Скептики кто это: Кто такие скептики? | Толковый словарь

СКЕПТИЦИЗМ | Энциклопедия Кругосвет

Содержание статьи

СКЕПТИЦИЗМ (от греч. «скепсис» – исследование, рассмотрение) – в античной философии течение, представители которого не выдвигали никакого положительного учения о мире и человеке и не утверждали возможность истинного познания, но воздерживались от окончательного суждения обо всем этом. Наряду с эпикуреизмом и стоицизмом, скептицизм – одна из ведущих школ античной философии периода эллинизма. Все не-скептические философские учения внутри школы именовались «догматическими». Традиционно история античного скептицизма рассматривается в двух школьных преемствах: Пиррон и его последователи и скептицизм Новой Академии (см. также АКАДЕМИЯ).

Ранний пирронизм.

Основатель – Пиррон из Элиды (365–275), его продолжатель – Тимон из Флиунта, с возобновлением пирроновской философии в 1 в. до н.э. связаны скептики Энесидем и Агриппа.

Скептическая Академия берет начало со схолархата (схоларх – руководитель школы) Аркесилая (ок. 268) и продолжается вплоть до времени Филона из Лариссы (1 в. до н.э.).

Скептики сформулировали три основных философских вопроса: какова природа вещей? Как мы должны к ним относиться? Какую выгоду мы получаем из такого отношения? И дали на них ответ: природа вещей нами познана быть не может; поэтому следует воздержаться от суждений от вопросов истинности; следствием такого отношения должна стать невозмутимость духа («атараксия»). Вывод о непознаваемости природы вещей делается на основании равнодоказуемости противоположных суждений об этом мире и невозможности признать одно суждение более достоверным, чем другое. Воздержание от суждения («эпохе») представляет собой особое состояние ума, который ничего не утверждается, но и ничего не отрицается. Состояние «эпохе» противоположно состоянию сомнения и связанному с ним переживанию смятения и неуверенности – следствием эпохе как рая является спокойствие и внутренняя удовлетворенность. Таким образом, следствием из теоретического скептицизма по поводу вопросов устройства мира и его познания является содержательный этический вывод об идеале практического поведения. Тем самым, хотя скептики и не ставили в непосредственную связь достижения счастья от глубины теоретического познания, все-таки оставались в рамках традиционного античного рационализма: достижение этического идеала прямо соотнесено с пониманием границ теоретического познания.

Наиболее влиятельными философами-скептиками явились представители Новой Академии Аркесилай и Карнеад, много усилий потратившие на критику стоической философии и гносеологии. В целом пост-пирроновский скептицизм отличает бóльший интерес к логико-гносеологической проблематике, в отличие от морально-этической окраски учения Пиррона. Источники скептицизма сохранились плохо: от сочинений скептиков-академиков остались незначительные фрагменты, Пиррон, наиболее ранний из сторонников скептицизма, не оставил никаких письменных сочинений. Важные сведения об античном скептицизме содержатся в сочинениях Секста Эмпирика (кон. 2 в. н.э.), особенно в Трех книгах Пирроновых положений.

Сочинения: Секст Эмпирик. Сочинения в 2-х тт. М., 1975–1976

Мария Солопова

Проверь себя!
Ответь на вопросы викторины «Философия»

Какую плату за обучение брал со своих учеников Конфуций?

Почему люди предпочитают руководителей-скептиков — Ведомости

Всем нравятся вдохновляющие, великодушные и оптимистично настроенные руководители. Но в последние 10 лет число начальников, известных злобным, едким и негативным нравом, только растет. Это противоречие заставляет задуматься, как позитивная или негативная риторика влияет на наше восприятие лидера. Проведенные мною исследования показывают: мы только верим, что предпочитаем лидеров, полных энтузиазма, инстинктивно нас тянет именно к скептикам.

Люди создают социальные иерархии, чтобы поддерживать порядок и предсказывать поведение сильных мира сего. В ходе эволюции мы стали особо чувствительны к поведенческим сигналам, которые связаны с властью и влиянием. Я решила изучить, воспринимают ли люди негативные высказывания – отрицание, опровержение или критику (без явно выраженного намерения обидеть собеседника) – как сигналы силы и власти.

Результаты 11 проведенных экспериментов показали, что причинно-следственная связь между негативными высказываниями и восприятием власти действительно существует. В ходе исследования я попросила 518 американцев, имеющих право голоса, прочитать четыре пары заявлений, сделанных кандидатами в президенты США во время теледебатов с 1980 по 2008 г. Участники эксперимента не знали ни имен кандидатов, ни года проведения конкретных дебатов. Каждая пара включала в себя одно позитивное и обнадеживающее заявление касательно будущего Америки (например, в 1988 г. Джордж Буш-старший сказал: «Я прошу вашей поддержки. Работая вместе, мы сможем сделать много прекрасного на благо Соединенных Штатов и всех стран свободного мира») и одно критическое и негативное заявление (например, высказывание Джона Андерсона 1980 г.: «Это было время иллюзий и ложных надежд, и чем дальше, тем опаснее становится наше положение»). По этим цитатам участники должны были оценить, насколько сильным и влиятельным им представляется каждый кандидат, его предполагаемую эффективность на посту президента и сказать, за кого из каждой пары они бы проголосовали.

Участники эксперимента не только сочли негативно настроенных кандидатов более влиятельными, но и предсказали им больший успех на посту президента. Они также были более склонны проголосовать за скептически настроенного кандидата, а не за политика-оптимиста.

Этот эффект распространяется не только на политическую сферу. В последующих исследованиях мы просили участников оценить отзывы на художественные произведения и мнения по социальным вопросам. Всякий раз негативные высказывания ассоциировались с силой и авторитетом. И хотя скептики нравились участникам меньше и они не считали их более компетентными, чем оптимистов или тех, кто высказывался нейтрально, люди все равно предпочитали видеть скептиков в роли лидеров, о каком бы сообществе ни шла речь – от дискуссионной группы в интернете до правительства США. Результат оставался неизменным, даже когда участникам говорили, что им самим придется подчиняться скептикам.

Так почему люди одобряют и поддерживают негативно настроенных лидеров? Причина в человеческой психологии. Когда скептик активно критикует, отрицает или опровергает слова другого человека или организации, нам кажется, что он действует независимо, по своему собственному усмотрению, а это один из ключевых признаков власти и авторитета. Данные, полученные в четырех проведенных нами исследованиях, подтверждают: свобода мысли – один из ключевых факторов, которые лежат в основе этого феномена.

Но помогает ли негативный настрой самим лидерам чувствовать себя более влиятельными? Я провела серию экспериментов, в которых участники играли роли скептиков, оптимистов или нейтрально настроенных людей. Результаты показали, что скептики действительно чувствовали себя сильнее и увереннее, чем участники двух других групп, хотя сам факт негативного высказывания не вызывал у них ощущения компетентности в обсуждаемой области.

Связь власти и негативного поведения особенно актуальна в цифровую эпоху: огромная часть коммуникации происходит удаленно и в текстовом формате, поэтому риторика сильнее, чем когда-либо, влияет на наше восприятие.

Амбициозным руководителям может показаться, что критическая риторика – наиболее эффективный вариант взаимодействия с окружающими. И все же надо быть крайне осторожными. Хотя люди способны изначально принять свободу мысли за силу и могут выбрать скептика на роль лидера вне зависимости от его компетентности, со временем они, возможно, изменят мнение. Также люди вряд ли будут поддерживать критика в долгосрочной перспективе, ведь из-за сплошного негатива окружающие будут воспринимать его как слишком раздражительного и нерассудительного человека.

Об авторе: Эйлин Чоу – доцент кафедры государственной политики в Школе лидерства и государственной политики им. Баттена при Виргинском университете

почему мы не можем во всём сомневаться — Нож

«Я ни в коей мере не вступлю в противоречие с разумом, если предпочту, чтобы весь мир был разрушен, тому, чтобы я поцарапал палец», — писал в XVIII веке философ Дэвид Юм.

Нет никаких разумных причин выбрать синюю, а не черную ручку, рубашку в клетку, а не в полоску. Разум может бесконечно перебирать аргументы в пользу того или иного решения. Но само решение, как показывает случай Эллиота, он может принять только вместе с телом и эмоциями.

Разум не может устранить всех сомнений — он лишь дает им новую пищу.

Задолго до современной нейробиологии этот факт хорошо поняли античные философы-скептики. Они утверждали, что познавательные способности человека несовершенны и ограниченны. Мы не можем доказать даже того, что мир существует — и уж тем более, что он обладает какими-то определенными характеристиками. Как бы странно это ни звучало, скептики сделали метод радикального сомнения способом достижения счастья. Ради счастья эпикурейцы предлагали уклониться от мира, стоики — войти в согласие с ним. Скептики отвергли и то и другое, сомневаясь во всем.

Скептицизм сделает вас счастливым (или нет)

Основоположник школы скептицизма Пиррон советовал всем, кто стремится к счастью, обратить внимание на три обстоятельства: во-первых, какова природа вещей; во-вторых, как следует к ним относиться; и в-третьих, к чему это должно привести.

Вещи сами по себе, пишет Секст Эмпирик, «безразличны, неопределенны и неподсудны». Мы не знаем, что они собой представляют, потому что видим не вещи, а лишь явления вещей.

Мед кажется сладким, а соль — соленой. Но каковы они сами по себе? Этого мы знать не можем. Следовательно, стоит воздержаться от суждений, следовать за ощущениями и не приписывать вещам дополнительных оценок.

Воздерживаясь от суждений, скептик достигает желанной невозмутимости — а для греков это и есть главное условие счастья.

Греческий культ невозмутимости кажется прямой противоположностью современных представлений о счастье. Но на самом деле скептики пытаются сообщить нам одну важную вещь: жить можно как угодно, но к философии и науке это не имеет никакого отношения.

Античный скептик может жить, как все остальные люди: есть, когда захочется; спать, когда возникнет потребность; надевать клетчатые рубашки, если ему нравится именно этот узор. Ни одно из этих действий невозможно обосновать, основываясь лишь на разуме. Теоретически можно доказать, что движения не существует, как это сделал Зенон в знаменитом парадоксе об Ахиллесе и черепахе. Но люди, пишет Секст Эмпирик, «предпринимают путешествия пешком и морем, строят корабли и дома и рожают детей, не обращая внимания на рассуждения против движения и возникновения».

Теоретически мы можем сомневаться во всем. Но на практике сделать это невозможно.

Антонио Дамасио называет чувства, которые направляют наши мысли и решения в ту или иную сторону, соматическими маркерами. Предвкушение удовольствия от хороших выходных, чувство голода, разочарования, гнева или удовлетворения — всё это выражается в определенных состояниях тела.

Человек следует не за вещами, а за феноменами, отражениями вещей, утверждают скептики. Он руководствуется не знаниями, а соматическими маркерами, мог бы добавить Дамасио.

В своем крайнем виде скептицизм всегда приводит к иррационализму. Если ничего нельзя доказать, то все абсурдно. А если все абсурдно, в реальность можно только верить. Неудивительно, что аргументы скептиков охотно использовали Отцы Церкви в полемике против древней философии и языческих верований.

В XVI веке в Европе впервые опубликовали немногие сохранившиеся сочинения скептиков. С этого началась мода на пирронизм, которая могла приобретать самые разные формы. Автор знаменитых «Опытов» Мишель Монтень, признавая слабость человеческих познаний, вовсе не отвергает веру. Не делает этого и Рене Декарт, который строит основу научной философии, пользуясь методом радикального сомнения.

Декарт говорит: предположим, что мир создан злым демоном, который контролирует все мои впечатления. Если даже у меня нет тела, даже если каждое мое воспоминание и ощущение — ложь и обман, я все-таки не могу усомниться в том, что тот, кто сомневается, действительно существует.

Немногие способны довести свой скептицизм так далеко, как Декарт. Но процедура радикального сомнения встречается даже в примитивных культурах, которым мы обычно отказываем в рациональности.

Индонезийцы с острова Були, которых исследовал антрополог Нильс Бубанд, приписывают все свои тяжелые несчастья ведьмам. Но нельзя сказать, что они верят в существование ведьм — скорее, они постоянно в этом сомневаются. Ведьмы могут принять любую форму и обитают где-то на границах познания, оставаясь неразрешимым противоречием. Никто не знает, верить в них или нет. В начале XX века индонезийцы приняли христианство — с помощью новой религии они надеялись раз и навсегда избавиться от злых духов. Но если тот, кто сомневается в существовании ведьм, может сам оказаться ведьмой, сделать это не так уж просто.

Всё не то, чем кажется

К 1939 году гипотеза о том, что мир действительно существует, всё еще оставалась недоказанной: в конце концов, всегда можно было предположить, что существует только Рене Декарт.

В этом году британский философ Джордж Эдвард Мур представил свою скандальную работу «Доказательство внешнего мира».

Вот одна рука, а вот другая, рассуждает Мур. Я знаю, что мои руки существуют — это эмпирически очевидный факт. А если существуют руки, то существует и вся Вселенная.

Людвига Витгенштейна, как и многих других, это доказательство не убедило. Когда мы говорим «я знаю», это утверждение можно подтвердить или опровергнуть. Но как мы можем подтвердить или опровергнуть существование рук Джорджа Эдварда Мура? Мы можем их потрогать, но это ничего не докажет: может быть, мы просто спим или бредим. В качестве обоснования того, что его руки (а, следовательно, и Вселенная) действительно существуют, Мур предлагает только одну причину — собственную убежденность в том, что его знание достоверно. Но эта убежденность и сама нуждается в обосновании.

На философском уровне радикальный скептицизм был опровергнут только в феноменологии восприятия Мориса Мерло-Понти. Если всё, что мы воспринимаем, — иллюзия, тогда должен быть некий неиллюзорный мир, хотя бы для сравнения. Иллюзия — это лишь эффект восприятия, она не может заменить его целиком. Если я — мозг в банке, на который воздействуют электрохимическими импульсами, то у меня нет возможности поделить восприятия на истинные (электрохимические импульсы) и ложные (весь мир и моя жизнь). Мир — это и есть то, что мы воспринимаем.

Научный скептицизм не претендует на открытие абсолютно достоверного знания. Наука стремится не к истине, а к согласованным, эффективным и функционально простым объяснениям.

Любая теория может оказаться неверной, если ее опровергнет лишь единственное доказательство. Если ученые найдут одного летающего единорога, многие физические и биологические законы придется подвергнуть ревизии. Но пока этого не произошло, разумнее считать существующие теории верными, а существование единорогов — маловероятным.

Как показал историк Стив Шейпин, ценности экспериментальной науки во многом были позаимствованы из джентльменской культуры XVII столетия. Джентльмен в отличие от купца или придворного обладает высоким статусом и материальной независимостью, и потому может себе позволить говорить правду. Пускай некоторые джентльмены и ученые лгут и прелюбодействуют, но честность остается идеалом и для тех, и для других. Поскольку джентльменская честь тесно соприкасалась с научной честностью, обвинения в подтасовке данных в некоторых случаях могли привести к вызову на дуэль.

Современный скептицизм имеет мало общего с античной традицией. Люди, которые сегодня называют себя скептиками, руководствуются познавательными принципами, которые еще не были знакомы древним грекам. Если античный скептик ничего не утверждал, то сегодня скептики постоянно занимаются опровержением популярных заблуждений. Они критикуют веру в телепатию и астрологию, веру в бесов и колдовство, в действенность гомеопатии и альтернативной медицины, новую хронологию и теорию плоской Земли. В то же время, как и в античности, скептики не ограничиваются теорией и порой претендуют на создание определенного образа жизни.

Скептик должен беспристрастно рассматривать доказательства в пользу той или иной теории, избавляться от когнитивных ошибок и руководствоваться в первую очередь фактами.

Принципы современного скептицизма хорошо суммировал Бертран Рассел:

1) если эксперты пришли к согласию, противоположное мнение не может считаться верным;
2) если они не пришли к согласию, не-эксперты не должны считать верным никакое мнение;
3) когда все эксперты решили, что нет достаточных оснований для определенного мнения, обычному человеку лучше всего воздержаться от суждения.

Как ни странно, ближе всего к радикальному скептицизму сегодня находится не наука, а теории заговора. Как пишут исследователи Майк Вуд и Карен Дуглас, все конспирологические теории отталкиваются от предпосылки, что «существует два мира: один настоящий и в основном невидимый, а другой — вредная иллюзия, которая направлена на сокрытие правды». Какова эта правда — до конца остается неясным. Заговоры всегда что-то утаивают, окончательная истина всегда остается нераскрытой. Какие-то крайне могущественные силы управляют этим миром. Они не дадут нам выяснить всю правду.

Официальные объяснения событий и научные аргументы — всего лишь часть этого глобального господства. Поэтому теории заговоров зачастую оказываются сложнее реальности, которую они объясняют.

Психологам хорошо известен феномен избирательного скептицизма: мы чаще применяем критическое мышление к тем утверждениям, которые нам интуитивно не нравятся.

Как показали эксперименты Рольфа Ребера, чем короче и яснее изложена информация, тем чаще ее считают верной. Чем она сложнее и запутаннее, тем больше вызывает недоверия. В одном эксперименте участникам давали прочесть описание конспирологической теории, набранное двумя шрифтами: четким и неразборчивым. Люди, которые читали разборчивый шрифт, склонны были сильнее верить в написанное. Конечно, они при этом не думали: «Хм, это красивый шрифт, наверное, то, что здесь написано, — правда». Даже если само сомнение рационально, его основа находится за пределами сознания.

О чем бы мы ни говорили, у нас всегда останется почва для сомнений. Большинство из нас не сомневается в существовании внешнего мира, но в рамках философского спора это сомнение может оказаться вполне оправданным.

В теории Ахиллес никогда не догонит черепаху, а Джордж Эдвард Мур никогда не докажет существование Вселенной, указывая на свои руки. Но радикальный скептицизм сегодня можно реализовать только в стенах психиатрической клиники или на страницах философских журналов. В обыденной жизни нам остается довольствоваться умеренным сомнением.

В чем бы мы ни сомневались, мы не можем сомневаться во всем — это противоречит нашей врожденной склонности хотеть и верить. Без нее мы не смогли бы даже подняться с кровати. Действительно, есть ли для этого разумные основания?

Скептицизм и мудрость как лучшие друзья аналитика

(перевод статьи Авинаша Кошика)

Вот кое-что важное, что я постиг за все то время, когда работал с данными и изменял компании своими идеями: Великие Аналитики — всегда скептики. Воистину.

Это всегда было так, конечно. Но за последние годы, когда глубина, широта, объем и любые другие метрики, которые можно применить к объему данных, переживают взрывообразный рост, навыки скептицизма и мудрости стали критичными для успеха работы. Просто слишком много данных. Слишком много таблиц, графиков, «инсайтов» проталкиваются к вам в голову. Кроме того, количество «экспертов» тоже растет взрывообразно.

Если вы не будете скептиком, то вы непременно умрете (с профессиональной точки зрения).

И все же… Скептицизм не должен парализовать решения. В какой-то момент все равно придется принимать решение (и прыгать в неизвестность), или вы будете мертвы (с профессиональной точки зрения).

Давайте разобьем эту статью на две части.

Первая: призыв быть скептиками везде и во всем, проиллюстрированный примером данных одного из самых уважаемых источников. Дальше я приведу рекомендации, как принять решение и не оказаться одним из тех несчастных аналитиков, которых постиг «паралич принятия решений».

Во второй части, раз уж мы говорим о великих аналитиках, хочу поделиться способом понять, являетесь ли вы одним из таких. И если да — то в чем ваша ценность для компании.

Заинтригованы? Конечно!

#1A: Скептицизм — ваш лучший друг, навсегда

Как-то раз я встретил две цифры: 42% онлайн-покупателей просматривают видео до покупки продукта и 64% используют YouTube для поиска информации о продуктах.

Немедленно после того, как я это узнал, я понял, что эти цифры — полная шляпа.

Однако они преподносились как неоспоримые факты, буквально как Моисеевы заповеди.

Возможно, у вас еще недостаточно навыков, чтобы сразу распознавать, можно ли верить конкретной цифре, возможно вы развиваетесь. Но если вы действительно инвестируете усилия в собственное образование, осознанность, если голодны до всего, что можно раскопать чуть поглубже, то вы сможете распознавать такие «шляпные цифры» очень быстро.

Возможно, вы читали исследование NADA (национальная ассоциация автомобильных дилеров — прим.ред.), в котором сообщается: «85% покупателей принимают решение о покупке автомобиля до того, как выходят из дома, чтобы совершить покупку». Ваш радар скептика должен начать бибикать: биип, Биип, БИип, БИИп, БИИИП, и вам следует остановиться и послушать его. Не имеет значения, насколько большая контора эта NADA, сколько аналитиков там работает — поскольку принятие неточной информации может разрушить вашу карьеру.

Вот прекрасный пример, как быстро научиться «надевать шапочку скептика».

[ОБНОВЛЕНИЕ: Как Мауро Авелло заметил ниже, этот пример мог быть первоапрельской шуткой команды журнала The Economist. Я обратил внимание на дату, когда я писал свой пост, прочел комменты и пост-обсуждение под статьей и не нашел никаких признаков того, что это действительно была шутка. Поэтому я привожу эту ситуацию в качестве примера ниже. Уроки, которые вы выучили, все равно останутся с вами, но, пожалуйста, примите во внимание, что этот пример все-таки может оказаться шуткой.]

Команда визуализации данных The Economist подготовила вкуснейшую статью: Мороженое и IQ.

Сложно на такое не кликнуть, правда?

Это короткая статья, содержащая небольшой график, на котором отражается объем потребления мороженого по оси Х и уровень чтения по шкале PISA (международная программа по оценке образовательных достижений учащихся — прим. ред.).

Зависимость уровня чтения по шкале PISA от объема потребления мороженого.

Команда (на которую ссылается статья, как на авторов) очень серьезно подошла к визуализации утверждения, что большое потребление мороженого может являться причиной плохой успеваемости студентов. Они аккуратно сравнили австралийцев с финнами, отдали должное канадцам и утопили перуанцев в дерьме.

Итак. Вы же Умный Аналитик.

Ваш первый «флажок скептика» должен быть следующим: так, в заголовке они говорят про IQ. Давайте-ка быстренько загуглим, можно ли по PISA судить об уровне IQ? Ответ — нет!

Красный флаг!

Ваш второй «флажок скептика»: если внимательно посмотреть на набор данных, то он скорее опровергает, чем подтверждает основную гипотезу. Обратите внимание на Гонконг, Сингапур — их соседи имеют низкое потребление мороженого, но очень высокий рейтинг PISA.

Красный флаг!

Ваш третий «флажок скептика» (для Умных Аналитиков этот флажок должен быть первым) — это базовая парадигма: корреляция и причинно-следственная связь — не одно и то же!

Вы читаете статью, чтобы убедиться, что это правило не было нарушено. Есть ли что-то, показывающее наличие причинно-следственной связи? Нет.

Гигантский красный флаг!

В этом месте некоторая часть читателей должна была умереть, так как они очень любили эту команду из журнала The Economist.

Для обычных людей (не аналитиков) эта статья и график выглядят вполне убедительно. В конце концов, это весьма уважаемый источник и крутая команда с отличной репутацией. Да и смотрите-ка, тут есть красная линия, которая похожа на доверительный интервал и R-квадрат! Большинство обычных людей воспримут это как истину (и многие из них начнут комментировать статью и веселиться над «доказанной» связью IQ и мороженого).

Вам не следует это делать.

Единственное, над чем вам следует задуматься — это… причинно-следственная связь. Почему такое могло случиться?

Вот, например, одна гипотеза: люди, которые действительно заботятся об образовании своих детей, происходят из семей, где достаток родителей — чуть больше среднего, они могут позволить себе фокусироваться на детях. Такие семьи часто вознаграждают детей за успехи в учебе. Логично предположить, что мороженое может быть частым вариантом награды!

Помните, это всего лишь гипотеза. Мы можем поискать еще данные. И если вдруг окажется, что это правда… то выяснится, что причиной высоких рейтингов окажется не мороженое, а определенный доход семей. Или то, что такие семьи в целом лучше структурируют свое время, что дает родителям больше времени на контроль или самостоятельное обучение детей.

Помимо этих может быть масса других причин. Погода. Количество женщин в стране. Долгота. Количество работающих детей. Уровень преступности. Честно говоря — что угодно.

Смотрите на причинно-следственные связи. Их отсутствие — преступное использование данных против человечества.

И в качестве вишенки на торте — еще один пример, чуть более забавный.

Есть очень плотная взаимосвязь между бюджетом, который США тратят на науку, и самоубийствами через повешение… R-квадрат=0.097 (высокая связь между показателями — прим. перев.).

Корреляция между бюджетом США на науку и самоубийствами через повешение.

Если вы еще со мной, то тоже уже наверное кричите во весь голос, что между этими двумя факторами нет причинно-следственной связи!

И вы наверняка правы. Большие траты на науку (да, потратьте еще больше!) не приводят к большему числу самоубийств. Эти факторы связаны ничуть не больше, чем пара любых других вещей в природе.

[График выше — от Тайлера Вайгена. Его сайт и книга — «Ложные Корреляции» (Spurious Correlations) просто великолепны. Вы найдете там гораздо больше таких корреляций и будете рыдать и смеяться, потом опять рыдать и опять смеяться. Начните с того, что фильмы с участием Николаса Кейджа заставляют людей топиться!]

Давайте посмотрим еще на один пример, просто потому что он совсем свежий, только из печатного станка.

Все мы путешествуем, и для нас особенный интерес представляет то, какие авиакомпании имеют наивысшие «рейтинги качества», когда дело доходит до их использования.

Рейтинг качества авиакомпаний.

Большинство упоминаний в прессе, которые вы прочтете про эти рейтинги, будут без остановки рассказывать о позициях и о том, как изменилась позиция той или иной авиакомпании в рейтинге. И ни одного упоминания о том, как именно этот рейтинг был рассчитан. Но вы же Умный Аналитик с включенным радаром скептика, и вы будете копать!

Вашей начальной точкой поиска может быть вот этот пресс-релиз из источника. Там гораздо больше данных, которые можно раскопать.

Потом вы переключитесь на понимание того, как оценивается своевременность вылетов и прилетов — кто задает эти стандарты и формулы, какой контроль используют авиалинии, когда планируют расписание рейсов, кто решает, какие данные использовать для построения рейтинга, кто аудирует их и много еще других деталей до того, как вы согласитесь с выводами.

Когда вы начнете копать, вы обнаружите, что на самом деле нет единого определения «задержки рейса». Авиалинии самостоятельно определяют, случилась у них «задержка рейса» или нет, кроме того, они вольны самостоятельно менять длительность полета. К примеру, мои перелеты в JFK (международный аэропорт имени Джона Кеннеди — прим.ред.) на United регулярно прибывают «вовремя», несмотря на то, что отправляются с задержкой на 20 минут, так как United добавляет полчаса к «запланированному времени полета». Это размывает данные, которые включаются в отчет (в итоге — в отчет попадает ерунда). Среди авиакомпаний нет стандарта, как должно рассчитываться время в пути между двумя пунктами назначения — так что, строго говоря, приведенный выше рейтинг — это сравнение мартышек, яблок и астероидов. Авиакомпании, такие как Frontier, которые выставляют самые короткие времена перелетов, фактически наказываются низким рейтингом за свою честность.

И это только начало проблемы.

Очень скоро вы осознаете, что рейтинги в общем и данные, на основе которых они построены — в основном бесполезный мусор. И, в конце концов, если цель этих данных — помочь вам принять решение, то эта цель безнадежно провалена по причинам, описанным выше.

Скептицизм. Хорошая черта Аналитиков, т.к. вы знаете, что можно использовать в качестве источника информации для принятия решения, а что — нет.

Большинство данных, которые вы встретите в реальном мире, необязательно будут настолько же кривыми, как и перлы, собранные Bad Fox Graphics. Примеры, которые вы встретите, будут более тонкими и изящными, будут выглядеть так, как будто они действительно имеют смысл. Они будут поступать из источников, которым вы доверяете, из инструментов, которыми вы пользуетесь, и, мало того, самостоятельно внедрили и т.п. Это тот момент, когда вам особенно нужно проявить бдительность, чтобы оставаться Отличным Аналитиком.

Вот несколько приемов, которыми можно пользоваться:

1. Посмотрите, есть ли связь вывода («инсайта») с теми данными, которые использованы для его подтверждения. Это займет всего несколько минут, честно говоря.
2. И вот важный вопрос: откуда взялись эти данные? Инструменты, страны, люди, устройства и так далее. Известные ограничения по использованию этих данных (это только частично подходит для digital-мира).
3. Еще одно, что вам точно понравится: какие могут быть допущения в данных? Допущения в примере (выборке)? Допущения при отборе выборки? Что может привести к тому, что данные неполноценны?
4. Какие принципы, которым вы обучены, нарушаются приведенным анализом? Причинно-следственная связь, например — мы это разбирали выше.
5. Всегда, всегда, всегда задавайте вопрос: какие предположения сделаны во время этого анализа?
6. Ваш личный опыт. У вас его — море. Просто не дайте ему превратиться в мусор.
7. (добавлено из комментария): Кто выигрывает и кто проигрывает от этого анализа? Подумайте про политику, деньги, власть и вещи, связанные с ними.

Пункты с 8 по 12 подсказаны Айаном Францем:

8. Правда ли, что был подготовлен план сбора данных, и данные собирались в соответствии с планом?
9. Данные изначально готовились для этого исследования, или они побочный продукт какой-то другой деятельности?
10. Учтено ли затухание при сборе данных заданным способом?
11. Были ли установлены статистически разумные границы, когда выбирались произвольные данные?
12. Если вы передадите мне все исходные данные, порядок действий, софт, использованный для расчета, смогу ли я воспроизвести результат?

Пункты с 13 по 16 подсказал Род Джека:

13. Проясните причину исследования.
14. Протестируйте альтернативные объяснения, которые могут быть извлечены из данных или исследования.
15. Попробуйте расковырять цепочку влияний и следствий. Последует ли это, если … произойдет из-за …?
16. Ну и перед всеми вопросами — вопрос, который поставлен перед исследователями 🙂

Пункты с 17 по 24 подсказаны Джоном Брейзером:

17. Если исходные данные представлены в соотношениях, то какие были абсолютные цифры (50% рост количества атак акул может оказаться ростом абсолютного количества атак с 2 до 3).
18. Если данные представлены в исходном, сыром виде, то какие соотношения? (На станции метро, через которую я прохожу каждый день, висит предупреждение, что в год там случается 19 инцидентов, связанных с эскалатором. Поскольку в год на этой станции случается порядка 90 миллионов входов-выходов, число инцидентов ничтожно мало.)
19. Могло быть такое, что выборка исследовалась несколько раз (если вы десять раз прогоните группу из 20 женщин через тест продукта по уходу за волосами, вы наверняка найдете прогон, который покажет достаточно высокую удовлетворенность, чтобы ее рекламировать).
20. Возникают ли проблемы из-за закона больших чисел? (веб-сайт в UK подготовил статистику о времени отклика членов парламента Британии. В среднем, «Зеленая партия» отзывалась быстрее всех, но их результаты были собраны только за год, а по остальным партиям — за 50 лет).
21. Не получается ли, что пропорция данных может показать вас в невыгодном свете? (Ваша невероятно крутая конверсия в 60% на веб-сайте может разрушиться, если сайт попадет в новости, и на него свалится трафик в 100 000 некачественных визитов? Что, кстати, может и неплохо!)
22. Вы делаете правильное сравнение? («Просмотры» на Facebook — это совсем не то же самое, что «просмотры» на YouTube)
23. Что вам могли не договорить? (Если в новости о благотворительном событии не говорится об объеме собранных средств, скорее всего, его стараются спрятать, так как он оказался слишком скромен.)
24. Человек, который обрабатывает статистику, действительно понимает ее? (Статистика из вторых рук часто не содержит критически важных оговорок. )

Я уверен, что еще есть много других техник.

Когда вы видите фрагмент данных из вашей компании или откуда-то снаружи, будьте скептиком. Это хорошая привычка для Аналитика.

#1B: Скептицизм не должен парализовать вас

Вам может показаться, что я сейчас спущу все сказанное выше в унитаз. Попробуйте проследить за моей мыслью, пожалуйста.

Мир несовершенен, и вам платят за то, чтобы ваша компания (коммерческая или некоммерческая) принимала наилучшие, самые умные решения каждый день (ну, я надеюсь). И какой же фактор у нас начинает участвовать в игре? Решение, которое необходимо принять.

Новички-аналитики нередко попадают в ловушку «паралича решений» из-за скептицизма, потому что если ты чуть-чуть заглянешь «под капот» цифровой аналитики, то способ, которым собирались данные, может напугать настолько, что того и гляди душа покинет тело. Оффлайн-аналитика? В миллион раз хуже! И размеры выборок в разы меньше — это как гвоздь в крышку гроба.

Отличные Аналитики особенно хороши в одном из самых критических мест: своевременности. Способности донести инсайт (специфическую рекомендацию) в тот момент, когда она сможет оказать влияние на бизнес.

Ошибка, которая чему-то научила — это гораздо лучше, чем вообще отсутствие каких-либо действий.

Наша работа — быть скептичными, копать и разбираться, подталкивать и направлять, отбрасывая возмутительно неправильное, и разбираться с тем, как собрать из не очень неправильного то, что поможет принять осознанное решение.

Этот пост — родом из 2006 года: Data Quality Sucks, Let’s Just Get Over It, из него вы сможете научиться шести шагам, которые помогут преодолеть вам паралич принятия решений.

Вот простой путь, как все-таки принимать решения, оставаясь скептиком:

• Если вы на 100% уверены в своих данных, то вам немедленно стоит рекомендовать вашей компании начать строительство лунной колонии.
• Если вы на 80% уверены в своих данных, то вам стоит порекомендовать компании изменить стратегию в пользу начала с коротких визитов на Луну с международной космической станции.
• Если вы на 40% уверены в своих данных, вам стоит порекомендовать инвестировать средства в земные предприятия, которые изучают вопросы проживания на Луне.
• Если вы на 20% уверены в своих данных, то вам следует вернуться к своей команде и разобраться с тем, что же нужно сделать, чтобы получить, как минимум, 40% уверенности.

Это ровно то, что я подразумеваю под «быть скептиком» — ваш квест в том, чтобы научиться более точно ощущать, где же лежит определенность. Под тем, чтобы не быть парализованным в поисках совершенства, я понимаю способность давать рекомендации, отражающие степень уверенности в данных, потому что бизнесу нужны решения, привязанные к срокам.

Мы все стремимся стать Отличными Аналитиками. Вот еще один путь к этому, вдобавок чуть расширяющий тему статьи.

#2: Разница между Знанием, Инсайтом и Мудростью

Как некоторые из вас знают, я веду короткую рассылку, которая выходит дважды в неделю: «Пересечение маркетинга и аналитики». Вы можете (должны!) подписаться на нее.

Я часто обнаруживаю, что люди, в должности которых есть слово «аналитик», на деле являются этакими «сборщиками данных» или «трансформаторами данных», вся добавленная ценность от работы которых — это сведение данных в результирующие таблички или графики.

В одной рассылке я поделился восхитительным скетчем, очень точно показывающим разницу между данными, информацией, знаниями, инсайдом и мудростью. Этот скетч, смею сказать, добавил еще один уровень понимания — выделив ценность работы, зарплаты и того, насколько вы незаменимы, как сотрудник.

Вот эта рассылка, я предлагаю посмотреть вам на эту историю теперь с другой стороны.

что это и в чем подвох?

Автор публикации

Не секрет, что во многих профессиях объективность и непредвзятость являются одними из ключевых ингредиентов для достижения успеха. Например, медицина, аналитика, журналистика, – эти специальности требуют экспертов, способных отгородиться от собственных чувств и трезво взглянуть на ситуацию. В сфере финансов это качество играет еще более важную роль, ведь от непредвзятости и нейтральности аудитора зависит результат финансовой ревизии. Без развитого профессионального скептицизма продвижение по карьерной лестнице может значительно осложниться.

Что же такое профессиональный скептицизм?

Понятие профессионального скептицизма получило особое внимание политиков и регуляторов после глобального финансового кризиса. Профессиональный скептицизм имеет отношение к сфере когнитивистики¹, поэтому для его менеджмента необходимо учитывать психологические особенности человека.

В рамках международных аудиторских стандартов это понятие определяется как подход, при котором аудитор критически оценивает весомость полученных доказательств. Осуществление этого подхода подразумевает под собой критический склад ума, а также способность выявлять условия, которые могут свидетельствовать о возможных несовпадениях в результате ошибки или мошенничества.

Профессиональный скептицизм можно определить, как совершенно необходимое качество аудитора, которое помогает избегать неверных выводов. Иными словами, профессионалы отдают себе отчет в том, что в силу различных объективных и субъективных обстоятельств ситуация может представать в ложном свете и содержать различные ошибки.

Многие считают, что профессиональный скептицизм – это особый склад ума, состояние души. Отчасти это справедливое утверждение, однако, критическому мышлению зачастую препятствуют так называемые когнитивные искажения, своего рода, систематические ошибки в мышлении человека или шаблонные отклонения. Некоторые из них являются следствием эволюционной адаптации, другие возникают из-за отсутствия соответствующих навыков мышления.

Существует три основные причины появления когнитивных искажений в сфере финансов и аудита:

• Слишком большой объем информации для анализа;
• Неоднозначность полученной информации;
• Необходимость решительных действий в условиях ограниченного времени.

Кроме того, важно принимать в расчет другие структурные ограничения, мешающие рабочему процессу. Фактически, аудитор всегда находится в состоянии недостатка ресурсов. Отчасти это и объясняет, почему аудит дает разумную, но не абсолютную, гарантию:

• Информационная асимметрия. Клиент всегда знает о своем бизнесе больше, чем аудитор.
• Временные ограничения. У аудитора всегда гораздо меньше времени для формирования представления о ситуации.

Когнитивные искажения бывают разных типов и могут появляться в любых сферах жизни. Однако в аудите наиболее часто проявляют себя следующие:

1. Эффект знания задним числом: привычка переценивать предсказуемость событий после того, как они уже произошли. Академические исследования выявили, что этот эффект может воздействовать на представителей органов, контролирующих аудиторскую деятельность. В России функцию контроля осуществляют уполномоченный федеральный орган исполнительной власти, определенный Правительством РФ, и внешние аккредитованные профессиональные аудиторские объединения. У представителей этих органов из-за знания о вероятных недочетах и упущениях может создаться впечатление, что подобные ошибки можно было предвидеть и не допускать.
2. Отклонение в сторону результата: склонность судить о решениях по их результатам, вместо того чтобы оценивать качество решений по обстоятельствам того момента времени, когда они были приняты. Например, при оценке умений младших аудиторов проверяющие – то есть старшие аудиторы – могут делать выводы об успешности проделанной работы, основываясь на том, удалось ли младшему персоналу выполнить задание. Таким образом, из-за этого искажения те, кто не выполнил или выполнил не до конца, подвергаются критике. Это может повлиять на уверенность младших аудиторов в своих действиях и воспрепятствовать стремлению прояснить возникшую ситуацию. В случае если подобная тенденция будет наблюдаться в дальнейшем, это может привести компанию к неэффективной, излишне скрупулезной работе. 
3. Склонность к подтверждению своей точки зрения: феномен, при котором люди переоценивают аргументы, подтверждающие их точку зрения, и недооценивают аргументы, которые эту точку зрения опровергают. В случае, когда аудитор уверен в отсутствии противоречий и ошибок, он может недооценить доказательства, говорящие об обратном.
4. Эффект первенства: первичная информация видится более весомой, чем вся последующая. 
5. Эвристика доступности: склонность переоценивать значимость доступной информации. Проявление этого искажения заключается в иллюзии, что доступной информации достаточно для принятия взвешенного решения и дополнительные материалы не нужны.
6. Феномен группового мышления: стремление людей достичь единого решения без достаточной критической оценки. Ситуация, когда в коллективе желание сохранить гармонию преобладает над рациональностью.
7. Эффект сверхуверенности: переоценка собственных возможностей. Негативно влияет на все этапы аудита. Также проявляется  в том, что старший аудитор считает свою точку зрения более правильной, нежели точку зрения младшего аудитора.
8. Эффект новизны (так называемая аберрация близости): последняя и свежая информация воспринимается более существенной, чем предыдущая.
9. Эффект субаддитивности: частные случаи представляются более вероятными, чем общие. Анализируя риск материальных ошибок, аудитору могут представляться более вероятными специфичные риски.
10. Селективное восприятие: ожидания влияют на восприятие информации. Например, в случае, если аудитор считает, что в документах имеют место быть проявления обмана, он будет более внимателен и вдумчив.
11. Стереотипизация: ожидание от члена группы определённых характеристик без знания какой-либо дополнительной информации о его индивидуальности.
12. Эффект слепого пятна: тенденция думать, что когнитивным искажениям подвержены только другие люди, неприятие собственных искажений.

Принятие решений без учета когнитивных искажений может стать контрпродуктивным, особенно если оно в конечном итоге непреднамеренно усиливает эти предубеждения, подрывая основную цель аудита: вынести решение о достоверности финансовой отчетности аудируемых лиц в соответствие с законодательством. Поддержание надлежащего уровня профессионального скептицизма требует большей бдительности в отношении возможных искажений в некоторых областях и меньшей бдительности в других.

Разумеется, полностью избавиться от когнитивных предубеждений вряд ли представляется возможным, так как этот механизм развивался на протяжении нескольких сотен лет. АССА стремится к тому, чтобы все заинтересованные стороны относились реалистично к этой особенности профессии. Аудиторы могут либо адаптировать стандарты для создания более детализированной и глубокой системы оценки рисков, либо смириться, как с обязательным условием, и продолжать уделять больше внимания самым сложным аспектам. Кроме этого, есть некоторые практические шаги, которые участники могут предпринять для уменьшения воздействия когнитивных искажений на всех этапах процесса, такие как: планирование, сбор данных за пределами аудиторской фирмы, коллективный просмотр документов, контроль качества и курирование аудита.

______________
¹ — междисциплинарное научное направление, объединяющее теорию познания, когнитивную психологию, нейрофизиологию, когнитивную лингвистику и теорию искусственного интеллекта.

Поделиться ссылкой на статью в соцсетях:

Почему критическое мышление — это не всегда хорошо и как научиться выключать скептицизм

Как и в любой другой сфере, те, кто занимаются пиаром законов и реформ, своими месседжами регулируют настроения общества и их отношение к правительству.

В своей колонке основательница и СЕО «Magonova & Partners» и «Kosatka.Media» Анастасия Магонова рассказывает, что происходит с политическим пиаром сегодня и почему тем, кто ими занимается, важно удерживать баланс между интересами общества и конфликтами государственных деятелей.

Анастасия Магонова

Нет чудес, есть алгоритмы

Вокруг нас настолько много сообщений, что часто они сливаются в фоновый шум. Но на самом деле информация влияет на большинство людей, их действия и решения. Технологии изучают наше поведение, предпочтения, реакции и затем формируют воронки. Посмотрите на вашу новостную ленту, на ТОП-10 запросов в Google — всё, что вы видите на своих экранах, подобрано под вас. У вашего друга будет абсолютно другая лента. Нет чудес, есть тщательно продуманные алгоритмы, которые знают нас лучше, чем мы сами. Политические коммуникации— не исключение.

Испокон веков PR-специалисты формируют нужный имидж политических деятелей и целых государств. Сегодня политический пиар превратился в нерв современной цивилизации, присваивая все ее достижения и веяния.

С одной стороны, политический пиар — это управление коммуникациями нашего общества. Точнее, это координация наших бесед на политические темы. СМИ и социальные медиа являются фундаментом политических коммуникаций. Они формируют наши взгляды, поведение, тон диалога с правительством.

С другой стороны, политический пиар — это работа с конфликтами интересов. Каждая реформа и законопроект сопровождаются информационными атаками различных олигархических или политических кланов. Эксперты и блогеры выставляют рамку в соцсетях, информационные сайты избирательно публикуют новости, а вечерние ток-шоу преподносят однобокие манипуляции.

Как было раньше

В СССР пиара не было, была только пропаганда. Публичная коммуникация политиков ограничивалась официальными выступлениями, обращениями к народу и трансляцией протокольных мероприятий. СМИ находились под жестким информационным контролем. Отсутствие полной и достоверной политической информации компенсировалось слухами. Эпоха застоя породила политические анекдоты, которые практически не встречаются в наши дни.

В это время в США эксперты по связям с общественностью уже разработали концепцию «Agenda-setting», так называемую «повестку дня», где медиа влияет на общественность через подбор тем и материалов. При такой технологии максимум ресурсов и бюджетов вкладывается в коммуникационные механизмы, фокус смещается с информирования граждан на выстраивание имиджа министров, правящей партии или Администрации Президента.

Главным становится оформление c элементами шоу, а смысловое наполнение контента уходит на второй план.

В конце XX века в США начали использовать «теорию молчаливой спирали». Действительность искажается, новая псевдореальность формирует общественное мнение. Настроения общества меняются в интересах власти через манипуляции в месседжах и публикациях СМИ. Эту технологию ярко изобразили в фильме «Хвост виляет собакой».

Что происходит сегодня

В основе государственного пиара остались американские технологии XX века, однако они стали ярче и перешли в диджитал. Современный вариант — это «диванные эксперты» в Facebook. Незаметно для себя человек погружается в виртуальную реальность, продолжая считать, что все кроме него являются объектами манипуляций.

Я рада, что мировой опыт наконец пришел и к нам. Технологи перестали заниматься политическим пиаром, рисуя планы на салфетках в кафе. Сегодня Кабинет Министров Украины, отдельные министерства и депутатский корпус отдают проведение коммуникационных кампаний на аутсорсинг. Такие подрядчики применяют комплексный подход к продвижению законопроектов и реформ — с дорожной картой и коммуникационными стратегиями.

Как мы меняем или оживляем коммуникации

В своей профессиональной практике я занималась пиаром законопроектов, реформ и отдельных направлений работы государственных организаций.

В 2018 году мы в Magonova & Partners разрабатывали коммуникационную стратегию для законопроекта про гендерные квоты в наблюдательных советах государственных предприятий. Меньше всего рабочая группа хотела перейти тонкую грань и закопаться в феминизм. Мы спланировали конструктивную кампанию, подкрепленную мировыми исследованиями, графиками и мнением международных лидеров.

Чтобы отойти от скучного законотворческого канцеляризма, мы разработали айдентику законопроекта с логотипом и слоганом. Также мы прописали медийную поддержку авторов законопроекта и экспертной группы.

Занимаясь законопроектами, помните: кроме информирования широкой общественности вам придется столкнуться с конфликтами интересов политиков.

А это уже совсем другая история. Здесь вам пригодится умение держать баланс на волнах.

ВЫГОДА СКЕПТИЦИЗМА. Вселенная философа

ВЫГОДА СКЕПТИЦИЗМА

«Философия и психология, — отмечает философ Э. Ильенков, — давно установили, что скептик — всегда разочаровавшийся догматик, что скепсис — оборотная сторона догматизма. Скепсис и догматизм — две взаимопровоцирующие позиции, две мертвые и нежизнеспособные половинки, на которые глупым воспитанием разрезается живой человеческий ум». В отрывке очень хорошо показана диалектика скептицизма и догматизма. Не могу только согласиться с излишне оптимистическим заявлением об их нежизнеспособности. Еще как жизнеспособны!

Поведение

Жизнеспособность этих «половинок» объясняется тем, что обе они — формы конформизма. Догматик приспосабливается примитивно. Зачем ему думать, когда можно взять напрокат набор готовых установок и демонстрировать свою преданность им? Зачем брать на себя ответственность, когда можно спрятаться за широкую спину высшей воли (вождя, государства, нации, религии и т. д.)? И тогда — «как славно быть ни в чем не виноватым»… Позиция догматика очень надежна, пока избранные им догмы господствуют.

Но вот эти догмы потерпели крах. Неумный догматик не успевает развернуться на 180 градусов и гибнет (или сходит со сцены) вместе со своим идолом. Более умный переориентируется. Теперь он демонстрирует уже не фанатизм, а разочарованность: ах, во что можно верить? Он «устал от борьбы» и, потеряв поводырей, не имея собственных внутренних убеждений, остается без руля и без ветрил. Однако показывать растерянность опасно. Удобнее скрыть ее под «мудрой» усмешкой опытного человека. Вместо слепой веры во что-то одно — сомнение во всем. Догматик превратился в скептика.

Что в них общего? И тот и другой лишены внутреннего стержня, у них нет собственных продуманных и выстраданных взглядов на жизнь. Что в них различного? Догматик — рычаг в руках одной какой-то силы. Скептик по видимости не служит никому, болтаясь «между небом и землей». Но только по видимости. На самом деле он служит кому угодно, только бы обеспечить себе жизненный комфорт: скептическая усмешка должна быть сытой. Не имея твердого взгляда и ясного направления в своей общественной деятельности, скептик дезориентирует, сбивает с толку других. А в это время выгодно обделывает свои личные делишки: здесь у него нюх отличный.

Скептик изворотливее и, главное, «обаятельнее» догматика, а потому — опаснее. И вообще это более модная фигура. Вот почему в этой главе Философ намерен дать бой Скептику на его собственной территории.

Но прежде чем заняться этим, отметим два обстоятельства. Во-первых, не каждый скептик обязательно был догматиком. Противопоставляя скептицизм и догматизм как две метафизические крайности, Э. Ильенков стремится в то же время показать, что это две стороны одной и той же медали. Действительно, догматик легко может стать скептиком, а скептик, устав от безверия, уткнуться носом и душой в какой-нибудь «цитатник». В этом плане, продолжая мысль Ильенкова, можно сказать, что догматик — это отчаявшийся скептик, что догма — последнее прибежище безверия. Но возможность такого взаимопревращения не означает, разумеется, что это единственный способ появления догматиков и скептиков.

Можно, так сказать, целеустремленно идти к одному из этих полюсов. Мне, например, как преподавателю и пропагандисту не раз приходилось встречать в молодежной аудитории наряду с людьми живой пытливой мысли догматические и скептические «вкрапления».

Молодой догматик стремится записать слово в слово и сдать (зачет, экзамен и т. п.). Вопросы, размышления — зачем?

Молодой скептик заранее ни во что не верит. Его интересует не получение знаний, а возможность демонстрации своего «тонкого» нигилизма: а ну-ка я «припру» лектора ехидным вопросиком.

Однажды после прочтения курса марксистско-ленинской этики я распространил среди студентов анкеты, в которых они (не называя себя) должны были высказать свое мнение о прослушанных лекциях. Недовольные отчетливо разделились на две группы. Смысл одних претензий сводился к тому, что в лекциях слишком много дискуссионного материала и «общих рассуждений» (так были квалифицированы мои попытки обосновать нравственные нормы и связать их друг с другом). Слушатели этого рода надеялись получить не столько знание этики (науки о нравственности), сколько этикета (списка правил «приличного» поведения). Им неинтересно, почему надо придерживаться того или иного правила, — принято в «приличном» обществе, следовательно, выучим наизусть — и баста. Другие товарищи наоборот были недовольны категоричностью моих выводов: уж слишком все просто получается, реальная жизнь сложнее.

Конечно, жизнь сложна. Но можно довольствоваться сознанием этой сложности и оправдывать этим свое бездействие: «Где уж нам тут разобраться». Можно стремиться найти в этой сложности простые и ясные ориентиры. В последнем я вижу задачу науки. Скептика такой подход не устраивает, ибо обязывает его к определенному («слишком категоричному») выбору.

Во-вторых, Э. Ильенков, говоря о нежизнеспособности «половинок», все же — в более глубоком смысле — прав. Эти проявления конформизма живучи и выгодны для сохранения чисто биологического существования. Но они, как способы поведения людей, совершенно негодны для организации оптимальной жизни общества. Это сорняки — наследия предыстории; для них не бу дет питательной среды в обществе, построенном на разумных началах. Следовательно, вопрос стоит так: как сделать нежизнеспособным то, что упорно мешает оптимизации жизни общества? Теоретическое развенчание скептицизма должно способствовать решению этого вопроса.

Рассмотрим некоторые характерные черты скептицизма и покажем их внутреннюю противоречивость и опасность тех следствий, которые из них вытекают.

Широта взглядов. Скептик гордится этим своим качеством. Он будто бы непредвзято смотрит на любые жизненные позиции, с усталой снисходительностью отмечая их неизбежные слабости: такова жизнь.

Что ж, догматик «узко» примостился на одном стуле. Скептик пытается «широко» сесть между двумя стульями. Понятно, что он не торопится приземляться (определять свою позицию). «Если догматик упорствует, защищая одну «половинку» истины против другой, не умея найти «синтез противоположностей», «конкретную истину», то скептик, также не умея осуществить конкретный синтез, по крайней мере видит обе половинки, понимая, что обе они имеют основание. .. И колеблется между ними» (Э. Ильенков).

Что за бессильная «широта»! Однако не спешите сочувствовать. Бессилие это вредно для борющихся сторон («Кто не с нами, тот против нас») и выгодно уклоняющемуся от битвы. Выгодно и физически и морально. Скептик бережет свои силы, но не из вульгарной тру- сости («Как можно!»), а вследствие… широты своих взглядов.

Хитроумная широта!

Свобода выбора. «Не упрощайте, возразит скептик, — широта взглядов предохраняет меня от скороспелых решений, она дает свободу выбора, которой лишены люди, мыслящие слишком категорично».

Да, скептик видит много возможностей. Но поскольку широта его эклектична (он не имеет определенных взглядов), то и выбор его может быть любым и, следовательно, случайным. А скептику это кажется даже красивым: «Ах, я не верю в жизнь». Но жить-то надо! «Ну что ж, бросим кости». И может быть, случай принесет ему удачу, а может быть, гибель.

Это опасная свобода!

Полно, так ли уж случаен этот свободный выбор? Например, основатель теории скептицизма как определенного типа мировоззрения греческий философ Пиррон

(IV век до н. э.) уклонялся от ответа: есть ли бог или нет (как умный человек он, надо полагать, сомневался в этом). «Но ведь, кто его знает, — учил Пиррон, — мир слишком сложен, чтобы приходить к определенным выводам. Лучше, — продолжал он, — придерживаться взглядов большинства». И, не имея определенного ответа на вопрос о бытии бога, наш философ исправно служил… верховным жрецом.

Выбор скептика действительно случаен по отношению к нуждам общества. И он свободен от тех требований, которые выдвигает борьба за лучшее будущее человечества. Но он с железной необходимостью определен отнюдь не джентльменским мотивом, а мещанским лозунгом: жить-то надо, и по возможности лучше.

Не так ли и современный скептик, заканчивая, допустим, институт, говорит о свободе выбора своего жизненного пути. Я что-то не встречал скептиков, которые свободно выбрали бы путь из центра на периферию.

Выгодная свобода!

Снисходительность. «Все мы люди, кто без греха», — любит говорить скептик.

Милая снисходительность!

Он очень приятный либерал, пока не наступишь на его любимую мозоль. За его всепрощением стоит очень простая мысль: прощу твои грехи, и ты когда-нибудь простишь мои. Но он никогда не допускает сей вульгарный мотив до своего сознания. Что вы! Он снисходителен потому, что «жизнь сложна», и опять-таки — кто его знает — не будем «слишком категоричными». Но попробуйте заставить милого скептика выйти из состояния «личный покой — прежде всего», он без всякой снисходительности применит против вас весь свой богатый арсенал: от грубых локтей до тонкого нашептывания.

Иезуитская снисходительность!

Сомнение. «Все подвергай сомнению!» — призывал философ Декарт, боровшийся с догматизмом средневековой схоластики. Этот девиз высоко ценил Маркс. И здесь скептицизм как «крупинка соли», разъедающая застывшую самоуверенность, полезен. Без сомнения, без способности к критическому суждению, без смелого отрицания всего, не выдержавшего этой проверки, нет движения мысли вперед.

Однако между сомнением как элементом диалектики и скептицизмом есть существенное различие. Для скептика сомнение — самоцель, для диалектика — средство. «Не голое отрицание, — писал Ленин, — не зряшное отрицание, не скептическое отрицание, колебание, сомнение характерно и существенно в диалектике, которая, несомненно, содержит в себе элемент отрицания и притом как важнейший свой элемент, — нет, а отрицание Как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного, т. е. без всяких колебаний, без всякой эклектики».

Скептик играет роль Мефистофеля. Кислота его сомнения разъедает все. Не удерживается ничего положительного, не остается никаких связей, все расползается на глазах.

Горькое сомнение!

Впрочем, остаются колебания и эклектика. А они, как мы уже знаем, выступают отличным средством для воздержания от рискованных решений. Следовательно, скептическое сомнение не является средством только для общественнозначимых целей. Но это же великолепное средство для ухода от служения этим целям: «А стоит ли. .. умирать за идеалы? Нет, мы не туда попали, лучше усомниться в них».

Спасительное сомнение!

Сложность. Скептик — убежденный антипримитивист. Как пренебрежительно звучит в его устах: «Слишком просто это у вас получается». Да, когда человек выступает против схематизма и упрощения, за многогранность и неисчерпаемость, он всегда как-то интеллигентнее выглядит.

Богатая сложность!

Однако вследствие своей интеллектуальной близорукости скептик не различает неразвитой простоты от простоты, подытоживающей сложность развития. Представьте себе, что вы уткнулись носом в географическую карту и нос ваш пришелся как раз против какой-то прямой линии. Сможете ли вы решить, что означает эта линия, если не сопоставите ее с другими элементами карты, если не будете воспринимать карту в целом? Очевидно, что нет. Если эта линия заменяет собой извилистую речку, вы вправе сказать, что карта этого масштаба слишком упрощает действительность и ею будет трудно руководствоваться в туристском походе. Если же линия прочерчивает маршрут вашего похода, тогда все в порядке, она служит простым и ясным указанием пути к цели. Конечно, на пути будут и овраги и болота, но зная общее направление, указанное этой простой линией, вы за обходными маневрами не потеряете из виду главную цель.

Скептику же не нравится такая «упрощенность» прямых путей, да и только! На извилистых дорожках его индивидуальность полнее проявляется. Точно так же не нравится ему и прозрачная вода, ибо в мутной воде рыбка лучше ловится. «Люди очень сложны, — писал М. Горький, — к сожалению, многие уверены, что это украшает их. Но сложность — это пестрота, конечно, очень удобная… в целях мимикрии».

Содержательная, богатая сложность обязательно конденсируется в мудрой простоте. Разве не затем нужен сложный путь поиска, чтобы прийти к максимально простому решению? Пестрая усложненность только имитирует эту стремящуюся к простоте сложность. Усложненность скептика никуда не стремится, она лишь помогает избегать простых и однозначных решений, простой и ясной ответственности за порученное дело, прямых — и трудных в этой своей прямоте — путей.

Маскирующая сложность!

Трагичность. До подлинной трагедии, требующей смелости и упорства духа, скептик никогда не возвысится. Но элементы трагического восприятия жизни у него есть. Он не прочь возвести в ранг «трагической диалектики» обыкновеннейшее: «Среда заела». Ему чужды слова поэта: «Я слаб, но я не раб судьбы своей» (Н. Бараташвили). Уж если у скептика появился хоть намек на слабость, будьте спокойны, он выжмет из нее все возможное: и сочувствие, и поблажки, и внеочередной отпуск, и бесплатную путевку и т. д. и т. п. Он предпочитает жить «по обстоятельствам», то есть приспосабливаться к ним, а не преодолевать их. Но когда обстоятельства бьют по носу, он усматривает в этом трагичность, роковое несовершенство мироздания: «Такова жизнь, и не нам ее переделывать».

Трагикомичность!

Итак, позиция скептика — это хитрая, выгодная и нечестная позиция. Я могу простить ошибающегося врага, но трудно простить того, кто, не вмешиваясь в борьбу, с ухмылкой наблюдает за чужими ошибками. Догматик прет напролом, и его «состав преступления» всегда налицо. Скептик предпочитает не оставлять улик. По видимости он «как все», а на самом деле всегда себе на уме, его хата всегда с краю. Поэтому и переубедить скептика очень трудно. Еще Гегель говорил: «Человека, который непременно желает быть скептиком, нельзя переубедить или заставить принять положительную философию — точно так же, как нельзя заставить стоять человека, парализованного с ног до головы». Это сравнение можно уточнить: паралич еще поддается лечению, но скепсис — это симуляция паралича.

Не сгустил ли я, однако, краски, рисуя портрет скептика? Ставлю этот вопрос сам, ибо хорошо знаю, что недоумения такого рода всегда возникают при неправильном понимании соотношения философских обобщений с реальностью. В самом деле, не часто встретишь такую концентрацию скептических черт в одном человеке. Они разбросаны среди других свойств людских характеров, смешаны с ними, часто затушеваны и ослаблены этими другими чертами. Я же пытался показать квинтэссенцию скептицизма, дать портрет скептика в чистом виде, без «замутняющих» его примесей.

Для чего? Для того, чтобы ясно показать, что скептицизм не может быть основой для оптимальной организации человеческого поведения. Он расслабляет, демобилизует человека и в то же время маскирует эту расслабленность демонстрацией снисходительной иронии. Он является удобным средством для того, чтобы усыпить окружающих, влить в них яд недееспособности, а самому в нужный момент урвать жирный кусок. Скептицизм — это позиция нецельного человека, скрывающего свою нецельность за эклектической пестротой усложненности, сомнения, кажущейся широты взглядов и т. д. В общем, для скептика все средства хороши, только бы уйти от ясного выбора пути, от решений, от ответственности.

Скептицизм несовместим с коммунистическим идеалом гармонично развивающейся личности. Нигилистическая усмешка противна духу смелых и простых созидательных решений. И только господство этого духа способно понизить курс монеты скептицизма.

Общество скептиков и журнал скептиков

e Skeptic доставляет на ваш почтовый ящик отличные статьи, видео, подкасты, обзоры, статьи, объявления о мероприятиях и многое другое.

eSkeptic на 16 февраля 2021 г.

В эпизоде ​​157 Шоу Майкла Шермера доктор Шермер говорит с Ави Лебом о своей новой книге Инопланетянин: первые признаки разумной жизни за пределами Земли , в которой излагается его противоречивая теория и ее глубокие последствия для науки, религии и будущего. нашего вида и нашей планеты.

Прочтите e Skeptic

eSkeptic 12 февраля 2021 г.

Следующие статьи из журнала Skeptic за 1994 год (2.4) охватывают момент времени, но не из древних африканских культур, а из Америки 1990-х, одержимых, как мы были — и до сих пор остаемся — расой, в которой все, казалось бы, оценивается расами. . Мы представляем эти статьи как напоминание о том, что нынешний культурный климат расы после подъема движения Black Lives Matter не нов.

Прочтите e Skeptic

eSkeptic на 9 февраля 2021 г.

В эпизоде ​​156 шоу Майкла Шермера доктор Шермер говорит с Аяаном Хирси Али, активисткой за права женщин из Сомали, защитником свободы слова и автором бестселлеров New York Times , о своей новой книге Prey: Immigration, Islam , и нарушение прав женщин .

Прочтите e Skeptic

eSkeptic на 5 февраля 2021 г.

В шестом отчете исследования Гражданские беспорядки и президентские выборы (CUPES) мы разделяем самые сильные корреляты поддержки свободы слова людьми, которые мы обнаружили в наборе данных исследования гражданских беспорядков и президентских выборов .ПЛЮС: В лекции, записанной в марте 2011 года для серии лекций Общества скептиков «Выдающиеся науки», Мичио Каку обсуждает «Физику будущего».

Прочтите e Skeptic

eSkeptic на 2 февраля 2021 г.

В эпизоде ​​155 Шоу Майкла Шермера доктор Шермер говорит с Мартином Шервином, обладателем Пулитцеровской премии, автором книги «Американский Прометей: Триумф и трагедия Дж. Роберта Оппенгеймера», о своей новой книге «Азартные игры с Армагеддоном», окончательной истории человечества. Кубинский ракетный кризис и его потенциал для ядерного холокоста в более широком историческом описании холодной войны — как возник такой кризис и почему в самый последний возможный момент его не произошло.

Прочтите e Skeptic

Что это такое, а что нет — Физиологический

Скептицизм, кажется, является одним из тех концепций, которые получают плохую репутацию не потому, что сама идея или мыслительный процесс плохи, а из-за неправильного понимания и неправильного употребления этого слова со стороны те, кто утверждает, что они скептики, и те, кто критикует их. Концепция скептицизма необходима и важна в физиотерапии. Но сначала мы должны убедиться, что понимаем, что такое скептицизм, а что нет.

Часто скептицизм неверно трактуется как позиция негатива, замкнутости и цинизма. Эта ошибочная идентификация понятна, учитывая, что те , которые утверждают, что являются скептиками в социальных сетях и в других местах, часто занимают негативную позицию в отношении конкретной темы или утверждения. Однако, занимая отрицательную позицию, по существу отказываются от концепции скептицизма . Негативная или даже циничная позиция более характерна для того, что Марчелло Труцци называет псевдоскептическим подходом.

Фактический скептицизм — это использование науки, логики и разума для проверки обоснованности конкретных утверждений. Истинный скептик, по определению Труцци, «занимает позицию агностика, утверждая, что утверждение не доказано , а не опровергнуто ». Только после того, как факты собраны и интерпретированы, скептик занимает определенную позицию. Отличительной чертой скептического подхода является то, что исходная позиция является агностической, а конечный результат является предварительным. Это означает, что по мере изменения свидетельств должны меняться и убеждения и понимание.Как говорит Дэвид Хьюм: «Мудрый человек соизмеряет свою веру с доказательствами»

В предыдущем посте о предвзятости выживания я использовал пример того, как капуста является эффективным средством от боли в боковом локте. Скептический подход заключался бы в поиске доказательств эффективности капусты путем оценки имеющихся фактов и доказательств, оставаясь нейтральным в отношении того, работает ли капуста или нет. Псевдо-скептический подход был бы подходом недоверия и сомнений, позиция, принятая до анализа обоснованности пользы капусты.

На данный момент, похоже, нет никаких разумных доказательств того, что капуста является эффективным средством от боли в боковом локте. Возможно, в будущем это изменится — могут появиться новые двойные слепые контролируемые исследования капусты, которые продемонстрируют глубокие эффекты. Тогда позиция истинного скептика будет следовать за доказательствами. Это одна из величайших ценностей скептицизма и науки — «допустимо изменить свое мнение о науке, если доказательства изменятся». Вот почему нам нужен скептицизм в физиотерапии.

Фото любезно предоставлено пользователем flickr И Ченом

Что сказать Скептику

Поскольку вполне возможно, что солнце не взойдет завтра, хотя оно
всегда поступали так в прошлом, мы не можем надеяться на оправдание веры в то, что это
Собственно говоря, абсолютно уверен, что завтра взойдет солнце. Что мы ищем
это объяснение того, почему разумно даже верить с высокой степенью
уверенность, что солнце взойдет.

Первым шагом к такому объяснению является указание на то, что, учитывая
что мы знаем, самая простая гипотеза заключается в том, что завтра солнце не будет вести себя иначе
от того, что он всегда делал; предположить, что он будет расти, значит предположить, что природа
регулярный в этом отношении.

Это хорошо, насколько это возможно. Если бы было еще много деталей
добавлен, и результат был обобщен, чтобы охватить и другие случаи, мы могли бы заявить
тем самым внесли вклад в научную методологию. Если бы мы попросили, не для
основания полагать, что солнце взойдет, но причины верить в
инфляционный сценарий космологического развития, например, тогда ответ на этот
Можно предположить, что строка удовлетворила спрашивающего. Мы объясним ему
имеющиеся доказательства, аргументировать, почему определенные возражения недействительны или, по крайней мере, не являются решающими, и
неявно или явно апеллируем к принципу индукции, чтобы доказать наше утверждение, что мы
иметь основания верить в теорию инфляции и предсказания, которые можно сделать
от нее, взятой вместе с другими частями общепринятой науки. Однако ясно
что это не то, что философ спрашивает, почему он должен верить, что солнце взойдет
завтра уже нет. На приведенное выше объяснение он отвечал: «Да, но почему я должен
верите в принцип индукции? ».

Вот« проблема индукции »: что мы должны сказать
этот философ-скептик?

С ним можно поспорить.

Догматик : Вы должны верить в принцип индукции
потому что это рационально.

Скептик : Почему это рационально?

Догматик : Рационально по определению . То есть
просто часть того, что мы имеем в виду, когда говорим, что кто-то рациональный: что он обычно
ожидает, что природа настолько регулярна, насколько это совместимо с его предыдущим опытом. если ты
сомневаюсь в этом факте относительно использования слова «рациональный», тогда я прошу вас заметить
случаев, когда он используется, и вы увидите, что это очень естественный способ понять смысл
его использование.

Скептик : Ладно, может действительно так, что именно так
используется слово «рациональный». Но опять же, почему я должен быть рациональным в этом смысле?

Догматик : Ну, конечно, решать, хотите ли вы
быть рациональным или нет. По нашему опыту, у недостаточно рациональных людей есть
обычно заканчивались печально: они могли выбежать на улицу и попасть под автобус, ибо
пример. Логично предположить, что крайне иррациональные люди в будущем будут
имеют аналогичную судьбу, т.е.е. из наблюдений и принципа индукции следует, что
это вероятный исход. Поэтому, если вы хотите избежать несчастных случаев, для вас рационально
предпочел быть рациональным. Если бы я думал, что существует реальная опасность, что ты предпочел бы уйти
иррационально, я бы добавил сюда больше примеров, сделав их максимально наглядными, в
надежда, что вы будете достаточно рациональны, чтобы увидеть, что вы, в конце концов, на самом деле
верю, что для тебя было бы хорошо пойти на иррациональный поступок. Но я уверен, что этого не будет
случиться, потому что это такое же хорошее психологическое предсказание, как и любое другое, что вы никогда не будете
убеждены, что иррациональность пойдет вам на пользу.

Скептик : Итак, я должен быть рациональным, потому что рационально
верите, что рациональность принесет мне пользу?

Догматик : Верно.

Скептик : Но этот аргумент имеет ту же форму, что и
следующее: Я должен быть иррациональным, потому что иррационально полагать, что
иррационально будет на пользу! Почему этот аргумент не так хорош, как предыдущий?

Догматик : Вы меня неправильно поняли.Если бы мое высказывание было
аргумент вообще, это был аргумент, что вы должны быть рациональными в будущем. Причина
Я дал за это якобы, чтобы показать, что для вас было бы разумно сейчас поверить, что это
было бы хорошо для вас, если бы вы были рациональны в будущем. Это (часть) формы
веский аргумент: вывод состоит в том, что было бы рационально верить во что-то, что
просто способ сказать, что существуют веские причины верить в это, что, в свою очередь, означает
что из известных фактов и принципа индукции логически следует, что
заключение имеет высокую вероятность (где «вероятность» определяется
ссылка на принцип индукции). Если вы затем спросите, почему такой аргумент
форма (и удовлетворяющая некоторым другим требованиям) является «хорошей» или «действительной»,
тогда ответ таков: это просто то, что мы подразумеваем под «хорошим аргументом», — и
в пользу этого можно привести лингвистическое исследование того, как используется этот термин.

Скептик : Итак, вы утверждаете, что дали (набросок)
хороший аргумент в пользу рациональности в будущем. Я спросил, почему я должен быть рациональным сейчас,
в самом деле, почему меня вообще должны убедить любые «хорошие аргументы».

Догматик : Вам решать, следует ли вам
убедил хороший аргумент. Как я уже сказал, с вашей стороны было бы нерационально не делать этого; но если ты
иррациональны, значит, ты такой, и я не могу опровергнуть факт.

Скептик : Должен ли я понимать, что вы согласны с тем, что
скептика нельзя опровергнуть?

Догматик : Нет! Опровержение звучит так: скептик
иррационально, потому что он не верит в принцип индукции и частично
Под «рациональностью» подразумевается вера в этот принцип. Это опровержение
потому что это показывает, что критикуемая позиция иррациональна, и показать, что
подразумевается под «опровержением».

Скептик : Но что, если я буду упорствовать в том, что вы называете
«иррационально»? Что вы могли сделать, чтобы убедить меня в том, что я неправ?

Догматик : Что значит «неправильно»? Ты
задать моральный вопрос сейчас?

Скептик : Нет, я имею в виду: как вы можете убедить скептика, что
скептицизм ложен.

Догматик : Что такое скептицизм?

Скептик : Сомневаюсь, что знание возможно. -Нет извините;
Я беру это обратно. Это сделало бы скептицизм феноменом, а феномен не может быть правдой
или ложь. Вместо этого я определяю скептицизм как доктрину, согласно которой знание невозможно.
минимум эмпирических знаний. Как вы могли убедить меня, что это учение ложно?

Догматик : Я не утверждаю, что мог дать убедительный
аргумент, я. е. аргумент, который может изменить мнение того, кто изначально
не верит в заключение (а именно, что скептицизм ложен). Искренний радикал
скептицизм — это клиническое состояние, и его не всегда можно вылечить разговорной терапией. -Я
утверждайте только, что я могу дать хороший или веский аргумент в пользу своего предложения. я уже
привели аргумент, и пришли к выводу, что скептицизм иррационален, т.е. что мы
есть основания полагать, что доктрина о невозможности эмпирического знания ложна.Если этот аргумент вас не убеждает, то это не означает, что аргумент неверен.
хорошо, но, возможно, это показывает, что вы неразумны.

Скептик : Как аргумент может быть хорошим, если он маловероятен?
убедить любого, кто еще не верил в то, что он должен был показать?

Догматик : Ну, это как вывести простую логическую истину
из аксиом, которые не более достоверны, чем заключение. Это не делает
вывод ошибочен.Однако причина, по которой я хочу назвать свое «происхождение»
аргументом является то, что я думаю, что в этом случае вывод не так очевиден, как
помещения. История философии показывает это.

Скептик : Это не может быть правильным, потому что это слишком просто. Если
проблема действительно решена этим простым рассуждением, вряд ли это та же проблема, что
озадачивает великих мыслителей более двух тысячелетий!

Догматик : Вы правы.То, что я дал пока, это только
часть решения, только часть того, что я хочу вам сказать. Есть две основные вещи
это еще предстоит объяснить. Один из них — как то, что я сказал, можно включить в более
общий отчет о знаниях и рассуждениях. Другой — почему умные люди взяли
скептицизм так серьезно. Но то, что я сказал до сих пор, содержит, как мне кажется, суть
Решение проблемы индукции.

Я думаю, что есть несколько причин, по которым скептицизм был воспринят
серьезно.Это было воспринято как вызов тому мнению, что мы можем
знания по вопросам, выходящим за рамки нашего опыта. Но, конечно, на мой счет,
такой уверенности получить нельзя, поэтому даже если мое решение проблемы индукции
правильно, он не дает нам объяснения того, как можно получить абсолютную уверенность
-это не так.

Другая причина в том, что существуют формы скептицизма, которые
заслуги. Я говорю об умеренном скептицизме, доктрине, согласно которой нам следует опасаться
слабость человеческого рассуждения и ни в чем не быть слишком уверенным, а
помните и будьте готовы изменить любые убеждения при наличии достаточных оснований.-Есть
также особый скептицизм в отношении вопросов о Боге, загробной жизни, других умах и т. д.
что, как можно было бы подумать, имеет какое-то оправдание. Особо хочу отметить
политический скептицизм, который я определяю как доктрину, что это практически невозможно
чтобы люди имели обоснованные убеждения о том, какие политические действия могут
иметь хорошие эффекты в долгосрочной перспективе. Это очень серьезная форма скептицизма; и это могло бы
правда, человеческое общество кажется хаотической системой.Я очень обеспокоен этим
возможность, но это не то же самое, что тезис о том, что мы ничего не можем знать о
внешний мир вообще.

Тогда у нас есть повседневный скептицизм, когда мы просим обосновать
веря тому или иному приземленному утверждению. Кто-то говорит: «Джона не будет дома вовремя
сегодня на обед ». Мы можем спросить:« Почему вы так думаете? Я встретил его это
днем, и он сказал мне, что решил не ходить сегодня в клуб «. В этом случае
мы можем быть удовлетворены, если получим ответ: «Да, я знаю, но он просто позвонил и сказал
что его машина сломалась.»В таких ситуациях есть существенный ответ
на запрос по причинам; философ может быть введен в заблуждение, полагая, что что-то по крайней мере
столь же существенный требуется как ответ скептику.

Наконец, может возникнуть неврологический механизм глобального сомнения. Это
известно, что электрическая стимуляция определенных частей лимбической системы вызывает
ощущение, которое описывается как «что все нереально». Это состояние ума
похоже на состояние серьезного скептика.Возможно, часть внимания уделено
скептицизм — это попытка примирить такой опыт с остальной частью нашей системы убеждений.
Я думаю, что можно было бы отследить многие метафизические и этические позиции, чтобы
примитивные области мозга —

Скептик : Ну, это для психологов и ученых! Давайте
вернуться к философии. Вы сказали, что термин «оправдание»,
«рациональный», «хороший аргумент» и т. д. просто определялись таким образом, как
сделать скептицизм необоснованным и иррациональным?

Догматик : Я сказал, что так употребляются эти слова.Я не утверждаю, что они были явно определены или что в целом существует уникальный
четко определенное логистическое значение каждого слова и предложения.

Скептик : Но проблема, как я вижу, в том, что на вашем
счет, «оправдание», «рациональное» и т. д. кажутся чисто
описательный, как и такие слова, как «стол», «электрон» и т.д.
мне кажется ясно, что это не так.

Предположим, вы провели тщательное расследование использования
слово «обоснование» и придумать набор необходимых и достаточных
условия для обоснования предложения в данном контексте. Это, конечно,
невозможно сделать на практике; но предположим, ради аргумента, что это было
сделано. Таким образом, у нас будет утверждение вида «p оправдано» в степени d в
context c iff q «. Но это все равно оставит открытым вопрос, действительно ли p будет
оправдано до степени d в контексте c, учитывая q! Просто потому, что мы используем слово
«оправдано» для применения к таким случаям, это не означает, что p фактически будет
оправдано: это все равно вопрос, который можно было бы задать разумно.Дело в том, что
использование нами слова «оправданный» никогда не может гарантировать, что мы действительно
оправдано. «Обоснованный», «рациональный» и т. Д. — все это нормативные термины и
невозможно свести к набору необходимых и достаточных условий, потому что мы могли
всегда спрашивайте, действительно ли концепция, определяемая этими условиями, совпадает с истинным
Обоснование и рациональность.

Догматик : Это в равной степени верно и для предполагаемого набора необходимых
и достаточные условия для того, чтобы объект x был таблицей, чтобы мы могли разумно спросить:
этот набор действительно совпадает, намеренно или расширенно, с нашей концепцией
«стол». Так что это не особая проблема для моего понимания рациональности.

Что касается нормативности, следует отметить как минимум два момента.

Прежде всего следует отметить, что понятие
«рациональность» вполне может быть нормативной, на мой взгляд, в том смысле, что она
применимо к образу мышления, которому мы могли бы хорошо подражать. Как
«Скорость» является нормативной для конструкторов микропроцессоров.

Во-вторых, я не исключаю, что то, что мы подразумеваем под термином
«рациональное» может быть частично определено как относящееся к виду когнитивных действий
это на самом деле приведет нас к истинным убеждениям.В этом случае может быть какой-то
необходимой связи между рациональностью и истиной, чтобы этого не могло быть
что большинство возможных рациональных агентов будут очень ошибаться в большинстве возможных
обстоятельства — или что-то в этом роде — слабый вариант так называемого принципа благотворительности,
возможно-

Скептик : А! Но в таком случае, как мы могли знать, что мы
были рациональны? И если вы признаете, что мы не можем, то, похоже, вы купили мой скептицизм
после всего!

Догматик : Прежде всего обратите внимание, что я не утверждал, что
так определялось «рациональное»; Я просто сказал, что не исключаю этого
возможность. Но в любом случае нет причин, по которым мы не могли знать, что мы
рационально, даже если так определяется «рациональность». Помните, что знание
не подразумевают (абсолютной) уверенности. Мы не можем быть абсолютно уверены, что солнце взойдет
завтра, потому что может и не быть. Но мы знаем, что так и будет.

Позвольте мне примерно изложить мой анализ знаний.
S знает, что p iff:

(1) S убежден, что p.
(2) S оправданно полагает, что вероятность того, что p очень высока.
(3) с.
(4) Оправдание S веры в p правильное.

Все четыре условия могут быть выполнены для p = «Я
рациональный. «, даже если» рациональность «определена как включающая некоторую гарантию
истины.

Скептик : Что вы подразумеваете под условием (4)?

Догматик : Вы предлагаете мне дать последнюю часть
чего не хватает в моем решении проблемы индукции: чтобы объяснить, как моя теория может
быть включены в более широкую эпистемологию. Сразу скажу, что у меня не получилось
больше, чем в большинстве контуров такого объяснения. Чтобы полностью объяснить это, можно было бы
на самом деле нужно разработать полноценную теорию познания. Я не думаю, что это можно сделать
успешно изолированно от когнитивной науки, нейробиологии и смежных дисциплин;
и я не думаю, что это было бы возможно, даже если принять во внимание то, что известно в
эти области сегодня. Конечно, мы можем начать; но наши усилия как кабинетных философов
вероятно, будет бесплодным.

Чего я могу надеяться достичь своими неуклюжими объяснениями, так это
убедить вас, что вопросы, которые вы задаете, либо научны, либо не важны. Я бы
назовите вопрос неважным, если выяснится, что он требует решения между
две примерно одинаково хорошие концептуальные основы, ни одна из которых не может служить
любая научная цель. Споры по этому вопросу — это споры о словах. В
решение расширить наше предыдущее использование, чтобы оно соответствовало одной из этих концептуальных рамок
может иметь некоторые последствия, но проблема не важна по сравнению с космическими и
метафизическое значение, которое философы традиционно придавали таким вопросам.

Мне кажется, что любой анализ слова «знание»
что придавало ему значение, в соответствии с которым было бы невозможно узнать
обычное эмпирическое предположение было бы, мягко говоря, весьма подозрительным. я думаю это
следует рассматривать скорее как сокращение до абсурда анализа, если бы он
последствие. И если анализ все-таки оказался верным, то мы должны
немедленно определить новое понятие знания и отвергнуть старое понятие как бесполезное
смятение и постарайтесь забыть его.

Ничто из этого не показывает, что мой конкретный анализ знаний
правильно, хотя предполагает, что радикальный скептицизм ложен. -Теперь к твоему вопросу.

Я включил (4), чтобы учесть интуицию, согласно которой мы не
иметь знания в так называемых делах Геттье.

Утверждалось, что обоснованная истинная вера — это не знание; за
если я услышу голоса за дверью, я поверю, что там кто-то есть, и это
вера оправдана и может быть правдой, но она не будет считаться знанием, если голоса
Я слышу звук из магнитофона, а люди за моей дверью молчат.

Для людей, чье представление о знаниях таково, что я не знаю, что
в этом примере кто-то стоит за моей дверью, я добавил пункт (4). Предположим, что
мои рассуждения разбиты на отдельные этапы. Сначала я думаю: «Очень высокий
вероятность того, что я слышу голоса, как будто они исходят из-за моей двери »; тогда я думаю
«Очень высока вероятность, что у меня нет галлюцинаций»; и если
голоса почти наверняка доносятся из-за моей двери, затем очень высокий
вероятность того, что там кто-то есть.»; и наконец» Итак, очень
возможно, там кто-то есть. «. Тогда мы могли бы немного уточнить пункт (4),
говоря, что это означает, что каждый шаг и каждая посылка в рассуждениях, которыми я оправдываю
моя вера в p все еще остается в силе, учитывая полное знание фактического случая. Это бы
означают, что нам не пришлось бы говорить, что я знал, что кто-то был за моей дверью,
потому что один из шагов в моем оправдании этого убеждения (а именно: «Если голоса почти
конечно исходят из-за моей двери, тогда очень высока вероятность, что там
есть кто-то там. «) будет недействительным, если известно о том, что
магнитофон у моей двери проигрывает записанный разговор.

Можно было бы продолжить более детально, но я не думаю
это необходимо для моих целей … Дело в том, что нет оснований полагать, что
правильный анализ «знания» должен показать, что это невозможно
чтобы мы знали, что мы рациональны, даже если рациональность определяется как основанная на истине.
Такая связь сделает знание невозможным не больше, чем очевидная связь.
между самим знанием и истиной («знание p подразумевает p») необходимо сделать знание
невозможно.

Скептик : Итак, вы говорите, что мы можем знать, что мы
рациональный. Мы также можем знать обычные эмпирические утверждения, хотя они всегда могут оказаться
выяснилось, что мы ошибались. Поэтому было бы разумно сказать: «Я знаю солнце
завтра встанет. Может, завтра солнце не взойдет «. Но для меня это звучит странно.

Догматик : Да, звучит странно, но только потому, что
вы обычно говорите: «Завтра взойдет солнце». когда вы хотите указать, что мы
может считать само собой разумеющимся, что будет; но мы говорим: «Может быть, солнце не взойдет
завтра.»именно тогда, когда мы хотим опровергнуть это предположение. Я уверен, что
можно было бы больше сказать о нюансах различных высказываний, связанных с претензиями на знание
и возможности ошибиться, но я не думаю, что это существенно для моей точки зрения;
что скептицизм ложен.

Скептик : Но почему вы предполагаете, что есть
«строгий смысл» слова «знание» сверх того, что это такое
обычно используется для обозначения и передачи?

Догматик : Я думаю, что это проясняет ситуацию, если
разделять разные аспекты слова и называть один аспект его «силой», другой
его «логистическое значение», третье — «ссылка» и так далее.Но мой
аргумент никоим образом не зависит от этого. Даже если ошибочно рассуждать о
языка в этих терминах и концепциях, даже если мы должны придерживаться прямых проявлений
Использование, по-прежнему верно, что знание обычных эмпирических вещей возможно! Ваш
скептицизм, действительно, предполагает анализ слова «знание», что отклоняется
от его мнимого использования. Ведь если мы просто посмотрим, как используется это слово, станет очевидно, что
мы часто используем его, чтобы приписывать знания людям, и эти приписывания часто принимаются
и в простом речевом поведении говорящих нет ничего, что указывало бы на то, что
знание эмпирических вопросов невозможно.Поэтому я предполагаю наихудший сценарий
за мой антискептицизм и допускаю семантическую теорию, которая отличает «строгий
смысл «слова» знание «от его поверхностного появления в нашем
языковое поведение. Вы, конечно, не можете возражать против этой политики!

Скептик : Хорошо, я принимаю это, но все же считаю странным
говорят, что можно ошибаться в том, что он знает.

Догматик : Нельзя! Если S знает, что p, то p. Он не может быть
неправильно, если он действительно знает, что p.

Скептик : Но вы сказали ранее, что это не противоречит
скажите: «Я знаю, что завтра взойдет солнце. Может быть, солнце не взойдет завтра». Если
солнце не взойдет завтра, тогда я ошибаюсь, утверждая, что я знаю, что оно взойдет. Так
когда я говорю: «Может быть, завтра солнце не взойдет», я этим подразумеваю, что, возможно,
неправильный. Но вы только что сказали, что я не могу ошибаться, если я действительно знаю, что солнце взойдет
завтра. Поэтому, когда я утверждаю, что знаю, что завтра взойдет солнце, я подразумеваю, что я
не могу ошибаться в этом.Следовательно, приведенное выше утверждение подразумевает, что я могу ошибаться и
что я не могу ошибаться. Получается противоречие.

Догматик : Нет. Это правда, что когда я говорю «Может быть, солнце
завтра не встанет «, я этим подразумеваю, что могу ошибаться, когда говорю, что знаю
что завтра взойдет солнце. Нет никакого противоречия в том, чтобы сказать: «р, но я могу ошибаться
поверить, что п. «Загвоздка в том, что в предложении» я могу ошибаться (о
p). «может быть правдой, даже если я прав (о p).Когда я говорю: «Я знаю это»,
Я не говорю, что не могу ошибаться насчет p.

Теперь это звучит так, как будто это противоречит тому, что я сказал ранее, что S
«не может ошибаться (насчет p), если он действительно знает это p», но противоречие
нереально. В данном контексте модальный оператор «не может» работает с упорядоченными
пары, состоящие из предложения и набора доказательств.

«Can’t ()» может быть ложным (и действительно ложным, если p является
предположение, что солнце взойдет завтра и S (сегодня) — обычный смертный).

«Не могу ()» верно.

Я подозреваю, однако, что для того, чтобы добраться до корня
путаница, мы различаем два смысла «знания».

В одном смысле этого слова, назовем его «обычным
смысл «, мы обычно знаем такие вещи, как, что солнце взойдет завтра. Зная, в
этот смысл не предполагает (абсолютной) уверенности. Может быть, завтра солнце не взойдет, а в
В таком случае я ошибаюсь, если скажу, что знаю, что завтра взойдет солнце.Но если
солнце действительно встает, то я, вероятно, буду прямо сейчас заявить, что знаю, что
завтра взойдет солнце. -Я предполагаю, что вы возразите, что это будет означать
что я никогда не мог знать, что теперь я знаю, что солнце взойдет завтра, по крайней мере, не
до завтрашнего утра, когда я увижу, как он поднимается. Но это было бы ошибкой. Теперь я могу знать
что теперь я знаю, что солнце взойдет завтра, потому что у меня есть достаточно оснований для
веря в это (и, конечно, завтра взойдет солнце).Эти достаточные основания
в основном то же самое, что и мои основания для моего утверждения, что я знаю, что солнце взойдет, и
предположительно, эти основания являются достаточными (поскольку именно это мы подразумеваем под «достаточным
основания »).

Когда я сказал, что «знание» в обычном смысле
подразумевают абсолютную уверенность, я имел в виду, что не существует рационального метода, который
гарантировать, что никто не ошибается, и все же позволять утверждать, что знает много
вещи о повседневных делах.Можно знать, и можно знать, что знают, но
иногда можно ошибочно полагать, что он знает, хотя на самом деле он не знает: даже если
все время совершенно рационально.

Но есть еще одно чувство «знания»,
изощренное чувство. В этом смысле знание предполагает абсолютную уверенность. Совершенно
рациональное существо никогда не ошибется насчет p, когда он утверждает, что обладает сложными знаниями
из п. Легко понять, что никто не может рационально утверждать, что имеет такого рода
знание об обычных эмпирических предложениях.Возможно, можно знать, что он существует и
думает, и, возможно, предложения логики и математики также можно узнать в
это чувство; но нельзя было знать, что завтра взойдет солнце.

Однако то, что можно получить досконально, — это
предложение вроде «Вероятность того, что солнце взойдет завтра, с учетом моих доказательств,
это стр. «Это означает, что учитывая коробку, содержащую» мои доказательства «и другие
коробки, содержащие информацию о том, что подразумевается под «вероятностью», «солнце будет
завтра вставать »и др., в принципе, должно быть возможно разработать правильный
вероятность того, что солнце взойдет завтра, учитывая мои доказательства. Я использую причудливый
терминология вроде «ящик с доказательствами», чтобы указать, что то, что здесь происходит, не
психологическая конструкция; это просто способ сказать что-то о том, что
означает «рациональность», «вероятность» и т. д. Быть рациональным — значит
назначать такие-то вероятности тем и тем предложениям (верить тем
предложения с такой-то степенью уверенности).Если я буду совершенно рациональным, я буду
присвоить вероятность 0,997, скажем, предположению о том, что солнце взойдет завтра. Это
мне возможно знать, что вероятность того, что солнце взойдет завтра, составляет 0,997,
учитывая мои показания. Даже если завтра солнце зайдет, останется верным, что
Вероятность того, что он повысится, с учетом моих нынешних свидетельств, составляет 0,997. Сложный
знание предполагает абсолютную уверенность, хотя и уверенность в вероятностном предположении.

Позвольте мне первым сказать, что эта «теория» не
плодотворный.Единственная причина, по которой я объясняю это вам, заключается в том, что я думаю, что это отражает определенные
интуиции, которые путаются с другим нашим понятием знания, которое я назвал
«знание в обычном смысле». Я полагаю, что такая путаница является причиной
у вас ощущение, что странно говорить, что кто-то может ошибаться в том, что он знает. В одной
В смысле слова знание можно, в другом — нет. Или иначе ваши опасения были
вызвано логической ошибкой о непризнании истинности слов «Не могу
(p) «относится к набору доказательств, как я указал минуту назад в ответ на
ваше предполагаемое открытие противоречия в моей доктрине.

Скептик : Думаю, вы можете избежать противоречия, но
разве вы не подписались под моим скептицизмом, когда вы признаете, что есть чувство
«знание» — в сложном смысле, как вы его называете — в котором невозможно
знать такие вещи, как то, что завтра взойдет солнце. Для этого важна версия
знание: мы не можем точно знать, мы не можем быть уверены, что завтра взойдет солнце! В
по крайней мере, вы предложили мне ничью.

Догматик : Ни в коем случае! Все время было ясно, что абсолютное
По таким вопросам нельзя было иметь уверенности.Если это все, что вы хотели заявить, тогда
не нужно было тратить время зря: такого рода эпистемологические ограничения были признаны
еще со времен зарождения эмпирической науки и, вероятно, раньше.

Скептик : Но вы сами сказали, что было чувство
«знание», в котором мы не можем знать, что за этой ночью последует утро
и т.д. Почему нет этого радикального скептицизма?

Догматик : Прежде всего потому, что это чувство надумано и
софистичный; это не то, что мы обычно подразумеваем под «знанием», и это определенно
не то, о чем мы думаем, когда мы шокированы и озадачены в те моменты, когда
скептицизм представляет собой серьезную возможность (когда у нас есть это чувство общего
нереальность или сновидение).

Второе, потому что, как я указывал ранее, есть способы
приспособление к «сложному» использованию «знания», которое
позволяют нам делать по существу те же требования, что и в противном случае, только в другой формулировке.
Вместо того, чтобы говорить: «Я знаю, что этот камень упадет, если я его уроню». мы могли бы сказать
«Вероятность того, что камень упадет, очень высока по сравнению с моими доказательствами, и
У меня достаточно опыта в этом вопросе, чтобы мне доверять »- или что-то в этом роде.

Скептик : Хм. -Я не люблю разговоры о вероятностях. Является
действительно существует четко определенное понятие вероятности, помимо конкретных контекстов, таких как
статистика и теория азартных игр? Является ли общая эпистемическая вероятность уникальным реальным
между 0 и 1, который выделяется, как только предложение и набор доказательств
— не является ли такое понятие просто мифом, нет колыбельной, сочиненной поверхностными
позитивистов, чтобы успокоить и успокоить серьезный ум, который подозревает, что есть что-то глубоко
проблематично идея знания? И никто не должен презирать такой паллиатив.
философ стоит его соли?

Догматик : Конечно, есть серьезные сомнения в том, что
продукты философов, занимающихся доксастической логикой или эпистемологией в стиле Чисхолма, не имеют ничего общего с
ценность вообще.Я хотел бы приостановить свое суждение по этому поводу. И общее понятие
эпистемической вероятности может оказаться чисто «философским» в
в худшем смысле этого слова. Ничто из этого не сделает мой аргумент неадекватным
однако ответ на традиционный радикальный скептицизм. На мой взгляд, «общая эпистемология
вероятность »принадлежит к тому же семейству терминов, что и« пропозициональное убеждение »,
«(предполагаемое) доказательство» и так далее. Является ли ваше использование нежелательным
зависит от того, что вы с ними делаете.Использование их для противодействия позиции не вызывает возражений.
(радикальный скептицизм), сформулированный именно в этих терминах. Если вы дадите мне версию
радикальный скептицизм, выраженный чисто физикалистскими терминами, я объясню вам в
физикалистские термины, почему это ложно.

Скептик : Я не уверен, что «общая эпистемология
вероятность «не более неясна, чем понятие пропозициональной веры и т. д.
Например, как вы примените это к математическим рассуждениям?

Догматик : До сих пор я упрощал наше обсуждение,
предполагая, что объектом убеждения является логистическое предложение, т.е.е. набор истины
условия для обычного предложения вроде «Завтра пойдет дождь». или же
«Лямбда-гипероны обладают массой». Это явно неадекватно, когда дело доходит до
математика, поскольку все логические и математические теоремы имеют одинаковые условия истинности,
а именно пустое состояние: они верны, каков бы ни был мир. (По крайней мере, согласно
к большинству теорий, которые в первую очередь допускают логистические предложения.) Но, конечно,
можно знать, что 3 * 4 = 12, не зная, что 5763 * 389 = 2241807 или что ZF согласован
с AC.

Есть как минимум два способа справиться с этой трудностью. Один
означало бы ввести понятие способов представления и сказать, что при некоторых способах
презентации, тавтология тривиальна, в то время как ее может быть очень трудно узнать, представленная в
другой способ. -Это, по сути, возвращает нас от предложения к предложению,
то есть лингвистическое выражение. Можно было бы возразить, что мы могли бы остаться
предложение все время и никогда не беспокоился о том, чтобы вводить предложения.

Другой способ, который я считаю более верным первоначальной интуиции
за использованием «предложений» и т. д. состоит в том, чтобы утверждать, что все тавтологические
выражения имеют то же значение, выражают одно и то же суждение, но затем для объяснения их
различный эпистемический статус, утверждая, что наше понимание их значений несовершенно.
С этой точки зрения мы должны сказать, что любой, кто полностью понял, что имеется в виду под
«5763», «389», «*», «=» и «2241807»
необходимо обязательно также знать, что 5763 * 389 = 2241807.Но такого полного понимания нет
требуется для того, чтобы правильно сказать о ком-то, что он понимает это выражение; когда
мы говорим это, мы просто имеем в виду, что он достаточно хорошо понимает, что они представляют.
Итак, можно узнать значения всех цифр, а также «*» и
«=», и все еще не знаю, что «5763 * 389 = 2241807» верно.

Скептик : Но каждый, кто знает эти значения, должен
возможность в принципе проверить предложение «5763 * 389 = 2241807» чисто априори
рассуждения, не так ли?

Догматик : Да, и тем самым он улучшит свое понимание,
возможно, из тех значений.Скептик: Хм … Значит, вы допускаете априорное рассуждение как источник
знание?

Догматик : По крайней мере, это может служить для получения неявного знания
явный. Когда я сказал, что достаточно хорошее понимание значения математической
выражения достаточно, чтобы его можно было считать знающим его значение, я имел в виду, что для того, чтобы
чтобы значение «быть известным» должно быть известно неявно, но не явно,
по крайней мере, не идеально. Под «неявным знанием» я подразумеваю: знание, которое может
в принципе, быть явным путем постоянных попыток априорного рассуждения (если это не
для ограничений в нашей рабочей памяти и т. д.) Под «явным знанием» я подразумеваю:
знание того, что испытуемый обычно может напрямую выражать свои мысли в предложениях без необходимости
долго думать над этим вопросом. Вы видите, что все эти понятия, которые я здесь представляю,
переплетены таким образом, что их определения кажутся круговыми; и они действительно есть.
Я использовал термин «явное знание» вместо более распространенного
«декларативное знание», например, чтобы не показалось, что я пытаюсь
создать основу для когнитивной науки.Я не. Единственное, что я здесь утверждаю, это
что в той степени, в которой эти традиционные эпистемологические и семантические понятия
плодотворны и имеют смысл, в той степени они также подлежат анализу, согласно которому
вполне возможно иметь как эмпирическое, так и априорное знание большинства из этих
вещи, которые обычно считались познаваемыми; и этот анализ —
правильный.

Я мог бы продолжить и рассказать вам историю о том, как математика может быть
полезно на этом счету.Это довольно просто: математика полезна, потому что создает каналы
посредством которых неявное знание может быть более или менее автоматически преобразовано в
явное знание.

Чтобы понять, к чему я клоню, представьте свой разум как набор
предложения, каждое из которых имеет номер. Эти числа представляют уверенность
субъект утверждает, что их соответствующие утверждения верны. Однако цифры
не вполне образуют вероятностное распределение, так как субъект не имеет полностью
связная сеть убеждений.Рассуждая, испытуемый может регулировать веса, прикрепленные к каждому
предложения таким образом, что противоречивые противоречия в его сети убеждений
уменьшенный. Это процесс, посредством которого неявное знание становится явным: это априори
рассуждения. А логика — это изучение закономерностей такой трансформации знаний.

По этой теме можно сказать гораздо больше, но, возможно, нам следует
оставить это до завтра?

Скептик : Я должен спросить вас еще об одном, прежде чем мы
отойти.Почему вы утверждаете, что скептицизм скорее ложный, чем бессмысленный, как некоторые
сказать?

Догматик : Как я уже сказал: в той мере, в какой сроки
«знание», «вера», «доказательная поддержка» и т. д. имеют смысл,
в этом смысле скептицизм имеет смысл и, как я пытался показать, ложен. Но это
очевидно, что эти термины имеют смысл во многих контекстах; следовательно, скептицизм ложен как
тезис о «знании» в том смысле, который он имеет в этих контекстах; И в
какой еще смысл мы могли это принять?

Когда я поднимаю руку и говорю: «Вот рука.я знаю это
здесь есть рука «, то, что я говорю, не бессмысленно, а просто правда.
как я предпочитаю использовать термин «бессмысленный». Если вы не хотите использовать «x is
бессмысленно «в этом смысле, а скорее как имеющее значение», нет смысла говорить
x «или» здесь x можно было бы подумать, чтобы сказать что-то очень существенное, но на самом деле это
просто вопрос слов «или» необычно говорить x (в данном контексте) «или
«не надейтесь строить интересную теорию на том факте, что x не ложно»
или «использование x (здесь) вводит в заблуждение, так как он не работает, как на других
контекстах «или что-то в этом роде, то я бы отметил, что бессмысленность
вопрос степени, и да, в этом смысле как радикальный скептицизм, так и его отрицание
было бы до некоторой степени бессмысленным.Но я избегаю слова
«ерунда», потому что она такая грубая и двусмысленная. (Каждый раз, когда я слышу слово, я
см. изображение бульдога.)

Скептик : Дорогой друг, я подумаю, что ты
сказал. Увидимся завтра утром, когда взойдет солнце!

текстов 2 — скептицизм

Питер Унгер — один из самых ярых

современные сторонники философского скептицизма. Его книга, Невежество,

представляет ряд аргументов в защиту скептических позиций.В этом,

Унгер присоединяется к одной из самых давних традиций философской мысли.

«Скептицизм» происходит от греческого слова skeptikos, означающего «вопрошающий».

Действительно, сомнения и вызовы, сопровождающие скептическое отношение,

иногда считается движущей силой эволюции

идеи. Слово «скептик» на протяжении всей истории применялось ко всем.

кто сомневается в авторитете, догмах и общепринятом мнении и бросает им вызов.Таким образом,

среди скептиков были те, кто бросает вызов религиозному авторитету и

народные поверья.

Истинные скептики — не просто сомневающиеся.

Простые сомнения и склонность бросать вызов другим вполне могут

быть просто упрямой бесчувственностью. Истинные скептики используют причину, чтобы

объяснять и продвигать свои идеи; у них есть аргументы. Это важно

потому что это помогает отличить философского скептика от

просто «отрицатель», который категорически отвергает все доказательства и аргументы

вопреки их собственному мнению.Отрицатели Холокоста, сторонники теории заговора,

а аморалисты часто попадают в категорию просто отрицателей. Философский

скептицизм устанавливает для себя стандарт разума, по крайней мере, столь же строгий

поскольку это относится к другим должностям. Последовательность всегда важна

скептику. Таким образом, если вы обнаружите, что кто-то самодовольно оспаривает взгляды

других с выражением сомнений или требований постоянно увеличивать

доказательства, вы нашли скорее догматического отрицателя, чем истинного скептика.

В защиту скептицизма Унгер исследует

классический скептический аргумент: апелляция к логической возможности. Что нибудь

логически возможно, когда нет логического противоречия в высказывании

Это. Например; «Не все белые овцы белые» — противоречие;

он отрицает то, что утверждает, в то время как «не все белые овцы — млекопитающие»

это вовсе не противоречие; хотя это ложь.Ложь

противоречия полностью состоит в самом заявлении, а не

отношение претензии к миру. Мы можем проверить истинность «Все

белые овцы не млекопитающие », наблюдая за некоторыми овцами и отмечая, что

на самом деле они млекопитающие. Мы не можем сделать то же самое с противоречивым

требовать. Противоречия внутренние.

Унгер особенно заинтересован в

этот отрывок, скептически относящийся к внешнему миру.Внешний

мир контрастирует с нашим восприятием. Много (если не все) чего

мы верим в мир, основанный на нашем опыте. Немного

философы считают, что все наши убеждения или даже идеи и мысли,

исходят из опыта. Обычно мы предполагаем, что источники или причины

нашего опыта — материальные объекты. Внешний мир — это

наличие таких объектов.Одна из определяющих характеристик

внешний мир таков, что он существует независимо от какого-либо опыта

или восприятие что угодно. То есть, если во внешнем мире существуют камни,

тогда они существуют независимо от того, воспринимаются они или нет. Но если что-то

существует только тогда, когда его кто-то воспринимает, тогда он не

принадлежат внешнему миру.

Обычно мы делаем различие

что-то существующее «на самом деле» и существующее «в вашей голове».»Галлюцинации

и фантазии обычно думают, что они «в твоей голове». Сказать так

не отрицает, что опыт реален или что причины

явления реальны. Быть «в голове» отрицает, что явление

существует независимо от переживаемого. Когда человек останавливается

имея фантазию, это не значит, что фантазия продолжает существовать независимо

ожидая, когда это будет у следующего человека.Обычно мы рассматриваем материал

объекты как отличные от вещей, которые находятся «в вашей голове». Они существуют

«вне нашей головы» тоже, во внешнем мире.

Скептики задают вопрос о том, как мы

может знать, что объекты внешнего мира вообще существуют. Возможно

все, что существует, полностью является восприятием и ничего больше.

Проблема в том, как мы можем отличить? Унгер предлагает

«экзотический случай», в котором наше восприятие вызвано чем-то весьма

отличается от материальных объектов внешнего мира.Его случай

злой ученый, контролирующий все наши восприятия с помощью мозговых имплантатов

основан непосредственно на аргументе Злого Демона, предложенном Декартом.

Вы можете согласиться, что если вы находитесь под контролем злого ученого,

тогда что вы думаете о внешнем мире, на самом деле не известно

вами вообще. В этом случае мир больше похож на продолжительную галлюцинацию.

Это не публичный, а внешний мир.

Унгер соглашается, что это странный случай

и крайне маловероятно. Однако это не является логически невозможным.

Таким образом, мы не можем знать, что это ложь. Как бы сильно мы ни верили в

материальные объекты, и каким бы непосредственным ни было наше восприятие их

быть, остается возможность, что мы действительно что-то воспринимаем

совсем другое. Пока остается такая возможность, знание

не.

Один из самых сильных источников аргументов

против скептицизма по поводу внешнего мира — в работе Г.Е.

Мур. Его статья «Доказательство внешнего мира» длинна и требовательна.

но он стал, пожалуй, самым серьезным вызовом для такого рода

скептицизм в ХХ веке. Мур начинает свой аргумент с

стремление к четкому анализу понятия «внешний объект»; он хочет

иметь четкое представление о том, что мы, скептики, отрицаем

мы знаем о.Требуются решительные усилия, чтобы следовать указаниям Мура.

анализ. Унгер не рассматривает этот анализ, но идет прямо

к заключению Мура: он действительно знает о существовании внешнего

Мир. Это не удовлетворительный ответ Муру, и никто не должен

чувствуют, что понимают или могут опровергнуть аргумент Мура, не имея

прочитать отчет Унгера.

Одна важная вещь, которую Унгер не знает

делать — это объяснять, что он подразумевает под знанием.Он выделяет курсивом

чтобы подчеркнуть что-то, но он не объясняет, что это значит. В

концепция знания здесь настолько важна для всего проекта Унгера, что

прояснение этого вопроса не обязательно. Он обращается к концепции

знаний в других частях его письма. Но что он имеет в виду

этим здесь? Один из ключей — это посмотреть в разделе «Обычные дела»

кусок.он приводит такие случаи, как «знание того, что определенный город

столица определенного государства »и« сообщая об известном факте ».

случаи полезны, потому что они дают нам «знать», что мы можем работать

от понимания того, что он имеет в виду. Унгер лечит обычные случаи

как в чем-то похожее на экзотические случаи;

Насчет состояния можно ошибаться

капитал или факт, даже когда кажется абсолютно уверенным, что вы

знать.Точно так же логически возможно, что то, во что мы верим, мы

знать о внешнем мире совершенно неверно. Даже в этих случаях

серьезный скептик обязательно должен задуматься над тем, что

означает «знать» и «знание». В противном случае мы никогда не сможем быть уверены

того, что вообще оспаривается.

При чтении эссе Унгера держите эти

заданных вопросов:

Что Унгер имеет в виду знания ? Что потребуется от веры сказать, что вы знаете Это? Что экзотических контрастных футляра и как они работают в скептических аргументах? Как приводит ли пример злого ученого к сомнению?

Возможно, вам будет полезно просмотреть

некоторые связанные ресурсы.Это не фиксированная установка (статья Унгера

является). Скорее, это ресурсы, которые могут помочь в подключении к

ключевые идеи и нахождение их примеров на практике. Пожалуйста

дайте нам знать, как эти ресурсы помогают или не помогают.

Скептицизм и критическое мышление | Журнал выпусков

По Тим Мендхэм

Критическое мышление — важная часть повседневной жизни, но иногда оно дает ответы, которые могут быть неудобными.

Критическое мышление — это не занятие, предназначенное исключительно абстракционистам или философам этого мира. Критическое мышление так же присуще всем нам, как дыхание … ну, почти.

Но по правде говоря, мы практикуем критическое мышление каждый день множеством разных способов, от очевидно тривиальных решений до серьезных жизненно важных решений.

Критическое мышление требует оценки утверждения, взвешивания доказательств и вынесения суждения на основе результатов наших мыслительных процессов.Это основная основа научного метода.

Когда мы делаем выбор между поездкой на автобусе, поезде или машине, мы принимаем во внимание связанные с этим затраты, затраченное время и запланированное время прибытия, надежность обслуживания, комфорт поездки, расстояние от конечной остановки до пункта назначения, а также затраты, связанные с парковкой, по сравнению с трудностями.

Это все критерии для принятия решений, и часто мы можем проанализировать их быстро и безболезненно, потому что это довольно распространенный процесс.Другими словами, критическое мышление с практическим и приземленным применением.

Переходим к менее распространенному, но, без сомнения, одинаково «обрабатываемому» приложению: покупка холодильника. Вы еще раз оцениваете цену, а также функциональность, размер, надежность как производителя, так и поставщика, гарантии, даже цвет и отделку. Вы можете делать это каждые 15 лет, плюс-минус десять лет. Опять же, вы практикуете критическое мышление.

Давайте перейдем к более эфемерному, но более важному типу решения — о вашем здоровье.Допустим, у вас есть заболевание, которое требует лечения, поэтому вам нужно решить, к кому обратиться. Если вам давали какие-то рекомендации, насколько они надежны? Какие диагностические процессы и методы лечения предлагаются, каковы показатели успеха и риски? Насколько комфортно и уверенно вы относитесь к лечению и практикующему врачу? К сожалению, вероятно, здесь есть и стоимость. Это могут быть жизненно важные решения, особенно если они принимаются от имени кого-то другого, например ребенка.

Еще более абстрактным и эфемерным является выбор религии или даже выбор не верить.На чем это основано? Для многих из нас главным критерием являются убеждения родителей. Затем есть ключевые человеческие факторы, вызванные неопределенностью будущего: ожидания и страх. Такие вопросы, как «Что произойдет, когда ты умрешь?» и «Почему мы здесь?» тяжело давят на большинство людей. Существует также вопрос о моральном руководстве — какая религия больше всего соответствует тому, что вам нужно и чего вы хотите от этого мира? Решения, связанные с религией, являются одними из самых важных в нашей жизни — они влияют на наши повседневные отношения с другими людьми и миром, они влияют на нашу личную и глобальную «цель», личную и социальную мотивацию и, в основном, рассматриваем ли мы мир как в значительной степени положительное или отрицательное место, и как это влияет на то, насколько мы хотим или хотим его покинуть.

Практикуем ли мы критическое мышление для этой последней категории? Я бы предложил меньше, чем в предыдущих примерах. Можете ли вы практиковать критическое мышление для этой категории? Конечно, эфемерное труднее критически оценить, чем физическое, но есть области, где мы можем применить какой-нибудь научный метод, такой как проявленная религия: чудеса, видения или даже магия.

Вот тут и проявляется скептицизм.

Вопрос определения
Нам нужно различать скептицизм, скептицизм и скептицизм.Различные определения приняты группами скептиков по всему миру.

В некотором смысле это чисто семантическое, основанное на международных группах и на том, как они идентифицируют своих членов. Но по сути разница есть, и она вращается вокруг критического мышления и следования этой методологии.

Скептицизм — это то, что большинство, если не все, когда-то практиковали, и его часто путают или путают с цинизмом. В целом мы можем относиться цинично или скептически к политикам, продавцам подержанных автомобилей и т.п.Циник или скептик в этих обстоятельствах — это тот, кто столь же склонен к обобщениям и интуиции («все политики лгут», «все продавцы — мошенники», «все мусульмане — террористы», «мне не нравится его лицо. »Или даже« Мне нравится ее лицо »). Это может быть основано на прошлом опыте или общем восприятии, опасении неизвестного или незнакомого, продвижении группами, имеющими корыстные интересы, изображениях в СМИ или других, возможно, менее пикантных целях. Иногда здесь очень мало критического мышления, и на оценки и решения могут влиять оптимизм или пессимизм, страх, невежество, предрассудки, пропаганда, предвзятость или фанатизм, как и на любое формальное применение научного метода.Многие люди, называющие себя «климатическими скептиками», по-видимому, руководствуются политической повесткой дня или предпочтениями не меньше, чем любым научным подходом.

Вторая категория, скептицизм (пишется с буквой «k», чтобы отличать его от вышеупомянутого более общего скептицизма), представляет собой отношение к применению научного метода к конкретному, хотя и широкому кругу областей — то, что обычно можно охарактеризовать как псевдонаука и паранормальные явления. . Первое включает любое утверждение, которое, кажется, противоречит устоявшимся и общепринятым представлениям о том, как устроен мир, и может использовать недоказанные (или даже опровергнутые) методологии и мировоззрения.В эту категорию попадают многие примеры альтернативной медицины, такие как гомеопатия (полностью опровергнутая) или некоторые аспекты и утверждения хиропрактики и акупунктуры. С другой стороны, паранормальные явления смотрят на многие области, которые, безусловно, находятся за пределами и прямо противоречат любым общепринятым научным данным — само их существование вызывает сомнения: экстрасенсорные способности, ясновидящие, НЛО, астрология, аномальные существа, удача … говорение, круги на полях и креационизм.

Обратите внимание, что скептики не считают, что эти вещи не являются и не могут быть правдой; есть мнение, что они недоказаны.В некоторых случаях вероятность подтверждающих доказательств по некоторым темам близка к нулю, в то время как другие могут содержать зерно истины, а третьи все еще могут содержать много важных аспектов, которые еще предстоит полностью и научно понять или подтвердить.

Третья категория, скептицизм (с заглавной буквы «S» и «k»), описывает более формальное движение скептиков, охватывающее такие группы, как австралийские скептики, британские скептики и (США) Комитет по научным расследованиям. В городах, штатах, регионах или странах существует множество скептических групп, больших и малых, которые действуют независимо друг от друга, но связаны общим отношением и подходом.Многие издают информационные бюллетени или журналы, веб-сайты, блоги и подкасты, используют Twitter, Facebook и другие социальные сети для связи друг с другом, а также проводят регулярные социальные встречи (часто в пабах и кафе) и конвенции.

Ключевым критерием скептического расследования является то, что «экстраординарные утверждения требуют чрезвычайных доказательств». Это означает, что слепой веры недостаточно, чтобы доказать существование чего-либо, и, как сказали бы скептики, «непредвзятость» не должна приравниваться к пустой голове.

Многие люди обвиняют скептиков в непредубеждении, в том, что они не желают принимать любую точку зрения «не истеблишмента» и закрывают глаза на «доказательства», выдвигаемые заявителями об аномальных событиях или условиях.

Но непредвзятость — это то, на чем процветает наука, особенно потому, что каждый ученый хочет внести свой вклад и заработать репутацию, а это может быть результатом непредвзятости и критического подхода к открытиям других.

Следует признать, что есть те скептики, скептики и скептики, которые придерживаются более воинственной и догматической точки зрения, что, конечно, не является правильным применением критического мышления, а является отношением к тому, что следует быть открытым до тех пор, пока тема не будет полностью доказана или опровергнутый — тот, который обычно преобладает или должен преобладать.

Задача на 100 000 долларов
Помня об этом, с 1980 года скептики вкладывают свои деньги туда, где их философские уста. Организация предлагает 100000 долларов каждому, кто заявляет о своих выдающихся способностях и может продемонстрировать свои способности при надлежащих условиях наблюдения. Помимо суммы приза, тот, кто сделает это первым, получит большое признание и престиж.

Скептики сделали это предложение, потому что они искренне ищут истину в утверждениях, которые могут быть описаны как паранормальные явления или противоречат общепринятым законам науки.Мы видим множество подобных заявлений со стороны якобы ясновидящих, целителей, свидетелей паранормальных явлений и тех, кто продает устройства, которые делают очевидное «невероятное» или даже «невозможное» (т. Е. Противоречат научным законам). Если действительно есть способ генерировать свободную энергию или читать мысли, общаться с инопланетянами или предсказывать будущее, мы хотим рассказать об этом миру и по-своему дать заявителю должное признание.

С другой стороны, если будет доказано, что претензия является необоснованной или мошеннической, мы оставляем за собой право раскрыть эту ситуацию, чтобы клиенты и общественность не тратили свои деньги и время на продукт или услугу, которые не работают (и могут только когда-либо потерпеть неудачу), чтобы доставить то, что для него требуется.

В любом случае мы считаем, что общественность заслуживает и имеет право знать правду. Следовательно, «Вызов скептиков» — это настоящее и серьезное мероприятие, а приз в размере 100 000 долларов — настоящее предложение.

Метод испытания согласовывается с самого начала между заявителем и австралийскими скептиками. Никаких ограничений, кроме уверенности в результате и управляемой логистики. (Некоторые предлагали тесты с очень долгими процедурами, например, десятилетиями, но такие тесты провести невозможно.) Важным критерием является то, что обе стороны согласовывают протокол до начала тестирования. Позже нет возврата и предположения, что тест был несправедливым.

Было бы наивно предполагать, что у каждого, кто подает заявку на вызов, есть искренний мотив. Некоторым хотелось бы иметь возможность сказать, что они обманули скептиков, а другие занимаются этим только ради денег. Но большинство соискателей искренни, и многие не гонятся за деньгами как своей первой целью, но считают более важным доказательство своих способностей и / или наличие таких способностей.

На сегодняшний день никто не подтвердил свое утверждение, несмотря на то, что к скептикам обращались сотни раз и они провели десятки тестов. Все, кто терпит неудачу, либо заявляли, что тесты были несправедливыми, либо что их способности ослабли перед лицом научных или скептических испытаний, несмотря на то, что они часто демонстрировали свои способности по одним и тем же протоколам, за исключением отсутствия двойного слепого тестирования.

Скептицизм и ценности
Когда демонстрируются отрицательные результаты, скептиков часто обвиняют в отсутствии ценностей — в том, что они являются аморальными иконоборцами, стремящимися разрушить драгоценные и давно укоренившиеся верования, ничего не ставя вместо них.Это настолько далеко от истины, насколько это возможно.

Скептицизм — это не цинизм, а просто применение мантры «докажите это» — ни больше, ни меньше. Нет ничего разрушительного в том, чтобы попросить того, кто заявляет, что умеет летать, доказать это: «Облети комнату». Если кто-то говорит, что он может поднимать предметы с помощью силы разума, вашей естественной реакцией будет не бегать по улицам, говоря, что этот человек может поднимать предметы. Ваша первая реакция — это сказать: «Докажите это». И если кто-то говорит, что может вылечить рак, двигая руками по вашему телу, действует та же реакция, только на этот раз это гораздо важнее, и ставки намного выше.

Одна область, в которой многие скептики фундаментально отличаются от других, — это духовные и религиозные верования. Большинство, но не все скептики — атеисты. Они могут предположить, что религия и спиритизм диаметрально противоположны критическому мышлению. Но нельзя сказать, что те, кто предлагает критическое мышление, лишены каких-либо моральных ценностей. Опять же, это далеко не так. Моральные ценности не связаны исключительно с определенной религией. Само собой разумеется, что в противном случае большинство населения мира, исповедующее какую-либо другую религию, не имело бы никаких моральных ценностей.Также нет необходимости связывать моральные ценности с какой-либо религией. Моральные ценности вращаются вокруг заботы о других и о мире, в котором они живут.

Те, кто поддерживает критическое мышление, по определению с энтузиазмом открывают для себя все, что есть в мире. Это просто реальный мир, мир, который не полагается на отбрасывание вашего мозга в пользу какого-то конкретного желания.

Верят ли скептики в тайны? Вы делаете ставку. Это одна из составляющих того, что делает жизнь такой интересной и открывает неисчислимые возможности для исследований и усилий, и в этом суть науки и критического мышления.

Критическое мышление — основной принцип скептического подхода. Это подход, который лежит в основе всей его деятельности и результатов, опираясь на научный метод (исследование, анализ и экспертная оценка), чтобы предоставить доказательства нашей точки зрения. Скептики, вероятно, тратят больше времени на собственное внутреннее критическое мышление — на анализ собственных мотивов и действий — чем кто-либо другой. Кажется, это часть скептика.

Критическое мышление способствует правильному принятию решений и может быть полезным другим.Альтернатива может принести с собой много страха, подозрений и даже ненависти к другим и часто поощряет невежество. Некоторые распространители псевдонауки и паранормальных явлений часто активно препятствуют заданию вопросов и размышлению. Достаточно взглянуть на некоторые крайние культы, чтобы увидеть доказательства этого.

Критическое мышление также важно в определенных областях скептического исследования: «альтернативные», «научные» теории в спорных областях. Такие теории по определению выходят за рамки общепринятого научного понимания; иначе они были бы включены в науку.

Поэтому неудивительно, что такие теории или убеждения пропитаны широким спектром мотивов: от серьезного расследования до комплексов преследования истеблишмента; от непонимания и заблуждения к откровенной лжи; от благих намерений, но, возможно, недостаточно информированных теоретических рассуждений до страстного и неразборчивого фанатизма; от искреннего стремления к «истине» к жажде власти, влияния и денег. Это еще далеко от решения, какой холодильник купить.

Большинство из нас понимают, что если мы принимаем важное решение, важно использовать немного умственных способностей, немного проницательности, немного критического мышления.А применение критического мышления всегда было жизненно важной частью человеческого облика — оно всегда было важным и должно оставаться таковым до тех пор, пока у нас есть разум, который можно использовать, и здравый смысл, чтобы направлять нас.

Международный день скептиков — Праздник веселья

Вы один из тех, кто относится ко всему, что слышит, с недоверием? Вы все ставите под сомнение и никогда не принимаете вещи за чистую монету? Тогда Международный день скептиков 13 октября — это праздник для вас.

Ставьте все под сомнение в Международный день скептиков.

© iStockphoto.com / IPGGutenbergUKLtd

Этот неофициальный праздник иногда также отмечается 13 января. Или это так?

Неважно, скептически ли вы относитесь к тому, когда отмечается праздник или нет, мы все можем согласиться с тем, что этот день побуждает людей быть скептичными и никогда ничего не принимать, не ставя под сомнение его достоверность.

Отношение сомнения

Согласно словарю Мерриама-Вебстера, скептицизм — это отношение сомнения к определенному объекту или части знания, философского, религиозного или научного.Только с таким отношением, что человеческое общество и его понимание мира вокруг него было в состоянии развиваться и — много научных претензиями, мифов и мистификации на протяжении всей истории, были доведены до света и развенчаны из-за напряженную работу скептиков, которые отказались перестать задавать вопросы и сомневаться. Кто знает, например, без скептицизма Галилео Галилея мы все еще можем верить, что Солнце движется вокруг Земли?

Как отпраздновать?

• Относитесь ко всему скептически (или скептически, если вы живете в стране, которая следует британскому английскому)! Не принимайте никаких заявлений от семьи, друзей, коллег или незнакомцев, не проведя собственное исследование.
• Есть ли какая-то загадка, которая вас заинтриговала? Попробуйте решить это!
• Знаете кого-нибудь, кто верит в НЛО, Лохнесское чудовище или Большую ногу? Может быть, пора посидеть с ними и попросить их скептически отнестись к их утверждениям?
• Смотрите телепередачи, развенчивающие мифы и лженауку. Мы рекомендуем шоу Пенна и Теллера и Разрушители мифов.
• Прочтите книги, написанные литературными скептиками, такими как Шекспир и Герман Мелвилл.

Знаете ли вы …

…что противоположностью скептицизма является тривиализм, представление о том, что все истинно и возможно? Слово происходит от латинского слова trivialis , что означает обычное дело.

Международный день скептиков

904 904 9044 9040 9040

Веселые праздники: Международный день скептиков
Год	Рабочий день	Дата	Имя
2021 День
2021 день
2022	Чт	13 окт.	Международный день скептиков
2023	Пт	13 окт. День
2025	Пн	13 октября	Международный день скептиков
2026	Вт	13 октября	Международный день скептиков
Международный день скептиков
День скептиков 904 42
2028	Пт	13 октября	Международный день скептиков
2029	Сб	13 октября	Международный день скептиков
2030 Sun Международный день скептиков
2030 День

Посмотреть все Веселые праздники

Скептицизм по поводу паранормальных явлений: законный и незаконный

1

Brandon, R., Спиритуалисты. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1984.

Google ученый

2

Броуд, К. Д., Актуальность психических исследований для философии. Философия 24 (1949) 291–309.

Google ученый

3

Белофф Дж. Каково ваше контр-объяснение? Призыв к скептикам подумать еще раз, в: Справочник скептиков по парапсихологии, стр. 359–379. Эд. П.Книги Курца Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1985.

Google ученый

4

Кувер Дж. Э., Метапсихика и недоверие психологов: Психологические исследования до 1927 г., в: Справочник скептика по парапсихологии, стр. 241–274. Эд. Пол Курц: Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1985.

Google ученый

5

Калвер, Р. П., Ианна, П. А., Синдром Близнецов: научная оценка астрологии.Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1985.

Google ученый

6

Дин Дж. И Мазер А., Последние достижения в натальной астрологии: критический обзор: 1900–1976. Аналогик, Субиако, Западная Австралия 1977 г.

Google ученый

7

Дин Г. Должна ли астрология быть правдой? Часть 1. Взгляд на настоящую вещь. Скептический исследователь 11 (1986–87) 166–185; и Должна ли астрология быть правдой? Часть 2: Ответ отрицательный.The Skeptical Inquirer 11 (1987) в печати.

Google ученый

8

Дьюи Дж. Теория оценки. Издательство Чикагского университета, Чикаго, 1939.

Google ученый

9

Фейерабенд П., Против методов. Schocken Books, Нью-Йорк 1977 г.

Google ученый

10

Флю, А.Г., Может ли мужчина стать свидетелем собственных похорон? Хибберт Дж.(1955–56) 242–250.

11

Фейлдинг, Э., Бэггалли, У. Э. и Кэррингтон, Х., Отчет о серии встреч с Эусапией Палладино. Proc Soc. псих. Res. 23 (1909) 306–569.

Google ученый

12

Фейлдинг, Э., и Марриотт, У., Отчет о следующей серии встреч с Эусапией Палладино. Proc. Soc. псих. Res. 25 (1911).

13

де Грация, А. (Ред.), Великовское дело.University Books, Нью-Джерси, 1966.

Google ученый

14

Гензель, К. Э. М., ESP и парапсихология: критическая оценка. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1980.

Google ученый

15

Хемпель К. Аспекты научного объяснения. Свободная пресса, Нью-Йорк, 1965.

Google ученый

16

Хьюм, Д., Исследование о человеческом понимании, в: Английские философы от Бэкона до Милля, с. 667. Ed. Э. А. Бертт. Современная библиотека, Нью-Йорк, 1930.

Google ученый

17

Курц П., Моральная вера и этический скептицизм пересмотрены. J. Val. Inq. 19 (1985) 55–67.

Google ученый

18

Курц П., Спритуалисты, медиумы и экстрасенсы: некоторые свидетельства мошенничества, в: Справочник скептика по парапшологии, стр.177–224. Эд. П. Курц. Книги Прометея, Буффало 1985.

Google ученый

19

Курц П., Трансцендентальное искушение: критика религии и паранормальных явлений. Книги Прометея, Буффало 1986.

Google ученый

20

Марквик Б., Эксперименты Соула-Голдни с Бэзилом Шеклтоном: новое свидетельство манипулирования данными. Proc. Soc. псих. Res. 56 (1978) 250–277.

Google ученый

21

Марквик Б., Создание манипуляций с данными в экспериментах Соула-Шеклтона, в: Справочник скептика по парапсихологии, стр. 287–312. Эд. П. Курц. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1985.

Google ученый

22

Нагель Э. Структура науки. Harcourt, Brace and World, New York 1961.

Google ученый

23

Паскарелло, Т., Доказательство негатива и паранормального. Скептический исследователь 8 (1984) 259–270.

Google ученый

24

Пирс, С.С., «Фиксация веры», в: The Collected Papers of Charles Sanders Peirce, vol. 5. С. 223–247. Ред. К. Хартсхорн и П. Вайс. Издательство Гарвардского университета, Кембридж, 1934.

Google ученый

25

Подмор Ф., Новый спиритуализм.Т. Фишер Анвин, Лондон, 1910.

Google ученый

26

Попкин Р. А., История скептицизма от Эразма до Спинозы. Калифорнийский университет Press, Беркли, 1979.

Google ученый

27

Попкин Р.А., Скептицизм, в: Энциклопедия философии, т. 7. С. 449–461. Эд. П. Эдвардс. Свободная пресса, Нью-Йорк, 1967.

Google ученый

28

Поппер, К., Логика научных открытий. Хатчинсон, Лондон, 1959.

Google ученый

29

Рэнди Дж. Правда об Ури Геллере. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1982.

Google ученый

30

Рэнди Дж. Дело о полтергейсте Колумбуса. The Skeptical Inquirer, 9 (1985) 221–235.

Google ученый

31

Рейн, Дж.Б., Новый случай недостоверности экспериментатора. J. Parapsychol. 38 (1974) 215–225; Второй отчет по делу об обмане экспериментатора. J. Parapsychol. 39 (1975) 306–325.

Google ученый

32

Ринн Дж., Прожектор по психическим исследованиям. Райдер, Лондон, 1954.

Google ученый

33

Рого, Д. С., Дж. Б. Рейн и скандал с Леви. Справочник скептика по парапсихологии, стр.313–326. Эд. П. Курц. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1985.

Google ученый

34

Саган К., Космическая связь. Якорь Букс, Нью-Йорк, 1973 г.

Google ученый

35

Скотт К. и Хаскелл П. «Нормальные» объяснения экспериментов Соула-Голдни по экстрасенсорному восприятию. Природа 245 1973 52–54.

Google ученый

36

Сиджвик, Э., Proc. Soc. псих. Res. 23 (1909).

37

Соал С.Г., Голдни К.М., Эксперименты по предвидящей телепатии. Proc. Soc. псих. Res. 47 (1947) 21–150.

Google ученый

38

Тагард П. Р., Почему астрология — это псевдонаука, в: Вводные чтения по философии науки, стр. 66–75. Ред. Э. Клемке, Р. Холлингер и А. Д. Клайн. Книги Прометея, Буффало, Нью-Йорк, 1980.

Google ученый

Posted in Разное