Внутренняя речь это какая: Внутренняя речь и ее мозговая организация

Внутренняя речь и ее мозговая организация

Мы
проследили первые этапы формирования
регулирующей функции
слова, в результате которого у ребенка
постепенно возникает
способность подчинять свое действие
речевой инструкции
взрослого. Мы видели, что на этих этапах
организация волевого
акта ребенка носит интерпсихологический
характер, когда объединяются
речь матери и действие ребенка.

Однако
волевое действие только начинается
способностью подчинять
поведение ребенка речевой инструкции
взрослого. Постепенно
эта интерпсихологическая функция, или
функция, разделенная
между двумя людьми, начинает превращаться
в интрапсихологический
процесс. Действие, разделенное между
двумя людьми (матерью
и ребенком), постепенно изменяется по
своей структуре, интериоризируется
и становится интрапсихологическим, и
тогда речь
самого ребенка начинает регулировать
его собственное поведение.
Сначала регуляция поведения собственной
речью ребенка требует
его развернутой внешней речи, затем
речь постепенно свертывается,
превращаясь во внутреннюю речь. Таким
путем формируется
тот сложный процесс самостоятельного
волевого акта, который
по существу является подчинением
действия ребенка уже
не речи взрослого, а его собственной
речи, которая носит сначала
развернутый, а затем свернутый, внутренний
характер.

Наша
задача заключается в том, чтобы проследить
этот второй этап
формирования волевого акта, т.е. попытаться
дать анализ того,
как формируется внутренняя речь ребенка,
имеющая регулирующую функцию, и какова
структура этой внутренней речи.

Формирование и структура внутренней речи

В
течение длительного времени «внутренняя
речь» понималась
как речь, лишенная моторного конца, как
«речь про себя».

Предполагалось,
что внутренняя речь в основном сохраняет
структуру
внешней речи; функция этой речи оставалась
неясной.

Однако
в конце 20-х годов XX
века работами Л.С. Выготского в учение
о «внутренней речи» были внесены коренные
изменения.

Исходными
для анализа формирования внутренней
речи и той роли, которую она играет в
поведении ребенка, послужили известные
наблюдения Л.С. Выготского над поведением
ребенка 3— 5
лет в ситуации, когда он встречается с
затруднениями при выполнении какого-нибудь
задания. Ребенку, например, нужно свести
рисунок через наложенную на него
папиросную бумагу или обвести его
цветным карандашом. Если выполнение
этой задачи встречало
препятствие (например, экспериментатор
незаметно удалял
кнопку, которой была приколота калька
к сводимому ребенком
рисунку) и перед ребенком, следовательно,
возникало затруднение,
он начинал говорить. Эта речь ребенка,
казалось бы,
не была обращена к посторонним людям.
Он говорил даже тогда,
когда в комнате никого не было. Иногда
ребенок обращался к экспериментатору
с просьбой помочь ему, иногда он как бы
описывал возникшую ситуацию, спрашивая
себя, как ему выполнить
эту задачу. Типичными для ребенка в этой
ситуации были такие
высказывания: «Что же делать? Вот бумага
скользит, а ведь кнопочки-то
нет, что же делать, как мне ее прикрепить?»
и т.д.

Таким
образом, речь ребенка сначала описывала
затруднения,
а
затем планировала
возможный
выход из них. Иногда ребенок начинал
фантазировать, сталкиваясь с подобной
задачей, и пытался
разрешить ее в речевом плане.

Подобная
не обращенная к взрослому речь ребенка
была известна
и до Л.С. Выготского. Она описана такими
крупными психологами,
как Жан Пиаже, под названием «эгоцентрическая
речь», ибо
эта речь не обращена к другим людям, не
коммуникативна, а является
как бы речью для себя. Было показано,
что сначала эта речь
носит развернутый характер, затем у
детей более старшего возраста
она постепенно сокращается, превращаясь
в шепотную речь.
На дальнейшем этапе (через год-два)
внешняя речь вообще исчезает,
остаются только сокращенные движения
губ, по которым
можно догадаться, что эта речь «вросла»
внутрь, «интериозировалась»
и превратилась в так называемую
«внутреннюю речь». Много
лет спустя после опытов Л.С. Выготского
в целом ряде

экспериментов,
к которым, в частности, относятся и
эксперименты
А.Н. Соколова (1962), доказана связь
внутренней речи и движений языка и
гортани. Методом регистрации скрытых
движений
речевого аппарата было установлено,
что при затруднении в
решении задач у взрослых и детей можно
зарегистрировать слабо
выраженные электромиографические
реакции речевой мускулатуры,
говорящие о повышении активности речевой
моторики во
время выполнения интеллектуальных
задач.

Таким
образом, факты свидетельствуют, что
такая «эгоцентрическая
речь», не обращенная к собеседнику,
возникает при каждом
затруднении; вначале она носит развернутый
характер, описывая
ситуацию и планируя возможный выход из
этой ситуации; с переходом к следующим
возрастам она постепенно сокращается,
становится шепотной, а затем и совсем
исчезает, превращаясь во внутреннюю
речь.

Выдающийся
швейцарский психолог Ж. Пиаже, оценивая
роль внутренней
речи, охарактеризовал эти факты в
соответствии со своей
теорией, согласно которой ребенок
рождается аутистическим существом,
маленьким отшельником, который живет
сам по себе,
мало общаясь с внешним миром. Первоначально
ребенку свойственна аутистическая, или
эгоцентрическая речь, направленная
на самого себя, а не на общение со
сверстниками или взрослыми.
Лишь постепенно, по мнению Пиаже,
поведение ребенка начинает социализироваться,
а вместе с ним социализируется и речь,
постепенно превращаясь в речь как
средство общения
или коммуникации. Таким образом, Пиаже
рассматривал эгоцентрическую
речь ребенка как отзвук детского аутизма,
эгоцентризма,
а исчезновение этой эгоцентрической
речи относил за
счет социализации его поведения.

Л.С.
Выготский в трактовке внутренней речи
исходил из совершенно
обратных позиций. Он считал, что
предположение об аутистическом характере
самых ранних периодов развития ребенка
ложно в самой основе, что ребенок с
рождения является социальным
существом; сначала он связан с матерью
физически, затем
биологически, но с самого рождения он
связан с матерью социально;
эта социальная связь с матерью проявляется
в том, что мать
общается с ребенком, обращается к нему
с речью, обучает его
выполнять ее указания, начиная с самого
раннего возраста.

Согласно
этому взгляду эволюция речи ребенка
заключается вовсе не в том, что
эгоцентрическая или аутистическая по
функции
речь ребенка переходит в социальную
речь. Эволюция заключается
в том, что если сначала ребенок адресует
эту социальную речь
взрослому, предлагая взрослому помочь
ему, то затем, не получая
помощи, он сам начинает анализировать
ситуацию с помощью
речи, пытаясь найти возможные выходы
из нее, и, наконец,
с помощью речи начинает планировать
то, что он не может сделать с помощью
непосредственного действия. Так, по
мнению
Л.С. Выготского, рождается интеллектуальная,
а вместе с тем регулирующая поведение
функция речи самого ребенка. Поэтому и
динамика так называемой эгоцентрической
речи, которая сначала носит развернутый
характер, а затем постепенно свертывается
и через шепотную речь переходит во
внутреннюю речь,
должна рассматриваться как формирование
новых видов психической
деятельности, связанных с возникновением
новых — интеллектуальной
и регулирующей — функций речи. Эта
внутренняя
речь ребенка полностью сохраняет свои
анализирующие, планирующие
и регулирующие функции, которые сначала
были присущи
речи взрослого, обращенной к ребенку,
а затем осуществлялись
с помощью развернутой речи самого
ребенка.

Таким
образом, по мнению Л.С. Выготского, при
возникновении
внутренней речи возникает сложное
волевое действие как саморегулирующая
система, осуществляемая
с помощью собственной
речи ребенка — сначала развернутой,
затем свернутой.

За
последние десятилетия эти положения
Л.С. Выготского были подробно
прослежены в экспериментах П.Я. Гальперина
и его сотрудников
(1959, 1975), показавших, что всякое
интеллектуальное действие начинается
как развернутое материальное или
материализованное
действие, иначе говоря как действие,
опирающееся на развернутые внешние
манипуляции с предметами. Затем человек
начинает использовать собственную речь
и интеллектуальное действие переходит
на стадию развернутой речи. Лишь вслед
за этим внешняя речь сокращается,
становится внутренней и
начинает принимать участие в организации
тех сложных видов интеллектуальной
деятельности, которые П. Я. Гальперин
называет
«умственными действиями». Умственные
действия, являющиеся
основой интеллектуальной деятельности
человека, созда-

ются
на основе сначала развернутой, а затем
сокращенной и свернутой
речи.

Эти
положения дают возможность подойти к
решению важнейшего
вопроса о внутреннем строении и
происхождении волевого
акта. Волевой акт начинает пониматься
не как первично духовный
акт и не как простой навык, а как
опосредствованное по
своему строению действие, опирающееся
на речевые средства, причем
под этим имеется в виду не только внешняя
речь как средство
общения, но и внутренняя речь как средство
регуляции поведения.
Все сказанное является совершенно новым
решением одной из сложнейших проблем
психологии — проблемы волевого акта.
Оно позволяет нам подойти к волевому
(и интеллектуальному)
акту материалистически, как к процессу
социальному по
своему происхождению, опосредствованному
по своему строению,
где роль средства выполняет прежде
всего внутренняя речь человека.

Остановимся
на строении
внутренней речи.

Внутренняя
речь не является просто речью про себя,
как думали
психологи в течение нескольких поколений,
считавшие, что внутренняя речь — это
та же внешняя речь, но с усеченным концом,
без речевой моторики, что она представляет
собой «проговаривание
про себя», строящееся по тем же законам
лексики, синтаксиса
и семантики, что и внешняя речь.

Думать
так было бы величайшей ошибкой. Подобное
представление
ошибочно хотя бы потому, что такая «речь
про себя» была бы дублированием внешней
речи. В подобном случае внутренняя
речь протекала бы с той же скоростью,
что и внешняя. Однако известно, что
интеллектуальный акт, принятие решения,
выбор нужного пути происходят довольно
быстро, иногда буквально
в десятые доли секунды. В этот краткий
период никак нельзя
проговорить про себя целую развернутую
фразу и тем более целое рассуждение.
Следовательно, внутренняя речь,
выполняющая
регулирующую или планирующую роль,
имеет иное, чем внешняя,
сокращенное строение. Это строение
можно проследить,
изучая путь превращения внешней речи
во внутреннюю.

Вспомним,
как строится речь ребенка, возникающая
при любом затруднении. Сначала его
планирующая речь носит полностью
развернутый характер («Бумажка-то
скользит, как же мне сделать,
чтобы она не скользила?»; «Где бы мне
кнопочку дос-

тать?»;
«Может быть, послюнить бумажку?» и т.п.).
Затем она сокращается,
становится фрагментарной, и тогда во
внешней ше­потной
речи проявляются только обрывки этой
ранее разверну­той речи («А вот
бумажка-то… она скользит… а как же…
вот бы кнопку…» или даже: «бумажка»,
«кнопка», «а как же»).

Если
внимательно проследить структуру речи,
переходящей из
внешней во внутреннюю, можно констатировать,
во-первых, то,
что она переходит из громкой в шепотную,
а затем и во внут­реннюю
речь, во-вторых, что она сокращается,
превращаясь из развернутой
во фрагментарную и свернутую. Все это
дает воз­можность
предполагать, что внутренняя речь имеет
совершенно другое
строение, чем внешняя.

Характерной
чертой внутренней речи является то, что
она на­чинает становиться чисто
предикативной
речью.

Что
это значит? Каждый человек, который
пытается включить свою
внутреннюю речь в процесс решения
задачи, твердо знает, о
чем идет речь, какая задача стоит перед
ним. Значит, номина­тивная
функция речи, указание на то, что именно
имеется в виду, или,
пользуясь термином современной
лингвистики, что есть «тема»
сообщения (лингвисты условно обозначают
ее знаком 1), уже
включена во внутреннюю речь и не нуждается
в специаль­ном
обозначении. Остается лишь вторая
семантическая функция внутренней
речи — обозначение того, что именно
следует ска­зать
о данной теме, что нового следует
прибавить, какое именно действие
следует выполнить и т.п. Эта сторона
речи фигурирует в лингвистике под
термином «рема» (условно обозначается
зна­ком
).
Таким образом, внутренняя речь по своей
семантикеникогда
не обозначает предмет, никогда не носит
строго номи­нативный
характер, т. е. не содержит «подлежащего»;
внутренняя речь
указывает, что именно нужно выполнить,
в какую сторону нужно направить действие.
Иначе говоря, оставаясь свернутой и
аморфной
по своему строению, она всегда сохраняет
свою преди­кативную
функцию.
Предикативный характер внутренней
речи, обозначающий только план дальнейшего
высказывания или план дальнейшего
действия, по мере надобности может быть
развер­нут,
поскольку внутренняя речь произошла
из развернутой внеш­ней
и данный процесс является обратимым.
Если, например, я иду
на лекцию с тем, чтобы рассказать о
механизмах внутренней речи,
то у меня имеется сокращенный план
лекции в виде не-

скольких
пунктов («внутренняя речь», «эгоцентризм»,
«предикативность»
и т.д.), обозначающих, что именно я хочу
сказать об этом
предмете (иначе говоря, носящих
предикативный характер). Этот
краткий план и позволяет перейти к
развернутому внешнему
высказыванию. Исходя из внутренней речи
лектор может развернуть
все дальнейшее содержание лекции.

Роль
внутренней речи как существенного звена
в порождении
речевого высказывания была подробно
освещена такими авторами,
как С.Д. Кацнельсон (1970, 1972), А.А. Леонтьев
(1974), А.Н.Соколов
(1962), Т.В. Ахутина (1975) и др. Мы еще будем
иметь
возможность специально вернуться к
этому вопросу, сейчас
же ограничимся только указанием на то,
что внутренняя речь тесно
связана с внешней и при необходимости
превращается во внешнюю развернутую.

Внутренняя речь человека – что такое, проблема, особенности

Речь можно условно разделить на внешнюю и внутреннюю. Под внутренней речью человека можно понимать его общение с самим собой. Это может происходить как осознанно, так и неосознанно. Проблема заключается в том, что трудно четко определить и обозначить природу и особенности внутренней речи. Однако интернет-журнал psytheater.com попробует справиться с этим.

Каждый человек ведет разговор с самим собой. Обычно это происходит на уровне мыслей. Губы не двигаются, слова не произносятся, однако человек их проговаривает в своей голове. Внутреннюю речь определяют как своеобразную форму мышления, когда человек анализирует, думает, ведет спор с самим собой и т. д.

Во многом внутренняя речь похожа на внешнюю. Только отличаются формы ее проявления и функции. Это рассмотрим в статье.

Что такое внутренняя речь?

Что такое внутренняя речь? Это сложное мыслительное функционирование, которое включает операции, языковые компоненты, коммуникационное взаимодействие и сознание.

Общение ведется в голове у человека, который при этом не использует свой голосовой аппарат для выражения слов. Все происходит на уровне мыслей, которые помогают человеку обдумывать, анализировать, рассуждать, принимать решения и т. д.

Внутреннюю речь можно назвать мыслительной. Для нее не всегда необходимы слова. Иногда человек представляет образы, картинки, чего достаточно для мыслительной деятельности. Достаточно часто человек даже не отмечает самого процесса мышления, который проходит автоматически и самостоятельно. Однако мыслительная речь помогает человеку в принятии решений, анализе происходящего, постановке задач и решении проблем. Это своеобразная связь человека с окружающим миром, из которого он получает информацию.

Внутренняя речь обычно носит вербальный характер, то есть человек думает на уровне слов. Это делает ее обслуживающей внешнюю речь и связывает с окружающим миром. Человек сначала думает, потом действует или говорит. Соответственно, сначала возникает внутренняя речь, а затем – внешняя или прочие проявления человека.

Достаточно трудно психологам разделить, где есть внутренняя речь, а где – мышление. Поэтому некоторые совмещают данные понятия воедино. На самом деле мышление и внутренняя речь являются компонентами, но нисколько не замещают друг друга.

Происхождение внутренней речи также неоднозначно. Некоторые утверждают, что она возникает в результате ухода человека вглубь себя. Он мыслит, сам с собой ведет беседу, размышляет и т. д. Другие утверждают, что внутренняя речь сопутствует внешней. Когда человек с кем-то общается, он параллельно ведет внутреннюю речь с самим собой, где договаривается, находит доказательства, выискивает нужные факты и пр.

Достаточно трудно изучать то, что скрытно. Внутренняя речь всегда является скрытой частью человека. Как ее можно исследовать? Путем самонаблюдения или различными инструментами, которые воспринимают сигналы. Наиболее доступными остаются методы самоанализа тех процессов, которые происходят внутри человека.

перейти наверх

Внутренняя и внешняя речь

Коммуникативные процессы условно разделяются на три вида: внешняя, внутренняя и письменная речь. Чем отличается внутренняя речь от внешней? Внешняя речь направлена на окружающий мир, когда человек вслух произносит собственные мысли. Он использует речевой аппарат (голосовые связки, язык, губы и пр.), чтобы произнести слова, которые передадут информацию, исходящую из него. Внутренняя речь направлена на самого себя. При этом голосовой аппарат может вообще не использоваться.

Посредством внутренней речи человек общается с самим собой, рассуждает, размышляет, делает анализы и выводы, принимает решения, сомневается и т. д.

Отмечается возрастной период, когда человек начинает прибегать к внутренней речи. Этим возрастом является 7 лет. В этот период ребенок переходит от обращения во внешний мир к своему внутреннему, эгоцентрическому. Он начинает осознавать, что не каждое слово может быть произнесено вслух.

Характерными становятся особенности внутренней речи, которая является:

• Обрывочной.
• Фрагментарной.
• Краткой.

Если была бы возможность записать внутреннюю речь, то она оказалась бы:

• Непонятной.
• Бессвязной.
• Обрывочной.
• Неузнаваемой по сравнению с внешней.

Характеристикой внешней речи является ее направленность вовне. Здесь человек использует четкие структуры и фразы, которые будут понятны собеседнику. Устанавливается зрительный контакт, при котором люди обращают внимание на слова, язык жестов и интонацию голоса. Все это позволяет распознать не только смысл, произнесенный вслух, но и рассмотреть под ним то, что было скрыто.

Внутренняя речь может быть разной, в зависимости от степени вовлеченности в нее человека. Если человек действительно разговаривает сам с собой, тогда он пользуется той речью, которая имеет вид внешнего характера. Если же разговор ведется неосознанно, тогда может наблюдаться директивный или предикативный характер речи, которая является короткой и целенаправленной. Здесь нет рассуждений. Человек просто принимает короткие решения и побуждения к действию.

Характеристики внутренней речи:

1. Обобщенность.
2. Беззвучность.
3. Вторичность (образованность от внешней коммуникации).
4. Обрывочность.
5. Большая скорость произношения.
6. Отсутствие строгого грамматического оформления.

Чтобы что-то сказать вслух, человек сначала обдумывает и подбирает слова, составляет фразы и предложения. При внутренней речи такого не происходит. Зачастую предложения вовсе отсутствуют. Имеются короткие фразы, даже просто слова.

Таким образом, внутренняя речь подготавливает внешнюю, которая в свою очередь делится на устную и письменную.

• Устная речь включает в себя произношение слов и их слушание. Она бывает разговорной (обиходной) и публичной.
• Письменная речь имеет строгие правила передачи мыслей при помощи слов.

перейти наверх

Внутренняя речь по Выготскому

Выготский и многие другие эксперты психологии изучали внутреннюю речь. По Выготскому внутренняя речь является следствием эгоцентрической речи или коммуникации для себя. Она формируется в младшем школьном возрасте, когда ребенок постепенно начинает пользоваться внешними формами речи.

Внутренняя речь отмечается у младших дошкольников, которые пока пользуются непонятными для взрослого понимания формулировками.

Эгоцентрическая речь является основной, на которой и развивается внутренняя речь. Сначала она понятна только ребенку, затем трансформируется, становясь все более похожей на осмысленный мыслительный процесс.

Формирование внешней и внутренней речи у малышей отличается. Внешняя речь формируется от простого к сложному: от слова к фразам, от фраз к предложениям и т. д. Внутренняя речь формируется от сложного к простому: от целого предложения к осмыслению каждой ее отдельной части – фразы или слова.

перейти наверх

Проблема внутренней речи

Достаточно трудно изучать внутреннюю речь, которая лишь на первый взгляд отличается от внешней отсутствием звукового сопровождения, что и создает проблему. На самом деле внутренняя речь не похожа на внешнюю по своей структуре. Здесь уже возникает много различий, не только отсутствие произнесенных вслух слов.

Внутренняя речь является свернутой и обрывочной. Она по своей структуре абсолютно отличается от внешней. Если внешняя речь имеет четкую структуру, где есть подлежащее и сказуемое, дополнительные слова, то внутренняя речь часто отмечается в действиях. Здесь отсутствует предмет, который рассматривается, обозначается лишь действие, каким предмет должен быть, что носит побудительный характер.

Во внутренней речи участвуют не только слова, но и прочие формы, понятные для человека. Это могут быть схемы, детали, картинки, образы. Человеку не нужно выражать словами все, что он себе представляет. Достаточно лишь вспомнить увиденную картину, чтобы далее приступить к размышлению, где также могут быть использованы образы, виденные из жизни.

перейти наверх

Особенности внутренней речи человека

В процессе внутренней речи участвует множество компонентов, которые не ограничиваются словесными структурами. Особенность внутренней речи человека заключается в том, что ее трудно четко разграничить, поскольку в процессе мышления индивид использует все известные и понятные ему формы предоставления смысла того, о чем он думает.

Для построения внутренней речи нет необходимости составлять сложные предложения. Почему? Потому что человек их и так понимает. Более того, порой легче представить некий образ, который более полно передает весь смысл того, о чем думает человек, нежели подбирать слова.

Внутренняя речь не является следствием мыслей, она, наоборот, порождает мысли. Таким образом, мысль формируется после того, как человек ее сгенерировал. Она является связующим звеном между мыслями и внешней речью, которую потом человек применяет, чтобы выразить собственные идеи.

Несмотря на то, что внутренняя речь зарождается в детском возрасте и полна фантастических объектов, которые ребенок себе воображает, она присуща взрослым. Только уже во взрослом возрасте человек больше прибегает к словесным формам внутренней речи, а также к картинкам, увиденным в реальной жизни.

Здесь следует рассмотреть феномен, как звучание внутреннего голоса, который производится не человеком, а неким другим существом. Так называемое слышание голосов относится к этой категории. Ученые провели исследования и выяснили, что данные феномены являются внутримозговыми импульсами, когда человеку кажется, что голос звучит извне, хотя на самом деле он идет изнутри.

перейти наверх

Итог

Все люди общаются сами с собой. Это нормальный процесс, который позволяет обдумывать мысли, себя убеждать в чем-то, успокаивать, принимать решения, анализировать ситуации и т. д. Человеку нужно общение с самим собой, когда он приходит к внутреннему балансу, договаривается с самим собой, находит компромисс, который выгоден ему. Итог – сохранение спокойного душевного равновесия.

Нет ни одного человека, который бы не общался с собой. Порой человек просто не осознает данного процесса, который происходит автоматически. Человеку необязательно осознанно находиться в процессе общения с самим собой. Достаточным является акт, когда мысли просто генерируются в голове часто в автоматическом режиме.

Неосознаваемость поступков и произнесенных слов формируется на данной основе. Человек не участвует сознательно в процессе генерации идей, он автоматически их формирует, подчиняясь им. Только потом он анализирует и делает выводы, насколько правильными они были в той или иной ситуации. Если человек не согласен с чем-то, тогда он начинает сожалеть о том, что не принимал в процессе мышления активного участия.

Внутренняя речь и ее особенности — Студопедия.Нет

Внутренняя речь — скрытая вербализация, сопровождающая процесс мышления. Ее проявления наиболее явны при умственном решении различных задач, мысленном планировании, внимательном слушании речи других людей, чтении текстов про себя, при заучивании и припоминании. В плане внутренней речи осуществляется логическое упорядочивание воспринимаемых данных, включение их в определенную систему понятий, проводится самоинструктирование, осуществляется анализ своих действий и переживаний. По своей логико–грамматической структуре, существенно определяющейся содержанием мысли, внутренняя речь представляет собой обобщенные семантические комплексов, состоящие из фрагментов слов и фраз, с которыми группируются различные наглядные образы и условные знаки. При столкновении с затруднениями или противоречиями внутренняя речь приобретает более развернутый характер и может переходить во внутренний монолог, в шепотную или громкую речь, в отношении которых проще осуществлять логический и социальный контроль.

Внутренняя речь социальна и по своему содержанию. Утверждение о том, что внутренняя речь — это речь с самим собой, не совсем точно. И внутренняя речь по большей части обращена к собеседнику. Иногда это определенный, индивидуальный собеседник. «Я ловлю себя на том, — читаю я в одном письме, — что я целыми часами веду нескончаемую внутреннюю беседу с вами»; внутренняя речь может быть внутренней беседой. Случается, особенно при напряженном чувстве, что человек ведет про себя внутреннюю беседу с другим человеком, высказывая в этой воображаемой беседе все то, что по тем или иным причинам он ему не мог сказать в реальной беседе. Но и в тех случаях, когда внутренняя речь не принимает характера воображаемой беседы с определенным собеседником, тогда она посвящена размышлению, рассуждению, аргументации, и тогда она обращена к какой-то аудитории. Выраженная в слове мысль каждого человека имеет свою аудиторию, в атмосфере которой протекают его рассуждения; его внутренняя аргументация обычно рассчитана на аудиторию и к ней приноровлена; внутренняя речь обычно внутренне направлена на других людей, если не на реального, то на возможного слушателя.

Внутренняя речь—это внутренний беззвучный речевой про­цесс. Она недоступна восприятию других людей и, следователь­но, не может быть средством общения. Внутренняя речь — сло­весная оболочка мышления. Внутренняя речь своеобразна. Она очень сокращена, свернута, почти никогда не существует в форме полных, развернутых предложений. Часто целые фразы сокращаются до одного слова (подлежащего или сказуемого). Объясняется это тем, что предмет собственной мысли человеку вполне ясен и поэтому не требует от него развернутых словес­ных формулировок. К помощи развернутой внутренней речи прибегают, как правило, в тех случаях, когда испытывают за­труднения в процессе мышления. Трудности, которые переживает иногда человек, пытаясь объяснить другому понятную ему самому мысль, часто объясняются трудностью перехода от сокращенной внутренней речи, понятной для себя, к развернутой внешней ре­чи, понятной для других [‎4].

— предикативность (опускание подлежащего, опучкается, то о чем идет речь, а сохраняется то, что необходимо для его содержательной характеристики, психологические сказуемые)

— сокращенность, фрагментарность

— преобладание смысла над значением смысловая сторона внутренней речи полностью доминирует над внешней формой речевого высказывания. А) элементы различных слов (и их значений) могут слипаться в новые комбинации, связанные единым смыслом; б) отдельные слова и словосочетания обретают более широкие смыслы, которые как бы вливаются в них, обогащая первонаяальные значения слов новым содержанием).

Психолингвистика: определение, этапы развития и методы.

Психолингвистику не следует рассматривать как отчасти лингвистику и отчасти – психологию. Это комплексная наука, которая относится к дисциплинам лингвистическим, поскольку изучает язык, и к дисциплинам психологическим, поскольку изучает его в определенном аспекте – как психический феномен. А раз язык – это знаковая система, обслуживающая социум, то психолингвистика входит и в круг дисциплин, изучающих социальные коммуникации, в том числе оформление и передачу знаний.

Собственно термин «психолингвистика» вошел в научный обиход с 1954 года, после того, как в США была опубликована одноименная коллективная работа под редакцией Ч. Э. Осгуда и Т.А. Себеока. Но идеи, близкие к проблемам психолингвистики, возникли и развивались значительно раньше. Можно считать, что психолингвистический ракурс изучения языка и речи фактически существовал задолго до того, как группа американских ученых ввела в обиход термин «психолингвистика».

 Предтечей психолингвистики А.А. Леонтьев называет немецкого философа и лингвиста Вильгельма фон Гумбольдта, так как именно ему принадлежит «идея речевой деятельности и понимание языка как связующего звена между социумом («общественностью») и человеком».

Так, еще в XIX в. В. фон Гумбольдт приписывал языку важнейшую роль в «мировидении», т.е. в структурировании субъектом поступающей из внешней среды информации. Аналогичный подход обнаруживается в работах русского филолога XIX в. А.А.Потебни, в том числе – в его учении о «внутренней форме» слова. Само это понятие обретает содержание только при условии его психологической интерпретации.

Отечественная традиция психолингвистического подхода к феномену языка восходит к И. А. Бодуэну-де-Куртенэ (1845–1929), русскому и польскому лингвисту, основателю Казанской школы языкознания. Именно Бодуэн говорил о языке как о «психо-социальной сущности», а лингвистику предлагал числить среди наук «психолого-социологических». Ученики Бодуэна – В.А.Богородицкий и Л.В.Щерба регулярно использовали экспериментальные методы для изучения речевой деятельности. Разумеется, Щерба не говорил о психолингвистике, ведь этот термин в отечественном языкознании закрепился лишь после появления в 1967 году монографии А.А.Леонтьева с таким названием. Однако именно в известной статье Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» уже содержатся центральные для современной психолингвистики идеи: акцент на изучении реальных процессов говорения и слушания; понимание живой разговорной речи как особой системы и, наконец, особое место, отводимое Щербой лингвистическому эксперименту.

В Советской России развитие собственно психолингвистики началось с середины 60-х годов ХХ века, прежде всего в Институте языкознания АН СССР (Москва), работа велась также в институтах других городов страны.

Каждые 2-3 года проводились всесоюзные симпозиумы по психолингвистике. Советская психолингвистика опиралась на материалистическую психологию школы Л.С Выготского (прежде всего на понятие деятельности) и на лингвистическое наследие Л.В. Щербы и его школы, в особенности на его трактовку активной грамматики.

Рассматривая психолингвистику как одну из дочерних областей разработанной А.Н. Леонтьевым психологической теории деятельности, московская психолингвистическая школа долгое время называла психолингвистику “теорией речевой деятельности”, употребляя параллельно и термин “психолингвистика”.

С конца 1970-х годов проблемное поле психолингвистики развивалось под влиянием состояния дел как внутри лингвистики, так и в науках, со временем ставших для лингвистики – а тем самым и для психолингвистики – смежными. Это прежде всего комплекс наук о знаниях как таковых и о характере и динамике познавательных (когнитивных) процессов.

Для большинства американских и англоязычных психолингвистов (по образованию, как правило, психологов) в качестве эталонной науки о языке обычно выступает наиболее влиятельная в США лингвистическая теория – генеративная грамматика Н. Хомского в разных ее вариантах. Соответственно, психолингвистика в американской традиции сосредоточена на попытках проверить, в какой мере психологические гипотезы, основанные на идеях Хомского, соответствуют наблюдаемому речевому поведению. С этих позиций одни авторы рассматривают речь ребенка, другие – роль языка в социальных взаимодействиях, третьи – взаимосвязь языка и познавательных процессов.

Французские психолингвисты, как правило, являются последователями швейцарского психолога Жана Пиаже (1896–1980). Поэтому преимущественной областью их интересов является процесс формирования речи у ребенка и роль языка в развитии интеллекта и познавательных процессов.

Развившись на основе различных направлений психологистического языкознания, психолингвистика усвоила его интерес к человеку как носителю языка и стремление рассматривать язык как динамичную систему речевой деятельности (речевого поведения) человека.

Развитие внутренней речи

Внутренняя речь– вид речи, обеспечивающий процессы мышления и саморегуляции поведения.

Развитие речи, как уже было отмечено, самым тесным образом связано с развитием мышления. Эта взаимосвязь прежде всего проявляется в процессе формирования внутренней речи. Именно она позволяет оперировать «понятиями». Первоначально эта речь обслуживает автономную деятельность ребенка по решению практических задач в наглядно-действенном или наглядно-образном плане. Например, выполняя какую-либо деятельность, ребенок сопровождает свои действия словами. Первоначально эти слова произносятся вслух, затем в виде внутренней речи. Так, придвигая стул к столу, в большинстве случаев он произносит про себя название предметов, которыми пользуется, то есть он говорит «стул», «стол».

Эта речь во внешней, словесной форме фиксирует результат деятельности, способствует сосредоточению и сохранению внимания ребенка на отдельных моментах деятельности и служит средством управления кратковременной и оперативной памятью.

По своему содержанию речь ребенка обращена на самого себя, то есть является эгоцентрической. Постепенно эгоцентрические речевые высказывания ребенка переносятся на саму деятельность и начинают выполнять функцию планирования. Затем этап планирования полностью становится внутренним, а эгоцентрическая речь постепенно исчезает и замещается внутренней. Подобная динамика развития речи у ребенка отражает и особенности динамики развития мышления.

Развитие мышления

Вехи в развитии

Следует отметить, что весьма значимый этап развития мышления ребенка – это период, когда он один и тот же предмет может назвать несколькими словами. Это явление наблюдается в возрасте около 2 лет и свидетельствует о формировании такой умственной операции, как сравнение. В дальнейшем на основе операции сравнения начинают развиваться индукция и дедукция, которые к 3–3,5 годам достигают уже достаточно высокого уровня развития.

Наиболее существенной особенностью развития мышления ребенка в возрасте 2–6 лет является то, что его первые обобщения связаны с действием. Ребенок мыслит «действуя». Например, когда ребенку в возрасте 4–5 лет предлагают определить, что общего и в чем различие между грушей и яблоком, то он существенно быстрее и легче проделывает эту операцию, когда держит их в руках, и испытывает серьезные затруднения, когда ему предлагают это сделать мысленно. Другой пример – составление картинки из кубиков. Взрослый человек может сказать, какая картинка изображена на этих кубиках, не составляя их в одно целое. Для этого ему достаточно проанализировать фрагменты картинки, изображенные на каждом из кубиков. В отличие от взрослого, ребенок этого сделать не может. Ему необходимо собрать кубики в одно целое.

Другая характерная особенность детского мышления – это его наглядность, которая проявляется в конкретности мышления. Ребенок мыслит, опираясь на единичные факты, которые ему известны и доступны из личного опыта или наблюдений за другими людьми. Например, на вопрос «Почему нельзя пить сырую воду?» ребенок отвечает, опираясь на конкретный факт: «Один мальчик пил сырую воду и заболел».

В современной психологии существует немало разнообразных теорий, пытающихся объяснить или описать закономерности развития мышления человека. Среди этих теорий весьма широкую известность приобрела теория развития интеллекта, предложенная Ж. Пиаже в рамках онтогенетического направления .

До Ж. Пиаже в психологических представлениях о когнитивном развитии ребенка доминировали два подхода. В одном, основанном на принципе биологического созревания, исключительная роль принадлежала «природной» компоненте развития; в другом, опиравшемся на принцип научения и влияния среды, почти исключительное предпочтение отдавалось «приобретенной» компоненте.

Психологические теории

В своей теории развития интеллекта Ж. Пиаже подошел к проблеме мышления, сосредоточившись на взаимодействии между естественно созревающими способностями ребенка и его взаимосвязями с окружением. Ж. Пиаже видел в ребенке активного участника этого процесса, а не пассивного «реципиента» биологического развития и навязываемых извне стимулов.

В частности, по мнению Ж. Пиаже, ребенка нужно рассматривать как исследователя-ученого, проводящего эксперименты над миром, чтобы посмотреть, что получится («А что можно почувствовать, если пососать ухо плюшевого мишки?», «А что будет, если я подвину свою тарелку за край стола?»).

В результате этих мини-экспериментов ребенок строит «теории» – Ж. Пиаже называл их схемами (или, в единственном числе, схемой) – о том, как устроены физический и социальный миры. Встречаясь с новым объектом или событием, ребенок пытается понять его на языке уже существующей схемы (Ж. Пиаже называл это процессом ассимиляции: ребенок пытается уподобить новое событие предсуществующей схеме). Если старая схема оказывается неадекватной для ассимиляции ею нового события, тогда ребенок, подобно хорошему ученому, модифицирует ее и тем самым расширяет свою теорию мира (этот процесс переделки схемы Ж. Пиаже называл аккомодацией).

Таким образом, Ж. Пиаже исходил из утверждения о том, что основные умственные операции ребенка имеют деятельностное происхождение, поэтому предложенная им теория получила название «операциональной». Операция, по мнению Ж. Пиаже, представляет собой «внутреннее действие, продукт преобразования („интериоризации“) внешнего предметного действия, скоординированного с другими действиями в единую систему, основным свойством которой является обратимость (для каждой операции симметричная и противоположная операция)».

Читайте также:

Рекомендуемые страницы:

Поиск по сайту

Виды и функции речи. Функции речи в психологии :: SYL.ru

Речь — это деятельность человека с помощью языка, направленная на общение, сообщение, получение информации и расширение сознания своего и окружающих людей за счет передачи полученного опыта.

Она появилась в процессе совместной трудовой деятельности и постоянного обмена информацией. В то же время появились и первые функции речи.

Начало развития речи

Речь как науку углубленно начали изучать в 20-м веке. При этом начиная с древности существовали науки, которые были также направлены на постижение речи, такие как языкознание, логика, поэтика, теория словесности, риторика и теория сценической речи. Что касается 20-го века, то он принес новые направления в изучении речи, такие как психолингвистика, теория коммуникации, исследования речи ребенка, теория билингвизма, социолингвистика. Толчок в развитии получила функциональная стилистика, исследования разговорной речи, возникла фонология, функциональный и коммуникативный подходы в грамматике, статистика языка и речи, семиотика, фонология и компьютерные языки. Тогда же стали активно изучаться функции и формы речи. Психология изучает процесс обмена информацией в тесной взаимосвязи с мышлением и сознанием.

Теории возникновения речи у людей

С момента развития психологии как науки не ослабевает и интерес к исследованию феномена речи. Благодаря этой популярности возник ряд теорий ее возникновения, большинство из них абсурдны и не имеют права на существование, т. к. не решают проблемы генезиса языка и не подтверждают того, какие функции выполняет речь. Вот несколько наиболее популярных в разное время теорий:

• Теория социального договора — была популярна в 18-м веке и гласила о том, что речь возникла для заключения этого самого договора.
• Теория инстинктивного возникновения языка — не может объяснить разницы между человеческой речью и языком животных в той части, что первая осознанна и обозначена.
• Теория «ономатопоэтического» происхождения языка — заключается в том, что в основе речи лежат звукоподражательные слова, которые есть в разных языках (например, детские слова тик-так, мяу-мяу и прочие). Но она не получила развития, так как эти слова призваны изобразить предмет, а функцией речи является его отображение.
• Теория Нуаре — согласно данной теории, речь образовалась в процессе тяжелого труда и основана на сочетании звуков, издаваемых при выполнении определенного вида работ, таким образом в коллективе связь действия и звука, с ним связанного, и вызвала формирование речи.
• Теория Марра — основана на трудах Маркса и Энгельса и представляет собой следующую концепцию. Язык является продуктом общественно-исторического развития в процессе производства и проходит преломление через общественное сознание. Нельзя рассматривать язык только с физиологическо-фонетической точки зрения, при его изучении обязательно следует учесть его смысловую сторону. Поскольку состоит он из фонем — отдельных осознанных частей, а не из инстинктивно издаваемых звуков.

Функции звукового общения

Любой ребенок, постепенно развиваясь, начинает осваивать сначала жесты и движения, а затем переходит к восприятию и применению звуков, которые в дальнейшем становятся связанной речью с учетом всех правил и традиций, принятых в данной этнической группе.

Общение посредством звуков имеет свои функции, которые выделились постепенно и не отражают функции речи:

1. Вложение в произносимое эмоциональной окраски, что позволяет влиять на восприятие оппонента и в некоторых случаях повышает возможность получения выгоды от контакта.
2. Имитация звуков — благодаря звукоимитации некоторые предметы, существа и явления получили свои названия, поскольку это явление призвано отображать издаваемый ими звук.
3. Выражение мыслей ассоциативно. Некоторые предметы получили свои названия за счет подобия другим предметам. Так, например, лист дерева называется так благодаря издаваемому звуку, от него свое название перенял бумажный лист — звуки сворачивания были аналогичными шелесту деревьев. А вот лист проката внешне ассоциируется с бумагой и назван так же. Таким образом ряд ассоциаций и дал трем совершенно разным предметам одинаковое название.

Какие бывают виды речи

Со временем появилось больше разделов науки, которые изучают виды и функции речи. Так, недавно удалось выделить основные виды речи:

• Автономная — феномен речи ребенка. Этот вид примечателен тем, что возникает ситуативно и не имеет особой синтаксической связи с понятиями повторяемых за взрослыми слов и слогов.
• Эгоцентрическая — речь без учета присутствия собеседника, направлена на себя самого, характеризует и контролирует собственные действия. Встречается у детей дошкольного возраста, когда они еще говорят сами с собой, комментируют свои действия или задают вопросы, не получая на них ответа извне. Как правило, исчезает проявление этого вида речи у детей к 7 годам.
• Устная — речь с применением языка, воспринимаемая на слух.
• Письменная — общение происходит с помощью применения графических конструкций, отражающих смысл устной речи.
• Жестовая — применяется для общения людей, лишенных слуха, имеет свои грамматические и лексические закономерности.
• Дактильная — имеет сходство с жестовой речью, при этом обладает мимическим сопровождением.
• Внутренняя — поддерживает мышление и не направлена на коммуникацию.
• Внешняя — служит для общения с другими лицами и передачи информации как в устном, так и в письменном виде.

Внутренняя речь

Внутренняя речь служит для поддержания мышления индивида, она не включает в себя звукового сопровождения. Из-за того что она лишена первостепенной функции речи — передачи сообщения, внутренняя речь становится формой работы мысли. В этом случае в мышлении человека происходит процесс внутреннего диалога, или воображаемого диалога, с каким-либо объектом, с которым нет возможности пообщаться лично.

Она часто лишена ряда элементов, типичных для коммуникативной функции речи, а также значительно сжата.

Внешняя речь

Внешняя речь используется в основном для передачи информации другим индивидам, являясь преобразованием мысли в нечто осязаемое. Виды и функции речи в данном случае более обширны.

Виды внешней речи:

• Монолог — вид речи, в котором присутствует лишь один субъект, служит для передачи знаний и информации большого объема, считается очень сложным процессом и предполагает высокую речевую развитость субъекта.
• Диалог — взаимный, попеременный обмен двух и более индивидов информацией.
• Реплика — эмоциональный ответ на высказывание или действие оппонента.

Функции, которые выполняет речь

Процесс обмена информацией, как и любой другой, выполняет свои задания. Функции речи в психологии — это особенности ее как деятельности. Они используются субъектом сознательно и бессознательно для достижения определенных целей.

Основные функции речи:

1. Индикативная функция — явно или завуалировано происходит указание на какой-либо предмет.
2. Предикативная — служит для высказывания субъективных суждений по определенной теме.
3. Семантическая — выражает мысли говорящего, за счет чего обозначает предметы и действия, а также явления.
4. Коммуникативная функция речи — служит как для передачи информации другим людям, так и для побуждения их к выгодным для говорящего действиям.
5. Эмоционально-выразительная — выражает эмоциональное отношение конкретного человека к другому индивиду либо событию. В некоторых случаях может быть побуждением к действиям.

Функции стилей речи

Выделяют пять основных стилей речи:

• Научный — необходим для передачи сложных научных знаний.
• Публицистический – выполняет функцию пропаганды, агитации и воздействия. Применяется в публичных выступлениях, новостях и периодических изданиях.
• Художественный — используется при написании произведений для широкого круга читателей, воздействует на них эмоционально.
• Деловой стиль — используется при написании деловой документации и сжатой передачи информации, полностью лишен эмоциональной окраски.
• Разговорный — применяется как в устной, так и письменной формах, функции речи в этом случае сводятся к неформальному общению.

Особенности речи ребенка

Как говорилось ранее, речь ребенка сначала носит автономный характер. Вслед за автономным этапом развития речи у детей начинает проявляться эгоцентрический вид речи. Помимо общения с окружающими, ребенок сопровождает свои действия звуковой речью, это длится до семилетнего возраста, в это время также увеличивается словарный запас ребенка приблизительно до 4500 слов. Постепенно эгоцентрическая речь переходит во внутреннюю, тогда же и меняются функции речи ребенка.

На первых этапах дети усваивают существительные и глаголы, а уже позднее прибавляются прилагательные. Также доказан тот факт, что именно в дошкольном возрасте, в процессе становления у ребенка речи, он осваивает полностью как звучание родного языка, так и цепочку построения грамматически правильного предложения, то есть ребенок учится изначально выстраивать полноценные предложения, это происходит практически подсознательно.

Функции речи в психологии, как и сама наука, до сих пор продолжают активно изучаться. Изучению особенностей детской речи уделяют много внимания, поскольку считается, что именно в этом возрасте начинается формирование мышления и сознания взрослого человека.

О внутренней речи.

С первого класса все дети знают, что существует письменная речь и устная.  А вот о существовании внутренней речи даже не все взрослые знают.  Что же это такое – внутренняя речь и как она влияет на обучение ребенка?

Вспомните, как разговаривает маленький ребенок – всегда все произносит вслух. И даже шепотом  ребенок начинает говорить где-то после 4 лет. Когда малыш играет, он обязательно озвучивает все свои действия, называет игрушки, повторяет слова, как бы уточняя их.

По мнению психологов, в первые годы жизни,  в мозге ребенка устанавливаются связи между звуком и мышечным ощущением, необходимым для произношения звука. В процессе развития речи, роль мышечных ощущений уменьшается и появляется шепотная речь, а затем она переходит во внутреннюю речь, т.е. произношение слова без внешнего движения артикуляционного аппарата.

Внутренняя речь  является  для ребенка более трудным процессом, но крайне необходимым. Вы обращали внимание, что выполняя трудную работу, ребенок начинает проговаривать вслух. Так он помогает сам себе справиться с трудной задачей.

Кстати, и взрослые делают так же. Вспомните, как Вы выполняете новое для себя дело? Читаете инструкцию и каждый этап проговариваете вслух или шепотом. Особенно хорошо это заметно, если  человек устал или делает непривычное для себя дело. Оказывается, и для взрослых   внутренняя  речь  более трудная, чем внешняя.

Но как  же влияет внутренняя речь на обучение ребенка? 

Оказывается, внутренняя речь имеет очень большое значение в жизни и в обучении ребенка. Вот, к примеру, Вы сказали ребенку: «Возьми книгу и положи ее на полку».  Ребенок мысленно повторяет Ваши слова и понимает, что ему надо сделать. Он  теперь сам себе дает команды. Некоторые дети это проделывают вслух,  что тоже допустимо в младшем школьном возрасте.

Но если  внутренняя речь не развита, то команды ребенок дать себе не может, он просто не знает, что ему делать. И поэтому ребенок или сразу спрашивает: «Что сделать» или просто не выполняет Ваше указание.  И не делает он его не из вредности, не  по незнанию, а потому, что у него нет внутреннего командира, который дает команды.  Пока ребенок маленький, это не очень заметно, тем более, что в дошкольном возрасте внутренняя речь только начинает формироваться.

А вот когда такой ребенок приходит в школу, то тут начинаются настоящие проблемы.  Учитель говорит, что надо сделать, а  ребенок  не выполняет  или  по  нескольку  раз переспрашивает, что делать.  И, конечно, постоянно получает замечания. А родители очень часто слышат, что ребенок не слушает, не внимателен на уроках, плохо работает. И не догадываются многие, что виной всему не невнимательность, а неразвитая внутренняя речь, которая не позволяет ребенку услышать и правильно выполнить инструкцию.

Хотите проверить, как ребенок слышит  Вас?  Скажите ему какую-нибудь инструкцию из 2-3 этапов и попросите повторить: Повтори, что я тебе сказала?   Если Ваш малыш все повторил правильно, прекрасно. А если нет, то не стоит отчаиваться и ругать ребенка.  Надо просто уделить больше внимания развитию внутренней речи.  Об этом пойдет речь в следующей статье.

Если что-то непонятно, пишите в комментариях. Я постараюсь ответить на все Ваши вопросы. 

Внутренняя речь говорит о мозге — Ассоциация психологических наук — APS

Читаете ли вы газету или обдумываете свое расписание на день, есть вероятность, что вы слышите свою речь, даже если не произносите слов вслух. Эта внутренняя речь — монолог, который вы «слышите» в своей голове, — явление повсеместное, но в значительной степени неизученное. Новое исследование рассматривает возможный механизм мозга, который может объяснить, как мы слышим этот внутренний голос в отсутствие реального звука.

В двух экспериментах исследователь Марк Скотт из Университета Британской Колумбии обнаружил доказательства того, что мозговой сигнал под названием следственный разряд — сигнал , который помогает нам отличать сенсорные ощущения, которые мы производим сами, от тех, которые производятся внешними стимулами, играет важную роль. роль в нашем опыте внутренней речи.

Результаты двух экспериментов опубликованы в Psychological Science , журнале Ассоциации психологических наук.

Разряд следствия — это своего рода прогностический сигнал, генерируемый мозгом, который помогает объяснить, например, почему другие люди могут пощекотать нас, но мы не можем пощекотать себя. Сигнал предсказывает наши собственные движения и эффективно нейтрализует ощущение щекотки.

И тот же механизм играет роль в том, как наша слуховая система обрабатывает речь. Когда мы говорим, внутренняя копия звука нашего голоса генерируется параллельно с внешним звуком, который мы слышим.

«Мы проводим много времени в разговоре, и это может привести к перегрузке нашей слуховой системы, из-за чего нам будет трудно слышать другие звуки, когда мы говорим», — объясняет Скотт.«Ослабляя влияние, которое наш собственный голос оказывает на наш слух, — используя предсказание« разряда следствий », наш слух может оставаться чувствительным к другим звукам».

Скотт предположил, что внутренняя копия нашего голоса, производимая следствием разряда, может быть сгенерирована даже тогда, когда нет никакого внешнего звука, а это означает, что звук, который мы слышим, когда мы говорим внутри нашей головы, на самом деле является внутренним предсказанием звука нашего собственного голос.

Если разряд следствия действительно лежит в основе наших переживаний внутренней речи, предположил он, то сенсорная информация, поступающая из внешнего мира, должна нейтрализоваться внутренней копией, производимой нашим мозгом, если два набора информации совпадают, точно так же, как когда мы попробуй себя пощекотать.

И это именно то, что показали данные. Воздействие внешнего звука было значительно уменьшено, когда участники произносили в голове слог, соответствующий внешнему звуку. Однако на их исполнение не повлияло существенное влияние, когда слог, который они произносили в своей голове, не совпадал со слогом, который они слышали.

Эти данные свидетельствуют о том, что внутренняя речь использует систему, которая в первую очередь участвует в обработке внешней речи, и может помочь пролить свет на определенные патологические состояния.

«Эта работа важна, потому что эта теория внутренней речи тесно связана с теориями слуховых галлюцинаций, связанных с шизофренией», — заключает Скотт.

Это исследование было поддержано грантами Совета по естественным наукам и инженерным исследованиям Канады Брайану Гику, Джанет Ф. Веркер и Эрику Ватикиотис-Бейтсон.

Inner Speech — определение внутренней речи The Free Dictionary

Speech

(spitʃ)

n.

1. способность или способность говорить; умение выражать свои мысли и эмоции звуками речи.

2. акт речи.

3. то, что говорят; высказывание.

4. форма разговорного общения, осуществляемая спикером перед аудиторией.

5. любое отдельное высказывание актера в ходе пьесы, фильма и т. Д.

6. форма высказывания, характерная для определенного народа или региона; язык или диалект.

7. манера говорить, как человека.

8. направление подготовки, посвященное теории и практике устного общения.

9. любая публичная форма выражения, например устная или письменная речь, визуальные изображения или выразительные действия. Сравните свободу слова.

10. Архаичный. слух.

[до 900; Среднеанглийский speche, Древнеанглийский spǣc, вариант sprǣc, производное от sprecan говорить] syn: речь, адрес, речь, речение — это термины для общения с аудиторией. «Речь» — это общее слово, не подразумевающее ни вида, ни длины, ни запланированного, ни нет. Обращение — это довольно формальная, спланированная речь, соответствующая определенной теме или случаю. Речь — это отточенное риторическое обращение, данное нам.по особому случаю, в котором используются красноречие и изученные методы доставки. Обсуждение — это страстная, неистовая речь, предназначенная для того, чтобы вызвать сильные чувства, а иногда и побудить к действиям толпы.

Рэндом Хаус Словарь колледжа Кернермана Вебстера © 2010 K Dictionaries Ltd. Авторские права 2005, 1997, 1991, Random House, Inc. Все права защищены.

Речь

1. некорректность в дикции.
2. какология. — ацирологический, прил.

Медицина. Неспособность говорить, особенно в результате поражения головного мозга.

Патология. нарушение или потеря способности понимать или использовать устную или письменную речь. — афазиак, н. — афазический, n., Прил.

потеря речи; немота. — афонический, — афонический, прил.

потеря или отсутствие способности говорить.

способность говорить двумя разными голосами. — билоквист, н.

1. дефектная речь.
2. социально неприемлемое высказывание.
3. нонконформистское произношение.

состояние отсутствия слуха и речи. Также называется сюрдомутизм. — глухонемых, н.

Патология. Неспособность выражать мысли или рассуждения в речи из-за психического расстройства.

нарушение речи или способности понимать язык, вызванное повреждением головного мозга.

любое невротическое расстройство речи; заикание.

Проблемы с речью, возникшие в результате повреждения или аномалии речевых органов.

неконтролируемое и немедленное повторение звуков и слов, услышанных от других. — эхолалический, прил.

1. Искусство публичных выступлений.
2. манера или качество речи человека. — красноречие, н.

спутанная или неразборчивая речь; бред.

прибор для записи движений языка во время речи.

экстатическая, обычно неразборчивая речь, произносимая во время богослужений в любой из нескольких сект, подчеркивающая эмоциональность и религиозный пыл. Также называется говорящим на языках. — глоссолалист, н.

ненормальный страх публичных выступлений или попытки говорить.

горловая манера говорить.

состояние, при котором теряется контроль над органами речи, что приводит к бессмысленной и беспорядочной речи.

склонность произносить звуки с округленными губами.

ненормальная любовь к речи или разговору.

раздел медицинской науки, изучающий нарушения речи. — лалопатия, н. — лалопатический, прил.

ненормальный страх говорить.

Патология. наука, изучающая дефекты речи и их лечение. Также логопедия, логопедия. — логопедия, логопедия, прил.

патологическая проблема речи, как заикание.

Психиатрия. сознательный или бессознательный отказ давать словесные ответы на вопросы, присутствующий при некоторых психических расстройствах.

любая речь, содержащая новые слова, непонятные для слушателя. См. Также психологию.

Устарело, потеря речи или нарушение молчания.

дефект речи или расстройство, при котором звуки искажаются.

расстройство способности к рассуждению, характеризующееся бессвязной и бессмысленной речью.

афазия, характеризующаяся неспособностью подобрать правильные слова для выражения смысла.

искаженная или бессвязная речь, результат афазии.

говорить из груди — явление, наблюдаемое с помощью стетоскопа и вызванное отражением голоса в полостях легких в результате болезни. — pectoriloquial, pectoriloquous, прил.

Состояние заикания или заикания.

механическая, повторяющаяся и обычно бессмысленная речь.

деафмутизм. — сурдомут, н.

1. акт или процесс шепота.
2. шепот или мягкий шорох. Также susurrus. — шустрый, шуткий, прил.

Нарушение речи, характеризующееся чрезмерной разговорчивостью.

повторение одного и того же звука. — таутофонический, таутофонический, прил.

заикающаяся речь.

чревовещание.

искусство или практика разговора, при которой кажется, что голос исходит не из говорящего, а из другого источника, например, от механической куклы.Также называется чревовещание, чревовещание, гастрилоквизм. — чревовещатель, н. — вен-трилоквистический, прил.

бессмысленное повторение слов и словосочетаний.

-Ologies & -Isms. Copyright 2008 The Gale Group, Inc. Все права защищены.

PPT — PowerPoint Presentation для внутренней речи, скачать бесплатно

Загрузить еще…

1. Особенности внутренней речи в интерпретации …

С точки зрения научного изучения проблемы внутренней речи, труды Л.С. Выготского (42, 45 и др.). Внутренняя речь, по Выготскому, «представляет собой особую психологическую природу обучения, особый вид речевой деятельности , имеющий весьма специфические черты и состоящий в сложном отношении к другим видам речевой деятельности» (45, с. 316). . В первую очередь это определяется функциональным назначением данного типа речи, а именно тем, что «Внутренняя речь — это речь для себя.Внешняя речь — это речь для других »(там же).

На основании глубокого и всестороннего анализа внешней и внутренней речи Л.С. Выготский пришел к выводу, что незаконно считать внутреннюю речь отличной от внешней только по степени вокализации. Они различаются по самой своей природе. «Внутренняя речь — это не только не то, что предшествует внешней речи или воспроизводит ее в памяти, но и противоположно внешней. Внешняя речь — это процесс превращения мысли в слова… Внутреннее — это процесс обращения извне внутрь, процесс испарения речи в мысль »(45, с. 316).

В то же время Л.С. Выготский отрицал механистическое тождество мысли и речи, подчеркивая, что речь не является зеркальным отражением мысли. Речь «не может быть поставлена ​​на идею, как на готовое платье … Мысль, превращаясь в речь, перестраивается и видоизменяется. Мысль не выражается, но совершается словом » [139] (45, с.307). Это внутренняя речь, являющаяся «живым процессом рождения мысли в слове», отражает крайнюю сложность взаимоотношений между мышлением и речью, их противоречивое единство. Справедливо отвергая упрощенное, поведенческое и идеалистическое понимание внутренней речи, Л.С. Выготский настаивал на объективном историческом подходе к изучению этой проблемы. Практическая реализация этого подхода была разработана Л.С. Выготский теория происхождения и развития внутренней речи.

К вопросу о генезисе внутренней речи, Л.С. Выготский считал наиболее вероятным, что она возникает из так называемой эгоцентрической внешней речи ребенка дошкольного возраста, которая представляет собой как бы начальную стадию в развитии внутренней речи. Примечательно, что первым исследователем, обратившим внимание на особую функцию эгоцентрической речи ребенка, был известный швейцарский психолог Ж. П. Пиаже. По его описанию, эгоцентрическая речь — это разговор ребенка с самим собой вслух, часто наблюдаемый во время игры, а не обращенный к собеседнику.Ж. П. Пиаже определил эгоцентрическую речь как выражение эгоцентризма детской мысли, как этап перехода от исходного аутизма детского мышления к росту социализированного мышления (172 и др.). В этой речи, произнесенной для него самого, но непонятной для других, по мнению Ж.П. Пиаже, лишь «аккомпанемент», сопровождающий детские занятия, и не имеющий самостоятельного функционального значения. Лишь постепенно поведение ребенка начинает социализироваться, а вместе с ним социализируется и речь, постепенно превращаясь в речь как средство общения или общения.С этой позиции Ж. П. Пиаже рассматривал структуру и дальнейшую «судьбу» такого рода речи. Она обречена на отмирание параллельно с отмиранием эгоцентризма в детской мысли. Следовательно, его развитие идет по падающей кривой, которая падает до нуля на пороге школьного возраста. Так, по мнению Ж.П. Пиаже, эгоцентрическая речь временна в онтогенезе речи и не имеет будущего (172).

Л.С. Выготский исходил из совершенно иной позиции в трактовке эгоцентрической речи.Согласно его теории, эгоцентрическая речь ребенка — это «феномен» перехода от интерпсихических, (ненаправленных) функций к интрапсихическим (внутрь, к собственному сознанию ), что является «общим законом развития». все высшие психические функции »(43, 45). С младенчества ребенок постепенно приобретает способность подчинять свои действия речевой инструкции взрослого. При этом речь матери и действия ребенка совмещаются. Организация деятельности ребенка носит интерпсихологический характер.В дальнейшем этот процесс «разделения между двумя людьми» становится внутрипсихологическим. Специальные экспериментальные исследования, проведенные Л.С. Выготский показал, что эгоцентрическая речь, не обращенная к собеседнику, встречается у ребенка со всеми трудностями. Сначала она носит расширенный характер, с переходом в последующие возрасты постепенно уменьшается, становится шепотом, а затем полностью исчезает, переходя во внутреннюю речь.

С той же концептуальной позиции Л.С. Выготский исследовал и структурные особенности эгоцентрической речи, выражающиеся в ее «отклонениях от социальной речи» и определяющие ее непонятность для других.Согласно теории Ж.П. Пиаже, эта речь по мере приближения к социализированной речи должна становиться все более понятной, ее структурные особенности также должны отмирать с ее смертью. Но на самом деле, как показали опыты Л.С. Выготского и как показывают данные многочисленных педагогических наблюдений, происходит обратное. Особенности эгоцентрической речи возрастают с возрастом, они минимальны в 3 года и максимальны в 7 лет. Как пишет Л.С. Выготского, через 3 года разница между эгоцентрической речью и коммуникативной речью практически равна нулю; в 7 лет он существенно отличается от «социальной речи трехлетнего ребенка» по всем своим функциональным и структурным особенностям.Происходит «прогрессирующая с возрастом дифференциация двух речевых функций и отделение речи для себя и речи для других от общей, недифференцированной речевой функции» (45, с. 322). Развитие эгоцентрической речи в сторону внутренней речи сопровождается усилением всех отличительных свойств, характерных для внутренней речи.

«Внутренняя речь — немая, немая речь. В этом его главное отличие », — подчеркнул Л.С. Выготского (45, с. 324).Именно в этом направлении происходит эволюция эгоцентрической речи. В то же время «коэффициент эгоцентрической речи» увеличивается каждый раз, когда возникают трудности в деятельности, требующей осознания и рефлексии. Это говорит о том, что рассматриваемая форма речи является не только аккомпанементом, но имеет самостоятельную функцию, служит целям умственной ориентации, осознания, преодоления трудностей и препятствий, размышлений и мышления, как бы обслуживая мышление ребенка.Таким образом, эгоцентрическая речь, по мнению Л.С. Выготский является внутренним по психической функции и внешним по структуре и представляет самые ранние формы «существования» внутренней речи. Изучение и анализ природы эгоцентрической речи с функциональными, структурными и генетическими аспектами, LS. Выготский пришел к выводу, что «эгоцентрическая речь — это ряд ступеней, предшествующих развитию внутренней речи» (45, с. 317).

Согласно теоретической концепции Л.С. Выготского, внутренняя речь ребенка формируется гораздо позже, чем его внешняя речь. Формирование внутренней речи происходит поэтапно: сначала путем перехода развернутой внешней речи в фрагментарной внешней, затем последней — в шепотной речи и только потом она становится в полном смысле «речью для себя». », Приобретая минимизированный и скрытый характер. Переход от внешней (эгоцентрической) речи к внутренней заканчивается со школьным возрастом. Именно в этом возрасте ребенок, уже обладая внешней речью в ситуации диалога, становится способным овладеть развернутой монологической речью.По словам А. Лурия, эти процессы тесно связаны: «Только после того, как происходит процесс сжатия, коагуляции внешней речи и ее превращения во внутренний процесс, становится доступным обратный процесс — разворачивание этой внутренней речи во внешнюю, т.е. речевое высказывание с присущим ему «смысловым единством» (146, с. 202).

Внутренняя речь

Внутренний
речь — это функция сама по себе.Остается речь. Но пока в
внешняя речь мысль воплощается в словах, во внутренней речи слова
умирают, порождая мысль. В значительной степени это мышление
чистые смыслы. Это динамичная, подвижная, нестабильная вещь, трепещущая
между словом и мыслью.

Мысль

Думал
создает соединение, выполняет функцию и решает проблему. В
течение мысли не сопровождается одновременным развертыванием
речь. Эти два процесса не идентичны, и нет жесткого
соответствие между единицами мысли и речи.В нем есть
собственная структура и переход от мысли к речи нелегок
иметь значение. Мысль не состоит из отдельных единиц. В виду
говорящий присутствует сразу вся мысль, но в речи она
должны развиваться последовательно. Переход мысли к
слово ведет через смысл. Мысль порождается мотивацией.
За каждой мыслью стоит аффективно-волевая тенденция. Чтобы
понимать чужую речь недостаточно понять
его / ее мысль, а значит, мы должны знать мотивацию.

Выводы:

1. Словесный
   мысль — сложная, динамичная сущность.

2. В
   отношение мысли и слова — это движение через серию
   самолеты.

3. В
   На самом деле развитие словесной мысли происходит следующим образом
   конечно: от мотива, порождающего мысль, к формированию
   мысль, сначала во внутренней речи, затем в значениях слов и
   наконец на словах. Развитие может остановиться в любой момент.

Язык и мышление с точки зрения когнитивной лингвистики

Язык
может раскрыть механизмы познания. Это канал для проникновения
в наши умы. Мир вокруг нас не имеет смысла, а скорее
обретает смысл через человеческий разум. Смысл-конструкция
выводный процесс. Значения — это когнитивные структуры, встроенные в
наши образцы знаний. Наши сложные концептуальные структуры
проявляется в использовании и понимании языка. Значение — ментальное
представительство может иметь структуру и организовываться по-разному:

• Схемы

• Рамы

• Сценарии
  и т.п.

Схема
— это любая когнитивная структура, определяющая общие свойства
тип объекта или события и не включает никаких подробностей
которые не имеют отношения к типу. Это абстракция, которая позволяет
отдельные объекты или события должны быть отнесены к общим категориям.

Рамка
представляет собой структуру данных для представления стереотипной ситуации. подобно
пребывание в гостиной определенного типа или посещение детской
день рождения. Это набор слотов и наполнителей,
описать стереотипный предмет.В нем есть слоты для захвата разных
аспекты того, что представлено.

Сценарии
специфичны для конкретной ситуации. Сценарный подход используется в
устный перевод письменных текстов. Успех сценарного
понимание зависит от эффективности составителя текста в
активация соответствующих сценариев.

Лекция
3

Язык и культура

Язык
делает
не существуют отдельно от культуры, т.е.е. от социально унаследованных
совокупность практик и верований, которые определили структуру
Наша жизнь.

Культура
можно определить как выбранный перечень опыта.

Язык
это особый способ, которым общество выражает весь свой опыт.

Аборигены
которые никогда не видели и не слышали о лошади, были вынуждены изобрести
или позаимствовать слово для животного, когда они познакомились с
Это. Таким образом, словарный запас языка более или менее отражает
культура.

The
полный словарный запас языка можно рассматривать как сложный
инвентаризация всех идей, интересов и занятий, которыми занимаются
внимание сообщества.

Объекты
и силы в физической среде обозначаются на языке
только если они имеют культурное значение.

В
ссылка между формой
& значение
это вопрос условностей, и условности радикально различаются между
языков. Слова произвольны по форме, но они не случайны в
их использование.

Лингвистический
формы не похожи на то, что они означают, и поэтому они могут быть
используется для кодирования значимого по соглашению в различных
сообщества.

The
факт, что нет естественной связи между формой слов &
то, что они означают, позволяет различным сообществам использовать
язык, чтобы разделить реальность способами, которые им подходят.

бедуинов
В арабском языке есть несколько терминов для обозначения животного, что на английском языке означает
«Верблюд». Эти термины удобны для обозначения различий.
важно для арабов, но ни один из них на самом деле не похож на верблюда.

В
На английском языке существует целый ряд терминов о собаках и собаках.
каждый вызовет разные изображения.

Мышление и речь Льва Выготского, Глава 4. Генетические корни мысли и речи

Советская психология: Мышление и речь Льва Выготского, Глава 4. Генетические корни мысли и речи

Выготского
Мышление и речь

Я

Самый важный факт, обнаруженный в результате генетического исследования мысли и речи, заключается в том, что их отношения претерпевают множество изменений.Прогресс мысли и прогресс речи не параллельны. Две их кривые роста пересекаются и пересекаются. Они могут выпрямиться и бежать бок о бок, даже на время слиться, но всегда снова расходятся. Это касается как филогении, так и онтогенеза.

У животных речь и мысль имеют разные корни и развиваются по разным направлениям. Этот факт подтверждается исследованиями Келера, Йеркса и другими недавними исследованиями обезьян. Эксперименты Келера доказали, что появление у животных эмбрионального интеллекта — т.э., мышления в собственном смысле слова — никак не связано с речью. «Изобретения» обезьян в изготовлении и использовании орудий или в поиске обходных путей для решения проблем, хотя, несомненно, являются рудиментарным мышлением, относятся к доязыковой фазе развития мышления.

По мнению Келера, его исследования доказывают, что шимпанзе демонстрирует зачатки интеллектуального поведения того же типа и типа, что и человек. Именно отсутствие речи, «эта бесконечно ценная техническая помощь» и скудность образов, «важнейшего интеллектуального материала» объясняют огромную разницу между антропоидами и наиболее примитивным человеком и создают «даже малейшие зачатки культурного развития». развитие невозможно для шимпанзе »[18, с.191-192].

Среди психологов разных школ существуют значительные разногласия относительно теоретической интерпретации открытий Келера. Масса критической литературы, вызванной его исследованиями, представляет самые разные точки зрения. Тем более важно, что никто не оспаривает факты Келера или вывод, который нас особенно интересует: независимость действий шимпанзе от речи. Это открыто признают даже психологи (например, Торндайк или Боровский), которые не видят в действиях шимпанзе ничего, кроме механики инстинктов и обучения методом проб и ошибок, «ничего, кроме уже известного процесса. формирования привычки »[4, с.179], а также интроспекционистов, которые избегают понижения интеллекта до уровня даже самого продвинутого поведения обезьян. Бюлер совершенно справедливо говорит, что действия шимпанзе совершенно не связаны с речью; и что у человека мышление, связанное с использованием инструментов ( Werkzeugdenken ), также в гораздо меньшей степени связано с речью и концепциями, чем другие формы мышления.

Проблема была бы довольно простой, если бы у обезьян не было зачатков языка, ничего похожего на речь.Однако мы действительно находим у шимпанзе относительно хорошо развитый «язык», в некоторых отношениях — в первую очередь фонетически — мало чем отличающийся от человеческой речи. В его языке замечательно то, что он функционирует отдельно от его интеллекта. Келер, который много лет изучал шимпанзе на Антропоидной станции Канарских островов, говорит нам, что их фонетические выражения обозначают только желания и субъективные состояния; они являются выражением аффектов, а не признаком чего-то «объективного» [19, с. 27]. Но фонетика шимпанзе и человека имеет так много общих элементов, что мы можем с уверенностью предположить, что отсутствие речи, подобной человеку, не является следствием каких-либо второстепенных причин.

Шимпанзе — чрезвычайно стадное животное и сильно реагирует на присутствие других представителей своего вида. Келер описывает очень разнообразные формы «языкового общения» между шимпанзе. На первом месте их обширный репертуар аффективных выражений: мимика, жесты, вокализация; Затем следуют движения, выражающие социальные эмоции: жесты приветствия и т. д. Обезьяны способны как «понимать» жесты друг друга, так и «выражать» с помощью жестов желания других животных.Обычно шимпанзе начинает движение или действие, которое он хочет, чтобы другое животное выполнило или поделилось — например, будет толкать его и выполнять начальные движения ходьбы, «приглашая» другого следовать за ним, или хвататься за воздух, когда он хочет. другой дать ему банан. Все это жесты , непосредственно относящиеся к самому действию . Келер упоминает, что экспериментатор прибегает к использованию по существу схожих элементарных способов коммуникации, чтобы передать обезьянам то, что от них ожидается.

В целом эти наблюдения подтверждают мнение Вундта о том, что указательные жесты — первая стадия развития человеческой речи — еще не проявляется у животных, но что некоторые жесты обезьян являются переходной формой между хватанием и указанием [56, с. 219]. Мы считаем этот переходный жест наиболее важным шагом от чистого эмоционального выражения к объективному языку.

Однако нет свидетельств того, что животные достигают стадии объективного представления в какой-либо своей деятельности.Шимпанзе Келера играли цветной глиной, «рисовали» сначала губами и языком, а затем настоящими кистями; но эти животные, которые обычно переносят в игру использование инструментов и другое поведение, изученное «всерьез» (то есть в экспериментах), и, наоборот, переносят игровое поведение в «реальную жизнь», — никогда не проявляли ни малейшего намерения изображать что-либо на своих рисунках. или малейшего признака приписывания их продукции объективного значения. Бюлер говорит:

Некоторые факты предостерегают от переоценки действий шимпанзе.Мы знаем, что ни один путешественник никогда не принимал гориллу или шимпанзе за человека, и что никто никогда не наблюдал среди них каких-либо традиционных инструментов или методов, которые у людей варьируются от племени к племени, но указывают на передачу от поколения к поколению когда-то сделанные открытия; никаких царапин на песчанике или глине, которые можно было бы принять за рисунки, изображающие что-либо, или даже за украшения, поцарапанные в игре; нет репрезентативного языка, то есть нет звуков, эквивалентных именам. Все это вместе должно иметь внутренние причины [7, с.20].

Йеркс, кажется, единственный среди современных наблюдателей за обезьянами, который объясняет их отсутствие речи иначе, чем «внутренними причинами». Его исследование интеллекта орангутангов дало данные, очень похожие на данные Келера; но он идет дальше в своих выводах: он допускает «более высокое мышление» у орангутов — правда, максимум на уровне трехлетнего ребенка [57, с. 132].

Йеркес выводит идеи просто из поверхностного сходства между антропоидным и человеческим поведением; у него нет объективных доказательств того, что орангуты решают проблемы с помощью идей, т.е.е., «образов» или следовых стимулов. При изучении высших животных аналогия может быть использована с хорошими целями в пределах объективности, но основание предположения на аналогии вряд ли является научной процедурой.

Келер, с другой стороны, пошел дальше простого использования аналогий в исследовании природы интеллектуальных процессов шимпанзе. Он показал путем точного экспериментального анализа, что успех действий животных зависел от того, могли ли они видеть все элементы ситуации одновременно — это было решающим фактором в их поведении.Если, особенно во время более ранних экспериментов, палка, которую они использовали, чтобы достать какой-то фрукт, лежащий за решеткой, немного сдвинулась, так что инструмент (палка) и цель (фрукт) не были видны для них с одного взгляда, решение проблемы проблема стала очень сложной, часто невозможной. Обезьяны научились делать более длинный инструмент, вставляя одну палку в отверстие в другой. Если две палки случайно перекрещиваются в руках, образуя X, они не могут выполнить знакомую, широко практикуемую операцию по удлинению инструмента.Можно привести десятки подобных примеров из экспериментов Келера.

Келер считает фактическое визуальное присутствие достаточно простой ситуации обязательным условием в любом исследовании интеллекта шимпанзе, условием, без которого их интеллект вообще не может функционировать; он приходит к выводу, что врожденные ограничения образов (или «идей») являются основной чертой интеллектуального поведения шимпанзе. Если мы примем тезис Келера, то предположение Йеркса выглядит более чем сомнительным.

В связи с его недавними экспериментальными и наблюдательными исследованиями интеллекта и языка шимпанзе Йеркес представляет новый материал об их лингвистическом развитии и новую гениальную теорию, объясняющую отсутствие у них реальной речи. «Голосовые реакции, — говорит он, — у молодых шимпанзе очень часты и разнообразны, но речь в человеческом смысле отсутствует» [58, с. 53]. Их голосовой аппарат так же развит и функционирует так же, как и мужской. Чего не хватает, так это тенденции имитировать звуки.Их мимика почти полностью зависит от оптических стимулов; они копируют действия, но не звуки. Они неспособны делать то, что делает попугай так успешно.

Если бы стремление попугая к подражанию сочеталось с уровнем интеллекта шимпанзе, последний, несомненно, обладал бы речью, поскольку он имеет голосовой механизм, сопоставимый с человеческим, а также интеллект того типа и уровня, который позволяет ему использовать звуки для целей реальной речи [58, с. 53].

В своих экспериментах Йеркес применил четыре метода обучения шимпанзе речи.Ни одному из них это не удалось. Такие сбои, конечно, никогда не решают проблемы в принципе. В этом случае мы все еще не знаем, можно ли научить шимпанзе говорить. Нередко вина лежит на экспериментаторе. Келер говорит, что если более ранние исследования интеллекта шимпанзе и не смогли показать его наличие, то это произошло не потому, что у шимпанзе на самом деле его не было, а из-за неадекватных методов, незнания границ трудностей, в которых интеллект шимпанзе может проявить себя, незнания своего зависимость от комплексной визуальной ситуации.«Исследования интеллектуальных способностей, — пошутил Келер, — обязательно проверяют как экспериментатора, так и испытуемого» [18, с. 191].

Не решая принципиального вопроса, эксперименты Йеркса еще раз показали, что антропоиды не имеют ничего похожего на человеческую речь, даже в эмбрионе. Сопоставляя это с тем, что мы знаем из других источников, мы можем предположить, что обезьяны, вероятно, неспособны к реальной речи.

Каковы причины их неспособности говорить, если у них есть необходимый голосовой аппарат и фонетический диапазон? Йеркс видит причину в отсутствии или слабости вокального подражания.Это вполне могло быть непосредственной причиной отрицательных результатов его экспериментов, но он, вероятно, ошибается, считая это основной причиной отсутствия речи у обезьян. Последний тезис, хотя Йеркс представляет его установленным, опровергается всем, что мы знаем об интеллекте шимпанзе.

Йеркес имел в своем распоряжении отличное средство проверки своей диссертации, которое он по какой-то причине не использовал и который мы были бы счастливы применить, если бы у нас была материальная возможность.Мы должны исключить слуховой фактор при обучении животных языковым навыкам. Язык не обязательно зависит от звука. Есть, например, язык жестов глухонемых и чтение по губам, которое также является интерпретацией движения. В языках первобытных народов жесты используются вместе со звуком и играют существенную роль. В принципе, язык не зависит от характера материала. Если это правда, что шимпанзе обладает интеллектом для овладения чем-то аналогичным человеческому языку, и вся проблема заключается в его недостаточной вокальной подражательности, тогда он должен быть в состоянии в экспериментах овладеть некоторыми общепринятыми жестами, психологическая функция которых будет точно соответствовать такой же, как у обычных звуков.Как предполагает сам Йеркс, шимпанзе можно обучить, например, использованию жестов, а не звуков. Среда не имеет отношения к делу; имеет значение функционального использования знаков, любых знаков, которые могут играть роль, соответствующую роли речи у людей.

Этот метод не был протестирован, и мы не можем быть уверены в его результатах, но все, что мы знаем о поведении шимпанзе, включая данные Йеркса, развеивает надежду на то, что они могут научиться функциональной речи.Никогда не слышно ни намека на то, что они используют знаки. Единственное, что мы знаем с объективной уверенностью, это не то, что у них есть «идеи», а то, что при определенных условиях они могут использовать очень простые инструменты и прибегать к «обходным путям», и что эти условия включают полностью видимую, совершенно ясную ситуацию. Во всех проблемах, не связанных с непосредственно воспринимаемыми визуальными структурами, но сосредоточенными на каком-то другом виде структуры — механическом, например, шимпанзе перешли от проницательного типа поведения к методу проб и ошибок, просто и ясно.

Являются ли условия, необходимые для эффективного интеллектуального функционирования обезьян, также условиями, необходимыми для обнаружения речи или функционального использования знаков? Точно нет. Обнаружение речи ни в коем случае не может зависеть от оптической установки. Это требует интеллектуальной операции иного рода. Нет никаких указаний на то, что такая операция находится в пределах досягаемости шимпанзе, и большинство исследователей полагают, что у них нет такой способности. Этот недостаток может быть главным отличием интеллекта шимпанзе от человеческого.

Келер ввел термин insight ( Einsicht ) для обозначения интеллектуальных операций, доступных шимпанзе. Выбор термина не случаен. Кафка указал, что Келер, по-видимому, подразумевает под этим в первую очередь видение в буквальном смысле и только в расширении «видение» отношений в целом или понимание в противоположность слепому действию [17, с. 130].

Надо сказать, что Келер никогда не дает определения инсайта и не разъясняет его теорию.В отсутствие теоретической интерпретации этот термин несколько неоднозначен в своем применении: иногда он обозначает конкретные характеристики самой операции, структуру действий шимпанзе; а иногда указывает на психологический процесс, предшествующий этим действиям и подготавливающий их, как бы внутренний «план действий». Келер не выдвигает гипотезы о механизме интеллектуальной реакции, но ясно, что, как бы он ни функционировал и где бы мы ни располагали интеллект — в самих действиях шимпанзе или в каком-либо подготовительном внутреннем процессе (мозговом или мышечно-иннервационном), — тезис остается в силе, что эта реакция определяется не следами памяти, а ситуацией, как она визуально представлена.Даже лучший инструмент для решения данной проблемы теряется для шимпанзе, если он не может видеть его одновременно или почти одновременно с целью.

Под «квазиодновременным восприятием» Келер имеет в виду случаи, когда инструмент и цель рассматривались вместе моментом ранее или когда они использовались вместе так много раз в идентичной ситуации, что они практически одновременно воспринимаются психологически [18 , п. 39].

Таким образом, рассмотрение «проницательности» не меняет нашего вывода о том, что шимпанзе, даже если бы он обладал способностями попугая, вряд ли смог бы победить речь.

Однако, как мы уже сказали, у шимпанзе довольно богатый собственный язык. Сотрудник Йеркса, Learned составил словарь из тридцати двух речевых элементов, или «слов», которые не только фонетически напоминают человеческую речь, но также имеют некоторое значение в том смысле, что они вызываются определенными ситуациями или объектами, связанными с удовольствием или неудовольствием, или внушающее желание, злобу, страх [58, с. 54]. Эти «слова» были записаны, когда обезьяны ждали, пока их накормили, и во время еды, в присутствии людей и когда два шимпанзе были одни.Это аффективные речевые реакции, более или менее дифференцированные и до некоторой степени связанные условно-рефлекторным образом со стимулами, связанными с кормлением или другими жизненными ситуациями: строго эмоциональный язык.

В связи с этим описанием речи обезьян мы хотели бы отметить три момента: во-первых, совпадение звукоизвлечения с аффективными жестами, особенно заметное, когда шимпанзе очень возбуждено, не ограничивается антропоидами — это, наоборот, , очень распространен среди животных, наделенных голосом.Человеческая речь, несомненно, возникла из таких же выразительных речевых реакций.

Во-вторых, аффективные состояния, вызывающие обильные речевые реакции у шимпанзе, неблагоприятны для функционирования интеллекта. Келер неоднократно упоминает, что у шимпанзе эмоциональные реакции, особенно сильные, исключают одновременное интеллектуальное действие.

В-третьих, необходимо еще раз подчеркнуть, что эмоциональная разрядка как таковая — не единственная функция речи обезьян.Как и у других животных, так и у человека, это также средство психологического контакта с другими себе подобными. Как у шимпанзе из Йеркса и Лирнеда, так и у обезьян, наблюдаемых Келером, эта функция речи безошибочна. Но это не связано с интеллектуальными реакциями, то есть с мышлением. Оно возникает в эмоциях и, несомненно, является частью общего эмоционального синдрома, но частью, которая выполняет определенную функцию, как биологически, так и психологически. Он далек от преднамеренных, сознательных попыток информировать других или влиять на них.По сути, это инстинктивная реакция или что-то очень близкое к ней.

Вряд ли можно сомневаться, что биологически эта функция речи является одной из древнейших и генетически связана с зрительными и голосовыми сигналами, подаваемыми вожаками групп животных. В недавно опубликованном исследовании языка пчел К. фон Фриш описывает очень интересные и теоретически важные формы поведения, которые служат обмену или контакту и, несомненно, возникают в инстинкте. Несмотря на фенотипические различия, эти поведенческие проявления в основном похожи на речевой обмен шимпанзе.Это сходство лишний раз подчеркивает независимость «коммуникации» шимпанзе от любой интеллектуальной деятельности.

Мы предприняли этот анализ нескольких исследований языка и интеллекта обезьян, чтобы выяснить взаимосвязь между мышлением и речью в филогенетическом развитии этих функций. Теперь мы можем обобщить наши выводы, которые будут полезны при дальнейшем анализе проблемы.

1. Мысль и речь имеют разные генетические корни.

2.Эти две функции развиваются по разным направлениям и независимо друг от друга.

3. Между ними нет четкой и постоянной корреляции.

4. Антропоиды демонстрируют интеллект, похожий на человеческий в определенных отношениях (эмбриональное использование инструментов) и язык, несколько похожий на человеческий в совершенно разных отношениях (фонетический аспект их речи, ее высвобождающая функция, начало социальная функция).

5.Тесное соответствие между мышлением и речью, характерное для человека, у антропоидов отсутствует.

6. В филогенезе мысли и речи отчетливо различимы долингвистическая фаза в развитии мысли и доинтеллектуальная фаза в развитии речи.

II

Онтогенетически связь между развитием мысли и речи гораздо более запутанная и неясная; но и здесь мы можем различить две отдельные линии, происходящие от двух разных генетических корней.

Существование предречевой фазы развития мышления в детстве только недавно было подтверждено объективными доказательствами. Эксперименты Келера с шимпанзе, модифицированные соответствующим образом, проводились на детях, которые еще не научились говорить. Сам Келер иногда экспериментировал с детьми в целях сравнения, и Бюлер предпринял систематическое исследование ребенка в том же направлении. Результаты были одинаковыми для детей и обезьян.

Действия ребенка, говорит нам Бюлер,

были в точности такими же, как у шимпанзе, так что эту фазу детской жизни вполне можно было бы назвать эпохой шимпанзоидов; в нашей теме это соответствовало 10, 11 и 12 месяцам…. В возрасте шимпанзоидов появляются первые изобретения ребенка, конечно, очень примитивные, но чрезвычайно важные для его умственного развития [7, с. 46].

Теоретически наиболее важным в этих экспериментах, а также в экспериментах с шимпанзе является открытие независимости рудиментарных интеллектуальных реакций от речи. Отметив это, Бюлер комментирует:

Раньше говорили, что речь была началом гоминизации [ Menschwerden ]; может быть, но перед речью есть размышления, связанные с использованием инструментов, т.е.е., понимание механических связей и разработка механических средств для достижения механических целей, или, говоря еще более кратко, до появления речи действие становится субъективно значимым — другими словами, сознательно целенаправленным [7, с. 48].

Доинтеллектуальные корни речи в развитии ребенка известны давно. Лепет, плач ребенка, даже его первые слова — вполне очевидные этапы речевого развития, не имеющие ничего общего с развитием мышления. Эти проявления обычно рассматриваются как преимущественно эмоциональная форма поведения.Однако не все они служат только для освобождения. Недавние исследования самых ранних форм поведения у ребенка и первых реакций ребенка на человеческий голос (проведенные Шарлоттой Бюлер и ее окружением) показали, что социальная функция речи отчетливо проявляется уже в течение первого года жизни, т. Е. доинтеллектуальный этап речевого развития. Достаточно определенные реакции на человеческий голос наблюдались уже на третьей неделе жизни, а первая, специфически социальная реакция на голос — на втором месяце [5, с.124]. Эти исследования также установили, что смех, невнятные звуки, движения и т. Д. Являются средствами социального контакта с первых месяцев жизни ребенка.

Таким образом, две функции речи, которые мы наблюдали в филогенетическом развитии, уже присутствуют и очевидны у ребенка младше одного года.

Но самое важное открытие состоит в том, что в определенный момент, примерно в возрасте двух лет, кривые развития мысли и речи, которые до этого момента разделяются, встречаются и соединяются, чтобы инициировать новую форму поведения.Отчет Стерна об этом знаменательном событии был первым и лучшим. Он показал, как воля к покорению языка следует за первым смутным осознанием цели речи, когда ребенок «делает величайшее открытие в своей жизни», что «каждая вещь имеет свое имя» [40, с. 108].

Этот решающий момент, когда речь начинает служить интеллекту и начинают высказываться мысли, обозначается двумя безошибочными объективными симптомами: (1) внезапное активное любопытство ребенка к словам, его вопрос обо всем, что это такое: «Что это такое? ? » и (2) в результате быстрое, саккадическое увеличение его словарного запаса.

Перед поворотным моментом ребенок (как и некоторые животные) распознает небольшое количество слов, которые заменяют, как в условном выражении, объекты, людей, действия, состояния или желания. В этом возрасте ребенок знает только слова, которые ему подсказывают другие люди. Теперь ситуация меняется: ребенок испытывает потребность в словах и с помощью вопросов активно пытается выучить знаки, прикрепленные к предметам. Кажется, он открыл символическую функцию слов. Речь, которая раньше была аффективно-родственной, теперь переходит в интеллектуальную фазу.Линии речи и развития мысли встретились.

Здесь завязывается узел проблемы мысли и языка. Давайте остановимся и посмотрим, что именно происходит, когда ребенок делает свое «величайшее открытие», и верна ли интерпретация Стерна.

Бюлер и Коффка сравнивают это открытие с изобретениями шимпанзе. Согласно Коффке, имя, однажды открытое ребенком, входит в структуру предмета, точно так же, как палка становится частью ситуации желания получить плод [20, с.243].

Мы обсудим обоснованность этой аналогии позже, когда мы исследуем функциональные и структурные отношения между мыслью и речью. Пока же отметим лишь, что «величайшее открытие ребенка» становится возможным только при достижении определенного относительно высокого уровня мыслительного и речевого развития. Другими словами, речь не может быть «открыта» без размышлений.

Вкратце, мы должны сделать вывод, что:

1. В онтогенетическом развитии мышление и речь имеют разные корни.

2. В речевом развитии ребенка мы можем с уверенностью установить доинтеллектуальную стадию, а в его мыслительном развитии — долингвистическую стадию.

3. До определенного момента времени они следуют разным линиям, независимо друг от друга.

4. В определенный момент эти линии встречаются, после чего мысль становится вербальной, а речь рациональной.

III

Независимо от того, как мы подойдем к противоречивой проблеме взаимоотношений между мыслью и речью, нам придется подробно рассмотреть внутренней речи. Его значение для всего нашего мышления настолько велико, что многие психологи, в том числе Ватсон, даже отождествляют его с мыслью, которую они считают заторможенной, беззвучной речью. Но психология все еще не знает, как совершается переход от открытой речи к внутренней, в каком возрасте, каким процессом и почему это происходит.

Уотсон говорит, что мы не знаем, в какой момент их речевой организации дети переходят от открытой речи к шепоту, а затем к внутренней речи, потому что эта проблема изучалась лишь случайно.Наши собственные исследования заставляют нас думать, что Ватсон неправильно ставит проблему. Нет никаких веских оснований предполагать, что внутренняя речь развивается каким-то механическим путем за счет постепенного уменьшения слышимости речи (шепота).

Верно, что Ватсон упоминает еще одну возможность: «Возможно, — говорит он, — все три формы развиваются одновременно» [54, с. 322]. Эта гипотеза кажется нам столь же необоснованной с генетической точки зрения, как и последовательность: громкая речь, шепот, внутренняя речь.Нет объективных данных, подтверждающих, что возможно. Против этого свидетельствуют глубокие различия между внешней и внутренней речью, признанные всеми психологами, включая Ватсона. Нет никаких оснований предполагать, что эти два процесса, столь разные функционально (социальная в отличие от личной адаптации) и структурно (крайняя эллиптическая экономия внутренней речи, изменяющая речевой паттерн почти до неузнаваемости), могут быть генетически параллельных и параллельных.Также (возвращаясь к основному тезису Ватсона) не кажется правдоподобным и то, что они связаны между собой шепотом, который ни по функциям, ни по структуре не может считаться переходной стадией между внешней и внутренней речью. Он стоит между ними только фенотипически, а не генотипически.

Наши исследования шепота у маленьких детей полностью подтверждают это. Мы обнаружили, что структурно почти нет разницы между шепотом и разговором вслух; Функционально шепот кардинально отличается от внутренней речи и даже не проявляет тенденции к характерным для последней характеристикам.Кроме того, оно не развивается спонтанно до школьного возраста, хотя может быть вызвано очень рано: под социальным давлением трехлетний ребенок может на короткое время и с большими усилиями понижать голос или шептать. Это единственный момент, который может показаться в поддержку точки зрения Ватсона.

Не соглашаясь с тезисом Уотсона, мы считаем, что он нашел правильный методологический подход: чтобы решить проблему, мы должны искать промежуточное звено между открытой и внутренней речью.

Мы склонны видеть это звено в эгоцентрической речи ребенка, описанное Пиаже, которое, помимо своей роли аккомпанемента к деятельности, а также ее выразительной и расслабляющей функций, легко берет на себя функцию планирования, т.е.э., вполне естественно и легко превращается в собственно мысль.

Если наша гипотеза окажется верной, мы должны будем заключить, что речь интернализована психологически, прежде чем она будет интеррорризована физически. Эгоцентрическая речь — это внутренняя речь по своим функциям; это речь, идущая внутрь, тесно связанная с порядком поведения ребенка, уже частично непонятная для других, но все еще явная по форме и не имеющая тенденции к переходу в шепот или какой-либо другой вид полуслышимой речи.

Тогда мы также должны получить ответ на вопрос, почему речь обращается внутрь. Он поворачивается внутрь, потому что меняется его функция. Его развитие все же будет иметь три стадии — не те, которые обнаружил Ватсон, а следующие: внешняя речь, эгоцентрическая речь, внутренняя речь. В нашем распоряжении также должна быть прекрасная методика изучения внутренней речи как бы «вживую», пока формируются ее структурные и функциональные особенности; это был бы объективный метод, поскольку эти особенности появляются, пока речь еще слышна, т.е.е., доступный для наблюдения и измерения.

Наши исследования показывают, что развитие речи следует тем же курсом и подчиняется тем же законам, что и развитие всех других умственных операций, связанных с использованием знаков, таких как счет или мнемоническое запоминание. Мы обнаружили, что эти операции обычно проходят в четыре этапа. Первая — это примитивная или естественная стадия, соответствующая доинтеллектуальной речи и довербальному мышлению, когда эти операции проявляются в своей первоначальной форме, поскольку они были развиты на примитивном уровне поведения.

Далее следует этап, который мы могли бы назвать «наивной психологией» по аналогии с тем, что называется «наивной физикой» — переживания ребенка с физическими свойствами своего собственного тела и окружающих его предметов, и применение этого опыта к использование инструментов: первое упражнение на подающий надежды практический интеллект ребенка.

Эта фаза очень четко определяется в речевом развитии ребенка. Это проявляется в правильном использовании грамматических форм и структур до того, как ребенок понял логические операции, для которых они предназначены.Ребенок может оперировать придаточными предложениями, такими словами, как , потому что, если, когда, и , но , задолго до того, как он действительно поймет причинные, условные или временные отношения. Он осваивает синтаксис речи раньше синтаксиса мысли.

Исследования Пиаже доказали, что грамматика развивается раньше логики и что ребенок относительно поздно осваивает мыслительные операции, соответствующие вербальным формам, которые он использует в течение долгого времени.

По мере накопления наивного психологического опыта ребенок переходит в третью стадию, отличающуюся внешними признаками, внешними операциями, которые используются как вспомогательные средства в решении внутренних проблем.Это этап, когда ребенок считает на пальцах, прибегает к мнемоническим средствам и так далее. В речевом развитии ему свойственна эгоцентрическая речь.

Четвертый этап мы называем этапом «врастания». Внешнее действие обращено внутрь и претерпевает глубокие изменения в процессе. Ребенок начинает считать в голове, использовать «логическую память», то есть оперировать внутренними связями и внутренними знаками. В развитии речи это заключительный этап внутренней беззвучной речи.Остается постоянное взаимодействие между внешними и внутренними операциями, одна форма легко и часто меняется на другую и обратно. Внутренняя речь может очень приближаться по форме к внешней речи или даже становиться точно такой же, когда она служит подготовкой к внешней речи — например, при обдумывании лекции, которую предстоит прочитать. Нет резкого разделения между внутренним и внешним поведением, и одно влияет на другое.

Рассматривая функцию внутренней речи у взрослых после завершения развития, мы должны спросить, обязательно ли в их случае мыслительные и языковые процессы связаны между собой, можно ли их приравнять.Опять же, как и в случае с животными и детьми, мы должны ответить «Нет».

Схематично мы можем представить мысль и речь в виде двух пересекающихся кругов. В своих перекрывающихся частях мысль и речь совпадают, чтобы произвести то, что называется вербальной мыслью. Однако словесное мышление никоим образом не включает все формы мысли или все формы речи. Существует обширная область мысли, не имеющая прямого отношения к речи. Мышление, проявляющееся в использовании инструментов, относится к этой области, как и практический интеллект в целом.Более того, исследования психологов школы Врцбурга показали, что мысль может функционировать без каких-либо словесных образов или речевых движений, обнаруживаемых посредством самонаблюдения. Последние эксперименты также показывают, что нет прямого соответствия между внутренней речью и движениями языка или гортани субъекта.

Нет никаких психологических причин выводить все формы речевой деятельности из мысли. Никакой мыслительный процесс не может быть задействован, когда субъект молча декламирует себе выученное наизусть стихотворение или мысленно повторяет предложение, предложенное ему в экспериментальных целях, — несмотря на Ватсон.Наконец, есть «лирическая» речь, вызванная эмоциями. Хотя у него есть все особенности речи, его вряд ли можно отнести к интеллектуальной деятельности в собственном смысле этого слова.

Следовательно, мы вынуждены заключить, что слияние мысли и речи как у взрослых, так и у детей — это явление, ограниченное ограниченной областью. Невербальное мышление и неинтеллектуальная речь не участвуют в этом слиянии и лишь косвенно влияют на процессы вербального мышления.

IV

Теперь мы можем подвести итоги нашего анализа. Мы начали с попытки проследить генеалогию мысли и речи, используя данные сравнительной психологии. Этих данных недостаточно для того, чтобы проследить пути развития дочеловеческой мысли и речи с какой-либо степенью уверенности. Основной вопрос, обладают ли антропоиды тем же интеллектом, что и человек, до сих пор остается спорным. Келер отвечает на него утвердительно, другие — отрицательно. Но как бы эта проблема ни была решена в ходе будущих исследований, одно уже ясно: в животном мире путь к человеческому интеллекту не совпадает с путем к человеческой речи; мысль и речь не происходят из одного корня.

Даже те, кто отрицает интеллект шимпанзе, не могут отрицать, что обезьяны обладают чем-то приближающимся к интеллекту, что наивысший тип формирования привычек, который они проявляют, — это эмбриональный интеллект. Их использование инструментов предопределяет человеческое поведение. Для марксистов открытия Келера не стали неожиданностью. Маркс давно сказал, что использование и создание орудий труда, хотя и присутствуют в эмбриональной форме у некоторых видов животных, являются специфической характеристикой человеческого процесса труда.Тезис о том, что корни человеческого интеллекта уходят в животный мир, уже давно признается марксизмом; мы находим его развитие у Плеханова [34, с. 138]. Энгельс писал, что у человека и животных есть общие формы интеллектуальной деятельности; Отличается только уровень развития: животные способны рассуждать на элементарном уровне, анализировать (раскалывание ореха — это начало анализа), экспериментировать, когда сталкиваются с проблемами или попадают в трудную ситуацию. Некоторые, например попугай не только может научиться говорить, но и может осмысленно употреблять слова в ограниченном смысле: при попрошайничестве он будет использовать слова, за которые он будет вознагражден лакомым кусочком; когда его дразнят, он выпускает самые отборные инвективы в своем словаре.

Само собой разумеется, что Энгельс не приписывает животным способность думать и говорить на человеческом уровне, но нам не нужно здесь подробно останавливаться на точном значении его утверждения. Здесь мы просто хотим установить, что нет веских причин отрицать присутствие у животных эмбриональной мысли и языка того же типа, что и у человека, которые развиваются, опять же, как и у человека, разными путями ». Способность животного выражать себя голосом это не показатель его умственного развития.

Давайте теперь суммируем соответствующие данные, полученные в результате недавних исследований детей. Мы обнаруживаем, что и у ребенка корни и ход развития интеллекта отличаются от корней речи — что изначально мышление невербально, а речь неинтеллектуальна. Стерн утверждает, что в определенный момент встречаются две линии развития: речь становится рациональной, а мышление вербальным. Ребенок «обнаруживает», что «каждая вещь имеет свое имя», и начинает спрашивать, как называется каждый предмет.

Некоторые психологи не согласны со Стерном в том, что этот первый «возраст вопросов» встречается повсеместно и обязательно является симптомом любого важного открытия.Коффка занимает позицию между Стерном и его противниками. Как и Бюлер, он подчеркивает аналогию между изобретением инструментов шимпанзе и открытием ребенком функции наименования языка, но масштаб этого открытия, по его словам, не так широк, как предполагал Стерн. Слово, по мнению Коффки, становится частью структуры объекта наравне с другими его частями. Какое-то время для ребенка это не знак, а просто одно из свойств объекта, которое должно быть предоставлено для завершения структуры.Как указывал Бюлер, каждый новый объект представляет ребенку проблемную ситуацию, и он решает проблему единообразно, называя объект. Когда ему не хватает слова для обозначения нового предмета, он требует его от взрослых [7, с. 54].

Мы считаем, что эта точка зрения наиболее близка к истине. Данные о детском языке (подтвержденные антропологическими данными) убедительно свидетельствуют о том, что долгое время слово было для ребенка свойством, а не символом объекта; что ребенок улавливает внешнюю структуру слово-объект раньше, чем внутреннюю символическую структуру.Мы выбрали эту «среднюю» гипотезу среди нескольких предложенных », потому что на основе имеющихся данных нам трудно поверить, что ребенок от восемнадцати месяцев до двух лет способен« открыть »символическую функцию речи. Это происходит позже, и не внезапно, а постепенно, через серию «молекулярных» изменений. Гипотеза, которую мы предпочитаем, согласуется с общей схемой развития усвоения знаков, которую мы изложили в предыдущем разделе. Даже у ребенка школьного возраста функциональному использованию нового знака предшествует период овладения внешней структурой знака.Соответственно, только в процессе оперирования словами, первоначально задуманными как свойства предметов, ребенок обнаруживает и закрепляет их функцию как знаков.

Таким образом, тезис Стерна об «открытии» требует переоценки и ограничений. Однако его основной принцип остается в силе: ясно, что онтогенетически мышление и речь развиваются по отдельным линиям и что в определенный момент эти линии встречаются. Этот важный факт теперь определенно установлен, независимо от того, насколько дальнейшие исследования могут разрешить детали, по которым психологи все еще расходятся: происходит ли эта встреча в одном месте или в нескольких моментах, как действительно внезапное открытие или после долгой подготовки посредством практического использования и медленного функционального взаимодействия. изменения, и происходит ли это в двухлетнем или школьном возрасте.

Теперь мы подведем итоги нашего исследования внутренней речи. Здесь мы также рассмотрели несколько гипотез и пришли к выводу, что внутренняя речь развивается путем медленного накопления функциональных и структурных изменений, что она ответвляется от внешней речи ребенка одновременно с дифференциацией социальной и эгоцентрической функций ребенка. речь и, наконец, речевые структуры, освоенные ребенком, становятся основными структурами его мышления.

Это подводит нас к еще одному неоспоримому факту большой важности.Развитие мышления определяется языком, то есть языковыми инструментами мышления и социокультурным опытом ребенка. По сути, развитие внутренней речи зависит от внешних факторов; Развитие логики у ребенка, как показали исследования Пиаже, является прямой функцией его социализированной речи. Интеллектуальный рост ребенка зависит от овладения общественными средствами мысли, то есть языком.

Теперь мы можем сформулировать основные выводы, которые следует сделать из нашего анализа.Если мы сравним раннее развитие речи и интеллекта, которые, как мы видели, развиваются по разным направлениям как у животных, так и у очень маленьких детей, с развитием внутренней речи и вербального мышления, мы должны сделать вывод, что более поздняя стадия не является простым продолжением прежнего. Сам характер развития меняется, — с биологического на социально-исторический. Вербальное мышление не является врожденной естественной формой поведения, но определяется историко-культурным процессом и имеет особые свойства и законы, которые нельзя найти в естественных формах мысли и речи.Признав исторический характер словесной мысли, мы должны рассматривать ее как подчиненную всем предпосылкам исторического материализма, которые действительны для любого исторического явления в человеческом обществе. Можно только ожидать, что на этом уровне развитие поведения будет по существу определяться общими законами исторического развития человеческого общества.

Таким образом, проблема мышления и языка выходит за пределы естествознания и становится центральной проблемой исторической психологии человека, т.