Психофизиологический регресс это: Регрессия: значение и виды регрессии в психологии

Содержание

Регрессия: значение и виды регрессии в психологии

Иногда, когда жизнь нам устраивает очередную пакость, а проблемы окружают со всех сторон, хочется вновь оказаться в детстве. Там спокойно, тепло, уютно, а мама с папой защитят от любых неприятностей. Подсознательное желание вернуться в комфортный и безопасный мир детства активизирует защитный механизм психики, получивший название «регрессия» – возвращение назад. Эта психологическая защита, описанная еще З. Фрейдом, часто становится последней соломинкой, за которую хватается человек.

Механизмы психологической защиты

Впервые о психологических защитах заговорил З. Фрейд. Он пришел к выводу, что запретные желания, инстинкты, неприятные воспоминания и страхи, загнанные человеком на уровень бессознательного, продолжают на него действовать и оттуда.

Они являются источником неясной тревоги, фобий, тягостных переживаний и внутренних конфликтов, а иногда и психических заболеваний. Чтобы избавить мозг от этого разрушительного воздействия, в сознании включаются защитные механизмы. Они проявляются как особенности поведения и мышления, часто странные, несоответствующие ситуации или навязчиво повторяющиеся. Например, человек сваливает вину за свой поступок на другого, чтобы не чувствовать себя виноватым, или ищет рациональное оправдание своему неблаговидному поступку. Или использует детские формы поведения, как в регрессии.

Оберегая психику от чрезмерно негативных переживаний, защитные механизмы в то же время искажают реальность, создают иллюзию, мешают увидеть проблему и найти пути ее решения.

З. Фрейд описал первые 8 видов защиты, список которых сейчас существенно увеличился. Но все они делятся на 2 вида или уровня:

Механизмы психологической защиты высокого уровня преобразуют энергию неудовлетворенных желаний и негативных переживаний в какой-то другой вид активности, например, в творчество или борьбу за власть.
Защиты низшего, примитивного уровня просто искажают реальность, уводят человека от решения проблем, загоняют конфликты вглубь бессознательного. Иллюзия нормального существования временна, а действие этих механизмов может привести к серьезным психическим проблемам и отклонениям в поведении.

К низшему типу психологических защит и относится регрессия. Более того, она считается самой примитивной формой.

Как работает механизм регрессии

Поведение человека – это реакция на внешние раздражители: события, людей, ситуации, проблемы. Способы реагирования могут быть разные – разумные, рациональные, взрослые или детские и примитивные. Развиваясь, человек осваивает все более разумные, логичные, продуктивные способы реагирования, и тип его поведения тоже меняется. Но мы способны иногда возвращаться назад, к более примитивным и, казалось бы, забытым способам реагирования. Это и есть регрессия.

Проявления регрессии

Несмотря на примитивность, это довольно часто встречающийся вид психологической защиты, особенно в ситуациях, когда «взрослое» поведение неэффективно и не приносит облегчения. Так, заболевший взрослый человек может капризничать как ребенок, чтобы добиться внимания и заботы. А если получает желаемое, то реакция его может стать привычной, устойчивой. И вот он уже в любой сложной, неприятной ситуации ищет у себя признаки болезни и надеется на снисхождение окружающих. Нет, он не симулирует сознательно, он действительно ощущает себя больным. Точнее, его мозг посылает организму соответствующие сигналы, защищая психику от неприятных эмоций. Все, думаю, знают, как часто болеют дети, не желающие идти в садик или школу.

В ситуации усталости, повышенного напряжения, постоянного стресса многим хочется залезть под теплое одеяло, скушать что-то вкусное, «обнимашек» и похныкать. То есть вернуться к детскому поведению, которое позволяет им на время почувствовать себя слабым и никому ничем не обязанным. Возвращение в детство иллюзорно, но оно словно защищает нас от проблем взрослой жизни. К сожалению, защита эта тоже иллюзорная.

Регрессия часто проявляется в ситуации, когда человек хочет чего-то добиться от близких ему людей. Тогда он начинает вести себя как ребенок, обращающийся к взрослым: выпрашивает, капризничает, обещает хорошее поведение, заискивает или демонстративно обижается. Даже тембр голоса у него меняется, становится «детским», плаксивым, хныкающим, капризным.
К формам регрессивного поведения можно отнести и увлечение религиозными культами, склонность к мистике и суевериям. Именно тогда человек ищет причины своих проблем в наказании божьем или родовом проклятии. Это чисто детское стремление переложить вину на другого, тем более этот «другой» и оправдаться не может.
К регрессии относятся также многие формы аддиктивного (зависимого) поведения. Например, игромания или компьютерная зависимость – это попытка человека сбежать от реального мира, спрятаться от него, как ребенок под одеялом прячется от своих страхов.
Курение, алкоголизм и наркомания – это тоже регрессия, хоть, казалось бы, совсем недетские формы поведения. Но они сродни тому, как ребенок сосет свой палец, ковыряет в носу или грызет ногти. Это непродуктивная активность, снимающая нервное напряжение, а к тому же еще и разрушительная для всего организма.

З. Фрейд связывал механизмы психологической защиты с проблемами в сексуальной сфере, как одной из самых значимых для человека. Регрессия в этом плане проявляется в наиболее примитивных формах сексуальности: нарциссизме, садомазохизме, бисексуальности и т. д.

Кто склонен к регрессии

В большей степени к регрессии склонны дети, психика которых еще неустойчивая, а детство совсем рядом. На недостаток внимания и необходимость заниматься тем, чем им не хочется, дети реагируют не только капризами и слезами, но и частыми болезнями, неумеренным потреблением сладкого и возвращением к совсем примитивным формам поведения, например, словно забывают проситься на горшок или не желают самостоятельно одеваться. Такое часто случается, когда в семье появляется еще один ребенок, вызывающий у старшего ревность и желание почаще напоминать о себе родителям.

У взрослых постоянное использование регрессии свидетельствует об их личностной слабости и инфантилизме. Чаще всего к этому виду психологической защиты прибегают следующие категории людей:

слабохарактерные и эмоционально неустойчивые индивиды;
неуверенные в себе, с низкой самооценкой;
легко внушаемые, подверженные социальному влиянию более сильных личностей и СМИ;
плохо адаптирующиеся в социальной среде, не имеющие развитых коммуникативных навыков;
люди с повышенным уровнем тревожности, склонные к панике, истерии и неврозам.

Но регрессия может проявляться и у сильных, уверенных в себе людей в том случае, если другие, менее примитивные средства психологической защиты оказались неэффективными. Когда борьба со сложными жизненными обстоятельствами отняла все силы, а цель так же далека, как и раньше, тогда наступает тяжелое психическое состояние фрустрации, грозящее перерасти в депрессию. Вот в этой ситуации сильный человек на время «прячется» в детство. Он может плакать, жаловаться, демонстрировать обиду, «заедать» свои проблемы, устраивать скандалы.

Но для сильной личности регрессия – временное проявление слабости, необходимое для снятия эмоционального напряжения. Вот эмоции выплеснулись, и человек возвращается к взрослым формам поведения.

Виды регрессии

Хоть регрессия и считается самой примитивной формой психологической защиты, она, как уже было отмечено, встречается у всех людей. Но не всегда проходит бесследно. Влияние регрессии на психику человека и его повседневное поведение зависит от ее вида.

Всего можно выделить 3 вида этой психологической защиты:

Кратковременная. Самая распространенная, обычная реакция. Проявление слабости, связанное с эмоциональной или физической перегрузкой. Кратковременная регрессия снимает нервное напряжение, помогает преодолеть последствия стрессов, неудач, жизненных коллизий и проходит практически без осложнений.
Частичная. Этот вид регрессии более продолжительный и вызывающий деформацию поведения человека, а иногда и развитие психических отклонений. Но касается частичная регрессия только какой-то одной формы ее проявления. Например, человек, часто использующий свою болезнь для давления на близких и получения от них «бонусов» в виде дополнительного внимания, может стать ипохондриком. Ипохондрия выражается в том, что индивид постоянно ищет у себя (и находит, а как же иначе) признаки разных болезней. Это явление уже считается психическим отклонением.
Полная регрессия. Она встречается редко и обычно связана с деменцией – старческим слабоумием. Тогда о пожилом человеке говорят, что он впал в детство. Но полная регрессия встречается и у сравнительно молодых людей в ситуациях тяжелых психологических травм. Когда сознание не в силах принять случившуюся трагедию, словно сбегает в детство, закрывается от того ужасного, с чем оно столкнулось во взрослой жизни. Полная регрессия – это уже тяжелое психическое заболевание, требующее серьезного лечения и психиатрической помощи.

Регрессия – это естественная реакция нашей психики, своего рода предохранитель от чрезмерной перегрузки. И механизм ее действия находится на уровне подсознания, человек его не контролирует, даже если и осознает причины своего поведения. Поэтому упрекать кого-то в проявлении «детского» поведения не стоит. Но если речь идет не о кратковременной регрессии, то стоит проконсультироваться с психологом, а в запущенных случаях и с психиатром.

что это такое в психологии простыми словами

В психологии регрессия рассматривается как механизм защиты психики от негативных переживаний. Для нее характерен откат или возвращение к примитивным, детским реакциям на то, что происходит вокруг. С одной стороны, это хорошо, потому что человек таким способом уходит от реальности, снимает с себя ответственность, расслабляется. Но иногда ситуация заходит слишком далеко и начинаются серьезные психические проблемы. Почему так происходит?

Регрессия — что это такое простыми словами

Регрессия в психологии — это один из описанных Зигмундом Фрейдом методов психологической защиты. Он условно разделил их на 2 большие группы:

Механизмы высокого уровня трансформируют неудовлетворенность и негативные переживания в активные действия. Наглядный пример — занятия творчеством.
Механизмы низшего уровня характеризуются искажением реальности. Они не помогают решить проблему, а, наоборот, усугубляют ее, переводя из сознания в подсознание. Человеку лишь кажется, что он ведет полноценную жизнь. На самом же деле он находится на прямом пути к развитию неврозов и других психических проблем.

Регрессия относится к низшим психологическим защитам. И это еще не все. Она по праву считается самой примитивной техникой.

Интересно, что существует несколько определений регрессии:

Регрессией в психологии называют такой механизм защиты психики, при котором индивид приспосабливается к конфликтной или тревожной ситуации, прибегая к ранним, но менее зрелым моделям поведения. Их он считает максимально безопасными и эффективными в данных обстоятельствах.
Согласно Глоссарию психологических терминов, регрессия — это состояние, для реализации которого происходит возврат к примитивным формам мышления и поведения, свойственным людям на более ранней стадии развития.
В словаре аналитической психологии сказано, что регрессия — это обратное движение либидо к ранним способам адаптации. Сопровождается инфантильными фантазиями и желаниями.
Р. Комер (профессор кафедры психологии Принстонского университета с более чем 25-летним стажем) называл регрессией защитный механизм внутреннего «Я», при котором человек возвращается к примитивным способам взаимодействия с окружающим миром.

Свое определение регрессии и регрессивному поведению дают различные направления психотерапии:

В психоанализе регрессия — это простой механизм защиты, относящийся к этапу воссоединения, когда при невозможности удовлетворить ту или иную потребность человек обращается к тем периодам прошлого, в которых он испытывал наслаждение и получал полное удовлетворение другими способами. Степень выраженности регрессии в этом случае зависит от колебаний между адаптацией к новому способу удовлетворения и силой привычки к старым способам.
В гештальт-терапии этим термином называют возврат к ранним уровням развития или манере самовыражения. Регрессия, по словам психологов, помогает уменьшить тревогу путем отказа от реальности в пользу той модели поведения, которая помогала справиться с негативными эмоциями в прошлом.
В бихевиоризме регрессия — это возвращение к раннему, более примитивному и простому способу реагирования. Так, человек оправдывается с позиции рассуждений маленького ребенка, отказывается от логического размышления, стоит на своем даже в тех случаях, когда собеседник абсолютно прав. У таких личностей сильно замедлилось или вовсе остановилось психическое развитие, в результате чего к ним часто возвращаются их детские привычки.

Как видите, определений слова «регрессия» много. Но все они сводятся к одному: это защитная функция, для которой характерен возврат к примитивным формам поведения и мышления.

Виды регрессии

Регрессия есть у каждого человека. Но проявляется она по-разному. Все зависит от ее вида:

Кратковременная. Встречается чаще всего. Представляет собой обычную реакцию, слабость, вызванную эмоциональным или физическим перенапряжением. Помогает расслабиться, справиться с последствиями стресса и неудач. Такая регрессия проходит без осложнений.
Частичная. Отличается большей продолжительностью. Вызывает изменения в поведении человека, а в особо сложных ситуациях – развитие психических расстройств. Для примера представьте человека, который болен серьезным заболеванием. Его он использует для того, чтобы манипулировать родными и близкими людьми, получая при этом то, что ему нужно. Такое поведение со временем превратит его в ипохондрика. Он будет искать и, что самое интересное, находить у себя признаки все новых и новых болезней только ради того, чтобы и дальше получать внимание от окружающих. А это уже и есть расстройство психики.
Полная. Этот вид регрессии в большинстве случаев связан со старческим слабоумием или деменцией. Вы наверняка тоже слышали слова о том, что пожилой человек впал в детство? Но стоит отметить, что полная регрессия встречается и среди молодых людей, если они пережили тяжелую психологическую травму. Их сознанию сложно смириться с тем, что произошло, поэтому оно «закрывается» от всего этого ужаса, возвращаясь в детство. Этот вид регрессии в психологии считается серьезным психическим заболеванием, для лечения которого потребуется помощь психиатра.

По сути, регрессия — это предохранитель, защищающий психику от чрезмерного перенапряжения. Он работает на уровне подсознания, поэтому человек не способен контролировать его развитие. Если кто-то впадает в детство, не стоит сразу высмеивать его. Бить тревогу нужно лишь в тех случаях, когда имеет место полная регрессия.

Как работает механизм регрессии

Поведение — это всегда ответ на воздействие раздражителей из окружающей среды. Ими выступают какие-то проблемы, люди, события и т.д. Все мы даем разную реакцию. Например, вы можете проявлять мудрость, мыслить рационально, вести себя по-взрослому. А, допустим, ваш друг действует по-детски, инфантильно.

В процессе развития каждый человек учится реагировать на окружающий мир более разумно и логично. Но бывает и так, что происходит откат к давно забытым, детским реакциям. Это и есть регрессия.

Проявления

Как сказано выше, регрессия — это самый простой, примитивный механизм психологической защиты. Чаще всего он встречается в тех ситуациях, когда разумное взрослое поведение не приносит желаемых результатов. Наглядный пример — человек, который заболел. Он ведет себя как ребенок: капризничает, чтобы выпросить больше внимания. Когда он понимает, что такие действия помогают ему добиться желаемого, они входят в привычку. И вот уже в каждой сложной ситуации, даже не связанной с болезнью, он ведет себя так же.

Другой пример регрессии — ситуации, когда вы чувствуете себя уставшими, «выжатыми, как лимон». Чего больше всего хочется в такие моменты? Вкусняшку, залезть под одеяло и кому-то выговориться. Отличный сценарий, согласны? Он дает возможность почувствовать себя в безопасности, прямо, как в детстве, хотя бы на время снять с себя ответственность. Но, как бы приятно это ни было, вернуться в детство невозможно. Это все иллюзия. И защита психики тоже, к сожалению, иллюзорна.

Существуют и другие проявления регрессии:

Если человек хочет что-то получить от окружающих людей, он копирует поведение избалованного ребенка, капризничает, истерит или же обещает вести себя хорошо взамен на получение того, что ему нужно. Обратите внимание, как в такие моменты меняется голос. Он становится детским, с нотками плаксивости.
Регрессия проявляется в увлечении различными религиозными течениями, в любви к мистике и суевериям. Человек ищет причину своих страданий, неудовлетворенности и неудач не в своем поведении, а в наказании от Бога или проклятиях. Точно так же ведут себя дети, которые пытаются вину за проступки перекладывать на других, возможно, младших товарищей или братьев и сестер, не могущих дать ответ.
Еще одно проявление регрессии — аддиктивное или зависимое поведение. Скорее всего, у вас тоже есть знакомые игроманы, которые все свое свободное время проводят за компьютерными играми. Для них это попытка сбежать от реальной жизни. Это похоже на то, как ребенок прячется под одеяло от придуманных им же ночных монстров.
Регрессия — это еще и чрезмерное употребление спиртных напитков, курение, наркомания. Какое отношение все это имеет к детскому поведению – спросите вы? Эти способы снять нервное напряжение сродни тем, как дети грызут ногти, ковыряются в носу и т.д.

Зигмунд Фрейд говорил еще об одном проявлении регрессии. Оно связано с проблемами в сексуальной жизни. Речь идет о садомазохизме, бисексуальности и тому подобных состояниях.

Кто больше всех склонен к регрессии

Чаще всего с регрессией сталкиваются дети, чья психика находится еще в стадии формирования и отличается неустойчивостью. Если им хочется больше внимания или нет желания что-то делать, они плачут и капризничают. А иногда ведут себя словно совсем маленькие, например, забывая попроситься на горшок или отказываясь самостоятельно кушать и одеваться. Особенно часто такие ситуации возникают в семьях, где рождается второй ребенок. Старший таким образом показывает свою ревность, требует вернуть утраченное внимание со стороны родителей.

Регрессия у взрослых — признак слабости и инфантилизма. В группе риска находятся такие категории людей:

слабохарактерные, с нестабильным эмоциональным состоянием личности;
неуверенные в себе индивиды с низкой самооценкой;
те, кто легко поддается влиянию со стороны окружающих или СМИ;
люди, которым сложно жить в социуме, строить взаимоотношения с теми, кто находится вокруг них;
личности, склонные к повышенной тревожности, панике, неврозам и истерии.

Интересно, что иногда регрессия случается и у тех, кто уверен в себе. Это происходит в случаях, когда другие механизмы психологической защиты оказались малоэффективными или неэффективными вовсе. Иногда трудности отнимают все эмоциональные и физические силы, а желаемое при этом так и остается где-то вдалеке. В такие моменты, чтобы защитить себя от дальнейшего разочарования и депрессии, человек словно бы впадает в детство. Он плачет, всем жалуется, «заедает» стресс, всем своим видом показывает обиду и страдания.

Стоит отметить, что для сильных духом людей регрессия — это всего лишь временное явление, это слабость, которая нужна для того, чтобы снять эмоциональное напряжение. После он снова становится самим собой.

Как видно, в психологии регрессия имеет свои плюсы и минусы.

Примеры регрессии в психологии человека

В психологии примеров регрессии из жизни масса. Неважно, что выбирает человек: детское поведение, склонность к мистике, видеоигры, просмотр сериалов, капризы или употребление алкоголя и запрещенных веществ. Ситуация выглядит примерно так:

Первый раз регрессивное поведение действительно играет защитную роль. Индивид испытывает негативные эмоции, справиться с которыми пытается одним из вышеописанных способов. В результате он получает удовольствие.
Второй раз человек прибегает к регрессии уже не из-за негатива, а лишь потому, что помнит положительные ощущения, полученные, например, от компьютерных игр или употребления спиртных напитков.

Получается, что выбранный способ регрессии уже не выполняет защитную функцию. Да и необходимости в его применении нет. Но человек вновь и вновь прибегает к нему, помня о том, какое удовольствие он получал.

Заключение

Не все механизмы психологической защиты полноценно выполняют свои функции. Нет, регрессия, в какой-то мере помогает справиться с негативными переживаниями. Но в некоторых случаях человек настолько увлекается детскими моделями поведения, что переходит все допустимые границы. В особо серьезных ситуациях это приводит к развитию психических расстройств. Поэтому не увлекайтесь. Развивайте уверенность в себе и адекватную самооценку. Используйте «детское» поведение только для того, чтобы справиться с эмоциональным перенапряжением. А после снова возвращайтесь ко взрослой жизни.

Автор статей по саморазвитию и психологии отношений.

Регрессия (психология) — это… Что такое Регрессия (психология)?

У этого термина существуют и другие значения, см. Регрессия.

Регре́ссия (лат. Regressus — обратное движение) — защитный механизм, являющийся формой психологического приспособления в ситуации конфликта или тревоги, когда человек бессознательно прибегает к более ранним, менее зрелым и менее адекватным образцам поведения, которые кажутся ему гарантирующими защиту и безопасность.

Описание

В основе этой защиты лежит объективный факт, что маленького ребёнка люди обычно склонны защищать в большей степени, чем взрослого человека. Сохраняя воспоминания о чувстве безопасности, которое было у большинства из нас в детстве, мы, порой, бессознательно используем, на первый взгляд, парадоксальный способ защиты от неприятностей — начинаем проявлять детские, не адаптивные черты характера и модели поведения. Зачастую это действительно приводит к тому, что окружающие начинают защищать «беззащитного ребёнка», но не всегда: регрессия может срабатывать даже тогда, когда рядом попросту никого нет.

Демонстрация болезненности, ущербности и др. также относится к регрессии, так как содержит то же послание: «Я больной, я не способен о себе позаботиться, защитите меня». Как следствие, у некоторых людей, злоупотребляющих регрессией, это может действительно приводить к хроническим болезням и хронической неуспешности, перерастать в ипохондрию и сопровождаться соматизацией. Когда регрессия становится краеугольным камнем личности, жизненной стратегией преодоления проблем, такая личность называется инфантильной личностью.^[1]

Также регрессия характерна для истероидных личностей.^[2]

Виды нормальной детской регрессии

Выделяют следующие виды нормальной регрессии, проявляющейся у детей:

Кратковременный регресс навыков — возможен в ситуации, вызывающей страх, в ослабленном состоянии после болезни или в состоянии усталости навыки, находящиеся в стадии формирования, могут оказываться недоступными для ребёнка.
Регресс эмоциональной регуляции — проявляется в тех же условиях эмоционального истощения любой маленький ребенок скорее всего прибегнет к менее зрелым и более мощным по своей защитной функции формам реагирования на аффективные трудности.
Временный откат, возвращение к более простой, но соответствующей возрасту форме поведения после периода преждевременного использования более прогрессивной формы поведения.
Кратковременный неглубокий регресс поведения и способов аффективного реагирования, возможный в ситуациях, связанных с изменением всей системы жизненных стереотипов семьи (например, в случае рождения нового ребёнка).
Регресс из-за нетерпимости несоответствия образцу — тенденция по началу отказываться применять на практике навык, несовершенство которого по сравнению с образцом взрослого или собственного поведения бросается в глаза ребёнку.^[3]

Литература

Примечания

↑ Ненси Мак-Вильямс, «Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе», глава «Регрессия», изд. «Класс», 1998.
↑ Ненси Мак-Вильямс, «Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе», глава «Истерические, или театральные (histrionic) личности», изд. «Класс», 1998.
↑ Бардышевская, Марина Константиновна. Регрессивные явления в развитии детей с эмоциональными нарушениями (рус.) // Лурия и психология ХХI века : сборник. — Москва: Смысл, 2003. — С. 236-246.

регрессия поведения — это… Что такое регрессия поведения?

— форма защиты психологической, один из универсальных механизмов защитных, обусловливающий специфическую форму ухода от действительности — временный переход, возврат на более раннюю стадию развития, к более примитивным формам поведения или мышления, на примитивный уровень развития психического — как бы отступление в тот психологический период, когда человек чувствовал себя особенно защищенным. Возвращении к ранним, связанным с детством типам поведения; переход на предшествующие уровни развития психического и актуализация успешных тогда способов реагирования.

Проявляется в стрессогенных ситуациях, где адекватное поведение оказывается невозможным для индивида — в силу их высокой значимости, новизны, сложности или психофизиологического состояния самого индивида (усталость, болезнь, регрессия возраста в гипнозе). Пускается в ход, когда Я не в состоянии принять реальность, как она есть, или когда личность не в состоянии справиться с требованиями Сверх-Я, или же там, где другие механизмы защитные неэффективны. Может выполняться по отношению к различным уровням реализации деятельности и сферам личности — мотивационно-потребностной, смысловой, целевой, операциональной.

Регрессия поведения может проявляться как истерические реакции наподобие рвоты, сосания пальцев; излишняя сентиментальность, предпочтение «романтической любви» и игнорирование сексуальных отношений, и пр.

В психоаналитических теориях она рассматривается как неэффективная защита, ибо индивид вместо того, чтобы справиться с ситуацией, уходит от реальности, возвратясь к той стадии развития личности (согласно онтогенетической модели З. Фрейда), где переживалось чувство удовольствия. Регрессия поведения характеризует инфантильную, как правило, невротическую личность. Более зрелое Я вырабатывает более специфические и нюансированные механизмы защиты.

В теориях когнитивных под регрессией поведения понимается обращение при взаимодействии с новой, сложной ситуацией к более примитивным схемам познания и действия, что служит источником дальнейшего прогрессивного развития личности.

В теориях творчества также отмечается позитивная роль способности к целенаправленной регрессии поведения при решении творческой задачи, что позволяет достигать оригинальных, нестандартных результатов за счет снятия социальных барьеров на стадии генерирования идей.

Словарь практического психолога. — М.: АСТ, Харвест.
С. Ю. Головин.
1998.

Синдром регресса психики — это… Что такое Синдром регресса психики?

Синдром регресса психики: – вариант истерического психоза с нарушением самоосознавания, при котором пациент отождествляет себя с каким-либо животным и имитирует его поведение так, как он его себе представляет. Термин сомнительной валидности. См. Апперсонализация. Синоним: Синдром одичания.

Синдром реберно-ключичный Фолкнера–Уэддла
Синдром Редера

Смотреть что такое «Синдром регресса психики» в других словарях:

Синдром «одичания» — см. Синдром регресса психики … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
Истерические психозы — С истерическими психозами чаще приходится встречаться судебным психиатрам, и только некоторые их варианты наблюдаются в общей психиатрической практике. К истерическим психозам относят псевдодеменцию, пуэрилизм, синдром Ганзера, синдром… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
Психозы — (псих + оз). Выраженные формы психических расстройств, при которых психическая деятельность больного отличается резким несоответствием окружающей действительности, отражение реального мира грубо искажено, что проявляется в нарушениях поведения и… … Толковый словарь психиатрических терминов
Психоз истерический — – общее название психотических состояний, традиционно относящимся к обусловленным психогенными факторами, с одной стороны, и конституционально личностными факторами, с другой. Сюда относятся: бредоподобные фантазии, синдром Ганзера, истерический… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
Инфантилизм — (лат. infantilis детский, младенческий) 1. термин Ласего (1864), обозначает длительное сохранение у пациента клинически значимых эмоциональных, когнитивных и поведенческих характеристик людей более младшего возраста; 2. возврат к более ранним… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
Синдромы — (греч. syndromos – вместе бегущий, syndrome – стечение признаков болезни). Система взаимосвязанных в патогенезе симптомов болезни. Нозологическая диагностика возможна при учете статики и динамики С. По А.В. Снежневскому (1983), развитие… … Толковый словарь психиатрических терминов
Госпитализм — (от лат. hospitalis гостеприимный; госпиталь лечебное учреждение) совокупность психических и соматических нарушений, обусловленных длительным пребыванием человека в больничном стационаре в отрыве от близких людей и от дома[1]; в широком… … Википедия
МЕНИНГИТЫ — МЕНИНГИТЫ. Содержание: Этиология……………….. 799 Менинтеальиый симптомокомплеке……. 801 Серозные М……………….. 805 Гнойные М……………….. 811 Эпидемический перебро спинальйый М. . . . . 814 Туберкулезный… … Большая медицинская энциклопедия
ЭНЦЕФАЛИТЫ — ЭНЦЕФАЛИТЫ, воспаления головного мозга, анат. клин. симптомокомплекс, к рый вызывается различными этнол. факторами: инфекцией, интоксикациями, травмой. Значение каждого из вышеперечисленных факторов расценивается неодинаково, причем роль… … Большая медицинская энциклопедия
Луцетам — Действующее вещество ›› Пирацетам* (Piracetam*) Латинское название Lucetam АТХ: ›› N06BX03 Пирацетам Фармакологическая группа: Ноотропы Нозологическая классификация (МКБ 10) ›› F03 Деменция неуточненная ›› F10.2 Синдром алкогольной зависимости… … Словарь медицинских препаратов

Регрессия (психология) — Regression (psychology)

Регресс ( нем . Регресс ), согласно психоаналитику Зигмунду Фрейду , является защитным механизмом, ведущим к временному или долгосрочному возвращению эго к более ранней стадии развития, а не к более адаптивному обращению с неприемлемыми импульсами . В психоаналитической теории защитный механизм регресса возникает, когда личность человека возвращается к более ранней стадии развития, принимая более детские манеры.

Фрейд, регресс и невроз

Фрейд рассматривал подавленное развитие, фиксацию и регрессию как центральные формирующие элементы в создании невроза. Утверждая, что « либидозная функция проходит длительное развитие», он предположил, что «развитие такого рода связано с двумя опасностями — во-первых, торможением , а во-вторых, регрессией ». Запреты производили фиксации; и чем «сильнее фиксации на своем пути развития, тем легче функция избегает внешних трудностей, возвращаясь к фиксации».

Таким образом, невроз для Фрейда был продуктом бегства от неудовлетворительной реальности «по пути инволюции, регресса, возврата к более ранним фазам сексуальной жизни, фазам, от которых когда-то не отказывалось удовлетворение». Эта регрессия кажется двоякой: временная , поскольку либидо, эротические потребности возвращаются к более ранним стадиям развития, и формальная , в которой исходные и примитивные методы психического выражения используются для проявления этих потребностей ».

Поведение, связанное с регрессом, может сильно различаться в зависимости от того, на какой стадии человек зациклен: человек, зацикленный на оральной стадии, может начать чрезмерно есть или курить или может стать очень агрессивным на словах. Фиксация на анальной стадии может привести к чрезмерной опрятности или беспорядку. Фрейд признал, что « в процессе развития могут быть оставлены несколько фиксаций, и каждая из них может привести к нарушению либидо, которое было оттеснено — возможно, начиная с более поздних приобретенных фиксаций и продолжая , по мере развития образа жизни, к оригинальным ».

На службе у эго

Эрнст Крис дополняет общие формулировки Фрейда конкретным понятием «регресс на службе эго» … конкретные средства, посредством которых предсознательный и бессознательный материал проявляется в сознании создателя ». Таким образом, Крис открыл дорогу эго-психологии для более позитивного взгляда на регресс. Карл Юнг ранее утверждал, что « регрессивная тенденция пациента … это не просто рецидив инфантилизма, а попытка достичь чего-то необходимого … всеобщее чувство детской невиновности, чувство безопасности, защиты, взаимности. любви, доверия ». Крис, однако, был озабочен, скорее, дифференцировать то, как «Вдохновение — … в котором эго контролирует первичный процесс и ставит его себе на службу — должно быть противопоставлено противоположному … состоянию, в котором эго подавлено. первичный процесс ».

Тем не менее его взгляд на регресс на службе эго может быть легко расширен до квази- романтического образа творческого процесса, в котором «он происходит только в огненной буре глубокого регресса, в ходе которого личность претерпевает и то и другое. растворение структуры и реорганизация, когда гений становится способным оторвать себя от традиционного паттерна, который он был вынужден интегрировать посредством идентификации, необходимой и навязанной эдиповым созвездием ».

Отсюда, пожалуй, был лишь небольшой шаг к тому, чтобы в 1960-е годы регрессия была оценена как положительное благо. «В данном конкретном типе путешествия, направление мы должны взять это обратно и в …. Они будут говорить , что мы регресс и отозваны и вне контакта с ними. Действительно, нам предстоит долгий-долгий путь, чтобы вернуться к реальности ». Однако юнгианцы уже предупреждали, что «романтический регресс означает подчинение нерациональной стороне, за которую нужно платить жертвой рациональной и индивидуальной стороны»; а Фрейд, со своей стороны, мрачно заметил, что «эта необычайная пластичность умственного развития не имеет неограниченных ограничений по направлению; его можно описать как особую способность к инволюции — регрессии — поскольку вполне может случиться так, что более поздний и более высокий уровень развития, однажды оставленный, не может быть достигнут снова ».

Позже взгляды

Анна Фрейд (1936) поставила регрессию на первое место в своем перечислении защитных механизмов и аналогичным образом предположила, что люди отыгрывают поведение на той стадии психосексуального развития, на которой они зафиксированы. Например, человек, зацикленный на более ранней стадии развития, может плакать или дуться, услышав неприятные новости.

Майкл Балинт различает два типа регрессии: неприятную «злокачественную» регрессию, к которой склонны невротики на эдиповом уровне … и «доброкачественную» регрессию пациента с основной ошибкой. Тогда проблема состоит в том, что может сделать аналитик, «чтобы убедиться, что регресс его пациента должен быть терапевтическим, и чтобы избежать любой опасности патологического регресса».

Другие выдвинули на первый план технические дилеммы рассмотрения регрессии с различных, если дополняющих друг друга точек зрения. С одной стороны, преждевременные « предположения о состоянии регресса пациента в терапии … рассматриваемом как все еще в груди », например, могут блокировать осознание пациентом более взрослого функционирования со стороны пациента: взгляда пациента на терапевт ». Противоположной ошибкой было бы «оправдание ухода от регрессивного материала, представленного пациентом. Когда пациент начинает доверять аналитику или терапевту, именно такие тревожные аспекты внутреннего мира будут представлены для понимания, а не для панического отступления терапевта ».

Питер Блос предположил, что «пересмотр ранних психических позиций … помогает подростку выйти из семейной оболочки» и что «регресс в подростковом возрасте, таким образом, способствует развитию». Стэнли Олиник говорит о «регрессе на службе у другого» со стороны аналитика »во время его или ее клинической работы. Такой регресс эго — предварительное условие для сочувствия ».

Демонстрация боли, нарушений и т. Д. Также относится к регрессу. Когда регресс становится краеугольным камнем личности и жизненной стратегией преодоления проблем, он приводит к такой инфантильной личности.

В художественной литературе

Ярким примером регрессивного поведения в художественной литературе можно увидеть в JD Сэлинджер «s пропастью во ржи . Холден постоянно противоречит ходу времени и процессу старения, возвращаясь к детским идеям побега, нереалистичным ожиданиям и разочарованию, вызванным его многочисленными изменениями в поведении. Его склонность отвергать ответственность и общество в целом, потому что он «не вписывается», также подталкивает его к длительному использованию формирования реакции , ненужных обобщений и компульсивной лжи.
Подобный пример встречается в Сэмюэля Беккета «S Krapp Последней лентой . Крапп зациклен на том, чтобы заново пережить прежние времена, и воспроизводит состояние плода в своем «логове». Он не может строить зрелые отношения с женщинами, рассматривая их только как замену своей умершей матери. Он испытывает физические недуги, связанные с комплексом его плода, изо всех сил пытается самостоятельно выполнять пищеварительные функции. Эта буквальная анальная сохранность иллюстрирует его неэффективность как независимого взрослого.

Смотрите также

Ссылки

Что такое физиологическая психология? (с иллюстрациями)

Психологическая психология — это раздел психологии, который занимается биологическими основами поведения, в отличие от социальных влияний на поведение. Он также известен как биологическая психология, биопсихология или психобиология и тесно связан с нейробиологией. Психологи-физиологи изучают электрические и химические функции и деятельность мозга, а также их отношение к психическому опыту и поведению человека.Этот раздел психологии представляет собой подход к психологическим исследованиям, который используется для изучения множества различных психологических явлений.

Физиологическая психология изучает, как физические структуры мозга, такие как зеркальные нейроны, позволяют людям понимать друг друга.

В рамках физиологической психологии уделяется особое внимание ряду направлений.Большинство исследований сосредоточено на мозге и реакциях, происходящих на неврологическом уровне. В начале развития этой области в центре внимания были ощущения и восприятие, например, реакция мозга на знакомые запахи. Нейротрансмиттеры, такие как серотонин и дофамин, часто изучаются физиологами-психологами, в том числе при разработке психиатрических препаратов, устраняющих химический дисбаланс в мозге.

Наблюдаемые результаты операций на головном мозге можно использовать для определения того, какое поведение соответствует определенным структурам мозга.

Некоторые предметы, которые обычно считаются чисто социальными, можно изучать с точки зрения физиологической психологии. Например, исследования зеркальных нейронов помогают объяснить, как люди сочувствуют другим людям. Исследование зеркальных нейронов изучает, как нейроны в одном мозге активируются, когда этот человек или животное наблюдает, как кто-то другой выполняет поведение, которое активирует те же нейроны.Это полезно, чтобы помочь людям, которые борются с социальным взаимодействием, например людям с аутизмом.

Психологи-физиологи часто используют эксперименты с животными для изучения физиологических корней поведения.

В физиологической психологии используется множество различных техник.Машины для просмотра мозга, такие как магнитно-резонансная томография (МРТ), часто используются для изучения физических структур и функциональной активности мозга. Другие методы включают в себя электроды на голове, которые контролируют активность мозга, или провода, вставленные в мозг животных, которые стимулируют различные структуры мозга. Людей, переживших повреждение головного мозга, часто исследуют, чтобы определить, какая часть мозга была повреждена, и соответствующее влияние повреждения на поведение человека.

Психологи-физиологи сосредотачиваются на том, как физические структуры человеческого мозга направляют или влияют на поведение.

Хирургия иногда используется в этой области психологических исследований, особенно в исследованиях на животных, но также и у людей, перенесших операцию на головном мозге по поводу других состояний, таких как рак или эпилепсия.Хирурги исследуют влияние стимуляции или повреждения данной структуры мозга на поведение и, в случае пациентов, перенесших операцию на головном мозге, на субъективные ощущения человека. В этой области хирургия используется меньше, поскольку стали доступны точные и неинвазивные методы визуализации мозга.

Машины, просматривающие мозг, такие как МРТ, используются для изучения физических структур и функциональной активности мозга, что делает их важными для физиологической психологии.

Исследования на животных — спорная этическая проблема физиологической психологии. Эксперименты на животных очень важны для большого количества исследований в этой области и могут дать результаты исследований, которые помогут многим людям. Исследователи должны соблюдать этические принципы ухода за подопытными животными и обращения с ними, но страдания животных все равно возникают, даже если они сведены к минимуму. В частности, группы по защите прав животных могут возражать против использования животных в этом исследовании.

Хирургия головного мозга иногда является частью физиологической психологии лечения рака или эпилепсии.

[РАСШИРЕННОЕ РУКОВОДСТВО] Как освоить регрессионную терапию

Предупреждение ! Эта серия из 2 частей по регрессионной терапии содержит материалы от среднего до продвинутого, которые будут сделать вас мощной силой для добра.
в мире.

Итак, если вы ищете исчерпывающее руководство по регрессивной гипнотерапии, чтобы расширить свои знания о гипнозе, вы попали в нужное место.

Для простоты использования это руководство разделено на две части.

Часть 1 непосредственно погружается в основные принципы и передовые методы, которые вам необходимо знать, прежде чем выполнять любую работу по регрессионной терапии.

И в Часть 2 метод 12-ступенчатой регрессионной гипнотерапии, который преподается Академией гипноза, поэтапно разбирается.

И чтобы показать вам, как собрать все воедино, в Part 2 есть также бонусное обучающее видео мастера-гипнотизера Игоря Ледоховского , выполняющего этот мощный метод регрессионной гипнотерапии на женщине с серьезной фобией змеи.

Чтобы просмотреть отдельные разделы Части 1, щелкните ссылки ниже (или продолжите чтение):

И после того, как вы ознакомитесь с основными принципами, описанными в этой статье, вы сможете перейти к Части 2 здесь: [РАСШИРЕННОЕ РУКОВОДСТВО] Как освоить гипнотическую регрессионную терапию — Часть II: Проверенный метод из 12 шагов для успешного растворения беспокойства, фобий и травм, плюс бонусное видеообучение

Но сначала…

Перед тем, как начать…

вернуться к началу

Регресс — огромная тема.

Учитывая это, невозможно сжать всю релевантную информацию в пространстве двух статей.

Вот почему мы сосредоточимся на основных основополагающих принципах, чтобы вы могли использовать эту информацию для расширения имеющихся знаний.

Таким образом, чтобы понять эту статью полностью и всесторонне, рекомендуется, чтобы ваши знания гипноза были на продвинутом уровне.

Еще о чем нужно помнить:

Любая травма, фобия или ситуация, в которой присутствуют сильные эмоции, могут быть изнурительными.

Это может заставить людей страдать.

Используя гипнотерапию, вы пытаетесь положить конец страданиям. Вы пытаетесь показать людям, что им не нужно страдать. Есть другой способ.

Что они используют свой ментальный ландшафт таким образом, что заставляют их страдать, поэтому, если они смогут изменить способ действия ментального ландшафта, они остановят страдание.

Иногда это можно сделать за 5 минут. Но иногда это может занять намного больше времени.

Уловка заключается не в том, чтобы зацикливаться на этапах регрессионной терапии, а в том, чтобы сосредоточиться на том, чего вы пытаетесь достичь.

Как вы узнаете из Часть 2 , 12 шагов просто дают вам основу для изучения процесса.

Если вы достаточно хорошо знаете процесс, вы можете адаптировать его к конкретному человеку и ситуации.

Почему регрессивная гипнотерапия?

наверх

Каждый клиент, которого вы видите, придет к вам с той или иной проблемой.

И каждая из этих проблем началась в прошлом и теперь хранится в банке памяти этого человека, спрятана в каком-то резерве, ожидая правильного триггера или момента, чтобы поднять его (иногда уродливую) голову.

При использовании гипнотерапии вам нужен способ получить доступ к воспоминаниям , с которых началась травма, но без повторной травмы вашего клиента в процессе.

Это настоящее искусство (или связанный с этим риск) регрессионной работы. Общая цель — растворить эмоциональную травму вашего клиента таким образом, чтобы помочь ему двигаться вперед в своей жизни.

В некотором смысле это требует скрытной точности.

Потому что, как гипнотерапевт, вы должны помочь вашему клиенту отфильтровать его воспоминания, чтобы найти нужное (или оскорбительное).

Затем вам нужно мягко подтолкнуть воспоминание — но не слишком усугубляя его — чтобы уменьшить эмоциональную травму внутри него, прежде чем направлять вашего клиента, как изящно отступить.

Ага, это действительно требует определенных навыков, терпения и практики. Но мы можем пообещать вам следующее:

После того, как вы овладеете регрессионной терапией, у вас появится сверхмощная способность запускать серьезные преобразования в жизни ваших клиентов.

И разве не в этом вся суть гипнотерапии?

Представьте себе возможность…

Помогите клиенту преодолеть фобию детства, которая преследовала его десятилетиями и мешала жить свободно
Преобразуйте болезненное или даже оскорбительное детское воспоминание, которое омрачило все их отношения между взрослыми из-за их проблем с безопасностью, доверием и любовью
Растворение границ

Frontiers | Снижение электрофизиологической активности представляет сознательное состояние пустоты в медитации

Введение

Медитационные практики включают в себя множество различных психических состояний или состояний сознания, которые выражаются посредством различных паттернов ЭЭГ (электроэнцефалографии), на которые в значительной степени влияют индивидуальные ситуационные факторы, наблюдаемый стиль медитации и предыдущий опыт медитации.Для повышения точности и сопоставимости исследований медитации с различными медитативными практиками полезно различать психические свойства, а не метод или традицию медитации. Например, Lutz et al. различают два режима медитации: сосредоточенное внимание и открытый мониторинг (Lutz et al., 2008). Позже они описали практику безотносительного сострадания как связанную с открытым мониторингом, но отличающуюся от ментального содержания, возможно, представляющую третью категорию (Lutz et al., 2007).

Все эти концепции рассматривают медитацию как вовлеченный процесс, требующий высокой активности определенных умственных процессов. Однако последующая практика медитации также требует спокойного и легкого, но полностью сознательного состояния, которое выходит за рамки упомянутых типов медитации. Взглянув на общие инструкции по медитации, мы обнаружим, что

— аспект внимательности непредвзятого осознания требует воздержания от конкретной умственной и концептуальной обработки восприятий, оставаясь полностью сознательным

— аспект внимательности присутствия в моменте требует воздержания от планирования и мысленного конструирования времени

— продвинутое состояние безмозглости, иногда переживаемое как «чистое бытие» или состояние, близкое к так называемому «недвойственности», характеризуется сознанием, однако без явного категориального мышления или эпизодических воспоминаний.

Эти аспекты медитации требуют способности подавлять определенные умственные процессы обработки. Это будет представлять собой уникальный режим медитации, который, как ожидается, представит различные нейронные паттерны по сравнению с сосредоточенным вниманием или открытым мониторингом (включая сострадание). Это предполагает снижение функций обработки мозга, предположение, рожденное на основе исследования изображений медитирующих дзэн, которое задокументировало меньшую активность сети режима по умолчанию (DMN) у медитирующих по сравнению с контрольной группой и более быстрое возвращение к более низкой базовой активности после активация, зависящая от задачи (Pagnoni et al., 2008). Трэвис и Шир классифицировали техники медитации на три категории, а именно: сфокусированное внимание, открытый мониторинг и автоматическое самопревосхождение (Travis and Shear, 2010). Они заявляют: «Фокусировка и отслеживание опыта — это активные умственные процессы, которые заставляют мозг заниматься определенной обработкой — индивидуальная активность не дает уму выйти за пределы».

В настоящем исследовании мы сосредотачиваемся на аспекте медитации, который связан с автоматическим самопревосхождением, который мы называем состоянием «бездумной пустоты» (TE) или «бездумной пустоты».TE может быть близок к концепции ведической формы «адвайта» или того, что некоторые называют «недвойственностью». Это требует воздержания от использования мыслей, воспоминаний, эмоций, ассоциаций, восприятий при сохранении сознания. Таким образом, предполагается, что это состояние выражает снижение умственной обработки, как описано выше. Нас интересовало определение нейрофизиологических свойств такого «чистого» сознания. Следовательно, TE необходимо отличать не только от медитативных состояний сознания, связанных с обработкой более высокого порядка, но также и от (а) состояний бездействия мозга, которые присутствуют в условиях покоя, и (б) тех состояний, которые приводят к потере сознания (LOC). например, начало сна.

Перед тем, как представить собственные результаты, дается краткий обзор ожидаемой динамики различных состояний мозга, измеренных с помощью ЭЭГ.

Сеть состояния покоя

Условия задачи отдыха описывались активацией сетей состояния покоя (RSN), которые представляют психические функции запоминания, планирования, оценки потенциально важной для выживания информации от тела и мира и функций самореференции. Один из RSN называется сетью режима по умолчанию (DMN).Активность DMN снижается во время требующей внимания когнитивной обработки (Raichle et al., 2001). Jann et al. (2010) нашли 10 различных RSN, одна из которых — DMN. Его активность была связана с повышенной активностью альфа1 в центральных областях и частично во фронтальных областях, увеличением альфа2 в задней затылочной области, увеличением бета1 по сравнению с париетальными электродами, уменьшением дельты в лобно-центральных областях и снижением теты в теменно-затылочных областях.

Сонливость и сон

Чувство сонливости во время длительного бодрствования связано с увеличением тета-силы, в основном во фронтальной плоскости, и снижением альфа-силы (Strijkstra et al., 2003). Сдвиг от доминирующей альфа-активности к тета (3-7 Гц) указывает на переход от бодрствования к стадии сна 1. Стадия 2 показывает отчетливый паттерн ЭЭГ, состоящий из так называемых веретен сна (12-14 Гц) и К-комплексов. Во время стадии 3, или медленного сна, дельта-активность (0,5–2 Гц) увеличивается (Iber et al., 2007). В то время как эти первые три стадии сна обычно классифицируются как бессознательный сон без быстрого сна (быстрое движение глаз), быстрый сон является сознательным и характеризуется преобладанием тета-активности (Rechtschaffen and Kales, 1968).Считается, что лобно-медиальная тета связана с возникновением образов сновидений (Inanaga, 1998). Огилви и др. обнаружили значительное увеличение по сравнению со всеми стандартными частотами ЭЭГ во время начала сна (Ogilvie et al., 1991; Klimesch, 1999).

Различные режимы медитации

Медитация осознанности подчеркивает повышенное осознание и внимательность, поэтому ее часто считают состоянием повышенной бодрствования и внимательности. Один из аспектов внимательности — это состояние присутствия; другой — состояние повышенного принятия (Kohls et al., 2009). Таким образом, внимательность попадает в категорию открытого наблюдения и связана с нашим экспериментальным состоянием присутствия. Активация областей мозга, участвующих в контроле внимания (например, префронтальная кора), разрешение конфликтов (например, дорсальная передняя поясная кора) и обработка эмоций (например, медиальная / орбитофронтальная кора) поддерживают эти аспекты медитации (Hölzel et al., 2007; Барон Шорт и др., 2010). Внимание положительно коррелирует с мощностью тета-диапазона во фронтальной средней линии (Gevins et al., 1997; Афтанас, Голошейкин, 2001; Башар и др., 2001). В отличие от связанной со сном тета-активности, связанное с задачей увеличение происходит в небольшом диапазоне частот (Klimesch, 1999). Климеш предположил, что широкополосная тета-синхронизация, наблюдаемая во время сна, снижает или блокирует возможность кодирования информации, тогда как узкополосная синхронизация тесно связана с кодированием информации.

Леманн и его коллеги заметили, что у очень опытного тибетского ламы наблюдались сильные гамма-колебания 40 Гц, возникающие от различных осцилляторов в зависимости от типа практикуемой медитации, при этом медитация «растворения себя» активировала правые префронтальные передние центры (Lehmann et al., 2001). Сообщалось также об увеличении мощности гамма-излучения у медитирующих во время сосредоточенной концентрации на объекте (Lutz et al., 2003), а также о безусловной любящей доброте и сострадании по сравнению с состоянием покоя (Lutz et al., 2004). Как правило, гамма-колебания около 40 Гц были связаны с когнитивной обработкой и временным связыванием перцептивных стимулов (Llinás and Ribary, 1993; Joliot et al., 1994; Lutzenberger et al., 1995; Elliott, 1998; Kaiser and Lutzenberger, 2005). ). Обзор различных исследований, связанных с медитацией, также можно найти в (Cahn and Polich, 2006).

Анализ Трэвиса и Шира коррелятов ЭЭГ трех предложенных ими состояний медитации предполагает, что сфокусированное внимание характеризовалось бета- и гамма-активностью, открытым мониторингом тета-активностью и автоматическим самотрансцендированием посредством более низкой альфа-активности (Travis and Shear, 2010).

Целью нашего исследования было охарактеризовать электрофизиологические корреляты, связанные с различными медитативными состояниями сознания. С этой целью мы попросили медитирующих из разных традиций и с разной степенью мастерства медитировать, измеряя 64 канала ЭЭГ и входя в различные предполагаемые состояния: состояние бодрствования, бодрствования, состояние максимально возможного открытого мониторинга. присутствие (присутствие / мониторинг ), состояние , сфокусированное внимание , состояние TE , и, наконец, настройка на сначала визуализированную, а затем в целом воспринимаемую пространственную связанность .Основной вопрос в этом исследовании состоял в том, чтобы определить те мозговые процессы, которые остаются активными даже в состоянии TE с пониженной умственной обработкой и необходимы для бодрствования без засыпания. Помимо сопоставления спектров ЭЭГ измеренных состояний друг с другом, мы дополнительно сравнили результаты участников с высоким и низким уровнем медитации.

Материалы и методы

Участников

Социодемография

Всего мы собрали данные от 50 участников в возрасте от 22 до 68 лет (средний возраст 45 лет, 17 женщин / 33 мужчины).Все участники были подвергнуты той же экспериментальной процедуре, описанной выше. Медитирующие участники имели право на включение в исследование, если они выполняли медитативную духовную практику на регулярной основе в течение как минимум 2 лет. Чтобы расширить диапазон опыта медитации до нижнего предела, были включены восемь участников соответствующего возраста без опыта медитации.

Участники медитации были связаны с различными видами духовных традиций, такими как дзен-буддизм (11), ци-гун (4), тибетский буддизм (4), сахаджа-йога (8), западные методы созерцания (7), спиритизм или медиумизм. практиковали (5), были духовными целителями или шаманами (3).Шесть участников были дзен-буддийскими монахами из Японии. Большинство практикующих буддизм и ци-гун были японцами или китайцами и проходили измерения в Японии. На основе этих техник испытуемые выработали свой индивидуальный «идиосинкразический» стиль медитации. Все участники участвовали добровольно и не получали вознаграждения. Исследование было одобрено комитетом по этике Университета Нортгемптона / Великобритания и этическим нормам

Frontiers | Эмпатия, вызов и психофизиологическая активация во взаимодействии терапевта и клиента

Введение

Психотерапия проводится через социальное взаимодействие.Хотя форма и содержание ответов терапевтов на опыт своих клиентов могут сильно различаться, среди других возможных различий отношение психотерапевта к клиенту можно разделить на две основные ориентации или грани: сочувствие и вызов (Bänninger-Huber and Widmer, 1999; Voutilainen et al., 2010; Ribeiro et al., 2013; Weiste, Peräkylä, 2014). Сочувствовать означает, что терапевт настраивает себя на опыт клиента; Бросить вызов означает, что терапевт, иногда открыто, но часто скрытно, подвергает сомнению убеждения клиента о себе, мире и его или ее способах быть с другими.Различные клинические теории предлагают концептуальные представления этой дихотомии (например, Greenson, 1967; Beck, 1976; Warner, 1997; Greenberg, 2004; Stern, 2004). Несмотря на различие в концептуальных представлениях, и эмпатия, и вызов наблюдаются в реальном взаимодействии между различными подходами психотерапии (Bänninger-Huber and Widmer, 1999; Voutilainen et al., 2010; Ribeiro et al., 2013; Weiste and Peräkylä, 2014) оба имеют положительную связь с терапевтическим результатом (Orlinsky and Howard, 1986; Keijsers et al., 2000; Elliot et al., 2011). Хотя сочувствие и вызов можно рассматривать как разные ориентации, в действительности они часто сосуществуют (Bänninger-Huber, Widmer, 1999; Voutilainen et al., 2010; Ribeiro et al., 2016).

Мы предполагаем, что чуткое и вызывающее поведение терапевта связано с психическими и телесными эмоциональными системами участников. Этот документ будет посвящен этой связи. Мы спрашиваем, как эмпатия и вызов во вмешательстве терапевтов связаны с физиологическими реакциями, связанными с эмоциями (указывающими на валентность и возбуждение) участников во время этих вмешательств, и в более глобальном плане во время сеансов терапии.

Теория диадических систем Биба и Лахмана (2002) предполагает, что интерактивная регуляция эмоций и саморегуляция эмоций участниками системно связаны. Согласно этой теории, средства регулирования выражения эмоций при взаимодействии являются одновременно средствами регулирования внутренних эмоциональных переживаний и физиологического возбуждения. Эта гипотеза была подтверждена в недавних эмпирических исследованиях неклинических взаимодействий, которые показали корреляцию между повествовательным взаимодействием и психофизиологическими реакциями участников, предполагая, что люди разделяют «эмоциональную нагрузку» рассказывания историй через поведенческие и телесные реакции получателей рассказов на эмоции, которые они вызывают. рассказчик передает в рассказе (Voutilainen et al., 2014; Peräkylä et al., 2015). Сосредоточившись на совместной регуляции эмоций в психотерапии, мы улучшаем понимание клинического процесса: способы, которыми терапевты помогают клиентам регулировать свои эмоции и работать с ними, а также способы, которыми эмоциональная система клиента реагирует на взаимодействие. Наше исследование также важно для понимания физиолого-эмоциональной рабочей нагрузки терапевтов.

Структура статьи следующая: мы обсудим более ранние исследования психофизиологии и социального взаимодействия в психотерапии, представим наш микроаналитический подход [анализ разговора (CA)] и гипотезы.В разделе методов мы обсуждаем сбор данных, переменные взаимодействия и метод анализа. Затем мы представим наши результаты по двум временным рамкам: (1) по сессиям и (2) во время интервенций. Наконец, мы обсудим результаты более ранних исследований.

Эмоции, психофизиология и социальное взаимодействие

В соответствии с преобладающей психологической точкой зрения, мы разбиваем разнообразие эмоций на два ключевых измерения: валентность и возбуждение (Ларсен и Динер, 1992; Барретт и Рассел, 2009).Валентность означает гедонистический тон эмоции, варьирующийся от приятного (положительного) до неприятного (отрицательного). Возбуждение относится к ощущаемой активации, связанной с эмоциональным переживанием, варьирующейся от низкого до высокого. Измерения валентности и возбуждения эмоций закреплены в различных организациях человеческого тела. Активация лицевых мышц в области бровей, щек и периокулярной области связана с валентностью (улыбка и хмурый взгляд) (Bradley and Lang, 2007, стр. 590–592). Таким образом, компонент возбуждения включает активацию вегетативной нервной системы, определяемую, например, по частоте сердечных сокращений, электродермальной активности (EDA, часто называемой проводимостью кожи), частоте дыхания и потоотделению (Bradley and Lang, 2007, стр.587–590).

В психофизиологических исследованиях психотерапии некоторые исследования сосредоточены на реактивности клиентов: Steffen et al. (2014) показали, что у клиентов наблюдается повышенная физиологическая реактивность на стресс по сравнению с контрольной группой; с другой стороны, психотерапия эффективна в снижении реактивности на стресс (Aubert-Khalfa et al., 2008; Cyranowski et al., 2009). Еще более важным для данного исследования является давняя традиция исследования психофизиологических реакций клиентов и терапевтов во время реальных сеансов психотерапии (обзор см. В Cacioppo et al., 1991; Клейнбуб, 2017). В 1950-х годах ученые в Соединенных Штатах начали исследовать, как разговоры участников во время сеансов психотерапии были связаны с их физиологическими реакциями (Boyd and DiMascio, 1954; DiMascio et al., 1955, 1957; Coleman et al., 1956; для раннего обзора) см. Лейси, 1959). Например, DiMascio et al. (1957) показали, что во время сеансов, на которых клиент чаще «демонстрирует напряжение», частота сердечных сокращений как клиента, так и терапевта, как правило, была выше, чем во время сеансов с менее частыми проявлениями напряжения клиентом.«Проявление антагонизма» в разговоре с клиентом делало вероятным, что частота сердечных сокращений клиента увеличилась, а частота пульса терапевта снизилась.

В исследовании 43 сеансов психотерапевтического клиента Диттес (1957) обнаружил, что снисходительность и дружелюбие терапевта во время терапевтического часа снижали ЭДА клиента. Кроме того, в исследовании первоначальных интервью с 12 клиентами и их 12 терапевтами и серии психотерапевтических интервью с одним клиентом Маккаррон и Аппель (1971) показали, что вербализация терапевта вызывает у клиента разные реакции EDA, которые соответствуют иерархия с высокой к низкой величине конфронтации , интерпретации , запроса и отражения .Результаты также указали на аналогичное соответствие между собственным вегетативным возбуждением терапевта и иерархией вербализаций. Что касается активации клиентов, паттерн получил дальнейшее развитие в экспериментальном исследовании, моделирующем клиническое взаимодействие (Olson and Claiborn, 1990). Испытуемые отвечали на конфронтацию физиологическим возбуждением. Когда после конфронтации давалась интерпретация, уровень возбуждения испытуемых снижался. Совсем недавно Villmann et al. (2008) связали эмоциональной интенсивности во взаимодействиях с повышенным разнообразием психофизиологических реакций, а Päivinen et al.(2016) связали , обвиняя партнера в парной терапии, с повышенной электродермальной активацией у клиентов и терапевтов.

Физиологическая синхронность между клиентом и терапевтом — еще одна важная область исследований (систематический обзор см. Kleinbub, 2017). Marci et al. (2007) показали корреляцию между эмпатией терапевта, как она воспринималась клиентом, и повышенной синхронизацией изменений кожной проводимости терапевта и клиента. Аналогичным образом Мессина и др.(2012) обнаружили, что (псевдо) воспринимаемая пациентом эмпатия коррелирует с синхронностью проводимости кожи в моделируемых клинических сеансах. Кроме того, Messina et al. (2012) сравнили синхронность EDA в моделируемых сеансах с терапевтом, психологом и нетерапевтом, показывая, что, хотя психологи показали более высокий уровень синхронности с 0-секундным лагом, психотерапевты показали более высокий уровень синхронности с 3-секундным лагом. Авторы предполагают, что это отражает более тщательное и контролируемое отражение чутких реакций психотерапевтов.Karvonen et al. (2015) изучали синхронность в EDA в контексте терапии пар, когда терапию проводили два терапевта. Авторы сравнили синхронность в EDA между разными диадами, сформированными из четырех участников. Вопреки ожиданиям авторов, синхронность была самой высокой между двумя со-терапевтами и самой низкой между супругами. Авторы считают возможным, что общий фокус внимания терапевтов на клиентах может объяснить их высокую синхронность (см. Также Seikkula et al., 2015).

Связь между эмпатией и психофизиологией изучалась также в контексте, отличном от терапии. Finset et al. (2011) исследовали эмпатию и психофизиологическую активацию в клинических интервью, сравнивая эмпатический стиль с нейтральным. Вопреки ожиданиям, исследование показало увеличение EDA у пациентов в состоянии эмпатии. Авторы интерпретировали, что это отражало повышенные положительные эмоции в чутких интервью. В другой обстановке Peräkylä et al.(2015) исследовали психофизиологическую активацию во время разговорного рассказывания историй в диадах, когда участников просили свободно рассказывать о своих жизненных событиях. Получатели рассказов разделили «эмоциональную нагрузку» рассказывания историй, так как принадлежность получателей к эмоциям рассказчиков, выраженная в явном вербальном и невербальном поведении, привела к снижению уровня рассказчиков рассказчиков и увеличению уровней EDA получателей. .

Важно отметить, что временные рамки анализа различаются. Большинство существующих исследований работают со всеми встречами (будь то сеансы психотерапии или другие взаимодействия).Некоторые принимают другое направление, сосредотачиваясь на более коротких событиях в рамках более крупных встреч: психофизиологических реакциях участников во время интервенций (McCarron and Appel, 1971; Olson and Claiborn, 1990), во время повествований (Peräkylä et al., 2015) или конкретных тематических разделах в сессии (Seikkula et al., 2015).

В целом картина, представленная более ранними исследованиями, не совсем однозначна. Например, эмпатия по-разному связана с увеличением и уменьшением возбуждения, а также с расхождением в возбуждении у участников.В недавнем систематическом обзоре литературы Кляйнбуб (2017) написал, что при изучении межличностной физиологии в психотерапии отсутствует консенсус, «почти во всех аспектах следует ожидать существования этого явления». Наиболее заметным открытием при изучении межличностной вегетативной физиологии, по-видимому, является связь между эмпатией и психофизиологической синхронностью в психотерапии и в других контекстах (Kleinbub, 2017; Palumbo et al., 2017).

В данном исследовании мы исследуем взаимодействие эмпатии, вызова и психофизиологических реакций у терапевтов и клиентов, оставляя в стороне сложные вопросы синхронности.Мы извлекаем наши гипотезы из более ранних исследований, которые предполагают, что сочувствие и вызов связаны с диадическим внутренним регулированием эмоций. Более конкретно, как в Peräkylä et al. (2015) о повествовании историй, мы ожидаем, что сочувствие повысит возбуждение участника, проявляющего сочувствие (т. Е. Терапевта), и уменьшит его у участника, получающего сочувствие (т. Е. Пациента). Аналогичным образом, опираясь на более ранние исследования, показывающие, что конфронтация (и другие действия, которые идут в неожиданном направлении) связаны с повышенным возбуждением, мы ожидаем, что вызывающие действия терапевта увеличат физиологическое возбуждение у обеих сторон.Что касается временных рамок анализа, мы проанализируем ответы участников как на протяжении всего сеанса, так и сосредоточив внимание на более коротком промежутке времени вокруг определенных событий — вмешательств терапевта — во время сеансов. Это даст нам возможность рассмотреть непосредственные физиологические отражения взаимодействующих движений терапевта (физиологическая активация во время различных действий), а также их более медленные физиологические эффекты (как «доза» различных действий проявляется в физиологической активации людей в уровень сеанса).

Помимо вегетативного возбуждения, мы проанализируем активацию лицевых мышц (ЭМГ), связанную с валентностью эмоционального выражения (улыбка и хмурый взгляд). Более ранние экспериментальные исследования с использованием ЭМГ связали увеличение активации хмурого взгляда с эмпатией (Sun et al., 2015) и умственными усилиями (Van Boxtel and Jessurun, 1993). В квазиэкспериментальном исследовании разговорного рассказывания историй в диадах было обнаружено, что активация лица получателя истории (улыбка и хмурый взгляд) отражает значимость аффективной позиции рассказчика (Voutilainen et al., 2014). В текущем исследовании мы ожидаем, что сочувствие увеличивает активацию лица терапевта и положительные эмоции клиентов, тогда как вызов усиливает хмурый взгляд и снижает активацию улыбки у обоих участников.

В своем недавнем обзоре (Kleinbub, 2017) предположил, что психофизиологическое исследование психотерапии может выиграть от повышенного внимания к микропроцессам терапевтического взаимодействия, включая «процедуры классификации контента, основанные на данных» (Kleinbub, 2017). Хотя мы не следуем предложению Клейнбуба (2017) сосредоточить внимание на различиях между отдельными пациентами, данное исследование включает в себя усилие сосредоточить внимание на микропроцессах и процедурах, основанных на данных.Нас интересуют сочувствие и вызов, как они проявляются в вмешательствах терапевта, но в отличие от более ранних исследований мы рассматриваем сочувствие и вызов как качества, которые могут характеризовать широкий спектр вмешательств. При идентификации этих вмешательств мы полагаемся на СА, который является особенно зависимым от контекста подходом к изучению взаимодействия (Sidnell, 2010; Peräkylä, 2012).

Формулировка разговора с клиентом

Наш микроаналитический подход к психотерапевтическому взаимодействию основан на CA.CA — это социально-научный и лингвистический метод изучения практик и процессов социального взаимодействия (см. Sidnell, 2010). Это дает нам средства для детального анализа времени и схемы различных видов терапевтических действий и их интерактивных последствий, используя в качестве данных видео- и аудиозаписи сеансов терапии (Peräkylä, 2012; Voutilainen and Peräkylä, 2014).

Несмотря на то, что сочувствие и вызов можно передать в любой момент и любыми средствами, включая мимику (Bänninger-Huber and Widmer, 1999) и просодию (Weiste and Peräkylä, 2014), они становятся особенно заметными в словесных вмешательствах терапевтов.Здесь мы ограничимся частыми вмешательствами, которые в CA называются препаратами (см. Antaki, 2008). Согласно Heritage and Watson (1979) формулировки — это высказывания, в которых текущий говорящий предлагает значение того, что другой участник сказал в предыдущем ходу или ходах, и это то, что довольно часто делают психотерапевты. Формулировка неизбежно избирательна: она ставит что-то на первый план в предыдущем выступлении, а что-то оставляет на заднем плане. В настоящем исследовании мы используем термин «формулировка» в широком смысле, имея в виду череды с различными синтаксическими структурами (помимо декларативных, они могут быть вопросительными), в которых терапевты отображают то, что они слышали от клиента в своем предыдущем выступлении.Кроме того, мы не проводили четкого различия между формулировками и расширениями (высказывания терапевта, которые как бы продолжают разговор клиента, см. Vehviläinen, 2003; Peräkylä, 2008) и интерпретациями (в которых терапевт сообщает свое или ее собственное видение того, что выразил клиент, см. Vehviläinen et al., 2008, ср. Stiles, 1992), поскольку расширения и интерпретации часто также включают формулировку предыдущего разговора пациента. Следовательно, для данной статьи любое высказывание терапевта, в котором он или она демонстрирует свое понимание разговора клиентов, является формулировкой, даже если оно также будет выполнять ту же работу, что и расширения и интерпретации.

Предыдущее исследование психотерапии CA показало, что формулировки часто передают эмпатическое понимание опыта клиента и / или бросают вызов клиенту (Vehviläinen, 2003; Peräkylä, 2011; Weiste and Peräkylä, 2013, 2014; ср. Ribeiro et al., 2013). ; Muntigl et al., 2014). Однако важно отметить, что сопереживание и вызов не являются взаимоисключающими функциями (см., Например, Ruusuvuori, 2007; Voutilainen et al., 2010; Peräkylä, 2011). Поэтому в этой статье мы рассматриваем сочувствие и вызов как два независимых измерения формулировок, которые также могут иметь место одновременно.Мы исследуем связь этих параметров с физиологической активацией участников.

Расширение области исследований

Хотя изучение психофизиологических процессов в психотерапии имеет долгую историю, результаты исследований пока остаются разрозненными (Kleinbub, 2017). Мы стремимся расширить исследовательскую традицию тремя способами. (1) Путем внедрения чувствительного микроаналитического метода (СА) для анализа соответствующих событий взаимодействия в сеансах психотерапии.Таким образом, мы стремимся отслеживать соответствующие события взаимодействия на новом уровне точности. (2) За счет включения в наше исследование двух временных рамок, включая как немедленные (единичные) эффекты сочувствия и вызова, так и их совокупные эффекты во время полных сеансов. Таким образом, мы стремимся получить более полную картину паттернов физиологических реакций при взаимодействии. (3) Исследуя эмпатию и вызов в одних и тех же интерактивных событиях (вмешательства терапевтов), не рассматривая их как разные действия.Таким образом, наш анализ может быть более достоверным с клинической точки зрения, поскольку в реальной клинической работе сопереживание и вызов часто смешиваются.

Гипотезы

Основываясь на ранее рассмотренных выше исследованиях, мы ожидали, что (1) во время вмешательств и (2) во время всех сеансов терапии

(1) Сочувствие, рассматриваемое наблюдателями в формулировках, снижает у клиентов и увеличивает физиологическое возбуждение терапевтов (по данным EDA и частоты сердечных сокращений).

(2) Сочувствие увеличивает положительные эмоциональные выражения лица (что определяется активностью мышцы orbicularis oculi) и уменьшает отрицательные эмоциональные выражения (что определяется активностью мышц corrugator supercilii) у обоих участников.

(3) Вызов, по мнению кодировщиков СА, увеличивает физиологическое возбуждение (EDA и частоту сердечных сокращений) у обоих участников.

(4) Challenge уменьшает позитивные эмоциональные выражения (активность мышц orbicularis oculi) и увеличивает негативные эмоциональные выражения (активность мышц corrugator supercilii) у обоих участников.

Материалы и методы

Участников

Данные были записаны во время сеансов психодинамической психотерапии.Участников было пять диад. Терапевты были опытными частными психотерапевтами в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, прошедшими психотерапевтическую подготовку высокого уровня (признанными Национальным надзорным органом Финляндии по вопросам благосостояния и здоровья) и большим опытом психодинамической психотерапии. Все они имели ученые степени (по медицине или психологии) наряду с психотерапевтическим образованием. Участники сидели во время занятий, которые проводились один или два раза в неделю.Два клиента в основном страдали депрессией, один — тревожным расстройством, один — расстройством пищевого поведения и один — обсессивно-компульсивным расстройством. Четверым клиентам было за двадцать, одной — за шестьдесят. Данные включают одну диаду из терапевта-мужчины и клиента-мужчины, две пары из терапевта-женщины и клиента-женщины и две диады терапевта-мужчины и клиента-женщины.

Письменное информированное согласие было получено от всех участников в соответствии с Хельсинкской декларацией.Они просмотрели устную и письменную информацию об исследовании, и им была предоставлена возможность отозвать согласие по любой причине. Когда были собраны данные, в Финляндии не было соответствующего комитета по этике для этого исследования, потому что исследование проводилось в отделе социальных наук и не вовлекало пациентов в систему общественного здравоохранения (все методы лечения проводились в частной практике). Однако в другом исследовании (Stevanovic et al., Неопубликовано), которое было частью того же проекта, использовались идентичные процедуры сбора данных, управления данными и практики публикации.В этом исследовании участвовали пациенты, работающие в сфере общественного здравоохранения, и поэтому он проводился под эгидой Совета по этике университетской больницы Хельсинки, который 21.09.2011 дал свое разрешение на проведение исследования. От каждой диады было записано шесть последующих сеансов. Сеансы проводились на разных этапах терапии: один на ранней стадии, три — в средней и один — на заключительной фазе терапии. Из этих 30 сеансов шесть сеансов использовались для предварительного анализа взаимодействия на основе данных, построения схем кодирования и обучения кодировщиков.Этот обучающий набор был исключен из окончательного кодирования и анализа данных. Для построения схемы кодирования мы выбрали первые два сеанса от одной из диад, а затем первый сеанс из других диад. Остальные сеансы (24) были использованы при кодировании и анализе.

Сбор психофизиологических данных

Данные записывались с помощью двух усилителей Nexus-10 (Mind Media BV, Нидерланды). Сигнал EDA регистрировался с частотой 32 Гц с двумя электродами, прикрепленными к средним фалангам недоминантной руки.Сигнал ЭКГ регистрировали с частотой 512 Гц с использованием модифицированного электрода отведения II. Данные ЭМГ лица записывались с частотой 2048 Гц с биполярными электродами, размещенными в местах мышц orbicularis oculi и corrugator supercilii на левой стороне лица. Физиологические данные были синхронизированы с аудиовизуальной записью с помощью цифровых маркеров с компьютера, на котором запущена видеоколлекция.

Предварительная обработка данных проводилась с помощью Matlab 8.5. Данные EDA были сглажены фильтром нижних частот с частотой 1 Гц.Сигнал ЭКГ был отфильтрован, и R-пики были обнаружены с использованием набора инструментов ECGLAB (De Carvalho et al., 2002). Сигналы ЭМГ были отфильтрованы нижними частотами при 20 Гц с использованием фильтра Баттерворта 3-го порядка и выпрямлены. Качество всех сигналов проверялось вручную опытным исследователем. Короткие артефакты движения в EDA были интерполированы, а эктопические и неправильно обнаруженные сокращения на ЭКГ были удалены из анализа.

Анализ разговора

Анализ разговора — это в основном качественный метод исследования, но его можно применять и в количественном исследовании, как в данном исследовании.Метод является контекстно-зависимым с точки зрения фактического взаимодействия, но не зависит от каких-либо теорий психотерапии. Основной принцип в CA — соблюдать соотношение между соседними витками во время разговора; социальные действия идентифицируются не как отдельные от их контекста, а как относящиеся к тому, что было сказано ранее, особенно в предыдущем повороте. Это было сделано и в этом исследовании. Такая контекстная чувствительность к предыдущему высказыванию ставит под сомнение надежность кодирования взаимодействия, но, с другой стороны, оставляет кодировщикам свободу интерпретировать ситуацию с точки зрения участников (см. Stivers, 2015).Мы находим это особенно важным при изучении такого тонкого явления, как вызов в психотерапии.

Меры взаимодействия

Составы

Применяя СА, мы закодировали все вмешательства, в которых терапевты сообщают клиенту то, что они слышали, что клиент сказал в его / ее предыдущем разговоре. Формулировки могут иметь декларативную или вопросительную форму, но их основная функция — не извлекать информацию, а предлагать перефразированный вариант выступления клиента.Кодировщики данных (Воутилайнен и Кари) — аналитики разговоров с 5–10-летним опытом использования этого метода. Кодировщики не имели клинического опыта, и схема кодирования не зависела от клинических соображений.

Вызов

Challenge был закодирован из всех составов. Мы оценили, является ли формулировка сложной или нет. На основе качественного анализа данных мы построили схему кодирования, которая определила три основных способа, которыми психодинамические терапевты оспаривают предыдущий разговор клиентов: (1) терапевт может сформулировать проблемную эмоцию как более интенсивную, чем выраженная клиентом; (2) терапевт может сместить фокус с внешнего референта на внутренний референт (опыт) клиента, или (3) терапевт может сформулировать содержание переживания клиента как отличное от того, как его описал клиент.Если формулировка терапевта выполняла одно или несколько из этих действий, она кодировалась как сложная. Задача может быть очень незаметной и пересекаться с чутким пониманием клиента. Очевидно, нужна была интерпретация кодировщиков. Эта интерпретация, однако, была основана на CA (что можно наблюдать по деталям взаимодействия, например, по выбору слов и основных референтов в высказываниях), а не на клинических рассуждениях. Кодеры (Voutilainen и Kahri) были такими же, как и при кодировании формулировок. Сначала кодировщики кодировали сеансы обучающей выборки (исключенные из анализа) и обсуждали случаи несогласия, прежде чем самостоятельно кодировать остальные сеансы.

Из 24 закодированных сеансов было закодировано 694 препарата. Из составов 455 были закодированы как несложные («доброкачественные») и 239 — как сложные. Десять из 24 сеансов были закодированы двойным кодом. Коэна (1968) κ-статистика была рассчитана для оценки номинальной межкодерной надежности. Среднее значение κ составило 0,47 (0,23–0,84), что означает надежность «от удовлетворительной к хорошей» (процент совпадений 75%). Насколько мы понимаем, очевидные общие разногласия между кодировщиками отражают внутреннюю расплывчатость проблемы, которая была закодирована; мы находим множество пограничных случаев между «доброжелательными» формулировками, которые просто перефразируют слова клиента, и формулировками, которые меняют содержание, референт или эмоциональную интенсивность разговора клиента.Однако, несмотря на эту неопределенность, мы хотели сохранить кодирование, допускающее интерпретацию кодировщиков и, следовательно, контекстную чувствительность, которая имеет решающее значение в СА.

Сочувствие

В отличие от определения формулировок и проблем, измерение эмпатии основывалось не на кодировании СА, а на суждениях наивных оценщиков. Мы считали рейтинг, а не кодирование, подходящим для измерения эмпатии из-за мультимодальности эмпатических проявлений (например, Peräkylä and Sorjonen, 2012) и понимания того, что обычные люди способны распознавать эмоциональные события.Участников попросили оценить по шкале от 1 до 9, насколько чутким терапевт проявлял себя в каждой закодированной формулировке. Инструкция была изменена по сравнению с инструкцией для рейтеров, использованной в более раннем исследовании Peräkylä et al. (2015). Рейтерам было дано указание полагаться на свое первое впечатление при оценке. Сочувствие было перефразировано как «терапевт как бы участвует в эмоциях клиента». Два оценщика (студенты университета) увидели короткий отрезок предыдущего разговора и сфокусировали вмешательства в случайном порядке от всех пяти терапевтов.ICC (3, k) для межэкспертной надежности составил 0,58, что указывает на удовлетворительную надежность, близкую к пределу хорошей надежности в 0,60 (Cicchetti, 1994). Мы считали это достаточным уровнем согласия. Учитывая, что рейтинг ориентирован на короткие сегменты взаимодействия, контекст которых не был показан оценщику, более высокий уровень согласия может быть труднодостижимым. Более того, психодинамический подход терапевтов предполагал определенный минимализм эмоционального выражения, поэтому различия, на которые обращали внимание эксперты, были незаметными.

Статистический анализ

Для анализа физиологических реакций на сеанс в целом (тонические реакции) мы рассчитали средний уровень проводимости кожи (SCL), частоту сердечных сокращений [ударов в минуту (уд / мин)] и среднеквадратичное значение (RMS) активности ЭМГ для каждую сессию. Кроме того, мы количественно оценили изменения возбуждения (индексированные по SCL и частоте сердечных сокращений) в течение сеанса. Сигнал EDA был субдискретизирован (в 8 раз) до 4 Гц, а сердечный сигнал (интервал между ударами) был интерполирован для формирования равномерно дискретизированного временного ряда 4 Гц и преобразован в частоту сердечных сокращений (ударов в минуту).Коэффициент линии регрессии наименьших квадратов (то есть линейного тренда) во время сеанса, умноженный на время и, таким образом, приводящий к разнице между значениями начальной и конечной точки в исходных единицах, использовался в качестве индекса изменения в течение сеанса. Для данных были проведены логарифмические преобразования для нормализации распределений там, где это необходимо. Взаимодействующие переменные представляли собой соотношение сложных формулировок для сеанса и среднее сочувствие формулировкам во время сеанса.

При анализе физиологических реакций на вмешательства (фазовые ответы), поскольку продолжительность вмешательств была разной, мы сосредоточились на последней части вмешательства, где содержание вмешательства очевидно, и клиент начинает реагировать на возможный вызов.Мы рассчитали средние физиологические значения для 10-секундных эпох в диапазоне от 5 секунд до и до 5 секунд после окончания вмешательства. Взаимодействующими переменными были тип формулировки (сложная / «мягкая») и оценка сочувствия формулировке.

Физиологические данные были проанализированы с помощью процедуры линейных смешанных моделей (LMM) в SPSS с ограниченной оценкой максимального правдоподобия. При анализе физиологических реакций на весь сеанс роль, вложенная в диаду, была указана как субъектная переменная, а номер сеанса был указан как повторяющаяся переменная, а AR (1) был указан (на основе байесовского критерия Шварца, BIC) как ковариация структура остатков.При анализе физиологических реакций на вмешательства роль, вложенная в диаду и сеанс, была указана как переменные субъекта, а номер вмешательства был указан как повторяющаяся переменная, а ARMA (1,1) был указан как ковариационная структура для остатков. Роль (терапевт, пациент), проблема (соотношение сложных формулировок; или сложных, несложных формулировок), сочувствие терапевта (рейтинг) и взаимодействия Роль × Вызов, Роль × Эмпатия и Вызов × Эмпатия были указаны как фиксированные эффекты.

Результаты

Данные подтвердили многие из наших гипотез, но также дали неожиданные результаты. Что наиболее важно, изменение физиологической активации участников в течение сеанса было таким, как мы и ожидали: сочувствие терапевта увеличивало физиологическую активацию терапевта и уменьшало физиологическую активацию клиента. Мы также обнаружили, что возбуждение терапевта усиливается во время сложных вмешательств. Кроме того, наблюдался эффект взаимодействия сопереживания и вызова, предполагающий, что эти переменные работают вместе.Помимо статистически значимых результатов, мы также сообщаем о тенденциях в данных, учитывая их важность, учитывая небольшую базу данных и естественные (не экспериментальные) условия исследования.

Изменение активации в течение сеанса

Проводимость кожи

Наша гипотеза об эмпатии и физиологическом возбуждении подтвердилась в отношении изменения SCL в течение сеанса. Роль участника [ F (1,13,46) = 14,68, p <0,01] и Роль × Эмпатия [ F (1,12.61) = 15,57, p <0,01] достоверно предсказали изменение SCL. Повышенная эмпатия среднего терапевта привела к увеличению уровней SC у терапевтов, тогда как у пациентов это привело к снижению EDA. На рисунке 1 показано влияние сочувствия на изменение вероятности нежелательной почты в сеансе для терапевтов и клиентов.

РИСУНОК 1. Зависимость средней эмпатии от изменения уровня проводимости кожи (SCL) в течение сеанса. Открытые символы обозначают среднее значение эмпатии и изменения SCL на каждом сеансе для терапевта и клиента.Закрашенные символы указывают на среднее сочувствие и изменение SCL терапевта и клиента в каждой диаде.

Что касается нашей гипотезы о проблеме, более высокое соотношение сложных вмешательств, как правило, было связано с увеличением SCL в течение сеанса, но этот эффект не достиг статистической значимости [ F (1,38,60) = 3,09, p < 0,10; см. рисунок 2]. Оказалось, что это касается в первую очередь клиентов (четырех из пяти диад, как показано на рисунке 2 ниже), а не терапевтов.

РИСУНОК 2. Связь соотношения сложных вмешательств с изменением вероятности нежелательной почты в сеансе. Символы указывают на среднее соотношение проблем и среднюю вероятность нежелательной почты в каждом сеансе для терапевта и клиента. Цветные символы показывают среднее значение терапевта и клиента в каждой диаде.

Кроме того, более высокое соотношение сложных вмешательств, как правило, приводило к большему увеличению вероятности нежелательной почты в течение сеанса, особенно когда эмпатия была низкой, но взаимодействие между вызовом и эмпатией не смогло достичь статистической значимости [ F (1,38.69) = 3,31, p <0,10]. Не было значительного влияния сочувствия или вызова на среднюю SCL за сеанс (общая активация).

На рис. 3 показаны средние физиологические значения и на рис. 4 изменения SCL и частоты сердечных сокращений в течение сеанса для сеансов с низким и высоким уровнем нагрузки в зависимости от эмпатии.

РИСУНОК 3. Расчетные средние физиологические значения для сессий с низким уровнем нагрузки (M –1 SD) и с высоким уровнем сложности (M +1 SD) как функция сочувствия к терапевту и клиенту.

РИСУНОК 4. Расчетное изменение SCL и периода сердца в течение сеанса для сеансов с низким уровнем сложности (M –1 SD) и с высоким уровнем сложности (M +1 SD) в зависимости от сочувствия к терапевту и клиенту.

ЧСС

Как мы и предполагали, испытание участвовало в учащении пульса. Проблема была связана как с увеличением частоты пульса в течение сеанса [ F (1,27,24) = 8,52, p <0,01], так и с высокой средней частотой пульса [ F (1,30.10) = 5,27, p <0,05]. Также эмпатия увеличивала частоту сердечных сокращений участников в течение сеанса [ F (1,23,65) = 5,82, p <0,05]; таким образом, гипотеза о том, что эмпатия снизит частоту сердечных сокращений клиента, не подтверждалась. Неожиданно сопереживание и вызов также взаимодействовали. В сеансах с низким уровнем эмпатии и низким коэффициентом сложных вмешательств, а также в сеансах с высоким уровнем эмпатии и высоким коэффициентом сложных вмешательств частота сердечных сокращений участников снижалась на протяжении сеансов [ F (1,26.91) = 9,96, p <0,01]. С другой стороны, на этих занятиях средняя частота сердечных сокращений у обоих участников была выше [ F (1,29,80) = 5,26, p <0,05]. Это говорит о том, что сочувствие и вызов связаны также на физиологическом уровне. Мы вернемся к этому при обсуждении.

Orbicularis Oculi EMG

Как предполагалось, эмпатия была положительно связана с ЭМГ-активностью orbicularis oculi во время сеансов [ F (1,34,77) = 8.24, p <0,01], тогда как заражение было отрицательно связано с ним [ F (1,27,12) = 15,33, p <0,001]. Также было значимым взаимодействие «Вызов × Эмпатия» [ F (1,27,04) = 13,49, p <0,001]. Как и в случае с частотой сердечных сокращений, эмпатия была связана с высокой активностью orbicularis oculi во время сеансов с высоким соотношением вызывающих ответов, но обратное верно для сеансов с низким уровнем воздействия.

Корругатор Supercilii EMG

Хотя проблема, как правило, была связана с более высокой ЭМГ-активностью корругатора во время сеансов, связь была незначительной [ F (1,29.80) = 2,76, p = 0,11]. Также эмпатия, как правило, была положительно связана с активностью корругатора, но эффект был незначительным [ F (1,32,04) = 2,67, p = 0,11].

Ответы на вмешательства

Проводимость кожи

У терапевтов был значительно более низкий SCL ( M = 0,36, SE = 0,09) в ответ на все вмешательства по сравнению с клиентами [ M = 1,19, SE = 0,09, F (1,48,21) = 45,01, p <0.001]. Наша гипотеза о том, что вызов увеличит вероятность нежелательной почты у обоих участников, частично подтвердилась. Вызов и роль значимо взаимодействовали [ F (1,1224,64) = 11,69, p <0,001; см. рисунок 5]. Апостериорное сравнение с показало, что сложные вмешательства увеличивали SCL у терапевтов ( p <0,001), но не у клиентов. Сочувствие не было связано с SCL, вызванным вмешательством.

РИСУНОК 5. Расчетная физиологическая реакция на доброкачественные и сложные вмешательства в зависимости от сочувствия к терапевту и клиенту.

ЧСС

У терапевтов была значительно более низкая частота сердечных сокращений ( M, = 4,12, SE = 0,03) по сравнению с клиентами [ M = 4,27, SE = 0,03, F (1,53,57) = 15,89, p <0,001] . Положительная связь эмпатии с частотой сердечных сокращений не достигла статистической значимости [ F (1,1494,82) = 2,78, p <0,10]. Однако взаимодействие «Эмпатия × роль» было значимым [ F (1,1495,81) = 6,10, p <0.01], что указывает на то, что эмпатия увеличивает частоту сердечных сокращений терапевтов, но не клиентов. Основным эффектом проверки была незначительная тенденция [ F (1,1500,88) = 2,74, p <0,10], но взаимодействие «вызов × роль» было значимым [ F (1,1525,33) = 15,21, p <0,001]. Сложные вмешательства увеличивали частоту сердечных сокращений у терапевтов ( p <0,001) и снижали ее у клиентов ( p <0,05). Таким образом, и сочувствие, и вызов, кажется, усиливают физиологическое возбуждение терапевта, но не клиента, в ответ на вмешательства (формулировки).

Orbicularis Oculi EMG

Эмпатия была положительно связана с ЭМГ-ответами orbicularis oculi (положительные эмоциональные выражения) на вмешательства [ F (1,1520,99) = 9,86, p <0,001]. Эмпатия, как правило, увеличивала активность orbicularis oculi в ответ на несложные вмешательства, но взаимодействие «Вызов × Эмпатия» не достигло значимости [ F (1,1495,30) = 2,93, p <0,10]. Взаимодействие проблемы и роли было значительным [ F (1,1559.66) = 15,94, p <0,001]; сложные вмешательства снижали активность orbicularis oculi только у клиентов. Таким образом, хотя сочувствие и вызов не влияли на возбуждение клиента во время вмешательства, они, похоже, влияют на позитивные эмоциональные выражения клиента.

Корругатор Supercilii EMG

Corrugator Supercilii, индексирующая негативные эмоциональные выражения, как правило, была ниже у терапевтов по сравнению с клиентами, хотя разница была незначительной [ F (1,76.77) = 3,46, p <0,10]. Кроме того, эмпатия имела тенденцию увеличивать активность корругаторов у терапевтов, тогда как у клиентов наблюдалась обратная тенденция, хотя взаимодействие Эмпатия × Роль не достигло значимости [ F (1,1553,07) = 2,71, p = 0,10] .

На Рисунке 5 показаны эти результаты по ответам на вмешательства.

Обсуждение

Результаты подтвердили наши гипотезы в четырех отношениях: (а) эмпатия увеличила проводимость терапевта и снизила проводимость кожи клиента в течение сеанса, (б) эмпатия увеличила активность ЭМГ orbicularis oculi, индексируя положительные эмоциональные выражения (и, возможно, положительное внутреннее эмоциональное состояние ) как у терапевтов, так и у клиента на протяжении сеансов, (c) вызов , увеличивал частоту сердечных сокращений как терапевта, так и клиента на протяжении сеансов, и (d) вызов увеличивал проводимость кожи терапевта во время самого вмешательства.Хотя гипотезы не подтвердились во всех отношениях, результаты подтверждают нашу общую гипотезу о том, что эмпатия терапевта связана с положительной валентностью и снижением возбуждения у клиента, и что вызов терапевта связан с увеличением физиологического возбуждения у участников. Это соответствует тому, как клиническая литература описывает влияние этих двух основных направлений терапевтической работы (Bänninger-Huber and Widmer, 1999; Ribeiro et al., 2013). Наше исследование предлагает убедительные доказательства того, что терапевты и клиенты ориентированы на сочувствие и бросают вызов не только на вербальном уровне взаимодействия, но и физиологически.

В частности, результат о влиянии эмпатии на уровне сеанса предполагает, что феномен «разделения эмоциональной нагрузки», обнаруженный в повседневном рассказывании историй (Peräkylä et al., 2015), также присутствует в психотерапии. Это также согласуется с ранним исследованием Диттеса (1957) по успокаивающему эффекту дружелюбия и вседозволенности терапевта. При «разделении эмоциональной нагрузки» посредством эмпатии часть эмоционального возбуждения от первоначального опыта как бы передается эмпатору.Мы также обнаружили аналогичный эффект тенденции активности лицевых мышц в ответ на вмешательства; эмпатия усилила активность терапевта и снизила активацию лицевых мышц клиента, индексируя негативные эмоциональные выражения. Также в выражении лица сочувствующий терапевт, кажется, берет на себя часть «нагрузки» пациента. Это подчеркивает точку зрения Биба и Лахмана (2002) на диадическую систему, которые предполагают, что средства, с помощью которых регулируются эмоции во взаимодействии (в данном случае выражение лица), имеют системные связи с внутренней регуляцией эмоционального возбуждения участников.

Учитывая отсутствие более ранних исследований, у нас не было конкретных гипотез относительно различий между физиологическими реакциями в двух временных рамках: во время целых сеансов и во время вмешательств. Тем не менее, мы сделали некоторые интригующие выводы относительно временных рамок физиологических коррелятов проблемы, которые требуют дальнейшей работы, теоретической и эмпирической. В то время как с точки зрения частоты пульса оба участника реагируют на вызов на уровне сеанса (частота пульса увеличивается), с точки зрения EDA эффект тенденции предполагает, что только клиенты реагируют на вызов на уровне сеанса.Однако поэтапно, во время и сразу после самих формулировок увеличивалось только возбуждение терапевтов — как EDA, так и частота сердечных сокращений, тогда как у клиентов не наблюдалось фазовой физиологической реакции на вызов. Это отличается от того, что было обнаружено в более ранних исследованиях конфронтации (McCarron and Appel, 1971; Olson and Claiborn, 1990), и может быть результатом того, что проблема, которую мы измерили, часто была очень скрытной. Однако оказывается, что терапевты реагируют на вызов преимущественно поэтапно, тогда как клиенты реагируют преимущественно тонически, на уровне сеанса.Мы предполагаем, что это различие отражает совместную регуляцию эмоций в изначально асимметричной ситуации, когда социальные роли участников сильно различаются. На местном уровне терапевты чувствительны к эмоциональной значимости задачи, которую они выполняют, но они не «увлечены» проблемой на глобальном уровне сеанса. Это можно рассматривать как форму профессионального регулирования эмоций: быть чувствительным на мгновение, но при этом оставаться нейтральным в общей картине (см.Хохшильд, 1979). Помимо терапевтической мотивации (т. Е. Полезной для процесса психотерапии), такая нейтральность может улучшить самопомощь терапевтов (Norcross, 2000), позволяя избежать чрезмерной активации и стресса, связанного с работой.

Кроме того, результаты показывают, что «профессиональная специфика» регулирования эмоций терапевта относится скорее к вызову, чем к эмпатии: у терапевтов регулирование эмпатии, в отличие от вызова, похоже, приближается к обычным нормам человеческого взаимодействия — что выше было изображено как разделение эмоциональной нагрузки.Другими словами, собственная эмоциональная система терапевта, кажется, более «глубоко» реагирует на сочувствие, чем на вызов. С другой стороны, возбуждение терапевтов может быть связано с усилием рефлексивного, «контролируемого» типа эмпатии, которое Мессина и др. (2012) предложили в отношении более запаздывающей синхронности EDA на сеансах с психотерапевтами по сравнению с сеансами с психологами. Наконец, мы хотели бы предположить, что временной паттерн реакции клиентов на вызов может указывать на то, что клиенты не сразу распознают вызов, но обрабатывают сложные вмешательства во время сеанса.Наше исследование не предполагает, сознательно это или нет, но мы предполагаем, что такие тонкие явления могут быть изучены в дальнейших исследованиях, сочетающих в себе тщательный анализ динамики взаимодействия и количественный анализ психофизиологии.

Еще один эффект, который мы не предсказывали, но который требует дальнейших исследований, — это эффект взаимодействия, который оказывает сочувствие и вызов при прогнозировании частоты сердечных сокращений и активации лицевых мышц. На сеансах, где терапевт проявляет много сочувствия и проблем, наряду с сеансами с низким уровнем сочувствия и низким уровнем проблем, частота сердечных сокращений была выше, а положительная активность лицевых мышц (улыбка) сильнее, чем на сеансах, где эти переменные были менее сбалансированы.С другой стороны, частота сердечных сокращений снижалась во время сеансов, где сопереживание и вызов находились в равновесии. Это говорит о том, что непосредственная близость эмпатии и вызова в терапевтической работе, обнаруженная в более ранних исследованиях взаимодействия (Bänninger-Huber and Widmer, 1999; Voutilainen et al., 2010; Weiste and Peräkylä, 2014), отражается также на физиологической активации. Баланс эмпатии и вызова приводит к сильным, но положительным эмоциям и, с другой стороны, к снижению возбуждения в течение сеанса у обоих участников.В нашей интерпретации это отражает успешное, полезное терапевтическое сотрудничество. Это также предполагает, что как «вовлечение» (где сочувствие и вызов высоки), так и «разъединение» (где сочувствие и вызов низки) могут быть полезными и необходимы в ходе терапии. Эти аспекты взаимодействия могут быть приняты во внимание в будущих исследованиях результатов терапии.

Это исследование продемонстрировало усилия и изощренность в профессиональной работе психотерапевтов с эмоциями своих клиентов.Исследование подтверждает, что реакция терапевтов на своих клиентов оказывает немедленное воздействие на эмоциональную систему как терапевта, так и клиентов. Признание физиологической нагрузки и ее успешное регулирование на стандартных занятиях способствует пониманию профессиональной роли психотерапевта и подчеркивает важность самообслуживания терапевта.

Ограничения

Ограничением текущего исследования является небольшой объем данных и то, что некоторые эффекты были обнаружены только как тенденции.Наши физиологические данные показывают, что вегетативная активация клиента постоянно относительно высока во время сеансов, и это может привести к эффекту крыши, который предотвращает активацию, связанную с небольшими различиями, отображаемыми в статистике. Данные от большего количества диад были бы полезны в решении этой проблемы. Другим ограничением этого исследования является оценка «удовлетворительной» межкодерной надежности для проверки и «справедливой» межэкспертной надежности для сочувствия. На наш взгляд, общие разногласия между кодировщиками и оценщиками отражают характер данных (скрытые способы психодинамических терапевтов выражать сочувствие и вызов) и то, что схемы кодирования и рейтинга допускают контекстно-зависимую интерпретацию.Мы признаем, что большее количество кодировщиков и оценщиков, вероятно, повысило бы надежность. Другой методологический аспект кодирования заключается в том, что наша схема кодирования применима, в частности, в том типе психодинамической терапии, который представляют наши данные. Для изучения проблем, связанных с другими видами терапии, потребуется схема кодирования, чувствительная к этому контексту. Поиск наилучшего решения, учитывая как хорошую надежность, так и контекстную чувствительность при кодировании взаимодействующих явлений, остается проблемой для дальнейших исследований.

Авторские взносы

AP, LV, NR, MS и PH: концепция и дизайн исследования. LV, PH, MK, AP и NR: сбор, анализ и интерпретация данных. LV, PH и AP: составление рукописи. AP, LV, NR, MS, PH и MK: пересмотр рукописи, окончательное утверждение версии, которая будет опубликована, и согласие нести ответственность за все аспекты работы в обеспечении того, чтобы вопросы, связанные с точностью или целостностью любой части работы должным образом исследованы и решены.

Финансирование

Это исследование финансировалось Финским центром передового опыта в области интерсубъективности во взаимодействии (проект 284595, Академия Финляндии) и Фондом Коне (проект 087184).

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Мы хотели бы поблагодарить John Heritage, Douglas W.Мэйнарду и Риитте Хари за советы по дизайну исследования.

Ссылки

Антаки, К. (2008). «Формулировки в психотерапии», в Conversation Analysis and Psychotherapy , под ред. A. Peräkylä, C. Antaki, S. Vehiläinen и I. Leudar (Cambridge: Cambridge University Press), 26–42. DOI: 10.1017 / CBO97805114

.003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Обер-Хальфа, С., Рокес, Дж., И Блин, О. (2008). Доказательства снижения частоты сердечных сокращений и реакции кожной проводимости у пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством после одного сеанса EMDR. J. EMDR Pract. Res. 2, 51–56. DOI: 10.1891 / 1933-3196.2.1.51

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Барретт, Л. Ф., и Рассел, Дж. А. (2009). «Круговые модели», в Оксфордский компаньон эмоциям и аффективным наукам , ред. Д. Сандер и К. Р. Шерер (Oxford: Oxford University Press), 85–88.

Google Scholar

Бек, А. Т. (1976). Когнитивная терапия и эмоциональные расстройства. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пресса международных университетов.

Google Scholar

Бибе Б. и Лахманн Ф. (2002). Исследования младенцев и лечение взрослых. Совместное построение взаимодействий. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Аналитическая пресса.

Google Scholar

Бойд, Р. У., и Ди Мацио, А. (1954). Социальное поведение и вегетативная физиология (социофизиологическое исследование). J. Nerv. Ment. Беспорядок 120, 207–212. DOI: 10.1097 / 00005053-195409000-00005

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Брэдли, М.М., и Ланг, П. Дж. (2007). «Эмоции и мотивация», в Справочник по психофизиологии , ред. Дж. Т. Качиоппо и Л. Г. Тассинари (Нью-Йорк, Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета), 581–607. DOI: 10.1017 / CBO9780511546396.025

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Cacioppo, J. T., Berntson, G. G., and Andersen, B. L. (1991). Психофизиологические подходы к оценке психотерапевтического процесса и результата: вклады социальной психофизиологии. Psychol.Assessm. 3, 321–336. DOI: 10.1037 / 1040-3590.3.3.321

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Чиккетти, Д. В. (1994). Руководящие принципы, критерии и практические правила для оценки нормированных и стандартизированных инструментов оценки в психологии. Psychol. Assessm. 6, 284–290. DOI: 10.1037 / 1040-3590.6.4.284

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Коулман Р. М., Гринблатт М. и Соломон Х. (1956). Физиологические доказательства раппорта во время психотерапевтических интервью. Dis. Nerv. syst. 17, 71–77.

PubMed Аннотация | Google Scholar

Цирановски, Дж. М., Шварц, Х. А., Хофкенс, Т. Л., и Франк, Э. (2009). Эмоциональная и сердечно-сосудистая реактивность на ориентированный на ребенка межличностный стрессор среди матерей с депрессией психически больных детей. Депресс. Беспокойство 26, 110–116. DOI: 10.1002 / da.20515

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Де Карвалью, Ж. Л., да Роша, А. Ф., де Оливейра Насименто, Ф. А., Нето, Дж. С. и Жункейра, Л. Ф. (2002). «Разработка программного обеспечения Matlab для анализа вариабельности сердечного ритма», Труды 6-й Международной конференции 2002 г. по обработке сигналов , Vol. 2, (Пискатауэй, Нью-Джерси: IEEE), 1488–1491. DOI: 10.1109 / ICOSP.2002.1180076

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ДиМашио, А., Бойд, Р. В., и Гринблатт, М. (1957). Физиологические корреляты напряжения и антагонизма во время психотерапии.Исследование «межличностной физиологии». Психосом. Med. 19, 99–104. DOI: 10.1097 / 00006842-195703000-00002

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

ДиМашио А., Бойд Р. В., Гринблатт, М. , и Соломон Х. С. (1955). Психиатрическое интервью: социофизиологическое исследование. Dis. Nerv. Syst. 16, 2–7.

PubMed Аннотация | Google Scholar

Диттес, Дж. Э. (1957). Гальваническая кожа. Реакция как мера реакции пациента на вседозволенность терапевта. J. Abnorm. Soc. Psychol. 55, 295–303. DOI: 10,1037 / ч0048306

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Finset, A., Tonje, L., Stensrud, E., Holt, W., Verheul, W., and Bensing, J. (2011). Электродермальная активность в ответ на эмпатические заявления в клинических интервью с пациентами с фибромиалгией. Patient Educ. Couns. 82, 355–360. DOI: 10.1016 / j.pec.2010.12.029

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гринсон, Р.(1967). Техника и практика психоанализа. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пресса международных университетов.

Google Scholar

Наследие, Дж. И Уотсон, Р. (1979). «Формулировки как разговорные объекты» // Повседневный язык: исследования по этнометодологии, под ред. Г. Псатас (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Ирвингтон Пресс), 123–162.

Карвонен А., Кикири В. Л., Каартинен Дж., Пенттонен М. и Сейккула Дж. (2015). Синхронизация симпатической нервной системы в терапии пар. J. Marital Fam. Ther. 42, 383–395. DOI: 10.1111 / jmft.12152

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кейзерс, Г. П., Шаап, К. П., и Хогдуин, К. А. (2000). Влияние межличностного поведения пациента и терапевта на результат когнитивно-поведенческой терапии: обзор эмпирических исследований. Behav. Модиф. 24, 264–297. DOI: 10.1177 / 0145445500242006

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лэйси, Дж.И. (1959). «Психофизиологические подходы к оценке психотерапевтического процесса и результатов», в Research in Psychotherapy , ред. Э. А. Рубинштейн и М. Б. Парлофф (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация), 160–208.

Google Scholar

Ларсен, Р. Дж., И Динер, Э. (1992). «Обещания и проблемы с окружной моделью эмоций», в Review of Personality and Social Psychology: Emotion , Vol. 13, изд. М. С. Кларк (Ньюбери-Парк, Калифорния: Сейдж), 25–59.

Google Scholar

Марси К. Д., Хэм Дж., Моран Э. и Орр С. П. (2007). Физиологические корреляты воспринимаемой эмпатии терапевта и социально-эмоционального процесса во время психотерапии. J. Nerv. Mental Dis. 195, 103–111. DOI: 10.1097 / 01.nmd.0000253731.71025.fc

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Маккаррон, Л. Т., и Аппель, В. Х. (1971). Категории вербализаций терапевта и вегетативная реакция пациента-терапевта. J. Consult. Clin. Psychol. 37, 123–134. DOI: 10.1037 / h0031291

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мессина, И., Пальмиери, А., Самбин, М., Кляйнбуб, Дж. Р., Вочи, А., и Кальво, В. (2012). Соматические основы воспринимаемой эмпатии: важность обучения психотерапии. Psychother. Res. 23, 169–177. DOI: 10.1080 / 10503307.2012.748940

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Muntigl, P., Найт, Н. К., Уоткинс, А. (2014). «Эмпатические практики в клиентоориентированной психотерапии: демонстрация понимания и связи с клиентами», в Discourses of Helping Professions , eds E.-M. Граф, М. Сатор и Т. Спранц-Фогаси (Филадельфия, Пенсильвания: Джон Бенджаминс), 33–58.

Норкросс, Дж. К. (2000). Самопомощь психотерапевта. Проверенные практиками стратегии, основанные на исследованиях. Prof. Psychol. Res. Практик. 31, 710–713. DOI: 10.1037 / 0735-7028.31.6.710

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Олсон, Д.Х. и Клэйборн К. Д. (1990). Интерпретация и возбуждение в процессе консультирования. J. Адвокат. Psychol. 37, 131–137. DOI: 10.1037 / 0022-0167.37.2.131

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Орлинский Д. Э., Ховард К. И. (1986). «Процесс и результат психотерапии», в Справочник по психотерапии и изменению поведения , 3-е изд., Ред. С. Л. Гарфилд и А. Э. Бергин (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Джон Вили), 311–381.

Google Scholar

Пяйвинен, Х., Holma, J., Karvonen, A., Tsatsishvili, V., Kaartinen, J., Penttonen, M., et al. (2016). Аффективное возбуждение во время обвинений в терапии пар: сочетание анализа вербального дискурса и физиологических реакций в двух тематических исследованиях. Contemp. Fam. Ther. 38, 373–384. DOI: 10.1007 / s10591-016-9393-7

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Палумбо Р. В., Марраччини М. Э., Вейандт Л. Л., Уайлдер-Смит О., Макги Х. А., Лю С. и др. (2017). Межличностная вегетативная физиология: систематический обзор литературы. чел. Soc. Psychol. Ред. 21, 99–141. DOI: 10.1177 / 1088868316628405

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Peräkylä, A. (2008). «Анализ разговора и психоанализ: интерпретация, аффект и интерсубъективность», в Анализ разговора и психотерапия , ред. А. Перакюля, К. Антаки, С. Вехилайнен и И. Леудар (Кембридж: издательство Кембриджского университета), 100–119.

Peräkylä, A. (2011). После интерпретации: высказывания третьей позиции в психоанализе. Res. Lang. Soc. Взаимодействовать. 44, 288–316. DOI: 10.1080 / 08351813.2011.591968

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Peräkylä, A. (2012). «Анализ разговора в психотерапии», в Руководстве Блэквелла по анализу разговоров , ред. Т. Стиверс и Дж. Сиднелл (Оксфорд: Блэквелл), 551–574. DOI: 10.1002 / 9781118325001.ch37

CrossRef Полный текст |

Использование эксперимента с изображениями на основе психофизиологического сценария для изучения связанной с травмой диссоциации при пограничном расстройстве личности

При восприятии опасности люди испытывают беспокойство, и организм быстро реагирует в рамках защитного каскада, чтобы минимизировать травмы и обеспечить выживание.Защитные реакции включают начальные стадии усиления возбуждения и симпатической активации и, в случае неизбежных угроз (, например, ., Жестокое обращение с детьми, изнасилование, пытки), парасимпатически модулируемые диссоциативные реакции «выключения» (, например, ., Брадикардия, расширение сосудов , сенсорная деафферентация, изменения сознания и речи ¹ ^, ²) становятся преобладающими. Согласно теориям реактивации ассоциативных сетей памяти, связанных с травмами ³ ^, ⁴, преобладающий тип перитравматических психофизиологических реакций (возбуждение vs.диссоциация) приведет к одному из двух основных подтипов клинических профилей и паттернов реакций на стимулы, связанные с травмой ². Учитывая неоднородность ответов на активацию памяти, связанной с травмой, в различных исследованиях нейровизуализации посттравматических стрессов, Lanius et al . (2006) ⁵ утверждали, что «объединение всех субъектов посттравматического стресса, независимо от их различных паттернов симптомов, в одну диагностическую категорию, может помешать нашему пониманию посттравматической психопатологии».Влияние диссоциативной реакции на психопатологию и психофизиологию травмированных людей изучалось в области посттравматического стрессового расстройства. Например, Schalinski, Elbert & Schauer (2011) ⁶ показали, что диссоциация выключения предсказывает посттравматическое стрессовое расстройство и другие коморбидные расстройства. Использование психофизиологических оценок указывало на модификации защитного каскада, позволяющие быстро лететь в ответ на угрозу ⁷ ^, ⁸. Шалински и др. .(2013) ⁸ показали, что тип травматических событий, по-видимому, влияет на реакцию сердца. Другое исследование ⁹ показало образец «притупленной» реактивности — смесь возбуждения и диссоциации, характеризующуюся одновременной активацией обеих ветвей автономной нервной системы — у более серьезно травмированных людей. До сих пор не проводились исследования в этом отношении на других клинических группах населения, часто страдающих психологическими травмами и диссоциативными симптомами ( e.г ., БПД).

В исследовании человеческих эмоций и поведения особенно важно изучать и интегрировать информацию с нескольких уровней: субъективного (вербальное выражение, просодия), поведенческого (мотор, выражение лица, и т. Д. ), физиологического (дрожь, потливость). , частота пульса, и т. д. .). Утверждая, что оценки, в которых не учитывается один или несколько из этих трех способов выражения эмоций, могут вводить в заблуждение, Ланг (1998) ¹⁰ подчеркнул важность мультимодальной оценки, которая включает процедуры наблюдения за поведением, самоотчет / клинические измерения и психофизиологическое измерение.

Экстремальные состояния тревоги и выраженное физиологическое возбуждение характерны для тревожных расстройств, расстройств, связанных с травмами и стрессами. Согласно психофизиологической концепции, эти расстройства можно рассматривать как результат измененной вегетативной реактивности (как правило, более высокой) на негативные стимулы. Эти измеримые индексы психофизиологической реакции как часть диагностических критериев сделали их очевидными целями для психофизиологических исследований. В частности, ПТСР как психологическое расстройство с определенным критерием события ( i.e ., опасные для жизни переживания, такие как несчастные случаи, физические / сексуальные посягательства, стихийные бедствия, лишение свободы, военные действия и пытки), предоставили ценную возможность для психофизиологической оценки.

Для изучения посттравматического стрессового расстройства использовались различные схемы оценки с использованием различных парадигм, стимулов и физиологических параметров. Мониторинг периферических физиологических параметров обеспечивает надежные измерения изменений вегетативной активности, связанных с эмоциональным и когнитивным состояниями.Среди них проводимость кожи является распространенным показателем с долгой историей в психофизиологических исследованиях и считается высокочувствительным индексом ¹¹. Его мониторинг часто сочетается с записью частоты сердечных сокращений, еще одной автономно зависимой переменной.

Для измерения периферических физиологических параметров использование экспериментов с изображениями на основе сценария было основной парадигмой для исследования эмоциональных и физиологических реакций на активацию памяти, связанной с травмой.В рамках парадигмы образов на основе сценария ¹² участников просят ярко представить неприятные ситуации, вызванные короткими словесными сценариями ¹³ ^, ¹⁴ ^, ¹⁵ ^, ¹⁶. Субъекта просят представить ситуацию так, как если бы он / она заново пережил реальный ход событий, включая действия, людей и эмоции, присутствующие в реальной ситуации (см. рис. 1 для примера сценария травмы).Представленную травмирующую ситуацию обычно сравнивают с другими видами нетравматических сцен.

Изображения на основе сценария в основном использовались для различных групп населения, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством, например, . Ветераны Вьетнама ¹⁵ ^, ¹⁷, жертвы ДТП ¹⁸, бывшие политзаключенные ¹⁹. Обычно обнаруживается повышенная реактивность на травмирующие сигналы, но есть также несколько выводов об отсутствии такой более высокой реактивности на связанные с травмой стимулы ( e.g ., Orr & Roth, 2000; Дэвис и др. ., 1996) ¹⁵ ^, ²⁰. За ростом знаний о психофизиологии посттравматического стрессового расстройства последовало увеличение объема психофизиологических исследований в области связанных с травмами и других психологических расстройств. Между тем, однако, парадигмы визуализации на основе сценария были успешно применены для изучения диссоциативных процессов в ПРЛ ²¹ ^, ²².

В этой статье представлен протокол для исследования того, демонстрируют ли люди с ПРЛ, сообщающие о высоких уровнях ПР, преимущественно диссоциативные реакции с подавлением вегетативных реакций во время обработки образов, связанных с травмой, на основе сценария ²³ ^, ²⁴.Кроме того, наше исследование было направлено на то, чтобы доказать, существуют ли клинически разные подгруппы ПРЛ, что было проверено с помощью структурированных клинических интервью и шкал симптомов. Настоящий протокол объединяет обширные стандартизированные клинические оценки с измерением физиологических (ЧСС и СК) и субъективных реакций в рамках парадигмы визуализации, управляемой сценариями. Были проанализированы реакции на персонализированные сценарии, связанные с травмами, по сравнению со сценариями, изображающими повседневные события. Протокол представляет собой модель для исследования диссоциативных процессов и их влияния на психопатологические и психофизиологические особенности ПРЛ.

Требуется подписка. Пожалуйста, порекомендуйте JoVE своему библиотекарю.

Психофизиологические маркеры тревожных расстройств и тревожных симптомов

1. Введение

В исследованиях тревожности было проведено относительно немного психофизиологических исследований. В этой главе мы представили предыдущие исследования, в которых использовались различные психофизиологические маркеры, которые могут быть использованы в будущих исследованиях. Однако есть несколько вещей, которые следует учитывать при использовании психофизиологических маркеров в исследованиях тревожности, в первую очередь, это могут быть генетические факторы.Генетические факторы влияют на уязвимость к тревожным расстройствам. Существует несколько генетических полиморфизмов, связанных с тревожными расстройствами, среди которых полиморфная область, связанная с переносчиком серотонина ( 5-HTTLPR ), катехол-O-метилтрансфераза ( COMT ) и нейротрофический фактор мозга ( BDNF). ) варианты гена. Сначала мы представили исследования, которые выявили взаимосвязь между этими генетическими вариантами и тревожными расстройствами. Также было высказано предположение, что тревожные расстройства характеризуются аномальной нервной активностью — гиперактивностью миндалины и дисфункциональной префронтальной активностью — и когнитивной предвзятостью, благоприятствующей стимулам, связанным с угрозой (Cisler et al., 2010; McClure et al., 2007; Ничке и др., 2009; Whalen et al., 2008). Мы представим различные психофизиологические маркеры, которые использовались для изучения дисфункциональной нервной, серотонинергической, когнитивной и вегетативной активности, связанной с тревожными расстройствами. Они включают: (1) зависимость от громкости слухового вызванного потенциала (LDAEP), который предположительно связан с активностью серотонина, (2) различные компоненты связанных с событием потенциалов [P1, P2, N300, P3b, ранняя задняя отрицательность (EPN), поздний положительный потенциал (LPP) и негативность, связанная с ошибкой (ERN)], которые отражают измененную нервную активность при тревожных расстройствах, и (3) снижение вариабельности сердечного ритма (HRV), что указывает на вегетативную дисрегуляцию, связанную с увеличением симпатической и сниженной блуждающий контроль сердца.В частности, в этой главе мы представили громкость слухового вызванного потенциала (LDAEP) как возможный психофизиологический маркер, который можно использовать в исследованиях тревоги. Наши предыдущие исследования показали, что пациенты с разными подтипами тревожных расстройств продуцируют отличительные LDAEP и что LDAEP может играть важную роль в прогнозировании эффективности лечения селективными ингибиторами обратного захвата серотонина (SSRI) при тревожных расстройствах (Park et al., 2010, 2011) . Мы предполагаем, что использование LDAEP вместе с другими различными компонентами ERP, указывающими на нервные и когнитивные дисфункции, связанные с тревожными расстройствами, может улучшить наше понимание этиологии и поддержания тревожных расстройств.Кроме того, важно понимать, как они взаимодействуют друг с другом и с другими факторами окружающей среды, чтобы усилить или обострить симптомы тревоги (см. Рисунок 1). Клиническое значение имеет то, могут ли эти психофизиологические маркеры играть роль в прогнозировании клинических исходов различных видов лечения.

Рисунок 1.

Разработка тревожных расстройств и методы исследования, которые можно использовать на каждом этапе.

2. Генетическая предрасположенность симптомов тревоги

Тревожные расстройства имеют генетическую предрасположенность, и очень важно учитывать генетическую предрасположенность людей к развитию склонных к тревоге характеристик и тревожных расстройств.Было идентифицировано несколько генетических маркеров, связанных с тревогой, один из которых включает полиморфизм промотора транспорта серотонина ( 5-HTTLPR ). Известно, что дисфункциональная серотонинергическая система (5-гидрокситриптамин или 5-HT ) связана с тревогой и страхом (Harmer et al., 2004). У человека серотонинергические нейроны шва проецируются на различные структуры мозга (например, кору, миндалину, гиппокамп) и связаны с интеграцией различных функций, включая эмоции, познание, двигательную функцию, боль, циркадные и нейроэндокринные функции, такие как прием пищи, сон и сексуальная активность. (Леш и др., 1997). Транспортер 5-HT ( 5-HTT ) играет жизненно важную роль в регулировании серотонинергической нейротрансмиссии, облегчая обратный захват 5-HT из синаптической щели (Lesch et al., 1996; Hariri et al., 2002). Lesch et al. (1996, 1997) определили относительно общий полиморфизм в промоторной области гена транспортера серотонина, который приводит к двум различным аллелям — короткому ( s ) и длинному (-1). Исследования показали, что 5-HTTLPR играет функциональную роль в регуляции экспрессии 5-HTT , а генотип 5-HTTLPR может модулировать экспрессию 5-HTT (Lesch et al., 1996; Lesch et al., 1997). Лица, несущие одну или две копии s формы 5-HTTLPR , были связаны с почти 50% снижением доступности 5-HTT по сравнению с людьми, гомозиготными по варианту -1 (Lesch et al., 1996; Lesch et al., 1997; Hariri et al., 2002). В результате сообщалось, что носители s были связаны с повышенным поведением, связанным с тревогой, и большим риском развития тревожности в стрессовых жизненных ситуациях по сравнению с людьми, гомозиготными по варианту -1 (Lesch et al., 1996; Lesch et al., 1997; Харири и др., 2002). Исследования также показали, что аллельные различия в 5-HTT могут модулировать активность нервных цепей (Heinz et al., 2005; Pezawas et al., 2005). Здоровые люди, несущие одну или две копии аллеля s , проявляли большую активность в миндалевидном теле в ответ на устрашающие стимулы (Heinz et al., 2005). Кроме того, у людей с аллелем s было обнаружено измененное соединение цепи обратной связи префронтально-миндалевидного тела, что может приводить к дисфункциональной регуляции миндалины в ответ на пугающие стимулы, по сравнению с людьми, гомозиготными по аллелю l (Heinz et al., 2005; Pezawas et al., 2005).

Другой ген, связанный с тревожными расстройствами, — это генетическая вариация катехол-О-метилтрансферазы ( COMT ) (Funke et al., 2005). COMT — это фермент, который играет важную роль в метаболизме дофамина и норэпинефрина в мозге (Gadow et al., 2009). Ген COMT можно найти в хромосоме 22q11 и содержит несколько функционально важных однонуклеотидных полиморфизмов (SNP). Например, Val158Met (rs4680), связанный с кодированием валина ( Val ) или метионина ( Met ), играет важную роль в модулировании активности COMT в префронтальной коре (Harrison et al., 2008). Текущие данные свидетельствуют о том, что Val158Met может быть связан с тревожными расстройствами, особенно с биполярным расстройством, через контроль активности дофамина в префронтальной коре (Funke et al., 2005). Лица с гомозиготным по Val158 показывали на 35-50% более высокую активность COMT в дорсолатеральной префронтальной коре головного мозга человека, чем у лиц с гомозиготным Mel158 (Harrison et al., 2008). Хотя считается, что Met-COMT играет важную роль в развитии биполярного расстройства, существуют доказательства того, что Val-COMT также связан с биполярным расстройством (Funke et al., 2005).

Наконец, предполагается, что варианты гена нейротрофического фактора головного мозга ( BDNF ) связаны с тревожными расстройствами (Chen et al., 2006; Gadow et al., 2009). BDNF представляет собой нейротрофин, который играет важную роль в росте, дифференцировке и синаптической пластичности нейронов (Chen et al., 2006; Gadow et al., 2009; Rasmusson et al., 2002). BDNF также связан с обучением и памятью и модулирует агрессию (Rasmusson et al., 2002). Сообщалось, что BDNF играет роль в опосредовании эффектов стресса (Rasmusson et al., 2002). Снижение экспрессии BDNF в гиппокампе наблюдалось в ответ на стресс, что может способствовать гиппокампу-зависимому дефициту памяти и уменьшению объема гиппокампа у пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством (PTSD; Rasmusson et al., 2002). Недавние исследования изучали взаимосвязь между SNP в гене BDNF , Val66Met и психопатологией, что дало противоречивые результаты (Jiang et al., 2005). В исследовании на животных при воздействии стресса мыши BDNF Met / Met демонстрировали поведение, связанное с тревогой, и не реагировали на антидепрессант, флуоксетин (Chen et al., 2006). Исследования показали, что аллель Val66 и ассоциирован с более высокими показателями невротичности, предполагая, что люди с аллелем Val могут иметь повышенный риск развития тревоги или депрессии (Hünnerkopf et al., 2007; Sen et al., 2003). Однако у азиатских участниц женского пола не наблюдали связи между генотипами BDNF Val66Met и невротицизмом (Tsai et al., 2004). BDNF Met66 Аллель оказался аллелем риска тревожности и депрессии (Jiang et al., 2005), в то время как другие обнаружили, что это защитный аллель обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР; Hall et al., 2003). В целом, BDNF может быть связано с тревожным расстройством, хотя еще предстоит определить, какой конкретный вариант отвечает за патогенез тревожных расстройств (Gadow et al., 2009).

Итак, мы представили различные кандидаты в генетические маркеры тревожных расстройств. Чтобы лучше понять тревожные расстройства, важно определить генетические полиморфизмы, связанные с тревожными расстройствами, и изучить их вместе с психофизиологическими маркерами, которые будут обсуждены позже.

3. Нейрофизиологические и когнитивные характеристики тревожных расстройств

Тревожные расстройства характеризуются измененными нейрофизиологическими и когнитивными функциями. Различные психофизиологические маркеры, используемые в исследованиях тревожности, могут отражать эти измененные нейронные и когнитивные характеристики тревожных расстройств. Здесь мы кратко описали измененную нейронную активность и дисфункциональную когнитивную обработку информации, имеющей отношение к угрозе, у людей с тревожными расстройствами.

3.1. Гиперактивность миндалевидного тела и снижение функции ПФК

Гиперактивность миндалины считалась важной нервной характеристикой тревожных расстройств (Bar-Haim et al., 2005; Dannlowski et al., 2007; McClure et al., 2007). Предыдущие исследования функциональной визуализации мозга показали, что тревожные расстройства связаны с гиперактивностью миндалины в ответ на задачи, провоцирующие тревогу (например, публичные выступления), формирование условий страха и просмотр изображений лиц с эмоционально негативным выражением лица (Phan et al., 2006). Кроме того, исследования функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) показали, что эффективное лечение приводит к значительному снижению активности миндалины у пациентов с социальной фобией (Kilts et al., 2006; Furmark et al., 2002). Пациенты с большей гиперактивностью миндалины до лечения лучше реагировали на такие виды лечения, как препараты СИОЗС и когнитивно-поведенческая терапия (КПТ; McClure et al., 2007). Совсем недавно исследования с помощью фМРТ также показали, что у лиц с высоким уровнем тревожности наблюдается пониженная активность в передней поясной коре головного мозга (АКК), связанной с мониторингом конфликта, и в боковой префронтальной коре (латеральная префронтальная кора), связанная с контролем внимания над релевантными для угрозы отвлекающими факторами (Bishop et al. al., 2004). Пациенты с генерализованным тревожным расстройством (ГТР), у которых наблюдалась более высокая активация АСС в ответ на или в ожидании отвращающих картинок, были связаны с лучшими результатами лечения (Nitschke et al., 2009; Whalen et al., 2008). Кроме того, пациенты с ГТР, которые демонстрировали большую активацию вентролатеральной префронтальной коры, что было связано с эмоциональной регуляцией посредством оказания тормозящего контроля над подкорковыми структурами, имели меньше симптомов тревоги (Monk et al., 2006). Следовательно, тревожные расстройства могут характеризоваться гиперактивностью миндалевидного тела, связанной с повышенной чувствительностью к мотивационным стимулам, и снижением активности ПФК, что приводит к отсутствию контроля внимания и эмоциональной регуляции сверху вниз (Bishop et al., 2004; McClure et al., 2007; Monk et al., 2006).

3.2. Когнитивные характеристики тревожных расстройств

Хорошо известно, что тревожные люди проявляют предвзятость внимания в сторону связанных с угрозой стимулов (Cisler et al., 2010; Mathews et al., 1997). Связанные с тревогой предубеждения внимания обычно наблюдаются тремя различными способами: (1) более быстрое обнаружение релевантных для угрозы стимулов по сравнению со стимулами, не представляющими угрозу, (2) трудности с отвлечением внимания от раздражителей-угроз (устойчивое внимание к стимулам-угрозам) и ) избегание внимания там, где представлены релевантные для угрозы стимулы (Cisler et al., 2010; Fox et al., 2001; Koster et al., 2004; 2005). Первоначально смещения внимания, связанные с тревогой, изучались в эмоциональном задании Струпа. В задании опасные или нейтральные слова были написаны разными цветами, и участникам было предложено назвать цвет чернил, игнорируя значение слова (Cisler et al., 2010). Исследования показали, что участники с высоким уровнем тревожности медленнее называли цвет чернил, которыми были написаны слова с угрозами, особенно в отношении предметов, имеющих отношение к их тревожным состояниям.Например, ветеранов боевых действий Вьетнама с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) и без посттравматического стрессового расстройства попросили назвать цвет слов, связанных с посттравматическим стрессовым расстройством, слов, связанных с ОКР, положительных слов и нейтральных слов (McNally et al., 1993). Ветеранам с посттравматическим стрессовым расстройством потребовалось больше времени, чтобы назвать цвет, которым были написаны слова, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством, по сравнению с ветеранами без посттравматического стрессового расстройства, у которых не было разницы во времени реакции на разные типы слов. Аналогичным образом, более медленные ответы наблюдались при чтении связанных с угрозой слов у пациентов с ГТР (Mathews & MacLeod, 1985) и паническим расстройством (McNally et al., 1994). Сильно тревожные участники неклинических исследований продемонстрировали предвзятость к негативу, хотя они не могли сознательно осознавать наличие связанных с угрозой стимулов (MacLeod and Rutherford, 1992). Более того, выполнение замаскированной эмоциональной задачи Струпа предсказывало более позднюю эмоциональную реакцию (Den Hout et al., 1995).

Фокс и ее коллеги (2001) адаптировали задачу Познера по пространственной привязке для систематического исследования различных компонентов смещения внимания, связанного с тревогой (Posner & Petersen, 1990).В задаче пространственной привязки цели предшествует метка, которая может быть либо «центральной» (например, стрелка, представленная в центре дисплея, указывающая на одно из двух периферийных прямоугольников, в которых впоследствии появится цель), либо «периферийная» ”(Например, резкое свечение одного из периферийных боксов; Познер и др., 1990; Познер и др., 2007; Бартоломео и др., 2001). Когда сигнал появляется на том же экране, что и цель, это считается действительным испытанием, поскольку сигнал правильно предсказывает место, в котором появляется цель.Однако, когда сигнал не может предсказать, где появится цель, он считается недействительным. В достоверных испытаниях обнаружение целей облегчается (преимущества обнаружения), в то время как обнаружение целей откладывается в недействительных испытаниях (затраты на обнаружение). В модифицированной задаче пространственной привязки эмоций в качестве сигналов использовались эмоционально заряженные слова или изображения (Fox et al., 2001; Vuilleumier et al., 2009). Если участники с высоким уровнем тревожности автоматически привлекают внимание к стимулам, связанным с угрозой, их реакция на цели, следуя действительным сигналам, связанным с угрозой, должна быть быстрой (Fox et al., 2001). Если участники с высокой тревожностью испытывают трудности с отвлечением внимания от связанных с угрозой стимулов, то их реакция на цели после недействительных связанных с угрозой стимулов должна быть медленной (Fox et al., 2001). В первом исследовании Fox et al. (2001) обнаружили, что отвлечение внимания от слов, связанных с угрозой, занимает больше времени по сравнению с нейтральными или положительными словами. Однако не было никакой разницы между участниками с высокой и низкой тревожностью. Во втором исследовании они использовали схематические лица с «сердитым», «нейтральным» и «счастливым» выражением лица.Когда период продолжительности реплики увеличивался до 250 мс, только люди с высоким уровнем тревоги демонстрировали отсроченное отвлечение внимания от сердитых лиц. Фокс и его коллеги (2001) предположили, что независимо от уровня тревожности людей изначально привлекала информация, имеющая отношение к угрозе, в течение короткого периода времени (около 100 мс). Тем не менее, участники с низким уровнем тревожности были способны быстро отвлекать свое внимание от информации, связанной с угрозой, положительной и нейтральной, тогда как участники с высокой тревожностью были менее успешны в отвлечении своего внимания от места, в котором была представлена информация, связанная с угрозой.

Недавние исследования показали, что тревожность с высокими чертами характера связана с паттернами внимания «бдительность-избегание» в ответ на информацию, имеющую отношение к угрозе, что может объяснять поддержание тревожности (Koster et al., 2006). Первоначальное внимание к умеренно и сильно угрожающей информации может вызвать постоянную обработку пугающей информации и помешать осуществлению целенаправленного поведения (Koster et al., 2006). Более быстрое обнаружение умеренно и сильно угрожающей информации вызывает тревожные состояния у участников с высокой тревожностью, что помогает им избегать угрожающей информации в попытке снизить тревожность (Koster et al., 2006). Однако это стратегическое избегание внимания может не быть хорошей стратегией выживания, поскольку оно может привести к отказу от привычки угрожать стимулам и постоянно напоминать о страхе (Koster et al., 2006). Костер и его коллеги (2005, 2006) использовали нейтральные, умеренно и сильно угрожающие картинки в качестве сигналов и сообщили, что, когда реплики представлялись на 100 мс, участники с высоким уровнем тревожности демонстрировали более быстрое привлечение внимания и более медленное отвлечение внимания в ответ на очень угрожающие картинки по сравнению с участникам с низким уровнем тревожности.Однако, когда реплики представлялись дольше, 500 мс, участники с высокой тревожностью демонстрировали более медленное привлечение внимания к сильно и умеренно угрожающим сигналам, что может указывать на избегание внимания к сильно угрожающим стимулам (Koster et al., 2006).

Интересно, что существуют данные, свидетельствующие о том, что аллель 5-HTTLPR s — генетическая предрасположенность к тревоге — может быть связан с когнитивной предвзятостью, связанной с тревогой (Beck, 2008). Двадцать семь стационарных психиатрических пациентов, несущих аллель s промоторной области 5-HTTPR , продемонстрировали связанные с тревогой искажения внимания в пользу слов, связанных с угрозой, по сравнению с пациентами, гомозиготными по варианту -1 (Beevers et al., 2007). Фокс и его коллеги недавно показали, что здоровые люди с гомозиготностью по аллелю -1 характеризовались выраженным избеганием негативных стимулов и бдительностью в отношении позитивных стимулов, тогда как носители s -аллеля не демонстрировали такой защитный паттерн внимания (Fox et al. , 2009). Следовательно, аллельная вариация промоторной области гена-переносчика серотонина может влиять на то, как человек обрабатывает эмоциональные материалы.

4. Компоненты событийно-связанных потенциалов (ERP), используемые для изучения тревожных расстройств.

Некоторые компоненты ERP были использованы для изучения серотонинергических, нервных и когнитивных дисфункций, связанных с тревожными расстройствами.Мы представили основные механизмы зависимости слухового вызванного потенциала от громкости (LDAEP) и представили исследования, в которых LDAEP использовался в исследованиях тревожности. Кроме того, исследователи изучили другие компоненты ERP, которые отражают нейронные механизмы когнитивной предвзятости в отношении связанных с угрозой стимулов, обычно наблюдаемых у пациентов с тревожными расстройствами.

4.1. Громкость слухового вызванного потенциала

Было высказано предположение, что LDAEP, который измеряет активность первичной слуховой коры в ответ на разную интенсивность тона, указывает на функционирование центральной серотонинергической системы (Hegerl et al., 1993; Juckel et al., 1999). Более конкретно, LDAEP определяется как наклон линейной регрессии, рассчитанный по пяти амплитудам компонентов N1 / P2 в ответ на увеличение пяти слуховых тонов (Senkowski et al., 2003; см. Рисунок 2). Исследования показали, что LDAEP обратно пропорционально связан с центральной серотонинергической активностью: более сильный LDAEP указывает на более низкую серотонинергическую нейротрансмиссию и наоборот (Juckel et al., 1999, Park et al. 2010).

Первоначальные доказательства связи LDAEP и серотонинергической системы были получены в исследованиях на животных (O’Neill et al., 2008). Введение малеата хипазина — агониста рецептора 5-HT ₂ — уменьшало амплитуду компонентов N1 / P2, тогда как введение спиперона — антагониста рецептора 5-HT _1A — увеличивало амплитуду N1 / P2 у крыс (Manjarrez et al., 2005). Введение предшественника 5-HT, L-триптофана, было связано со снижением амплитуды компонентов N1 / P2 (Manjarrez et al., 2005). Другие исследования показали, что LDAEP обратно коррелировал с концентрацией 5-гидроксииндолуксусной кислоты (основного метаболита серотонина) в спинномозговой жидкости (von Knorring et al, 1981).Высокие баллы по шкале серотонинового синдрома были связаны с более слабыми LDAEP и наоборот у депрессивных пациентов, получавших лечение СИОЗС (Hegerl et al., 1998). Лица, получившие высокие баллы по мерам поиска ощущений и импульсивности, были связаны с более сильным LDAEP, что потенциально указывает на снижение серотонинергической функции (Brocke et al., 2000; Hegeral et al., 1995). На данный момент было проведено три исследования, в которых изучалась взаимосвязь между аллельными вариантами гена переносчика серотона и LDAEP.Было обнаружено, что люди, гомозиготные по варианту -1, демонстрировали более низкий LDAEP (Gallinat et al., 2003), тогда как другие (Strobel et al., 2003; Hensch et al., 2006) сообщали, что носители аллеля -1 показали сильнее LDAEP. Эти исследования предоставляют доказательства того, что LDAEP связан с полиморфизмом переносчика серотонина, хотя существуют несоответствия в прогнозировании направленных изменений нейротрансмиссии серотонина (O’Neill et al., 2008).

Рисунок 2.

Субъект 1 имеет крутой LDAEP (большое увеличение амплитуды N1 / P2 с увеличением громкости), тогда как субъект 2 показывает неглубокий LDAEP (небольшое увеличение амплитуды N1 / P2 с увеличением громкости). По материалам O’Neill et al., 2008. (перепечатано с разрешения автора и издателя).

Имеются данные, указывающие на то, что LDAEP также модулируется дофаминергической нейротрансмиссией (Juckel et al., 2008). Высокая интенсивность зависимости слуховых и зрительных вызванных потенциалов была связана с низким уровнем метаболитов дофамина (т.е., гомваниловая кислота) в спинномозговой жидкости и моче (Pogarell et al., 2004; O’Neill et al., 2008). Pogarell и его коллеги (2004) использовали однофотонную эмиссионную компьютерную томографию (SPECT) и показали, что LDAEP положительно связан с доступностью переносчиков серотонина и дофамина у пациентов с ОКР. Недавно Juckel и его коллеги (2008) обнаружили, что LDAEP также связан с генетическими вариантами c COMT , что связано с инактивацией синаптического дофамина (Stein et al., 2005; Samochowiec et al., 2004). Снижение активности COMT , вызванное генетическим полиморфизмом, было связано с более слабым LDAEP (Juckel et al., 2008).

LDAEP использовался для изучения дисфункциональной серотонинергической и дофаминергической активности у пациентов с GAD (Senkowski et al., 2003), PTSD (Park et al., 2010), шизофренией (Juckel et al., 2003) или депрессией (Gallinat). и др., 2000). Недавно Парк и его коллеги (2010) сравнили результаты LDAEP у различных психиатрических пациентов, включая ГТР, ПТСР, паническое расстройство, биполярную депрессию, большое депрессивное расстройство (БДР) и шизофрению.Лица с разными тревожными расстройствами вырабатывают разные сильные стороны LDAEP (см. Рис. 3), что повышает вероятность того, что различия в LDAEP могут быть связаны с характерными симптомами тревоги и когнитивными нарушениями, которые характеризуют разные подтипы тревожных расстройств. Однако необходимы дальнейшие исследования, чтобы объяснить взаимосвязь между различными тревожными расстройствами и силой LDAEP.

Рисунок 3.

Сравнение LDAEP среди панического расстройства (PD), генерализованного тревожного расстройства (GAD) и посттравматического стрессового расстройства (PTSD).Примечание: адаптировано и модифицировано из Park et al. (2011). (Печатается с разрешения издателя).

Кроме того, данные свидетельствуют о том, что LDAEP может служить предиктором реакции на лечение СИОЗС у пациентов с ГТР, что ранее наблюдалось у пациентов с БДР (Gallinat et al., 2000; Linka et al., 2004). Исследования показали, что сильный LDAEP, указывающий на более низкую серотонинергическую активность и скорость обмена, связан с благоприятным ответом на лечение СИОЗС у пациентов с депрессией (Gallinat et al., 2000; Linka et al., 2004). Наше исследование (Park et al., 2011) также показало, что пациенты с ГТР, у которых были более сильные LDAEP, положительно реагировали на лечение СИОЗС (эсциталопрам). Park et al. (2011) также подтвердили эту находку в активности источника мозга LDAEP, которая была измерена с помощью стандартизированной электромагнитной томографии мозга с низким разрешением ( sLORETA ; Pascual-Marqui, 2002). Пациенты с ГТР, которые показали большую активность источника зависимости от громкости в первичной слуховой коре, были более восприимчивы к лечению эсциталопрамом (см.рис.4). Исследование (Park et al., 2011) предполагает, что активность источника LDAEP, а также кортикального LDAEP может играть важную роль в прогнозировании эффективности лечения СИОЗС у пациентов с ГТР, что может быть использовано в клинических условиях.

4.2. Другие компоненты ERP, которые связаны с нейронными механизмами когнитивных искажений

Из-за высокого временного разрешения метод связанных с событиями потенциалов (ERP) может быть особенно полезен для определения динамики искажений внимания, связанных с тревогой (Mercade et al., 2009) и использовался в некоторых исследованиях (Holmes, et al., 2008; Bar-Haim et al., 2005). Исследователи изучили P1 — первое крупное положительное отклонение напряжения, происходящее через 50-165 мс после начала действия стимула, — и ранние задние отрицательные отклонения (EPNs), демонстрирующие отрицательное отклонение над височно-затылочными участками в пределах временного окна между 150 (200) и 300 мс — в ответ на эмоциональные стимулы (Schupp et al. 2006; см. рисунок 5). Ряд исследований достоверно показали, что отрицательные лица вызывают значительно более высокую амплитуду, чем

Рисунок 4.

Исходные активности компонентов ERP (N1-P2) на первичной слуховой коре были получены с помощью программы sLORETA. А наклон линейной регрессии исходных активностей пяти компонентов ERP рассматривался как sLORETA — зависимость громкости слухового вызванного потенциала (sLORETA-LDAEP). SLORETA-LDAEP показал значительную положительную корреляцию [rho Спирмена = 0,54 (p = 0,005)] с частотой реакции симптомов, измеренной шкалой оценки тревожности Гамильтона (HAM-A), у пациентов с генерализованным тревожным расстройством, получавших эсциталопрам.Примечание: адаптировано и модифицировано из Park et al. (2011). (Печатается с разрешения издателя).

экзогенный зрительный компонент P1 (Pourtois et al., 2005; Holmes et al., 2008). Более высокие EPN наблюдались в ответ на отрицательные лица по сравнению с положительными и нейтральными лицами в боковых задних и затылочных областях (Schupp et al., 2004b; Holmes et al., 2008). Точно так же Бублацки и его коллеги (2010) сообщили, что эмоциональные картинки вызывают увеличенную EPN. P1 и EPN особенно полезны, потому что они связаны с преимущественной обработкой внимания негативных выражений лица в экстрастриальной зрительной коре, которая сильно модулируется миндалевидным телом и сетями внимания в лобно-теменной коре (Homles et al., 2008). Кроме того, EPN может быть связан с переходной стадией, на которой мотивационно релевантные стимулы «помечаются» для приоритетной обработки, что может быть полезно для изучения предпочтительной обработки мотивационно релевантных стимулов, обычно наблюдаемых у пациентов с тревожными расстройствами (Cuthbert et al. 2000; Михаловски и др., 2009; Шупп и др., 2006). В Holmes et al. (2008), участники с высоким уровнем тревожности, которые выполняли вариант задачи эмоциональной пространственной привязки, показали усиленный ранний компонент P1 для испуганных лиц по сравнению с нейтральными лицами в местах расположения затылочных электродов (Holmes et al., 2008). Однако участники с высокой тревожностью не проявляли большей боковой теменной негативности (или EPN) в ответ на испуганные лица, что может указывать на избегание внимания после первоначальной бдительности внимания или неспособность отличить угрозу от стимулов, не представляющих угрозы (Holmes et al. , 2008). В отличие от этого, Визер и его коллеги (2010) сообщили, что здоровые участники, которые ожидали публичного выступления, вызвали усиленные ответы EPN на гневные выражения лица, что свидетельствует об улучшенной ранней обработке восприятия гневных лиц.

Кроме того, Бар-Хаим и его коллеги (2005) использовали задачу эмоциональной пространственной привязки, аналогичную Fox et al. (2001), и сообщили, что участники с высокой тревожностью имели более высокие амплитуды компонента P2 — происходило следующее значительное положительное отклонение напряжения. Через 50–165 мс после начала действия раздражителя — на сердитые лица по сравнению с участниками с низкой тревожностью. Более высокие компоненты P2 указывают на большее внимание к стимулам, связанным с угрозой, что часто проявляется у людей с тревожными расстройствами (Holmes et al., 2008).

Rossignol и его коллеги (2005) использовали эмоциональную странную задачу, в которой участников просили обнаружить нечастый эмоциональный целевой стимул среди серии часто встречающихся нейтральных стандартных стимулов, и предоставили доказательства того, что тревога модулирует амплитуду N300, отрицательного отклонения с максимумом в центральной точке. сайтов около 300 мс, а латентность компонента P3b, возникающая в теменных местах, около 450 мс. N300 связан с аффективной обработкой, а P3b отражает стадию принятия решений и премоторную реакцию (Rossignol et al., 2005). У участников с высоким уровнем тревожности была снижена амплитуда N300, что свидетельствует о том, что они были менее способны обрабатывать эмоциональное содержание лиц. Однако более быстрое обнаружение нечастых эмоциональных целевых стимулов, о чем свидетельствует более быстрое время реакции и латентность P3b, указывает на то, что участники с высокой тревожностью принимают быстрые решения и готовятся к действиям (Rossignol et al., 2005).

Рис. 5.

Иллюстрация P1, P2, P3, ранней задней негативности (EPN) и позднего позитивного потенциала (LPP) в ответ на пугающие целевые стимулы в задаче с нечетным мячом.

Другой компонент ERP, который использовался для изучения ненормальной обработки связанных с угрозой стимулов у тревожных людей, — это поздний положительный потенциал (LPP), который становится очевидным примерно через 300 мс после появления стимула (Hajcak et al., 2010). Исследования показали, что более сильные LPP наблюдаются в ответ на эмоциональные стимулы по сравнению с нейтральными стимулами и не вызывают привыкания к стимулам, которые постоянно предъявляются (Cuthbert, Schupp, Bradley, Birbaumer, & Lang, 2000; Dillon, Cooper, Grent-‘t-Jong, Woldorff, & LaBar, 2006; Foti, & Hajcak, 2008; Hajcak, Dunning, & Foti, 2007; Hajcak & Nieuwenhuis, 2006; Hajcak & Olvet, 2008; Moser, Hajcak, Bukay, & Simons, 2006; Schupp et al., 2000; Шупп, Катберт и др., 2004а; Schupp, Ohman et al., 2004b; Шупп, Юнгхёфер, Вайке и Хамм, 2003 г.). LPP связан с постоянным вниманием к мотивационно релевантным стимулам и их тщательной обработкой, что обычно наблюдается у пациентов с тревожными расстройствами (Hajcak et al., 2010). Источником активности LPP может быть затылочная активация, возникающая в результате повышенной активности миндалины и мотивационно релевантных стимулов (Hajcak et al., 2010). Было высказано предположение, что LPP может отражать активность в системе голубого пятна (LC) -норадреналин (NE), которая иннервирует большие области коры в ответ на мотивационно релевантные стимулы (Hajcak et al., 2010). Исследования показали, что у пациентов с тревожными расстройствами уровень LPP был выше, чем у лиц контрольной группы (Leutgeb et al., 2010; MacNamara & Hajcak et al., 2010). Например, пациенты с фобией пауков показали повышенную амплитуду LPP в ответ на изображения пауков (Leutgeb et al., 2010). Кроме того, пациенты с ГТР имели большие LPP для отвращающих целей, представленных нейтральными дистраторами, по сравнению со здоровыми пациентами из контрольной группы (MacNamara & Hajcak, 2010).

Есть компонент ERP, который может отражать префронтальную активность.Например, исследования показали, что связанная с ошибкой отрицательность (ERN), отрицательное отклонение, наблюдаемое в лобно-центральных участках, генерируется в передней поясной коре головного мозга (ACC; Olvet and Hajcak, 2008). ERN возникает примерно в то время, когда происходит ошибочный ответ, и достигает пика через 50–100 мс после начала стимула (см. Рисунок 6). ERN была обнаружена в различных типах задач, в которых использовались различные стимулы и способы ответа (Hajcak et al., 2003; Weinberg et al., 2010). Значительно больший компонент ERN был связан с тревогой (Xiao et al., 2011). Студенты бакалавриата, набравшие высокие баллы по опроснику Penn State Worry Questionnaire

Рис. 6.

Неправильный ответ связан с генерацией ERN (отрицательный ответ, связанный с ошибкой). ERN — это отрицательное отклонение в усредненной электрической активности мозга, которая привязана по времени к выполнению неправильного ответа. Обратите внимание, что для правильного ответа отсутствует ERN. Примечание: адаптировано и модифицировано из Kim and Lee (2008). (Печатается с разрешения автора и издателя).

Имел значительно больший ERN по сравнению как с фобическими, так и с нетревожными участниками при совершении ошибок в задании Струпа (Hajcak et al., 2003). Кроме того, значительно большие амплитуды ERN наблюдались у людей, которые имели высокие баллы по отрицательным аффектам по отрицательным аффектам, по сравнению с людьми с низкими баллами по NA (Hajcak et al., 2004). Применение анксиолитиков, таких как оксазепам и алпразолам, снизило амплитуду ERN (Johannes et al., 2001; Riba et al., 2005). Несколько исследований показали, что пациенты с ОКР были связаны с повышенными амплитудами ERN, которые не изменились после успешного лечения (Endrass et al., 2010; Gehring et al., 2000; Hajcak et al., 2008). Недавнее исследование показало, что пациенты с ГТР имеют более крупную ERN по сравнению со здоровым контролем (Weinberg et al., 2010). Olvet и Hajcak (2008) предположили, что активность мониторинга ошибок ACC, индексируемого ERN, может играть роль эндофенотипа тревожных расстройств.

5. Вариабельность сердечного ритма

Пациенты с тревожными расстройствами характеризуются пониженной вариабельностью сердечного ритма (ВСР; Ост и др., 1984; Фридман, 2007). ВСР — что относится к различиям в изменении частоты сердечных сокращений — указывает на динамическое взаимодействие между симпатической и парасимпатической (блуждающей) активностью в сердце (Berntson et al., 1997; Рабочая группа Европейского общества кардиологов и Североамериканского общества кардиостимуляции и электрофизиологии, 1996; Тайер и Лейн, 2000). В состоянии покоя сердце преимущественно находится под контролем парасимпатической активности (Levy, 1971). Хотя собственная частота сердечных сокращений составляет примерно 105 ударов в минуту, частота сердечных сокращений в состоянии покоя составляет всего 6-80 ударов в минуту, что указывает на то, что сердце находится под сильным контролем блуждающего нерва («доминирование блуждающего нерва»; Brownley et al., 2000; Ellis & Thayer , 2010)

Имеются сходные доказательства того, что снижение ВСР, указывающее на вегетативную дисрегуляцию, связанную с повышенной симпатической активностью и сниженной вагусной активностью сердца, обычно наблюдается у пациентов с паническим расстройством, ГТР и даже у детей пациентов с паническим расстройством ( см. обзор Friedman, 2007; Friedman and Thayer, 1998; Srinivasan et al., 2002). Исследования показали, что снижение ВСР связано с предрасположенностью к различным физическим и психологическим заболеваниям и считается предиктором общей смертности (Thayer and Lane, 2000). Кроме того, снижение ВСР связано со снижением контроля внимания, плохой эмоциональной регуляцией, сниженной реакцией на различные стимулы и антиобщественным поведением у подростков (Mezzacappa et al., 1997; Friedman, 2007; Thayer et al., 2000). Пациенты, которые пережили тяжелую паническую атаку, часто демонстрировали снижение ВСР в различных ситуациях (например,g., спокойный отдых, избегание шока, погружение лица в воду, инфузии изопротеренола; Фридман и др., 1993; Ерагани и др., 1995). Высокая тревожность была связана с вегетативной дисрегуляцией, индексируемой снижением ВСР (Miu et al., 2009). Таким образом, снижение ВСР может играть решающую роль в развитии тревожных расстройств и может рассматриваться как важный эндофенотип тревоги (Friedman, 2007; Crişan et al., 2009). В недавнем обзоре литературы Friedman (2007) представил ряд исследований, которые связали снижение ВСР с различными тревожными расстройствами за последние 15 лет, и представил резюме модели тревоги нейровисцеральной интеграции.

5.1. Модель тревоги нейровисцеральной интеграции

Несколько исследователей идентифицировали нейронные сети в центральной нервной системе, связанные с вегетативными, эмоциональными и когнитивными саморегулирующими реакциями, одной из которых является центральная автономная сеть (CAN; Benarroch, 1993; Thayer and Lane). , 2000; 2002). Структуры CAN включают переднюю поясную извилину, островок, вентромедиальную префронтальную кору, центральное ядро миндалины, паравентрикулярное и родственные ядра гипоталамуса, периаквадуктуальное серое вещество, парабрахиальное ядро, ядро единственного тракта (NTS). , ядро неоднозначно, вентролатеральный мозг, вентромедиальный мозг и медуллярное тегментальное поле (для обзоров, Ellis and Thayer, 2010; Thayer and Lane, 2002).Взаимно взаимосвязанные компоненты в CAN позволяют информации перемещаться как сверху вниз, так и снизу вверх (Theyer and Lane, 2000, 2002). Кроме того, эти компоненты слабо связаны, так что можно задействовать дополнительные структуры, когда необходимо произвести определенные поведенческие адаптации (Thayer and Lane, 2000, 2002).

В CAN префронтальные корковые структуры, включая орбитофронтальную кору (OFC) и медиальную префронтальную кору (mPFC), модулируют сердечно-сосудистые, вегетативные и эндокринные реакции, оказывая тоническое подавляющее воздействие на подкорковые структуры, такие как центральное ядро миндалевидное тело (Thayer and Lane, 2000; Thayer et al., 2009). В эмоционально стрессовых и угрожающих ситуациях симпатически возбуждающие подкорковые цепи активируются, чтобы вызвать реакцию борьбы или бегства (Thayer and Lane, 2000; Thayer and Seigle, 2002). Однако постоянная активация симпато-возбудительной подкорковой активности не подходит для многих других ситуаций и в конечном итоге изнашивает систему. Следовательно, необходимо контролировать симпато-возбудительную подкорковую активность, и исследования показали, что ПФК, обычно связанный с управлением высшими когнитивными функциями, участвует в регулировании активности симпатико-возбудительных подкорковых цепей (Thayer et al., 2009). В эмоционально стрессовых ситуациях префронтальная кора растормаживает свой тормозящий контроль над симпато-возбуждающими подкорковыми цепями и позволяет подкорковым нервным структурам, таким как миндалевидное тело, выполнять автономные и доминантные реакции на ситуации (Thayer et al., 2009). Однако при идентификации определенных сигналов безопасности PFC оказывает тормозящий контроль над симпато-возбуждающими подкорковыми цепями и выдает ответы, соответствующие контекстам, в которых возникают сигналы. Следовательно, тормозная корково-подкорковая цепь имеет решающее значение для саморегуляции (Thayer and Lane, 2000; 2002).С другой стороны, нарушение тормозного механизма может привести к постоянной активации симпато-возбудительных подкорковых цепей, что может привести к эмоциональной, внимательной и вегетативной дисрегуляции и появлению персеверативного поведения, такого как беспокойство. Нейрохимически тонизирующий ингибирующий контроль достигается за счет активности гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК) в составе NTS, и снижение активности ГАМК также связано с тревогой, персеверативным познанием и плохим привыканием (Malizia et al., 1998; Фридман, 2007; Тайер и Лейн, 2000).

Сложные нейтральные цепи связывают тормозные корковые и подкорковые пути с сердцем через блуждающий нерв (обзоры см. Benarroch, 1993; Ellis & Thayer, 2010; Thayer et al., 2009). Высокая блуждающая ВСР указывает на проявление хорошей когнитивной, эмоциональной и физиологической саморегуляции, которая связана с высоко интегрированными корково-подкорковыми цепями (Thayer et al., 2009). Напротив, низкая ВСР связана с плохими регуляторными системами в результате отсутствия префронтальной регуляции над подкорковой активностью, что поведенчески проявляется в виде повышенной бдительности, неспособности привыкнуть к новым, не угрожающим стимулам и персеверативного поведения, такого как беспокойство (Friedman, 2007; Thayer et al., 2009).

Существует взаимосвязь между серотонинергической активностью и ВСР. ВСР положительно связана с оборотом серотонина (DePetrillo et al., 1999). У лиц, несущих аллель s гена переносчика серотонина, наблюдалась пониженная ВСР по сравнению с l -гомозиготами (Crişan et al., 2009). Более низкие уровни серотонина, вызванные истощением триптофана, были связаны со снижением ВСР у пациентов с ремиссией депрессии (Booij et al., 2005). Тайер и Руис-Падиал (2006) предположили, что снижение ВСР может также указывать на измененное сцепление или нарушение связи между ПФК и миндалевидным телом, обычно проявляющееся у лиц, несущих аллель s (Heinz et al., 2005; Pezawas et al., 2005). Повышенная вагально-опосредованная ВСР наблюдалась после лечения СИОЗС у пациентов с паникой (Tucker et al., 1997) и посттравматическим стрессовым расстройством (Cohen et al., 2000).

6. Заключение

В этой главе мы представили потенциальные психофизиологические маркеры, которые были изучены в исследованиях тревожности. Слабый LDAEP может указывать на дисфункциональную серотонинергическую активность, связанную с пациентами с тревожными расстройствами. Пациенты с различными подтипами тревожных расстройств могут быть связаны с различными LDAEP, и что LDAEP может служить предиктором результатов лечения SSRI у пациентов с GAD.Кроме того, другие компоненты ERP (например, P1, P2, N300, P3b, EPN, LPP и ERN) были полезны при изучении предвзятости внимания в пользу релевантных для угрозы стимулов у сильно тревожных людей. У пациентов с тревожными расстройствами обычно наблюдается пониженная ВСР, что указывает на вегетативную дисфункцию, вызванную повышенным симпатическим и пониженным контролем блуждающего сердца (Friedman, 2007). Накопленные данные свидетельствуют о том, что снижение ВСР, связанное с тревожными расстройствами, может способствовать плохой эмоциональной и когнитивной саморегуляции, отказу от подавления на нескольких уровнях и персеверативному познанию, например, беспокойству (Friedman, 2007).

Генетические, когнитивные и психофизиологические характеристики могут взаимодействовать друг с другом и с другими факторами окружающей среды, такими как стресс, вызывая или обостряя различные симптомы тревожных расстройств.

Регрессия: значение и виды регрессии в психологии

Механизмы психологической защиты

Как работает механизм регрессии

Проявления регрессии

Кто склонен к регрессии

Виды регрессии

что это такое в психологии простыми словами

Регрессия — что это такое простыми словами

Виды регрессии

Как работает механизм регрессии

Проявления

Кто больше всех склонен к регрессии

Примеры регрессии в психологии человека

Заключение

Регрессия (психология) — это… Что такое Регрессия (психология)?

Описание

Виды нормальной детской регрессии

Литература

Примечания

регрессия поведения — это… Что такое регрессия поведения?

Синдром регресса психики — это… Что такое Синдром регресса психики?

Смотреть что такое «Синдром регресса психики» в других словарях:

Регрессия (психология) — Regression (psychology)

Фрейд, регресс и невроз

На службе у эго

Позже взгляды

В художественной литературе

Смотрите также

Ссылки

Что такое физиологическая психология? (с иллюстрациями)

[РАСШИРЕННОЕ РУКОВОДСТВО] Как освоить регрессионную терапию

Чтобы просмотреть отдельные разделы Части 1, щелкните ссылки ниже (или продолжите чтение):

Перед тем, как начать…

Любая травма, фобия или ситуация, в которой присутствуют сильные эмоции, могут быть изнурительными.

Почему регрессивная гипнотерапия?

Frontiers | Снижение электрофизиологической активности представляет сознательное состояние пустоты в медитации

Введение

Сеть состояния покоя

Сонливость и сон

Различные режимы медитации

Материалы и методы

Участников

Социодемография

Frontiers | Эмпатия, вызов и психофизиологическая активация во взаимодействии терапевта и клиента

Введение

Эмоции, психофизиология и социальное взаимодействие

Формулировка разговора с клиентом

Расширение области исследований

Гипотезы

Материалы и методы

Участников

Сбор психофизиологических данных

Анализ разговора

Меры взаимодействия

Составы

Вызов

Сочувствие

Статистический анализ

Результаты

Изменение активации в течение сеанса

Проводимость кожи

ЧСС

Orbicularis Oculi EMG

Корругатор Supercilii EMG

Ответы на вмешательства

Проводимость кожи

ЧСС

Orbicularis Oculi EMG

Корругатор Supercilii EMG

Обсуждение

Ограничения

Авторские взносы

Финансирование

Заявление о конфликте интересов

Благодарности

Ссылки

Психофизиологические маркеры тревожных расстройств и тревожных симптомов

1. Введение

Рисунок 1.

2. Генетическая предрасположенность симптомов тревоги