Менталитет примеры: Менталитет — что это такое простыми словами

Что такое менталитет простыми словами

Что такое менталитет? Это слово употребляется довольно часто, его мы слышим с экранов телевизоров от психологов, социологов, журналистов и политиков. Им пользуются в контексте обсуждения отличительных черт отдельных людей или их объединений на различных уровнях. Его употребляют и иностранцы, которые особенно любят порассуждать о загадочности русской души. В данной статье постараемся рассказать о том, что это — менталитет, простыми словами.

Происхождение термина

Это слово произошло от латинского корня, в широком смысле обозначающего душу, дух, а в более узком – ум. Понятие менталитета кратко можно охарактеризовать как некое нематериальное образование, присущее той или иной общественной группе – народу, нации, государству, коллективу.

Оно представляет собой соединение ряда особенностей, таких как умственные, культурные, эмоциональные, а также моральных установок и ценностных ориентиров.

Первоначально сущность и значение менталитета раскрывались учеными-историками, сегодня его часто используют социологи и психологи. Первым, кто ввел его в обиход в XX веке, был профессор Сорбонны Люсьен Леви-Брюль, философ и этнолог.

Из науки – в публицистику

Ученый применял его относительно племен, живших во времена первобытнообщинного строя, считая, что их мышление кардинально отличалось от мышления современных людей, так как в нем отсутствовала такая составляющая, как логика. Вспомним, что значение слова «менталитет» восходит к душе, духу, то есть первобытные представители рода человеческого, по мнению Леви-Брюля, жили душой, а не разумом.

Переход к массовому употреблению термина произошел благодаря сторонникам французской исторической школы, так называемой школы «Анналов». Ими он понимался как черта, присущая коллективу, то есть как тот «состав», который объединяет королевских особ и рядовых солдат.

Со временем из научных кругов термин «менталитет» переместился в сферу публицистики и рассматривается и как индивидуальная, и как коллективная черта, но первая всегда проистекает из второй.

Современное понимание

Что такое менталитет в сегодняшней интерпретации? Социологи определяют его как особую форму умственной деятельности, позволяющую осознать окружающий мир, общественные явления.

Он формируется в процессе переработки социального опыта, которая производится как индивидуальным, так и коллективным сознанием. Менталитет выражает ценности, востребованные тем или иным коллективным образованием и оказывающие большое влияние на отношения и связи в обществе.

Это понятие отражает глубинные процессы, происходящие в коллективном и индивидуальном сознании и в области бессознательного, в результате которых создаются конкретные устойчивые установки и представления, отражающие особые взгляды, характерные для тех или иных общественных групп. Сформировавшись, они являются ориентиром в социальном поведении людей.

Коротко о человеческом сознании

Для более глубокого понимания того, что такое менталитет, целесообразным будет кратко рассмотреть понятия сознательного и бессознательного в психике человека.

Сознание является одним из наиболее сложных объектов для изучения, так как чувствами его воспринять невозможно. Однако никто не сомневается, что оно существует и характеризуется особенным бытием – психическим и духовным. Сегодня существует два взгляда на его сущность – материалистический и идеалистический.

Согласно первому, сознание – это продукт «мыслящей» материи, инструмент мозговой деятельности, помогающий отражать и осмысливать окружающий мир. В соответствии со вторым, только сознание представляет собой реальность, а весь остальной мир – лишь иллюзия.

Научной является первая точка зрения, которая делит сознание на индивидуальное (внутренний мир отдельного человека) и общественное. Ко второму относятся: наука, политика, право, религия мораль.

А также сознание делится на обыденное, которое опирается на жизненный опыт и здравый смысл, и научное, являющееся систематизированным, основанным на теоретическом фундаменте и проверенным практикой. То есть в нем обязательно присутствует четкое осмысление, анализ и выводы.

Область бессознательного

Под бессознательным понимается комплекс психических состояний и процессов, которые происходят помимо сознания, помимо логики. В их функционировании человек не отдает себе никакого отчета. Это понятие применительно к одному человеку ввел в науку в XX веке Зигмунд Фрейд, психолог и психиатр из Австрии.

По мнению швейцарского психиатра Карла Юнга, кроме бессознательного каждого отдельного человека существует и коллективное. В нем присутствуют архетипы – неосознанные образы, являющиеся общими для всех людей. Они находят свое проявление в сказках, притчах, пословицах и поговорках, мифах и легендах, в которых формируются образцы поведения в различных ситуациях. С самого детства эти образцы усваиваются людьми, а в последующие годы жизни они воспроизводятся в деятельности в бессознательном режиме.

Каким бывает менталитет

Из сказанного можно сделать вывод о том, что менталитет формируется посредством бессознательного, он не имеет четких границ и форм. Кроме указанных элементов народного творчества, его источником являются представления элитарных слоев общества, вырабатывающих политические идеалы, ценности, стереотипы и другие феномены общественного сознания.

Постепенно в социальных группах формируется догматическая программа – менталитет, который и обуславливает определенную восприимчивость народа, нации, класса к тому или другому типу идеологии, политических ценностей, культурных норм.

Выделяют несколько типов менталитета, в зависимости от политического, исторического и социального подходов. Это такие его разновидности, как аристократический и рабский, господский и крестьянский, буржуазный и пролетарский, элитарный и массовый, демократический и бюрократический.

При этом всегда существует доминирующий тип менталитета, который обеспечивает преемственность в политике, единство нации, традиций, идеалов и ценностей. Особенностями менталитета являются долгий период его образования, устойчивость и сложность в формировании качественных изменений.

Русская ментальность по И. И. Ильину

Что касается российского менталитета, то о нем очень хорошо сказал русский философ и публицист, деятельность которого пришлась на первую половину XX века, Ильин Иван Александрович. Он писал о том, что русская культура в первую очередь держится на сердце и чувствах, на созерцании, на свободе совести. За ними следуют воля, правовое сознание, осознанная мысль.

Таким образом, русский народ является народом совести и сердца. И в этой последовательности кроется источник всех его достоинств и недостатков. В отличие от западного человека, в основе русской натуры – доброта и мечтательность, терпение, достоинство и простота. Дав такую характеристику русскому менталитету, Ильин в полной мере раскрыл его глубинную сущность.

В. С. Барулин о русском долготерпении

О том, что такое менталитет русского человека, как он формировался, писал и известный советский и российский философ Барулин Владимир Семенович. Он считал, что российская ментальность складывалась на протяжении множества веков и оказала на народ двоякое влияние. С одной стороны, оно позитивное и созидательное, а с другой – разрушительное и деструктивное.

С особенной яркостью разрушительность проявилась в выборе, сделанном в 1917 году. Вследствие установления приоритета государственно-партийной диктатуры в менталитете народа развился комплекс долготерпения, харизматичного лидера и приоритета силы. Тем самым на первый план вышли ценности, касающиеся не индивидуальной самореализации, а общественно-социального начала.

Русским не понять: Странности менталитета разных странах — Мой отпуск

Вот вам 16 примеров, насколько менталитет у нас в мире разный.

Всех нас с детства воспитывали по установленным правилам, которые передаются из поколения в поколения. Живя в странах СНГ особо не замечаешь разницы в культуре, нормы поведения людей примерно одинаковые, и ничего не вызывает удивления в действиях других людей. Но вот если поехать заграницу, то разница ощутима, причем есть такие вещи, которые вызывают такой шок, с чем нашему русскому человеку просто невозможно свыкнуться.

Вот вам 16 примеров, насколько менталитет у нас в мире разный.

Стучать на соседей

В Германии это в порядке нормы. Если же соседи чем-то недовольны, то все вопросы решаются через правоохранительные органы. Даже если неправильно припарковались, то сосед этого не упустит.

В сауну хоть с мамой жены.

Финны не считают чем-то постыдным быть в сауне голым. И неважно с кем они там находятся, даже если это малознакомые люди или же напротив родственники противоположного пола. Для них это норма.

Вечеринки для объятий

В Германии стало нормой посещать вечеринки, где можно кого-то обнять или же, чтоб обняли вас. Если не хватает любви и нежности в жизни, то существуют вот такие мероприятия, которые воспринимаются вполне естественно.

Есть грязные фрукты и овощи

Французы привыкли есть фрукты и овощи прямо с грядки, поэтому они никогда не моют их и не задумываются о том, что они могут быть грязными.

В туалет со своей бумагой

В Индонезии привыкли вместо туалетной бумаги использовать воду или же приходить со своим.

Поцелуй при знакомстве

Испанцы считают нормой при знакомстве сразу поцеловать в щечку.

Фига на удачу

В Бразилии считается, что показать фигу — это означает пожелать удачи.

Раковина полная воды.

Французы весьма экономны, поэтому они набирают полную раковину воды и делают все нужды, такие как мытье рук, бритье и т.д. Никакой проточной воды!

Ценник на подарках

В Греции дарят подарки мало того, что с ценником, так еще и сполным пакетом чеков, на случай, если человек, получивший подарок захочет его вернуть или обменять, если не угодили с подарком.

Подача блюд постепенная.

Испанцы блюда выставляют постепенно, а не все сразу. И к десерту подают вина, а не как мы привыкли есть десерт с чаем или кофе.

Дистанция имеет значение

В Бразилии дистанция между людьми считается приемлемой — 30-45 сантиметров. Если же вы отойдете дальше, то вас неправильно поймут.

Не доедать еду

Мы привыкли доедать еду в гостях даже если мы уже сыты, чтоб не обидеть хозяев. Но в Индонезии это делать не обязательно, достаточно лишь подвинуть еду в сторону, чтоб показать, что вы уже наелись.

Температура

Во Франции температура 37 — это считается нормой, нет поводов для беспокойства.

Места не уступают

В Греции считается обидным жестом, если попытаться уступить место в транспорте

Есть руками

В Индонезии принято есть руками даже в кафе. По этикету есть нужно кончиками пальцев правой руки, при этом есть чаша для мытья рук.

Модная даже в церкви.

В Греции считается нормой прийти в церковь в откровенных платьях и без головного убора.

Источник

Концепция национального менталитета в творчестве русских писателей XIX века

Русские долго запрягают,

Но быстро едут.

Отто фон Бисмарк

Загадку русской души, особенности национального менталитета долгие годы пытаются понять и объяснить философы, социологи, политологи как России, так и зарубежья.

Литература, художественное творчество, всегда живо реагирующие на интересы и проблемы общества, не только ставили вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?», но, главное, стремились выяснить, кто и как найдет ответы на них в перспективе.

Фольклор подарил нам Емелю с волшебной щукой, типологию героев, уверенных в том, что все сбудется по их «хотению», стоит не упустить счастливый случай. Однако в народе жила вера не только в спасительные чудеса. Одним из антиподов приверженцев сказочного фатализма был богатырь Илья Муромец, который хоть и просидел сиднем тридцать три года, но в критический момент встал и победил супостата. Любимцем народа во всех сказках выступает Иванушка-дурачок, именно ему помогают волшебные силы преобразиться. Он оказывается умным и смелым, становится символом торжествующей справедливости.

Несомненно, в народном сознании жило понятие диалектического единства натуры русского человека, терпимость и уважительное отношение к различным формам проявления национального характера, будь то стихийный фатализм с верой в чудеса или осознанный героизм, но решительно отторгались и осуждались пороки — злодейство, предательство, вероломство, ложь.

В творчестве русских классиков наблюдается та же вариативность характеров, что и в фольклоре. В рамках настоящей работы мы не имеем возможности привлечь в подтверждение этой мысли обширный материал, сошлемся на самое значимое имя в литературном процессе XIX века — А.С. Пушкина, который высоко ценил народное творчество и считал, что это сокровищница для писателя.

В своих сказках Пушкин неукоснительно следует этой традиции: князь Гвидон спас от гибели Лебедь, убивает злого чародея Коршуна; Лебедь в благодарность исполняет все желания Гвидона, превращается в красавицу-девицу и становится его женой. «Золотой петушок» надежно охраняет границы государства Дадона, однако наказывает царя смертью за нарушение данного слова; «золотая рыбка» сочувствует старику, но дает суровый нравственный урок ненасытной и властолюбивой старухе. В «Сказке о попе и работнике его Балде» характеры выдержаны в духе народных сатирических приемов: простодушный Балда перехитрил и наказал жадного стяжателя.

Доминирующая черта характера русского человека — его кажущаяся непредсказуемость, но, в сущности, она является диалектическим единством указанных выше качеств: внешней инертности, веры в «авось» и внутренней аккумуляции спасительных взрывных сил, которые проявляются в нужный момент.

По неписанным законам народной диалектики созданы Пушкиным характеры героев исторической повести «Капитанская дочка». «Недоросль» Петруша Гринев на глазах читателя кардинально меняется, становится смелым солдатом, верным воинской присяге, чести и совести. После встречи Гринева в буран с таинственным «вожатым» сюжет повести начинает развиваться по законам волшебно-бытовой сказки с предсказанием будущего.

На постоялом дворе уставшему Петруше снится дом, мать и прощание со смертельно больным отцом. Но вместо отца он видит незнакомого мужика с черной бородой и топором в руках, который ласково призывает его подойти под страшное благословение. Это был вещий сон. «Вожатый», оказавшийся впоследствии Пугачевым, благодарит Гринева за стакан вина и заячий тулуп словами: «Век не забуду ваших милостей», чем фатально определяет судьбу Гринева, обязавшись служить ему за добро. И, действительно, Пугачев постоянно приходит ему на помощь в трудной ситуации, исполняя каждое желание, как то принято в сказке. Герои повести Пушкина действуют в духе традиционно-фольклорных персонажей, по неписанным законам совести; верность данному слову — доминирующая черта их характеров и поступков.

Это в полной мере подтверждает прощальный диалог, когда Петр Гринев, рискуя своей жизнью и жизнью Маши Мироновой, откровенно говорит Пугачеву: «Как тебя назвать, не знаю да и знать не хочу… но Бог видит, что жизнью моей рад бы заплатить за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти нас с бедной сиротой, куда нам Бог путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобой не случилось, каждый день будем Бога молить о спасении грешной твоей души…

Казалось, суровая душа Пугачева была тронута. «И быть по-твоему! — сказал он. — Казнить, так казнить, жаловать, так жаловать: таков мой обычай. Возьми себе свою красавицу, вези ее куда хочешь, и дай вам Бог любовь да совет!»[1] [15; 4, 342].

По-христиански поступил Пугачев, отпустив Петра Гринева и Машу Миронову. Как гласит Писание, Христос за любовь, за доброе дело прощает тяжкие грехи. Да и сам Пугачев в это верит, на это надеется. Помогая Гриневу, спасая его от верной смерти, он сказал: «Видишь, что я не такой еще кровопивец, как говорит обо мне ваша братия».

Под стать Гриневу его избранница Маша Миронова. Как то бывает в русских сказках, горести, выпавшие на ее долю, только закалили характер девушки. «Чудеса», сопутствующие в жизни молодой паре, признательность «злодея» Пугачева, сполна отплатившего за добро, противопоставлены в повести пустым обещаниям Екатерины помочь бедной сироте, оказавшейся без средств к существованию после гибели родителей. «Не беспокойтесь о будущем. Я беру на себя устроить ваше состояние», — сказала императрица.

«Кто смеет обижать сироту?» — грозно спросил Пугачев своих сообщников и не изменил своего решения, когда узнал, что это дочь казненного им капитана Миронова. Сиротство на Руси было под охраной вековой морали.

Пушкин, мастер тонкой язвительной иронии, не преминул наглядно продемонстрировать царскую милость: «В одном из барских флигелей показывают собственноручное письмо Екатерины II за стеклом и в рамке. Оно писано к отцу Петра Андреевича и содержит оправдание сына и похвалу уму и сердцу дочери капитана Миронова» [15; 4, 360]. Как бы вскользь Пушкин отмечает, что родовое село Гриневых принадлежит теперь десятерым помещикам. Так «устроила состояние» Маши царственная особа.

В государственном преступнике, разбойнике Пугачеве, живет искра божия, чувство справедливости, внутренне присущие русскому человеку. Екатерина у Пушкина проявила себя не той высокообразованной гуманной государыней, какой ей хотелось казаться перед европейской умственной элитой. Злопамятность, лицемерные заявления вознаградить сироту, а на деле — наказание бедностью — не соответствуют русскому менталитету.

Пушкин не случайно назвал повесть, в которой решалась судьба Российского государства, «Капитанской дочкой». В водовороте событий оказались Петр Гринев и Маша Миронова, обнаружившие лучшие черты русского человека; сопоставление поступков судьбоносных персонажей — Пугачева и Екатерины — обеспечили психологическую победу моральных христианских основ русской «души» разбойника и поражение императрицы, чей «гуманизм» был чужеродным и фальшивым, пробным камнем в этом «поединке» исторических персонажей была судьба «маленького человека» — «капитанской дочки».

Философия фатализма на основе национальной мифологии лаконично сформулирована в пословицах и поговорках: «Чему быть — тому не миновать», «Лень человека портит, а труд корчит», «Выше лба уши не растут», «Двум смертям не бывать, одной не миновать» и т.п. В художественном произведении и в фольклоре проявилась доминирующая черта «загадочной души» русского человека — диалектическое единство фатальной пассивности с активным героическим порывом, единением всех национальных сил, когда речь заходит о защите родины, существовании самого этноса в исторической перспективе.

Это единство проходит как основа концепции романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир», где военная доктрина Кутузова фатально базировалась на «мысли народной», не допускающей иностранного владычества; реально — на участии всего «мира», поднявшего против врага «дубину народной войны» за правое дело. Именно эти силы способны разрушить стратегические планы Наполеона, покорившего европейский континент.

Однако, прежде чем был опубликован роман-эпопея Л.Н. Толстого, где русский национальный характер представлен небывалым числом героических персонажей, читатель познакомился в 1859 году с романом И.А. Гончарова «Обломов». В 1848 году писатель опубликовал «сердцевину» будущего большого произведения — «Сон Обломова». Сонное царство, «сон во сне», патриархальная идиллия, была своеобразным вызовом современности — карьеризму, погоней за наживой, утрате нравственности и национальных традиций.

Долгожданный роман из четырех частей с одним «сквозным» героем, Ильей Ильичем Обломовым, вышел накануне реформ 60-х годов и сразу же вызвал бурную дискуссию в критике. Одним из первых выступил Н.А.Добролюбов, который дал развернутый анализ этого произведения с позиций «реальной критики» в статье «Что такое обломовщина?».

Этой работе критик предпослал эпиграф из второго тома «Мертвых душ» Н.В. Гоголя: «Где же тот, кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед?». Добролюбов на полуфразе сократил цитату, в то время как дальше следовало гоголевское суждение о природе русского человека: «Кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановением мог бы устремить на высокую жизнь русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово»[2] [5; 5, 255-256].

Добролюбов оставил без внимания и тот факт, что Гоголь в лице Андрея Ивановича Тентетикова уже создал персонаж, подобный Обломову; больше того, классик подчеркнул, что «сидни», «увальни» и «байбаки» -многовековое русское явление. Добролюбов хоть и признал правоту Гоголя, заявив, что Обломов Гончарова «коренной, народный наш тип, от которого не мог отделаться ни один из наших художников», но тут же «осовременил» гончаровского героя, определив его как разновидность типа «лишнего человека», уже широко известного в литературе с пушкинских времен, и указав, что в отличие от своих предшественников Илья Ильич Обломов «является перед нами разоблаченный… сведенный с красивого пьедестала на мягкий диван, прикрытый вместо мантии только просторным халатом». Критик сосредоточил свое внимание только на социальных причинах, породивших это «знамение времени», но пришел к выводу, что Обломов и «обломовщина» — это социальное явление, следствие крепостничества. «Оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни, оно придает роману Гончарова гораздо более общественного значения, нежели, сколько имеют все наши обличительные повести. В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение времени».[3]

Добролюбов особо подчеркнул актуальность романа «Обломов», который появился в то время, когда всеми чувствовалось «веяние новой жизни». Критик утверждает, что Гончаров взял на себя смелость в годы предреформенной борьбы показать, что даже «толпа» осознала необходимость настоящего дела, но этого не осознал Обломов — герой, порожденный крепостной Обломовкой, привыкший к тому, что ему безо всяких усилий, «даром», достаются «все внешние выгоды», то, что другим «доставляется их работой».

«Отдавая дань своему времени, — пишет Добролюбов, — г. Гончаров вывел и противоядие Обломову — Штольца» [7; 2, 253].

Несомненно, Гончаров «при своей силе и зоркости» как художник имел все основания полно и разносторонне развернуть образ Штольца, показав его в действии. В России конца 50-х годов не было недостатка в буржуазных деятелях. Достаточно напомнить, что еще в 40-е годы в «Обыкновенной истории» Петр Иванович Адуев был представлен в сфере предпринимательской деятельности значительно шире, чем Штольц накануне буржуазных реформ 60-х голов.

Как мы полагаем, причина здесь кроется в особенностях мировоззрения Гончарова. Писатель далеко неоднозначно относился к Обломовке и населяющим ее обломовцам. Следует учитывать, что понятия «Обломовка» и «обломовщина» у Гончарова не имели географических очертаний и далеко выходили за рамки крепостной усадьбы. Это сама Россия с ее социальным укладом, понятиями, верованиями, преданиями, нравственностью и моралью.

«Ничто не нарушало однообразия этой жизни, и сами обломовцы не тяготились ею, потому что и не представляли себе другого житья-бытья; а если б и смогли представить, то с ужасом отвернулись бы от него», — заявляет Гончаров. «Им было б жаль, если б обстоятельства внесли перемены в их быт, какие бы то ни были». Все, что окружает обломовцев, чем наполнены их души, вырабатывалось веками, имеет свою традицию и в ней залог стабильности, прочности и даже основы самого их существования. Обломовцы уверены, что если их лишить проверенных, устоявшихся форм жизни, они погибнут, и сам Илья Ильич, его судьба — тому подтверждение.

«Вообще они глухи были к политико-экономическим истинам о необходимости быстрого и живого обращения капиталов, об усиленной производительности и мене продуктов. Они в простоте души понимали и приводили в исполнение единственное потребление капиталов — держать их в сундуке»[4] [6; 4, 130]. Замкнутое пространство, завтра как вчера — идеал жизни обломовцев.

Теперь правомерно поставить вопрос: каково же отношение самого писателя к Обломовке с ее укладом и традициями, с одной стороны; а с другой стороны — к обломовцам, оторванным от общечеловеческого прогресса, ведь жили они в середине XIX века, в эпоху великих открытий.

Нам представляется упрощенным взгляд Добролюбова на «обломовщину» как результат крепостных отношений, хотя рабское состояние народа в течение веков и привилегированное положение дворянства наложило свой отпечаток на государственное устройство, психологию, нравственность и мораль. В этой связи следует отметить, что Гончаров, весьма широко раскрывая основы формирования мировоззрения Обломова-помещика, «барина», прочно базирует их на народной традиции, на сугубо народной почве. Основные «азы» жизни Илья Ильич получает именно от деревенской няни (подобно пушкинской Татьяне), но не от матери, которая целые дни занята домашними пустяками и следит только за физическим состоянием ребенка. Его духовный и душевный мир поручены воспитателю из народа. Это тоже традиция, проверенная веками, здесь нет никакой сословной дифференциации. То, что нянька рассказывает своим детям и внукам, рассказывает и барчонку. И если мать следит за няней, чтоб та не оставляла ребенка без присмотра в опасных местах, то она никогда не прислушивается к тому, что говорит нянька своему питомцу. Очевидно, все рассказы подобного рода выверены не одним поколением и, по мнению обломовцев, только с такой подготовкой человек и должен вступать в мир.

«Она (нянька — З.П.), — пишет Гончаров, с простотой и добродушием Гомера, с той же животрепещущей верностью подробностей и рельефностью картин влагала в детскую память и воображение Илиаду русской жизни, созданную нашими гомериадами тех туманных времен, когда человек еще не ладил с опасностями и тайнами природы и жизни, когда он трепетал и перед оборотнем, и перед лешим и у Алеши Поповича искал защиты от окружающих его бед, когда и в воздухе, и в воде, и в лесу, и в поле царствовали чудеса» [6; 4, 120].

Автор «Обломова» подчеркивает, что «ощупью жили бедные предки наши», что «сказка не над одними детьми в Обломовке, но и над взрослыми до конца жизни сохраняет власть», что «и поныне русский человек среди окружающей его строгой, лишенной вымысла действительности любит верить соблазнительным сказаниям старины, и долго, может быть, еще не отрешиться ему от этой веры».

Как видим, Гончаров настойчиво проводит мысль о вечной «власти сказки» над жизнью «русского человека», независимо от места его проживания. Что же касается «Обломова», то автор неоднократно в письмах к близким людям (И.И. Льховскому, С.А. Никитенко) называл этот роман «большой сказкой».

В русской литературе авторское определение жанра сочинения не редкость. Назвал же Гоголь «Мертвые души» поэмой и на то у него были основания. Гончаров произведение в 4-х частях со вставной новеллой «Сон Обломова» и единым объединяющим героем считал «сказкой» и создавал его по законам этого жанра.

Ю.М. Лощиц в своей работе «Гончаров» (ЖЗЛ, 1977) впервые обратил внимание на эту кажущуюся несуразность и убедительно доказал, что «сказочно-мифологическая подоплека романного действия в «Обломове» настолько значительна, идеологически весома, что реалистический метод Гончарова так и хочется назвать… как некий мифологический реализм... при котором автор дает в своих произведениях самый широкий простор сказочно-фольклорному, легендарному, древнелитературному, то есть мифологическому материалу. При чем этот материал… органически проникает в самую сердцевину содержательности, действует на уровне сюжета, идеи, всей образной системы»[5] [11; 169].

По сказочно-мифологическому сценарию герой неуклонно идет к своей цели, преодолевая на этом пути преграды и соблазны.

Завершая «Обломова» Гончаров писал в августе 1857 года И.И. Льховскому: «Вся эта большая сказка должна, кажется, сделает впечатление, но какое и насколько, не умею еще решить» [6; 8, 244].

Однако «господствующий элемент характера» главного героя проявился вполне. Это философия покоя, созерцания, близости к природе. Ольга Ильинская, Штольц пытаются разрушить эту идиллию, они уходят с дороги, которая ведет к финалу — «обломовке» в Петербурге на Выборгской стороне, в домике Агафьи Матвеевны Пшеницыной, олицетворяющей сказочную мечту Обломова о жене Милитрисе Кирбитьевне, которая все устроит, обо всем позаботится.

Казалось бы, для Обломова сказка обернулась банальной былью. Но чудо произошло. Это «чудо» — красивые руки Агафьи Матвеевны с ямочками на локтях.[6] Руки эти постоянно в движении, они лелеют любимого Илью Ильича, они не требуют никаких «подвигов» от него, кроме факта самого существования кумира. Теперь перед Обломовым уже не стоят вопросы: что делать, куда стремиться, которые ставили перед ним Ольга и Штольц. Блаженная свобода от забот, праздное безделье, любящая преданная жена — сказочная идиллия. И это не просто безделье — это жизненная философия, известная человечеству с древнейших времен. Не случайно Гончаров называет Илью Ильича «обломовским Платоном».

Зачем работать, суетиться, стремиться вперед, когда человечество уже много чего настроило и продумало. Проще, комфортнее — скромная жизнь на лоне природы без борьбы с другими за кусок хлеба, за повышение по службе.

Б.Ф. Егоров в своем исследовании «Российские утопии» о подобной философии пишет: «Отвращение к труду воспитывалось и в помещичьем кругу. [9; 16]. И.А. Гончаров великолепно изобразил этот мир в романе «Обломов» (1859), где точно сформулировал: обломовцы представляли жизнь «идеалом покоя и бездействия… Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев»[7] [г. 1, гл. IX «Сон Обломова»].

«Обломов» Гончарова — размышления автора о судьбах России накануне реформ. Писатель понимал, что Обломовка — утопия, «потерянный рай», но это легендарно-мифологическое прошлое ему было дорогим и родным как прошлое, без которого не может быть настоящего.

Себя Гончаров не только не отделяет от того, что входит в емкое понятие «обломовщина», но особо отмечает, что и он сам — продукт обломовского воспитания и немало сил им было потрачено в течение жизни, чтобы вырваться из этого плена. С редкой откровенностью вскоре после выхода в свет «Обломова» Гончаров писал С.А. Никитенко: «А вы представьте себе обломовское воспитание, тучу предрассудков, всеобщее растление понятий и нравов, среди которого мы выросли и воспитались и из которого как из летаргического сна только что просыпается наше общество…» Эти горькие выстраданные откровения резко отличаются от восприятия Обломовки А.В. Дружининым как некоего идеального существования русского человека. Гончаров признается, что он «не потонул совсем» в «болоте» обломовщины только благодаря творчеству: «Меня спасла живая, горячая натура, — продолжает он, сила воображения, стремление к идеалу и та честность, о которой вы так благосклонно отзываетесь» [6; 8, 285].

Гончаров не отрывает себя от Обломовки и обломовского существования и, осуждая многое в этом укладе жизни, он в то же время очень осторожно, относится к неизбежным переменам в этом существовании. Нам представляется заслуживающим внимания тот факт, что незадолго до того, как был завершен «Обломов», Гончаров совершил кругосветное путешествие и посетил в числе других стран Англию, страну классического капитала. Он хорошо представлял себе, какие опасности таит в себе буржуазный предприниматель, и не хотел допускать мысли, что патриархальная беззащитная Обломовка станет жертвой капиталистического хищничества. Гончарову хочется верить, что пробудятся новые силы в русском дворянском сословии, что заявят о себе какие-то новые энергетические резервы в этой среде и плодотворно сольются прогрессивные западно-европейские стороны жизни и русские патриархальные устои. Эту задачу Гончаров поставил позже в романе «Обрыв», который в письмах к друзьям Гончаров тоже назвал «сказкой». Там уже намечено «пробуждение» ото сна в деятельности помещика-предпринимателя Тушина, который не разоряет свой край, но старается приносить ему как можно большую пользу, заботится не только о благосостоянии своих крестьян, но и об экономическом здоровье края. Однако вопрос, кому суждено произнести гоголевское сакраментальное слово «вперед» пока остался без ответа.

Ю.М. Лощиц считает роман «Обломов», идеализирующий прошлое, «типичной антиутопией, в которой и намека нет на футурологический порыв» [11; 190].

Это совершенно справедливое суждение о сути романа, но «футурологический порыв» все же совершился, вернее к этому «порыву» «Обломов» дал фатальный толчок, и Ю.М. Лощиц конкретно указал на это: «Пройдет несколько лет, и на той же самой Гороховой улице, где видит свои райские сны Илья Обломов, волею другого сочинителя будет поселен еще один литературный персонаж — Вера Павловна. Этой героине романа-утопии Чернышевского тоже будут сниться сны-мечты. Но обращенные не в прошлое, не к идиллической обстановке помещичьего быта, а в совершенно противоположную сторону: там, над зеленью лужаек, вырастают сверкающие стеклом и металлом силуэты каких-то воздушных зданий, то ли фабрик то ли общежитий, и в них счастливые, весело поющие во время работы труженики будущего» [11; 190].

Нам представляется это предположение Ю.М. Лощица вполне реальным. «Полемическое раздражение» Чернышевского, вызванное романом «Обломов», а главное — мифологически-идеальной жизнью без труда и забот — вызвало ответную реакцию Чернышевского.

Блестящая догадка о «внутренней полемичности одного романа по отношению к другому» подтверждает диалектическую сущность русского менталитета: мифологическая фатальность бездействия Обломова и героико-футурологическая активность «новых людей» Чернышевского — как раз и представляют две стороны одной «медали».

Если сам Обломов навсегда останется символом вечной неосуществимой мечты человека о «райской» жизни без труда и забот, то герои романа «Что делать?», как и многоликие их последователи, свою «сказку» будут настойчиво проводить в жизнь в виде общественно-полезного труда в мастерских, коммунах, колхозах и т.п. «общественно-полезных» организациях России ХХ века.

С.А. Рейсер писал о романе Чернышевского: «Формула «Что делать?» подготовилась всем общественно-политическим развитием эпохи. В том или другом варианте она встречается в разговоре Ольги Ильинской с Обломовым, прощальном письме Елены Стаховой в «Накануне», в речах Базарова, в знаменитой статье Добролюбова о романе Тургенева «Отцы и дети» (и т.д.)»[8]

Все это, безусловно, свидетельствует о реакции литературы на запросы общества, назревшую необходимость будить «спящих», вызвать к жизни активные силы.

Для нас особенно ценно, что С.А. Рейсер первыми, давшими толчок к спорам по вопросу «Что делать?», называет Ольгу Ильинскую и Обломова, сюда следует присоединить Штольца, постоянно споривших о борьбе «старой» и «новой» правды как основе смысла жизни. Сопоставив это суждение с тем, что высказал Ю.М. Лощиц, мы вправе сделать некоторые выводы: «новый человек» — продукт развивающегося капитализма активно вторгается в жизнь. «Сонное царство» разрушится не оттого, что слишком ленив Илья Ильич, а потому, что поразительно деятелен его приятель Штольц. По воле Штольца Обломовка должна превратиться в… станцию железной дороги, а обломовские мужики пойдут «работать насыпь» [17; 180].

Ту же участь готовят «обломовской утопии» и «новые люди» Чернышевского, но уже с помощью машин и коллективного труда — утопии коммунизма — «обломовцы» будут обрабатывать поле и строить дворцы из стекла и алюминия.

Не успели стихнуть дискуссии в критике по поводу романов «Обломов» и «Что делать?», как свое веское слово сказал противник идиллических и революционных утопий — М.Е. Салтыков-Щедрин.

В пореформенный период споры о романе Гончарова несколько поутихли, но еще в начале 60-х годов появились два очерка «глуповского цикла» Салтыкова-Щедрина — предшественники классической антиутопии — «Истории одного города».

4/16 июня 1869 года Гончаров пишет С.А. Никитенко о том, что на основе его материалов «один писатель» «сделал из этого материала две карикатуры — повести, из которой одну читал мне сам… между тем — меня преследовали именем этого писателя (которому была, как сапожнику, заказана пара повестей — карикатур на меня) — намекали, что и он пишет большой роман, а Гр. сообщил мне в двух словах и форму романа, похожую на мой».

«Глуповский цикл» и предполагаемый «большой роман» Щедрина вызвали нешуточную тревогу Гончарова по поводу возможного «заимствования» его сюжетов.

Гончаров никак не может успокоиться в своих предположениях. Конечно, в его письме речь идет о Салтыкове-Щедрине, который сам подтверждает, что читал Тургеневу и Гончарову две повести из «глуповского цикла». Иван Александрович «мог бы простить за две повести — карикатуры», но сатирик больших романов не писал и писать, по словам Гончарова, не может. Вывод взволнованного автора «Обломова» один: «Значит, ему (М.Е. Салтыкову — З.П.) дан какой-нибудь материал» [6; 8, 364].

Второй заботой подозрительного Гончарова вызывали творческие планы Тургенева, о чем, не стесняясь, он тоже пишет С.А. Никитенко.

И, наконец, через месяц 3/15 июля Софье Александровне послано письмо, в котором Гончаров напрямую обвиняет Салтыкова-Щедрина и Тургенева в том, что эти писатели, желая утвердиться в литературе в качестве «первых», будто бы воспользовались его, гончаровскими сюжетами: «…им обоим, — пишет Гончаров, — все хочется быть первыми, т.е. все прочее как будто от них произошло. Мальчишки они и школьники жалкие, а не творцы, художники. Только слабость таланта способна к зависти и таким попыткам стать на плечи другим, не чуждаясь никакими средствами».[9] (Курсив мой — З.П.).

С.А. Макашин первым обратил внимание на то, что именно после выхода в свет романа «Обломов» у Салтыкова-Щедрина возникает образ города Глупова, характерный для целого цикла очерков сатирика. Однако Макашин не указал на интертекстуальную связь «Обломова» с этими очерками Щедрина, лишь отметив, что глупоский цикл носит «более публицистический, чем художественный характер», что несомненно почувствовал Гончаров и расценил как выпад против его романа.

Салтыков-Щедрин открыто не высказал своего отношения к «Обломову», но из его писем известно, что роман не удовлетворил его ни с идейной, ни с эстетической стороны.

29 января 1859 года он писал П.В. Анненкову: «… прочел Обломова и, по правде сказать, обломал об него все свои умственные способности. Сколько маку он туда напустил… Бесспорно, что «Сон» — необыкновенная вещь, но это уже вещь известная, зато все остальное что за хлам!… что за избитость форм и приемов… Может быть, Вы назовете мои суждения дикими, но я по первой части не могу ничего хорошего ждать; ибо хотя Дудышкин и называет подобные произведения благовестом искусству… но во сне человек более склонен к невежеству…».[10]

«Глуповский цикл» был не только реакцией сатирика на обломовский сон и застой как оплот «старой правды», но также ответом С. Дудышкину и А. Дружинину, стремившимся «узаконить» «все наиболее отжившее в психологии дворянства».

А.В. Дружинин в своей статье «Обломов» писал, что роман И.А. Гончарова рассматривает Обломова и обломовщину как проявления русской национальной «сферы». «Следом за Пушкиным, своим учителем, по примеру Гоголя, своего старшего товарища, он ласково отнесся к жизни действительной и отнесся не напрасно. «Сон Обломова» не только осветил, уяснил и разумно опоэтизировал все лицо героя, но еще тысячью невидимых скреп связал его с сердцем каждого русского читателя».[11]

«Обломовщина», как ее понимает Дружинин, неоднородна по своей сущности. Если она происходит «от гнилости, безнадежности, растления и злого упорства» — она «вещь нестерпимая». Но если «корень ее таится просто в незрелости общества», то это естественное проявление «детскости».

«Русская обломовщина, — продолжает Дружинин, — так, как она уловлена г. Гончаровым, во многом возбуждает наше негодование, но мы не признаем ее плодом гнилости или растления. В том-то и заслуга романиста, что он крепко сцепил все корни обломовщины с почвой народной жизни и поэзии — проявил нам ее мирные и незлобные черты, не скрыв ни одного из ее недостатков» [8; 309].

Дружинин в своей статье «Обломов» неоднократно подчеркивал достоинства самого Ильи Ильича как честного, доброго и независимого человека, но в заключение так подытожил анализ: «Он дорог нам как человек своего края и своего времени… он любезен нам как чудак, который в нашу эпоху себялюбия, ухищрений и неправды мирно покончил свой век, не обидевши ни одного человека, не обманувши ни одного человека и не научивши ни одного человека чему-нибудь скверному» [8; 312-313].

В подобной интерпретации Обломов — типичное воплощение пассивного сказочного героя из тех, кому чудесным образом удалось выразить свой идеал и остаток жизни провести как в сказке Пушкина: «царствуй, лежа на боку».

Однако автор этого романа в пореформенный период ведет активную жизнь высокопоставленного чиновника, бесповоротно изжившего обломовские черты. Летом 1863года Гончаров был назначен членом совета по делам книгопечатания при министерстве внутренних дел и произведен в действительные статские советники. Если в предреформенный период Гончаров проявил «как цензор большую долю либерализма», то в 60-е годы в его мировоззрении и творчестве происходит серьезная эволюция в сторону консерватизма. На это указывал в своих исследованиях Н.К. Пиксанов: «В течение 60-х годов Гончаров, вышедший из «натуральной школы» времен Белинского, правеет». Это проявилось в романе «Обрыв» — в переосмыслении образа Веры, в обличении нигилиста Волохова, в стремлении утвердить «старую правду» в образе «Бабушки-России», в появлении «русского рыцаря» — предпринимателя Тушина и появлении религиозного мотива.[12]

Как известно, Салтыков-Щедрин на этот раз открыто возразил Гончарову. Он взял под защиту молодое поколение, «мальчишек», в статье «Уличная философия», написанной по поводу пятой части романа «Обрыв», где действует Марк Волохов. Для Салтыкова-Щедрина Гончаров — типичный представитель «людей сороковых годов», того времени, когда проповедь «гуманных отношений» уже была прогрессивным явлением.

Но в 60-е годы жизнь поставила перед русским обществом новые вопросы, которые требовали «не одного сочувственного отношения к ним, — утверждал Салтыков-Щедрин, — но и действительного разрешения».

С позиции традиционалиста Гончаров предложил свое разрешение проблемы в виде союза «отцов»-консерваторов и «детей»-либералов. Этот союз должен был произойти на почве единения «старой» и «новой» правды, с решительным осуждением радикализма как разновидности «новой лжи».

Салтыков-Щедрин в статье «Уличная философия» решительно отверг подобный союз: «Начать с того, что выражение «новая и старая правда» может быть правильно употреблено только по отношению к частным отраслям знания… В этом смысле новая правда астрономии заменила и вытеснила старую правду астрологии. Что касается до общей правды жизни, то она не старая и не новая, а всегда одна и та же…(Курсив мой — З.П.). Старая правда не «бросается» к новой, а, напротив того, преследует ее всеми силами, отстаивая свое существование…» [18; 8, 89].

Отстаивая свою позицию, Гончаров в 1872 году пишет статью «Мильон терзаний», в которой продолжает вести полемику о «новой» и «старой» правде с Салтыковым-Щедриным и другими представителями демократического лагеря на примере комедии «Горе от ума».

Комедия Грибоедова после долгого перерыва в эпоху реформ стала активно включаться в репертуар русских театров, лучшие актеры тех лет были заняты в ней. Однако критика тоже не обошла вниманием в недавнем прошлом опальную пьесу. В 1864 году Герцен в статье «Новая фаза русской литературы» высказал мысль, что Чацкий «завершил эпоху Петра I и мечтал разглядеть… обетованную землю… которой он не увидит».[13]

Радикально настроенный демократ Писарев от лица «детей» 60-х годов не отказался от «отцов» типа Чацкого: «Время Бельтовых, Чацких и Рудиных, — писал он, — прошло навсегда с той минуты, как сделалось возможным появление Базаровых, Лопуховых и Рахметовых, но мы, новейшие реалисты, чувствуем свое кровное родство с этим отжившим типом: мы узнаем в нем наших предшественников, мы уважаем и любим в нем наших учителей, мы понимаем, что без них не могло бы быть и нас».[14]

Герцен откликнулся на призыв Писарева объединить своих «отцов» и «детей» статьей «Еще раз Базаров», где писал: «Чацкий шел прямой дорогой на каторжную работу, и если он уцелел 14 декабря, то наверно не сделался бы ни страдательно тоскующим, ни «гордо презирающим», т.е. «лишним человеком», «умной ненужностью»« [4; 17, 342-343].

Гончаров был искренне обеспокоен тем, что «нового человека», как он его понимал, Писарев — «радикал и кандидат в демагоги», переводит в лагерь Базаровых и Рахметовых. В статье «Мильон терзаний» он попытался восстановить сюжетно-мифологическую структуру «Обломова». Фамусов здесь представлен как воплощение не просто «старой правды» и безмятежно-праздного существования, но и «старой лжи» всего, «что жило ложью в прошлом». Что касается настоящей «старой правды», то она «никогда не смутится перед новой — она возьмет это новое, правдивое и разумное бремя на свои плечи. Только больное, ненужное боится ступить очередной шаг вперед».

Н.К. Пиксанов отметил, что Гончаров повторяет в этой статье концепцию «Обрыва», когда речь идет о движении «вперед». Отвергая «больное и ненужное» в старой и новой правде он оставляет «руководство жизнью за старой правдой бабушки Бережковой, правдой бабушки России (в письме к П.А. Валуеву 1877 года пояснено: сильной, властной, консервативной части Руси). (Курсив мой — З.П.).

Самого Чацкого Гончаров относит к вневременным «вечным» типам борцов нового со старым, отживающим. Однако программа свободы, которую исповедует Чацкий, в статье «Мильон терзаний» во многом напоминает обломовскую: «Его идеал «свободной жизни» определителен: это — свобода от всех перечисленных цепей рабства, которыми оковано общество,[15] а потом свобода «служить или не служить», «жить в деревне или путешествовать»«. Практически это сказочная идиллия «вечного» типа Обломова, «человека сердца», которому не дано произнести волшебное слово «вперед».

Н.К. Пиксанов приходит к следующему заключению: «В «Обрыве» как больное и ненужное отвергнуто новое Марка Волохова и благостно принято новое Тушина. И в «Мильоне терзаний» мы наблюдаем осторожный отбор, своеобразную селекцию будущего, нового… Чацкий, уверяет Гончаров, примиряет новую правду со старой правдой…».

В этой характеристике, продолжает Пиксанов, Чацкий снижен в своей идейности… То, о чем говорит в печати до Гончарова не только Герцен, но и Аполлон Григорьев, А.П. Милюков и другие: то, что Чацкий представительствует декабризм — об этом не упоминает Гончаров».[16]

Авторское «снижение идейности» Чацкого в указанной статье не прошло мимо внимания Салтыкова-Щедрина. Прямо не возражая Гончарову, он переносит полемику в свое творчество, логически развивая в очерках «В среде умеренности и аккуратности» («Господа Молчалины») основные черты характера Чацкого, претерпевшего определенную эволюцию в либерально-консервативной трактовке Гончарова.[17]

Правда «бабушки Бережковой», требовавшая от Марфиньки и Веры «жить под навесом старой мудрости», никак не сочеталась с идеями и поведением грибоедовского Чацкого.

С удивительным мастерством Гончаров создал портреты пассивных героев: созерцателей — Обломова и Райского, набросал эскиз иллюзорного деятеля Тушина. Роман-»сказка» («Обломов», «Обрыв»), утопия Гончарова, не получила счастливого конца и подражателей, как того требовали вековые законы «мифологического реализма».

Напротив, идеи и практические рекомендации «новых людей» Чернышевского восторжествовали. Они были подхвачены и внедрены в жизнь значительной частью молодого поколения, которое давно желало вырваться из-под опеки «старой правды» и ждало только проповедника с готовой программой. В романе «Что делать?» они нашли все, что искали: революционное «дело», способное изменить государственное устройство; новые социальные, а также интимно-личные отношения; технический прогресс, обеспечивающий легкий физический труд; и, наконец, то, что о чем мечтало человечество — красивую, почти райскую жизнь с пением и танцами на лоне великолепной природы, любовь свободную от «обывательской» морали.

Статский советник из цензурного ведомства И.А. Гончаров оценил всю опасность, исходившую от сочинения Чернышевского: «Гуляя с племянником по Дворцовой набережной летом 1862 года, он указал ему на Петропавловскую крепость и сказал, что там сидит Чернышевский, который думал, быть умнее всех, а вот куда попал».[18]

О том, что Чернышевский был человеком крайних революционных взглядов, Гончаров знал из личных с ним контактов и от своего брата Н.А. Гончарова — учителя Симбирской гимназии. Как известно, Чернышевский после окончания университета вернулся в Саратов и не менее двух лет (1851 — 1853) преподавал там словесность в гимназии. Уже в то время он был в плену крайних революционных убеждений, о чем писал в своем дневнике: «Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгою — я такие вещи говорю в классе»; «… у нас скоро будет бунт, а если он будет, я буду непременно участвовать в нем».[19]

В 1853 году Чернышевский откровенно рассказал своей невесте Ольге Сократовне Васильевой о своих взглядах о том, что в Петербурге, куда после свадьбы они должны уехать, он примкнет к тем, кто враждебно настроен против властей, что он готов к аресту, тюрьме, каторге: у нас скоро будет бунт, а если он будет, я буду участвовать в нем. В «бунте» Чернышевскому участвовать не пришлось, но в романе «Что делать?» в главе «Перемена декораций» этот «бунт», очевидно, состоялся и «новые люди» уже наслаждаются своей победой.

Цензорский отзыв Гончарова о «Современнике» за 1863 год, после публикации романа «Что делать?», свидетельствует о том, что он был потрясен «тенденциями» и «учеными теориями», на которых Чернышевский строил «призрачное здание какого-то нового порядка». «Появление такого романа, как «Что делать?» Чернышевского, — писал Гончаров, — нанесло сильный удар, даже в глазах его почитателей, не только самому автору, но и «Современнику», где он был одно время главным распорядителем, обнаружив нелепость его тенденций и шаткость начал, на которых он строил свои ученые теории об условиях и способах общественной жизни».[20]

Почти через десять лет, в 1872 году, Гончаров, адресуясь А.Ф. Писемскому, выскажет более суровое суждение о романе «Что делать?», с возмущением заметив, что цензура не поняла той опасности, которую таил в себе роман Чернышевского: «Вот бездарный, тенденциозный памфлет (курсив мой — З.П.) «Что делать?» под фальшивым паспортом романа проскочил же в печать под эгидой той же узко чиновничьей и осторожной цензуры» [6; 8, 397].

Естественно, Гончарова возмутила «новая ложь», которая в этом романе выдавалась за «новую правду», в которой так нуждалось русское общество. Но почему роман «Что делать?» назван Гончаровым «памфлетом», с кем полемизирует и кого обличает в нем Чернышевский?

Иван Александрович по долгу службы в цензурном ведомстве и по складу характера, как никто среди русских писателей, обладал способностью «читать между строк». Отсюда исходили обвинения собратьев по перу в заимствованиях его сюжетов, о чем уже говорилось.

Острый взгляд Гончарова не мог не заметить полемических выпадов Чернышевского в собственный адрес. Идиллическая утопия Обломова — возвращение к мифологическому прошлому, без огромных городов, где жили бы все люди, без технических новинок, без хрустально-алмазных дворцов — не может противостоять историческому поступательному движению.

Сон, в котором Обломовка выступает как утраченный рай, снится Илье Ильичу в столице, в Петербурге на Гороховой улице. Эти воспоминания со всей остротой вызывают в его сознании гамлетовский вопрос: «Быть или не быть?», стараться вырваться из сказочного плена, и это надо сделать сейчас или никогда. И Обломов решает — никогда не менять счастливого «сонного царства» на реальную жизнь: «Вот что он скажет: это значит идти вперед… (Курсив мой — З.П.). И так всю жизнь! Прощай, поэтический идеал жизни! Это какая-то кузница, а не жизнь; тут вечно пламя, трескотня, жар, шум… Когда же пожить? Не лучше ли остаться?» [6; 4, 190].

И Обломов остается в плену «старой правды», создав вокруг себя герметически закупоренный «обломовский» быт в столице. Ю.М. Лощиц справедливо заметил, что «не скукой, а самим содержанием обломовских грез раздражило Чернышевского чтение «Обломова». Не в этой ли реакции источник ярко выраженных футурологических снов Веры Павловны?&ra

Сканворды, Энциклопедический словарь, Толковый словарь, Евразийская мудрость от А до Я., Словарь русского арго, Полутолковый словарь, Орфографический словарь, Словарь ударений, Синонимы, Понятия лингвистики, Методические термины, Социолингвистика, Словарь галлицизмов, Грамматический словарь, Лингвистические термины

толковый словарь

м.

Мироощущение, мировоззрение и мировосприятие, определяющиеся национальными обычаями, этическими, эстетическими и религиозными принципами, образом жизни и т.п.

толковый словарь ожегова

МЕНТАЛИТЕ́Т, -а, муж. (книжн.). Мировосприятие, умонастроение. М. русского народа.

популярный словарь

Менталитет

-а, только ед., м.

1) Образ, способ мышления, особенности мировосприятия, мироощущения личности, социальной группы или целого народа.

Национальный менталитет.

Менталитет интеллигенции.

Менталитет верующих.

2) Внутренний, интеллектуальный мир индивида, его духовность.

Родственные слова:

мента́льный, мента́льность

Этимология:

От французского mentalité (← лат. mens, mentis ‘ум’, ‘мышление’, ‘образ мыслей’). Заимствовано во второй половине XIX в.

Культура речи:

Менталитет совпадает в значении с существительным мента́льность.

энциклопедический словарь

МЕНТАЛИТЕ́Т -а; м. [нем. Mentalität — склад ума] Особое сочетание психических свойств и качеств, определяющее характерные черты умонастроения и мировосприятия человека, социальной группы или отдельного народа. Русский, немецкий, английский м. Армейский м. М. правительства.

* * *

менталите́т (ментальность) (от позднелат. mentalis — умственный), образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе.

* * *

МЕНТАЛИТЕТ — МЕНТАЛИТЕ́Т (ментальность) (от позднелат. mentalis — умственный), образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе.

большой энциклопедический словарь

МЕНТАЛИТЕТ (ментальность) (от позднелат. mentalis — умственный) — образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе.

евразийская мудрость от а до я.

МЕНТАЛИТЕТ —

способность духа, совокупность основополагающих взглядов индивида или коллектива, этноса. У каждого общества — свой тип менталитета, но все они приемлемы и надо искать пути согласия и гармонизации. В менталитете можно выделить: а) систему приоритетных ценностей; б)склад ума; мышления; в) мироощущение, мировосприятие; г) психологию личности или группы, фиксирующую нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмпирического, то есть глубинный источник мышления, идеологии, веры и эмоций. Понятие «примитивного менталитета» — всего лишь фикция, предрассудок одного общества в отношении к другому, выражающий в действительности лишь этнологическое недопонимание.

словарь русского арго

см.: Ударим русским менталитетом по американским мозгам!

полутолковый словарь

Менталитет — райотдел. Выражение свидетельствует о безграничной любви и безмерном уважении, которые питают к сотрудникам милиции одесситы, в отличие от жителей иных городов, именующих это заведение «мусарней».

Такой у нас менталитет: иду в дверь, а на пороге подполковник высовывает керосиновую лампу навстречу событиям двадцать первого века.

•

Сотрудники НИИ потратили огромные средства, чтобы сделать из мухи слона, но у них ничего не вышло. Пошли слухи, что директора из-за этого выгонят с работы. Директор рассказал о своем горе приятелю, начальнику менталитета. Тот пообещал помочь, и пробирку с мухой завезли к нему в райотдел. Через три дня во двор института въезжает грузовик, на котором стоит громадная клетка. На клетке висит табличка «Слон». В клетке сидит муха.

— Муха, ты слон? — спросил директор НИИ.

— Да, я слон, — истерически завизжала муха.- Только не бейте меня ногами!

орфографический словарь

менталите́т, -а

словарь ударений

синонимы

сущ., кол-во синонимов: 9

склад ума, ментальность, мировосприятие, умонастроение

понятия лингвистики

Менталитет (этнический, национальный, культурный). Склад мышления, свойственный данному народу, характеризующийся постоянством, неизменностью, не поддающийся изменению под воздействием идеологического давления. Важнейшее значение в системе ценностей этнического менталитета имеет национальный (этнический) язык. Знание этнического М. имеет значение для определения пропорции между эмоциональным и рациональным уровнями сознания в принятии решений, в воспроизводстве оппозиции «мы» — «они», «свои» — «чужие».

грамматический словарь

менталите́т м 1a

методические термины

МЕНТАЛИТЕ́Т (от нем. Mentalität — склад ума).

То же, что ментальность. Совокупность умственных навыков, духовных установок и культурных традиций, присущих отдельному человеку или человеческой общности. Термин «М.» ввел в научный обиход американский философ Р. Эмерсон (1856) в качестве показателя уровня развития индивидуального и коллективного сознания. Содержание М. составляют знания, которыми владеет данная общность людей, их верования. М. предопределяет особенности поведения. Можно понимать М. как подсознательую готовность личности к определенным мыслительным и физическим действиям. Такую готовность называют установкой. М. выражает представление людей о жизни и окружающем мире. Носит достаточно постоянный характер, поскольку отражает устойчивые привычки, нравы и формы поведения. Учеными проводятся исследования представителей разных национальных групп, например, американских студентов в сравнении с российскими (Тер-Минасова, 2000). Знание преподавателем особенностей М., т. е. способов мышления и поведения представителей определенной культуры (fixed mental impression), является важным условием эффективности учебного процесса и учета на занятиях индивидуально-психологических особенностей учащихся.

социолингвистика

(этнический, национальный, культурный)

Свойственный данному народу склад мышления, характеризующийся постоянством, неизменностью. Данный склад мышления, присущий культуре или группе культур, обычно принимается в этой культуре как естественный; он, по сути, не поддается изменению под воздействием идеологического давления.

Знание этнического М. имеет, в частности, значение для определения пропорции между эмоциональным и рациональным уровнями сознания в принятии этнической группой (в лице тех или иных ее представителей) решений, а также меры по воспроизводству ею дуальной оппозиции — противопоставления «мы» — «они», «свои» — «чужие». Важнейшее значение в системе ценностей этнического менталитета имеет национальный (этнический) язык.

См. также: Национальный язык

словарь галлицизмов русского языка

МЕНТАЛИТЕТ а, м. mentalité f., нем. Mentalität, англ. mentality < лат. <лат. mens (mentis) ум, мышление. Образ, способ мышления, мировосприятия личности или социальной группы. Крысин 1998. Двухвековая работа индивидуалистической мысли глубоко пропитала общественное сознание и создало соответственную mentalité, — умонастроение, которое делает всем понятной и близкой сердцу старую истину -«жизнь для жизни нам дана». РБ 1913 6 229. я почувствовал определенную решимость в случае чего пожертвовать собой, чтобы меня спасти. До этого, слава богу, не дошло, но эта психика, менталите, — это то, что двигает горами. Шульгин Три столицы 265. -Он! Интересен! Да вы смеетесь надо мной! Это такое ничтожество, такой негодяй! Плечи косые, ноги кривые, морали никакой, манталитета ни малейшего. Тощища с ним адова. Тэффи Бабья доля. Она <книга> вновь поставила передо мною две «mentalités» эмиграционной и государственной. 1930. Д. В. Философов — Стемповским. // НН 2002 63-64 82. Не особенно обидны, не особенно и гео <жанти>, отличающиеся все же остроумием, подписи. Но опять-таки они чудесно фиксируют mentalité этих мелкотравчатых, туповатых и хитроватых на белую нитку людей. Бенуа размышляет 449. Эти воспринятые Европой через германцев традиции сохранялись в течение сего раннего средневковья, а затем органично вошли в систему рыцарских представлений, рыцарского менталитета. Предисл. В.И.Чкаловой к кн. Франко Кардини. Истоки среднвекового рыцарства 1987 19. Менталитет «бедной островной страны» служил оправданием для ограничения доступа зарубежной продукции на японский рынок. Новое время 1988 № 25. Необходимо официальное учреждение, а таковым здесь является консульство, которое хорошо разбирается в законах как советских, так и шведских, знает местный менталитет, способно защитить правовые интересы. Известия 15. 2. 1989. По менталитету шведский и американский фермеры значительно различаются. Комс. 13. 8. 1988. Откровенно признаемся: советскому менталитету, многие десятилетия произраставшему на почве мнимой социальной бесконфликтности, даже на четвертом году перестройки чрезвычайно трудно воспринимать забастовки как фактор не только «их», но и нашей реальности. сов. культ. 14. 10. 1989. Если носителем протестантской трудовой этики стал Робинзон Крузо, то наши «советские» представления о предпринимателе воплотились в Остапе Бендере. Это не различие литературных эпох, это — различие менталитета. МН 19. 4. 1992. Таков менталитет наших законников: ничего нигде нельзя, но если хорошо попросить или иметь хорошие отношения с начальством, то можно все. ЭП 1991 № 34. // Скляревская 1998. — Норм. А сейча так <писать> нельзя, чтоб сразу, бац: мен-та-ли-тет! — и все падают ниц: Боже, боже! — и все всё понимают, и преклоняются, и толерантны, и лояльны, и конгруэнты заранее. Б. Минаев Рус. яз. // Огонек 1993 12 13. Она <русская литература> кажется как бы внепространственной по своему менталитету, аспатиальной. ЗС 1997 3 76. В прессе и в электронных СМИ рождаются многочисленные словосочетания: американский менталитет, менталитет коренных народов, славянский менталитет, менталитет советских людей и даже искореженный менталитет русского человека конца ХХ столетия. Словарь 2001 189. — Норм. Популярность на грани злоупотребления приводит к появлению малопонятных текстов с неоправданным употреблением этого слова: «В старом Верховном Совете СССР была комиссия по информатике и транспорту — тяжелая ошибка менталитета». ЛГ 6. 5. 1992. Спрашивается, при чем тут менталитет, когда дело касается профессионализма или общей компетентности. Е. В. Карпинская. // Словарь 2001 189. — Лекс. Ож. 1992: менталите/т.

сканворды

— Мысль, размазанная по толпе.

— Образ мыслей, склад ума, психология, характерный для больших групп людей.

— Мировосприятие целой нации.

полезные сервисы

идиом по The Free Dictionary

Несмотря на пропасть между «Эвертоном» и «Манчестер Сити», Дельф не видит причин, по которым менталитет двух клубов не может быть абсолютно одинаковым. В такой игре нелегко проявить себя и иметь менталитет, чтобы справиться с ситуацией. 41-летний игрок, игравший под руководством Эмери в Валенсии, говорит, что ключ к победному мышлению и хорошему сезону — это результаты. Он подтверждает свой тезис комплексными и интенсивными архивными исследованиями. Этот крабовый образ мышления — сказка, которая, возможно, может быть Опишите внутренние занятия, конкуренцию за продвижение по карьерной лестнице и вытекающие из этого недовольство, ревность и зависть в офисах синих воротничков и на других городских рабочих местах.Выпускник MBA Университета Ньюпорта, США, далее сказал, что он считает, что любой предприниматель и профсоюз должны осознавать важность повышения производительности на основе производственного менталитета, включая осознание конкуренции, поэтому они продолжают попытки улучшить качество продукции и Таким образом, можно без тени сомнения сказать, что каждому индийцу следует развивать художественный склад ума или психологическую подготовку для личного обогащения в жизни. «У нас должен быть такой менталитет». Все ненавидят нас, все хотят, чтобы мы потерпели неудачу и упали. плоский на нашем лице.Он сказал, что участие PPBM привело DAP, Amanah и PKR к реальности, которую трое должны приспособиться к реформированию малайского менталитета. Успех порождает успех — это мотивация, стоящая за сохранением стадного менталитета, и это более мощная сила, чем многие думают. Босс «Блюза» Алекс Маклиш считает, что неспособность создать команду с правильным «менталитетом» привела к уходу Гарри Реднаппа. Автор стремится показать, как объединить биологическое понимание животных и растений, философское понимание менталитета и лингвистическое понимание природа ментальных структур, скрытых за лингвистическими выражениями, чтобы раскрыть природу возможных форм менталитета, и он исследует естественный язык, чтобы понять структурные формы возможного менталитета у людей и рассмотреть, как возможные формы разума нечеловеческих организмов и систем могут быть отслеживаются путем маркировки моделей вариаций в широком диапазоне ментальных структур естественного языка.Также в четверг архиепископ в отставке Оскар Круз посетовал на рост числа случаев внесудебных казней в стране и выразил сожаление по поводу растущего «смертного менталитета» филиппинцев, в том числе молодежи. Махир Э [фунт стерлингов] нал успешно описал жестокий менталитет, который до сих пор привел к успеху ПСР, при полном игнорировании всех видов принципов и правил: «Благодаря 150-летнему наследию нам удалось приблизить все эти проблемы. разрешению через 13 лет.После игры он был очень счастлив в раздевалке, потому что теперь наш менталитет, как команда, как команда, — это в первую очередь результат, коллективная ситуация, а не наши индивидуальные проблемы или цели.

Психология жертвы (определение, примеры и помощь)

Я хочу, чтобы вы обдумали эту цитату: «Когда вы жалуетесь, вы превращаетесь в жертву. Когда вы говорите, вы в своей власти. Так что измените ситуацию, приняв меры или высказавшись, если это необходимо или возможно; оставить ситуацию или принять ее.Все остальное — безумие ».

Это цитата Экхарта Толле, автора книг «Сила настоящего» и «Новая Земля». Слово «жертва» может вызывать у людей дискомфорт. Когда мы думаем о жертвах, мы можем думать о ком-то, кто пострадал в результате насильственного преступления. Мы можем думать о судьях или обществе, «обвиняющих жертву», которая подверглась этим преступлениям. Или мы можем думать о ком-то, кто имеет «менталитет жертвы».

В этом мире есть жертвы тяжких преступлений. Угнетение и насилие по отношению к маргинализованным группам действительно существует.Но в этом видео мы сосредоточимся на том, как люди развивают менталитет жертвы и как этот менталитет может повлиять на их поведение.

Что такое «менталитет жертвы?»

Менталитет жертвы — это точка зрения, согласно которой кто-то постоянно является жертвой негативных действий других. Это не тот, кто признает, что он был жертвой разового инцидента или акта насилия. Они постоянно ведут себя так, как будто они жертвы, даже если доказательства противоречат их точке зрения.Это менталитет, который может прочно укорениться в мировоззрении человека.

Признаки менталитета жертвы

Человек может прямо сказать вам, что он считает себя жертвой, но это не всегда так. Вы с большей вероятностью заметите человека с менталитетом жертвы по его поведению. Менталитет жертвы может стимулировать следующее поведение:

• Выражение негативных намерений других
• Тревога или особая бдительность по отношению к другим
• Просьба признать свою жертву
• Сравнивать себя с другими, с другими более удачливыми или любимыми
• Неспособность сочувствовать другим, которые также могут обиделась

Откуда взялось такое мышление?

Может быть неприятно находиться рядом с кем-то, кто всегда (а часто и неточно) называет себя жертвой.Они не всегда эмоционально доступны для других, потому что погрязли в собственной жертве. И, к сожалению, когда люди разочаровываются в человеке (или группе людей) с предполагаемым «менталитетом жертвы», они склонны преуменьшать тот факт, что менталитет жертвы часто возникает из-за несправедливости.

Кризис и травма часто лежат в основе менталитета жертвы. Эта травма может быть вызвана фактическим насилием, в котором человек был жертвой и не способствовал травме или насилию.Иногда это не так. Это варьируется от случая к случаю.

Жертва превращается в менталитет жертвы, когда человек решает обвинить во всех своих недостатках или негативных событиях других людей. Они считают, что не могут нести вину за то, что с ними происходит, даже если им придется принимать решения по ходу дела.

Психология жертвы и приобретенная беспомощность

Позитивный психолог Мартин Селигман изучал, как люди объясняют свои недостатки или неудачи. Эти «объяснительные стили» состоят из трех различных дихотомий: всепроникающего, постоянного и личного.У человека с менталитетом жертвы очень специфический стиль объяснения.

Давайте сначала посмотрим на распространенность. Селигман считал, что люди используют глобальные или конкретные объяснения неудач. Тот, кто настроен более оптимистично, может использовать более конкретное объяснение, полагая, что их неудача — разовое событие, а другие события могут превратиться в победы. Кто-то с менталитетом жертвы может использовать более глобальное объяснение. Они верят, что каждый раз, когда они пытаются добиться успеха, они терпят поражение.

Теперь посмотрим на постоянство: люди считают, что неудача временная или постоянная.Более оптимистичные люди верят, что неудача постоянна, и с правильными инструментами, удачей или ситуацией они могут добиться успеха. Человек с менталитетом жертвы не чувствует, что может вырасти из жертвы, потому что он не несет ответственности за то, что с ним происходит. Они более склонны полагать, что их неудачи и недостатки являются постоянным атрибутом их жизни.

Наконец, давайте посмотрим на личные объяснения неудач. Некоторые винят себя в неудачах и недостатках.Человек с менталитетом жертвы с большей вероятностью будет обвинять других только в своих личных неудачах и недостатках. Но когда я начинаю говорить о том, как избавиться от менталитета жертвы, важно знать, что винить в своих неудачах только себя или обвинять в своих неудачах только других людей может привести к нездоровым последствиям.

Можете ли вы отказаться от ментальности жертвы?

Менталитет жертвы — это образ мышления. Хотя это имеет сильные корни и требует большой внутренней работы, чтобы распутать этот образ мышления, это возможно.Вы можете освободиться от мысли, что вы стали жертвой токсичного и негативного поведения других людей.

Опять же, это может потребовать внутренней работы или помощи профессионала. Если менталитет жертвы уходит корнями в травму, лицензированный терапевт может помочь вам столкнуться с этой травмой и понять ее в контексте вашей жизни в целом. Бывают случаи, когда вы могли стать жертвой чьего-либо насилия или манипуляций. Но вы можете понять это, все еще отделяя этот инцидент от остальной жизни и решений.Ваш обидчик — отдельный человек от всех остальных людей в мире.

Также требуется некоторое самосознание, чтобы распознать, когда вы можете выйти из менталитета жертвы и изменить свое мышление. Допустим, вы представляете свой бизнес инвесторам, а они не заинтересованы. Человек с менталитетом жертвы может винить в неудаче инвесторов. Они могут винить в неудаче производителей вашего продукта, которые не смогли реализовать ваше видение. Они могут винить в неудаче своего делового партнера, неспособность общества увидеть ценность их продукта и т. Д.

Чтобы избавиться от менталитета жертвы, вы должны распознать эти мысли и обозначить их как те, которые способствуют общему менталитету жертвы. Затем вы должны их изменить. Вы можете объективно взглянуть на провал и увидеть, в чем вы, возможно, потерпели неудачу: в своем питче, в том, как вы ответили на вопросы инвесторов и т. Д. Вы можете попытаться объективно взглянуть на продукт и посмотреть, как вы можете что-то изменить, чтобы добиться это более привлекательно. У этого списка нет конца.

Можно выйти из менталитета жертвы, но это часто требует разгадки того, что вы думаете о мире, неудачах, росте и своем отношении к другим людям.Но это можно сделать, и вы сможете преодолеть мысль о том, что вы постоянно являетесь жертвой.

Как ссылаться на эту статью:

Теодор. (2020, июнь). Психология жертвы (определение, примеры и справка). Получено с https://practicalpie.com/victim-mentality/.
Теодор. (2020, июнь). Психология жертвы (определение, примеры и справка). Получено с https://practicalpie.com/victim-mentality/.

Что такое «Менталитет толпы?» — Бюллетень Inpathy

Какая движущая сила может быть настолько мощной, чтобы превратить безмятежную группу людей в потенциально жестокую толпу? Что могло повлиять на сознание половины стадиона, основанное на влиянии лишь горстки людей?

Это то же самое, что мотивирует человека делиться страстным постом в социальных сетях, что является резким ответом на социальные стандарты.Это уступка «предполагаемому групповому давлению» путем публичного выражения любых чувств, согласующихся с нормой. Это так легко сделать, что большинство из нас даже не осознает, когда мы это делаем!

Люди имеют склонность подражать поведению друг друга. В конечном итоге мы исповедуем убеждения и действуем способами, которые в ином случае никогда бы не поступили и не рассмотрели независимо. Психологи называют это явление менталитетом толпы. Вот почему, например, кажется естественным — и даже приятным — распространять сплетни и нелогично останавливать их.

Тем не менее, это тоже может быть направлено в положительную сторону.

Менталитет толпы, также называемый менталитетом стада, описывает, как люди принимают поведение, покупают товары и следуют тенденциям в зависимости от круга их влияния. Он объясняет, как окружающие могут легко изменить точку зрения человека.

Психология менталитета мафии может влиять на поп-культуру, политические идеалы и даже поведение на фондовом рынке. Истоки суеверий также лежат в психологии ментальности толпы.Социальные психологи изучали все соответствующие темы, касающиеся менталитета толпы, и предположили, что существует три психологических теории поведения толпы: теория заражения, теория конвергенции и теория возникающих норм.

1. Теория заражения (безумие толпы)

Толпы легко становятся неконтролируемыми, дикими и неистовыми. В этом состоянии они могут оказывать гипнотическое воздействие, которое приводит к необоснованному и эмоционально заряженному поведению среди участников. Например, с менталитетом толпы суеверия могут возникать из заблуждения или слухов между небольшой группой людей и быстро обостряться.

2. Теория сходимости

Согласно этой теории, единомышленники объединяются, сосредотачиваясь на ограниченном количестве вариантов выбора в качестве возможностей, а затем выбирая «правильный» ответ из указанных вариантов. Другой пример — мирный протест. Насилие не обязательно должно быть внезапным проявлением, но оно является результатом, если люди хотели, чтобы это было так, и собрались вместе в толпе, чтобы добиться этого.

3. Теория возникающих норм (и анонимность Интернета)

В этом менталитете комбинация единомышленников разделяет анонимность и эмоции, которые приводят к общему групповому поведению.Анонимность в Интернете дает людям свободу уступать менталитету толпы и тем сообщениям, которыми обмениваются через социальные сети, поскольку они могут отпустить социальные ограничения, которые в противном случае мешали бы им при личной встрече.

Другие примеры «менталитета толпы»:

Спортивные мероприятия

Крупные спортивные соревнования — отличный пример психологии ментальности толпы. Поскольку они были сгруппированы в толпе или на большой арене, многие спортивные болельщики приняли бы коллективные настроения и действия собрания.Такие условия, как экстремальные погодные условия или алкоголь, могут усилить психику толпы. Вы когда-нибудь видели, чтобы фанаты нападали на поле в особенно жаркий день? Или особенно сильно разозлились из-за крика чиновника, когда было выпито слишком много напитков?

Суд над салемскими ведьмами

Пожалуй, одним из наиболее стойких примеров менталитета толпы является суд над салемскими ведьмами, когда все население поверило, что совершенно невинные жертвы были ведьмами, одержимыми дьяволом.Они пришли к такому выводу без каких-либо физических или рациональных доказательств. Произошел просто эффект снежного кома, когда один человек заявил, что видел дьявола, заявил о заговоре ведьм, а затем обвинил другую женщину в том, что она ведьма. Последовала всеобщая паника. Женщин линчевали одну за другой без справедливого и разумного судебного разбирательства, потому что к тому моменту те, кто выносил решение, были неспособны к справедливому рассуждению. Их уже полностью покорил менталитет толпы.

Список литературы

Донли, Меган.«Изучение менталитета толпы». Южный источник, Южный университет . 14 января 2011 г. 20 февраля 2017 г. http://source.southuniversity.edu/examining-the-mob-mentality-31395.aspx

Джеймс, Венди, доктор философии «Психология ментальности и насилия толпы». Life Consultants, Inc. (2013). 20 февраля 2017 г. http://www.drwendyjames.com/the-psychology-of-mob-mentality-and-violence/

Маклеод, С. А. «Послушание властям». Просто психология, (2007). 20 фев.2017. www.simplypsychology.org/obedience.html

.

McLeod, S.A. «Что такое соответствие?» Просто Психология, (2016). 20 февраля 2017 г. www.simplypsychology.org/conformity.html

«Суд над салемскими ведьмами, 1692 год». Свидетель истории. 22 февраля 2017 г. http://www.eyewitnesstohistory.com/salem.htm

Если вы заинтересованы во встрече с поставщиком психиатрических услуг, чтобы поддержать психическое здоровье и хорошее самочувствие, попробуйте онлайн-видеоконференции через Inpathy.

О KRISTEN POLITO

Кристен Полито имеет степень магистра делового администрирования в области финансов Университета Восточной Каролины и степень бакалавра наук в области экономики Университета штата Флорида. Вы можете прочитать коллекцию ее профессионально опубликованных работ на https://kristenpolito.contently.com/

.

Правовой менталитет — Conservapedia

Правовой менталитет — это состояние ума, при котором человек приходит к убеждению, что привилегии — это права, и что их следует ожидать как нечто само собой разумеющееся.Психологический менталитет часто характеризуется следующими точками зрения или убеждениями:

• Отсутствие признательности за чужие жертвы. Те, кто обладает менталитетом права, часто критикуют военных, не признавая, что это те же самые военные и жертвы бесчисленных военнослужащих, погибших на службе у своей страны, что гарантирует им свободу высказывать такую ​​критику.

• Отсутствие личной ответственности.Точно так же, как люди с менталитетом прав обычно ожидают, что другие решат их проблемы, они также отказываются признать, что проблемы созданы ими самими. Таким образом, люди с менталитетом правомочности часто не могут или не хотят признать свою вину или ошибку; это обычно приводит к отрицанию.

• Высокомерное предположение, что привилегия отражается на достоинствах данного человека. Например, тот, кому посчастливилось родиться чрезвычайно умным, может высокомерно предположить, что этот ум является достижением с его стороны.

• Повышенная зависимость от вмешательства правительства со стороны няни и ожидание того, что правительство вмешается для решения личных проблем. Например, потеряв работу, кто-то с менталитетом прав, скорее всего, обратится к правительству за пособиями по безработице, вместо того, чтобы сразу же искать другую работу.

• Незнание Билля о правах. Те, кто придерживается менталитета, часто представляют себе так называемые «права», которые никоим образом не гарантированы, например, «право на труд», или «право не быть оскорбленным», или «право на медицинское обслуживание».Более того, они неверно истолковывают заявление Декларации независимости об их праве на стремление к счастью как конституционную гарантию счастья.

• Поддержка массового расширения социальных программ государства всеобщего благосостояния как панацея от кажущейся «несправедливости».

Эти либеральные убеждения больше придерживаются поколения Teacup, чем более раннего поколения бэби-бумеров.

См. Также

Список литературы

Mentality ▷ Испанский перевод — Примеры использования Mentality в предложении на английском языке

Mentality ▷ Испанский перевод — Примеры использования Mentality в предложении на английском языке

Это менталитет «холодной войны» .Никто не знает менталитет полицейского лучше, чем вы.

Нади conoce la mentalidad de un policía mejor que tú.Он показывает старомодный раболепный образ мышления .

Indica una mentalidad antigua y servil.Но камера смертников имеет репутацию бандитского менталитета .

Коллективное мышление — Библиография — PhilPapers

.