; или диктатура (форма правления, при которой правитель является абсолютным диктатором, не ограниченным конституцией, законами или оппозицией и т. д.).

Однако в условиях просвещенного абсолютизма (также известного как доброжелательный или просвещенный деспотизм), который приобрел известность в Европе 18-го века, абсолютные монархи использовали свою власть для проведения ряда реформ в политических системах и обществах своих стран.Вполне вероятно, что это движение было инициировано идеалами эпохи Просвещения.

Хотя в наши дни это слово имеет уничижительное значение, когда-то в Византийской империи оно было законным титулом должности. Подобно тому, как слово «Византийский» часто используется в уничижительном смысле, слово «деспот» имело столь же негативные коннотации. Фактически, Деспот был имперским титулом, впервые использованным при Мануэле I Комнине (1143–1180), который создал его для своего назначенного наследника Алексия-Белы. По словам Дьюлы Моравчика, этот титул был простым переводом венгерского титула Белы úr, но другие историки считают, что оно пришло от древнегреческих деспотов (буквально, хозяин).В православной литургии, если она совершается по-гречески, диакон и сегодня обращается к священнику как к деспоту.

Его обычно дарили зятьям, а затем и сыновьям Императора, а начиная с 13 века — иностранным князьям. Деспот носил тщательно продуманные костюмы, похожие на костюмы императора, и имел множество привилегий. Деспоты правили частями империи, называемыми Деспотатами.

В Декларации независимости Соединенных Штатов говорится о том, что британское правительство уменьшило американский народ под абсолютным деспотизмом: «Но когда длинная череда злоупотреблений и узурпаций, неизменно преследующих одну и ту же цель, выявляет намерение подчинить их абсолютному деспотизму это их право, это их долг — свергнуть такое правительство и предоставить новую гвардию для их будущей безопасности «.

Контраст с монархией []

Согласно Монтескье, разница между монархией и деспотизмом состоит в том, что при монархии один человек правит по фиксированным и установленным законам, тогда как деспот правит по своей собственной воле и капризу.

.