Фанатизм это: ФАНАТИЗМ — это… Что такое ФАНАТИЗМ?

ФАНАТИЗМ — это… Что такое ФАНАТИЗМ?

это 📕 что такое ФАНАТИЗМ

Фанатизм — Слово fanaticus (в связи с fanum — священное место, храм) имело в латинском языке значение, сходное с тем, какое принадлежит словам святоша, ханжа, а затем значило исступленный, изуверный, сумасбродный, яростный, иногда вдохновенный (carmen fanaticum). Существительным, произведенным от этого прилагательного, раньше всего стали называть такое подчинение какой-либо религиозной идее, которое сопровождается готовностью ради нее жертвовать собою, но в то же время и от других требовать безусловного ей подчинения. Ф. в области настроений — то же самое, что догматизм в сфере мысли и деспотизм в сфере действий, навязывающий другим подчинение чужой воле. Это — соединенное с страстным возбуждением всего существа рвение в проведении идей и yбeждeний, считаемых безусловно верными, хотя бы объективно они и не были доказуемы. Все, что несогласно с догматом фанатика, он рассматривает как нечто безнравственное, унизительное для человеческого достоинства, оскорбительное для Божества и всего истинного и справедливого. Всякое противоречие и даже простое сомнение принимается фанатиком за пpecтyплeниe, заслуживающее строжайшего наказания. Обыкновенно Ф. характеризуется искреннею убежденностью в абсолютной истинности известных принципов и стойкою им верностью, но в громадном большинстве случаев искренность соединяется здесь с неясностью мысли, а стойкость переходит в упрямство. В самом понятии Ф. заключается и его осуждение как своего рода узости, ограниченности, упорства; никто не станет называть себя фанатиком, но многие охотно применяют эту кличку к особенно резким сторонникам противоположных воззрений. В язычниках, остававшихся верными своей религии, христиане видели только упорных фанатиков, точно так же как и сами христиане, шедшие на мучения во имя своей веры, были фанатиками в глазах римских властей. Священная инквизиция осуждала фанатиков-еретиков, в свою очередь заслужив, однако, славу одного из самых фанатических учреждений. Ф. может быть и не религиозным, но ни одна сфера жизни не благоприятствует его развитию в такой степени, как религия. Разные религии и секты — и даже одни и те же религии и секты, но в разное время, — или больше, или меньше фанатизируют своих последователей. Другою областью, в которой с большою силою способен проявляться Ф., бывает обыкновенно политика. Наиболее ярким примером политических фанатиков могут служить якобинцы времен французской революции, которые были скорее политической сектой, нежели политической партией, по упорному признанию истинности лишь своих мнений, по неуважению к чужим убеждениям, как заведомо ложным и преступным. Фанатизм возможен и в других сферах жизни. Его противоположность, как другую крайность настроения, представляет собою индифферентизм (см. соотв. ст.), среднее же положение между ними занимает терпимость (см. соотв. ст.). Лучшее средство против Ф. — культура ума и воспитание в людях уважения к человеческой личности. Н. К.

Какие виды фанатизма бывают и как его распознать? | Психология

«Ради нашего гуру я на всё пойду, самого себя в жертву принесу, ничего не пожалею, а если кто слово против него скажет — жестоко покараю!», — кричит, колотя себя в грудь, на собрании секты один из её последователей, а остальные сектанты вторят ему, как загипнотизированные.

«Наша семья должна питаться только овощами и хлебом, никаких животных продуктов, ибо мясо, яйца и молоко — яд, не приносящий организму ничего, кроме вреда. Если кто из вас осмелится меня ослушаться, тот мне больше не семья! Из дома выгоню!», — возмущённо говорит женщина своим домочадцам.

Какие разные эти три примера, и, казалось бы, между ними ничего общего. Но ведь и сектант, и девочка- подросток, и женщина одержимы одной идеей, всецело служат ей и не признают отступлений. Так, девочка одержима идеей быть рядом с любимым актёром, лидер секты и её члены — идеей «служения» Богу, а женщина — идеей «здорового» питания.

Всё это — проявления фанатизма. В первом случае можно говорить об идейном фанатизме, или фанатизме искусства. Уж не знаю, почему его так называют, но к этому виду относится и футбольный фанатизм, и фанатизм от артистов эстрады и кино. Во втором случае мы видим проявления религиозного фанатизма, ну, а в третьем — фанатизма здоровья. Хотя, в принципе, третий пример тоже можно отнести к идейному фанатизму, ибо женщина поклоняется идее вегетарианства.

Что же такое фанатизм? Это неотступное следование какой-либо идее, безрассудное, страстное поклонение чему-либо (кому-либо), обожествление, идеализация объекта поклонения, слепая вера во что-либо, в кого-либо.

В международной классификации болезней (психических расстройств) выделяется семь видов фанатизма:
религиозный, политический, идейный, фанатизм здоровья, научный фанатизм, спортивный выделяется в отдельную группу, фанатизм в сфере искусств.

Причём здесь международная классификация болезней? Дело в том, что, например, в США фанатизм считается отклонением от нормы, психическим расстройством, которое нужно лечить психологическими методами. Три вида из названных являются наиболее распространёнными: религиозный фанатизм (культы, секты, психически больные люди, не входящие в какие-либо группы), спортивный (чаще всего футбольный — болельщики) и фанатизм искусства (когда объектами поклонения являются артисты, актёры и иные служители искусства).

Вот признаки, характерные для людей, страдающих последними двумя формами фанатизма.

1. Фанатик слишком остро переживает всё, что происходит в жизни объекта его поклонения (впадает в депрессию после проигранного им матча, девушка теряет покой, если любимый артист женился и т. д.). Крайняя форма — самоубийство, особенно если объект поклонения погибает или уходит со сцены.

2. Большая часть финансовых затрат уходит на преследование объекта поклонения: фанатик ездит за ним на выступления, всюду сопровождает, скупает всю атрибутику: диски, кассеты, плакаты, одежду, символику, участвует в аукционах, чтобы купить как можно больше вещей, принадлежавших объекту поклонения.

3. Объект поклонения становится для фанатика «идеей фикс». Человек не может ни на чём другом сосредоточиться, ни о чём ином, кроме него, думать, говорить, забрасывает письмами, надоедает звонками, ждёт у подъезда, в гримёрках и т. д.

4. Круг интересов заметно сужается: учёба, общение, иные увлечения, ранее доставлявшие радость, отходят на второй план или вовсе исчезают. Этот признак чаще всего проявляется у подростков.

5. Если кто-либо плохо отзовётся об объекте поклонения, сделает едкое замечание в его адрес, фанатик либо перестаёт общаться с этим человеком, либо реагирует агрессивно (драки болельщиков разных футбольных команд).

6. Объект поклонения возводится фанатиком чуть ли не в ранг святых, обожествляется, идеализируется им. Негативная информация о поведении, поступках «объекта» отвергается фанатичным человеком. Такой человек считает, что его любимый актёр просто не способен скандалить, грубить, злоупотреблять спиртными напитками и т. д.

Крайние проявления фанатизма встречаются в чистом виде довольно редко. В большинстве случаев фанатизм — явление преходящее, характерное для подросткового возраста и юности. Со временем оно бесследно исчезает, оставляя яркие приятные воспоминания, либо переходит в устойчивую не патологическую привязанность человека к объекту прошлых пристрастий, то есть человеку всю жизнь может очень нравиться музыка, от исполнителя которой он раньше «фанател».

что это такое, как избавиться

Фанатизм – это крайняя степень приверженности человека каким-либо концепциям, идеям или верованиям, проявляющаяся в отсутствии критического восприятия выбранной системы, а также крайне негативного отношения и отсутствия толерантности к другим идейным позициям. Подобная приверженность схожа со слепой, ничем не подкрепленной и не оправданной верой, поэтому наиболее распространен фанатизм в религиозной сфере, но не ограничивается только ею (сюда входят политические взгляды и национальные, музыкальные и субкультурные), включая любую из сфер человеческого проявления, где существует разделение людей относительно выбора, принадлежности и вкуса.

Что такое фанатизм

Крайний фанатизм – определение, встречающееся не столь часто, обычно свои склонности или предпочтения люди выражают в средней степени, не доведенной до абсурда деспотизма и навязывания. Но в критических вариантах фанатизм обретает довольно разрушительные, жесткие и тиранические проявления с навязыванием воли и выборов фанатика, а также подверганию людей с другими мыслями наказаниям, пыткам, иногда смерти.

Фанатизм определение одной из полярностей человеческого отношения к какому-либо явлению, концепции, личности, идеи, на другой стороне которого существует индифферентное отношение, связанное с отсутствием каких-либо эмоций относительно выбранного признака. Находиться что в одной, что в другом крайнем положении не каждая психика способна, обычно люди придерживаются собственного мнения, не навязывая окружающим, и не критикуют выборы остальных, что называется толерантным отношениям. В большинстве стран с развитой внутренней психологической культурой присутствует именно толерантность, а те, в которых господствует тоталитаризм и диктаторство, строят свою идеологию на фанатичном восприятии идей общества.

Различие фанатизма и приверженности состоит в том, что при фанатичном поклонении возможно нарушение общепринятых социальных норм, в угоду собственной страсти, человек характеризуется как не стабильный эмоционально и психически, являясь одержимым идеей. Часто фанатическое отношение к чему-либо является составляющей картины психиатрического заболевания (обычно маниакальной фазы психотического расстройства или шизофренического бреда). Таким образом, простая приверженность той или иной идее может выглядеть, как странное поведение и человек, скорее будет вызывать ощущение странного, в то время как действия фанатика представляют собой угрозу для его и общественной жизни или безопасности, а чувства, испытываемые другими людьми от столкновения с таким человеком обычно находятся в спектре страха (от беспокойства до ужаса).

Фанатизм отвергает альтернативы и ежесекундно готов к жертвам (вплоть до собственной жизни или жизней окружающих), руководствуется в своих действиях, являясь деятельной формой проявления, исключительно стремлением к достижению целей идеалов, полностью игнорируя при этом законодательные, этические, социальные нормы. Такого человека можно сравнить с глухим, неспособным воспринять вашу критику, со слепым, не видящим разрушительных последствий собственных действий, с сумасшедшим, живущим в параллельной реальности с другими законами. Достучаться до сознания фанатика проблематично и порой просто невозможно, в основном можно только пытаться ограничивать их деятельность и уходить от контакта, дабы избежать влияния на свою судьбу.

При определении фанатизма важным признаком является наличие соратников, поскольку явление это не индивидуалистичное, а массовое. Для фанатического следования требуется толпа и ее лидер – это один из механизмов зарождения и управления. Толпа, раскачанная эмоционально харизматичным лидером становится более простой в управлении, чем отдельный человек. При разговоре с глазу на глаз могут возникать критические вопросы и замечания, легко чувствуется внутренний протест, тогда как, находясь в толпе, чувство ответственности за последствия снимается и человек делает то, что и окружающие. Сознание при таких моментах открыто и туда можно положить любую мысль и идею, при этом если вы потом будете обсуждать с фанатиком его мировоззрение, то убеждения не соответствующие его мнению он будет воспринимать через призму негатива, возможно считая нападками или оскорблениями.

Такой механизм остался с древних времен существования, когда реакция группы людей, как одного организма, где каждый не особо думает, была направлена на выживание вида. Грубо говоря, раньше вожак указывал, где враги и все племя бежало врага уничтожать. Дабы не быть стертыми с лица земли самим. Фанатизм имеет тот же механизм, древний и сильный, а моральные качества управляющего идеями часто оставляют желать лучшего. Вот и получается, что диалог и призывы к критическому мышлению не работают, прекращение фанатической деятельности возможно лишь принудительно, с применением силы, существенно превышающей возможности самого фанатика.

Фанатизм является примером примитивной, бессознательной веры, разложив которую на составляющие, можно заметить умелое манипулирование сознанием человека. А не истинностью его веры и выбора. При общении с человеком можно заметить признаки фанатизма, заключающиеся в не разделении хорошего и плохого, допустимого и преступного – система сканирования мира упрощена до того, что все, что касается его веры, является правильным и допустимым, а все что отличается, является плохим, осуждаемым и подлежит борьбе или уничтожению. Обосновать такую позицию, фанатик часто не может или же эти объяснения не имеют логической связи (ответом на вопрос «почему ты считаешь меня плохой?» может быть «ты носишь брюки вместо юбки»).

В попытке вступить в продуктивный диалог и отыскать истину или хоть как-то наладить контакт человека с реальностью, расширив призму его восприятия, необратимо сталкиваетесь с нежеланием рассуждать о возможности его ошибки. Такие люди безгранично уверены в своей правоте и не хотят задуматься над вашими словами, скорее бросятся вас избивать за неугодные речи. Эта характерная особенность видеть негатив и врагов в людях, высказывающих другие идеи и бороться с людьми (часто физически), вместо того, чтобы бороться с явлениями и идеями. Так, человек являющийся верующим будет воспитывать свою силу воли, чтобы не красть и прививать подобное мировоззрение детям, а фанатик будет расстреливать воров.

Существуют и эмоциональные признаки фанатизма, включающий в себя избыточную эмоциональность, причем насыщенность эмоций будет высокой, а диапазон низким (доступны экстаз, при контакте с источником, страх, при ощущении зыбкости выстроенной концепции и ненависть, при столкновении с инакомыслящими). В отношении к миру преобладает гордыня, с помыслом о ничтожности тех, кто не поддерживает идею, но подобные заверения в своей уникальности и высшем положении сомнительны, поскольку сам фанатик является закрытой от развития личностью.

Фанатизм может касаться чего угодно, какие-то его формы являются принятыми и вполне нормальными в обществе (футбольный фанатизм), а другие вызывают страх и много сопротивления (религиозный). Само слово довольно широко распространено и может употребляться не всегда аутентично ситуации, но если основываться на научном определении, то в медицинской классификации нарушений поведения, эмоций и восприятия выделяются виды фанатизма: религиозный, политический, идейный, научный, отдельной группой стоит фанатизм спорта, питания, искусства. Последние три являются наименее деструктивными в своем проявлении и чаще негативные последствия сводятся к спорам с родственниками и приверженцами других позиций. Тогда как первые три способны толкать человека на преступления и опасные действия. По степени проявленности бывает жесткий и мягкий фанатизм, что и определяет, насколько далеко может зайти человек в преследовании своих целей.

Религиозный фанатизм

Религия и сфера верований, пожалуй, самая благоприятная из всех человеческих для развития фанатизма. Как способ манипулирования массовым сознанием любая религиозная структура является идеальной, имея концепцию, недоступную объективной проверке, лидера, который объясняет толкования и свод правил, обычно обещающих много плюшек тому, кто будет повиноваться и страшную кару отступникам. Фанатичное следование религиозным концепциям обусловлено страхом. Причем, в начале своего обращения человек ищет успокоения и защиты в вере, пытаясь избавиться от страха и получить надежду, вместо этого получает лишь то, что меняет источник страха, самостоятельно выбрав себе господина, и попадает в еще большую по своему ужасу ситуацию. И если раньше страх находился в социальной сфере, где самое страшное что могло произойти это убийство, то в религии есть вещи, более пугающие, чем смерть. Именно это чувство страха толкает человека на насилие против мыслящих иначе, на нетерпимость к чужим проявлениям. Вспомните хоть одного человека, не испытывающего дикого ужаса – вряд ли он бросался на окружающих, в то время как напуганный начинает себя защищать, включая нападение.

Люди, имеющие веру, проявляют много терпения и любви к любым проявлениям человеческой души, и часто даже восприятие негативных черт носит положительный характер с надеждой на изменение. Также они воспринимают и собственного бога, как любящего и принимающего, понимающего и прощающего, а противоположные темные силы их не пугают, а лишь заставляют сконцентрироваться, чтобы победить в противостоянии.

Фанатик же боится всех: божества – за покарание его грехов, темной силы – за угрозу мучений, настоятеля или верховного жреца – за осуждение или лишение благословения. Каждый шаг проходит в напряжении, требующем жесткого контроля, что в итоге распространяется на окружающий мир и удушающее требование соответствовать.

Многие религии осуждают фанатичные проявления веры своих адептов, критикуя подобное поведение и заставляя человека вернуться к реальному миру и достойному взаимодействию, поскольку некоторые проявления фанатизма противоречат самой религиозной концепции. Но не стоит забывать и того, что некоторые течения веры, наоборот подталкивают людей к такому слепому следованию, поощряя людей в совершении антисоциальных действий. За таким отношением обычно стоит человек сам далекий от веры, трезво оценивающий ситуацию, но использующий чувства верующих, попавших под его влияния для манипуляции в достижении собственных интересов.

Есть определенные типы личности, подверженные возникновению религиозного фанатизма, обычно это люди, имеющие акцентуацию характера по шизоидному, истерическому или застревающему типу. Такие люди часто попадают в тоталитарные секты или самостоятельно превращают другую религию в фарс с гротескными в своем проявлении собственными доказательствами веры.

Как избавиться от фанатизма

Освобождение от фанатического поведения направлено на развитие критического мышления, восстановление адекватного восприятия, проработка образа культа. Любое фанатичное следование является по своей сути зависимостью психологической, эмоциональной и химической (если и не используются наркотические вещества, то периодические состояния экстаза и всплески адреналина заставляют человеческий организм самостоятельно вырабатывать опиаты в необходимых количествах). Соответственно избавление от фанатизма включает множество сходных моментов с избавлением от зависимости. В процессе совместного критического анализа предоставленной концепции на наличие в ней противоречий, деструктивных моментов и малоприкрытой манипуляции фанатик может дойти до определенного момента, а потом начинается ломка.

В такие периоды очень важна поддержка людей, не связанных с обществом фанатика, поскольку в нестабильном состоянии потери ориентиров, человек видит мир серым (экстазы то ушли), враждебным (никто не обнимает, когда просто вошел) и запутанным (никто не определяет где черное, а где белое). Вернуться обратно в мир зависимости и инфантильного существования очень легко, а воспрепятствовать этому может новая организованная жизнь, в которой будут люди с успешным опытом выхода из под влияния религиозного культа.

Объективно, бывшему фанатику необходима психологическая помощь и длительная терапия, с той же степенью серьезности, с которой проходят реабилитацию наркоманы и жертвы насилия, но только фанатик в своем прошлом амплуа подвергался и насилию и зависимости. Часто это семейная проблема системного типа и необходима реабилитация не только одного человека, с большой вероятностью в его близком окружении найдутся люди, имеющие ту или иную зависимость, проявляющие излишнюю жестокость, деспотизм, манипулирование чувствами. Если не уделять должного внимания изменению всего уклада жизни, то это будет похоже на попытки наркомана завязать, сидя в притоне с друзьями, и имея дома в кухонном шкафу новую дозу.

Автор: Практический психолог Ведмеш Н.А.

Спикер Медико-психологического центра «ПсихоМед»

Мы в телеграм! Подписывайтесь и узнавайте о новых публикациях первыми!

Фанатизм как психологический феномен

«Фанатизм (от лат. fanatismus) — исступленная, доведенная до крайней степени приверженность к каким-либо верованиям или воззрениям, нетерпимость к любым другим взглядам, например, религиозным» [1]. Так определяет фанатизм вовсе не краткий словарь иностранных слов и не какое-либо другое краткое руководство для студента, но последнее издание БСЭ. Уже сам объем этой статьи ярче, чем что-либо другое, показывает, что в отечественной науке рассматриваемое понятие крайне мало осмыслено и разработано. И это при том, что само слово «фанатизм» весьма широко употреблялось в атеистической литературе 20-80 гг. XX в., когда религиозными фанатиками объявлялись и Франциск Ассизский, и преп. Серафим Саровский, и Римский Папа Иоанн Павел II, и священник Александр Мень, и многие другие.

Под фанатизмом тогда понималась, в сущности, всякая религиозность, в особенности, не совсем ординарная и поэтому связанная с религиозной одаренностью и проявлением в вере того или иного человека личного начала. Практически из любого контекста понятно, что словом «фанатизм» обозначается какая-то экстремальная форма религиозности. Но каково же на самом деле место термина «фанатизм» в ряду таких понятий, как аскетизм, религиозный фундаментализм или экстремизм, изуверство и т.д.?

Впервые в оборот это понятие ввел Ж. Боссюэ (1627-1704), католический епископ, бывший одним из главных идеологов французского абсолютизма и видевший в католичестве, достаточно резко обособившемся от Рима и по сути превращенном в национальную религию, официальную систему взглядов для монархической Франции. Для него фанатиками были протестанты, поскольку они полагают, что все их «мечтания» вдохновлены Богом. Для Боссюэ фанатики — это не парижские буржуа, которые в 1572 г., в ночь на 24 августа, когда празднуется день апостола Варфоломея, со всех ног, — как напишет потом Вольтер, — бросились убивать, перерезать горла, выбрасывать из окон и рубить на куски своих сограждан только за то, что они не ходили к мессе [2]. Фанатики для Боссюэ — именно протестанты, ибо они ощущают, что их вера зависит только от Бога, но никак не от церковных установлений или утвержденных правил, принятых и одобренных кем бы то ни было.

Боссюэ сводил религию к одной морали и дисциплине. В христианстве он видел высокую мораль и образец нравственного поведения, но при этом всякое проявление личного горения, чувства Бога и мистического начала он воспринимал как «духовную чуму» и в каждом носителе такой религиозности видел фанатика, сектанта и еретика. В сущности, фанатиком для Боссюэ является каждый некатолик, упорствующий в своем протестантизме. При этом Боссюэ был последовательным пропагандистом религиозной нетерпимости.

П. Бейль (1647 — 1706) дает принципиально иное определение фанатизма, понимая его, как суеверие, плод незнания, иррационального или, вернее, предрационального сознания.

Если Боссюэ дает католическое, хотя, разумеется, не разделяемое католическими учеными сегодня, толкование термина «фанатизм», то Бейль предлагают под фанатизмом понимать все, что касается ранних форм религии, а шире — религиозного чувства вообще. Однако как Боссюэ, так и Бейль связывают фанатизм с теми ощущениями, которые переживает верующий. В сущности, при всей кажущейся несовместимости двух определений фанатизма и в том, и в другом случае речь идет о самостоятельном религиозном чувстве, не регулируемом никакой богословской системой или церковной структурой.

Что же касается самой этимологии термина «фанатизм», то встречающееся у римских авторов латинское слово fanatici употреблялось в классической латыни исключительно применительно к жрецам Беллоны, Кибелы, Великой Матери и других восточных божеств, которые практиковали экстатические культы. С бубнами и тамбуринами, одетые в черное, они проходили по улицам города, затем падали на землю и, впав в экстаз, раздирали себе грудь до крови, предсказывали будущее и т. д. При этом само это слово, является производным от fanum — святилище.

Новое определение фанатизма, ставшее классическим, дает Вольтер в вышедшем в 1764 г. в Женеве «Философском словаре». Он выдвигает следующее положение: «Тот, кому свойственны экстазы и видения, кто принимает свои сны за нечто реальное и плоды своего воображения за пророчества, того можно назвать энтузиастом, но тот, кто поддерживает свое безумие, убивая, фанатик» [3]. Суть фанатизма, по Вольтеру, заключается в том, что фанатик, отстаивая ту ортодоксию, хранителем которой он себя считает, готов казнить и убивать, при этом он всегда и исключительно опирается на силу. «Наиболее отвратительным примером фанатизма» [4] называет Вольтер Варфоломеевская ночь. Вольтер говорит и о фанатиках с холодной кровью, — это «судьи, которые выносят смертные приговоры тем, кто думает иначе, чем они» [5].

Вольтер, однако, не акцентирует внимание своего читателя на том, что фанатик видит в себе носителя высшей правды, считает себя оружием в руках Бога. Но именно в этом смысле то определение фанатизма, которое было некогда дано Боссюэ, при всей его конфессиональной ограниченности и явной антипротестантской направленности, не вполне утратило смысл. Фанатики всегда убеждены в том, что «все их идеи внушены им свыше».

Вольтер определяет и некоторые черты психологии фанатизма. Это не просто «плод незнания», но он всегда тесно связан с психологией толпы: «книги гораздо меньше возбуждают фанатизм, нежели собрания и публичные выступления». Фанатизм всегда «мрачен и жесток», это одновременно — суеверие, лихорадка, бешенство и злоба.

Фанатику всегда свойственно пренебрежительное отношение к жизни, как к чужой, так и к своей собственной. Вспомним ужасающий пример пилотов-террористов, которые направили пассажирские самолеты на здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, погибли сами и погубили тысячи человеческих жизней.

Н. А. Бердяев в написанной в 1937 г. статье «О фанатизме, ортодоксии и истине» подчеркивает, что «нетерпимый фанатик совершает насилие, отлучает, сажает в тюрьмы и казнит, но, в сущности, слабый, а не сильный, он подавлен страхом, и его сознание страшно сужено, он меньше верит в Бога, чем терпимый» [6]. Для Бердяева ясно, что «пафос ортодоксии, питающий фанатизм, ничего общего не имеет с пафосом истины, он как раз ему противоположен». «Ортодоксия, — пишет далее Бердяев, — образуется вокруг темы спасения и гибели, ортодоксы сами испуганы и пугают других. Истина же не знает страха» [7]. Далее он говорит о том, что «фанатик … ищет власти, а не истины» [8]. Это, на наш взгляд, уже не вполне верно. В том и заключается феномен фанатизма, что, несомненно, фанатик, опирающийся на силу и на власть, убежден в том, что спасает мир, человечество, своих собратьев или истину от врагов. Вот почему фанатизм всегда агрессивен и дефенсивен и, главное, не может существовать без образа врага. «Фанатизм, — пишет, рассматривая данный аспект фанатизма, Бердяев, — не допускает сосуществования разных идей и миросозерцаний. Существует только враг. Силы враждебные унифицируются, представляются единым врагом» [9]. И далее: «Коммунисты, фашисты, фанатики ортодоксального Православия, Католичества или Протестантизма ни с какими идеями не спорят, они отбрасывают противника в противоположный лагерь, на который наставляются пулеметы» [10]. Фанатик, как правило, не осознает, скорее, лишь ощущает слабость своей позиции, но при этом мобилизует все свои силы именно на беспощадную защиту исповедуемой им истины.

Было бы неверно утверждать, что фанатизм есть род коллективного безумия, а все фанатики психопаты. На это справедливо указывают психологи: А. Асломов и др. Скорее, фанатизм является вполне закономерным «побочным» продуктом развития религиозного сознания в переломные эпохи. Не случайно же для Вольтера фанатизм есть «извращенное дитя религии» [11].

Фанатизм выходит на авансцену истории в эпохи, во-первых, упадка живой веры и кризиса религиозного миросозерцания, во-вторых, в моменты смены духовных ориентиров, когда большинство верующих крайне слабо представляют то, во что они верит, и, наконец, в те периоды, когда в жизни общества вообще начинает преобладать новое. Именно поэтому религиозный фанатизм, инквизиционные процессы, те костры, в огне которых погибли Ян Гус, Джироламо Савонарола, Джордано Бруно и многие другие, стали, если так можно выразиться, тенью Возрождения.

Бурное развитие национальных языков и литературы, а затем и изобразительного искусства (Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело), невероятно быстрое распространение книгопечатания по всей Европе и последовавший за этим книжный бум XVI века, великие географические открытия и революция в области классической науки (Коперник, Кепплер) менее чем за сто лет изменили мир до неузнаваемости. Все это спровоцировало тот гигантский кризис в области религиозного миросозерцания, который вылился в Реформацию и контрреформацию. Появляются переводы Библии на все европейские языки, рождаются новые, порою совершенно немыслимые прежде, богословские и философские идеи. Все это не могло не вызвать реакции не только у среднего верующего, который в новых условиях оказывается полностью дезориентированным и начинает яростно защищать свою истину, правду былых времен, унаследованную от предков и уже поэтому священную, но порою и у яркого мыслителя. Именно в эпоху Возрождения по всей Европе запылали костры.

ХХ век во многом похож на эпоху Возрождения. Телефон, радио и телевидение, научно-техническая революция в целом, ядерная физика и атомная бомба, авиация, космические полеты, наконец, Интернет и исследования в области клонирования — все это до неузнаваемости изменило жизнь вокруг нас подобно тому, как это было в XVI веке. Человек, исповедующий традиционные ценности, не успевая осмыслить все, что происходит вокруг него, с легкостью попадает в ловушку фанатизма. Это почти всегда происходит в том случае, если (используем евангельский образ) суббота, т.е. следование религиозным нормам и букве закона, той или иной идеологии или догме и т.п. оказывается для него ценнее другого человека. В сущности, именно об этой ловушке Иисус многократно говорит на страницах Нового Завета, обличая книжников и фарисеев. И тут включается, как говорит Асмолов, «фабрика фанатиков» [12]: разум идеологов, для которых все формы фанатизма «выступают, прежде всего, как рациональные средства борьбы за власть», начинает «технично эксплуатировать предрассудки». Именно такова природа, так называемого исламского, вернее, квази-исламского фанатизма, ужас встречи с которым все человечество пережило 11 сентября 2001 г. Исламский ученый из Казахстана Али Апшерони пишет, что фанатизм — это «нелепая ярость людей, которых ослепила злоба» [13], он подчеркивает, что фанатик «обычно не ведает, что творит, вменяя в заслугу себе то, что делает гадости и поступает неправосудно… его поразительная твердолобость, помноженная на неверно понятое им учение Ислама… очень скоро приводят фанатика к тому, что он просто теряется в темном лабиринте дикого невежества» [14].

Необходимо понимать, что фанатизм сегодня дает о себе знать не только в исламском мире. Разумеется, в условиях современного общества у адептов фанатизма, как правило, хотя и не всегда (вспомним Мартина Лютера Кинга и отца Александра Меня!), нет возможности убивать или сжигать на кострах во имя своего представления об истине, однако, и к этой ситуации они легко приспосабливаются, переходя в сферу СМИ, в газеты, радио, в особенности, в Интернет, где в форумах и чатах зачастую формируется настоящая зона ненависти. Фанатик, вернее, зараженный бациллой фанатизма неофит, начинает выявлять и разоблачать «врагов» и, прежде всего, еретиков: католиков, протестантов и т.д., борется с культурой, создает не только вокруг себя, но и в целом в обществе накаленную обстановку страха, нетерпимости и ересефобий.

Удивительно, что нечто подобное предвидела еще в марте 1936 г. мать Мария (Скобцова), православная монахиня, философ и поэтесса, погибшая в фашистском концлагере за то, что в оккупированном гитлеровцами Париже спасала евреев. Она считала, что религия в России непременно возродится, но тогда в Церковь естественно придут люди, воспитанные советской властью. «Сначала они, — продолжает мать Мария, — в качестве очень жадных и восприимчивых слушателей будут изучать различные точки зрения, воспринимать проблемы, посещать богослужения и т. п. А в какую-то минуту, почувствовав себя, наконец, церковными людьми по-настоящему, по полной своей неподготовленности к антиномическому мышлению, они скажут: вот по этому вопросу существует несколько мнений — какое из них истинно? Потому что несколько одновременно истинными быть не могут. А если вот такое-то истинное, то остальные подлежат истреблению, как ложные. …Шаржируя, можно сказать, что за неправильно положенное крестное знамение они будут штрафовать, а за отказ от исповеди ссылать на Соловки» [15].

Советская идеология, если так можно выразиться, канонизировала насилие и несвободу. Человек, воспитанный советской школой, в новых условиях, воспринимая традиционные ценности, как религиозные, так и политические, впитывая их в себя и восхищаясь ими, очень быстро начинает защищать их, используя ту самую методику, которую он усвоил, выражаясь фигурально, из газеты «Правда»: врага необходимо найти, разоблачить, обезвредить и уничтожить. Врагом же в этой ситуации оказывается каждый, кто представляется этому человеку инакомыслящим. Таким образом, религиозный фанатизм, всегда выраставший из стремления защитить старое, традиционное, освященное временем и памятью о прошлом, в постсоветской реальности обретает новое дыхание.

При этом нужно помнить, что фанатизм (вопреки общепринятому мнению) не нуждается даже в сильной личности, но только в «сильной» идее, которая быстро овладевает массами. Так было, например, с истерической кампанией, развязанной вокруг ИНН, провозглашенного числом Антихриста, когда на околоцерковное общество, заведенное разного рода листовками, прокламациями и проповедями малообразованных или же, наоборот, «технологически» продвинутых и преследовавших некие собственные цели священников, уже не действовали обращения ни Святейшего Патриарха, ни одного из старейших священнослужителей России известного отца Иоанна (Крестьянкина).

Вспышки фанатизма приводят к весьма серьезным последствиям, о которых предупреждал еще Вольтер, когда писал, что фанатизм «разрывает все связи в обществе» [16], иными словами, обладает огромной деструктивной силой, разрушающей общество.

Что же представляет собою ответ одного из московских священников на вопрос радиослушательницы о том, что делать жителям города, в котором баптисты построили молитвенный дом, если не типичный пример разжигания фанатизма и межрелигиозной вражды. На этот вопрос священник отвечает, что им надо набирать побольше камней и идти бить окна у баптистов, пока они сами не уберутся оттуда. Имеет ли этот ответ хотя бы что-то общее с Православием, которое во всем мире известно как религия жертвенной любви?

Где можно найти выход из создавшейся ситуации? Фанатики, односторонне понимая терпимость, ратуют за справедливость лишь по отношению к себе. Об этой же особенности фанатизма говорил Н.А. Бердяев, указывая на то, что фанатику всегда присущ эгоцентризм. «Вера фанатика, его беззаветная и бескорыстная преданность идее нисколько не помогает ему преодолеть эгоцентризм… фанатик какой-либо ортодоксии отождествляет свою идею, свою истину с собой» [17]. Отсюда Бердяев делает чрезвычайно важный вывод: «Эгоцентризм фанатика … выражается в том, что он не видит человеческой личности, невнимателен к личному человеческому пути» [18].

Об этом же пишет и православный священник из Киева отец Андрей Дудченко. «Фанатизм несовместим с подлинной верой во Христа. Очень легко, — говорит отец Андрей, — закидать противника камнями, очень легко считать, что для спасения необходимо сделать всего лишь тот или иной набор поступков, будь это самосожжение или смерть от истощения, исполнение директив руководителя или, напротив, руководство своими последователями.

© Диакон Николай Андреев
Опубликовано на сайте «Православная апологетика».

это, определение слова, понятие. Что такое Фанатизм, значение, словарь, энциклопедия

Фанатизм [от лат. fanum — жертвенник] — твердая и не признающая никаких аргументов безальтернативная приверженность личности определенным представлениям и убеждениям, что в решающей степени определяет практически любую ее активность и оценочное отношение к окружающему миру. Фанатизм — социально-психологический феномен, характеризующий личностную позицию и систему отношений этой личности с референтными группами и группами членства в логике неприятия даже обоснованной, но противоречащей жестким установкам фаната информации, отражающий некритичный подход индивида к любой информации, которая в той или иной степени подкрепляет его позицию, установки, представления и убеждения, готовность к жертвенному поведению во имя последних вне зависимости от того, является подобная активность нравственной или аморальной. Фанатизм задает отчетливое взаимоприятие и взаимопринятие друг друга, например, в рамках фан-клубов, способствует укреплению межгрупповых границ, повышению их ригидности и консерватизма, порождает жесткое противостояние с внешним миром, построенное на порой патологически выраженном чувстве «-мы»- в логике враждебного противопоставления и противостояния «-мы — они»-. Как правило, фанаты, объединяясь в группы, создают закрытые общности, характеризующиеся достаточно жесткой интрагрупповой структурой, нередко стратификационного характера, монодеятельностью, приводящей к отчетливой разностатусности членов сообщества. Нередко фанатизм носит национальный, религиозный и идеологический характер и является базой различных асоциальных, а иногда и антисоциальных проявлений на уровне не только малых, но и больших групп.

Вполне очевидно, что, как и в случае с терроризмом, предрасположенность к фанатизму во многом обусловлена определенными личностными особенностями. Что называется, «-навскидку»- легко предположить склонность к подобной безальтернативной, во многом иррациональной приверженности тем или иным взглядам и доктринам авторитарных личностей.

Достаточно своеобразный анализ личностных детерминант этого социально-психологического феномена представлен, в частности, в работах Э. -Эриксона. Хотя он и не рассматривал проблему фанатизма, что называется, «-в лоб»-, в его исследованиях отчетливо показано, что тотальная фиксация индивида на какой-либо точке зрения и вытекающая из этого поведенческая активность являются производными от внутриличностной организации по принципу тотальности. При этом наиболее критичной в рассматриваемом контексте оказывается первая стадия эпигенетического цикла. В случае деструктивного разрешения конфликта «-доверие против недоверия»- индивид во взрослой жизни периодически регрессирует в состояние детской беспомощности и судорожно ищет способы справиться с захлестывающей его тревогой, связанной с чувством собственной беззащитности во враждебном мире. Это патологическое, по сути дела, состояние, по мнению Э. -Эриксона, особенно обостряется в ситуации резких исторических и экономических перемен.

В таких условиях в поисках опоры в меняющемся мире и защиты от угроз и обид, которые он несет, многие индивиды с устойчивым базисным недоверием испытывают острое желание «-…поддаться тоталитарной и авторитарной иллюзии целостности, заданной заранее, с одним лидером во главе единственной партии, с одной идеологией, дающей простое объяснение всей природе и истории, с одним безусловным врагом, который должен быть уничтожен одним централизованным карательным органом, — и с постоянным направлением на внешнего врага бессильной ярости, копящейся в этом государстве»-.

В своей работе «-Детство и общество»- на примере нацистской Германии Э. -Эриксон показал, каким образом формируется авторитарным лидером массовый фанатизм у молодежи в тоталитарном обществе за счет целенаправленной эксплуатации дефицита доверия и психосоциальной. Как он отмечал, «-в детях Гитлер старался заменить сложный конфликт отрочества, мучивший каждого немца, простым шаблоном гипнотического действия и свободы от размышлений. Чтобы добиться этого, он создал организацию, систему воспитания и девиз, которые бы отводили всю юношескую энергию в национал-социализм. Организацией был «-Гитлерюгенд»-, а девизом — небезызвестное изречение «-Молодежь выбирает свою собственную судьбу»-.

Бог больше не имел никакого значения: «-В этот час, когда земля посвящает себя солнцу, у нас только одна мысль. Наше солнце — Адольф Гитлер»-. Родители тоже не имели значения: «-Всех тех, кто с высоты своего &ldquo-опыта&rdquo-, и только его одного, сражается с нашим методом позволять молодым руководить молодыми, нужно заставить замолчать…»- Этика не имела значения: «-Появилось абсолютно свежее, новорожденное поколение, свободное от предвзятых идей, свободное от компромиссов, готовое оставаться верным тем порядкам, которые составляют их право по рождению»-. Братство, дружба также не имели значения: «-Я не слышал ни одной песни, выражающей нежное чувство дружбы, родительской любви или любви к товарищам, радость жизни или надежду на будущую жизнь»-. Учение, естественно, не имело значения: «-Идеология национал-социализма должна быть священным фундаментом. Его нельзя размывать подробным объяснением.

Что имело значение, так это быть в движении и не оглядываться назад: &ldquo-Пусть все погибнет, мы будем идти вперед. Ибо сегодня нам принадлежит Германия, завтра — весь мир&rdquo-«-.

Стоит заметить, что в фашистской Германии, равно как и в Советском Союзе и в якобинской Франции — т. -е. в обществах, где фанатизм не только процветал, но и культивировался на государственном уровне, целенаправленно подавлялся институт религии. Данный факт показателен по той простой причине, что согласно концепции Э. -Эриксона, религия является тем самым базисным институтом общества, «-…который на протяжении всей человеческой истории боролся за утверждение базисного доверия…»-. В этой связи при рассмотрении феномена фанатизма с позиций психосоциального подхода неизбежно возникает вопрос, как объяснить религиозный фанатизм, сыгравший мрачную роль в прошлом и являющийся серьезнейшей проблемой современного мира, тесно связанной с таким чудовищным явлением как терроризм? В действительности здесь нет никакого противоречия. Как было показано не только в трудах Э. -Эриксона, но и других исследователей, религия действительно является универсальным базисным институтом общества, в первооснове своей поддерживающим доверие. Однако, как и другие базисные институты, в определенных условиях институт религии может утратить свою институциональную функцию и в этом случае он будет объективно способствовать деструктивному разрешению первого психосоциального кризиса в данном обществе.

Это происходит в тех случаях, когда конкретная религиозная организация сращивается с государством, превращаясь таким образом, по сути дела, в идеологический придаток института политики, либо сама по себе приоритетом своей деятельности объявляет достижение политических или иных целей, ничего общего не имеющих с подлинно религиозными ценностями. Примером первого рода, к сожалению, может служить современная РПЦ, все более настойчиво претендующая на роль «-государственной религии»-, безоговорочно поддерживающей любые действия власти и взамен требующей не только материальных, но и иных бенефиций, таких как право быть окончательным и, более того, единственным авторитетом в вопросах морали и нравственности, право влиять на социальную и культурную политику, право на введение сущностью элементов религиозного образования в светских школах и т. -п. Не случайно под эгидой РПЦ возникают такие организации, как «-Союз православных хоругвеносцев»-, «-Союз православных граждан»- и им подобные, откровенно исповедующие религиозный фанатизм. Вторая тенденция особенно отчетливо прослеживается в экстремистских течениях внутри современного ислама. Сторонники ваххабизма, панисламизма и других подобных течений, среди которых процветает религиозный фанатизм, открыто провозглашают политические и экстремистские цели: создание всевозможных «-халифатов»-, джихад против «-крестоносцев»- и евреев и т. -п.

Следует особо отметить, что для представителей политического и религиозного фанатизма, так же как и для «-идейных»- террористов (вполне очевидно, что во многих случаях это одни и те же лица) характерно полное пренебрежение к человеческой жизни — как окружающих, в том числе близких, так и своей собственной. Типичным примером являются японские камикадзе, не только с готовностью, но и с радостью шедшие на самоубийство «-во имя божественного Тенно (императора)»-. Исследуя психологию фанатиков на примере убийцы германского министра иностранных дел В. -Ретенау (данный инцендент произошел в 1922 г.) Керна, Э. -Фромм приводит следующее его высказывание: «-Я бы не вынес, если бы расколотое на куски поверженное отечество снова возродилось в нечто великое… Нам не нужно &ldquo-счастье народа&rdquo-. Мы боремся, чтобы заставить его смириться со своей судьбой… На вопрос о том, как он, кайзеровский офицер, смог пережить день революции, он отвечает: &ldquo-Я не пережил его. Я, как приказывала мне честь, пустил себе пулю в лоб 9 ноября 1918 г. Я мертв, то, что осталось во мне живого, это — не я. Я не знаю больше своего &ldquo-Я&rdquo- с этого дня… Я делаю то, что должен. Поскольку я должен был умереть, я умираю каждый день. Все, что я делаю, есть результат одной единственной мощной воли: я служу ей, я предан ей весь без остатка. Эта воля хочет уничтожения и я уничтожаю… а если эта воля меня покинет, я упаду и буду растоптан, я знаю это&rdquo-«-. Э. -Фромм отмечает: «-Мы видим в рассуждениях Керна ярко выраженный мазохизм, который делает его послушным орудием высшей власти. Но самое интересное в этой связи — всепоглощающая сила ненависти и жажда разрушения, этим идолам он служит не на жизнь, а на смерть. … И когда мы анализируем психическую реальность таких людей, то убеждаемся, что они были разрушителями… Они не только ненавидели своих врагов, они ненавидели саму жизнь. Это видно и в заявлении Керна, и в рассказе Соломона (один из сподвижников Керна — В. -И., М. -К.) о его ощущениях в тюрьме, о реакции на людей и на саму природу. Он был совершенно неспособен к положительной реакции на какое-либо живое существо»-.

Наряду с политическим и религиозным фанатизмом все более широкое распространение в современном обществе получают его менее глобальные, так сказать, «-бытовые»- проявления — спортивные и музыкальные фанаты и т. -п. Хотя они, без сомнения, гораздо менее социально опасны, чем политические и религиозные фанатики, тем не менее они также требуют к себе повышенного внимания, в том числе и со стороны социальных психологов, поскольку, во-первых, представители подобных течений также нередко склонны к асоциальному поведению, и, во-вторых, одни формы фанатизма легко «-перетекают»- в другие. К примеру, многие из спортивных «-фанатов»- одновременно являются членами экстремистских группировок националистического толка.

Завершая разговор о фанатизме как социально-психологическом феномене нельзя не отметить, что особую опасность представляет собой ситуация, когда отдельные политические деятели и представители властных структур на рефлексивном либо подсознательном уровне делят фанатизм на якобы «-хороший»- — «-идеологически близкий»- и «-вредный»-. При этом проявления фанатизма, отнесенные к первой категории, не только не пресекаются, но зачастую получают открытую или косвенную поддержку со стороны государственных институтов. Так, например, в ходе судебного процесса над участниками экстремистских молодежных группировок, совершивших целый ряд убийств на почве национальной ненависти в Воронеже, выяснилось, что местные представители МВД и ФСБ, в поле зрения которых данные группировки попали задолго до совершения ими тяжких преступлений, рассматривали их как исключительно «-полезные»-, исповедующие «-здоровый образ жизни»-, «-патриотизм»- и тому подобные абсолютные, с точки зрения провинциальных «-силовиков»-, ценности.

Вполне понятно, что такого рода подход к проблеме фанатизма со стороны облеченных официальными полномочиями чиновников, также представляет собой, по сути дела, одну из его разновидностей, поскольку базируется на исключительно «-черно-белом»- видении мира в сочетании с убежденностью в том, что «-цель оправдывает средства»-, а определять, что есть «-белое»-, а что есть «-черное»- доступно им и только им. В этом смысле можно говорить о «-государственном фанатизме»- как совершенно особом проявлении данного феномена в жизни современного, и конечно же, далеко не только российского общества.

Практический социальный психолог, зафиксировав факт выраженности феномена фанатизма, прежде всего, должен попытаться определить его причинную основу и в дальнейшем стремиться либо развенчать убеждения фанатов, либо, если это возможно, «-встроить»- их в просоциальную систему ценностей курируемой им группы или организации.

Социальная психология. Словарь под. ред. М.Ю. Кондратьева

Фанатизм [лат. fanum — жертвенник] — непоколебимая и отвергающая альтернативы приверженность индивида определенным убеждениям, которая находит выражение в его деятельности и общении. Ф. сопряжен с готовностью к жертвам; преданность идее сочетается с нетерпимостью к инакомыслящим…

Философский словарь

(лат.-исступленный): страстная привязанность к какомулибо мнению, как правило, религиозному или политическому, нравственная позиция, для которой характерны: некритическое усвоение тех или иных идей, принципов, норм; стремление, не взирая ни на что, осуществлять их на практике;…

Психологическая энциклопедия

(‹ лат. fanurn храм, жертвенник) — полная поглощенность какой-нибудь идеей, мировоззрением, религией, страстная и слепая приверженность делу, идеологии. (Словарь, с. 299)

Психологическая энциклопедия

(лат. fanum — жертвенник) — чрезмерная увлеченность человека чем-либо, сопровождаемая снижением контроля за своим поведением, некритичностью в суждениях об объекте своей увлеченности.

Психологическая энциклопедия

основанная на слепой вере, крайняя степень приверженности субъекта к определенной идее или образу мыслей с резко выраженной пониженной самокритичностью.

Психологическая энциклопедия

— непоколебимая и отвергающая альтернативы приверженность определенным убеждениям, выражаемая в деятельности и общении. Сопряжен с готовностью к жертвам. Преданность идее сочетается с нетерпимостью к инакомыслящим, пренебрежением к этическим нормативам, препятствующим достижению…

Психологическая энциклопедия

— непоколебимая и отвергающая альтернативы приверженность индивида определенным убеждениям, которая находит выражение в его деятельности и общении.

Поделиться:

Критерии фанатизма Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФИЯ

В.В. КИМ

кандидат философских наук, доцент Амурского гуманитарно-педагогического государственного университета E-mail: [email protected] Тел. 8 903 251 65 84, 8 909 864 76 18

КРИТЕРИИ ФАНАТИЗМА В статье анализируются критерии фанатизма как социального и психологического феномена. Определены критерии отличия фанатизма от социальных чувств и явлений: дружбы, преданности, патриотизма, религиозных явлений и др.

Ключевые слова: фанатизм, критерий фанатизма, мера, социальное чувство, критическое мышление, диалог.

Фанатизм — это многогранное социальное явление, известное с древности. Крайняя приверженность к объекту направляет поведение как индивидуального, так и коллективного субъекта. Фанатизм зачастую является элементом патриотизма и национализма, религии, науки, многих сфер жизнедеятельности общества, в которых возможна чрезмерность в упорствовании в достижении своих или коллективных целей. Данное явление может сформироваться в обществе при складывании определенных социальных и психологических факторов. Однако при всей кажущейся легкости применения понятия «фанатизм» к любым социальным явлениям, в социально-гуманитарном знании проблема исследования критериев фанатизма все еще актуальна. Мы можем увидеть фанатизм в политике, экономике, морали и многих других сферах социального бытия, но вопрос заключается в том, как мы будем отличать фанатизм от патриотизма, веры, дружбы, преданности и т.д.

Исследователи пытались ответить на данный вопрос, разграничив понятия, характеристики, сферу применения. Своим происхождением слово «фанатизм» обязано латинскому слову «Галит», которое переводится как «храм», «жертвенник». Первоначальная сфера употребления понятия — религиозная, и так продолжалось вплоть до XVII в., когда область применения понятия стала выходить за рамки религии, расширяться до общества в целом.

Авторы словарных статей, посвященных данному явлению, старались сконцентрировать внимание на особенных характеристиках. В многочисленных определениях фанатизма можно выделить два подхода к его объяснению. Автор концентрирует свое внимание на одной характеристике фанатизма (вера, страсть, страстная преданность, нетерпимость и т.п.) либо на их комплексе. Например, первый подход выражен в немецком энциклопеди-

ческом словаре Х. Мейера, «фанатизм» определяется как психопатическая форма поведения [12, 499]; В. Даль определял «фанатизм» как «изуверство», то есть «ложное, упорное верование, при ненависти к разномыслящим и готовности пострадать за это; … нетерпимость, заменитель веры» [4, ЗУ]; в философском словаре Ж. Дидье «фанатизм» — страстная привязанность к какому-либо мнению [5]. При первом подходе возникает проблема разграничения фанатизма от явлений, столь похожих на него, однако и второй подход не решает этой проблемы.

Второй подход более продуктивен для анализа: рассматривается комплекс характеристик, составляющих сущность фанатизма. Например, фанатизм — это страстная преданность идее фикс, сопровождающаяся насилием, убежденностью и т.п. О фанатизме рассуждал Л.С.Франк в работе «Этика нигилизма». Он затрагивает некоторые аспекты фанатизма, проявляющиеся в обществе, и дает свое определение феномена. Под фанатизмом он понимает: «страстную преданность излюбленной идее, граничащую с idee fixe и доводящую человека, с одной стороны, до самопожертвования и величайших подвигов и, с другой стороны — до уродливого искажения всей жизненной перспективы и нетерпимого истребления всего несогласного с заданной идеей» [10, 83]. Его определение одно из наиболее полных, где рассматриваются не только эмоциональные и идеологические (направленность на идею) моменты, но и негативные и позитивные аспекты фанатизма.

Эмоционально-пристрастное описание фанатизма дает Н.А. Бердяев: фанатизм у него граничит с маниакальной одержимостью, коллективным психозом, во время которого у человека происходит «страшное сужение сознания, подавление и вытеснение многих существенных человеческих черт, всей сложности эмоциональной и интеллектуальной жизни человека» [2]. В центре феномена находится

© В.В. Ким

УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ

фанатическая вера, тождественная фактическому безверию. В работе «О фанатизме, ортодоксии и истине» он исследует основные характеристики фанатизма: страх, деление мира на две враждующие стороны, доминирование идеологии, подчинение жизни идее спасения, активные действия по воплощению своих идеалов и ценностей (преследование инакомыслящих), ортодоксальность, эгоцентризм [2]. Бердяев анализирует современные ему проявления фанатизма, акцентируя внимание на всех негативных проявлениях фанатизма.

«Энциклопедия социальных наук», изданная в 1930 гг. в США, рассматривает фанатизм как сочетание трех страстных компонентов: узость и непреклонность характера, бессердечность к боли, упрямая решимость в доказательстве идеи фикс людям. Особая их комбинация отличает фанатизм от умственных и эмоциональных состояний — энтузиазма, веры, преданности и им подобным — искажением которых он является и от которых отличается психологической структурой и социальными тенденциями [11, 90-92]. Для авторов энциклопедии фанатизм граничит с сумасшествием. Мы под фанатизмом будем понимать психосоциальный феномен, основанный на существовании в сознании человека особой веры (исступленной, измененной), направленной на определенный объект, который становится центром личностных ориентаций субъекта.

Французские просветители XVIII в. часто употребляли слова fanatique и 1апай8ше в своих трудах, вкладывая в них негативный, неодобрительный смысл. Такое отношение к фанатизму было связано с тем, что оно «затуманивало» разум человека, просветители боролись с религией и любыми религиозными крайностями, поэтому фанатизм воспринимался ими как естественное продолжение религии. Они исходили из примата рациональности, все, что нельзя было отнести к рациональному, подвергалось клеймению. Однако В. Клемперер упоминает об одном отрывке из произведения Ж.- Ж. Руссо, где он пишет о П. Бейле: «Бейль очень убедительно доказал, что фанатизм пагубнее атеизма — и это неоспоримо; но не менее верно и то, чего он не хотел высказать, именно, что фанатизм, хотя бы кровавый и жестокий, есть великая сильная страсть, возвышающая сердце человека, заставляющая его презирать смерть и дающая ему чудесную силу, и что, стоит его лучше направить, и тогда из него можно извлечь самые возвышенные добродетели…» [7]. Таким образом, Руссо начинает рассматривать фанатизм как добродетель, которая при правильном руководстве может принести пользу обществу. Теперь социальность фанатизма выходит на первый план, только в обществе возможны

властные отношения: руководство и подчинение, общий интерес, находящийся в центре идеологии, становящиеся факторами производства фанатизма. Тот же социальный контекст выступает на первый план, когда В. Клемперер анализирует употребление слова «фанатический» во время правления А. Гитлера. Изначально негативный, уничижительный оттенок слова сменятся на иной — Третьему рейху нужны были беззаветно преданные люди, в итоге в государстве культивируется в прессе позитивное значение слова «фанатизм», включающий в себя характеристики: самоотверженность, упорство, сила и т.д. «Чем мрачнее вырисовывалась ситуация, тем чаще слышались заклинания о «фанатической вере в конечную победу», в фюрера, в народ или в фанатизм народа, эту якобы коренную немецкую добродетель» [7]. В. Клемперер считает, что во время Третьего рейха идет ослабление данного понятия (точнее его изначального негативного значения) в силу слабости политического режима, его искусственное изменение было предпринято для утверждения социально значимых целей.

Итак, в фанатизме как социально-психологическом феномене выделяется достаточно большое число характеристик, анализ их сочетания дает возможность сравнить фанатизм с другими социальными явлениями, найти критерии для отличия.

Аристотель, анализируя основные этические качества личности, говорит о том, что любое из них можно поместить в своеобразную шкалу между страстью, добродетелью и пороком. Есть добродетели и их противоположности — пороки, и те и другие являются результатом социального и психологического развития личности. Между крайностями — пороками находится мера, золотая середина. Аристотель писал, что «существуют три наклонности, две относятся к порокам — одна в силу избытка, другая в силу недостатка — и одна к добродетели — в силу обладания серединой; все эти [наклонности] в известном смысле противоположны друг другу, ибо крайние (акта) противоположны и среднему, и друг другу, а средний — крайним» [ник.э] [1]. Таким образом, «отдельные добродетели существуют не сами по себе, а как выражение, продолжение и дополнение присущих всем им родовых признаков (все они суть середина, привычные состояния и т.д.): они представляют собой конкретные способы поведения добродетельных индивидов и имеют место в пространстве, которое образуется их совместной деятельностью» [3, 389].

Учение о середине или мере является одним из центральных в этике Аристотеля, именно мера может послужить критерием для разграничения фанатизма от схожих с ним социальных явлений.

ФИЛОСОФИЯ

Не случайно соблюдение меры, воздерживание человека от крайностей во всем (в поступках, эмоциях, чувствах и т.п.) становится характеристикой рационально мыслящей личности. Умеренность не совместима с фанатизмом, т.к. он всегда пристрастен, четко или интуитивно определяет свою позицию и всегда эмоционально настаивает на истинности своего предмета веры. Фанатик не может быть связан с чувством меры, поскольку психологически он склонен к аффектам, даже если представляет собой внешне невозмутимого человека. Умеренность в мыслях свойственна критически мыслящему человеку, способному воспринимать не только свою единственно правильную истину, но и другие мнения, фанатизм же не способен не только анализировать иное мнение, но даже слушать его.

Фанатизм, пользуясь терминологией Аристотеля, это крайность, крайность в поведении, крайность в чувствах, однако одной психологической склонности личности здесь недостаточно, для проявления фанатизма нужны социальные факторы. Сам Аристотель говорил, что люди крайностей «отодвигают» того, кто придерживается середины и того, кто придерживается противоположных взглядов, что содержит в себе потенции фанатизма. Еще одно состояние может быть близко к фанатизму — состояние одержимости: «ведь порывы ярости, любовные влечения и некоторые [другие] из таких [страстей] весьма заметно влияют на тело, а у некоторых вызывают даже помешательство» [1], при этом состоянии «допущено нарушение меры». Продолжая свою мысль, Аристотель говорит: «Ведь всякая чрезмерность и в безрассудстве, и в трусости, и в распущенности, и в злобности либо звероподобная, либо болезненная. … Что до безрассудных, то одни из них, будучи от природы неспособны рассчитывать (а1о§І8Іоі) и живя только чувством, звероподобны (как, например, некоторые племена далеких варваров), а другие из-за болезней (например, эпилепсии и помешательства) имеют болезненный [склад души]» [1]. Крайность в страстях, состояние болезненной одержимости характерны для фанатизма, при котором не соблюдается чувство меры.

Фанатизм, нарушая «золотую середину», всегда чрезмерен, в связи с чем возникает вопрос — что же это — порок или добродетель? Здесь мы должны удалиться из области психологии, и вернуться в область социального. Фанатизм с момента своего появления начинает подвергаться оценкам со стороны наблюдающих. Порочность или добродетельность фанатизма, его оценка относительно тех социальных ситуаций, в которых он проявляется. Например, революционный фанатизм борцов за свободу считается добродетелью с точки зрения сторонников и пороком

с точки зрения противников. Поскольку в обществе практически все ситуации не могут рассматриваться однозначно, то и оценка фанатизма будет зависеть от социально-культурного контекста эпохи, и сравниваться он будет с той самой мерой, которая принимается за эталон, за добродетель. «Обладание серединой похвально в чем бы то ни было, а крайности и не похвальны, и не правильны, но достойны [лишь] осуждения», писал Аристотель [1].

Еще одним критерием, отличающим фанатизм от похожих социальных явлений, может стать интенсивность социально-психологического состояния. Это оборотная сторона умеренности, чем выше уровень интенсивности, тем ближе мы к фанатизму. Преданность, патриотизм, дружба и другие социальные чувства могут быть присущи каждому человеку, однако от их индивидуального социально-психологического сочетания в каждом зависит интенсивность чувства. Человек, посвятивший свою жизнь (т.е. преданный) профессии, долгу, другому человеку, не способный критически мыслить, может быть идентифицирован как фанатик.

Способность критически мыслить также является критерием фанатизма, способность оставаться собой (сохранить свою личность), индивидуальность (не потеряться в массе), даже в некоторой степени нонконформизм, что совершенно не свойственно фанатику. Его личность подчинена идее, человеку, богу и растворена в этом. Способность к спору, к диалогу — характеристика критического мышления — отсутствует у фанатика, ведь спор и диалог подразумевают способность слышать другого, возможность принять иную точку зрения, а фанатик уверен в своей правоте, как говорит Бердяев, он ортодоксален и эгоцентричен, у него есть, что предложить другому, но другой ничего не может дать ему. Диалог не получается, поскольку для него нужны оба активных оппонента, желающих получить взаимную пользу, а не только «научить», «обратить в веру» и т.п. С. Поварнин, анализируя искусство спора, коснулся проблемы фанатизма и нетерпимости: «Обычно люди живут еще «звериным обычаем» в области мысли, то есть склонны считать человека, который держится других убеждений, или идиотом, или мерзавцем и во всяком случае настоящем «врагом». Это, конечно, признак или некультурного и невежественного, или же узкого ума» [8, 39]. «Уважать чужое убеждение, чужое верование, — писал он, — значит уважать искреннюю веру и убежденность в них человека, и право на них. «Святыня» для другого человека может казаться нам великим заблуждением, но раз это для него святыня, мы должны к ней относиться, как к человеческой святыне» [8, 40]. Критическое

УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ

мышление как способность личности и критерий фанатизма менее всего свойственен невежественному человеку, ведь «чем человек невежественней, чем разум его менее развит, тем более склонен он к такой уверенности и именно уверенности в тех вопросах, о которых имеет более смутное понятие» [8, 22], тогда он руководствуется во всех вопросах чувствами, а если это чувство фанатично, то человек еще более убежден в истинности своих суждений. Чем меньше навык мыслительной деятельности, чем меньше человек рефлексирует, тем быстрее он принимает на веру разные идеи (вплоть до самых парадоксальных), что вкупе со склонностью к крайностям может сформировать фанатизм в сознании.

Критическое мышление включает в себя и независимость суждений, его антидогматичность, независимое развитие личности от внешних и внутренних постулатов. Догматизм в утверждении идеи, веры сочетается с неспособностью услышать критику, ортодоксальностью, нетерпимостью. Любой человек в достижении целей своей идеологии (религиозной, политической) может стать догматиком, когда вера в идею становится центром всех личностных устремлений.

Фанатизм рассматривается как подчинение жизни человека чему-нибудь или кому-нибудь (идеологии, вере, другой личности). Труднее всего отличить фанатизм от религиозных феноменов (культ, поклонение, почитание и т.д.). В основе фанатизма находится вера, фанатичная вера во что-то (идею. идеологию и т.п.). Религия также основана на вере в сверхъестественное, в потусторонние силы и т.д. Но не каждый верующий человек становится фанатиком, и наоборот. Вера — это онтологическое основание фанатизма, но она может быть разной. Вера как чувство всегда направлена на объект, а в качестве объекта веры выступает идея, человек, общество, системы отношений. Религиозная вера будет далека от фанатизма, если она сочетается с умеренностью в чувствах и помыслах, способностью к диалогу, будет исходить из гуманизма.

Сравнение фанатизма со страстью не лишено оснований. Страсть рассматривается как крайнее увлечение, пристрастие к чему-нибудь; сильно выраженное чувство, воодушевленность [9]. Фанатик страстен, одержим, при кажущемся внешнем спокойствии фанатик яростно отстаивает истины веры. При этом страсть как психологическая (эмоциональная) устойчивая характеристика (направленная на предмет) также является чертой фанатизма, вне его страсть имеет отношение к межличностным отношениям. Страсть, сопровождающая фанатизм, с одной стороны, фиксирует сознание на определенном предмете, с другой — делает сознание как

эмоционально устойчивым, так и неустойчивым. Критерием, отличающим социальное чувство от фанатизма, тогда будет бесстрастность, хладнокровие, позволяющее адекватно мыслить.

Дружба и фанатизм — социальные явления, иногда сопровождающие друг друга. Согласно «Никомаховой этике» Аристотеля: дружба (дружественность) — это добродетель, в основе которой находится пожелание блага, приятного (для друга и для себя). Совершенная дружба возможна между равными добродетельными личностями. Аристотель различает кроме этого вида дружбы: дружбу ради удовольствия и дружбу ради пользы. Какой же вид дружбы близок к фанатизму? Или в основе фанатизма — эгоизм личности и неспособность дружить? Мне кажется, что дружба ради пользы и дружба ради удовольствия могут быть источником или сферой реализации фанатизма. И то и другое возможно, когда фанатик занимается поиском сторонников, с которыми создает дружественные (почти семейные) связи, есть и взаимная польза (спасение от одиночества), и удовольствие (совместное изучение идеи, совместное исповедование веры). Совершенная же дружба, исходя из описания Аристотеля, это союз людей, равных друг другу, приносящих пользу друг другу, ведущих диалог, в ней нет потенций фанатизма. Дружба ради удовольствия может стать фанатичной, когда она сопровождается ревностью, эгоизмом, желанием иметь пользу и удовольствие только для себя, такая дружба сродни одержимости. Однако среди фанатиков встречаются также и те, кто не нуждается в обществе и друзьях. Им интересен только свой внутренний мир, своя вера, свои чувства. Их эгоизм нарциссичен и потенциально содержит в себе опасность, так как данная сосредоточенность чревата неприятностями для родных и близких.

Фанатик — человек абсолютно преданный кому-то или чему-то, что подводит к необходимости сравнить преданность и фанатизм. Преданность как социальное чувство встречается у многих, однако это понятие особенно часто встречается на религиозных сайтах, в первую очередь, страницах нетрадиционных религиозных движений. Это качество, необходимое для неофитов нетрадиционных верований, оно входит в список: послушание, вера, любовь к группе и т.п. Преданность нужна ученикам, поскольку она защищает их от колебаний, ошибок, от сомнений. Дело в том, что преданность включает в себя и обязательность выступать на стороне того (чего), кому (чему) предан, готовность принимать все достоинства и недостатки, любовь, верность. И если преданность некритична, если человек «поглощен» объектом своей преданности, тогда это

Шэй

ФИЛОСОФИЯ

фанатизм, не случайно появляется словосочетание «фанатичная преданность». Например, обряд сати (сутти) в Индии, вынуждающий жен сопровождать мужа в смерти, был культурной традицией, это ритуальное действие для женщин было продиктовано во многом фанатической преданностью мужу и традициям [6], однако те, кто желал избежать подобного обряда, с той же фанатической преданностью подвергались оскорблениям и убийствам. Преданность часто отождествляется с зависимостью, а абсолютная преданность — это абсолютная зависимость, фанатизм.

Патриотизм — социальное чувство, основанное на любви к родине. Оно играло большую роль в истории человечества (например, борьба русского и испанского народов против Наполеона), включая в себя и служение родине (от службы в армии до строительства экономических объектов), гордость,

готовность жертвовать чем-либо. И вновь, как и в других социальных чувствах, критерием, удерживающим патриота от фанатизма, будет умеренность, критическое отношение к объекту своих чувств, готовность видеть и исправлять имеющиеся недостатки. Интересы родины, государства и народа часто становятся целью, во имя которых совершаются многие неоднозначные поступки, которые осуществляет экзальтированный фанатик-патриот.

Таким образом, основными критериями, отличающими фанатизм от похожих социальных чувств, являются умеренность (чувство меры), критическое мышление, готовность к диалогу, терпимость к инакомыслящим, бесстрастность, объективность. Дружба, преданность, патриотизм и другие социальные чувства могут стать сферой проявления фанатизма при отсутствии данных критериев у личности.

Библиографический список

1. Аристотель. Никомахова этика [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://lib.ru/POEEAST/ ARISTOTEL/nikomah.txt, свободный. — Загл. с экрана.

2. Бердяев Н.А. О фанатизме, ортодоксии и истине [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http:// www.vehi.net/berdyaev/fanatizm. html, свободный. — Загл. с экрана.

3. Гусейнов А.А. Этические сочинения и этическая система Аристотеля // Аристотель Евдемова этика. М., 2005. С. 382-407.

4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т.2. М., 1995.

5. ДидьеЖюлиа. Философский словарь. Пер. с франц. М. Междунар. Отношения, 2000. — 544 с. [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://terme.ru/dictionary/878/word/%D4 %C0%CD%C0%D2%C8%C7%CC, свободный. — Загл. с экрана.

6. Катастрофы сознания. Самоубийства религиозные, ритуальные, бытовые, способы самоубийств / сост. Т. Ревяко, Н. Трус. М.: Литература, 1997. 576 с. [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://bibliotekar.ru/ encSuicid/16.htm, свободный. — Загл. с экрана.

7. Клемперер В. Фанатический // Клемперер В. LTI. Язык третьего рейха. Записная книжка филолога [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Linguist/ Klemp/09.php, свободный. — Загл. с экрана.

8. Поварнин С.И. Искусство спора. О теории и практике спора. — М., 1993.

9. Страсть [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://lib.deport.ru/slovar/ojegov/s/strast.htm , свободный. — Загл. с экрана.

10. Франк С.Л. Этика нигилизма. // Франк С.Л. Сочинения. М.,1990. С.77-110.

11. Encyclopaedia of the Social Sciences. Vol. 6. N.Y., 1931.

12. Meyer H.J. Meyers Enzyklopadisches Lexikon. Band 8. Mannheim/Wien/Zurich, 1973.

V.V. KIM

CRITERION OF FANATICISM

In this article the author analyzes a criteria offanaticism as a social and psychological phenomenon. The criteria of differences fanaticism from the social feelings and phenomenas: friendship, loyalty, patriotism, religious events, etc.

Key words: fanaticism, criterion of fanaticism, measure, social feeling, critical thinking, dialogue.

Фанатизм | Психология вики | Фэндом

Оценка |
Биопсихология |
Сравнительный |
Познавательная |
Развивающий |
Язык |
Индивидуальные различия |
Личность |
Философия |
Социальные |
Методы |
Статистика |
Клиническая |
Образовательная |
Промышленное |
Профессиональные товары |
Мировая психология |

Социальная психология:
Альтруизм ·
Атрибуция ·
Отношение ·
Соответствие ·
Дискриминация ·
Группы ·
Межличностные отношения ·
Послушание ·
Предрассудки ·
Нормы ·
Восприятие ·
Показатель ·
Контур

Фанатизм — это эмоция, наполненная чрезмерным, некритическим рвением, особенно в крайних религиозных или политических целях, или навязчивым энтузиазмом по поводу времяпрепровождения или хобби.

Согласно философу Джорджу Сантаяна, «фанатизм состоит в удвоении ваших усилий, когда вы забыли свою цель»; по словам Уинстона Черчилля, «фанатик — это тот, кто не может передумать и не меняет тему».

Разница между фанатом и фанатиком заключается в том, что, хотя оба имеют огромную симпатию или интерес к данной теме, поведение фанатика будет рассматриваться как нарушение преобладающих социальных норм, в то время как поведение фаната не будет нарушать эти нормы (хотя обычно считается необычным).

Фанатик отличается от чудака тем, что последний термин обычно ассоциируется с позицией или мнением, которые настолько далеки от нормы, что кажутся смехотворными и / или доказуемо ошибочными, в то время как предмет одержимости фанатика вполне может быть «нормальным» «, при этом только масштабы вовлеченности ненормально непропорциональны.

Категории фанатизма []

• Потребительский фанатизм — уровень вовлеченности или заинтересованности в том, что нравится конкретному человеку, группе, направлению, произведению искусства или идее.
• религиозный фанатизм — по мнению некоторых, самая крайняя форма религиозного фундаментализма.
• Антирелигиозный фанатизм: В отличие от религиозного фанатизма, антирелигиозный фанатизм имеет дело с фанатичным противодействием религиозной доктрине. Примером этого может быть антиклерикализм.

См. Также []

Список литературы []

• Скотт Торн, Гордон С. Брунер, Качественное исследование рынка: Международный журнал, 2006 г., том: 9, выпуск: 1, онлайн
• ( Жизнь разума, 1905, т.1, Введение)
• (Торн и Брунер, 2006 г.)

Шаблон: Enwp

Фанатизм — Wikiquote

Фанатизм состоит в удвоении ваших усилий, когда вы забыли свою цель. ~ Джордж Сантаяна
Там, где нет слепой веры, не может быть никакого принуждения, преследований или фанатизма. ~ Нарада Маха Тхера

Фанатизм — это термин для обозначения убеждений или поведения, включающих некритическое рвение, особенно по крайним религиозным или политическим причинам, часто настаивающих на очень строгих стандартах с минимальной или нулевой терпимостью к противоположным идеям или мнениям.Он также используется как термин для обозначения в целом менее опасных, но все же ярко выраженных форм рвения, таких как занятия спортом или увлечение каким-либо времяпрепровождением или хобби.

Составлено автором по алфавиту

• Я заметил, что этот вид фанатиков, как и все другие, бывает двух видов: вид, который слишком ясно придумывает свою собственную безумную теорию, и вид, который остается совершенно запутанным. во главе.
  • Илер Беллок, в Круиз «Ноны» (1925).Хармондсворт: Пингвин, 1958, стр. 83

• Как музыкант я говорю вам, что если бы вы подавляли прелюбодеяние, фанатизм, преступления, зло, сверхъестественное, больше не было бы средств для написания одной ноты.
  • Жорж Бизе, в письме Эдмонду Галаберту и Г. (октябрь 1866 г.), цитируется в Письма композиторов: антология, 1603-1945 гг. (1946) под редакцией Гертруды Норман и Мириам Любелл Шрифт, стр. 241

• Интервал между распадом старого и формированием и установлением нового составляет переходный период, который всегда обязательно должен быть периодом неопределенности, беспорядка, ошибок и дикого и жестокого фанатизма.

• Надеюсь, вы, добрые, лояльные американцы, понимаете, что в конечном итоге исламские экстремисты победят. Потому что вы не можете побить числа, и вы не можете победить фанатизм — готовность умереть за идею. … Люди, которым наплевать и которым нечего терять, всегда будут преобладать над людьми, которые борются за какие-то смутные чувства, нацарапанные на куске пергамента.
  • Джордж Карлин, Когда Иисус принесет свиные отбивные? (2004), «Фанатики победят», стр.134

• Именно потому, что человеку необходим идеал, человек без идеалов находится в постоянной опасности фанатизма.
  • Г. К. Честертон, в Heretics (1905), гл. XX: Заключительные замечания о важности православия

• Противоположность религиозному фанатику — это не фанатичный атеист, а мягкий циник, которого не волнует, есть бог или нет.

• Дж. Б. С. Холдейн считает фанатизм одним из четырех действительно важных изобретений, сделанных между 3000 г. до н. Э.C и 1400 г. н.э. Это было иудейско-христианское изобретение. И странно думать, что, получив эту болезнь души, мир также получил чудесный инструмент для воскрешения обществ и народов из мертвых — инструмент воскресения.
  • Эрик Хоффер, Истинный верующий (1951) Глава 18 Хорошие и плохие массовые движения, §125, цитируя книгу Холдейна Неравенство человека (1938)

• Доктрина изолирует набожных не только от реальности вокруг них, но также и против самих себя. Верующий фанатик не осознает своей зависти, злобы, мелочности и нечестности. Между его сознанием и его реальным «я» есть стена слов.
  • Эрик Хоффер, в Страстное состояние ума и другие афоризмы (1955), Раздел 68

• Если вы видите одного холодного и неистового одновременно, считайте его фанатиком.
  • Иоганн Каспар Лаватер, Афоризм 292, в Афоризмы о человеке , перевод Генри Фузели (Лондон: J.Johnson, 1788)

• Успех делает людей жесткими, и они склонны ставить стабильность выше всех других добродетелей; уставшие от усилий желания, они становятся фанатиками консерватизма.
  • Уолтер Липпманн, заявление 1913 года, цитируется в Американский патриотизм в прозе и стихах, 1775-1918 (1919) под редакцией Джесси Мэдисон Гатани

• Ни одно правительство никогда не выступало за так называемые гражданские права . Он всегда пытается их уничтожить.Они сохраняются при всех правительствах, поскольку они вообще выживают, специальными классами фанатиков, часто весьма сомнительными.
  • Г. Л. Менкен, в отчете о меньшинстве : Записные книжки Г. Л. Менкена (1956), 33

• Худшее правительство часто бывает наиболее моральным. Люди, состоящие из циников, часто бывают очень терпимыми и гуманными. Но когда наверху стоят фанатики, угнетению нет предела.
  • HL Mencken, цитируется в Оксфордский словарь политических цитат (1996) под редакцией Энтони Джея

• Дхамма Будды основана не на страхе перед неизвестным, а на основе фактов. которые можно проверить на себе и проверить на опыте.Таким образом, буддизм рационален и чрезвычайно практичен.

  Такая рациональная и практичная система не может содержать тайн или эзотерических доктрин. Поэтому слепая вера чужда буддизму. Там, где нет слепой веры, не может быть никакого принуждения, преследований или фанатизма. К уникальной чести буддизма следует сказать, что на протяжении его мирного марша в течение 2500 лет ни одна капля крови не была пролита во имя Будды, ни один могущественный монарх не владел своим могучим мечом для распространения Дхаммы, и ни одно обращение не было совершено ни одним из них. силой или отталкивающими методами.Тем не менее, Будда был первым и величайшим миссионером, жившим на Земле.

• Я всегда не согласен … когда люди в конце концов говорят, что мы можем бороться только с коммунизмом, фашизмом или чем-то еще, если мы разовьём такой же фанатизм. Мне кажется, что победить фанатика можно именно тем, что он сам не является фанатиком, а, наоборот, использует свой интеллект.

• Что такое фанатизм? Сегодня модно, завтра — кредо, а через неделю — банально, как таблица умножения.
  • Венделл Филлипс, как цитируется в Последняя интерпретация (1886) Сэмюэля А. Гарднера, стр. 152

• Ключ ко всем фанатичным убеждениям состоит в том, что они подтверждают себя … (некоторые убеждения) фанатичны не потому, что они «ложны», а потому, что они выражаются таким образом, что они никогда нельзя доказать, что это ложь.
  • Нил Постман, в «Фанатизме» в Crazy Talk, Stupid Talk (1976), стр. 104

• Фанатизм — это опасность мира, и он всегда был и причинял невыразимый вред.Я почти могу сказать, что был фанатиком против фанатизма.
  • Бертран Рассел, Будущее науки (1959), стр. 79; также в BBC The Listener , Vol. 61 (1959), стр. 505

• Фанатизм заключается в удвоении ваших усилий, когда вы забыли свою цель.
  • Джордж Сантаяна, в Жизнь разума (1905-1906), Vol. Я, разум в здравом смысле

• Когда на кону жизнь и ваш ребенок, вы становитесь бесстрашными во многих отношениях.Я имею в виду, ты просто стал фанатиком. Ничего не делается, если это не делает фанатик.
  • Мартин Шин, как цитируется в «Совершенно возмутительной страсти Мартина Шина» Нэнси Перри Грэм в AARP The Magazine (июль и август 2008 г.), стр. 76

• Я верю во зло. Это собственность всех, кто уверен в истине. Отчаяние и фанатизм — лишь разные проявления зла.
  • Эдвард Теллер, цитата из Марсиане науки: пять физиков, изменивших двадцатый век (2006) Иштвана Харгиттая, стр.251.

• Основная доктрина веры фанатика состоит в том, что его враги являются врагами Бога.
  • Эндрю Диксон Уайт, в История войны науки и теологии в христианском мире (1898), Vol. II, гл. xvi, стр. 149

• Если чувствовать себя живым в страданиях моих собратьев — значит быть фанатиком, то я один из самых неизлечимых фанатиков, которым когда-либо разрешалось находиться на свободе.
  • Уильям Уилберфорс, обращаясь к атакам на его позиции против рабства в 1816 году, как цитируется в Жизнь Уильяма Уилберфорса (1838) Роберта Исаака Уилберфорса и Сэмюэля Уилберфорса.

• «… Идеологический фанатизм — это результат психологического конфликта, который доставляется множеством противоречащих друг другу писаний — и преодолеть его непросто, потому что просвещение фанатиков о реальности означает, что то, во что они верили всю свою всю свою жизнь быть правдой теперь оказывается ложным — и это ранит их гордость сокрушительным ударом…. »

Внешние ссылки [править]

определение фанатизма от The Free Dictionary

Возможно, это очаровало бы любого мальчика, но я был так фанатичен методичными стихами, что любые вариации восьмисложных и десятисложных двустиший были для меня болезненными. от милиции, что не понимаешь, относиться ли к этому серьезно или с насмешками; следует ли рассматривать это как простую проверку навыков, как парадоксы риторов; как неискренний прием любой ценой внушить предрассудки; или как серьезное порождение политического фанатизма.Где, во имя здравого смысла, наши страхи исчезнут, если мы не сможем доверять нашим сыновьям, нашим братьям, нашим соседям, нашим согражданам? подливают масла в огонь своего фанатизма; и некоторые из возбужденных негодяев, более разъяренных и смелых, чем остальные, пытались добраться до острова вплавь, но их легко отогнать. Перспектива столь ужасного существования побуждает этих несчастных существ к жертвам гораздо больше, чем любовь или религиозный фанатизм.Однако иногда жертва действительно добровольна и требует активного вмешательства правительства, чтобы предотвратить ее. Этот инцидент дал мне немалую пищу для размышлений, поскольку, если бы я был прав в заключении, сделанном мною беглым взглядом на шпион, то Матай Шан и Турид должны заподозрить мою личность, и если бы это было правдой, то даже услуга, которую я оказал Кулан Титу, не могла спасти меня от его религиозного фанатизма. Он вспомнил сцену в храме, когда он лежал растянувшись на жертвенном алтаре А Ла с высоко поднятым кинжалом стоял над ним, и ряды жрецов и жриц в экстатической истерии фанатизма ждали первого потока теплой крови своей жертвы, чтобы они могли наполнить свои золотые кубки и выпить за слава их Пламенному Богу.По словам, которые она произнесла, могло показаться, что потворство естественной любви на мгновение дало ее разуму осознать свои ошибки и заставило ее понять, насколько далеко она отклонилась от долга, следуя диктату дикого фанатизма. пошло дальше, только к мечу они добавили ложь, интриги, обман, фанатизм, суеверие, мошенничество; — они играли быстро и свободно с самыми священными и искренними чувствами людей; — они обменялись всем — Все ради денег, для низменной земной ВЛАСТИ! В конце концов Людовик XIII сделал Тревиля капитаном своих мушкетеров, которые были для Людовика XIII в преданности или, вернее, в фанатизме, чем его ординарии были для Генриха III, а его шотландская гвардия — для Людовика XI. .Форма губ, означавшая соблазнительность, теперь была сделана для выражения мольбы; сияние на щеке, которое вчера можно было перевести как буйство, сегодня превратилось в великолепие благочестивой риторики; анимализм превратился в фанатизм; Язычество паулинизм; дерзкий закатывающийся глаз, который в прежние времена сверкал на ее теле с таким мастерством, теперь сиял грубой энергией почти свирепого теолатрия. для чего-либо в этом еще менее доступном небе, где все, очевидно, было продиктовано одним-единственным всемогуществом; где века узкого фанатизма и поклонения себе искоренили все более широкие гуманитарные инстинкты, которыми когда-то могла обладать раса.Он принадлежал к той расе мучеников, которые, будучи неразрывно приверженными своим политическим убеждениям, как их предки были своей вере, способны улыбаться от боли: когда его растягивали на вешалке, он читал твердым голосом, сканируя строки в соответствии с мера, первая строфа «Justum ac tenacem» Горация, и, не признаваясь, утомила не только силу, но даже фанатизм его палачей.

Аболиционистская защита фанатизма в JSTOR

Абстрактный

Фанатизм или фанатизм все чаще рассматриваются как одна из главных угроз либеральной демократии в двадцать первом веке.Тем не менее, даже несмотря на то, что фанатизм повсеместно осуждается, это малоизученное понятие. В этой статье делается попытка сформулировать критическую теорию фанатизма и исследовать его связь с демократией путем внимательного прочтения речей радикального аболициониста оратора Венделла Филлипса. Американские аболиционисты были страстными демократами. Однако многие из них, такие как Филлипс, также были фанатиками, которые сами себя определили, которые верили в использование экстремистских выражений и тактик от имени раба. В выступлениях Филлипса предлагается сугубо политическое определение фанатизма как стратегии, направленной на мобилизацию населения для защиты определенной позиции путем разделения публичной сферы на друзей (тех, кто поддерживает эту позицию) и врагов (тех, кто ей противостоит) и оказания давления на умеренных в между.Защищая фанатизм и аргументируя разобщенность, Филлипс формулирует демократическую форму фанатизма, которая бросает вызов обычным уничижительным ассоциациям фанатизма с иррациональностью, нетерпимостью, фундаментализмом или терроризмом.

Информация о журнале

Perspectives on Politics предоставляет политическое понимание важных проблем посредством тщательных, широких исследований и комплексного мышления. Журнал позволяет членам различных подразделов общаться друг с другом — и со знающими людьми за пределами дисциплины — о проблемах, представляющих общий интерес, при сохранении высочайших академических стандартов.

Информация об издателе

Американская ассоциация политических наук, основанная в 1903 году, является крупнейшим профессиональным
общество для людей, занимающихся изучением политики и управления. APSA
объединяет политологов из всех областей исследований, регионов и
профессиональные усилия. Хотя большинство членов APSA — это ученые, которые преподают и проводят
исследования в колледжах и университетах в США и за рубежом, четверть работы
вне академических кругов в правительстве, исследованиях, организациях, консалтинговых фирмах,
средства массовой информации и частное предпринимательство.Для получения дополнительной информации об APSA, его
публикации и программы см. на сайте APSA.

Религиозный фанатизм опасен | Футуризм

Разница между религиозным фундаментализмом и фанатизмом — это вера и действие. Можно быть фундаменталистом любой религии и верить в буквальную истину их священных писаний. Большинство христиан, мусульман, буддистов, индуистов и евреев следуют этой строгой догме. По большей части фундаменталисты действуют в рамках закона общества, и, хотя им может быть больно, что светское общество не придерживается воли Бога, они признают и уважают то, что являются частью большего коллектива.С другой стороны, фанатики — это экстремистская группа фундаменталистов, которые видят только свою точку зрения. Они стремятся навязать свою идеологию другим путем запугивания и более чем счастливы нарушить закон и совершить религиозное богохульство, в том числе убийство во имя своего Бога. От средневековых Святых крестовых походов до современных террористов, совершающих зверства во имя ислама, до незаконных израильских поселений в секторе Газа и правых христианских групп, угрожающих правительству США изнутри, кажется, что строгое соблюдение священной книги по своему выбору имеет были источником множества разногласий на протяжении всей истории человечества.Интересно подумать, сколько великих научных открытий произошло бы столетиями раньше, если бы не религия? Что, если бы Коперника и Галилея никогда не судили как еретиков?

Люди не стали доминирующей формой жизни на Земле из-за того, что их легко перемещать! Фактически, даже с учетом стихийных бедствий, которые, казалось бы, застают нас врасплох и частично или полностью сровняли с землей наши города, неосведомленность и разрушение происходят из-за плохого предвидения и планирования. Мы, люди, можем, если позволят, делать практически все.Если мы еще не можем, мы сделаем это, немного попрактиковавшись и подумав.

Прежде чем мы слишком высоко оценим самих себя, попав под то, что греки на заре человеческого интеллектуального потенциала называли высокомерием, важно помнить, что мы не автоматически гении и не неуязвимы. Не все, что мы придумываем и создаем, хорошо. Люди — это и наше собственное высшее достижение, и злейший враг. Что мы должны сделать, чтобы двигаться вперед и процветать как вид, так это уйти с собственного пути и перестать наносить себе вред!

Религия — один из самых страшных нарушителей в этом отношении.Это особенно прискорбно, учитывая, что это может быть лучший способ решить проблему, даже если определить религию как веру в то, что правильно и хорошо в мире, а не в традиционном смысле «старик в небе». . Проблема с доминирующими религиозными силами в современном мире состоит в том, что они состоят из организаций, использующих теологию как инструмент манипуляции, чтобы держать паству в подчинении. Используя эту угрозу вечного проклятия, они манипулируют группами людей, чтобы настроить других против других, тем самым навязывая путаницу беспорядка.Главное препятствие на пути к изменению такого положения дел состоит в том, что религиозная ортодоксия существует почти столько же, сколько и сама религия.

Религии почти повсеместно основываются (божественно?) Вдохновленными людьми, не связанными какой-либо иной властью, кроме Бога. Как только новая религия получает достаточно широкое распространение, она в той или иной форме принимается правящим порядком. Древние цари Иудеи поступали так с иудаизмом, Римская империя — с христианством, а халифы Ближнего Востока — с исламом.Как только эта запряга была произведена, лошадь перестала нести людей вперед и стала угрозой раздавить их копытами.

Это великая дилемма человека: религия, величайшее творение человека, создает ту же сущность, которую она должна уничтожить! Люди, особенно молодежь, отдаляются от организованной религии с ее тенденцией поддерживать свою власть репрессивными средствами. Важно отметить, что они не отдаляются от Бога. Молодое поколение взрослых, обычно называемых миллениалами, может быть более религиозным, чем предыдущие поколения.Хотя форма, которую он принимает, более индивидуальна и локальна, чем она основана на старомодных иерархиях. Например, христианство, которое молодые люди практикуют самостоятельно вне существующих структур, ближе к учениям Христа, чем традиционные церкви на протяжении веков. Им не нужна святая вода.

Важно помнить, что, несмотря на все свои разговоры о Боге, Иисус на практике был гораздо больше филантропом, чем покорным кающимся. Он бросил вызов существующей власти, сначала установленным еврейским религиозным авторитетам, а затем римлянам, которым коррумпированные властью элементы внутри этой структуры власти передали его.(Чтобы быть совершенно ясным, это не было и никогда не было обвинением в отношении иудаизма. Иисус был евреем. Это всегда было связано с силой и опьянением, которое с ней связано). То, как изначально распространялись такие религии, как христианство и ислам, было чрезвычайно эффективным. Принципы каждой из этих религий иллюстрировали путь к достижению морального потенциала и обретению божественности.

Если бы не тенденция религии становиться орудием правящего класса, возможно, никогда не было бы необходимости, чтобы их было больше одного.В своей основе почти каждая когда-либо существовавшая религия была о том, как стать лучше. Для того, чтобы это было так, каждый из них, по сути, должен был считать, что быть человеком стоит того, чтобы быть человеком.

Напоминания о человеческой склонности к ошибкам и слабости, такие понятия, как первородный грех, всегда приходят позже. Их добавляют, чтобы использовать лучшее, что есть у верующих, чтобы они оставались послушными, используя лучшего тюремного охранника, который только можно вообразить: самих себя. Великие художники и мыслители человечества, какими бы религиозными они ни были, почти повсеместно отвергают это добровольное наказание.(Это также, не считая партийной политики, почему так мало великих консервативных художников: чтобы думать и творить, нужно глубоко увлечься идеей о том, что новое и неизведанное хорошо, а не просто сохранять существующий порядок. ).

По иронии судьбы, многие из тех, кто говорит о бессмертии и загробной жизни, являются самой большой угрозой для дальнейшего существования человечества. Как сказал Уильям Фолкнер в своей речи на присуждении Нобелевской премии: «Долг поэта, писателя — писать об этом.Его привилегия — помогать человеку терпеть, поднимая его сердце, напоминая ему о мужестве, чести, надежде, гордости, сострадании, сострадании и самопожертвовании, которые были славой его прошлого. Голос поэта должен быть не просто записью человека, он может быть одной из опор, столпов, которые помогут ему выстоять и победить ». Эти слова, безусловно, применимы ко всем людям.

В конце концов, мы только есть мы сами, а человеческий разум — величайшая сила, которую когда-либо знал этот мир! Человеческий разум дал нам крылья, позволил нам путешествовать быстрее звука, посещать другие миры, открывать тайны этого мира.Единственное, что стоит на нашем пути, — это мы сами, самые грозные враги. Единственное, что мешает нам стать бессмертным (удерживая естественный мир в страхе, что по иронии судьбы лучше всего достигается, живя с ним как единое целое), — это политические системы, которые мы придумали, чтобы удержать нас от этого, и все философии, которые ругают нас за смелость быть лучшими.

Самые опасные религиозные культы

Религиозный фанатизм может представлять явную и реальную опасность для общества.Но помимо экстремистов, укоренившихся в организованной религии, это более насущная проблема. Часто неслыханные религиозные культы, такие как Народный храм, Небесные врата и Движение за восстановление десяти заповедей, имеют более пугающую историю, чем религиозные фанатики.

Народный храм

Будучи очень убедительным оратором, Джим Джонс сумел набрать членов в свою тогда еще небольшую церковь, которая носила название Христианская церковь Народного храма.

Основанная в конце 50-х годов, церковь была привлекательной для многих жителей из-за того, что Джим Джонс был лидером, выступающим против расизма и в интересах бедноты.

Церковь была известна сексуальным и физическим насилием над своими членами и через некоторое время была изгнана из Соединенных Штатов.

Джим Джонс и его последователи сбежали в Гайану в место, которое он назвал в честь себя «Джонстаун». Именно здесь он приказал совершить массовое самоубийство 909 человек, в том числе 303 ребенка, выпив фруктовый пунш, содержащий цианид.

Орден Храма Солнца

В 1984 году Люк Жоре и Джозеф Ди Мамбро основали этот культ в Женеве, Швейцария.Орден был построен на древнем мифе о продолжении существования тамплиеров.

Этот культ действовал тайно, и они считали, что спасение может получить только тот, кто обратился в их религию.

В 1994 году Ди Мамбро приказал убить ребенка деревянным колом, он утверждал, что ребенок был антихристом.

Затем Ди Мамбро провел ритуал последней вечери, подобный тому, который Иисус провёл в Библии. После этого члены секты привели к массовому самоубийству более 100 человек; большинство средств смерти включали в себя выстрел, отравление, ожог и удушье.

Heaven’s Gate

Этот культ был основан Бонни Неттлз и Маршаллом Эпплуайтом; он был основан на смерти и достижении небес.

Члены этого культа верят, что для достижения просветления и входа в небесные врата необходимо покинуть свое земное тело.

В 1997 году Эпплуайт убедил своих последователей последовать за ним до смерти, так как прибыла долгожданная комета Хейли, а с ней прибыл космический корабль, который доставил их к их спасению.После этого 38 человек покончили жизнь самоубийством в Сан-Диего по приказу Applewhite.

Аум Синрикё

Это был японский культ, основанный Шоко Асахара в 1984 году; английский перевод названия этого культа — «Высшая Истина».

Верования культа основывались на индуизме, буддизме, христианстве и пророчествах Асахары. Изначально было известно, что культ использует йогу как прикрытие своей деятельности.

В 1980-х годах культ приобрел репутацию человека, заставляющего своих членов жертвовать деньги и даже убивая тех, кто критиковал его деятельность.

Культ верил, что третья мировая война начнется в 1997 году, и выживут только те, кто связан с Асахарой. Позже культ был причастен к двум терактам против мирного населения в 1994 и 1995 годах; Сообщается, что 20 человек погибли и еще тысяча получили ранения.

В 1995 году группа насчитывала 9 000 участников в Японии и 40 000 по всему миру.

Власти поспешили остановить деятельность этой группы, совершив набег на их штаб и арестовав Асахару.Среди найденных вещей были взрывчатка, ядовитый газ, предназначенный для убийства четырех миллионов человек, вертолет из России и химическое оружие, такое как сибирская язва.

Движение за восстановление десяти заповедей

Этот культ базировался в Уганде и характеризовался строгим соблюдением десяти заповедей, как написано в Библии. Культ характеризовался некоторыми странными формами поведения, такими как воздержание от сексуальной активности, очень мало разговоров, запрет на использование мыла и только один прием пищи по пятницам и понедельникам в качестве формы поста.

Члены культа верили, что конец тысячелетия также принесет конец миру 1 января 2000 года. Когда эта дата прошла без конца света, культ начал терять последователей после того, как они потеряли веру. Это привело к тому, что лидеры культов предсказали новый апокалипсис в марте того же года.

Позднее сообщалось о взрыве с участием 500 последователей, собравшихся в церкви, однако позже стало известно, что большинство жертв были задушены или отравлены, и, следовательно, убийство было основной причиной смерти.

Религиозный фанатизм — огромный фактор поддержки Израиля американцами

Новый опрос Bloomberg Politics содержит вывод, который, если серьезно задуматься, весьма примечателен:

Почти половина всех американцев хотят поддержать Израиль , даже если его интересы расходятся с интересами их собственной страны. Лишь меньшинство американцев (47 процентов) говорят, что их страна должна преследовать свои собственные интересы, а не поддерживать интересы Израиля, когда эти два выбора вступают в противоречие.Это абсолютное нарушение Прощального послания Джорджа Вашингтона 1796 года, в котором говорится, что «нет ничего важнее, чем эта постоянная, закоренелая антипатия к определенным нациям и страстных привязанностей к другим, должны быть исключены» . … Нация, которая потакает другим привычной ненависти или привычной привязанности , в некоторой степени является рабом ».

Невозможно представить, чтобы значительная часть американцев захотела поддержать какую-либо другую зарубежную страну, даже если это противоречило У.С. интересует. Только Израиль командует чем-то близким к этому уровню самоотверженного, самоотверженного рвения со стороны американцев. Так что определенно стоит спросить, чем объясняется этот странный аспект американского общественного мнения.

Ответ должен вызвать у всех дискомфорт: это религиозный фанатизм. Американские СМИ любят высмеивать враждебные страны, особенно мусульманские, за то, что они движимы религиозным экстремизмом, но это, несомненно, главный фактор, возможно, самый значительный, в объяснении горячей поддержки Израиля американским населением.Сообщая о результатах своего опроса, Bloomberg заметил:

Похоже, что религия играет важную роль в формировании чисел. Возрожденные христиане с большей вероятностью, чем респонденты в целом (58–35 процентов), поддержат Израиль независимо от интересов США. Меньше всего так думали американцы без религиозной принадлежности — 26 процентов.

Основная причина того, что евангельские христиане в США так преданы Израилю, проста: их радикальная религиозная догма учит их, что этого требует Бог.В 2004 году Пэт Робертсон выступил с речью под названием «Почему евангельские христиане поддерживают Израиль» и сказал: «Евангельские христиане поддерживают Израиль, потому что мы верим, что слова Моисея и древних пророков Израиля были вдохновлены Богом», и «мы верим, что возникновение еврейского государства на земле, обещанной Богом Аврааму, Исааку и Иакову, было предопределено Богом ». Он добавил, что «избранный Богом народ» — евреи — обязан перед Богом бороться с «мусульманскими вандалами», чтобы Израиль оставался единым в их руках:

Если избранный Богом народ передаст Аллаху контроль над своими самыми священными местами — если они сдадут мусульманским вандалам могилы Рахили, Иосифа, патриархов, древних пророков — если они верят, что их притязания на Святую Землю придут только от лорда Бальфура из Англии и постоянно непостоянной Организации Объединенных Наций, а не от обещаний Всемогущего Бога — тогда в этом случае Ислам выиграет битву.По всему мусульманскому миру будет распространяться весть: «Аллах больше Иеговы». Обещания Иеговы евреям бессмысленны.

Это уродливый религиозный экстремизм в отношении Израиля, который постоянно слышится в крупнейших евангелических церквях Америки. Дико популярная секта диспенсационалистов руководствуется догматической верой в то, что объединенный Израиль в руках евреев является предпосылкой для Армагеддона или Восхищения и возвращения Иисуса: вера, разделяемая не тысячами, а миллионами американцев.Как выразился евангелист Роберт Николсон в подробном и вдумчивом эссе 2013 года, в котором рассматриваются доктринальные различия между этой группой: «Евангелисты верят, что Бог избрал библейский народ Израиля в качестве Своего средства для искупления мира, земного агента, через которого Он осуществит свой великий план. для истории ». Популярный и влиятельный пастор Джон Хаги сказал об этом просто: «Мы поддерживаем Израиль, потому что все другие народы были созданы деянием людей, а Израиль был создан деянием Бога!»

Само собой разумеется, что религиозная вера также играет роль в поддержке Израиля среди американских евреев.Действительно, неоконсерваторы часто связывают американское еврейство с поддержкой Израиля, утверждая, что ни один хороший американский еврей не должен быть демократом на основании предполагаемой недостаточной поддержки Израилем со стороны партии (даже при том, что они обвиняют израильских критиков в «антисемитизме» за то, что они предлагают точную информацию. та же связь, что и они сами). Согласно опросу Pew в 2013 году:

Большинство американских евреев испытывают хотя бы некоторую эмоциональную привязанность к Израилю, и многие посетили еврейское государство. Четыре из десяти считают, что Израиль был дан еврейскому народу Богом, и этого придерживаются примерно восемь из десяти ортодоксальных евреев.

Еврейский религиозный экстремизм напрямую связан с поддержкой Израиля, как отмечает The Forward : «Среди евреев поддержка AIPAC также кажется самой сильной среди ортодоксальных евреев». The New York Times недавно сообщила о связи между еврейским активизмом и поддержкой Израиля: «Республиканцы … более яростно произраильски, чем когда-либо», отчасти из-за «резкого увеличения пожертвований» от того, что Джей Стрит называет «небольшой группой очень богатых людей». Американцы-евреи », такие как Шелдон Адельсон.

Но евреи составляют лишь 1,4 процента населения Америки, что по-прежнему служит ограничением для этого фактора. (Напротив, 82 процента американцев идентифицируют себя как христиане и «37 процентов всех христиан называют себя рожденными свыше или евангелистами»). Более того, американские евреи давно разделились во мнениях относительно важности Израиля для их политической перспективы, и эта поддержка ослабевает, особенно среди молодых американских евреев. Действительно, христиане-евангелисты гораздо более стойко поддерживают Израиль, чем американские евреи, как обнаружил Bloomberg: «Для многих демократов, даже евреев, этот вопрос не имеет той же цели.«Религиозная поддержка евангелистов — и циничный союз между двумя религиозными фракциями — имеют решающее значение для поддержания этой поддержки.

Важно не упрощать роль религиозного фанатизма. Безусловно, есть и другие факторы, объясняющие эту причудливую американскую поддержку Израиля, даже если она осуществляется за счет их собственной страны. Устойчивая антипатия к мусульманам в эпоху после 11 сентября эффективно использовалась для создания этой поддержки. На протяжении десятилетий американцев учили рассматривать Израиль как «демократию» — что становится все более неустойчивым — и, следовательно, естественным политическим союзником.Американцы, как правило, не ставят под сомнение или даже не обсуждают политику, которая пользуется поддержкой обеих партий, и безграничная преданность Израилю на протяжении многих лет была окончательной двухпартийной точкой зрения. И, как недавно утверждал Дэвид Мизнер в книге Jacobin , Израиль долгое время был полезным «прокси-государством» для стремления правительства США доминировать на Ближнем Востоке.

Но нельзя отрицать, что религиозный экстремизм играет очень важную роль в отношении Америки к Израилю. Учитывая его важность, это явление в значительной степени мало обсуждается, в основном потому, что американские СМИ очень спокойно клевещут на другие страны как на религиозный фанатизм, игнорируя при этом их собственную страну.Чтобы подчеркнуть, насколько редко этот вопрос обсуждается, примите во внимание, что политический репортер NPR Доменико Монтанаро казался шокированным тем, что поддержка Израиля вызвала бурную поддержку толпы во время выступления Теда Круза с объявлением о президентских выборах в Университете Свободы:

Как Дэйв Вейгель спросил, увидев этот твит, как может это удивить того, кто зарабатывает на жизнь освещением политики? Потому что это явление редко обсуждается. Забавно, легко и самодовольно думать о странах, которые нам не нравятся, как о странах, страдающих от религиозного фанатизма и влияющих на их внешнюю политику.Гораздо менее забавно и утешительно думать о себе таким образом. Но нет никаких сомнений в том, что среди американцев преобладает религиозный экстремизм, а повсеместная и до странности абсолютная поддержка Израиля в значительной степени обусловлена ​​экстремистскими религиозными догмами о воле Бога.

Фото: Себастьян Шайнер / AP

Смысл фанатизма | International Socialist Review

I.
В пятидесятые годы Жюль Фейффер ввел термин «радикальный средний», чтобы высмеять в своих карикатурах либеральную одержимость умеренностью, одержимость, которую сегодня изображает Джон Стюарт в The Daily Show с его интуицией. отказ от воинственных высказываний и его мобилизация на митинг в Вашингтоне в 2010 году в защиту политической разумности.

В современной политике одно из проявлений этой навязчивой идеи, которое вызывает гораздо большее беспокойство, — это то, как многие либералы противостоят политическому исламу. При таком подходе законные возражения против реакционного клерикализма и преднамеренного нападения на мирных жителей сливаются в ложную и отвратительную политическую эквивалентность и симметрию между насилием угнетателя и угнетенных. Эта точка зрения игнорирует любое различие между основными проблемами — расистской или империалистической агрессией — и реальными, но второстепенными вопросами: убеждениями и практикой жертв.Более искушенные сторонники этого типа либеральной политики утверждают, что они представляют традиции Просвещения: «западные ценности» разума, либерализма и гуманизма.

Эта политическая позиция, кажется, предполагает, что Просвещение было однородным, а не очень разнообразным, включая освободительные и революционные течения (включая марксизм), а также политически реакционные проявления. Либералы также подразумевают, что политика и действия западных держав на Ближнем Востоке и в Центральной Азии осуществляются для защиты моральных и политических ценностей, а не используются в качестве идеологического прикрытия для оправдания империалистической политики и тактики.

II.
В книге Фанатизм: об использовании идеи ученый Альберто Тоскано прослеживает историю идеи фанатизма, политики страстных и безоговорочных убеждений, и представляет строгую трактовку корней либеральных и консервативных атак на фанатизм. Его книга в первую очередь представляет собой трактат по политической теории и истории идей. Несмотря на то, что это, несомненно, эрудированная работа, за ней часто трудно следить, и, похоже, она адресована докторантам и профессорам политической теории, знакомым с литературой и спорами в этой области, а не к непрофессиональной, политически заинтересованной аудитории.При этом это ценное и стимулирующее исследование проливает свет на ряд вопросов, связанных с политической воинственностью, и предоставляет много исторической информации. Прослеживая историческое использование понятия фанатизма, анализ Тоскано показывает его связь с другими явлениями, такими как насилие и религия (включая различия внутри марксизма в том, как интерпретировать религиозные верования и практики), и как оно использовалось против левых и политического ислама. .

Исследование также показывает различные значения фанатизма в самых разных и контрастных обстоятельствах.Так, например, эпитет «фанатик» носился как знак гордости среди радикального крыла аболиционистского движения, когда такие крупные фигуры, как Уильям Ллойд Гаррисон и Венделл Филлипс, были «самоопределяющимися фанатиками». Однако фанатизм также был дополнительным эпитетом при немецком нацистском режиме. Историческое использование понятия фанатизма для описания самых разных форм поведения во многих различных контекстах может сделать это понятие довольно бесполезным: оно применимо ко многим историческим обстоятельствам и, следовательно, не очень проясняет исторический анализ.Социологический анализ, который почти полностью отсутствует в исследовании Тоскано, мог бы помочь прояснить специфическое значение фанатизма в этих различных контекстах.

Тем не менее, обсуждение Тоскано может быть использовано с пользой. Мы могли бы позаимствовать понятие «полутени» судьи Уильяма О. Дугласа из американской юриспруденции и применить его к нашему настоящему обсуждению. Пытаясь защитить конституционность права на неприкосновенность частной жизни, которое прямо не прописано в Конституции США, Дуглас утверждал, что конкретные гарантии, изложенные в Билле о правах, имеют полутень.Они формируются в результате явных конституционных гарантий, которые помогают им жизнь и сущность и из которых можно сделать вывод о праве на неприкосновенность частной жизни. Точно так же мы могли бы сказать, что понятие фанатизма существует в пределах полутени, исходящей от других важных и гораздо более точных концепций. Одна из таких концепций, которая исторически и логически связана с понятием фанатизма и является центральной в нем, — это абстракция. Тоскано показывает тесную связь между консервативной атакой абстракции и обвинением радикальной политической мысли.Консервативные мыслители со времен Эдмунда Берка подчеркивали необходимость основывать политическую практику на здравом смысле, обычаях и традициях, а не на том, что они считали туманными абстракциями фанатиков.

В ответ на Берка и консервативную мысль Тоскано вспоминает немецкого философа Иммануила Канта и его защиту абстракции и революционного энтузиазма в тех же терминах, в которых Кант поддерживал Французскую революцию. Более того, для Канта фанатизм был имманентен самой человеческой рациональности.Согласно Тоскано, Кант видел, что фанатизм «включается» в разум, в результате чего разум будет привит фанатизмом и от него. Таким образом, Кант попытался провести различие между энтузиазмом, который он одобрял, и фанатизмом, которого он не придерживался. Тем не менее, столетие спустя Ницше, покровитель постмодернизма, заклеймил кантианство как «моральный фанатизм», подчинение жизни абстрактным и трансцендентным принципам права. Изложение Канта Тоскано особенно интересно в свете современной идеализации немецкого философа как покровителя умеренности и либерального этического космополитизма. ¹

III.
Есть и другие важные вопросы, которые, на мой взгляд, несколько слабее связаны с понятием фанатизма, которые, тем не менее, обсуждаются Тоскано в интересной и провокационной манере. Одно из них — политическая сознательность и организованность. Эта противоречивая тема помогла сформировать противоречивые интеллектуальные традиции, возникшие в марксизме и других формах левачества. Один из таких конфликтов касается того, что я бы назвал, за неимением лучших терминов, столкновением между «рационалистическим» и «романтическим» анализами политического сознания и действия.«Рационалистическая» версия марксизма хорошо представлена ​​в книге Primitive Rebels , одной из главных работ британского историка Э. Дж. Хобсбаума. Это увлекательное исследование восстаний в различные исторические периоды и страны предполагает эволюционное развитие от дополитических до высших политических форм восстания с точки зрения сознания и организации. «Политика» определяется здесь с точки зрения способности движения и организационной способности сосредоточить внимание на захвате государственной власти как на необходимом условии для выполнения программы социальных преобразований.Как указывает Тоскано, Хобсбаум понимает политику с точки зрения «ее эффективности, прочности и способности создавать новый и лучший мир».

Напротив, то, что я бы назвал «романтическим» анализом политического сознания и действий, который стал частью политической культуры Новых левых, имеет тенденцию приписывать политическое значение и сознательность широкому спектру форм поведения, от досуга до проституция и преступность. Их часто переопределяют как выражения «сопротивления». ² Вместо этого британский марксист Раймонд Уильямс гораздо более разумно назвал эти формы поведения «альтернативами» господствующей культуре. Ясно, что эти «альтернативы» могут существовать в укромных уголках основной культуры, не бросая ей вызов и не сопротивляясь. Если так, то они не имеют почти никакого политического значения.

Тоскано обсуждает некоторые критические замечания, высказанные в адрес «рационалистического» взгляда Хобсбаума на социальные движения. На мой взгляд, они заслуживают гораздо более серьезного рассмотрения, чем «романтические» фантазии о преступности, проституции и досуге.Тоскано показывает, как критика Хобсбаума играет важную роль в исследованиях субальтернов в Индии. Согласно этим исследованиям, представление Хобсбаума о «дополитическом» не понимало логики крестьянских восстаний на субконтиненте и, что более важно, лишало практического сознания и политической субъективности тех, кто неоднократно восставал против Британской империи. Для этих мыслителей понятие «дополитических людей» предполагает слепую спонтанность или ложное сознание, не отражающее характеристик крестьянских восстаний.Они также утверждают, что, поскольку британская экономическая эксплуатация использовала прямую силу, воинственное движение сельских масс против империализма обязательно было политическим.

IV.
Как я ранее предполагал, поскольку исследование Тоскано в первую очередь представляет собой трактат по политической теории и истории идей, он мало внимания уделяет социологии фанатизма. В заключении он отмечает, что «абстрактная страсть и безусловные требования», вероятно, будут важным аспектом политики, когда «пространство для переговоров» отсутствует, как в случае с аболиционизмом.Более того, Тоскано отмечает, что фанатизм во многом является продуктом кризиса, когда нормальный ритм политики «бизнес как обычно» нарушается. Тем не менее, Тоскано не предлагает анализа социальных структур, которые в различных условиях могут подтолкнуть определенные классовые группы к определенным видам политического поведения.

Маркс стал пионером этого типа социально-исторического политического анализа в классической книге 18 Брюмера Луи Бонапарта , где он попытался объяснить социальную основу политики крестьян, люмпен-пролетариата и конфликтующих фракций правящего класса. конкретное время и место.Особый интерес для изучения фанатизма представляет поведение определенных слоев среднего и интеллектуального слоев, которые иногда выбирают индивидуальный терроризм в своих попытках заставить людей, а не убеждать их. Они варьируются от российских «либералов с бомбами», высмеянных Лениным ³ , до антирабочих «метеорологических подпольщиков» в Америке шестидесятых и семидесятых годов.

V.
Исследование Тоскано открывает дверь для ряда размышлений, которые важны для политических активистов левого толка, поскольку фанатизм был исторически повторяющимся обвинением, выдвигаемым против нашей стороны.Как показывает Тоскано, начиная с Эдмунда Берка, консервативные критики революции критиковали «беспочвенный геометрический характер идей всеобщего освобождения», игнорирующий «национальные различия, естественные иерархии и пределы человеческих возможностей». Либеральные противники революции аналогичным образом изображают «уравнивающие абстракции эгалитарного фанатизма как насильственное отрицание эмпирических сложностей, которые может координировать только совместная работа представительных институтов и рыночные операции».

Вот где мысль некоторых философов Просвещения становится актуальной, когда они видят в абстракции необходимое применение разума в политических делах. Левые политические активисты не могут понять системную природу капиталистической эксплуатации и угнетения и предложить альтернативу без абстракций и обобщений. Мы можем указать на общие интересы работников государственного и частного секторов экономики, несмотря на реальные различия между ними, только на основе абстракции и обобщения.Помимо необходимости абстракции, энтузиазма, страсти и ненависти к несправедливости, угнетению и эксплуатации необходимы для участия и поддержания политической борьбы за освобождение. Однако это не означает, что они могут направлять и определять политические действия. Разум и критический дух — это политические требования для предотвращения догматизма, триумфализма, а также жестокости и дегуманизации, которые были связаны со многими формами политических изменений, включая революции. Это прежде всего не вопрос уважения к противнику, как это часто думают.Это, скорее, единственный способ сохранить целостность нашего собственного дела и движения. Как пишет C.L.R. Джеймс в своей классической работе о гаитянской революции размышлял об опасности мести:

Резня белых была трагедией: не для белых. Для этих старых рабовладельцев, тех, кто поджег немного порошка в заднице негра, кто закопал его заживо, чтобы насекомые съели его, с которыми Туссен хорошо обращался и которые, как только представилась возможность, начали свой старый снова жестокости; для них нет необходимости тратить ни слезинки, ни капли чернил.Трагедия была для негров и мулатов. Это была не политика, а месть, а мести нет места в политике. Белых больше нельзя было бояться, и такая бесцельная резня унижает и жестоко обращает внимание на население, особенно на то, которое только зарождалось как нация и имело горькое прошлое. ⁴

Критический дух, использование разума для участия в политических действиях — суть классического марксизма. Этот дух подтверждается также опытом двадцатого и двадцать первого веков, первый из которых Э.Дж. Хобсбаум назван «Эпохой крайностей». Это была не только эпоха Гитлера, Сталина, латиноамериканских палачей и камбоджийского Пол Пота. Были также «незначительные» инциденты с участием бедных, представителей меньшинств и рабочего класса американцев, такие как убийство / самоубийство в 1978 году более 900 человек в гайанских джунглях, организованное преподобным Джимом Джонсом, «левым» харизматичным и параноидальным религиозным деятелем. лидер.

VI.
Также в свете критического духа следует анализировать политический ислам, еще одно явление, очень отличное от марксизма, который также был назван фанатичным.Основные политические задачи, поставленные политическим исламом, — это не защита либерального Просвещения от фанатизма и безрассудства, как считают некоторые либералы и бывшие левые. По иронии судьбы, многие из этих предполагаемых защитников свободы личности поддерживают запрет ношения хиджаба в государственных школах Франции. Аяан Хирси Али, которую западные консерваторы и некоторые либералы считают смелой «феминисткой», игнорирует широко распространенный расизм против мусульман и других меньшинств в Европе и Северной Америке.Многие из самопровозглашенных защитников Просвещения считают, что рост политического ислама в основе своей основан на желании поставить женщин на их место и восстановить Халифат и другие подобные политико-религиозные фантазии. Но они не рассматривают структурные реалии, такие как расизм, и особенно империалистические действия США и НАТО на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, как наиболее фундаментальные и определяющие факторы. И, несмотря на недавнюю историю Ирака и Афганистана, они отказываются признать тот факт, что ни североамериканские, ни европейские либералы, а тем более империалистическое вмешательство, не могут освободить женщин (и мужчин) от реакционной критики религии.Такое освобождение, если оно действительно произойдет, будет достигнуто только путем автохтонного изменения и восстания тех, на кого оно непосредственно влияет.

С другой стороны, и поскольку критическое мышление является требованием радикальной левой политики, левые не могут скрывать свои ценности и политику из-за страха оскорбить сторонников политического ислама, даже если оба они выступают против империализма и расизма. Осуждая растущие требования к военным действиям против Ирана в Израиле и США, не отменяет отрицания Холокоста и других реакционных заявлений Махмуда Ахмаджинедада, его подавления политической оппозиции и массовых демонстраций внутри страны, а также необходимости противодействовать им.Точно так же крайне репрессивные законы о богохульстве в Пакистане заслуживают критики, хотя следует учитывать значение этого настроения в политическом контексте современного пакистанского общества. Тот факт, что законы о богохульстве пользуются широкой народной поддержкой, включая поддержку членов движения юристов, которые выступали против других антидемократических мер в стране, может повлиять на манеру подачи этой критики, но не на саму критику. То же самое можно сказать и о наших возражениях против иранских правителей, учитывая их уязвимость перед нападениями со стороны США.С. и Израиль.

Тоскано завершает свой стимулирующий анализ фанатизма, цитируя Антонио Грамши о том, что «накал страстей и фанатизм», который «уничтожил критическое чутье и разъедающую силу иронии», следует из восприятия огромной и неминуемой опасности. Однако для Грамши такой фанатизм никогда не мог привести к последовательному и эффективному проекту преобразования общества. В лучшем случае он мог реорганизовать или восстановить, но так и не нашел нового государства. Этот рецензент ничего не может добавить к этому.

1. Совершенно независимо от того, как нынешние либералы могут использовать Канта, верно, что он был умеренным в контексте мысли Просвещения. См. Очень интересную работу Джонатана Исраэля, Революция разума: радикальное просвещение и интеллектуальные истоки современной демократии y (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2010), 13, 129, 138, 150.