Женщины красноармейцы в немецком плену: как с ними поступали

Содержание

как с ними поступали — Рамблер/новости

Содержание советских военнопленных фашистами было крайне ужасным. Но оно становилось ещё хуже, когда в плен попадала женщина-боец Красной Армии.

Приказ фашистского командования

В своих воспоминаниях офицер Бруно Шнейдер рассказывал, какой инструктаж проходили немецкие солдаты перед отправкой на русских фронт. Относительно женщин-красноармейцев в приказе значилось одно: «Расстреливать!»

Во многих немецких частях так и поступали. Среди погибших в боях и окружении было найдено огромное количество тел женщин в красноармейской форме. Среди них — множество медицинских сестер, женщин-фельдшеров. Следы на их телах свидетельствовали о том, что многие были зверски замучены, а уже после расстреляны.

Жители Смаглеевки (Воронежская область) рассказывали после их освобождения в 1943-ем, что в начале войны в их деревне ужасной смертью погибла молодая девушка-красноармеец. Она была тяжело ранена. Несмотря на это, фашисты раздели ее догола, выволокли на дорогу и расстреляли.

На теле несчастной остались ужасающие следы пыток. Перед смертью ей отрезали груди, полностью искромсали все лицо и руки. Тело женщины представляло собой сплошное кровавое месиво. Схожим образом поступили и с Зоей Космодемьянской. Перед показательной казнью гитлеровцы часами держали ее полуголой на морозе.

Женщины в плену

Находившихся в плену советских солдат – и женщин тоже — полагалось «сортировать». Наиболее слабые, раненые и истощенные подлежали уничтожению. Остальных использовали на самых тяжелых работах в концлагерях.

Помимо этих зверств женщины-красноармейцы постоянно подвергались изнасилованиям. Высшим воинским чинам вермахта было запрещено вступать в интимные отношения со славянками, поэтому они делали это тайком. Рядовые же имели здесь определенную свободу. Найдя одну женщину-красноармейца или санитарку, ее могла изнасиловать целая рота солдат. Если девушка после этого не умирала, ее пристреливали.

В концлагерях руководство часто выбирало из состава заключенных самых привлекательных девушек и забирало их к себе «прислуживать». Так делал и лагерный врач Орлянд в Шпалаге (лагере военнопленных) 346 близ города Кременчуг. Сами надзиратели регулярно насиловали узниц женского блока концентрационного лагеря.

Так было и в Шпалаге 337 (Барановичи), о чем в 1967-ом во время заседания трибунала дал показания начальник этого лагеря Ярош.

Шпалаг 337 отличался особо жестокими, нечеловеческими условиями содержания. И женщин, и мужчин-красноармейцев часами держали полуголыми на морозе. В кишащие вшами бараки их набивали сотнями. Того, кто не выдерживал и падал, надзиратели тут же пристреливали. Ежедневно в Шпалаге 337 уничтожали свыше 700 пленных военнослужащих.[С-BLOCK]

К женщинам-военнопленным применялись пытки, жестокости которых средневековые инквизиторы могли только позавидовать: их сажали на кол, начиняли внутренности жгучим красным перцем и пр. Нередко над ними издевались немки-комендантши, многие из которых отличались явными садистскими наклонностями. Комендантшу Шпалага 337 за глаза называли «людоедкой», что красноречиво говорило о ее нраве.

Не только истязания подрывали моральный дух и последние силы измученных женщин, но еще и отсутствие элементарной гигиены. Ни о каком мытье для пленных даже речи не шло. К ранам прибавлялись укусы насекомых и гнойные заражения. Женщины-военнослужащие знали о том, как с ними обходятся фашисты, и поэтому старались не попадать в плен. Сражались до последнего.

Ужасающая судьба советских женщин-военнослужащих в немецком плену (18+)

Командующий 4-й полевой армией Клюге 29.6.1941 без затей отдал приказ – всех женщин в военной форме – расстреливать. Правда, уже 1.7.1941 из ОКХ его одернули, даже для немцев это было чересчур.

Сколько женщин-военнослужащих Красной Армии оказалось в немецком плену, – неизвестно. Пытки, издевательства, насилия и расстрелы – были делом обыкновенным.

Ниже приводятся несколько примеров обращения «цивилизованных» немцев с пленными женщинами — военнослужащими.

В августе 1941 г. по приказу Эмиля Кноля, командира полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии, была расстреляна военнопленная – военный врач.

В г. Мглинск Брянской области в 1941 г. немцы захватили двух девушек из санитарной части и расстреляли их.

После разгрома частей Красной Армии в Крыму в мае 1942 г. в Рыбацком поселке «Маяк» недалеко от Керчи в доме жительницы Буряченко скрывалась неизвестная девушка в военной форме. 28 мая 1942 г. немцы во время обыска обнаружили ее. Девушка оказала фашистам сопротивление, кричала: «Стреляйте, гады! Я погибаю за советский народ, за Сталина, а вам, изверги, настанет собачья смерть!» Девушку расстреляли во дворе.

В конце августа 1942 г. в станице Крымской Краснодарского края расстреляна группа моряков, среди них было несколько девушек в военной форме.

В станице Старотитаровской Краснодарского края, среди расстрелянных военнопленных обнаружен труп девушки в красноармейской форме. При ней был паспорт на имя Михайловой Татьяны Александровны, 1923 г. уроженки села Ново-Романовка.

В селе Воронцово-Дашковское Краснодарского края в сентябре 1942 г. были зверски замучены взятые в плен военфельдшера Глубокова и Ячменева.

5 января 1943 г. неподалеку от хутора Северный были захвачены в плен 8 красноармейцев. Среди них – медицинская сестра по имени Люба. После продолжительных пыток и издевательств всех пленных расстреляли.

Часто захваченные в плен женщины перед смертью подвергались насилию. Солдат из 11-й танковой дивизии Ганс Рудгоф свидетельствует, что зимой 1942 г. «…на дорогах лежали русские санитарки. Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные… На этих мертвых телах… были написаны похабные надписи».

Посетивший осенью 1941 г. Седлицкий лагерь К. Кромиади, член комиссии по распределению рабочей силы, беседовал с пленными женщинами. Одна из них, женщина-военврач, призналась: «… все переносимо, за исключением недостатка белья и воды, что не позволяет нам ни переодеться, ни помыться».

Медсестры Ольга Ленковская и Таисия Шубина попали в плен в октябре 1941 г. в Вяземском окружении. Сначала женщин содержали в лагере в Гжатске, затем в Вязьме. В марте при приближении Красной Армии немцы перевели пленных женщин в Смоленск в Дулаг № 126. Пленниц в лагере находилось немного. Содержались в отдельном бараке, общение с мужчинами было запрещено. С апреля по июль 1942 г. немцы освободили всех женщин с «условием вольного поселения в Смоленске».

После падения Севастополя в июле 1942 г. в плену оказалось около 300 женщин-медработников: врачей, медсестер, санитарок. Вначале их отправили в Славуту, а в феврале 1943 г., собрав в лагере около 600 женщин-военнопленных, погрузили в вагоны и повезли на Запад. 23 февраля 1943 г. привезли в город Зоес. Выстроили и объявили, что они будут работать на военных заводах. В группе пленных была и Евгения Лазаревна Клемм. Еврейка, преподаватель истории Одесского пединститута, выдавшая себя за сербку. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Е.Л. Клемм от имени всех на немецком языке заявила: «Мы – военнопленные и на военных заводах работать не будем».

В ответ всех начали избивать, а затем загнали в небольшой зал, в котором от тесноты нельзя было ни сесть, ни двинуться. Так стояли почти сутки. А потом непокорных отправили в Равенсбрюк. Этот женский лагерь был создан в 1939 г. Первыми узницами Равенсбрюка были заключенные из Германии, а затем из европейских стран, оккупированных немцами. Всех узниц остригли наголо, одели в полосатые (в синюю и в серую полоску) платья и жакеты без подкладки. Нижнее белье – рубашка и трусы. Ни лифчиков, ни поясов не полагалось. В октябре на полгода выдавали пару старых чулок, однако не всем удавалось проходить в них до весны. Обувь, как и в большинстве концлагерей, – деревянные колодки.

Читая о фактах изуверского отношения нацистов к пленным женщинам-красноармейцам, хочется обратится к тем, кто без устали штампует фейки о якобы 100 000 изнасилованных немок в Германии советскими солдатами – стыдно, господа, стыдно и не хорошо.

Расстрелянные женщины-военнослужащие РККА:

Алексей Котов

Чем пленные женщины-красноармейцы изумляли немецких врачей

Наряду с мужчинами в немецком плену во время Великой Отечественной войны оказалось огромное количество девушек — бойцов Красной Армии. Осматривая их, врачи Третьего рейха не могли скрыть своего изумления. В немецких концлагерях всех поступавших женщин проверяли гинекологи — это была стандартная процедура, направленная на выявление венерических заболеваний. Когда специалисты осмотрели советских военнопленных, то выяснилось, что 90% незамужних русских женщин младше 21 года были девственницами. Существует версия, что один из помощников Гитлера вручил ему записку об этом факте, сопровождавшуюся мрачными прогнозами о перспективах вторжения в Россию. Страну с такой нравственностью, по мнению автора записки, победить было невозможно. Для сравнения: в Европе в 1940-х девушки аналогичного возраста начинали вести половую жизнь, не выходя замуж. Высокий процент девственниц в Красной Армии сохранялся, даже несмотря на то, что молодых комсомолок офицеры активно принуждали выполнять функции «походно-полевых жен». В мирной жизни нравственность советских женщин была еще выше, что подтверждали осмотры девушек, угнанных на работу в Германию. В крупнейшем женском концлагере Равенсбрюк русские женщины составляли в общей сложности 15% контингента. Прибывшие советские военнопленные с самого начала повели себя непокорно. Например, они отказались пришивать к одежде красный треугольник с буквой R (русские), поэтому для них было изобретено другое обозначение — SU (СССР). Кроме того, вчерашние военнослужащие требовали, чтобы по отношению к ним соблюдались нормы Женевской конвенции, и отказывались выходить на работу в лагере, устраивая голодовки. Однажды за какую-то провинность русским назначили своеобразное наказание — пять сотен женщин должны были несколько часов маршем шагать по Лагерштрассе туда-сюда. Чтобы сорвать замысел врага и превратить свое унижение в триумф, девушки стали во время ходьбы хором петь на русском языке песню «Священная война», чем шокировали не только надзирательниц, но и других узниц.

Когда советские войска приблизились к Равенсбрюку, надзиратели лагеря, опасавшиеся расплаты за злодеяния, вывели всех женщин уже на «марш смерти» — при этом советских военнопленных, как «деморализующий» элемент, поместили в самом конце колонны. 3 мая 1945 года узниц Равенсбрюка освободили бойцы Красной Армии.

Источник: Чем пленные женщины-красноармейцы изумляли немецких врачей
© Русская Семерка russian7.ru

29 июня 2019 г.

Регион: —

Женщины-военнослужащие РККА в немецком плену, 1941-45. (Часть 1).

В завершение темы женщин в рядах Красной армии в Великой Отечественной войне.

Из книги А.Шнеера «Плен».

Женщины-медработницы РККА, взятые в плен под Киевом, собраны для этапирования в легерь военнопленных, август 1941 г.:

Форма одежды многих девушек — полувоенная-полугражданская, что характерно для начального этапа войны, когда в Красной армии были сложности с обеспечением женскими комплектами обмундирования и форменной обувью маленьких размеров. Слева — унылый пленный лейтенант-артиллерист, можеь быть «командир этапа».

Сколько женщин-военнослужащих Красной Армии оказалось в немецком плену, – неизвестно. Однако немцы не признавали женщин военнослужащими и расценивали их как партизан. Поэтому, по словам немецкого рядового Бруно Шнейдера, перед отправкой его роты в Россию их командир обер-лейтенант Принц ознакомил солдат с приказом: «Расстреливать всех женщин, которые служат в частях Красной Армии» [24] . Многочисленные факты свидетельствуют о том, что этот приказ применялся на протяжении всей войны.
В августе 1941 г. по приказу Эмиля Кноля, командира полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии, была расстреляна военнопленная – военный врач [25] .
В г. Мглинск Брянской области в 1941 г. немцы захватили двух девушек из санитарной части и расстреляли их [26] .
После разгрома Красной Армии в Крыму в мае 1942 г. в Рыбацком поселке «Маяк» недалеко от Керчи в доме жительницы Буряченко скрывалась неизвестная девушка в военной форме. 28 мая 1942 г. немцы во время обыска обнаружили ее. Девушка оказала фашистам сопротивление, кричала: «Стреляйте, гады! Я погибаю за советский народ, за Сталина, а вам, изверги, настанет собачья смерть!» Девушку расстреляли во дворе [27] .
В конце августа 1942 г. в станице Крымской Краснодарского края расстреляна группа моряков, среди них было несколько девушек в военной форме [28] .
В станице Старотитаровской Краснодарского края среди расстрелянных военнопленных обнаружен труп девушки в красноармейской форме. При ней был паспорт на имя Михайловой Татьяны Александровны, 1923 г. Родилась в селе Ново-Романовка [29] .
В селе Воронцово-Дашковское Краснодарского края в сентябре 1942 г. были зверски замучены взятые в плен военфельдшера Глубокова и Ячменева [30] .
5 января 1943 г. неподалеку от хутора Северный были захвачены в плен 8 красноармейцев. Среди них – медицинская сестра по имени Люба. После продолжительных пыток и издевательств всех захваченных расстреляли [31] .

Двое довольно ухмиляющихся гитлеровцев — унтер-офицер и фанен-юнкер (кандидат-офицер, справа) — сопровождают захваченную советскую девушку-военнослужащую — в плен… или на смерть?

Вроде, «гансы» выглядят не злыми. .. Хотя — кто их знает? На войне совершенно обычные люди часто творят такую запредельную мерзость, которой никогда бы не сделали в «другой жизни»…
Девушка одета в полный комплект полевого обмундирования РККА обр.1935 г. — мужской, и в хорошие «комсоставовские» сапоги по размеру.

Аналогичное фото, вероятно лета или начала осени 1941. Конвой — немецкий унтер-офицер, женщина-военнопленная в комсоставовской фуражке, но без знаков различия:

Переводчик дивизионной разведки П.Рафес вспоминает, что в освобожденной в 1943 г. деревне Смаглеевка в 10 км от Кантемировки жители рассказали, как в 1941 г. «раненую девушку-лейтенанта голую вытащили на дорогу, порезали лицо, руки, отрезали груди…» [32]
Зная о том, что их ожидает в случае плена, женщины-солдаты, как правило, сражались до последнего.
Часто захваченные в плен женщины перед смертью подвергались насилию. Солдат из 11-й танковой дивизии Ганс Рудгоф свидетельствует, что зимой 1942 г. «…на дорогах лежали русские санитарки. Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные… На этих мертвых телах… были написаны похабные надписи» [33] .
В Ростове в июле 1942 г. немецкие мотоциклисты ворвались во двор, в котором находились санитарки из госпиталя. Они собирались переодеться в гражданское платье, но не успели. Их так, в военной форме, затащили в сарай и изнасиловали. Однако не убили [34] .
Насилию и издевательствам подвергались и женщины-военнопленные, оказавшиеся в лагерях. Бывший военнопленный К.А.Шенипов рассказал, что в лагере в Дрогобыче была красивая пленная девушка по имени Люда. «Капитан Штроер – комендант лагеря, пытался ее изнасиловать, но она оказала сопротивление, после чего немецкие солдаты, вызванные капитаном, привязали Люду к койке, и в таком положении Штроер ее изнасиловал, а потом застрелил» [35] .
В шталаге 346 в Кременчуге в начале 1942 г. немецкий лагерный врач Орлянд собрал 50 женщин врачей, фельдшериц, медсестер, раздел их и «приказал нашим врачам исследовать их со стороны гениталий — не больны ли они венерическими заболеваниями. Наружный осмотр он проводил сам. Выбрал из них 3 молодых девушек, забрал их к себе «прислуживать». За осмотренными врачами женщинами приходили немецкие солдаты и офицеры. Немногим из этих женщин удалось избежать изнасилования [36] .

Женщины-военнослужаще РККА, попавшие в плен при попытке выйти из окружения под Невелем, лето 1941 г.

Судя по их изможденным лицам, им многое пришлось пережить еще до взятия в плен.

Здесь «гансы» явно глумятся и позируют — чтоб им самим поскорее испытать все «радости» плена!! А несчастная девчонка, которая, похоже, уже нахлебалась лиха полной мерой на фронте, не испытывает никаких иллюзий относительно своих перспектив в плену…

На левом фото (сентябрь 1941 г., опять близ Киева — ?), наоборот, девушки (одной из которых удалось сохранить в плену даже часики на руке; небывалое дело, часы — оптимальная лагерная валюта!) не выглядят отчаявшимися или истощенными. Пленные красноармейцы улыбаются… Постановочное фото, или действительно попался относительно человечный комендант лагеря, обеспечивший сносное существование?

Особенно цинично относилась к женщинам-военнопленным лагерная охрана из числа бывших военнопленных и лагерные полицаи. Они насиловали пленниц или под угрозой смерти заставляли сожительствовать с ними. В Шталаге № 337, неподалеку от Барановичей, на специально огороженной колючей проволокой территории содержалось около 400 женщин-военнопленных. В декабре 1967 г. на заседании военного трибунала Белорусского военного округа бывший начальник охраны лагеря А.М.Ярош признался, что его подчиненные насиловали узниц женского блока [37] .
В лагере военнопленных Миллерово тоже содержались пленные женщины. Комендантом женского барака была немка из немцев Поволжья. Страшной была участь девушек, томившихся в этом бараке:
«Полицаи часто заглядывали в этот барак. Ежедневно за пол-литра комендант давала любую девушку на выбор на два часа. Полицай мог взять ее к себе в казарму. Они жили по двое в комнате. Эти два часа он мог ее использовать, как вещь, надругаться, поиздеваться, сделать все, что ему вздумается.
Однажды во время вечерней поверки пришел сам шеф полиции, ему девушку давали на всю ночь, немка пожаловалась ему, что эти “падлюки” неохотно идут к твоим полицаям. Он с усмешкой посоветовал: “A ты тем, кто не хочет идти, устрой “красный пожарник”. Девушку раздевали догола, распинали, привязав веревками на полу. Затем брали красный горький перец большого размера, выворачивали его и вставляли девушке во влагалище. Оставляли в таком положении до получаса. Кричать запрещали. У многих девушек губы были искусаны – сдерживали крик, и после такого наказания они долгое время не могли двигаться.
Комендантша, за глаза ее называли людоедкой, пользовалась неограниченными правами над пленными девушками и придумывала и другие изощренные издевательства. Например, “самонаказание”. Имеется специальный кол, который сделан крестообразно высотой 60 сантиметров. Девушка должна раздеться догола, вставить кол в задний проход, руками держаться за крестовину, а ноги положить на табуретку и так держаться три минуты. Кто не выдерживал, должен был повторить сначала.
О том, что творится в женском лагере, мы узнавали от самих девушек, выходивших из барака посидеть минут десять на скамейке. Также и полицаи хвастливо рассказывали о своих подвигах и находчивой немке» [38] .

Женщины-медики Красной армии, попавшие в плен, во многих лагерях военнопленных (в основном — в пересыльных и этапных) работали в лагерных лазаретах.

Здесь может быть и немецкий полевой госпиталь в прифронтовой полосе — на заднем плане видна часть кузова автомобиля, оборудованного для перевозки раненых, а у одного из немецких солдат на фото забинтована рука.

Лазаретный барак лагеря для военнопленных в г.Красноармейск (вероятно, октябрь 1941 г.):

На переднем плане — унтер-офицер германской полевой жандармерии с характерной бляхой на груди.

Женщины-военнопленные содержались во многих лагерях. По словам очевидцев, они производили крайне жалкое впечатление. В условиях лагерной жизни им было особенно тяжело: они, как никто другой, страдали от отсутствия элементарных санитарных условий.
Посетивший осенью 1941 г. Седлицкий лагерь К. Кромиади, член комиссии по распределению рабочей силы, беседовал с пленными женщинами. Одна из них, женщина-военврач, призналась: «… все переносимо, за исключением недостатка белья и воды, что не позволяет нам ни переодеться, ни помыться» [39] .
Группа женщин-медработников, взятых в плен в Киевском котле в сентябре 1941 г., содержалась во Владимир-Волынске – лагерь Офлаг № 365 «Норд» [40] .
Медсестры Ольга Ленковская и Таисия Шубина попали в плен в октябре 1941 г. в Вяземском окружении. Сначала женщин содержали в лагере в Гжатске, затем в Вязьме. В марте при приближении Красной Армии немцы перевели пленных женщин в Смоленск в Дулаг № 126. Пленниц в лагере находилось немного. Содержались в отдельном бараке, общение с мужчинами было запрещено. С апреля по июль 1942 г. немцы освободили всех женщин с «условием вольного поселения в Смоленске» [41] .

Крым, лето 1942 г. Совсем молодые красноармейцы, только что захваченные в плен Вермахтом, и среди них — такая же молодая девушка-военнослужащая:

Скорее всего — не медик: руки чистые, в недавнем бою она не перевязывала раненых.

После падения Севастополя в июле 1942 г. в плену оказалось около 300 женщин-медработников: врачей, медсестер, санитарок [42] . Вначале их отправили в Славуту, а в феврале 1943 г., собрав в лагере около 600 женщин-военнопленных, погрузили в вагоны и повезли на Запад. В Ровно всех выстроили, и начались очередные поиски евреев. Одна из пленных, Казаченко, ходила и показывала: «это еврей, это комиссар, это партизан». Кого отделили от общей группы, расстреляли. Оставшихся вновь погрузили в вагоны, мужчин и женщин вместе. Сами пленные поделили вагон на две части: в одной – женщины, в другой – мужчины. Оправлялись в дырку в полу [43] .
По дороге пленных мужчин высаживали на разных станциях, а женщин 23 февраля 1943 г. привезли в город Зоес. Выстроили и объявили, что они будут работать на военных заводах. В группе пленных была и Евгения Лазаревна Клемм. Еврейка. Преподаватель истории Одесского пединститута, выдавшая себя за сербку. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Е.Л.Клемм от имени всех на немецком языке заявила: «Мы – военнопленные и на военных заводах работать не будем». В ответ всех начали избивать, а затем загнали в небольшой зал, в котором от тесноты нельзя было ни сесть, ни двинуться. Так стояли почти сутки. А потом непокорных отправили в Равенсбрюк [44] . Этот женский лагерь был создан в 1939 г. Первыми узницами Равенсбрюка были заключенные из Германии, а затем из европейских стран, оккупированных немцами. Всех узниц остригли наголо, одели в полосатые (в синюю и в серую полоску) платья и жакеты без подкладки. Нижнее белье – рубашка и трусы. Ни лифчиков, ни поясов не полагалось. В октябре на полгода выдавали пару старых чулок, однако не всем удавалось проходить в них до весны. Обувь, как и в большинстве концлагерей, – деревянные колодки.
Барак делился на две части, соединенные коридором: дневное помещение, в котором находились столы, табуретки и небольшие стенные шкафчики, и спальное – трехъярусные нары-лежаки с узким проходом между ними. На двоих узниц выдавалось одно хлопчатобумажное одеяло. В отдельной комнате жила блоковая – старшая барака. В коридоре находилась умывальная, уборная [45] .

Этап советских женщин-военнопленных прибыл в Шталаг 370, Симферополь (лето или начало осени 1942 г.):

Пленные несут на себе все свои скудные пожитки; под жарким крымским солнцем многие из них «по-бабьи» повязали головы платочками и скинули тяжелые сапоги.

Там же, Шталаг 370, Симферополь:

Узницы работали в основном на швейных предприятиях лагеря. В Равенсбрюке изготавливалось 80% всего обмундирования для войск СС, а также лагерная одежда как для мужчин, так и для женщин [46] .
Первые советские женщины-военнопленные – 536 человек – прибыли в лагерь 28 февраля 1943 г. Вначале всех отправили в баню, а затем выдали лагерную полосатую одежду с красным треугольником с надписью: «SU» – Sowjet Union.
Еще до прибытия советских женщин эсэсовцы распустили по лагерю слух, что из России привезут банду женщин-убийц. Поэтому их поместили в особый блок, огороженный колючей проволокой.
Каждый день узницы вставали в 4 утра на поверку, порой длившуюся несколько часов. Затем работали по 12–13 часов в швейных мастерских или в лагерном лазарете.
Завтрак состоял из эрзац-кофе, который женщины использовали в основном для мытья головы, так как теплой воды не было. Для этой цели кофе собирали и мылись по очереди [47] .
Женщины, у которых волосы уцелели, стали пользоваться расческами, которые сами же и делали. Француженка Мишлин Морель вспоминает, что «русские девушки, используя заводские станки, нарезали деревянные дощечки или металлические пластины и отшлифовывали их так, что они становились вполне приемлемыми расческами. За деревянный гребешок давали полпорции хлеба, за металлический – целую порцию» [48] .
На обед узницы получали пол-литра баланды и 2– 3 вареные картофелины. Вечером получали на пятерых маленькую буханку хлеба с примесью древесных опилок и вновь пол-литра баланды [49] .

О том, какое впечатление произвели на узниц Равенсбрюка советские женщины, свидетельствует в своих воспоминаниях одна из узниц Ш. Мюллер:
«…в одно из воскресений апреля нам стало известно, что советские заключенные отказались выполнить какой-то приказ, ссылаясь на то, что согласно Женевской Конвенции Красного Креста с ними следует обращаться как с военнопленными. Для лагерного начальства это была неслыханная дерзость. Всю первую половину дня их заставили маршировать по Лагерштрассе (главная «улица» лагеря. – А. Ш.) и лишили обеда.
Но женщины из красноармейского блока (так мы называли барак, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Помню, кто-то крикнул в нашем блоке: “Смотрите, Красная Армия марширует!” Мы выбежали из бараков, бросились на Лагерштрассе. И что же мы увидели?
Это было незабываемо! Пятьсот советских женщин по десять в ряд, держа равнение, шли, словно на параде, чеканя шаг. Их шаги, как барабанная дробь, ритмично отбивали такт по Лагерштрассе. Вся колонна двигалась как единое целое. Вдруг женщина на правом фланге первого ряда дала команду запевать. Она отсчитала: “Раз, два, три!” И они запели:

Вставай страна огромная,
Вставай на смертный бой…

Я и раньше слышала, как они вполголоса пели эту песню у себя в бараке. Но здесь она звучала как призыв к борьбе, как вера в скорую победу.
Потом они запели о Москве.
Фашисты были озадачены: наказание маршировкой униженных военнопленных превратилось в демонстрацию их силы и непреклонности…
Не получилось у СС оставить советских женщин без обеда. Узницы из политических заблаговременно позаботились о еде для них» [50] .

Советские женщины-военнопленные не раз поражали своих врагов и солагерниц единством и духом сопротивления. Однажды 12 советских девушек были включены в список заключенных, предназначенных для отправки в Майданек, в газовые камеры. Когда эсэсовцы пришли в барак, чтобы забрать женщин, товарищи отказались их выдать. Эсэсовцам удалось найти их. «Оставшиеся 500 человек построились по пять человек и пошли к коменданту. Переводчиком была Е.Л.Клемм. Комендант загнал в блок пришедших, угрожая им расстрелом, и они начали голодную забастовку» [51] .
В феврале 1944 г. около 60 женщин-военнопленных из Равенсбрюка перевели в концлагерь в г. Барт на авиационный завод «Хейнкель». Девушки и там отказались работать. Тогда их выстроили в два ряда и приказали раздеться до рубашек, снять деревянные колодки. Много часов они стояли на морозе, каждый час приходила надзирательница и предлагала кофе и постель тому, кто согласится выйти на работу. Затем троих девушек бросили в карцер. Две из них умерли от воспаления легких [52] .
Постоянные издевательства, каторжная работа, голод приводили к самоубийствам. В феврале 1945 г. бросилась на проволоку защитница Севастополя военврач Зинаида Аридова [53] .
И все-таки узницы верили в освобождение, и эта вера звучала в песне, сложенной неизвестным автором:

Выше голову, русские девочки!
Выше головы, будьте смелей!
Нам терпеть остается не долго,
Прилетит по весне соловей…
И откроет нам двери на волю,
Снимет платье в полоску с плечей
И залечит глубокие раны,
Вытрет слезы с опухших очей.
Выше голову, русские девочки!
Будьте русскими всюду, везде!
Ждать недолго осталось, недолго —
И мы будем на русской земле [54] .

Бывшая узница Жермена Тильон в своих воспоминаниях дала своеобразную характеристику русским женщинам-военнопленным, попавшим в Равенсбрюк: «…их спаянность объяснялась тем, что они прошли армейскую школу еще до пленения. Они были молоды, крепки, опрятны, честны, а также довольно грубы и необразованны. Встречались среди них и интеллигентки (врачи, учительницы) – доброжелательные и внимательные. Кроме того, нам нравилась их непокорность, нежелание подчиняться немцам» [55] .

Женщин-военнопленных отправляли и в другие концлагеря. Узник Освенцима А.Лебедев вспоминает, что в женском лагере содержались парашютистки Ира Иванникова, Женя Саричева, Викторина Никитина, врач Нина Харламова и медсестра Клавдия Соколова [56] .
В январе 1944 г. за отказ подписать согласие на работу в Германии и перейти в категорию гражданских рабочих более 50 женщин-воен-нопленных из лагеря в г. Хелм отправили в Майданек. Среди них были врач Анна Никифорова, военфельдшеры Ефросинья Цепенникова и Тоня Леонтьева, лейтенант пехоты Вера Матюцкая [57] .
Штурман авиаполка Анна Егорова, чей самолет был сбит над Польшей, контуженная, с обгоревшим лицом, попала в плен и содержалась в Кюстринском лагере [58] .
Несмотря на царящую в неволе смерть, несмотря на то, что всякая связь между военнопленными мужчинами и женщинами была запрещена, там, где они работали вместе, чаще всего в лагерных лазаретах, порой зарождалась любовь, дарующая новую жизнь. Как правило, в таких редких случаях немецкое руководство лазаретом не препятствовало родам. После рождения ребенка мать-военнопленная либо переводилась в статус гражданского лица, освобождалась из лагеря и отпускалась по месту жительства ее родных на оккупированной территории, либо возвращалась с ребенком в лагерь.
Так, из документов лагерного лазарета Шталага № 352 в Минске, известно, что «приехавшая 23.2.42 в I Городскую больницу для родов медицинская сестра Синдева Александра уехала вместе с ребенком в лагерь военнопленных Ролльбан» [59] .

Наверное, одна из последних фотографий советских женщин-военнослужащих, попавших в немецкий плен, 1943 или 1944 г.:

Обе награждены медалями, девушка слева — «За отвагу» (темный кант на колодке), у второй может быть и «БЗ». Бытует мнение, что это летчицы, но — ИМХО — навряд ли: у обеих «чистые» погоны рядовых.

В 1944 г. отношение к женщинам-военнопленным ожесточается. Их подвергают новым проверкам. В соответствии с общими положениями о проверке и селекции советских военнопленных, 6 марта 1944 г. ОКВ издало специальное распоряжение «Об обращении с русскими женщинами-военнопленными». В этом документе говорилось, что содержащихся в лагерях военнопленных советских женщин следует подвергать проверке местным отделением гестапо так же, как всех вновь прибывающих советских военнопленных. Если в результате полицейской проверки выявляется политическая неблагонадежность женщин-воен-нопленных, их следует освобождать от плена и передавать полиции [60] .
На основе этого распоряжения начальник Службы безопасности и СД 11 апреля 1944 г. издал приказ об отправке неблагонадежных женщин-военнопленных в ближайший концлагерь. После доставки в концлагерь такие женщины подвергались так называемой «специальной обработке» – ликвидации. Так погибла Вера Панченко-Писанецкая – старшая группы семисот девушек-военнопленных, работавших на военном заводе в г. Гентин. На заводе выпускалось много брака, и в ходе расследования выяснилось, что саботажем руководила Вера. В августе 1944 г. ее отправили в Равенсбрюк и там осенью 1944 г. повесили [61] .
В концлагере Штуттгоф в 1944 г. были убиты 5 русских старших офицеров, в том числе женщина-майор. Их доставили в крематорий – место казни. Сначала привели мужчин и одного за другим расстреляли. Затем – женщину. По словам поляка, работавшего в крематории и понимавшего русский язык, эсэсовец, говоривший по-русски, издевался над женщиной, заставляя выполнять его команды: “направо, налево, кругом…” После этого эсэсовец спросил ее: “Почему ты это сделала?” Что она сделала, я так и не узнал. Она ответила, что сделала это для Родины. После этого эсэсовец влепил пощечину и сказал: “Это для твоей родины”. Русская плюнула ему в глаза и ответила: “А это для твоей родины”. Возникло замешательство. К женщине подбежали двое эсэсовцев и ее живую стали заталкивать в топку для сжигания трупов. Она сопротивлялась. Подбежали еще несколько эсэсовцев. Офицер кричал: “В топку ее!” Дверца печи была открыта, и из-за жара волосы женщины загорелись. Несмотря на то, что женщина энергично сопротивлялась, ее положили на тележку для сжигания трупов и затолкали в печь. Это видели все работавшие в крематории заключенные» [62] . К сожалению, имя этой героини осталось неизвестным.
____________________________________________________________

[24] Архив Яд Вашем. М-33/1190, л. 110.

[25] Там же. М-37/178, л. 17.

[26] Там же. М-33/ 482, л. 16.

[27] Там же. М-33/60, л. 38.

[28] Там же. М-33/ 303, л 115.

[29] Там же. М-33/ 309, л. 51.

[30] Там же. М-33/295, л. 5.

[31] Там же. М-33/ 302, л. 32.

[32] П. Рафес. Тогда они еще не каялись. Из Записок переводчика дивизионной разведки. «Огонек». Спецвыпуск. М., 2000, №70.

[33] Архив Яд ва-Шем. М-33/1182, л. 94– 95.

[34] Владислав Смирнов. Ростовский кошмар. – «Огонек». М., 1998. №6.

[35] Архив Яд ва-Шем. М-33/1182, л. 11.

[36] Архив Яд Вашем. М-33/230, л. 38,53,94; М-37/1191, л. 26

[37] Б. П. Шерман. …И ужаснулась земля. (О зверствах немецких фашистах на территории города Барановичи и его окрестностях 27 июня 1941– 8 июля 1944). Факты, документы, свидетельства. Барановичи. 1990, с. 8– 9.

[38] С. М. Фишер. Воспоминаний. Рукопись. Архив автора.

[39] К. Кромиади. Советские военнопленные в Германии… с. 197.

[40] Т. С. Першина. Фашистский геноцид на Украине 1941– 1944… с. 143.

[41] Архив Яд ва-Шем. М-33/626, л. 50– 52. М-33/627, л. 62– 63.

[42] Н. Лемещук. Не склонив головы. (О деятельности антифашистского подполья в гитлеровских лагерях) Киев, 1978, с. 32– 33.

[43] Г. Григорьева. Беседа с автором 9.10.1992.

[44] Там же. Е. Л. Клемм вскоре после возвращения из лагеря, после бесконечных вызовов в органы госбезопасности, где добивались ее признания в предательстве, покончила жизнь самоубийством

[45] Г. С. Забродская. Воля к победе. В сб. «Свидетели обвинения». Л. 1990, с. 158; Ш. Мюллер. Слесарная команда Равенсбрюка. Воспоминания заключенной №10787. М., 1985, с. 7.

[46] Женщины Равенсбрюка. М., 1960, с. 43, 50.

[47] Г. С. Забродская. Воля к победе… с. 160.

[48] Голоса. Воспоминания узниц гитлеровских лагерей. М., 1994, с. 164.

[49] Г. С. Забродская. Воля к победе… с. 160.

[50] Ш. Мюллер. Слесарная команда Равенсбрюка… с. 51– 52.

[51] Женщины Равенсбрюка… с.127.

[52] Г. Ванеев. Героини Севастопольской крепости. Симферополь.1965, с. 82– 83.

[53] Г. С. Забродская. Воля к победе… с. 187.

[54] Н. Цветкова. 900 дней в фашистских застенках. В сб.: В Фашистских застенках. Записки. Минск.1958, с. 84.

[55] Голоса, с. 74–5.

[56] А. Лебедев. Солдаты малой войны… с. 62.

[57] А. Никифорова. Это не должно повториться. М., 1958, с. 6– 11.

[58] Н. Лемещук. Не склонив головы… с. 27. В 1965 г. А. Егоровой было присвоено звание Героя Советского Союза.

[59] Архив Яд ва-Шем. М-33/438 часть II, л. 127.

[60] А. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener… S. 153.

[61] А. Никифорова. Это не должно повториться… с. 106.

[62] А. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener…. S. 153– 154.

Еще по данной теме:
Основные приказы и постановления о службе женщин в РККА, 1942-43 гг. (с фотоиллюстрациями);
«МНЕ НЕ СТРАШНО!» Валерия Гнаровская: девушка против танка.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)

Женщины в плену у фашистов | МИР ИСТОРИИ

Бойцы Красной Армии, попадавшие в плен к фашистам, содержались просто в ужасных условиях, которые были особенно страшны для женщин-военнослужащих Советской Армии.

Приказ вермахта

Офицер вермахта Бруно Шнейдер в своих мемуарах вспоминал о тех инструкциях, которых выдавали немецким солдатам перед отправкой их на Восточный фронт. В отношении бойцов Красной Армии женского пола в гитлеровском приказе указывалось только одно действие – расстрел.

Большинство фашистов именно так и делали. В рядах павших в сражениях и попавших в окружение советских военных впоследствии нашли большое количество останков женщин, служивших в Красной Армии. Большую часть из них составляли медицинские сестры и фельдшеры женского пола. Следы истязания на женских телах стали немыми свидетельствами того, что перед расстрелом они подвергались зверским мучениям.

В 1943 году, когда от фашистов была освобождена деревня Смаглеевка, что в Воронежской области, её жители сообщили об ужасной смерти молодой женщины-военнослужащей Красной Армии, случившейся у них глазах. Она была тяжелораненой, но, даже невзирая на это гитлеровцы, раздев её, волоком оттащили к дороге, где и расстреляли.

Несчастная женщина подверглась ужасным истязаниям перед смертью. Перед тем как её расстрелять, фашисты обрезали её обе груди, изрезали лицо и руки. От когда-то прекрасной представительницы слабого пола осталось лишь кровавое месиво. Таким же образом немцы издевались над Зоей Космодемьянской. Перед показательным повешением, фашисты часами держали её на улице в полуголом состоянии в мороз.

Пребывание женщин в фашистском плену

Все солдаты и офицеры, попадавшие в немецкий плен, включая женщин, проходили жесткое сито сортировки. Расстреливались в первую очередь раненые бойцы, а также самые слабые и наиболее изможденные. Оставшиеся пленные использовались в качестве рабочей силы для производства наиболее тяжких работ в немецких концентрационных лагерях.

Но кроме всех зверств и ужасов жизни в концлагере, советские военнопленные женщины постоянно насиловались. Высшему военному командованию вермахта запрещалось иметь интимные контакты с представительницами славян, в связи с этим подобные встречи устраивались тайно. Обычные солдаты подобных ограничений не имели. Если красивая санитарка или женщина-красноармеец оказывались в плену, то её могла изнасиловать вся военная часть фашистов. Если после подобной экзекуции женщина оставалась живой, участь её была предрешена – её расстреливали.

Худ. Ф.Антонов, 1942 год

Начальство фашистских концлагерей практиковало выбор из узников самых красивых представительниц прекрасного пола для прислуживания. Так поступал, к примеру, медик Орлянд в лагере для военнопленных Шпалаг № 346 около украинского Кременчуга. Заключенные женского блока концлагеря периодически подвергались насилию со стороны надзирателей.

Такая же картина наблюдалась и в Шпалаге № 337 около белорусского города Барановичи. При проведении заседаний трибунала в далеком 1967 году об этом открыто заявил бывший начальник лагеря Ярош.

Этот концлагерь выделялся особо зверскими и ужасными условиями пребывания в нем. Военнопленные представители обоих полов длительное время держались полуголыми на улице в лютый холод. В постройках с огромным количеством вшей жили сотни людей. Люди, не выдерживающие таких условий и падающие, тут же расстреливались надзирателями. Каждый день в Шпалаге № 337 убивали более 7 сотен заключенных.

Военнопленные женщины подвергались пыткам и истязаниям, о которых инквизиторы Средневековья даже и не имели представления: сажание на кол и начинение внутренностей красным перцем практиковались в порядке вещей. Очень часто над ними издевались немецкие комендантши женского пола, большинство из которых были явными садистками. У комендантши Шпалага № 337 было прозвище «людоедка», которое во всех красках описывало её нрав.

На моральном духе и оставшихся последних силах женщин-военнопленных кроме постоянных истязаний и надругательств сказывалось в добавок ко всему и отсутствие простейшей личной гигиены. Мытье заключенных было чем-то из области фантастики. К полученным ранее ранам добавлялись постоянные укусы различных насекомых и всякие инфекционные заболевания. Прекрасно зная о том, какое отношение ждет их со стороны фашистов при попадании в плен, женщины-военнослужащие старались всячески не допустить этого и воевали до последнего патрона, предпочитая смерть существованию в адских условиях.

Если вам понравилась эта публикация, ставьте лайк ( 👍 — палец вверх), делитесь этой статьей в соцсетях с друзьями. Поддержите наш проект, подписывайтесь на наш канал и мы будем писать больше интересных и познавательных статей для Вас .

Женщины — Советские военнопленные | SmolBattle

Женщины-военнослужащие в немецком плену. Глава пятая из книги «Плен»
Автор: Арон ШНЕЕР | 19-01-2011 полностью можно ознакомиться здесь

От автора:

«Я не сразу решился опубликовать эту главу из книги «Плен» на сайте. Это одна из самых страшных и героических историй. Низкий поклон Вам, женщины, за все перенесенное и, увы, так и не оцененное государством, людьми, исследователями. Об этом было трудно писать. Еще труднее разговаривать с бывшими пленными. Низкий поклон Вам — Героини».

«И не было на всей земле таких прекрасных женщин…»
Иов.(42:15)

«Слезы мои были для меня хлебом день и ночь…
…ругаются надо мной враги мои…»
Псалтырь. (41:4:11)

С первых дней войны в Красную Армию были мобилизованы десятки тысяч женщин-медработников. Тысячи женщин добровольно вступали в армию и в дивизии народного ополчения. На основании постановлений ГКО от 25 марта, 13 и 23 апреля 1942 г. началась массовая мобилизация женщин. Только по призыву комсомола воинами стали 550 тыс. советских женщин. 300 тыс. — призваны в войска ПВО. Сотни тысяч — в военно-медицинскую и санитарную службу, войска связи, дорожные и другие части. В мае 1942 г. принято еще одно постановление ГКО — о мобилизации 25 тысяч женщин в ВМФ.

Из женщин были сформированы три авиаполка: два бомбардировочных и один истребительный, 1-я отдельная женская добровольческая стрелковая бригада, 1-й отдельный женский запасной стрелковый полк.

Созданная в 1942 г. Центральная женская снайперская школа подготовила 1300 девушек-снайперов.

Рязанское пехотное училище им. Ворошилова готовило женщин-командиров стрелковых подразделений. Только в 1943 г. его окончило 1388 человек.

В годы войны женщины служили во всех родах войск и представляли все воинские специальности. Женщины составляли 41% всех врачей, 43% фельдшеров, 100% медсестер. Всего в Красной Армии служили 800 тыс. женщин.

Однако женщины-санинструкторы и санитарки в действующей армии составляли лишь 40%, что нарушает сложившиеся представления о девушке под огнем, спасающей раненых. В своем интервью А.Волков, прошедший всю войну санинструктором, опровергает миф о том, что санинструкторами были только девушки. По его словам, девушки были медсестрами и санитарками в медсанбатах, а санинструкторами и санитарами на передовой в окопах служили в основном мужчины.

«На курсы санинструкторов даже мужиков хилых не брали. Только здоровенных! Работа у санинструктора потяжелей, чем у сапера. Санинструктор должен за ночь минимум раза четыре оползти свои окопы на предмет обнаружения раненых. Это в кино, книгах пишут: она такая слабая, тащила раненого, такого большого, на себе чуть ли не километр! Да это брехня. Нас особо предупреждали: если потащишь раненого в тыл — расстрел на месте за дезертирство. Ведь санинструктор для чего нужен? Санинструктор должен не допустить большой потери крови и наложить повязку. А чтоб в тыл его тащить, для этого у санинструктора все в подчинении. Всегда есть, кому с поля боя вынести. Санинструктор ведь никому не подчиняется. Только начальнику санбата».

Не во всем можно согласиться с А.Волковым. Девушки-санинструкторы спасали раненых, вытаскивая их на себе, волоча за собой, тому есть множество примеров. Интересно другое. Сами женщины-фронтовички отмечают несоответствие стереотипных экранных образов с правдой войны.

Например, бывший санинструктор Софья Дубнякова говорит: «Смотрю фильмы о войне: медсестра на передовой, она идет аккуратная, чистенькая, не в ватных брюках, а в юбочке, у нее пилоточка на хохолке…. Ну, неправда!… Разве мы могли вытащить раненого вот такие?.. Не очень-то ты в юбочке наползаешь, когда одни мужчины вокруг. А по правде сказать, юбки нам в конце войны только выдали. Тогда же мы получили и трикотаж нижний вместо мужского белья».

Кроме санинструкторов, среди которых были женщины, в санротах были санитары-носильщики — это были только мужчины. Они тоже оказывали помощь раненым. Однако их основная задача — выносить уже перевязанных раненых с поля боя.

3 августа 1941 г. нарком обороны издал приказ №281 «О порядке представления к правительственной награде военных санитаров и носильщиков за хорошую боевую работу». Работа санитаров и носильщиков приравнивалась к боевому подвигу. В указанном приказе говорилось: «За вынос с поля боя 15 раненых с их винтовками или ручными пулеметами представлять к правительственной награде медалью “За боевые заслуги” или “За отвагу” каждого санитара и носильщика». За вынос с поля боя 25 раненых с их оружием представлять к ордену Красной Звезды, за вынос 40 раненых — к ордену Красного Знамени, за вынос 80 раненых — к ордену Ленина .

150 тыс. советских женщин удостоены боевых орденов и медалей. 200 — орденов Славы 2-й и 3-й степени. Четверо стали полными кавалерами ордена Славы трех степеней. 86 женщин удостоены звания Героя Советского Союза.

Во все времена служба женщин в армии считалась безнравственной. Много оскорбительной лжи существует о них, достаточно вспомнить ППЖ — походно-полевая жена.

Как ни странно, подобное отношение к женщинам породили мужчины-фронтовики. Ветеран войны Н.С.Посылаев вспоминает: «Как правило, женщины, попавшие на фронт, вскоре становились любовницами офицеров. А как иначе: если женщина сама по себе, домогательствам не будет конца. Иное дело при ком-то…»

***

А.Волков рассказал, что когда в армию прибывала группа девушек, то за ними сразу «купцы» приезжали: «Сначала самых молодых и красивых забирал штаб армии, потом штабы рангом пониже».

Осенью 1943 г. в его роту ночью прибыла девушка-санинструктор. А на роту положен всего один санинструктор. Оказывается, к девушке «везде приставали, а поскольку она никому не уступала, ее все ниже пересылали. Из штаба армии в штаб дивизии, потом в штаб полка, потом в роту, а ротный послал недотрогу в окопы».

Зина Сердюкова, бывший старшина разведроты 6-го гвардейского кавкорпуса, умела держаться с бойцами и командирами строго, однако однажды произошло следующее:

«Была зима, взвод квартировал в сельском доме, там у меня был закуток. К вечеру меня вызвал командир полка. Иногда он сам ставил задачу по засылке в тыл противника. На этот раз он был нетрезв, стол с остатками еды не убран. Ничего не говоря, он бросился ко мне, пытаясь раздеть. Я умела драться, я же разведчик в конце концов. И тогда он позвал ординарца, приказав держать меня. Они вдвоем рвали с меня одежду. На мои крики влетела хозяйка, у которой квартировали, и только это спасло меня. Я бежала по селу, полураздетая, безумная. Почему-то считала, что защиту найду у командира корпуса генерала Шарабурко, он меня по-отцовски называл дочкой. Адъютант не пускал меня, но я ворвалась к генералу, избитая, растрепанная. Бессвязно рассказала, как полковник М. пытался изнасиловать меня. Генерал успокоил, сказав, что я больше полковника М. не увижу. Через месяц мой командир роты сообщил, что полковник погиб в бою, он был в составе штрафного батальона. Вот что такое война, это не только бомбы, танки, изнурительные марши…»

Все было в жизни на фронте, где «до смерти четыре шага». Однако большинство ветеранов с искренним уважением вспоминают девушек, сражавшихся на фронте. Злословили чаще всего те, кто отсиживался в тылу, за спинами женщин, ушедших на фронт добровольцами.

Бывшие фронтовички, несмотря на трудности, с которыми им приходилось сталкиваться в мужском коллективе, с теплотой и благодарностью вспоминают своих боевых друзей.

Рашель Березина, в армии с 1942 г. — переводчик-разведчик войсковой разведки, закончила войну в Вене старшим переводчиком разведотдела Первого гвардейского механизированного корпуса под командованием генерал-лейтенанта И.Н.Руссиянова. Она рассказывает, что относились к ней очень уважительно, в разведотделе в ее присутствии даже перестали ругаться матом.

Мария Фридман, разведчица 1-й дивизии НКВД, сражавшейся в районе Невской Дубровки под Ленинградом, вспоминает, что разведчики оберегали ее, заваливали сахаром и шоколадом, который находили в немецких блиндажах. Правда, приходилось порой и защищаться «кулаком по зубам».

«Не дашь по зубам — пропадешь!.. В конце-концов, разведчики стали оберегать меня от чужих ухажеров: «Коли никому, так никому».

Когда в полку появились девчата-добровольцы из Ленинграда, нас каждый месяц тащили на «выводку», как мы это называли. В медсанбате проверяли, не забеременел ли кто… После одной такой “выводки” командир полка спросил меня удивленно: «Маруська, ты для кого бережешься? Все равно убьют нас…» Грубоватый был народ, но добрый. И справедливый. Такой воинствующей справедливости, как в окопах, я позже не встречала никогда».

Бытовые трудности, с которыми пришлось столкнуться Марии Фридман на фронте, теперь вспоминаются с иронией.

«Вши заели солдат. Они стаскивают рубахи, штаны, а каково девчонке? Я должна искать брошенную землянку и там, раздевшись догола, пыталась очиститься от вшей. Иногда мне помогали, кто-нибудь встанет в дверях и говорит: «Не суйся, Маруська там вшей давит!»

А банный день! А сходить по нужде! Как-то уединилась, забралась под кустик, над бруствером траншеи, немцы то ли не сразу заметили, то ли дали мне спокойно посидеть, но когда стала натягивать штанишки, просвистело слева и справа. Я свалилась в траншею, штанишки у пяток. Ох, гоготали в окопах о том, как Маруськин зад немцев ослепил…

Поначалу, признаться, меня раздражал этот солдатский гогот, пока не поняла, что смеются не надо мной, а над своей солдатской судьбой, в крови и вшах, смеются, чтобы выжить, не сойти с ума. А мне было достаточно, чтобы после кровавой стычки кто-либо спросил в тревоге: «Манька, ты жива?»

М. Фридман сражалась на фронте и в тылу врага, была трижды ранена, награждена медалью «За отвагу», орденом Красной Звезды…

***

Девушки-фронтовички несли все тяготы фронтовой жизни наравне с мужчинами, не уступая им ни в храбрости, ни в воинском умении.

Немцы, у которых в армии женщины несли только вспомогательную службу, были чрезвычайно удивлены столь активному участию советских женщин в боевых действиях.

Они даже пытались разыграть «женскую карту» в своей пропаганде, говоря о бесчеловечности советской системы, которая бросает женщин в огонь войны. Примером этой пропаганды служит немецкая листовка, появившаяся на фронте в октябре 1943 г.:
«Если ранили друга…»

Большевики всегда удивляли весь мир. И в этой войне они дали нечто совершенно новое:

«Женщина на фронте!
С древнейших времен воюют люди и всегда все считали, что война — это мужское дело, воевать должны мужчины, и никому не приходило в голову вовлекать в войну женщин. Правда, были отдельные случаи, вроде пресловутых «ударниц» в конце прошлой войны — но это были исключения и они вошли в историю, как курьез или анекдот.

Но о массовом вовлечении женщин в армию в качестве бойцов, на передовую с оружием в руках — еще никто не додумался, кроме большевиков.

Каждый народ стремится уберечь своих женщин от опасности, сохранить женщину, ибо женщина — это мать, от нее зависит сохранение нации. Может погибнуть большинство мужчин, но женщины должны сохраниться, иначе может погибнуть вся нация».

Неужели немцы вдруг задумались о судьбе русского народа, их волнует вопрос его сохранения. Конечно, нет! Оказывается, все это лишь преамбула к самой главной немецкой мысли:

«Поэтому правительство всякой другой страны в случае чрезмерных потерь, угрожающих дальнейшему существованию нации, постаралось бы вывести свою страну из войны, потому что всякому национальному правительству дорог свой народ».
(Выделено немцами. Вот оказывается основная мысль: надо кончать войну, да и правительство нужно национальное. — Арон Шнеер).

«Иначе мыслят большевики. Грузину Сталину и разным Кагановичам, Бериям, Микоянам и всему жидовскому кагалу (ну как в пропаганде обойтись без антисемитизма! — Арон Шнеер), сидящему на народной шее, ровным счетом наплевать на русский народ и на все другие народы России и на саму Россию.
У них одна цель — сохранить свою власть и свои шкуры.
Поэтому им нужна война, война во что бы то ни стало, война любыми средствами, ценой любых жертв, война до последнего человека, до последнего мужчины и женщины.
“Если ранили друга” — оторвало ему, например, обе ноги или руки, не беда, черт с ним, “сумеет” и “подруга” подохнуть на фронте, тащи и ее туда же в мясорубку войны, нечего с ней нежничать. Сталину не жаль русской женщины…»

Немцы, конечно, просчитались, не учли искреннего патриотического порыва тысяч советских женщин, девушек-добровольцев. Конечно, были мобилизации, резвычайные меры в условиях чрезвычайной опасности, трагического положения, сложившегося на фронтах, но будет неправильно не учитывать искреннего патриотического порыва молодежи, родившейся после революции и идеологически подготовленной в предвоенные годы к борьбе и самопожертвованию.

Одной из таких девушек была Юлия Друнина, 17-летней школьницей ушедшая на фронт. Стихотворение, написанное ею после войны, объясняет, почему она и тысячи других девушек добровольно уходили на фронт:

«Я ушла из детства
В грязную теплушку,
В эшелон пехоты,
В санитарный взвод.
… Я пришла из школы
В блиндажи сырые.
От Прекрасной Дамы —
В “мать” и “перемать “.
Потому что имя
Ближе чем “Россия ”,
Не могла сыскать».

Женщины сражались на фронте, утверждая этим свое, равное с мужчинами, право на защиту Отечества.
Противник неоднократно давал высокую оценку участию советских женщин в боях:

«Русские женщины… коммунистки ненавидят любого противника, фанатичны, опасны. Санитарные батальоны в 1941 г. отстаивали с гранатами и винтовками в руках последние рубежи перед Ленинградом».

Офицер связи принц Альберт Гогенцоллерн, принимавший участие в штурме Севастополя в июле 1942 г., «восхищался русскими и особенно женщинами, которые, по его словам, проявляют поразительную храбрость, достоинство и стойкость».

По словам итальянского солдата, ему и его товарищам пришлось сражаться под Харьковым против «русского женского полка». Несколько женщин оказались в плену у итальянцев. Однако, в соответствии с соглашением между Вермахтом и итальянской армией, все взятые в плен итальянцами передавались немцам. Последние приняли решение расстрелять всех женщин. По словам итальянца, «женщины другого не ожидали. Только попросили, чтобы им разрешили предварительно вымыться в бане и выстирать свое грязное белье, чтобы умереть в чистом виде, как полагается по старым русским обычаям. Немцы удовлетворили их просьбу. И вот они, вымывшись и надев чистые рубахи, пошли на расстрел…»

То, что рассказ итальянца об участии женского пехотного подразделения в боях не вымысел, подтверждает другая история. Поскольку как в советской научной, так и в художественной литературе, существовали многочисленные упоминания лишь о подвигах отдельных женщин — представителях всех воинских специальностей и никогда не рассказывалось об участии в боях отдельных женских пехотных подразделений, пришлось обратиться к материалу, опубликованному во власовской газете «Заря».

***

В статье «Валя Нестеренко — помкомвзвода разведки» рассказывается о судьбе, взятой в плен советской девушки. Валя окончила Рязанское пехотное училище. По ее словам, вместе с ней училось около 400 женщин и девушек:

«Что же они все добровольцами были? Считались добровольцами. Но ведь как шли! Собирали молодежь, приходит на собрание из райвоенкомата представитель и спрашивает: «Как, девушки, любите советскую власть?» Отвечают – «Любим». – «Так надо защищать!» Пишут заявления. А там попробуй, откажись! А с 1942 г. и вовсе начались мобилизации. Каждая получает повестку, является в военкомат. Идет на комиссию. Комиссия дает заключение: годна к строевой службе. Направляют в часть. Кто постарше или есть дети, — тех мобилизуют для работы. А кто помоложе и без детей, — того в армию. В моем выпуске было 200 человек. Некоторые не захотели учиться, но их тогда отправили рыть окопы.

…В нашем полку из трех батальонов было два мужских и один женский. Женский был первый батальон — автоматчики. В начале, в нем были девушки из детдомов. Отчаянные были. Заняли мы с этим батальоном до десяти населенных пунктов, а потом большинство из них выбыло из строя. Запросили пополнение. Тогда остатки батальона отвели с фронта и прислали новый женский батальон из Серпухова. Там специально формировалась женская дивизия. В новом батальоне были женщины и девушки постарше. Все попали по мобилизации. Учились три месяца на автоматчиков. Сначала, пока больших боев не было, храбрились.

… Наступал наш полк на деревни Жилино, Савкино, Суровежки. Женский батальон действовал посередине, а мужские — с левого и правого флангов. Женский батальон должен был перевалить через Хелм и наступать на опушку леса. Только на пригорок взобрались — начала бить артиллерия. Девчата и женщины начали кричать и плакать. Сбились в кучу, так их в куче артиллерия немецкая всех и положила. В батальоне было не меньше 400 человек, а в живых осталось от всего батальона три девушки. Что было, — и смотреть страшно … горы женских трупов. Разве женское это дело, война?»

Сколько женщин-военнослужащих Красной Армии оказалось в немецком плену, — неизвестно. Однако немцы не признавали женщин военнослужащими и расценивали их как партизан. Поэтому, по словам немецкого рядового Бруно Шнейдера, перед отправкой его роты в Россию их командир обер-лейтенант Принц ознакомил солдат с приказом: «Расстреливать всех женщин, которые служат в частях Красной Армии». Многочисленные факты свидетельствуют о том, что этот приказ применялся на протяжении всей войны.

В августе 1941 г. по приказу Эмиля Кноля, командира полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии, была расстреляна военнопленная — военный врач.

В г. Мглинск Брянской области в 1941 г. немцы захватили двух девушек из санитарной части и расстреляли их.

После разгрома Красной Армии в Крыму в мае 1942 г. в Рыбацком поселке «Маяк» недалеко от Керчи в доме жительницы Буряченко скрывалась неизвестная девушка в военной форме. 28 мая 1942 г. немцы во время обыска обнаружили ее. Девушка оказала фашистам сопротивление, кричала: «Стреляйте, гады! Я погибаю за советский народ, за Сталина, а вам, изверги, настанет собачья смерть!» Девушку расстреляли во дворе.

В станице Старотитаровской Краснодарского края среди расстрелянных военнопленных обнаружен труп девушки в красноармейской форме. При ней был паспорт на имя Михайловой Татьяны Александровны, 1923 г. Родилась в селе Ново-Романовка.

5 января 1943 г. неподалеку от хутора Северный были захвачены в плен 8 красноармейцев. Среди них — медицинская сестра по имени Люба. После продолжительных пыток и издевательств всех захваченных расстреляли.

Переводчик дивизионной разведки П.Рафес вспоминает, что в освобожденной в 1943 деревне Смаглеевка в 10 км от Кантемировки жители рассказали, как в 1941 г. «раненую девушку-лейтенанта голую вытащили на дорогу, порезали лицо, руки, отрезали груди…»

Зная о том, что их ожидает в случае плена, женщины-солдаты, как правило, сражались до последнего.

В Ростове в июле 1942 г. немецкие мотоциклисты ворвались во двор, в котором находились санитарки из госпиталя. Они собирались переодеться в гражданское платье, но не успели. Их так, в военной форме, затащили в сарай и изнасиловали. Однако не убили.

Насилию и издевательствам подвергались и женщины-военнопленные, оказавшиеся в лагерях. Бывший военнопленный К.А.Шенипов рассказал, что в лагере в Дрогобыче была красивая пленная девушка по имени Люда. «Капитан Штроер — комендант лагеря, пытался ее изнасиловать, но она оказала сопротивление, после чего немецкие солдаты, вызванные капитаном, привязали Люду к койке, и в таком положении Штроер ее изнасиловал, а потом застрелил».

В шталаге 346 в Кременчуге в начале 1942 г. немецкий лагерный врач Орлянд собрал 50 женщин врачей, фельдшериц, медсестер, раздел их и «приказал нашим врачам исследовать их со стороны гениталий — не больны ли они венерическими заболеваниями. Наружный осмотр он проводил сам. Выбрал из них 3 молодых девушек, забрал их к себе «прислуживать». За осмотренными врачами женщинами приходили немецкие солдаты и офицеры. Немногим из этих женщин удалось избежать изнасилования.

В лагере военнопленных Миллерово тоже содержались пленные женщины. Комендантом женского барака была немка из немцев Поволжья. Страшной была участь девушек, томившихся в этом бараке:

«Полицаи часто заглядывали в этот барак. Ежедневно за пол-литра комендант давала любую девушку на выбор на два часа. Полицай мог взять ее к себе в казарму. Они жили по двое в комнате. Эти два часа он мог ее использовать, как вещь, надругаться, поиздеваться, сделать все, что ему вздумается.
Однажды во время вечерней поверки пришел сам шеф полиции, ему девушку давали на всю ночь, немка пожаловалась ему, что эти “падлюки” неохотно идут к твоим полицаям. Он с усмешкой посоветовал: “A ты тем, кто не хочет идти, устрой “красный пожарник”. Девушку раздевали догола, распинали, привязав веревками на полу. Затем брали красный горький перец большого размера, выворачивали его и вставляли девушке во влагалище. Оставляли в таком положении до получаса. Кричать запрещали. У многих девушек губы были искусаны — сдерживали крик, и после такого наказания они долгое время не могли двигаться.
Комендантша, за глаза ее называли людоедкой, пользовалась неограниченными правами над пленными девушками и придумывала и другие изощренные издевательства. Например, “самонаказание”. Имеется специальный кол, который сделан крестообразно высотой 60 сантиметров. Девушка должна раздеться догола, вставить кол в задний проход, руками держаться за крестовину, а ноги положить на табуретку и так держаться три минуты. Кто не выдерживал, должен был повторить сначала.
О том, что творится в женском лагере, мы узнавали от самих девушек, выходивших из барака посидеть минут десять на скамейке. Также и полицаи хвастливо рассказывали о своих подвигах и находчивой немке».

***

Группа женщин-медработников, взятых в плен в Киевском котле в сентябре 1941 г., содержалась во Владимир-Волынске — лагерь Офлаг № 365 «Норд».

После падения Севастополя в июле 1942 г. в плену оказалось около 300 женщин-медработников: врачей, медсестер, санитарок. Вначале их отправили в Славуту, а в феврале 1943 г., собрав в лагере около 600 женщин-военнопленных, погрузили в вагоны и повезли на Запад. В Ровно всех выстроили, и начались очередные поиски евреев. Одна из пленных, Казаченко, ходила и показывала: «это еврей, это комиссар, это партизан». Кого отделили от общей группы, расстреляли. Оставшихся вновь погрузили в вагоны, мужчин и женщин вместе. Сами пленные поделили вагон на две части: в одной — женщины, в другой — мужчины. Оправлялись в дырку в полу.

По дороге пленных мужчин высаживали на разных станциях, а женщин 23 февраля 1943 г. привезли в город Зоес. Выстроили и объявили, что они будут работать на военных заводах. В группе пленных была и Евгения Лазаревна Клемм. Еврейка. Преподаватель истории Одесского пединститута, выдавшая себя за сербку. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Е.Л.Клемм от имени всех на немецком языке заявила: «Мы — военнопленные и на военных заводах работать не будем». В ответ всех начали избивать, а затем загнали в небольшой зал, в котором от тесноты нельзя было ни сесть, ни двинуться. Так стояли почти сутки. А потом непокорных отправили в Равенсбрюк.

Этот женский лагерь был создан в 1939 г. Первыми узницами Равенсбрюка были заключенные из Германии, а затем из европейских стран, оккупированных немцами. Всех узниц остригли наголо, одели в полосатые (в синюю и в серую полоску) платья и жакеты без подкладки. Нижнее белье — рубашка и трусы. Ни лифчиков, ни поясов не полагалось. В октябре на полгода выдавали пару старых чулок, однако не всем удавалось проходить в них до весны. Обувь, как и в большинстве концлагерей, — деревянные колодки.

Барак делился на две части, соединенные коридором: дневное помещение, в котором находились столы, табуретки и небольшие стенные шкафчики, и спальное — трехъярусные нары-лежаки с узким проходом между ними. На двоих узниц выдавалось одно хлопчатобумажное одеяло. В отдельной комнате жила блоковая — старшая барака. В коридоре находилась умывальная, уборная.

Первые советские женщины-военнопленные — 536 человек — прибыли в лагерь 28 февраля 1943 г. Вначале всех отправили в баню, а затем выдали лагерную полосатую одежду с красным треугольником с надписью: «SU» — Sowjet Union.

Еще до прибытия советских женщин эсэсовцы распустили по лагерю слух, что из России привезут банду женщин-убийц. Поэтому их поместили в особый блок, огороженный колючей проволокой.

Каждый день узницы вставали в 4 утра на поверку, порой длившуюся несколько часов. Затем работали по 12-13 часов в швейных мастерских или в лагерном лазарете.

Завтрак состоял из эрзац-кофе, который женщины использовали в основном для мытья головы, так как теплой воды не было. Для этой цели кофе собирали и мылись по очереди.

Женщины, у которых волосы уцелели, стали пользоваться расческами, которые сами же и делали. Француженка Мишлин Морель вспоминает, что «русские девушки, используя заводские станки, нарезали деревянные дощечки или металлические пластины и отшлифовывали их так, что они становились вполне приемлемыми расческами. За деревянный гребешок давали полпорции хлеба, за металлический — целую порцию».

На обед узницы получали пол-литра баланды и 2- 3 вареные картофелины. Вечером получали на пятерых маленькую буханку хлеба с примесью древесных опилок и вновь пол-литра баланды.

Но женщины из красноармейского блока (так мы называли барак, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Помню, кто-то крикнул в нашем блоке: “Смотрите, Красная Армия марширует!” Мы выбежали из бараков, бросились на Лагерштрассе. И что же мы увидели?

Это было незабываемо! Пятьсот советских женщин по десять в ряд, держа равнение, шли, словно на параде, чеканя шаг. Их шаги, как барабанная дробь, ритмично отбивали такт по Лагерштрассе. Вся колонна двигалась как единое целое. Вдруг женщина на правом фланге первого ряда дала команду запевать. Она отсчитала: “Раз, два, три!” И они запели:

Вставай страна огромная,
Вставай на смертный бой…

Я и раньше слышала, как они вполголоса пели эту песню у себя в бараке. Но здесь она звучала как призыв к борьбе, как вера в скорую победу.

Потом они запели о Москве.

Фашисты были озадачены: наказание маршировкой униженных военнопленных превратилось в демонстрацию их силы и непреклонности…

Не получилось у СС оставить советских женщин без обеда. Узницы из политических заблаговременно позаботились о еде для них».

***

В феврале 1944 г. около 60 женщин-военнопленных из Равенсбрюка перевели в концлагерь в г. Барт на авиационный завод «Хейнкель». Девушки и там отказались работать. Тогда их выстроили в два ряда и приказали раздеться до рубашек, снять деревянные колодки. Много часов они стояли на морозе, каждый час приходила надзирательница и предлагала кофе и постель тому, кто согласится выйти на работу. Затем троих девушек бросили в карцер. Две из них умерли от воспаления легких.

Постоянные издевательства, каторжная работа, голод приводили к самоубийствам. В феврале 1945 г. бросилась на проволоку защитница Севастополя военврач Зинаида Аридова.

И все-таки узницы верили в освобождение, и эта вера звучала в песне, сложенной неизвестным автором:

Бывшая узница Жермена Тильон в своих воспоминаниях дала своеобразную характеристику русским женщинам-военнопленным, попавшим в Равенсбрюк: «…их спаянность объяснялась тем, что они прошли армейскую школу еще до пленения. Они были молоды, крепки, опрятны, честны, а также довольно грубы и необразованны. Встречались среди них и интеллигентки (врачи, учительницы) — доброжелательные и внимательные. Кроме того, нам нравилась их непокорность, нежелание подчиняться немцам».

В январе 1944 г. за отказ подписать согласие на работу в Германии и перейти в категорию гражданских рабочих более 50 женщин-военнопленных из лагеря в г. Хелм отправили в Майданек. Среди них были врач Анна Никифорова, военфельдшеры Ефросинья Цепенникова и Тоня Леонтьева, лейтенант пехоты Вера Матюцкая.

Штурман авиаполка Анна Егорова, чей самолет был сбит над Польшей, контуженная, с обгоревшим лицом, попала в плен и содержалась в Кюстринском лагере.

Несмотря на царящую в неволе смерть, несмотря на то, что всякая связь между военнопленными мужчинами и женщинами была запрещена, там, где они работали вместе, чаще всего в лагерных лазаретах, порой зарождалась любовь, дарующая новую жизнь. Как правило, в таких редких случаях немецкое руководство лазаретом не препятствовало родам. После рождения ребенка мать-военнопленная либо переводилась в статус гражданского лица, освобождалась из лагеря и отпускалась по месту жительства ее родных на оккупированной территории, либо возвращалась с ребенком в лагерь.

Так, из документов лагерного лазарета Шталага № 352 в Минске, известно, что «приехавшая 23.2.42 в I Городскую больницу для родов медицинская сестра Синдева Александра уехала вместе с ребенком в лагерь военнопленных Ролльбан».

На основе этого распоряжения начальник Службы безопасности и СД 11 апреля 1944 г. издал приказ об отправке неблагонадежных женщин-военнопленных в ближайший концлагерь. После доставки в концлагерь такие женщины подвергались так называемой «специальной обработке» — ликвидации. Так погибла Вера Панченко-Писанецкая — старшая группы семисот девушек-военнопленных, работавших на военном заводе в г. Гентин. На заводе выпускалось много брака, и в ходе расследования выяснилось, что саботажем руководила Вера. В августе 1944 г. ее отправили в Равенсбрюк и там осенью 1944 г. повесили.

В концлагере Штуттгоф в 1944 г. были убиты 5 русских старших офицеров, в том числе женщина-майор. Их доставили в крематорий — место казни. Сначала привели мужчин и одного за другим расстреляли. Затем — женщину. По словам поляка, работавшего в крематории и понимавшего русский язык, эсэсовец, говоривший по-русски, издевался над женщиной, заставляя выполнять его команды: “направо, налево, кругом…” После этого эсэсовец спросил ее: “Почему ты это сделала?” Что она сделала, я так и не узнал. Она ответила, что сделала это для родины. После этого эсэсовец влепил пощечину и сказал: “Это для твоей родины”. Русская плюнула ему в глаза и ответила: “А это для твоей родины”. Возникло замешательство. К женщине подбежали двое эсэсовцев и ее живую стали заталкивать в топку для сжигания трупов. Она сопротивлялась. Подбежали еще несколько эсэсовцев. Офицер кричал: “В топку ее!” Дверца печи была открыта, и из-за жара волосы женщины загорелись. Несмотря на то, что женщина энергично сопротивлялась, ее положили на тележку для сжигания трупов и затолкали в печь. Это видели все работавшие в крематории заключенные». К сожалению, имя этой героини осталось неизвестным.

Бежавшие из плена женщины продолжали борьбу против врага. В секретном сообщение №12 от 17 июля 1942 г. начальника полиции безопасности оккупированных восточных областей имперскому министру безопасности ХVII военного округа в разделе «Евреи» сообщается, что в Умани «арестована еврейка-врач, которая раньше служила в Красной Армии и была взята в плен. После бегства из лагеря военнопленных она укрывалась в детском доме в Умани под ложной фамилией и занималась врачебной практикой. Использовала эту возможность для доступа в лагерь военнопленных в шпионских целях». Вероятно, неизвестная героиня оказывала помощь военнопленным.

Женщины-военнопленные, рискуя жизнью, неоднократно спасали своих еврейских подруг. В Дулаге № 160 г. Хорол в карьере на территории кирпичного завода содержалось около 60 тыс. пленных. Там же была и группа девушек-военнопленных. Из них в живых к весне 1942 г. осталось семь-восемь. Летом 1942 г. все они были расстреляны за то, что укрывали еврейку.

Осенью 1942 г. в лагере Георгиевск вместе с другими пленными находилось и несколько сот военнопленных девушек. Однажды немцы повели на расстрел выявленных евреев. Среди обреченных была и Циля Гедалева. В последнюю минуту немецкий офицер, руководивший расправой, неожиданно сказал: «Медхен раус! — Девушка — вон!» И Циля вернулась в женский барак. Подруги дали Циле новое имя — Фатима, и в дальнейшем она по всем документам проходила татаркой.

Военврач III-го ранга Эмма Львовна Хотина с 9 по 20 сентября находилась в окружении в Брянских лесах. Была взята в плен. Во время очередного этапа из деревни Кокаревка в г. Трубчевск бежала. Скрывалась под чужой фамилией, часто меняя квартиру. Ей помогали ее товарищи — русские врачи, которые работали в лагерном лазарете в Трубчевске. Они наладили связь с партизанами. И когда 2 февраля 1942 г. партизаны напали на Трубчевск, 17 врачей, фельдшеров и медсестер ушли с ними. Э. Л. Хотина стала начальником санслужбы партизанского объединения Житомирской области.

Сара Земельман — военфельдшер, лейтенант медслужбы, работала в передвижном полевом госпитале № 75 Юго-Западного фронта. 21 сентября 1941 г. под Полтавой, раненная в ногу, попала в плен вместе с госпиталем. Начальник госпиталя Василенко вручил Саре документы на имя Александры Михайловской, убитой фельдшерицы. Среди сотрудников госпиталя, оказавшихся в плену, предателей не нашлось. Через три месяца Саре удалось бежать из лагеря. Месяц она скиталась по лесам и деревням, пока неподалеку от Кривого Рога, в селе Веселые Терны, ее не приютила семья фельдшера-ветеринара Ивана Лебедченко. Больше года Сара жила в подвале дома. 13 января 1943 г. Веселые Терны были освобождены Красной Армией. Сара пошла в военкомат и попросилась на фронт, однако ее поместили в фильтрационный лагерь №258. На допросы вызывали только ночью. Следователи спрашивали, как она, еврейка, выжила в фашистском плену? И только встреча в этом же лагере с сослуживцами по госпиталю — рентгенологом и главным хирургом — помогла ей.

С.Земельман направили в медсанбат 3-й Поморской дивизии 1-й Польской армии. Закончила войну на подступах к Берлину 2 мая 1945 г. Удостоена трех орденов Красной Звезды, ордена Отечественной войны 1-й степени, награждена польским орденом «Серебряный крест за заслуги».

К сожалению, после освобождения из лагерей узницы столкнулись с несправедливостью, подозрением и презрением к ним, прошедшим ад немецких лагерей.

Груня Григорьева вспоминает, что красноармейцы, освободившие Равенсбрюк 30 апреля 1945 г., на девушек-военнопленных «…смотрели как на предателей. Это нас потрясло. Такой встречи мы не ожидали. Наши больше отдавали предпочтение француженкам, полькам – иностранкам».

После окончания войны женщины-военнопленные прошли все муки и унижения во время проверок СМЕРШа в фильтрационных лагерях. Александра Ивановна Макс, одна из 15 советских женщин, освобожденных в лагере Нейхаммер, рассказывает, как советский офицер в лагере для репатриантов отчитывал их: «Как вам не стыдно, в плен сдались, вы… » А я спорить с ним: «А что же мы должны были сделать?» А он говорит: «Вы должны были себя расстрелять, а в плен не сдаваться!» А я говорю: «А где же у нас пистолеты были?» — «Ну, вы могли, должны были повеситься, убить себя. Но не сдаваться в плен».

Многие фронтовики знали, что ожидает бывших пленных дома. Одна из освобожденных женщин Н.А.Курляк вспоминает: «Нас, 5 девушек, оставили работать в советской военной части. Мы все время просили: “Отправьте домой”. Нас отговаривали, упрашивали: “Побудьте еще немного, на вас будут смотреть с презрением”. Но мы не верили».

И уже через несколько лет после войны женщина-врач, бывшая пленная, пишет в частном письме: » … мне порой очень жаль, что я осталась жива, потому что всегда ношу на себе это темное пятно плена. Все-таки многие не знают, что это была за “жизнь”, если можно это назвать жизнью. Многие не верят, что мы там честно переносили тяжести плена и остались честными гражданами Советского государства».

Пребывание в фашистской неволе неисправимо отразилось на здоровье многих женщин. У большинства из них еще в лагере прекратились естественные женские процессы и у многих так и не восстановились.

Некоторые, переведенные из лагерей военнопленных в концлагеря, были подвергнуты стерилизации. «У меня не было детей после стерилизации в лагере. И так я осталась как бы калекой… Многие из наших девушек не имели детей. Так некоторых мужья бросали, потому что хотели иметь детей. А мой муж меня не бросил, как есть, говорит, так и будем жить. И до сих пор мы с ним живем».

Сообщения объединены, 2 апр 2017, время первого редактирования 2 апр 2017

Сообщения объединены, 2 апр 2017

Женщины-военнослужащие РККА в немецком плену, 1941-45. (Окончание).: history_foto — LiveJournal

Две женщины-медика и раненый командир РККА в плену, Киев, август 1941 г.:

У девушки справа под форменной телогрейкой обр.1941 г. (с отложным воротником для знаков различия) — гражданская клетчатая юбка. Обычное для обмундирования женщин-военнослужащих РККА в начале войны сочетание военных и штатских элементов: комплектов женской формы одежды не хватало.

Девушки-военнослужащие из 2-й ударной армии РККА, попавшие в плен, предположительно, после Синявинской операции, конец сентября или октябрь 1942 г.:

Судя по шинелям и зимним шапкам, это навряд ли может быть печально знаменитый разгром той же армии в Мясном Бору в июне 1942.

Весьма самодовольный немецкий обер-лейтенант, награжденный Железными крестами 1-го и 2-го классов и знаком «За ранение», и две советские девушки-военнопленные с совершенно отчаянным и потерянным выражением лиц:

У передней в петлицах — знаки различия лейтенанта (или военфельдшера, если медицинская служба).

На этой фотографии девушка слева одета в танковый комбенизон обр.1935 г.:

Офицер 6-й армии Вермахта допрашивает двух захваченных в плен девушек-военнослужащих РККА (у левой просматриваются лейтенантские/военфельдшерские знаки отличия), лето 1942 г:

Кажется, девчонки «включили» свое последнее оружие самозащиты — женское кокетство…
«Гансы» ржут, довольные, как жеребцы…

Та же невеселая история, место и время съемки неизвестно, не позднее лета — ранней осени 1942 г.:

Пленные вообще очень часто улыбаются тем, кто их захватил — наверное, им кажется, что застрелить улыбающегося человека конвоиру будет сложнее 🙁

Пока все не так плохо: есть чем наполнить кружку (слева), можно даже сфоткаться у «Цундаппа»… Но в глазах у девчонок (пожалуй, кроме правой), отчетливо читается настороженное и безнадежное ожидание…:

Мыс Херсонес, начало июля 1942 г., трагедия остатков Приморской армии. Среди пленных красноармейцев и краснофлотцев, многие из которых ранены, заметны женщины, как в военной форме, так и в гражданской одежде:

Возможно, это севастопольские медики, которых во время обороны города мобилизовали в РККА, но не успели обмундировать.
На дне воронки, между военнопленных, спокойно стоит румынский солдат.
Румынский плен все-таки был несколько гуманнее немецкого, так что хочется верить, что этим беднягам повезет…

Известно, что многие женщины, служившие в Красной армии, попав в окружение, переодевались в штатское, пытаясь избежать плена. Увы, удавалось это не всем:
Лето 1942 г.:

Не ранее 1943 г., судя по полевому кепи-мюнцу у немецкого ефрейтора на фото (введено в пехоте Вермахта в том году):

Девушка-парашютистка из состава советской развед-диверсионной группы, захваченной гитлеровцами:

Лето 1942 г., Сталинградский фронт. Первые часы после пленения:

Вероятно, там же:

Без слов…

Почему немцы стреляли в русских солдат на месте

Рассказы о военной истории часто сосредотачиваются на тактике и стратегии поля боя. Когда они действительно сосредотачиваются на людях, это обычно на солдате-мужчине. Однако во время Второй мировой войны немцы часто казнили женщин-солдат на месте.

Это вдвойне удивительно, потому что предполагает, что женщины составляли значительную часть боевых сил и что они вызвали резкую реакцию немцев, которые их захватили.

Древние поля сражений часто располагались прямо за их городскими стенами, и правители формировали армии, состоящие из людей, которые обычно были земледельцами мирного времени.

Учитывая ограниченные силы, большая часть призывников была необходима для боевых действий. Оставшиеся последователи лагеря перевозили припасы, готовили еду и выполняли другие небоевые функции, чтобы максимально увеличить доступность людей для боя.

Советские солдаты Восточного фронта во время короткого отдыха после боя, 1 апреля 1944 г. Фото: архив РИА Новости / CC BY-SA 3.0

Отсутствие оружия и брони у последователей лагеря позволяло им нести больше припасов, чем солдат, таким образом расширение рабочего диапазона.Это также ускорило марш к месту назначения.

Основываясь на приблизительных оценках других древних армий, был сделан вывод, что некомбатанты составляли примерно от 33% до 50% армии. Предполагается, что эти дополнительные женщины и дети позволили максимальному количеству солдат выполнять военные задачи, такие как разведка или строительство городских стен и укомплектование их персоналом.

Но когда армия терпела поражение или подвергалась нападению в их лагерях или городах, женщины часто становились легкими жертвами или активными участниками битвы.

Советские женщины в ВОВ: 588-й ночной бомбардировочный полк.

В осажденных городах крестоносцев женщины были записаны как укомплектовавшие стены горшком вместо шлема. Некоторые ученые предполагают, что странный головной убор подчеркивал инаковость женщин, сражающихся в традиционно мужской сфере.

Женщины обычно выполняли роль водоносцев и дополнительно повышали моральный дух. Древнегреческие женщины и рабы бросали камни и кипяток, чтобы убить вторгшихся солдат. Опять же, обратите внимание на нетрадиционное оружие.

Женщины, находившиеся в лагерях крестоносцев, часто сталкивались с врагом, когда армия терпела поражение и бежала. Одна учетная запись включает последователя лагеря, убивающего солдата ножом. Жертва-мусульманин, убитая женщиной, использовалась писателями, чтобы заставить врага казаться менее мужественным, при этом нож подразумевал кухонный инструмент, а не оружие.

Едят русские солдаты ВОВ.

Рост тотальной войны часто еще больше стирал границы. Марш Шермана к морю атаковал население, поддерживавшее отделение, а также армию, сражавшуюся за него.

Теоретики авиации, такие как Билли Митчелл и Джулио Дуэ, обещали, что эти удары по населению подорвут моральный дух и станут таким ужасом, что они могут легко выиграть войну. Их теории не оправдались, поскольку страны разработали средства защиты от воздушных атак.

Эта обстановка партизанской войны в тылу, массированной танковой войны и отчаянных потерь на передовой вызвала массовое участие женщин Советского Союза в добровольческой деятельности. Само советское правительство по-разному относилось к женщинам, продвигая образ «героини-мученицы» в российской пропаганде.

Советские женщины-солдаты в Великой Отечественной войне

У немцев также были пропагандистские взгляды на женщин, которые были почти противоположны советской «героине-мученице». Русские считали женщин героически защищающими Родину. Напротив, у немцев было довольно упрощенное представление о женщинах с дихотомией девственница / шлюха.

Сам язык был дополнительно использован для их делегитимации. Их называли Flintenweiber или «широкая винтовка» вместо Soldatinnen , «женщина-солдат».

Женщины, которых считали, что Флинтенвайбер оказались на неправильной стороне дихотомии девственница / шлюха, занявшись служением в армии, нося униформу и сражаясь в полевых условиях. Само их существование было нарушением традиционно мужских взглядов.

Женщины в Советской армии, ок. 1943 г. Фото: архив РИА Новости, изображение # 58861 / В. Красуцкий / CC-BY-SA 3.0

Идеология и язык делегитимации в сочетании с неизбежными практическими проблемами, такими как саботаж, вынудили их казнить незамедлительно.Фактически, командир 4 ^{-й танковой дивизии} сказал оба в одном слове: «Коварные и жестокие партизаны, а также выродившийся Флинтенвайбер не принадлежат к лагерю для военнопленных, они повешены на ближайшем дереве».

Во многом подобно мусульманским и христианским историкам, которые рассматривали сражающихся женщин как пример вырождающегося государства своего противника, нацисты изображали женщин-борцов как прямой результат зла и вырождения большевизма.

Интересно, что в некоторых случаях их оставляли в живых.Венди Джо Гертеянссен показала, что не менее 15 000 советских женщин, в том числе не менее 1 000 военнослужащих Советской Красной Армии, были вынуждены работать проститутками в немецких полевых борделях для армии.

Женщины-снайперы 3-й ударной армии СССР / 1-го Белорусского фронта во время Великой Отечественной войны. Май 1945 года.

Основным исключением из этого правила были женщины, которые после захвата утверждали, что они медсестры. Они часто делали это независимо от их реальной подготовки. Медсестры стали исключением из стереотипа Флинтвайбера и приблизились к заботливым девственницам из мифа.

Это могло спасти их от смерти, но не спасло от отправки в концентрационные лагеря и помощи нацистским врачам в их нечестивых экспериментах. После еврейских женщин и поляков советские женщины составляли наибольшее количество заключенных в концлагерях.

Выжившие заключенные собрались, когда Красный Крест прибыл в Равенсбрюк в апреле 1945 года. Белые лагерные кресты показывают, что они были заключенными, а не гражданскими лицами.

Около 18 000 женщин оказались в Равенсбрюке, а число убитых женщин оценивается от десятков до сотен тысяч.

Конечным результатом этого стало усиление интенсивности войны. Женщины знали, что их изнасилуют и убьют в плен, поэтому они сражались насмерть.

Это сделало стандартные немецкие операции более сложными и увеличило жестокость операций по борьбе с повстанцами в тыловых районах.

Прочтите еще одну историю от нас: Советские женщины-танкистки, понесшие разрушения нацистам

Концентрационный лагерь Равенсбрюк. Памятник Zwei Stehende (Две стоящие женщины) установлен перед Стеной.Фото: Норберт Радтке / CC BY-SA 3.0

В свою очередь, это часто приводило к увеличению числа повстанцев, дома которых были сожжены или разрушены немцами, охотящимися на повстанцев. В результате конфликт стал еще более ожесточенным и жестоким.

Забытые нацистские жертвы Второй мировой войны

Когда летом 1945 года над Европой осела пыль и опустошенные войной европейцы начали медленный процесс восстановления, руководство Вермахта попыталось представить себя незапятнанным преступлениями, совершенными Рейхом.Фельдмаршал Эрих фон Манштейн в своих мемуарах художественно нарисовал картину пропасти, которая отделяла стандарты солдат от стандартов нашего политического руководства ». Он был не один. Многие другие генералы были заняты замалчиванием многочисленных явных примеров своего собственного соучастия с нацистским режимом. Тем временем те, кто находился на скамье подсудимых в Нюрнберге, стремились отвлечь свою вину, возложив вину на Адольфа Гитлера и его приспешников из СС.

Эта кампания избирательной памяти набирала обороты по мере того, как отношения между бывшими союзниками ухудшались, а опытные офицеры вермахта рассматривались как возможное средство в любой будущей войне между Западом и Советским Союзом.К 1946 году впечатление, что Вермахт вёл рыцарскую войну, несмотря на жесткое давление сверху, стало восприниматься некоторыми на Западе как евангелие. Даже по прошествии 60 лет это впечатление остается в значительной степени неизменным. Хотя верно, что Вермахт в основном сражался в рамках признанных правил ведения войны в Западной Европе, конфликт на Восточном фронте был совершенно другим. На просторах Советского Союза Вермахт был ответственен за одни из худших эксцессов войны.

Война Гитлера против Советского Союза соединила идеологическую агрессию с расовым импульсом и колониальными устремлениями, что привело к конфликту непревзойденной жестокости. Вместо того, чтобы быть невольным участником этой жестокой борьбы, Вермахт был верным и энергичным игроком. Одним из наиболее ярких примеров его участия в военных преступлениях было обращение с советскими военнопленными. Статистика показывает, что из 5,7 миллиона советских солдат, взятых в плен в период с 1941 по 1945 год, более 3-х.5 миллионов умерли в плену.

Те, кто пытался объяснить эту ужасающую статистику, выдвинули несколько причин. Во-первых, Советский Союз не подписывал международных конвенций о защите военнопленных, и поэтому его солдаты не могли рассчитывать на защиту в соответствии с международным правом. Другое часто цитируемое объяснение, используемое офицерами Вермахта, давшими показания в Нюрнберге, предполагает, что немецкие военные были просто подавлены количеством заключенных и что массовые смерти были прискорбным, но естественным следствием нехватки ресурсов.В качестве других возможных причин часто упоминаются такие факторы, как погода, условия боев на Восточном фронте, эпидемии и проблемы с продовольствием.

Однако внимательное изучение показывает, насколько хрупки эти аргументы. Вооруженные силы Германии сыграли свою роль в качестве средства экспансии Рейха в полной мере и своей сознательной политикой вызвали умышленную смерть миллионов военнопленных.

До начала операции «Барбаросса» в 1941 году Вермахт постановил, что советские военнопленные, взятые в ходе предстоящей кампании, должны быть выведены из-под защиты международного и обычного права.Приказы, отданные подчиненным командованиям, приостановили действие немецкого военного уголовного кодекса и Гаагской конвенции, международного соглашения, регулирующего обращение с заключенными. Хотя Советы не подписали Женевскую конвенцию о военнопленных, немцы подписали. Статья 82 конвенции обязывает подписавших обращаться со всеми заключенными из любого государства в соответствии с требованиями гуманности.

В марте 1941 года Гитлер издал то, что стало известно как «Приказ о комиссарах», в котором четко определялся будущий характер войны в России.Грядущий конфликт должен был стать «одним из идеологий и расовых различий, и он должен был вестись с беспрецедентной, немилосердной и неумолимой жестокостью». Он также приказал подчиненным Гитлера казнить комиссаров и реабилитировал его солдат за любые излишества в будущем. «Любой немецкий солдат, нарушивший международное право, будет помилован», — заявил фюрер . «Россия не участвовала в Гаагской конвенции и, следовательно, не имеет по ней никаких прав».

На последующем собрании, чтобы объяснить применение этого приказа старшим армейским офицерам, генерал Эдвин Райнеке, рейхсский офицер, ответственный за обращение с военнопленными, сказал своей аудитории: «Война между Германией и Россией — это не война между двумя государствами или две армии, но между двумя идеологиями, а именно национал-социалистической и большевистской идеологией.Красную армию [солдата] следует рассматривать не как солдата в том смысле, в каком это слово применяется к нашим западным противникам, а как идеологического врага. Он должен рассматриваться как заклятый враг национал-социализма, и к нему следует относиться соответствующим образом, — продолжил Райнеке, предостерегая, что это должно быть ясно каждому офицеру, принимающему участие в операции, — поскольку они, по-видимому, по-прежнему придерживаются идей, принадлежащих Ice Возраст, а не нынешний век национал-социализма ». Согласно приказу комиссара, сразу после захвата всех советских политработников следует убить, а затем в соответствии со специальной программой отбора СД [Sicherheitsdienst, безопасность нацистской партии service], все заключенные, которых можно было бы идентифицировать как полностью большевизированных или как активных представителей большевистской идеологии », также должны быть убиты.

8 сентября 1941 года, через три месяца после начала операции «Барбаросса», Райнеке напомнил своим подчиненным, что «большевистский солдат лишился всех прав на то, чтобы с ним обращались как с почетным солдатом и в соответствии с Женевской конвенцией». Адмирал Вильгельм Канарис, начальник абвер (немецкая разведка) возражал против утверждений Райнеке, но был успокоен фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем, который напомнил адмиралу: «Эта борьба не имеет ничего общего с солдатским рыцарством или положениями Женевских конвенций.Интересно отметить, что в то время как гитлеровские армии чувствовали себя освобожденными от «тонкостей» международного права во время кампании, солдаты их финских, итальянских и румынских союзников регулярно признавали права советских солдат, находящихся под их защитой.

Другая слабая аргументация, объясняющая массовую гибель российских военнопленных, состоит в том, что проблемы с поставками находились вне контроля генералов. Однако и здесь факты не подтверждают этот аргумент. С самого начала немецкие военные планировщики ожидали большого количества пленных.За четыре месяца до начала кампании Вермахт подсчитал, что захватит не менее 2–3 миллионов пленных — 1 миллион за первые шесть недель.

Истинное объяснение миллионов смертей кроется в очень преднамеренном планировании Вермахта обращения с пленными. Поскольку в 1941 году война шла по пути Гитлера, казалось, что не было особых причин соблюдать обычаи цивилизованной войны; скоро будет некому возражать. Скорее, было важнее то, что генералы доказали свою ценность, продемонстрировав, что они были надежными партнерами в гитлеровской идеологической войне.

От традиционных норм поведения отказались еще до начала кампании. В марте 1941 года, когда Райнеке инструктировал офицеров Вермахта и офицера, были составлены планы сотрудничества армейских частей с эйнзатцгруппами генерала СС Рейнхарда Гейдриха по мере продвижения на восток. Хотя это и было продуктом извращенного ума Гитлера, руководство, объясняющее особенности применения приказа о комиссарах, было составлено юристами Вермахта . Руководство по ведению войск на Востоке. призывало к безжалостному устранению активного или пассивного сопротивления.В то время как после предыдущих кампаний было принято отдавать приказы, освобождающие немецких солдат от вины, Приказ о юрисдикции Барбаросса от 13 мая 1941 года обеспечил эту защиту еще до начала кампании. Возможно, что более важно, немецкие солдаты были проинформированы об этой защите и отправились в Россию, полагая, что их последующие действия не будут иметь никаких последствий.

Имея четкие планы по вторжению и лечению военнопленных, 22 июня вермахт начал операцию «Барбаросса».Первоначальный успех шокировал даже победителей. Колонны механизированных танков катились вперед почти без усилий, оставляя за собой десятки тысяч сбитых с толку советских солдат, которые были быстро и легко подхвачены пехотными частями, следовавшими за ними. Жестокость была очевидна с самого начала. Генерал-майор Хайнц Хельмих, командующий 23-й пехотной дивизией, приказал не уважать белые флаги. «Пощады не будет!» — бушевал он. Капитан Финзельберг из 6-го пехотного полка дивизии сказал своим войскам не брать пленных, поскольку они были «бесполезными потребителями еды и в любом случае расой, истребление которой было бы шагом в правильном направлении».«Танковая группа 3 признала пленных виновными в принятии« мер против немецкого Вермахта »и расстреляла их наповал. 29 июня фельдмаршал Гюнтер фон Клюге приказал: «Женщин в форме расстрелять».

Позже, когда их бесчинства спровоцировали затяжную партизанскую войну, немцы отреагировали на это жесткими приказами с призывом к казни любого военнослужащего Красной Армии, обнаруженного в штатском. В приказе 56-й пехотной дивизии говорилось: «Солдаты в штатском, которых можно узнать по коротким волосам, должны быть расстреляны после того, как их опознают как солдат Красной Армии.Деревни сносили за укрытие солдат Красной Армии, а пленных расстреливали в отместку за партизанские атаки или просто за то, что они были солдатами. Военно-полевой трибунал без особой на то причины приговорил майора к понижению в должности за отстрел военнопленных. Гитлер вмешался и извинился перед майором, заявив: «Мы не можем винить живых духов, когда они, будучи убеждены, что немецкий народ участвует в уникальной битве жизни и смерти, отвергают большевистского мирового врага за пределами всех заповедей человечества.’

Как отражение расового характера войны, еврейские военнопленные часто содержались для казни мобильными отрядами СД или командирами Вермахта. Военнослужащих из азиатских республик Советского Союза часто расстреливали вне очереди, так как их в общих чертах называли «коммунистическими агитаторами». Так же поступали и раненые. В октябре 1942 года раненых заключенных, содержащихся в Шталаге 355, вместо лечения расстреливали. Еще 70 человек, 18 из которых были инвалидами, были расстреляны около села Хажын 24 декабря 1942 года.

Те, кому «посчастливилось» избежать произвола своих первых моментов в качестве военнопленных, вскоре были отправлены на запад, чтобы начать свое пленение. Марши часто были такими же ужасающими, как и сами сражения. Николай Обрынба, медик из батальона советской милиции, который спешно подняли, когда немцы продвигались к Москве, был схвачен в боях под Витебском. Вспомнил изнурительный поход в плен: «Шел четвертый день нашего похода на Смоленск. Ночевали в специально оборудованных загонах, обнесенных колючей проволокой и сторожевыми вышками с пулеметчиками, которые всю ночь освещали нас осветительными ракетами.Хвостовая часть колонны, тянувшаяся от холма к холму, исчезла за горизонтом. Всякий раз, когда мы останавливались, тысячи умирающих от голода и холода оставались или падали, когда мы шли. Оставшихся в живых добили солдаты с автоматами. Охранник пинал упавшего заключенного и, если он не мог вовремя встать, стрелял из пистолета. Я с ужасом наблюдал, как здоровых людей доводили до состояния полной беспомощности и смерти ».

Леонид Волынский тоже вспоминал такие съемки: «Измученный человек сидел на обочине дороги; к нему подходил конвой и хлестал хлыстом.Заключенный продолжал сидеть, опустив голову. Затем эскорт вынимал карабин из его седла или пистолет из кобуры ». Позже, столкнувшись с этими злодеяниями, генерал Альфред Йодль из высшего командования армии ( Oberkommando des Heeres , или OKH) объяснил их слабое объяснение, что «расстрелянные заключенные были не теми, кто не мог, а теми, кто не хотел ходить».

Понятно, что в ужасе от увиденного, гражданское население стало беспокоиться и отказываться от сотрудничества.Чтобы противодействовать этому, в отчете ОКХ от августа 1941 года, всего через три месяца после начала вторжения, подчеркивалось, что « следует избегать применения силы, жестокости, грабежей и обмана, чтобы победить население », и что обращение с военнопленными является основным источник ненависти к немцам. Встревоженный тем, что воля войск будет ослаблена таким добрым обращением с противником, Йодль внимательно отметил на полях отчета: «Это опасные признаки подлого гуманизма».

Преднамеренная жестокость и форсированные марши поредели ряды военнопленных, но этого оказалось недостаточно, чтобы избавить немцев от ненужного бремени.Чтобы еще больше просеять ряды, у заключенных систематически не давали пайков. Продовольствие предназначалось для использования немцами, а армия должна была жить за счет земли и отправлять излишки рейху. Только в период с июля по декабрь 1941 года в Германию из России было отправлено захваченное продовольствие на сумму 109 миллионов рейхсмарок. Такое распределение ресурсов было осуществлено при полном сотрудничестве армии, которая в другом отчете признала: «Таким образом, десятки миллионов людей, несомненно, умрут от голода».

Заключенные, проходившие через тыл группы армий «Центр», например, получали всего от 300 до 700 калорий в день.Тех, кто пытался дополнить эту награду, хватая еды с полей, проходивших по пути, мгновенно расстреливали. Во многих случаях даже гражданское население не могло оказывать помощь заключенным. Д-р Евгений Ливелиша из 44-й стрелковой дивизии вспоминал: «Нам навстречу пришли мирные жители и пытались снабдить нас водой и хлебом. Однако немцы не позволяли нам приближаться к гражданам, и они не позволяли им приближаться к нам. Один из заключенных вышел на пять-шесть метров из колонны и без всякого предупреждения был убит немецким солдатом.’

Хотя первоначальный успех Барбароссы был значительным, немцам не удалось подчинить Советский Союз к моменту выпадения первых снегов в ноябре 1941 года. Ухудшение погоды затруднило боевые действия немецких солдат, изо всех сил пытавшихся добраться до Москвы, и заставило многих их пленники становятся еще хуже. Когда зимняя погода сделала невозможным перевозку заключенных автомобильным транспортом, были изданы директивы Вермахта , согласно которым большинство людей перевозилось по железной дороге, но только в открытых фургонах.В декабре 1941 г. от 25 до 70% заключенных, доставленных таким образом, погибли в пути. Заключенного по имени Гутыря будет вечно преследовать его поездка в Stalag 304. «Опыт в повозках трудно описать словами, — вспоминал он. «Раны кровоточили, и все стало черным. В каждом вагоне умирали люди. Они умерли от потери крови, столбняка, заражения крови или голода, жажды и удушья, а также от других лишений. Это бесчеловечное испытание длилось 10 дней. Путешествие подошло к концу.В полдень выгрузили людей. Мертвых выбросили на платформу ».

Пешком или по железной дороге конечным пунктом назначения большинства заключенных в 1941 году были Russenlager , лагеря, построенные специально для размещения русских военнопленных и управляемые Вермахтом . Организационный приказ № 37 от 30 апреля 1941 года предусматривал, что лагеря должны состоять из ограждений из колючей проволоки и сторожевых вышек. Модель Вермахта не учитывала необходимость в больницах и столовых — вместо них должны были быть предоставлены негашеная известь и горшки для приготовления пищи.В немногих лагерях были казармы. С наступлением холодов сокамерникам пришлось вырыть укрытия в земле. Комендант Шталага 318 отмечал, что его подопечные «копали ямы в земле своими кошельками и голыми руками» еще в сентябре 1941 года. Павел Атаян был одним из тех, кто прибегал к такому импровизированному убежищу. «Вам просто нужно было вырыть себе яму в земле, чтобы спать, и мы проскользнули внутрь, по четыре за раз; нужно было найти место, чтобы согнуть ноги.Нам было очень холодно. Была зима. Каждый день они отправляли телегу, чтобы забрать мертвых ».

Однако, когда пришли мороз и снег, даже от этих укрытий было мало толку. Многие умерли в том аду, подвергаясь воздействию опасности, но гораздо больше умерло от голода. Прифронтовая армейская политика России по отказу от еды продолжалась в лагерях, которые, учитывая их постоянное расположение, должны были иметь возможность получать и распределять то, что было необходимо. Хотя некоторые заключенные, несомненно, были голодны в плену, основная часть смертей в 1941 году фактически произошла за сотни миль от фронта, через недели или месяцы после захвата.Как администраторы Russenlager , именно ОКХ устанавливало количество пайков, которые должны быть предоставлены или оставлены.

Количество, не говоря уже о качестве, еды, получаемой советскими военнопленными, было намного ниже минимума, необходимого для выживания человека. Ксавье Дорш отметил, что в лагере он помогал охраннику в Минске: «Проблема с кормлением заключенных неразрешима, они в основном не питались в течение шести-восьми дней и почти не в себе в еде.Другой охранник, Иоганнес Гучмидт в Дулаге 203, записал в своем дневнике, что условия в его лагере вскоре превратили заключенных в животных. «Нечего было есть, даже воды. Многие погибли. В конце концов они дали им сухие макароны, и они начали бороться за это ».

Виктор Ермолаев получал такую щедрость. «Через несколько дней они стали кидать нам пакеты манной крупы, обезвоженной манной крупы, кидали их нам… одни поймали их… а другие не смогли. Мы упали на него, как волки! »

Комендант Stalag 318, полковник Фалькенберг, 11 сентября 1941 г. заметил: «Эти проклятые Untermenschen [недочеловеки] были замечены поедающими траву, цветы и сырой картофель.Как только они не могут найти в лагере ничего съедобного, они обращаются к каннибализму ».« Заключенные живут под открытым небом », — сообщил свидетель условий содержания в лагере Кароловка. «В лагере голод настолько ужасен, что за милю можно услышать стоны и крики« Еда ». Они едят траву. Десятки умирают от голода ». Один венгерский офицер-танкист вспоминал:« Однажды утром я проснулся и услышал вдали вой тысяч собак. Я позвонил своему санитару и спросил: «Шандор, что это за стоны и вой?» Он ответил: «Недалеко отсюда огромная масса русских пленных под открытым небом.Их должно быть 80 тысяч. Они плачут, потому что умирают от голода ».

Пайки вообще не напоминали еду. Хлеб для заключенных был специально разработан для россиян Министерством продовольствия Германии 24 ноября 1941 года. Министерство сообщило своим пекарям, что «полезная смесь состоит из 50% ржаных отрубей, 20% остатков сахарной свеклы, 20% целлюлозной муки и 10% муки из соломы или листьев ». Узнав об этих условиях, рейхсмаршал Герман Гринг и его сотрудники услужливо предложили заключенным разрешить есть кошек.Министерство продовольствия ответило: «Животные, которых обычно не потребляют, никогда не смогут удовлетворить потребность в мясе. Пайки для россиян должны основываться на конине и мясе, отмеченных инспекторами как непригодные для употребления в пищу ».

Габриэль Темкин, взятый в плен в 1942 году, вспомнил некоторые из этих блюд. «Все, что мы ели, — это водянистый суп с кусочками тухлого мяса, диета, которая буквально уничтожала нас. Это была плоть мертвых лошадей, убитых и лежащих вдоль дорог после немецких авиаударов в первую неделю июля, которые теперь должны были стать нашим основным продуктом.Лошадей с их опухшими животами и открытыми ранами, полными белых личинок и других паразитических червей, собрали заключенные на соседних дорогах ».

По мере продолжения кампании условия в лагерях становились еще хуже. В армии пересмотрели пайки — в сторону понижения. 13 ноября 1941 года генерал-квартирмейстер полковник Эдуард Вагнер смело заявил, что больные заключенные должны голодать и что рацион для оставшихся заключенных должен быть сокращен — незадолго до наступления зимы. Даже те, кто был опутан нацистским режимом, видели, что при наличии воли заключенных можно было накормить.Альфред Розенберг, рейхсминистр Восточных территорий, жаловался фельдмаршалу Кейтелю: «В большинстве случаев командиры лагерей запрещали гражданскому населению предоставлять пищу в распоряжение заключенных и позволяли им умереть с голоду. Офицерам союзников в Кольдице было запрещено делиться посылками Красного Креста с советскими военнопленными. В 1940 году французским военнопленным было разрешено получать припасы из немецких резервов. Никаких прав не было предоставлено чиновникам, снабжавшим советских военнопленных.

В таких ужасных условиях по лагерям начала распространяться болезнь. Лагеря опустошили столбняк и заражение крови, дифтерия, малярия, пеллагра, туберкулез, пневмония и тиф. В Шталаге 304 заключенный Гутыря вспомнил, что после голодной смерти «началась эпидемия брюшного тифа». Он продолжил: «Ежедневно от этой болезни умирало до 500 человек. Мертвых бросали в братские могилы одну над другой. Страдания, холода, голод, болезни, смерть. Это был лагерь 304.’

Если бы вопрос заключался в простой логистике, как позже утверждалось, то предложение внешней помощи должно было быть легко принято. Это было не так. Предложение Красного Креста о вакцинации зимой 1941 года, во время эпидемии, было отвергнуто Гитлером. Вскоре Вермахт начал разрабатывать свою собственную систему работы с больными и немощными. Многие были помещены на карантин в изоляторы; другие были расстреляны. В декабре 1941 года один комендант лагеря отметил, что 1000 раненых или больных заключенных были доставлены в пункты сбора под открытым небом, «где они в большинстве своем вскоре погибли от холода.«В штаб-квартире Stalag 324 стало принято стрелять в больных один раз в неделю. Эпидемия дизентерии в Stalag 359B привела к ужасному окончательному решению. В период с 21 по 28 сентября 1941 года 306-й полицейский батальон начал операцию «Куриная ферма», в ходе которой немецкими войсками было расстреляно около 6000 пленных красноармейцев — 3261 из них в первый день. В последующем отчете, подробно описывающем убийства, жертвы были описаны как «отложенные яйца».

Результатом всех этих злоупотреблений стало то, что дневная смертность в среднем лагере составляла от 80 до 150 человек.К январю 1942 года это составляло в среднем 6000 человек в день. Менее чем через год после начала операции «Барбаросса», в апреле 1942 года, только в Польше в лагерях умерло 309 816 заключенных. Один немецкий чиновник на оккупированных территориях холодно отметил, что по состоянию на 19 февраля 1942 года из 3,9 миллиона заключенных, взятых к тому моменту, только 1,1 миллиона оставались в лагерях. Около 280 000 заключенных, в основном прибалтов и украинцев, получили сомнительную привилегию быть отправленными с почти верной смерти на Russenlager , чтобы начать медленную смерть работы в качестве рабов.Остальные просто погибли.

Когда процесс «избавления» от лишних заключенных посредством жестокого обращения или пренебрежения оказался неэффективным, Вермахт упорядочил свою систему, обратившись к экспертам. Заключенные, отправленные в Мюнхенский полицейский участок Stalag VIIA для принудительных работ, по прибытии проверялись местными агентами гестапо. Из 3778 прибывших заключенных около 484 были признаны «нежелательными» и немедленно отправлены в концентрационные лагеря и убиты.

Хотя это правда, что в этом случае Вермахт не проводил фактических казней, он освободил заключенных из-под своего контроля, поместил их в поезда, которые доставили их в Германию, и, когда погрузка была завершена, пометила удостоверения личности заключенных с символом «» переданы в гестапо.«Заключенные, отправленные в Stalag VIIA, были не единственными, кто подвергся такому обращению. В одном только концентрационном лагере Заксенхаузен с 31 августа по 2 октября 1941 г. было казнено 9090 советских военнопленных. Освенцим, Бухенвальд, Дахау, Флоссенбург, Гросс-Розен, Маутхаузен и Нойенгамме получали аналогичные «поставки», с которыми они справлялись одинаково. Для Германии Вермахт также был рад предоставить заключенных для медицинских экспериментов.В одном из таких случаев доктор Бернинг убил 12 заключенных из Stalag 310, проводя эксперименты над их пищеварительной системой. В другом заключенные были застрелены пулями дум-дум, чтобы можно было оценить действие боеприпасов.

Политика преднамеренного истребления в конце концов прекратилась, так как начало падать осознание того, что кампания в России не будет той молниеносной победой, которая была запланирована. Только поздней осенью 1941 года, когда экономика Германии во время войны начала ощущать напряжение глобального конфликта, было принято решение о более широком использовании военнопленных.С тех пор выжившие советские военнопленные использовались в рабстве. Многие были отправлены на угольные шахты Рейха — с 1 июля по 10 ноября 1943 года 27 638 советских военнопленных погибли только в угольных разрезах Рура. Остальные были отправлены в Krupps, Daimler Benz или сданы в аренду бесчисленным компаниям меньшего размера.

Хотя позже генералы утверждали, что они были заняты войной и, следовательно, не несут ответственности за то, что произошло за фронтом, факт остается фактом: Вермахт сохранил ответственность за заключенных, предназначенных для принудительного труда, распределяя их пайки, распределяя их между конкретных отраслей, охраняя колонны, направлявшиеся на запад, и поддерживая жалкий Russenlager .Когда заключенные в конце концов скончались, военнослужащих вермахта и военнослужащих зафиксировали их смерти, зарегистрировали и наблюдали за их захоронением. Опровергая более поздние утверждения о том, что «они не знали», немецкие мирные жители регулярно видели банды усталых, голодающих русских военнопленных, перемещавшихся по их стране.

Они были не единственными. По мере того как все больше и больше русских отправлялось на запад, их часто собирали в лагерях, которые находились рядом с лагерями для военнопленных, созданными для заключенных из других союзных стран.Жестокое обращение с российскими заключенными стало таким, что американские, британские и французские военнопленные часто комментировали жестокое обращение, свидетелями которого они были.

После войны, когда стал известен весь ужас того, что произошло в гитлеровском рейхе, союзники учредили уголовные суды для судебного разбирательства по делам наиболее злостных преступников. В то время как СС и другие полицейские организации были правильно поставлены перед своими преступлениями, Вермахт в значительной степени избежал такого пристального внимания. Хотя несколько высокопоставленных генералов предстали перед судом, включая Йодля и Кейтеля, военнослужащих Вермахта, военнослужащих, которые принимали активное участие в систематических издевательствах и убийствах советских военнопленных, остались безнаказанными.

Однако факт остается фактом: Вермахт активно помогал в планировании и проведении войны. Также бесспорно, что его ведение войны включало систему военнопленных, которая нарушала международные договоры и правила войны при обращении с советскими военнопленными. Это сильно отличалось от обращения с другими пленными союзников. Сравните способ, которым Вермахт благополучно загнал 2 миллиона французских военнопленных в Рейх в 1940 году, с маршем смерти русских военнопленных в конце 1941 года.

Вермахт активно формулировал, как советские военнопленные должны быть лишены защиты международного права, передавать заключенных СД для казни, устанавливать голодные пайки, лишать заключенных необходимой медицинской помощи, организовывать систему лагерей, спроектированных как примитивные. , вывозили заключенных на рабский труд и лишали их прав, обычно связанных со статусом военнопленных. Самое ужасное то, что эти эксцессы были результатом преднамеренного планирования до вторжения в Россию, а не были печальным результатом «хаоса» войны.

Несмотря на слабые попытки вермахта скрыть свои преступления за завесой секретности, российские солдаты и гражданские лица были хорошо осведомлены о жестоком обращении. Такое знание укрепило решимость Советов сражаться до тех пор, пока немцы не перешли в оборону. Это также гарантировало, что по мере продвижения советских армий на запад их гнев будет ужасным.

Не может быть оправдания ужасным бесчинствам, совершенным советскими войсками в Германии, но обращение Вермахта с русскими военнопленными может служить одним из возможных объяснений их поведения.Более половины советских солдат, взятых в плен немцами во время Второй мировой войны, погибли в плену. Шестьдесят лет спустя полный отчет о нацистском режиме и жестокости войны на Восточном фронте требует, чтобы политики, органы юстиции, историки и исследователи войны привлекли Вермахта к ответственности за свои действия и добились справедливости для своих жертв.

Эта статья была написана Джонатаном Нортом и первоначально появилась в выпуске журнала World War II за январь / февраль 2006 года.Чтобы получить больше замечательных статей, подпишитесь на журнал Вторая мировая война сегодня!

немецких военнопленных и искусство выживания

Götterdämmerung — «Сумерки богов» — прощальное наследие Адольфа Гитлера Европе. Победоносным союзникам ничего не оставалось. Там, где были города, они найдут развалины. Там, где были возделанные поля, они найдут пустыню. Фюрер и его приспешники были близки к достижению этой цели. Сельскохозяйственное производство остановилось, в то время как в городских центрах миллионы людей были выброшены из своих домов и живут на грани голода.Распределение ограниченных запасов продовольствия серьезно сдерживалось разрушенным состоянием железнодорожной и транспортной инфраструктуры Центральной Европы. На западе население ежедневно увеличивалось: по оценкам, от 12 до 14,5 миллионов человек бежали с оккупированных Россией территорий. Выжившие в нацистском рабском труде и лагерях смерти отчаянно нуждались в помощи, как и тысячи недавно освобожденных военнопленных союзников. Западные союзники и Советы были вынуждены сделать трудный выбор в отношении военнопленных Германии и стран Оси.

Согласно Женевской конвенции 1929 г., военнопленные имели право на диету, эквивалентную рациону оккупационных войск. Однако, учитывая обстоятельства, сложившиеся в Европе в конце войны, соблюдение диеты в 2000 калорий, рекомендуемого дневного минимума, было бы невозможно. Основная часть кораблей союзников была теперь предназначена для Тихоокеанского театра военных действий; только после того, как война будет выиграна, поставки будут перенаправлены в Европу.

В начале апреля 1945 года Соединенные Штаты содержали 313 000 заключенных в Европе; к концу месяца это общее количество выросло до 2.1 миллион. После падения Третьего рейха их число выросло до ошеломляющих 5 миллионов немецких военнопленных и военнопленных стран Оси. Из них около 56 000 человек, или около 1 процента, умерли, что примерно равно уровню смертности американских военнопленных в руках немцев.

Куда хуже обстоят дела с теми, кто удерживался на оккупированной советской территории. Официально Советский Союз взял в плен во время и сразу после войны 2 388 000 немцев и 1 097 000 комбатантов из других европейских стран. Погибло более миллиона немецких пленных.Огромные страдания, причиненные Германией и ее партнерами по Оси, несомненно, сыграли ключевую роль в обращении с вражескими военнопленными. «В 1945 году в советских глазах пришло время платить», — писал британский военный историк Макс Артур. «Для большинства российских солдат любой инстинкт жалости или милосердия умер где-то на сотнях полей сражений между Москвой и Варшавой».

Режим Иосифа Сталина был плохо оборудован для борьбы с заключенными: в 1943 году, когда все больше вражеских подразделений попало в руки Советского Союза, уровень смертности военнопленных снизился примерно на 60 процентов.Примерно 570 000 пленных немцев и стран Оси уже умерли в плену. К марту 1944 года условия начали улучшаться, но по экономическим причинам: поскольку его людские ресурсы были поглощены военными усилиями, СССР обратился к военнопленным в качестве суррогатной рабочей силы. Хотя технически военнопленные не входили в систему ГУЛАГа, границы часто размывались. Лагеря и центры содержания под стражей часто состояли из плохо построенных хижин, мало защищавших от резких русских зимних ветров. Советский Союз репатриировал пленных нерегулярно, иногда в больших количествах.Однако уже в 1953 году в России оставалось не менее 20 000 немецких военнопленных. После смерти Сталина этих людей наконец отправили домой.

Еще подростком в 1939 году Милан Лорман стал свидетелем расчленения Чехословакии нацистами и создания Словакии как государства-сателлита Третьего рейха. Отец Лормана, бедный деревенский учитель, старательно проследил германские корни семьи, чтобы претендовать на права, предоставляемые Третьим рейхом лицам немецкого происхождения. Но за такие субсидии приходилось платить: в 1943 году пришло письмо, в котором отец Лормана спрашивал, почему его сын, которому сейчас 18, не пошел добровольцем в СС.В письме говорилось о прекращении льгот, если подросток не сможет присоединиться. Под сильным давлением молодой Лорман смирился со своей судьбой и пошел добровольцем на Waffen SS .

После базовой подготовки отряд саперов Лормана был отправлен в Грецию, а затем на Восточный фронт. Там в начале 1945 года, когда Красная Армия продвигалась вперед, он был произведен в унтер-офицерский состав и присоединился к примерно 1000 солдатам в программе интенсивной подготовки. Но, узнав о прорывах русских в близлежащую Познань, стажеров бросили на фронт.Потери были высокими. К 18 апреля 1945 года в отряде Лормана оставалось всего 60 человек, отчаянно сражающихся у канала между реками Одер и Нейсе. К полудню осталось всего 17 человек, поэтому выживший сержант собрал людей и приказал им отправиться в штаб — где бы он ни находился.

Выйдя из леса, Лорман с облегчением наткнулся на группу из 10 человек или около того, решив, что это отряд венгерского подразделения, дислоцированного слева от Лормана. Он был не прав.Это были красноармейцы, и они его поманили. Русские были поражены, обнаружив, что они посадили словака в СС, а в придачу — белого русского. Белые считались предателями и могли ожидать длительного заточения в худшем из ГУЛАГов или пули.

На вопрос, есть ли у него сигареты, Лорман отдал свой тайник и был рад увидеть, что они вернули немного сигарет. «Я начал надеяться, что переживу этот опыт», — вспоминал он. «Конечно, они не потрудились бы вернуть эти сигареты человеку, которого собирались убить.”

Дымовая пауза была прервана огнем из леса. Русский унтер-офицер приказал Лорману встать и призвать стрелков сдаться. Лорман осознал опасность, с которой он столкнулся: встать и получить выстрел или отказаться от приказа и выстрелить, но с близкого расстояния. Он вскочил, крикнул и получил в ответ очередь. Только одна пуля попала в него, пробив бедро. После этого российский сержант залатал Лормана и отправил в медпункт. Той ночью Лорман спал в козьем хлеву с другими военнопленными.

«Во всех армиях есть достойные солдаты, — сказал Лорман, — и мне посчастливилось попасть в руки некоторых из них». Эти чувства не продлятся долго.

На следующее утро Лорман наблюдал, как солдат Красной Армии резвился с золотым утенком на весеннем солнце. Когда его призвали явиться в ближайший дом, мужчина внезапно сбил птицу на пол и раздавил ее каблуком ботинка. Для Лормана это был ужасный момент. «Я не хочу верить, что центральным действующим лицом в этой истории действительно был русский», — вспоминал он.«Я не могу описать свои чувства в то время. Позже, когда первоначальный шок прошел, я сказал себе очень осторожно относиться к этим людям. С того дня я был полон решимости потакать им и избежать участи, постигшей прекрасного утенка ».

Лорман был отправлен в больницу в Свебодзине, чтобы оправиться от ран. В учреждении находилось около 120 заключенных. «Все мы были ранены или больны, — сказал он, — но с каждым новым днем все больше и больше из нас выздоравливали». Медсестры заставляли немецких военнопленных и военнопленных Оси работать санитарами, помогая раненым попасть в операционную, убирая территорию и хороня мертвых.

Когда Лорман понял, что больница — это сравнительный оазис спокойствия, возможно, жизненно важный для его шансов на выживание, он улучшил свои языковые навыки и стал переводчиком. «Я не упускал ни одной возможности завязать разговор с тем или иным русским», — сказал он.

Другие были менее склонны к сотрудничеству. Однажды вечером немецкий офицер и его люди отказались убирать во дворе больницы, заявив, что работа после последнего приема пищи противоречит Женевской конвенции.Лорман и другие вышли из строя и начали наводить порядок, а тех, кто протестовал, включая офицера, увезли в ГУЛАГ.

По иронии судьбы эта депортация улучшила условия в больнице: «Теперь, когда количество заключенных сократилось до менее 40, — сказал Лорман, — наша жизнь приобрела еще более мирный характер. У нас была хорошая еда и ее достаточно, достаточно мягкие кровати и достаточно теплые одеяла, даже много книг для чтения ».

В октябре 1945 года русский майор в больнице сказал Лорману, что его группа должна быть репатриирована.Затем майор хладнокровно спросил, следует ли позволить эсэсовцам из группы вернуться. «Почему нет?» — ответил Лорман. «У них также есть дома, в которые можно пойти». Майор достаточно хорошо знал, что Лорман был эсэсовцем, и просто играл с ним. 13 октября 1945 года ему выдали документы об увольнении.

Путешествуя с другом, Лорман направился на запад, надеясь добраться до последнего известного адреса своей семьи — дома в австрийской провинции Штайермарк. 18 октября они прибыли в разоренные остатки Берлина и направились во французский сектор.Друг Лормана был гражданином Франции из Эльзаса-Лотарингии, и для продолжения путешествия им потребовались соответствующие документы. Они направились в участок французской военной полиции, чтобы заполнить необходимые документы. Вместо этого на обоих мужчин надели наручники и задержали.

Обнаружив, что их задержанными являются бывшие солдаты Waffen SS , французские власти бросили Лормана в одиночную камеру в тюрьме Тегель, в то время как этого человека забрали из Эльзаса-Лотарингии для допроса в другом месте.

Застряв в камере размером 6 на 12 футов, Лорман вынужден был бороться с одиночеством и отсутствием физических упражнений.«Я не контактировал с обитателем соседней камеры», — сказал он. «Все, что я видел день за бесконечным днем, была одна и та же тесная камера».

«Пищи, которую нам дали, было недостаточно для выживания, только для постепенного умирания», — сказал Лорман. «Но, честно говоря, немногие люди за пределами тюремных ворот ели намного лучше. К концу первых девяти месяцев этого существования мой вес упал до 103 фунтов (я был шести футов ростом), а мой боевой дух был ниже, чем живот пресловутой змеи.”

В отчаянии Лорман разработал план, чтобы привлечь внимание своих надзирателей. Жаловавшись на спорадические головные боли, он сумел припрятать около дюжины таблеток аспирина, которые спрятал в своей камере. Когда они обнаружили его тайник во время следующего осмотра камеры, охранники попросили у Лормана объяснений. «Я собираюсь убить себя», — воскликнул он. «Вы только посмотрите на меня!»

Уловка сработала, и французские власти разрешили Лорману общаться с другими заключенными и даже работать в кулинарии. «Несмотря на то, что после каждого рабочего дня мне все равно приходилось возвращаться в свою единственную камеру, — сказал он, — мой дух и мое тело вскоре выздоровели.”

Лорман был наконец освобожден 19 февраля 1947 года, когда ему было 23 года. «Я был освобожден в хаотическом послевоенном мире, чтобы заботиться о себе», — вспоминал он. Но пройдут годы, прежде чем Лорман и его семья воссоединятся.

Руди Янссен был задержан британцами. Сельский парень, он пошел добровольцем на службу в 17 лет в первые месяцы 1943 года, а затем был призван в Waffen SS . По образованию сигнальщик, в 1944 году он прибыл на Восточный фронт с танковой частью.В начале 1945 года Красная Армия начала наступление на нацистскую территорию. Одно из направлений его наступления развернулось на север и отрезало некоторые немецкие части на востоке, включая войска Янссена, от остальной части Рейха.

Отброшенный на позиции у Данцигского залива, Янссен и его товарищи выдержали тяжелый артиллерийский обстрел, который длился несколько дней, пока высшее командование пыталось эвакуировать подразделение. «Теперь было настоящее чувство поражения, — сказал он, — смирения, что это был конец».

Те, кому посчастливилось эвакуироваться, были доставлены на позиции на соседнем полуострове, но все еще в пределах досягаемости орудий Красной Армии.Раненный осколками в ногу во время обстрела, Янссен был позже эвакуирован в Росток на скоростном катере.

«После нескольких дней выздоровления к нам в палату пришел врач и сказал тем из нас, кто был« ходячим раненым », что русские скоро прибудут», — вспоминал он. «И что те, кто хотел съехать, должны сделать это сейчас».

Янссен и пять товарищей отправились на ближайшую станцию и сели в товарный поезд, идущий на запад. Когда поезд, казалось, остановился в глуши, Янссен и его товарищ пошли пешком, пока 3 мая не прибыли в Травемюнде, недалеко от Любека.

Рана Янссена не заживала должным образом, поэтому он обратился в больницу, где ему велели оставаться в приемной. Он решил вернуться к реке Трэв и избавиться от своего пистолета и платежной книжки. Вернувшись в госпиталь, он вскоре услышал приближение военной техники. Приходили англичане.

После обыска оружия немецким войскам в госпитале было приказано ждать дальнейших указаний. «В тот вечер прибыл британский офицер и на очень хорошем немецком языке сообщил нам, что в больнице нет палаты, и что британцы попытаются как-нибудь нас разместить», — сказал он.«Позже той ночью британцы вернулись. Они притащили на станцию поезд с скотовозами. У них была солома на полу грузовиков, а нас посадили в грузовики и заперли. На платформе стояла охрана. Это была моя первая ночь в плену ». На следующий день их переселили в гостиницу.

Через несколько дней британцы отделили эсэсовцев от остальных заключенных и отправили их, включая Янссена, в недавно освобожденный концлагерь недалеко от Гамбурга. «Здесь действительно началась наша жизнь заключенных.Было довольно грубо и все еще немного холодно, так как была середина мая. Одеял не было, и мы спали на бетоне, и нас часто допрашивали, хотя и не каждый день… Никто из нас не говорил по-английски, и никто из наших охранников не говорил по-немецки, поэтому не было возможности завязать разговор ».

Примерно через 10 дней их перевели в большую приграничную зону в регионе Шлезвиг-Гольштейн, где снова не было жилья. «Мы спали в фермерских постройках и в сене», — вспоминает Янссен, добавляя, что «некоторые сделали временные ямы в земле с крышей из прутьев и кустов, покрытой дерном.Мы были предоставлены сами себе. Что касается еды, нам приходилось хватать то, что мы могли. Воровали много — картошку с полей хватали. На кукурузных полях срезали колосья. Большинство выжили ».

Однажды прибыла группа британских солдат и объявила, что ищут добровольцев из числа военнопленных. Янссен выдвинул свое имя и вскоре оказался клерком, оформляющим документы о репатриации. Что характерно, те, кому была важна отдача, работали в сельском хозяйстве или производстве продуктов питания.

В начале 1946 года, когда Янссен закончил свою работу клерком, его посадили на поезд, в котором находился скотовоз, который был заперт и затем начал движение. «Мы понятия не имели, куда мы идем и сколько времени займет дорога», — сказал он. «Наконец остановившись, мы обнаружили, что прибыли в Бельгию. Всех нас из поезда доставили в лагерь, который, как мне кажется, находился в местечке под названием Берчан. Этот лагерь был разделен на «клетки», в каждой из которых находилось до 6000 военнопленных. Население лагеря, я полагаю, было около 36 000 военнопленных.Ситуация здесь была довольно сложной, и мы часто голодали ».

6 апреля Янссен присоединился к отряду, отправленному в Англию. В пересыльном лагере мужчинам давали сытный паек. «[Это было] для нас почти как туристический лагерь», — вспоминал он. «Мы могли есть столько, сколько нам хотелось, и это было фантастически, потому что к этому моменту мы уже совсем недоедали».

Выполняя различные работы для британской армии, Янссен находил условия не только приемлемыми, но и почти комфортными. «Определенные навыки требовались в разных лагерях в разное время, — сказал он, — и если у вас был навык, вы обнаруживали, что довольно много двигаетесь.Если бы вы хорошо говорили по-английски, вас использовали бы как командира отряда и, что немаловажно, переводчика — навык, который очень востребован ».

В 1948 году, в последний год своего пленения, Янссен принял предложение британцев продлить свое время в Англии в качестве сельскохозяйственного рабочего в обмен на регулярную оплату и возможность носить гражданскую одежду. Живя в сельской местности графства Суррей и к тому времени свободно владея английским, Янссен чувствовал себя интегрированным с местным сообществом. Вернувшись в Германию на Рождество 1948 года, он принял еще одно предложение для бывших военнопленных вернуться в Великобританию и продолжить работу в качестве сельскохозяйственных рабочих.Вскоре после возвращения в 1949 году он женился. Для Янссена, несмотря на некоторые тяжелые времена в начале, быть военнопленным привело к самым счастливым выводам.

Для дальнейшего чтения Саймон Рис рекомендует Эйзенхауэр и немецкие военнопленные: факты против лжи Гюнтера Бишофа и Стивена Э. Амброуза.

Эта статья была написана Саймоном Рисом и первоначально опубликована в майском выпуске журнала « Military History Magazine» за 2007 год. Чтобы получить больше замечательных статей, подпишитесь на журнал Военная история сегодня!

Определение вины в Советском Союзе после Второй мировой войны по JSTOR

Abstract

После Второй мировой войны поиск предполагаемых предателей велся в каждой стране, находившейся под иностранной оккупацией.Самой активной страной в этом отношении был Советский Союз. В статье анализируется, как советские власти поступали с людьми, жившими на оккупированной немцами территории во время войны. В нем обсуждаются различные понимания вины и исследуются средства наказания, возмездия и правосудия. Я утверждаю, что несоответствия в московской политике возмездия, помимо отражения противоречий между идеологией и прагматизмом, были вызваны противоречиями внутри идеологии, а именно верой в то, что война выявила скрывающихся массовых врагов, и убеждением, что она была выиграна при массовой поддержке советского населения.Таким образом, государство, вышедшее из войны, было одновременно могущественным и небезопасным, способным быстро восстановить свою власть на территориях, ранее оккупированных Германией, но также глубоко неоднозначно относилось к своей политике возмездия.

Информация о журнале

Slavic Review — международный междисциплинарный журнал, посвященный изучению прошлого и настоящего в Восточной Европе, России, Кавказе и Центральной Азии.

Информация для издателя

Cambridge University Press (www.cambridge.org) — издательское подразделение Кембриджского университета, одного из ведущих исследовательских институтов мира, лауреата 81 Нобелевской премии. В соответствии со своим уставом издательство Cambridge University Press стремится максимально широко распространять знания по всему миру. Он издает более 2500 книг в год для распространения в более чем 200 странах.

Cambridge Journals издает более 250 рецензируемых академических журналов по широкому кругу предметных областей в печатном виде и в Интернете. Многие из этих журналов являются ведущими научными публикациями в своих областях, и вместе они образуют одну из самых ценных и всеобъемлющих исследовательских работ, доступных сегодня.Для получения дополнительной информации посетите http://journals.cambridge.org.

Права и использование

Этот предмет является частью коллекции JSTOR.
Условия использования см. В наших Положениях и условиях

Бросило ли советское правительство пленных ВОВ?

Когда правительство России сделало все возможное 9 мая, чтобы отпраздновать победу Советского Союза над нацистской Германией и вспомнить примерно 25 миллионов советских людей, погибших во время войны, историк Константин Богославский работал над тем, чтобы пролить свет на судьбу советских военнопленных, «брошенных» «собственным правительством.

Жестокость гитлеровской войны с Советским Союзом широко задокументирована, но многие детали о тяжелом положении военнопленных Красной Армии остаются неуловимыми.

Их точное количество никогда не будет известно наверняка, но оценки солдат Советской Красной армии, взятых в плен во время Второй мировой войны, колеблются от 4 до 6 миллионов. Около двух третей пленных немцами — более 3 миллионов солдат — погибли к тому времени, когда их товарищи захватили Берлин в мае 1945 года.

Советский Союз был единственной страной, которая отказалась сотрудничать с Красным Крестом и даже не пустила делегации Красного Креста на свою территорию.«

Архивы Наркомата иностранных дел СССР были недавно оцифрованы, и Богославский изучает переписку военного времени между Советским правительством и Международным комитетом Красного Креста, международной организацией со штаб-квартирой в Женеве, которая пыталась помочь заключенным, раненым. , и беженцы во время войны.

«Уже 23 июня 1941 года Красный Крест отправил [министру иностранных дел СССР Вячеславу] Молотову телеграмму, предлагая помощь Советскому Союзу во время войны», — сказал Богославский RFE / RL.«Молотов подтвердил свой интерес».

В первые недели конфликта Германия и Советский Союз подтвердили, что будут придерживаться международных конвенций об обращении с заключенными. Однако быстро стало ясно, что ни одна из сторон не намерена выполнять свои обязательства.

В первые шесть месяцев войны, когда немцы мчались через Советский Союз к окраинам Москвы, более 3 миллионов солдат Красной Армии были взяты в плен, часто в результате окружения, поскольку советские власти отказывали им в отступлении. или не смогли даже отдать приказы.

Согласно архивным материалам, сказал Богославский, державы Оси предложили обменяться списками пленных с Советским Союзом в декабре 1941 года. Заместитель Молотова Андрей Вышинский написал своему начальнику, что список немецких военнопленных был составлен, и посоветовал его сделать. освобожден, чтобы не навредить репутации Советского Союза.

«Но Молотов написал в сообщении:«… не отправляйте списки (немцы нарушают правовые и другие нормы) », — сказал Богославский. «После этого почти все письма и телеграммы поступали из Красного Креста…помечены Молотовым как «Не отвечать» ».

Просьба Красного Креста о помощи советским военнопленным с надписью Молотова «Не отвечать».

Советское правительство приняло эту политику в результате хладнокровного расчета.

«К концу 1941 года более 3 миллионов человек были взяты в плен, и одной из целей советского руководства было остановить эту лавину», — сказал Богославский. «Советский солдат должен был понять, что, если его поймают, он не получит продуктовые передачи от Красного Креста и не будет отправлять открытки своим близким.Он должен был знать, что единственное, что его ждет там, это неминуемая смерть ».

Правительство Сталина, на мой взгляд, виновно в том, что не оказало моральной поддержки или материальной помощи собственным солдатам, которых просто бросили ».

В одном советском документе, выпущенном за подписью Сталина, отмечает историк, утверждалось, что «паникер, трус и дезертир хуже врага».

Кроме того, Советское правительство отказалось впустить представителей Красного Креста в свои печально известные лагеря для военнопленных, где они могли наткнуться на секреты сталинских репрессий.

«Раздача продуктов питания и медикаментов заключенным осуществлялась представителями Красного Креста, а это означало бы предоставить им доступ в лагеря в Советском Союзе», — сказал Богославский. «Советское руководство было категорически против этого. Несмотря на многочисленные просьбы, представителям Красного Креста так и не выдали визы для въезда в Советский Союз».

«Конечно, вся ответственность за массовую гибель советских военнопленных должна лежать на руководстве Третьего рейха», — добавил он.«Но правительство Сталина, на мой взгляд, было виновато в том, что не оказало моральной поддержки или материальной помощи собственным солдатам, которых просто бросили».

В марте 1943 года Молотов написал письмо послу США в Советском Союзе Уильяму Стэндли, который направил предложение Ватикана об обмене информацией о советских военнопленных, удерживаемых немцами.

«Имею честь сообщить, что в настоящее время этот вопрос не интересует Советское правительство», — написал Молотов.«Передавая правительству Соединенных Штатов нашу признательность за внимание к советским военнопленным, прошу вас принять мои заверения в моем глубочайшем уважении к вам, господин посол».

Письмо Молотова послу США в Советском Союзе Уильяму Стэндли

В ходе войны Советское правительство также отказалось сотрудничать с правительствами союзников Германии — Финляндии и Румынии по вопросу о пленных. Советские заключенные в Финляндии действительно получали посылки Красного Креста, которые были организованы благотворительной организацией в Швейцарии и распространены в Финляндии на односторонней основе.

В 1942 году Румыния предложила освободить 1018 наиболее бедных советских военнопленных в обмен на список румын, удерживаемых Советским Союзом.

«Советское руководство просто проигнорировало это предложение», — сказал Богославский.

«Советский Союз был единственной страной, которая отказалась сотрудничать с Красным Крестом и даже не пустила делегации Красного Креста на свою территорию», — добавил он. «Германия не сотрудничала с Красным Крестом в отношении советских военнопленных, но она действительно сотрудничала в отношении заключенных своих западных врагов — американцев, британцев и французов.«

Бедствия многих советских военнопленных не закончились, когда замолчали орудия.

«Это миф, что всех, кто вернулся из лагерей для военнопленных, отправили в ГУЛАГ», — сказал Богославский. «НКВД (советская тайная полиция) организовала специальные лагеря для проверки и фильтрации возвращающихся заключенных. По словам историка [Виктора] Земскова, около 1,5 миллионов бывших заключенных прошли через процесс фильтрации. Из них около 245 000 были репрессированы».

Написано старшим корреспондентом Радио Свобода Робертом Коулсоном на основании сообщения корреспондента Русской службы Радио Свобода Дмитрия Волчека

Преследование советских военнопленных нацистами

22 июня 1941 года немецкие войска вторглись в Советский Союз.Три миллиона немецких солдат были усилены финскими, румынскими, венгерскими, итальянскими, словацкими и хорватскими войсками. В течение нескольких недель немецкие дивизии захватили прибалтийские республики Латвию, Литву и Эстонию. В сентябре немцы осадили Севастополь и Ленинград, а к концу октября пали города Минск, Смоленск, Киев, Одесса и Харьков. Миллионы советских солдат были окружены, отрезаны от снабжения и подкреплений и вынуждены сдаться.

Советы рассматриваются как недочеловеческие враги

Однако для нацистской Германии это нападение не было «обычной» военной операцией.Война против Советского Союза была войной на уничтожение между немецким фашизмом и советским коммунизмом; расовая война между немецкими «арийцами» и недочеловеческими славянами и евреями. С самого начала эта война на уничтожение против Советского Союза включала массовые убийства военнопленных. Частично немецкие официальные лица оправдали свое жестокое обращение и убийства советских военнопленных, указав, что Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию и его солдаты не гарантируют защиту, которую конвенция предоставляла военнопленным.На самом деле их причины были более сложными. Немецкие власти рассматривали советских военнопленных как особую угрозу, считая их не только славянскими недочеловеками, но и частью «большевистской угрозы», связанной в нацистской идеологии с концепцией «еврейского заговора».

Вторая по величине группа жертв нацистов

Жестокое обращение немцев с советскими военнопленными нарушило все стандарты ведения войны. Существующие источники предполагают, что около 5,7 миллиона военнослужащих Советской армии попали в руки Германии во время Второй мировой войны.По состоянию на январь 1945 года немецкая армия сообщила, что только около 930 000 советских военнопленных оставались под стражей в Германии. Немецкая армия выпустила около миллиона советских военнопленных в качестве вспомогательных средств немецкой армии и СС. Около полумиллиона советских военнопленных бежали из-под стражи Германии или были освобождены Советской армией, когда она продвигалась на запад через Восточную Европу в Германию. Остальные 3,3 миллиона человек, или около 57 процентов взятых в плен, к концу войны были мертвы. Советские военнопленные, уступавшие только евреям, были самой большой группой жертв нацистской расовой политики.

Сознательная политика

Это число погибших не было ни случайным, ни автоматическим результатом войны. Это была сознательная политика нацистского государства. Отношение Германии к советским военнопленным резко отличалось от политики Германии по отношению к военнопленным из Великобритании и США, стран, которые нацисты считали расовыми равными немцам. Из 231 000 британских и американских пленных, удерживаемых немцами во время войны, только около 8 300 — 3,6 процента — умерли в заключении в Германии.

Авторы):

Мемориальный музей Холокоста США, Вашингтон, округ Колумбия

Сталинградских дневников: расшифровки стенограмм поля боя, которые Сталин считал слишком верными, чтобы публиковать — Европа

Бои в Сталинграде, продолжавшиеся с августа 1942 по февраль 1943 года и закончившиеся капитуляцией гитлеровской армии, изменили ход Второй мировой войны и всемирную историю.Это была самая жестокая битва в истории человечества, унесшая жизни сотен тысяч человек. Сталинградская битва положила конец мечте Гитлера о мировом господстве и дала понять, что капитуляция нацистской Германии — лишь вопрос времени.

Статьи по теме

Йохен Хеллбек — ведущий историк советского периода, преподающий в Университете Рутгерса в Нью-Джерси.Его увлекательная книга 2015 года «Сталинград: город, победивший Третий рейх, и битва, изменившая мировую историю» (PublicAffairs; также доступна в изданиях на немецком, русском, шведском, финском, испанском и китайском языках), рассказывает об этом. бой с советской стороны. Работа Хелльбека, получившего в 2017 году стипендию Джона Саймона Гуггенхайма в области гуманитарных наук, по-прежнему сосредоточена на усилиях военного времени по регистрации зверств, совершенных немцами на советской земле.

Родился в Бонне, Западная Германия, проф.51-летний Хеллбек также является основателем онлайн-проекта frontstalingrad.com, в основе которого лежит серия подробных интервью, проведенных в 2009-2010 годах совместно с фотографом Эммой Додж Хэнсон, с выжившими ветеранами роковой битвы из и Германия, и Россия. Интервью, а также редкие фотографии и письма, которыми поделились ветераны, показывают, насколько по-разному вспоминают битву с обеих сторон.

Неизменное чувство потери и поражения отмечает воспоминания с немецкой стороны, в то время как русские рассказы о Сталинграде проникнуты духом национальной гордости и самопожертвования.Немецкие ветераны называют Сталинград травматическим прорывом в своей биографии, в то время как русские склонны подчеркивать положительный аспект своей самореализации на войне, даже когда они делятся воспоминаниями о болезненной личной утрате.

Хеллбек берет интервью у Бориса Серафимовича Крыжановского, который был еще ребенком во время бомбардировки Сталинграда в 1942 году.Эмма Додж Хэнсон

Михал Шапира поговорил с Хеллбеком после его визита в Тель-Авивский университет в начале этого года.

Что вас привлекло в вашей книге при изучении Второй мировой войны и, в частности, Сталинградской битвы?

Моя предыдущая работа была посвящена личным дневникам, написанным в Советском Союзе при Сталине.Выяснилось, что многие люди, вопреки распространенному мнению, вели дневники. Их цель заключалась не в том, чтобы культивировать личные мысли в отличие от коммунистического режима, а в том, чтобы согласовать свое мышление с мандатом советской революции и подняться до уровня достойного участника всемирной исторической драмы.

Затем мне стало любопытно, как эти стремления сравниваются с нацистской немецкой революцией и ее версией «Нового человека».«Сталинград, как кульминация и продолжительное столкновение двух тоталитарных режимов, казался подходящим местом для следующего исследования.

Поскольку я немец, я, конечно, также восприимчив к тому, что Сталинград занимал высокое место в коллективной памяти немцев.Проблема с этой памятью заключается в ее изолированном характере: большинство существующих изображений битвы, которые вы можете прочитать в Германии или других западных странах, рассказывают историю преимущественно с немецкой точки зрения. Они начинаются с нападения на город, освещают драму немецких солдат, которые держались в окружении, и заканчивают тем, что 100 000 выживших немцев попали в советский плен. Когда во время своего исследования я обнаружил множество интервью с советскими защитниками города во время войны, я решил, что моя книга должна сосредоточиться на сравнительно малоизвестной советской стороне истории.

Книга основана на интервью с солдатами Красной Армии, которые вы нашли в архивах. Они описывают шокирующее насилие. Вы можете рассказать о природе насилия?

Интервью были записаны в Сталинграде, во время финального этапа битвы и сразу после нее.Они перекликаются с шумом поля битвы, и насилие присутствует повсюду. Солдаты Красной Армии рассказывают, как они пробивались к центру города, взрывая подвалы и целые здания, заполненные немцами после того, как по крайней мере некоторые из них отказались сложить оружие. Становится совершенно очевидным, насколько советскими защитниками двигала ненависть к немцам. В интервью я с удивлением обнаружил источник этой ненависти.

Возьмите Василия Зайцева, знаменитого снайпера под Сталинградом, который в январе 1943 года убил 242 вражеских солдата, пока не получил травму глаза.Отвечая на вопрос историков о том, что побудило его продолжать сражаться до изнеможения и не только, он рассказал о сценах, свидетелем которых он был лично: немецкие солдаты вытаскивают женщину из-под завалов, предположительно, чтобы изнасиловать ее, в то время как он беспомощно слушал ее. кричит о помощи. [Цитирует Зайцева]: «Или в другой раз вы увидите молодых девушек, детей, висящих на деревьях в парке. Тебя это касается? Это имеет огромное влияние ».

Немецкие зверства, с которыми были знакомы многие советские солдаты, безусловно, сыграли важную роль в их мобилизации на борьбу и упорную борьбу.Вдобавок в Красной Армии было много насилия, совершаемого против солдат, не желавших рисковать своей жизнью. В своем интервью генерал Василий Чуйков описал, как он застрелил нескольких командиров, которые стояли в строю на глазах у их солдат, за то, что они самовольно отступали от врага.

МайорГенерал Иван Бурмаков и подполковник Леонид Винокур, двое российских офицеров, опрошенные после Сталинградской битвы.
Музей Сталинградской битвы

До тех пор, пока в 2015 году ваша книга не вышла в русском переводе, эти интервью никогда не публиковались. Это почему?

Свидетельства были слишком правдивыми и многогранными для своего времени, и Сталин запретил их публиковать, не в последнюю очередь потому, что он один заявлял о своей полной заслугах в победе под Сталинградом.Немногое изменилось после смерти Сталина. Да, ведущие генералы Сталинградской битвы, такие как Чуйков, могли публиковать отчеты о своей роли в битве, но они тщательно опускали любые упоминания о казнях в Красной Армии. В своих воспоминаниях Чуйков пишет, что своим трусливым офицерам он «резко упрекнул».

Архивная документация говорит мне, что по крайней мере некоторые советские историки читали интервью, но, похоже, они не знали, как интегрировать индивидуальные, «субъективные» голоса, как они их называли, в обязательную «объективную» (коммунистическую) историю. войны, и поэтому документы были упущены из виду и забыты.Мне необычайно повезло, что я был первым историком, который полностью изучил 215 интервью, взятых с советскими защитниками Сталинграда, и опубликовал их. Я нашел их в архиве Института истории России РАН.

«Край Европы»

Кто проводил интервью и почему? Кто был опрошен этими «Сталинградскими стенограммами»?

Иосиф Сталин в 1950 году.AP
Интервью проводились историками из Москвы, которые отреагировали на немецкое вторжение в 1941 году с планом документально зафиксировать советские военные действия в целом и с нуля. С 1942 по 1945 год они опросили около 5000 человек — большинство из них были солдатами, но также и партизанами, гражданскими лицами, которые работали в военной экономике или воевали в подполье, и советскими гражданами, пережившими нацистскую оккупацию.Эти историки надеялись, что опубликованные интервью мобилизуют читателей на войну. Они также хотели создать архивную запись для потомков. Меня поразило то, как они приняли это решение еще осенью 1941 года, когда Советский Союз, казалось, балансировал под натиском Германии. Но историки черпали уверенность в истории, особенно в войне 1812 года, когда русский народ смог победить технологически превосходящего захватчика. Они были уверены, что Гитлер встретит конец Наполеона.
Почему Сталинград стал важным для нацистов и Советов в 1942 году? Каким образом эта битва изменила мировую историю?
Когда немцы возобновили наступление весной 1942 года, их стратегической целью были нефтяные месторождения Кавказа.Только когда группа армий «Юг» продвигалась к Майкопу и Грозному, Гитлер отдал приказ об отдельном наступлении на Сталинград. Он сделал ставку на психологический удар, который падение «Сталинского города», что буквально означает Сталинград, нанесет Сталину. Во многом из-за своего символического заряда битва за Сталинград превратилась в решающую битву между двумя режимами.
Какова была роль мировых СМИ до и во время этой битвы?
Сталинград велся на мировой арене и, возможно, был первой в мире медиа-войной, как мы бы назвали ее сегодня.С самого начала наблюдатели со всех сторон были зациклены на гигантском столкновении на краю Европы. Немецкая газета охарактеризовала Сталинград как «самую роковую битву войны» — это было в начале августа 1942 года, еще до того, как гитлеровские солдаты начали штурм города. Сообщения мировых СМИ подталкивали обе стороны вперед. Всю осень 1942 года советская пресса цитировала газеты из разных стран, от Египта до Индии и Канады, в которых превозносился героизм защитников Сталинграда. В пабах по всей Англии радио включали перед началом вечерних новостей только для того, чтобы выключить его после выхода репортажа о Сталинграде.Среди союзных наций, а также в городах и гетто, оккупированных немцами, люди были в эйфории по поводу способности Красной Армии противостоять немецкому натиску и нанести ответный удар. По мере того как битва продолжалась, многие считали ее признаком того, что Германия проиграет войну.
Немецкая пехота на позиции для атаки во время Сталинградской битвы.Das Bundesarchiv / Wikimedia Commons
Жестокость и ужас во время боев за Сталинград были свирепыми. Какие условия сделали насилие и человеческие жертвы такими огромными?
Оба режима мобилизовались изо всех сил, чтобы завоевать или защитить город.Прежде чем войти в Сталинград с войсками и танками, немцы начали с двухнедельной ковровой бомбардировки, в результате которой была сожжена и снесена большая часть городского пейзажа, унесшая жизни 40 000 человек. Всего за несколько недель до этого, в ответ на быстрое продвижение немцев к Сталинграду, Сталин издал приказ «Ни шагу назад», запрещавший его солдатам отступать ни при каких обстоятельствах. Даже мирные жители считались жизненно важными защитниками «Сталинградской крепости», и им не разрешалось эвакуироваться в течение нескольких дней после начала бомбардировки.Современные наблюдатели, как немецкие, так и советские, согласились с тем, что войска Красной Армии под Сталинградом сражались с огромным рвением. Они разошлись только в интерпретации этого сопротивления. Русские превозносили «повседневный героизм» своих войск, в то время как немцы считали советских солдат недочеловеками, которые сражались жестоко и без всякого уважения к жизни — даже своей собственной.
«За социалистическую Родину!» и «За товарища Сталина!» — это были некоторые из лозунгов боевиков в Сталинграде.Какую роль в боевых действиях сыграл большевизм? Каковы ваши основные выводы?
Коммунистическая идеология имела огромную мобилизующую силу во время войны; это один из основных аргументов моей книги, и он ставит под сомнение то, как другие ученые понимали советские военные усилия.В науке преобладает представление о том, что Сталин был политически банкротом, когда началась война — немцы одурачены, оборонялись и были крайне непопулярны. Согласно этой интерпретации, Сталин отреагировал, отказавшись от коммунистических догм, приняв русский национализм и приняв более популистский тон. Хотя некоторые из этих событий действительно имели место, они не сигнализировали об отказе от коммунистического правления, как раз наоборот. В моей книге очень подробно показано, как солдаты Красной Армии были приняты в Коммунистическую партию.
Как это произошло на земле?
В ходе войны наблюдался огромный рост членства, настолько сильный, что к концу войны Красная Армия была преимущественно коммунистической, а партия имела черты военной организации.Важнейшим условием вступления солдата в партию было не доктринальное знание, скажем, умение читать партийные учебники, а доказательство того, что солдат убивал немцев. Так, например, рассказывал снайпер Зайцев о том, как его приняли в партию. К тому времени он уже застрелил 60 вражеских солдат; к концу битвы это число достигнет 242 человек. Присоединиться к партии было делом чести и престижа для него и других солдат.
Итак, насколько политической была Красная Армия?
Чтобы оценить политическую природу Красной Армии, поучительно сравнить ее с немецким Вермахтом.Историк Омер Бартов утверждал, что в Вермахте с ростом потерь и уничтожением «банд братьев» в передовых частях военное командование все больше полагалось на идеологическую обработку, чтобы сплотить войска. Но даже такая нацистская идеологическая работа меркла на фоне систематических, коммунистических, политических условий, которые имели место в Красной Армии с того часа, когда немцы напали в 1941 году. Идеология была цементом, который командование Красной Армии использовало, чтобы связать воедино свой разнообразный солдатский корпус.Постоянно проповедуемая и нацеленная на каждого новобранца, она состояла из доступных концепций с огромным эмоциональным зарядом: любви к родине и ненависти к врагу. На немцев это произвело большое впечатление. После Сталинградской кампании Гитлер приказал ввести в Вермахт политработников советского образца — так называемых «комиссаров». Но армия сопротивлялась этому явному вторжению политического в военную сферу.
Роль женщин в военное время
Вторая мировая война была тотальной войной, в которой участвовали как гражданские лица, так и солдаты.Правительство полностью мобилизовало экономику, культуру и общество. Какова была роль женщин в Сталинградской битве?
Поскольку практически все мужчины призывного возраста служили в Красной Армии, советская военная экономика была возложена на женщин. В отличие от Германии, где иностранные рабы составляли 25 процентов военной экономики к 1944 году, или Великобритании с ее эксплуатацией колониальных ресурсов, советская модель была моделью самоэксплуатации.Кроме того, почти 1 миллион советских женщин служили в Красной Армии во время Второй мировой войны, половина из них служила рядовыми солдатами, а другая — медсестрами, телефонистками или прачками. Многие из опрошенных солдат под Сталинградом согласились, что медсестры работают исключительно хорошо. Некоторые рассказали трогательную историю Лёли Новиковой, молодой женщины, которая не сразу внушила доверие, потому что она «больше походила на балерину и носила высокие каблуки во время боевых тренировок». Она работала рисовальщиком, но очень хотела работать медиком, чтобы нести раненых с линии фронта.
Советский солдат размахивает Красным Знаменем над центральной площадью Сталинграда в 1943 году.
Das Bundesarchiv / Wikimedia Commons
На второй день своего пребывания на поле боя, перевязав и вылечив раненых солдат, Новикова была убита.Несколько дней спустя на митинге коммунистической молодежи, посвященном ее памяти, выступили несколько молодых женщин, поклявшихся сражаться с немцами, как и Лёля. Во время этой встречи Лёля Новикова была посмертно принята в Коммунистическую партию.
Когда в сентябре 1942 года Сталинград собирался попасть в руки немцев, Красная Армия разработала план контрнаступления, который в конечном итоге должен был сокрушить врага.Расскажите об этом драматическом моменте.
Движение клешней, которое прорвало оба фланга протяженного фронта Оси и окружило более 300 000 их солдат, было смелым маневром и свидетельствовало о кривой тактического обучения Красной Армии. В некотором смысле контрнаступление копировало потрясающе успешную немецкую модель блицкрига 1941 года.Также примечательно то, как советское военное командование смогло тайно развернуть 1-миллионную армию на этих флангах за несколько недель до операции. Немецкая разведка действительно заметила подозрительные передвижения войск, но командование немецкой армии не восприняло эти сообщения всерьез, так как было убеждено, что у Советов закончились доступные людские резервы.
Что означало поражение для немцев?
Проф.Йохен Хеллбек.
Михал Шапира
Первой реакцией нацистского режима после успешного советского окружения в ноябре было отрицание. Немецкая пресса просто перестала писать о Сталинграде, в том числе о неудавшихся попытках прорваться к попавшим в ловушку солдатам и обеспечить их по воздуху.Тем не менее нацистские лидеры не могли молчать о разгроме Шестой армии, которая, как однажды заявил Гитлер, может штурмовать небеса. Таким образом, они сочинили историю о нескольких немецких солдатах-героях, которые остались стоять, сражаясь с азиатскими полчищами до последнего вздоха. До этого момента немецкая пропаганда уверенно предсказывала новый порядок в Европе под германским правлением; после Сталинграда начали бить тревогу о будущем Германии, Европы и «цивилизации».
Что это означало на практике?
Идея заключалась в том, чтобы мобилизовать немецкое население с помощью интенсивной пропаганды страха.Но режим предпринял дальнейшие шаги: посетив лагерь смерти Треблинка на востоке Польши всего через месяц после поражения под Сталинградом, Генрих Гиммлер приказал эксгумацию и кремацию всех тел 700 000 евреев, которые были там убиты. Гиммлер знал, что время расплаты для Германии приближается. Хотя до того, как Красная Армия освободит лагеря смерти в Польше, пройдет больше года, Сталинградская битва разрушила нацистскую машину смерти. И в этом смысле Сталинград стал поворотным моментом в мировой истории.
Каковы основные воспоминания выживших о Сталинграде?
Что примечательно в интервью, которые я обнаружил в архиве, так это то, что они были записаны во время битвы и сразу после нее.Зарегистрированные солдаты не знают, что будет дальше, когда и чем закончится война. Но они с ощутимой гордостью говорят о своей победе над армией Гитлера, которая имела ауру неудержимости.
Сталину нужно было в полной мере вложить средства своего народа в борьбу с врагом, но он также опасался их последствий, а именно возможных призывов к более демократическим правам внутри Советского Союза.Это была одна из причин, по которой эти интервью не могли быть опубликованы в то время. К 1945 году Сталин добился того, чтобы официальные публикации называли его единственным архитектором победы СССР над фашизмом. По иронии судьбы смерть и кончина Сталина [в 1953 году] нанесли еще один удар по защитникам Сталинграда. Когда в рамках кампании по борьбе с культом личности Сталина в 1961 году его город был переименован в Волгоград, многие ветераны возразили: с исчезновением Сталинграда они почувствовали себя вычеркнутыми из истории.
И по сей день государство Российское и народ русский горячо чтят память о битве.Недавно Православная Церковь включила Сталинград в свои молитвы, хотя церковь почти не присутствовала во время самой битвы. Но что меня больше всего поражает в воспоминаниях о Сталинграде, так это то, как мало они, по сравнению с ними, влияют на руководителей государства и общественность за пределами России. Западный мир культивирует огромные воспоминания о высадке в Нормандии в июне 1944 года как о первой главе поражения Гитлера. Сталинград как решающая битва Второй мировой войны заслуживает равного признания.
Др.Михал Шапира — старший преподаватель истории и гендерных исследований в Тель-Авивском университете. Ее исследования посвящены Второй мировой войне, гендерным вопросам и истории психологии ХХ века.
.

Женщины красноармейцы в немецком плену: как с ними поступали — Рамблер/новости