Международный конфликт и способы его разрешения: Урегулирование международных конфликтов | События | ОБЩЕСТВО

Урегулирование международных конфликтов | События | ОБЩЕСТВО

Конфликты как острый способ разрешения противоречий между двумя и более субъектами социального взаимодействия — неотъемлемая часть истории человечества.

Основой конфликтной ситуации является возникновение противоположных взглядов, позиций, интересов у одной стороны по отношению к другой [2, c. 65].

Способы решений

Конфликты подразделяются на внутренние и внешние (межгосударственные, международные). Они могут совмещать в себе религиозные, территориальные, исторические и другие аспекты.

Важнейшее значение имеют способы разрешения конфликтов. Одни из них разрешаются мирно, другие носят непримиримый характер и в своём крайнем выражении обращаются в войны. На протяжении длительного времени силовой фактор и военная мощь являлись определяющими, а несиловые способы, прежде всего переговоры, сводились к подведению итогов войн и конфликтов [1, c. 233].

В современной практике при урегулировании конфликтов между странами применяются три типа соглашений: соглашение о перемирии; соглашение по урегулированию; соглашение о разрешении конфликта [3, c. 6].

В урегулировании международных конфликтов значимое место принадлежит межправительственным организациям универсального типа, прежде всего ООН. Согласно Уставу ООН, всем странам — членам организации вменяется в обязанность до любого применения силы (за исключением необходимости законной обороны) использовать только мирные средства урегулирования [7]. Другим документом, закрепляющим мирное разрешение международных конфликтов, является Манильская декларация о мирном разрешении международных споров (1982 г.). Особенностью данной декларации является наличие пункта 13 первой главы, который гласит: «ни наличие спора, ни безрезультатное применение процедуры мирного разрешения спора не дают право применять силу и угрожать её применением ни одному из государств, являющимися сторонами в споре» [6].

Современная практика

В международной практике мирное урегулирование конфликтов может быть осуществлено и судебно-правовым методом, который может быть реализован посредством проведения процедуры арбитража и судебного разбирательства.

Процедура арбитража как метод регулирования отношений между государствами применяется при решении разногласий между странами в вопросах торгового или иного сотрудничества [4, c. 80].

Существует множество конфликтов, которые вышли за рамки мирного переговорного процесса и были урегулированы только через создание международных трибуналов.

В различное время для решения межгосударственных конфликтов были созданы следующие международные трибуналы:

а) Международный военный трибунал в Нюрнберге, действовавший на основе Устава международного военного трибунала 1945 г.;

б) Международный военный трибунал для Дальнего Востока — на основании Устава, утвержденного главнокомандующими союзных держав в Японии 1946 г.;

в) Международный трибунал для судебного преследования лиц, ответственных за серьёзные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г., в Гааге — на основании Устава, принятого Советом Безопасности ООН в 1993 г.;

Предотвращение конфликтов | Операции OOH по поддержанию мира

Миротворцы ООН зачастую несут службу в охваченных конфликтом районах с крайне нестабильной обстановкой. Работа миротворцев заключается в защите гражданского населения, стабилизации конфликтных зон и укреплении верховенства права, но они также ведут работу и по стабилизации социальных условий и условий жизни гражданского населения, необходимых для установления мира. Миротворцы помогают укреплять национальные и субнациональные учреждения в целях устранения коренных причин конфликта, таких как дискриминация, неравенство и маргинализация.

Наши сотрудники по гражданским вопросам являются ключевым гражданским компонентом, который помогает облегчить взаимодействие между миссиями по поддержанию мира, партнерами и местными общинами в целях предотвращения конфликта. Работа, выполняемая сотрудниками по гражданским вопросам, зависит от мандата миссии и развития ситуации на местах. Тремя ключевыми постоянными направлениями работы сотрудников по гражданским вопросам являются взаимодействие с местными заинтересованными сторонами, участие в урегулировании местных конфликтов и оказание поддержки в распространении государственной власти. По состоянию на 2020 год Секция по гражданским вопросам является одним из крупнейших гражданских компонентов операций по поддержанию мира, насчитывающим 565 сотрудника по гражданским вопросам, которые работают в восьми полевых миссиях Организации Объединенных Наций, причем несколько сот из них являлись национальными помощниками по связям с общинами (ПСО), играющими ключевую роль в системе раннего предупреждения и обеспечения ситуационной осведомленности о динамике конфликта на местах.

Взаимодействие с местными заинтересованными сторонами

Сотрудники по гражданским вопросам активно взаимодействуют с местными общинами в ходе работы по укреплению социальной сплоченности, распространению государственной власти и смягчению последствий местных конфликтов. Контакты на местном уровне крайне важны для выполнения задач, предусмотренных мандатом миссии, и укрепления ее авторитета. В миссиях, таких как наша миссия в Центральноафриканской Республике (МИНУСКА), при взаимодействии с общинами применяется общий в масштабах всей миссии подход, который помогает миссии оказывать помощь местным общинам согласованным и последовательным образом.

Урегулирование местных конфликтов

Местные конфликты зачастую сложны, в сильной степени зависят от национальных политических процессов и способны повлиять на мирный процесс и подорвать его. Такие кризисные ситуации могут возникать как в силу политических факторов, так и факторов, связанных с природными ресурсами, включая земельные споры, циклы сезонной миграции скота и многое другое. Работа миротворцев направлена на то, что предотвращать и смягчать такие кризисные ситуации путем оказания поддержки общинам и субъектам на субнациональном уровне в рамках усилий по налаживанию общинного диалога и посредничеству, а также посредством поддержки местных мирных соглашений и процессов примирения.

Оказание поддержки в распространении государственной власти

Распространение государственной власти является ключевой миротворческой задачей, суть которой прежде всего состоит в проведении мероприятий, обеспечивающих присутствие на всей территории страны государственной власти, которая способна предоставлять товары и услуги и является легитимной в глазах населения. Это именно та область работы, в которой миротворцы чаще всего занимаются такими мероприятиями, оказывая поддержку учреждениям и внедрению методов благого управления на субнациональном уровне, в частности, в Мали, Демократической Республике Конго и Центральноафриканской Республике.

Предотвращение и разрешение конфликтов | ОБСЕ

В арсенал механизмов Организации для предотвращения конфликтов входят сеть ее полевых операций и Центр по предотвращению конфликтов (ЦПК). ЦПК действует, например, в качестве координационного центра всей ОБСЕ по раннему предупреждению, облегчает диалог, поддерживает посредничество и другие усилия по предотвращению и разрешению конфликтов.

Деятельность полевых операций ОБСЕ в области предотвращения и разрешения конфликтов включает:

• наращивание потенциала местных партнеров с целью сокращения побудительных причин и источников конфликта;
• содействие обмену информацией между политическими и гражданскими субъектами для устранения рисков конфликта на самой ранней стадии;
• оказание помощи в облегчении диалога, посредничестве и деятельности по укреплению взаимного доверия между затронутыми конфликтом обществами и общинами;
• мониторинг ситуации в области безопасности в государствах – участниках ОБСЕ;
• содействие укреплению доверия;
• поддержку планов реагирования в случае национального кризиса.

Суд по примирению и арбитражу обладает мандатом на урегулирование с помощью примирения или арбитража споров между государствами, которые выносят их на его рассмотрение. Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств укрепляет потенциал Организации по раннему предупреждению и предотвращению конфликтов, предпринимая действия на их самой ранней стадии в государствах-участниках, в которых межэтническая напряженность может привести к конфликту. Верховный комиссар работает также над долгосрочным предотвращением конфликтов, в частности, отстаивая и поощряя права лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам.

ОБСЕ вовлечена в деятельность, связанную с конфликтами, в следующих форматах:

Минский процесс

Ведется работа по поиску мирного решения нагорно-карабахского конфликта с помощью Минской группы (под совместным председательством Франции, Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки) и Личного представителя Действующего председателя ОБСЕ по конфликту, являющемуся предметом рассмотрения на Минской конференции ОБСЕ.

Процесс приднестровского урегулирования

В переговорах в формате «5+2» участвуют стороны конфликта, посредники – Российская Федерация, Украина и ОБСЕ, – а также в качестве наблюдателей Соединенные Штаты Америки и Европейский союз; особо важную роль играют специальный представитель Действующего председателя ОБСЕ по приднестровскому урегулированию, а также Миссия ОБСЕ в Молдове. 

Женевские международные дискуссии

Учрежденные после конфликта 2008 года в Грузии, они проводятся под совместным председательством ОБСЕ, Организации Объединенных Наций и Европейского союза. ОБСЕ как сопредседатель и специальный представитель Действующего председателя ОБСЕ по Южному Кавказу вместе с руководителем миссии наблюдателей Европейского союза (МНЕС) содействуют проведению встреч в рамках Эргнетского механизма по предотвращению инцидентов и реагированию на них (МПИР), на которых рассматриваются вопросы, влияющие на повседневную жизнь местного населения.

Количество конфликтов в мире стремительно возрастает, но новые подходы к их предотвращению могут спасти жизни и сэкономить деньги – до 70 млрд долл. США в год

ВАШИНГТОН, 1 марта 2018 года — Согласно опубликованному сегодня исследованию Всемирного банка и Организации Объединенных Наций, предотвращение конфликтов, сопровождающихся насилием, спасает жизни и экономит деньги – в среднем, до 70 млрд долл. США в год.

В новом исследовании, озаглавленном Pathways for Peace: Inclusive Approaches to Preventing Violent Conflict («Пути к миру: инклюзивные подходы к предотвращению конфликтов с применением насилия») – первом совместном докладе Всемирного банка и Организации Объединенных Наций по вопросам предотвращения конфликтов, – говорится, что мировое сообщество должно вновь сконцентрировать свое внимание на предотвращении насилия как средстве обеспечения мира. Главное, по словам авторов доклада, – заблаговременно выявлять факторы риска и наладить тесное взаимодействие с правительствами, чтобы повысить эффективность мер реагирования на эти риски и упрочить социальную интеграцию.

«Становится все более очевидным, что конфликты с применением насилия входят в число крупнейших препятствий к искоренению бедности», – заявил Президент Группы Всемирного банка Джим Ён Ким. – «Конфликты затрагивают все больше людей внутри стран, но национальные границы для них – не преграда, и их побочные эффекты могут подвергать опасности целые регионы и порождать глобальные угрозы. В наши дни предотвращение конфликтов с применением насилия является одной из самых насущных задач в области развития, и для ее решения требуются дополнительные ресурсы, гибкие подходы и активизация сотрудничества международных партнеров».

С 2005 года число смертей, связанных с военными действиями, увеличилось в десять раз и в 2015 году достигло наивысшего показателя. Только в период между 2010 и 2016 годами число жертв среди гражданского населения в результате конфликтов с применением насилия удвоилось. Беспрецедентно высоким было и число людей, вынужденных покинуть свои дома вследствие таких конфликтов. По некоторым оценкам, внутренне перемещенными лицами или беженцами сегодня являются 65,6 млн человек, причем больше половины общего числа беженцев в мире – это дети.

По некоторым оценкам, ежегодные общемировые издержки, связанные с конфликтами с применением насилия, могут достигать 13,6 трлн долл. США, что соответствует 13,3 процента мирового валового внутреннего продукта (ВВП). Восстановление после конфликтов может продолжаться в течение жизни нескольких поколений. В докладе «Пути к миру» представлены доказательства экономической эффективности мер по предотвращению конфликтов и рассмотрены три сценария экономии средств, обеспечивающие ежегодную экономию от 5 млрд долл. США до почти 70 млрд долл. США.

В настоящее время расходы на предотвращение конфликтов составляют лишь малую толику расходов, связанных с реагированием на кризисы и деятельность по восстановлению. Как явствует из доклада, эти затраты можно было бы существенно сократить, сделав упор на инвестиции в устойчивое развитие в интересах всех слоев населения в совокупности с активизацией усилий в области дипломатии и безопасности и борьбы с неравенством и социальной изоляцией, которые часто приводят к конфликтам.

Сегодня конфликты с применением насилия являются одной из основных причин бедности: к 2030 году более половины бедного населения планеты будет проживать в странах с высоким уровнем насилия. Вместе с тем в докладе подчеркивается, что конфликты возникают в странах и с низким, и со средним уровнем дохода, и что достаток и богатство не гарантируют защиты от насилия. Поэтому в докладе предлагается ряд политических рекомендаций и конкретных мер, которые страны с различными уровнями дохода и другие субъекты могут применить для разрешения конфликтов без насилия. К числу этих мер, в частности, относятся: нейтрализация факторов риска на ранних стадиях, когда недовольство еще не успело укорениться; поощрение участия женщин и молодежи в жизни общества; переход к политике, в большей мере ориентированной на социальную интеграцию и обеспечивающей более равноправный доступ к природным ресурсам, основным услугам, безопасности и правосудию.

Как свидетельствуют результаты исследования «Пути к миру», страны, добившиеся наибольших успехов, создают коалиции с участием гражданского общества, женских движений, религиозных общин и частного сектора для формирования стимулов к установлению мира и преодоления напряженных ситуаций. Они также проводят реформы с целью упрочения основ и всеобъемлющего характера своих институтов.

Авторы доклада призывают как можно скорее проанализировать стимулы, побуждающие заинтересованные стороны на национальном, местном и международном уровне предпринимать упреждающие совместные усилия по установлению и поддержанию мира, и отмечают, что предотвращение конфликтов, сопровождающихся насилием, возможно только при условии всестороннего партнерского сотрудничества национальных органов и структур, занимающихся вопросами развития, дипломатии и безопасности.

Полный текст доклада см. на веб-сайте: www.pathwaysforpeace.org

Контактная информация:
В Вашингтоне: Кристина Нвазота, (202) 473-9219, [email protected]
Запросы на трансляцию: Хума Имтиаз, (202) 473-2409, [email protected]

Конфликт интересов педагогического работника: противоречия, его разрешение, ответственность

О работе образовательных организаций по предотвращению

возможного  возникновения конфликта интересов

 Понятие «конфликт интересов педагогического работника» является мнением, которое редко применяется в образовательной практике и является новым в правовой образовательной среде.

Что же будет квалифицировано как конфликт интересов педагогического работника и как он разрешается, рассмотрим с точки зрения действующего законодательства.

Согласно закону «конфликт интересов педагогического работника — ситуация, при которой у педагогического работника при осуществлении им профессиональной деятельности возникает личная заинтересованность в получении материальной выгоды или иного преимущества и которая влияет или может повлиять на надлежащее исполнение педагогическим работником профессиональных обязанностей вследствие противоречия между его личной заинтересованностью и интересами обучающегося, родителей (законных представителей) несовершеннолетних обучающихся» (п. 33 ст.2 ФЗ «Об Образовании в Российской Федерации»), т.е. под конфликтом интересов  подразумевается заинтересованность педагогического работника в получении материальной выгоды при выполнении им своей работы.

Противоречие между личными интересами и профессиональной обязанностью называется конфликтом интересов.

Квалифицировать ситуации, которые подпадают под данное понятие — непросто.

Под указанное определение конфликта интересов в общеобразовательной организации попадает множество конкретных ситуаций, в которых педагогический работник может оказаться в процессе выполнения своих должностных обязанностей, поэтому составить исчерпывающий перечень таких ситуаций не представляется возможным. Тем не менее, можно выделить ряд ключевых моментов, в которых возникновение конфликта интересов является наиболее вероятным, например:

• учитель ведет  уроки и платные занятия у одних и тех же учеников;
• репетиторство с учениками, которых он обучает;
• получение подарков и услуг;
• участие в формировании списка класса, особенно первоклассников;
• сбор денег на нужды класса, школы;
• участие в жюри конкурсных мероприятий, олимпиад с участием своих обучающихся;
• небезвыгодные предложения педагогу от родителей учеников, которых он обучает или у которых является классным руководителем;
• участие в распределении бонусов для учащихся;
• небескорыстное использование возможностей родителей обучающихся;
• нарушение установленных в общеобразовательном учреждении запретов  и т.д.

Таким образом, к ситуации конфликта интересов педагогического работника относится и запрет на осуществление индивидуальной педагогической деятельности в отношении обучающихся той организации, где педагог работает, если это ведет к конфликту интересов (ч.2 ст.48 ФЗ № 273-ФЗ «Об Образовании в РФ»).

Как разрешается конфликт интересов педагогического работника?

Создание комиссии по урегулированию споров между участниками образовательных отношений — это один из первых шагов к урегулированию конфликта интересов.

Часть 2 статьи 45 Федерального Закона «Об Образовании в Российской Федерации» предусматривает необходимость создания в образовательных учреждениях комиссии по урегулированию споров между участниками образовательных отношений. Данная комиссия создается в целях урегулирования разногласий между участниками образовательных отношений по вопросам реализации права на образование.

Комиссия  создается в организации, осуществляющей образовательную деятельность, из равного числа представителей совершеннолетних обучающихся, родителей (законных представителей) несовершеннолетних обучающихся, работников организации, осуществляющей образовательную деятельность. Порядок создания, организации работы, принятия решений комиссией и их исполнения устанавливается локальным нормативным актом образовательной организации. Решение комиссии является обязательным для всех участников образовательных отношений, подлежит исполнению в сроки, предусмотренные принятым решением, и может быть обжаловано в установленном законодательством РФ порядке (ч.6 ст. 45 ФЗ № 273-ФЗ «Об Образовании в РФ»).

Для реализации настоящего требования закона об образовании рекомендовано разработать следующие документы:

• Положение о конфликте интересов педагогического работника общеобразовательной организации;
• Положение о комиссии по урегулированию споров между участниками образовательных отношений общеобразовательной организации;
• Кодекс педагогического работника по предотвращению конфликта интересов.

Какие последствия может иметь для педагога доказанный конфликт интересов?

Юридическая ответственность может быть применена к нему в соответствии с Трудовым Кодексом Российской Федерации. В Трудовом кодексе также есть нормы, которые говорят о разрешении конфликта интересов работника. Так, существует специальное основание для расторжения трудового договора по инициативе работодателя. Непринятие работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является — будет основанием для расторжения договора, если действия работника дают основания для утраты доверия со стороны работодателя (п.7.1 ст.81 Трудового кодекса Российской Федерации).

Увольнение педагогического работника, не принявшего меры по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, является возможным, но не обязательным. В случае возникновения спора по поводу законности увольнения на работодателя ляжет бремя доказывания факта возникновения конфликта интересов у педагогического работника и соблюдения всех связанных с его установлением и урегулированием процедур. Помимо этого необходимо будет доказать факт непринятия работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, а также того, что данные обстоятельства дают основания для утраты доверия к работнику. Сделать это на практике будет непросто, тем более, если это будет единичное нарушение.

Журнал Международная жизнь — Архив 2 номера 2018 года Организация Объединенных Наций в процессах дипломатического урегулирования межнациональных конфликтов

Создание Организации Объединенных Наций ознаменовало собой окончание Второй мировой войны и продемонстрировало всему мировому сообществу пути мирного дипломатического урегулирования конфликтов. Организация, созданная в 1945 году, не ограничивалась в своей работе исключительно вопросами войны и мира. Среди целей Организации, которые были закреплены в Уставе, выделяется стремление ее создателей к укреплению международного сотрудничества, повышению роли дипломатии и налаживанию диалога в процессах международных отношений [1]. Здесь важно отметить, что дискуссионная площадка, предоставляемая представителям государств, вошедших в Организацию Объединенных Наций, сформировалась для решения широкого круга проблем в самых разных областях.

Среди задач, которые должны решаться в рамках основной цели создания Организации Объединенных Наций, Уставом ООН, выделяются следующие направления межнационального сотрудничества:

1. Экономическое взаимодействие.

2. Совместные гуманитарные миссии и социальное партнерство.

3. Межкультурный диалог и взаимная поддержка культурного развития.

4. Правозащитная деятельность и утверждение норм международного права.

Данные направления работы международной организации закреплены в 3-м пункте 1-й статьи Устава ООН [1], что позволяет говорить о многовекторности целеполагания в деятельности Организации, которая была заложена ее основателями еще на этапе создания. Стоит отметить, что у истоков создания ООН стояло несколько государств, в дальнейшем получивших статус постоянных участников Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, выполняющего важнейшую роль в процессах мирного урегулирования конфликтов по всему миру.

Актуальность данной публикации обусловлена многочисленными выступлениями как действующих, так и вышедших в отставку представителей политической элиты наиболее влиятельных государств, которые неоднократно заявляли о необходимости реформы центрального аппарата Организации Объединенных Наций. От представителей ряда государств нередко звучат слова о том, что деятельность Совета Безопасности ООН, да и сам его формат, давно исчерпали себя. Все эти факторы и их влияние на геополитическую ситуацию в мире и способы ее дипломатического урегулирования требуют тщательного анализа. Не стоит забывать также и о том, что Президент Российской Федерации неоднократно заявлял о необходимости сохранения площадок, предоставляющих возможность диалога на международном уровне.

Первое, на что надо обратить внимание, — это Устав Организации, где достаточно подробно обозначены как механизмы принятия решений одним из высших управленческих органов международной организации, так и проблемы, для решения которых он в свое время создавался.

Если обратиться к истории вопроса, то следует сказать о том, что вопросы функционирования Организации Объединенных Наций в целом и ее Совета Безопасности в частности стоят на повестке дня уже более полутора десятилетий. В качестве отправной точки, ознаменовавшей наступление переломного этапа мирового геополитического процесса, связанного с умалением роли Совета Безопасности ООН, следует рассматривать события конца 90-х годов ХХ века, когда военная операция сил Североатлантического альянса привела к изменению границ государства Сербия. Это было первое грубое нарушение принципа, утвердившего нерушимость государственных границ на европейском континенте, что еще в момент реализации было определено российскими властями в качестве опасного прецедента, подрывающего саму основу мирового устройства, которая установилась по итогам Второй мировой войны.

Данные события стали наглядной демонстрацией опасности подмены силовым решением мирного диалога, идущего по официальным каналам Организации, созданной специально для дипломатического урегулирования межнациональных конфликтов. Важно помнить, что для преодоления разногласий по таким вопросам и разрешения конфликтных ситуаций посредством мирного урегулирования создавалась ООН. Это прямо закреплено в 1-й части ее Устава, сообщающего юридическую силу решениям международной организации, направленным на поддержание процессов мирного урегулирования и развития дружественных отношений между странами и народами. Сама Организация выступает как центральная дискуссионная площадка, где не только обсуждаются способы урегулирования тех или иных конфликтов, но и принимаются решения.

Принятие решений в обход традиционных механизмов, произошедшее во время вторжения натовской военной группировки на территорию суверенного европейского государства ознаменовало собой переход крупнейших мировых держав от политики диалога и дипломатии на геополитической арене к силовым мерам и инструментам, используемым вопреки дипломатическим механизмом и направленным на их подмену. Фактически военно-политический союз западных государств взял на себя роль и полномочия Организации Объединенных Наций, что позволяет говорить о недостаточности инструментов, выработанных ООН за все время ее существования. Именно об этом в своих публичных выступлениях и говорили представители политической и дипломатической элит как западных государств, так и Российской Федерации.

Если попытаться выделить недостатки текущего формата межнационального диалога, которые, со слов экспертов, нуждаются в реформировании, то невозможно будет обойти вниманием роль Совета Безопасности ООН и сами принципы его функционирования. Недостатками действующего формата следует признать прежде всего ограниченность числа участников одного из высших органов принятия решений международной организации. В настоящее время деятельность Совета Безопасности ООН осуществляется на основании Устава Организации, где в 25-й статье закреплена обязанность членов Организации подчиняться решениям Совбеза и исполнять их. Сама структура Совета отображает послевоенное устройство, или расклад сил, который сложился после Второй мировой войны, о чем может свидетельствовать перечень постоянных членов этого высшего руководящего органа, куда входят следующие пять государств:

1. Российская Федерация

2. Великобритания

3. Франция

4. США

5. КНР

Все вышеперечисленные государства принадлежат к числу «стран победителей», которые приняли на себя ведущую роль в процессах преобразования мирового устройства и определения путей его развития. Стоит отметить, что при всех политических различиях эти государства стоят на разных ступенях внешнеполитической и экономической интеграции, что ведет к дисбалансу в области выработки и принятия решений. Так, отношения США и КНР в политическом отношении нельзя обозначить как дружественные. Между государствами существуют серьезные противоречия военно-политического характера, затрагивающие вопросы американского присутствия в Тихоокеанском регионе и военного сотрудничества США с такими странами, как Япония и Южная Корея. Голосование КНР и США в Совете Безопасности ООН нередко выражает глубинные различия в представлениях политических элит этих государств относительно мирового политического устройства и стратегиях глобального развития.

Несмотря на все противоречия, государства находятся в тесной взаимосвязи экономического характера. США являются основным торговым партнером КНР. В то же время КНР — это крупнейший из держателей американских ценных бумаг.

В экономической сфере формируются национальный доход и благосостояние общества, в которых отражаются:

1. Уровень и структура потребления народа.

2. Мера социальной защищенности граждан, обеспечиваемая их доступом к благам цивилизации.

3. Норма сбережений и инвестиционный ресурс.

Даже с учетом чрезвычайной значимости всех эти факторов, не стоит их переоценивать. Как показал исторический опыт, культурные связи и лежащие в их основании ценностные императивы нередко приобретают, по меньшей мере в публичном поле, решающее значение. В качестве примера здесь можно привести события, которые не так давно разворачивались на территории Украины.

Украина оказалась именно тем местом, где ценностные ориентации и цивилизационные различия привели к вооруженному конфликту. Если внимательно рассмотреть его предысторию, то становится ясна роль культуры и прежде всего языка в межгосударственной интеграции и межнациональной розни, в рамках взаимодействия между странами и народами. Языковой фактор оказывает значительное влияние и на голосование в ООН в целом, и на работу Совета Безопасности Организации в частности [10, с. 168-169].

В составе Совета Безопасности два из пяти государств, обладающих статусом постоянных членов в одном из высших органов управления ООН, принадлежат к англоязычной языковой семье. Это повлияло на утверждение английского языка в статусе международного. Достаточно взглянуть на десять избираемых участников Совета Безопасности и на то, как изменился их состав с распадом Советского Союза, чтобы заметить наличие масштабных  тенденций.

Если присмотреться к результатам голосований, проходящих на общем собрании государств — участников ООН, то нетрудно обнаружить, что предложения, вносимые англоязычными государствами, находят одобрение и в большинстве случаев принимаются. Предложения или проекты, вносимые представителями других языковых групп или языковых семей, отклоняются с большей частотой.

Непропорциональность правового участия представителей различных языковых групп в обеспечении и защите собственных интересов — это проблема, которая дает начало множеству шовинистических течений по всему миру. Лишение тех или иных языковых групп доступа к государственным услугам на их родном языке и непосредственно на месте их исторически сложившегося компактного проживания. Сюда относятся:

1. Закрытие средств массовой информации, вещающих на невыгодном языке.

2. Существенное ограничение доступа к вещанию иноязычных СМИ на территории страны.

3. Ограничения на въезд журналистам и менеджменту иноязычных СМИ.

4. Запрет на банковское обслуживание и экономические санкции как в отношении частных лиц, относящихся к отдельной языковой группе, так и по отношению к организациям или целым социальным слоям.

Особую обеспокоенность вызывает положение людей, которые лишаются доступа к объективной информации. Организации травли СМИ зачастую сопутствуют вспышки немотивированного вооруженного насилия, совершаемые в отношении людей, говорящих на чужом языке, или ограничение их доступа к государственным услугам на родном языке и там, где человек родился, вырос, создал семью и воспитывает детей.

Еще тяжелее работать мониторинговым группам там, где у пенсионеров, не знающих ни одного языка, кроме родного, возникают проблемы с обращением в поликлиники. Запись на прием приходится проходить на чужом языке, который нелегко выучить людям в возрасте от 75 лет и старше. Полиция и прокуратура отказываются принимать заявления, а для участия в судах приходится нанимать дорогостоящего переводчика. Большинству «неграждан» это попросту не по карману.

Проблемы языковой дискриминации нередко замалчиваются на трибунах Организации Объединенных Наций, куда доходят уже отголоски событий:

1. Межнациональные столкновения.

2. Вооруженные конфликты.

3. Падение уровня жизни.

4. Деградация социальной инфраструктуры.

Все эти проблемы замалчиваются на трибунах Совета Безопасности международной Организации, где предпочитают обсуждать только последствия ксенофобской политики, когда уставшие от произвола люди стремятся реализовать свое конституционное право на участие в управлении государством.

Пожилые люди так лишаются пенсий, которые иноязычная власть попросту перестает платить местному населению. Немногие из людей, страдающих от иноязычных шовинистических властей, способны даже осмыслить масштабы и механизмы происходящего. Люди сталкиваются с серьезными препятствиями в больничном обслуживании, предоставлении детских стационаров и во многом другом, естественном для всех цивилизованных государств.

Поэтапное и поступательное погружение в варварство как отдельных народов, так и целых культурно-языковых групп также не попадает в фокус мировых СМИ, и его не обсуждают с достаточным вниманием за «круглыми столами» Совета Безопасности ООН. Обсуждения затрагивают лишь последствия этой политики, которые то и дело проявляются в виде нарушений прав человека. Такое невнимание к проблеме не лучшим образом сказывается на положении меньшинств, притеснения которых в последние годы все чаще приобретают массовый характер и нередко заканчиваются вооруженными конфликтами, как это происходило на территории Украины.

Роль Совета Безопасности Организации Объединенных Наций фактически задвигается на второй план, а обсуждения и резолюции Совбеза нередко затягиваются или поступают слишком поздно. Такое запаздывание в работе международного совета, отвечающего за безопасность сотен народов и государств, нельзя признавать допустимым, и здесь можно согласиться с многими известными политиками, дипломатами и экспертами, которые высказывают мнение о том, что текущий формат функционирования Совета Безопасности ООН устарел и не позволяет оперативно решать глобальные проблемы, встающие перед мировым сообществом.

Безусловно, существует целый ряд вопросов, где постоянные участники Совета все же находят точки соприкосновения. Одной из таких проблем стоит обозначить террористическую угрозу и действия, направленные на борьбу с ней [3, с. 17]. Вместе с тем единодушие, достигаемое представителями политического руководства государств и руководителями спецслужб, нередко заканчивается на том моменте, что:

1. Терроризм существует.

2. Явление представляет угрозу мировой стабильности.

3. Деятельность террористических групп противоречит нормам международного права и влечет за собой грубое нарушение прав человека.

4. Проблема требует решения и активизации сил для борьбы с террористической угрозой.

Все эти положения относятся к категории общих и разделяются всеми постоянными членами Совета Безопасности. К сожалению, такого взаимопонимания оказывается недостаточно, когда рассмотрение проблемы начинает обрастать деталями. Нередко оказывается, что участники Совбеза неспособны прийти к согласию относительно того, какие именно группы являются террористическими [4, с. 314-317], а какие ведут справедливые национально-освободительные войны или ведут борьбу с преступными режимами, пришедшими к власти незаконным путем или удерживающими власть с помощью преступных методов.

Конечно, далеко не последнюю роль здесь играет языковой фактор, определяющий само мировоззрение людей, их восприятие тех или иных событий, а также отношение к ним. Не стоит забывать о том, что при всей значительности объема международных договоров, соглашений и конвенций политические и дипломатические представители различных государств, выступая в ООН, выражают интересы прежде всего тех государств, гражданами которых они являются. Крайне редко встречаются случаи, когда высокопоставленные работники ООН признают приоритет международных соглашений и конвенций над юрисдикцией своего государства и в ущерб краткосрочным интересам действующего руководства. Немногочисленные случаи такого рода зачастую оказываются лишь продолжением внутриполитической борьбы, происходящей в данном государстве, когда его представитель в ООН оказывается втянут в эту борьбу и использует свою должность как инструмент поддержки тех или иных политических сил у себя на родине.

Отсутствие действенных рычагов влияния или их явный недостаток довольно часто можно встретить в числе проблем, которые обозначаются экспертами как основные помехи в реализации задач, стоящих перед Советом Безопасности Организации Объединенных Наций. Имеющиеся в настоящее время у Совета Безопасности ООН возможности, как правило, сводятся к трем основным механизмам воздействия:

1. Резолюции.

2. Санкции.

3. Миротворческие силовые операции [9].

Резолюции и другие не получающие документального оформления меры воздействия на деструктивные события по всему миру зачастую не оказывают серьезного влияния на ксенофобские политические режимы и действуют лишь в ряде случаев, когда речь идет о положении людей, проживающих в демократиях восточноевропейского типа. Действенность резолюций снижается, когда речь заходит о событиях на Ближнем Востоке, в государствах Азии или Африки [7, с. 190-192; 8].

Введение экономических или технологических санкций используется Советом Безопасности ООН существенно реже, но также может быть отнесено к числу инструментов воздействия на политические силы, которые:

1. Склоняются к реализации своих политических целей преступными методами.

2. Пренебрегают правами человека на территориях, которыми руководят.

3. Опираются на ксенофобские настроения в обществе для укрепления своей власти или получения высоких рейтингов во время избирательных кампаний.

Результативность санкционного давления далеко не бесспорна. Да, такие механизмы позволяют сократить возможности преступной деятельности узурпировавших власть или стремящихся к этому групп политического влияния, однако это далеко не всегда приводит к их краху. Если же рассматривать защиту прав и свобод человека в качестве основной цели санкционного давления, то подобную политику и вовсе придется признавать провальной. Санкции нередко приводят к падению уровня жизни целых народов, лишая их современного медицинского обслуживания, полноценного питания и других благ цивилизации, что в конечном счете значительно сужает их возможности по обеспечению права на жизнь или же вовсе лишает их этого права.

Таким образом, введение экономических санкций не снимает проблемы нарушения прав человека на отдельных территориях, но лишь усугубляет их, расширяя количество пострадавших и умножая их страдания. Введение санкций на поставку вооружений или военных технологий здесь могло бы оказаться эффективным инструментом ослабления преступных политических сил, но данные запреты выполняются лишь до известной меры, когда присутствие двух-трех посредников становится достаточным для покупки запрещенного оружия или технологий. Такие посредники далеко не всегда остаются в тени, но штрафные меры к ним применяются довольно редко, когда речь заходит либо о вопиющих случаях, либо когда работа этих посредников противоречит интересам США, Великобритании или другого государства, способного проводить полицейские спец-операции за рубежом.

Отсутствие у Совета Безопасности ООН такого инструмента представляет его работу в значительной мере декларативной, пока дело не доходит до проведения миротворческих миссий. Введение миротворцев ООН в зоны межэтнических конфликтов также происходит при значительном затягивании процесса. К моменту ввода миротворческих сил ООН в зону конфликта, как правило, сам конфликт находится в завершающей стадии, а многочисленные жертвы этого конфликта уже стали свершившимся фактом и не могут быть предотвращены [6]. Здесь вновь встает вопрос о недостаточности:

1. Возможностей и инструментов исполнения решений Совета Безопасности ООН.

2. Оперативности в принятии решений и выработке единых позиций по вопросам, относящимся к компетенции Совбеза.

3. Единообразия правовых понятий и норм, используемых при анализе тех или иных событий, рассматриваемых на заседаниях Совета Безопасности.

Важно помнить также и о том, что многие государства не используют в своей правоприменительной практике принцип верховенства международных договоров и международного права. Этот фактор также нельзя упускать из виду, когда требуется принятие решений о том, насколько правовым является то или иное отношение политических элит к решениям Совбеза.

Отсутствие единых правовых стандартов и норм позволяет множеству политических сил по всему миру игнорировать решения Совета Безопасности, которые, согласно Уставу международной Организации, являются обязательными к исполнению всеми государствами, входящими в ООН. Такое положение дел не лучшим образом сказывается на репутации Совета, подрывая доверие не только к его непосредственным решениям и юридической силе, но и самим нормам международного права. Кризис международного права, который все чаще отмечается в последние годы на всей протяженности мирового политического пространства, является прямым следствием этих недостатков в работе одного из высших руководящих органов ООН.

Вопросы реформирования Совета Безопасности Организации Объединенных Наций не стоит полагать неким новшеством дипломатического или политологического дискурса. Их активное обсуждение и непосредственная, практическая реализация присутствуют в повестке дня уже с конца 80-х годов ХХ века. Несмотря на столь давнюю историю вопроса, его нелегко будет признать проработанным или решенным, а следовательно, есть все основания и в том, чтобы усомниться в действенности тех преобразований, которые претворялись в жизнь все это время.

Реформа Совета Безопасности ООН, начавшаяся в конце 80-х годов прошлого века, была направлена прежде всего на расширение числа участников Совета и обеспечение доступа к членству в нем как можно большего числа государств, входящих в Организацию Объединенных Наций. В рамках такого расширения некоторые из постоянных членов Совбеза видят и непосредственное расширение инструментария Совета, который может быть использован для решения стоящих перед ним задач. Так видят перспективы расширения ООН из Вашингтона [2, с. 210], где в качестве приоритетных характеристик новых членов Организации рассматривают высокие показатели, достигнутые в следующих областях:

1. Военная мощь.

2. Экономический потенциал.

3. Демографические показатели.

4. Ценностные и мировоззренческие приоритеты.

Военная мощь там выступает как гарантия способности государств принимать участие в миротворческих и других силовых операциях, направленных на поддержание мира и стабильности. Такой подход вызывает массу вопросов и не может быть признан состоятельным по целому ряду причин. Главным стоит обозначить само понятие военной мощи и того, насколько она может быть конвертирована в миротворческие операции. Важно помнить, что современные армии крупнейших государств — это в значительной мере стратегические силы, которые бесполезны для реализации задач полицейского или миротворческого характера [5]. Более того, нередко государства, располагающие достаточно современными и дорогостоящими вооружениями, а также офицерским кадровым составом, обученным ведению боевых действий с самой современной техникой, оказываются бессильны в решении тех задач, которые приходится решать Совету Безопасности ООН [11].

Задачи такого рода, как правило, могут быть решены только специальными подразделениями, способными выполнять полицейские функции и проводить задержание преступников или пресекать преступления на территориях иностранных государств, где им может оказываться противодействие со стороны приверженцев преступных политических групп. Стоит отметить, что содержание такого контингента, как и его подготовка, пусть и достаточно затратные мероприятия, но все же не идущие ни в какое сравнение с издержками на содержание атомной подводной лодки или пусковой шахты баллистической ракеты. Таким образом, формальные показатели затрат на содержание армии и сам уровень технологического оснащения войск того или иного государства не могут рассматриваться как фактор, значимый для обеспечения целей и задач миротворческих миссий или полицейских операций, проводимых под эгидой Совета Безопасности. Кроме того, за подобным выбором новых членов Совбеза может скрываться и далекий от целей Организации корыстный интерес, связанный с поставками американских вооружений и стремлением США повысить статус основных покупателей своего вооружения.

Достаточно спорным представляется и включение экономического потенциала в перечень характеристик, позволяющих принять участие в работе по выработке единых принципов мироустройства и механизмов мирной их реализации. Если предполагать целью Организации Объединенных Нации извлечение прибыли или прирост производства стали, чугуна или товарной пшеницы, то подобный выбор был бы понятен и оправдан, но цели создания ООН и ее Совета Безопасности несколько отличаются от задач коммерческой организации или рыночно ориентированного государства. Здесь не может быть уместно применение принципов рыночной конкуренции или признание той или иной культуры в качестве отсталой, основываясь на имеющихся в настоящее время показателях ее экономического развития.

Ценность каждой из национальных культур, их языков и самих народов, включая их уникальную историческую и цивилизационную неповторимость, следует рассматривать в качестве исходного основания для их участия в решении вопросов Совета Безопасности ООН. Здесь недопустимыми окажутся любые проявления дискриминации, будь то традиционные для англоязычной правовой системы цензы имущественного характера, равно как и современные образовательные цензы, обусловленные неравномерным доступом различных государств или народов к применению всего правового инструментария, который может быть использован лишь узким слоем высокопрофессиональных юристов, проживающих, как правило, в США или Великобритании.

Стоит отметить, что дискриминация в отношении представителей тех или иных культур, производимая на основании ценностных ориентиров и приоритетов, сегодня уже без какого-либо смущения поддерживается в публичных выступлениях многими политиками и представителями верховной власти государств, входящих в военный альянс НАТО. Безусловно, принципы международного права и базовые конвенции, которые легли в их основание, — это несомненный приоритет в работе всех ее структур. Между тем данный приоритет значительно сужается многими представителями политического истеблишмента западных государств до некоторых частных проявлений прав и свобод человека, которые нередко даже понимаются политиками по-своему, исключительно в русле западного идеологического концепта.

Конечно, подобный подход не может признаваться не только допустимым, но и сколь бы то ни было оправданным. Следует сразу сказать о том, что ни Устав ООН, ни международные конвенции не рассматривают права человека пропорциональными его доходам или располагаемому им имуществу. Не секрет, что аналогичный принцип применяется и в отношении культур, где любая признается уникальной и требующей защиты и поддержки.

Любое признание той или иной культуры отсталой ввиду низкой производительности труда или слабо развитой экономики в данном случае представляется попыткой утверждения имущественного ценза и приведения прав человека или целой нации в зависимость от их имущественного положения. Естественно, что преступными здесь оказываются как само такое представление будущих преобразований мирового политического пространства, так и любые частные проявления подобных преобразований, которые все чаще можно наблюдать в странах Ближнего Востока, Латинской Америки, Африки и даже союзных республиках бывшего СССР. Последнее особо остро отражается на внутриполитической ситуации в России, что не может оставаться без внимания руководства страны.

Стремление российских властей обеспечить равенство каждой из культур, независимо от располагаемых представителями этой культуры вооруженной силы или уровнем их благосостояния, безусловно, не требует чьего-либо одобрения или поддержки. Вместе с тем возможности Российской Федерации на этом пути могут оказаться намного шире, когда они найдут содействие представителей других государств. Это особенно важно, если речь идет не о простой поддержке, а о том содействии, которое реализуется в рамках действующих международных организаций и публичных трибун, где происходит обсуждение и проходит голосование по резолюциям, наделенным международной юридической силой.

Такие инструменты не могут быть получены без расширения количества участников Совета Безопасности ООН, который должен происходить без каких-либо условий по объему армии или уровню развития экономики, но должен учитывать лишь принадлежность к определенной культурной или цивилизационной группе, которые могут различаться и различаются сообразно языку, используемому в качестве основного или государственного. Именно такой принцип формирования совещательных и коллегиальных органов, принимающих ответственные решения в рамках реализации деятельности международных организаций, стоит полагать единственным, отвечающим интересам всего мирового сообщества и соответствующим принципам конвенций о правах и свободах.

Итак, с основными выводами, которые могут быть сделаны по итогам данной публикации, стоит обозначить следующее:

1. Организация Объединенных Наций относится к числу примеров наднационального взаимодействия, дающего возможность мирного урегулирования многих разногласий, которые традиционно решались методами военного насилия.

2. ООН и ее дискуссионные площадки являются одним из основных источников норм международного права.

3. Совет Безопасности ООН является центральным звеном в управлении работой Организации, связанной с решением вопросов мирного урегулирования споров.

4. Текущий формат работы Совбеза ООН устарел и не позволяет решать задачи, которые он должен решать согласно положениям Устава ООН.

5. Известные и проводимые в жизнь ранее меры по реформированию Совбеза ООН не позволяют добиться желаемых результатов и не могут признаваться эффективными.

6. Обстановка, сложившаяся в настоящее время на мировом геополитическим пространстве, требует выработки стратегий по радикальному преобразованию самой Организации и принципов принятия решений в ней.

7. Наряду с реформами организационно-правового характера, требуется также и решение проблемы инструментального характера, которая не позволяет Совбезу оперативно пользоваться рычагами исполнительной власти для проведения своих решений в жизнь.

Список использованных источников:

1. Устав Организации Объединенных Наций // URL: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/chapter-i/index.html (дата обращения: 22.12.2017).

2. Мустафаева Н.И. Совет Безопасности ООН как приоритет реформы ООН // Актуальные проблемы российского права. 2016. №2 (63). С. 206-214.

3. Петрованов К.Г. Глобальная контртеррористическая стратегия оон и сбсе и ее влияние на противодействие терроризму в РФ // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. 2013. Т. 21. №4. С. 16-21. 

4. Чернядьева Н.А. Анализ понятия «политическое насилие» в антитеррористических соглашениях ООН // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. №1. С. 313-321.

5. Зверев П.Г. Национально-правовые основы участия российских полицейских в миротворческих операциях ООН // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2013. №4 (34). С. 60-65.

6. Ибрагимов А.М. О роли ООН и других международных организаций в мирном урегулировании международных споров // Юридический вестник ДГУ. 2013. №3. С. 57-61.

7. Малов Д.В. Политико-правовой анализ деятельности ООН по урегулированию этнических конфликтов на территории Африки в 1990-2012 гг. // Вестник Омского университета. 2013. №1(67). С. 189-195.

8. Ильин А.В., Курныкин О.Ю. Северокорейский кризис через призму резолюций Совета Безопасности ООН // Сравнительная политика. 2014. Т. 5. №1 (14). С. 77-95.

9. Зверев П.Г. Правовой статус вооруженных сил, участвующих в миротворческих операциях ООН // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2013. №2 (32). С. 74-78.

10. Самедова И.А. Функционально-стилистический анализ англоязычных текстов резолюций Совета Безопасности ООН (на примере резолюций 853, 874 И 884) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. №4-2 (22). С. 167-170.

11. Зверев П.Г. К вопросу о подготовке сотрудников полиции для участия в миротворческих операциях ООН // Вестник Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России. 2014. №2 (36). С. 38-40.

Возможно ли урегулирование афганского конфликта в условиях поляризации политики? — Клуб «Валдай»

Обилие международных игроков осложнило конфликт в Афганистане и сделало невозможным его разрешение путём двусторонних переговоров между правительством и движением «Талибан». Между заинтересованными сторонами нет согласия о процедуре переговоров или повестке дня для разрешения конфликта. В то время как Соединённые Штаты заявляют, что будут поддерживать позицию афганского правительства «Афганистан для афганцев», некоторые региональные державы следуют сценарию движения «Талибан», понижая роль правительства Афганистана на международной арене.

Конфликт в Афганистане привёл к поляризации международной политики. Правительство Афганистана и движение «Талибан»* разработали разные и противоречивые сценарии для прекращения конфликта. Соединённые Штаты и большинство европейских держав поддерживают повестку правительства, в то время как региональные державы, включая Россию, Пакистан и Иран, склоняются к сценарию движения «Талибан». Китай также, похоже, присоединяется к лагерю последних. Недавнее одностороннее решение российского правительства пригласить «Талибан» на мирные переговоры в Москве в начале сентября наряду с нежеланием Соединённых Штатов и Афганистана участвовать в конференции являются лишь подтверждением этой поляризации.

Кроме того, правительство и движение «Талибан» так и не представили чёткого соглашения о результатах возможного политического урегулирования конфликта. При этом талибы добиваются успехов на театре военных действий и пользуются растущей иностранной поддержкой.

В таких условиях урегулирование конфликта между противоборствующими сторонами путём переговоров не представляется вероятным. Если не произойдёт заметных изменений на всех трёх указанных ниже направлениях, нескоординированные односторонние усилия многих сторон, в том числе России и других региональных держав, вряд ли откроют путь к долгожданному мирному процессу в Афганистане.

Анатоль Ливен
Положение афганского государства становится всё более шатким вследствие углубления внутренних противоречий и резкого укрепления движения «Талибан». Намечающиеся перспективы не дают повода для оптимизма. Как рассказал ru.valdaiclub.com профессор Джорджтаунского университета (Катар) Анатоль Ливен, США вряд ли будут сотрудничать с Россией в этом вопросе, а успеху региональных усилий, предпринимаемых Россией, Китаем, Индией и Пакистаном, мешает зависимость нынешнего правительства Афганистана от США.

I. Внутренняя обстановка

Конфликт достиг тупика с военной точки зрения, ибо ни одна из сторон не в состоянии одержать победу на поле битвы. «Талибан» достаточно слаб, чтобы захватить всю территорию, но достаточно силён, чтобы продолжать мятеж. В течение последних полутора десятилетий группировке удалось утвердиться на политическом ландшафте Афганистана. Об этом свидетельствует февральское мирное предложение президента Гани, которое включало признание «Талибана» в качестве политической партии и возможный пересмотр конституции.

Однако в этом контексте политическое урегулирование конфликта маловероятно, потому что талибы не сядут за стол переговоров с правительством Афганистана, пока не нанесут ему достаточный урон на поле битвы. Ни теория восстаний, ни исторический опыт не подтверждают, что повстанческая группа будет вести переговоры, если она будет ослаблена в результате боев. Поэтому – в отличие от усилий правительства Афганистана и его партнёров по выходу из тупика посредством начала переговорного процесса – «Талибан» попытается сохранить статус-кво в надежде, что наступит переломный момент в борьбе повстанцев с правительством (полный вывод международных сил, изменение международной и региональной политики в пользу мятежников, эрозия афганских вооружённых сил в результате сокращения международной помощи, фрагментация элиты).

II. Международная обстановка

Обилие международных игроков осложнило конфликт и сделало невозможным его разрешение путём двусторонних переговоров между правительством и движением «Талибан». Между заинтересованными сторонами нет согласия о процедуре переговоров или повестке дня для разрешения конфликта. Разногласия будут затруднять любое сотрудничество в разрешении конфликта. Они уходят своими корнями в противоречивую историю политики международных игроков в отношении войны и мира в Афганистане.

В то время как Соединённые Штаты заявляют, что будут поддерживать позицию афганского правительства «Афганистан для афганцев», которая предусматривает механизм двусторонних переговоров между правительством и движением «Талибан», некоторые региональные державы, включая Пакистан, Россию и Иран, следуют сценарию движения «Талибан», понижая, если не исключая, роль правительства Афганистана на международной арене.

Москва намерена провести конференцию о мире в Афганистане 4 сентября 2018 года с участием делегатов «Талибана» и 11 стран, включая Пакистан, Иран и Китай. Правительства США и Афганистана заявили о нежелании присутствовать на конференции. Это свидетельствует об отсутствии сплочённого международного и регионального консенсуса в отношении мирного процесса в Афганистане. Поэтому, если международные игроки не договорятся о единой мирной повестке дня и механизме переговоров, политическое урегулирование конфликта не представляется вероятным.

III. Ожидание развязки

Налицо серьёзные расхождения между противоборствующими сторонами относительно результатов возможных переговоров. «Талибан» рассчитывает на создание в Кабуле режима на основе шариата, в то время как правительства США и Афганистана выступают за интеграцию «Талибана» в начавшийся после 2001 года политический процесс в качестве политической партии.

В этом смысле афганское правительство ожидает политического урегулирования, когда все стороны могут рассчитывать на выигрыш, в то время как талибы рассчитывают на сценарий с нулевой суммой. Эта позиция «Талибана» непопулярна в Афганистане, где как простые граждане, так и политические круги опасаются повторения потрясений, связанных с Исламским Эмиратом Афганистан (1996–2001). «Талибан» исходит из того, что он выигрывает и в военном, и в политическом плане, и потому нет необходимости садиться за стол переговоров с правительством Афганистана. До тех пор, пока такая позиция не претерпит изменений, прямые переговоры между правительством и талибами представляются маловероятными.

Учитывая вышеизложенные многоуровневые сложности, связанные с возможностью прямых переговоров между афганским правительством и движением «Талибан», нынешний затянувшийся тупик представляется неблагоприятным, но неизбежным сценарием.

*Запрещено в РФ.

Разрешение международных конфликтов | Encyclopedia.com

Добрые услуги и посредничество

Арбитраж

Судебная ответственность и разрешение конфликтов

Процедуры одностороннего урегулирования

Принудительные процедуры, не связанные с войной

БИБЛИОГРАФИЯ

Международное разрешение конфликтов связано с процессами снятия напряженности между государствами или их поддержания на уровнях, совместимых с продолжающимся мирным преследованием государствами своих целей (индивидуальных или коллективных).Полное описание процессов разрешения конфликтов внутри сообщества повлечет за собой полное описание многочисленных и сложных видов и степеней разделяющих и общих проблем среди его членов. Это заявление признает, с одной стороны, что конфликт и даже война ни в коем случае не являются ненормальной частью международной жизни (Stone 1954; Wright 1942; Boasson 1950; Singer 1949; Boulding 1962; International Sociological Association 1957). Было подсчитано, что только 270 лет из 3500 лет, известных истории, не имели войн.С другой стороны, мы не должны заходить так далеко, чтобы отождествлять «международную политику» целиком с «оппозиционными» отношениями групп (Wright 1955, стр. 131). Чарльз Боассон правильно говорит, что такая идентификация недостаточно учитывает роль приспособления и отказа, влияние норм юридического и этического суждения и влияние апелляции к правосудию (Boasson 1963, стр. 77-78; Stone 1965 ). Кооперативный аспект подчеркивается Эрнстом Хаасом, который заново исследовал перспективы современного международного «функционализма» перед лицом разнообразных и меняющихся типов национальных обществ и будущей международной среды [см. международная интеграция; Haas, 1964] и Джоном Бертоном, который выдвинул тезис о том, что использование силы неуклонно уступает место мерам сотрудничества даже в оппозиционных отношениях между государствами, преследующими только свои собственные, независимые, «неприсоединившиеся» интересы в региональных и функциональных договоренностях (1965). ).

Изучение разрешения международных конфликтов не может быть сведено к подробному изучению процесса принятия решений, даже если мы могли бы получить всю информацию, восприятие, интерпретации и альтернативные варианты выбора, доступные лицам, принимающим решения (Snyder et al. 1954; и для более подробной информации). диффузный проект для руководства лицами, принимающими решения, см. McDougal 1953). Решения часто имеют большое значение для конфликта, но такие решения являются лишь частью контекста и содержания конфликта и его разрешения. Детальные исследования процесса принятия решений имеют два серьезных недостатка: они влекут за собой бесконечное и часто бесплодное накопление деталей, и они могут упускать из виду важные факторы, концентрируясь на сообщенных или известных решениях. Полный набор обстоятельств, составляющих международный конфликт, действует, даже если лица, принимающие решения, не действуют и не осведомлены обо всех обстоятельствах. Если считать такое бездействие и неосведомленность решениями, то это, конечно, только беллетризует весь подход (Boasson 1963, стр. 22-35, 75-77).

Несомненным достижением является то, что после Первой мировой войны изучение международных конфликтов и их разрешения вышло из общей монополии историков (Boasson 1963, стр.43-49) и вдали от специализированных технических проблем международного юриста и публициста (Stone 1954, введение; Stone 1956; Boasson 1963, стр. 50-59). В настоящее время существует журнал Journal of Conflict Resolution, , и обучение и исследования в этой области широко распространены, особенно в Соединенных Штатах. Также продолжаются заметные эксперименты в методологии. Проект Фонда Карнеги за международный мир был направлен на выявление конфликтов и этапов, через которые они проходят, в связи с ростом и спадом напряженности и насильственным или ненасильственным разрешением.В важном Центре исследований в области разрешения конфликтов при Мичиганском университете Кеннет Боулдинг провел систематическое исследование конфликта как общего социального процесса и международного конфликта в его рамках (1962, стр. 227–276, 304–343). Роберт Норт из Стэнфордского университета пытается с помощью компьютеров выявить из множества факторов, составляющих совокупность обстоятельств прошлых международных кризисов, те факторы, которые обычно имеют значение для интерпретации и преодоления таких кризисов.Соответствующая работа была также проделана биологами по конфликтам животных и психологами и социологами по индивидуальному и групповому поведению (например, Freud 1915-1933; West 1949; Scott 1958). Эти подходы, что бы они ни добавляли к знаниям, вряд ли произвели революцию в урегулировании международных конфликтов. Но осознание непреодолимости даже специализированных исследований может само по себе способствовать терпению и сдержанности в действиях, которые были бы положительным фактором в разрешении конфликта.

Цель этой статьи — выявить и описать некоторые подходы к разрешению конфликта между государствами, которые стали институционализированными или, во всяком случае, номинированными.В частности, это охватывает широкий спектр подходов между войной и международными санкциями, с одной стороны, и простыми переговорами, с другой, и включает добрые услуги, посредничество, комиссии по расследованию и арбитраж [см. Судебное решение ].

В муниципальном обществе мы, естественно, воспринимаем судебный процесс как обязательную основу для разрешения крупных споров. И несмотря на относительную слабость международного права, при разрешении конфликтов нельзя пренебрегать этим. Однако международно-правовая база не только слабее; он, кажется, опирается на фундамент, диаметрально противоположный муниципальному.Там подчинение обязательному судебному решению третьей стороны считается нормальным, в то время как международное право исходит из того, что государство не подчиняется никакому решению третьей стороны (или даже менее безапелляционным «добрым услугам» или посредничеству, кроме как по собственному согласию. ). Хотя каждый штат остается своим судьей, это не дает ему полномочий по отношению к другому штату; поскольку любое другое государство также пользуется такой же прерогативой. Чтобы поссориться, нужны двое; и также требуются оба участника спора, чтобы присвоить международную компетенцию.

Простое следствие этого состоит в том, что каждый участник спора также волен осуществлять свое собственное определение своих прав. Хотя эта свобода ограничивалась различными международными документами, такими как Пакт Келлога-Бриана и Пакт Лиги Наций (теперь замененный Уставом Организации Объединенных Наций), размер ограничений и остается спорным и проблематичным. Запреты на широкое применение силы между государствами сегодня носят в основном не юридический, а фактический и психологический характер и проистекают из распределения экономической и технологической мощи и из универсальных последствий обращения к ядерному оружию.Каким бы ни было окончательное правильное юридическое толкование, торги и позиционные маневры происходят в основном на военной арене. Современные проблемы, связанные с применением силы крупными державами, которые стоят перед нами , на самом деле, в значительной степени являются продолжением тех, которые стояли перед миром до 1914 года как в отношении закона, так и факта (Stone 1958 ; 1961).

Добрые услуги и посредничество — это особые формы переговоров, в которых участвует третья сторона (Николсон, 1954; Форгак, 1937: Камень, 1954, стр.68-72). Это свидетельствует о сравнительно недавнем росте и примитивном характере международных механизмов урегулирования конфликтов, что даже добрые услуги так высоко ценятся как метод. Ибо его значение состоит только в том, чтобы восстановить общение и переговоры между спорящими сторонами и, возможно, вызвать некоторую сдержанность в этом общении; стороны не обязаны идти дальше. Самый известный успех произошел, когда подход президента Теодора Рузвельта к воюющим сторонам помог положить конец русско-японской войне в 1905 году; и его самый вопиющий провал, когда президент Франклин Д.Усилия Рузвельта в 1939 году остановить начало Второй мировой войны оказались безуспешными. Основная отрицательная особенность добрых услуг заключается в том, что их функция не распространяется даже на выражение мнения по существу, не говоря уже о принятии каких-либо решений. Эти функции чрезвычайно скромны, каждая сторона сохраняет (как болезненно показали Палестина и Кашмир и другие современные примеры) как право окончательного решения, так и право решать, должны ли переговоры (с посредничеством или без) вообще продолжаться.Такие правовые нормы, которые существуют как для добрых услуг, так и для посредничества, в основном связаны с узакониванием этих умеренных вмешательств третьей стороны в ссоры других государств.

На первой Гаагской мирной конференции в 1899 году все еще считалось необходимым заявить, что предложение таких услуг не было «недружественным актом». И после двух поколений борьбы за более эффективные и императивные процедуры через Лигу Наций и Организацию Объединенных Наций эти предварительные предварительные процедуры переговоров по-прежнему играют важную роль в разрешении конфликтов.

Посредничество отличается от добрых услуг главным образом степенью непринудительной инициативы, разрешенной третьей стороне. Посредник, получив приглашение действовать, волен не только передавать, но и вносить предложения по решению (Wehberg 1958). Однако термины «добрые услуги» и «посредничество» иногда используются нечетко, без четких различий, особенно в Организации Объединенных Наций; и термин «примирение» (который не имеет технического значения ) также часто используется как синоним «посредничества» (Stone 1965, стр.71).

Установление фактов

Успех любой из этих процедур проявляется в согласии, а не в решении; существо спора в отношении факта или закона может вообще никогда не проявиться. Общеизвестно, что участники диспута видят факты по-своему, и это особенно верно в отношении государств, которые часто могут лучше скрывать доказательства, чем отдельные лица. Государственное сопротивление вторжению третьей стороны всегда с особой ревностью относилось к установлению фактов третьей стороной, даже если это чисто рекомендательный характер.Поэтому неудивительно, что институционализация процедур международного установления фактов произошла почти так же недавно, как и международное судебное разбирательство.

Международные комиссии по расследованию были предусмотрены Гаагской конвенцией 1899 года, которая установила правовые рамки, в рамках которых по соглашению сторон могла быть назначена комиссия для установления фактов по конкретному спору. Такие комиссии оказались полезными в нескольких случаях, в основном военно-морских, из которых самым известным был англо-русский спор относительно инцидента с Доггер-Банком во время русско-японской войны.И Лига Наций, и Организация Объединенных Наций адаптировали этот вид техники к своим собственным организационным устройствам, причем первые использовали ее особенно хорошо как средство откладывания на потом и убеждения.

Наряду с едва сдерживаемыми полномочиями Совета Безопасности ООН принимать обязательные решения в конфликтах, связанных с угрозами миру или нарушениями мира, эти традиционные процедуры кажутся хилыми и робкими. Лига Наций и ее преемница, объединив даже умеренные традиционные процедуры, значительно развили и укрепили их (Conwell-Evans 1929; Walters 1952; Stone 1954, стр.165-176). Однако Организации Объединенных Наций в этих усилиях сильно помешало устойчивое выравнивание голосов в нынешней биполярной политической ситуации (Stone 1958, стр. 165–183; Morgenthau 1946; Claude 1958).

Люди, переживающие кризис, всегда строили стереотипы о себе и своих противниках и преобразовывали проблемы в стереотипы. Это, однако, значительно усиливается сегодня, когда стереотипные взгляды распространяются, часто преднамеренно и с благословения государственных властей, по всем каналам массовой коммуникации в преддверии конкретного кризиса.Эти стереотипы всегда готовы определить, какая версия каждого будущего спора получит национальное признание, так что даже когда государство, инициирующее конфликт, само приглашает к беспристрастному расследованию, «факты», как они находят рационально, часто тщетно пытаются проникнуть в суть дела. национальная версия. Таким образом, по мере того, как возрастает потребность в процессах действительно беспристрастного установления фактов, трудности даже с этой скромной целью возрастают еще больше. Многочисленные конкретные конфликты иллюстрируют эти трудности, но наиболее значимо они проявляются в проблеме установления фактов международным органом, приемлемым для двух основных противников, как части системы инспекций во всемирном плане ядерного разоружения.Каждая сторона была стереотипна для другой как возглавляемая кликами, склонными к мировому господству с помощью вероломства или силы. Проблемы для беспристрастного органа связаны с выживанием каждой стороны, и не хватает третьих сторон, которые в таких вопросах достаточно выше подозрения, что они симпатизируют или запугивают одну или другую сторону, чтобы им доверяли обе. Успешное создание органа с такими функциями было бы признаком того, что кризис выживания закончился, а не только первым шагом к его преодолению.

«Интернационалистские» усилия со времен Первой мировой войны не всегда учитывали эти реальности. Нетерпение по поводу слабых дипломатических методов привело к созданию более «современных» механизмов. При Лиге Наций реакция на амбициозный Общий закон о тихоокеанских поселениях 1928 года была плохой. Но реакция членов Организации Объединенных Наций на предложенный пересмотр этого закона в 1949 году была еще более обескураживающей. Действительно, хотя каждая часть закона может быть принята отдельно, даже часть I, касающаяся примирения, не была принята ни одним коммунистическим государством, ни каким-либо новым азиатским государством.Разочарование надежд на более жесткие меры стимулировало определенный интерес к возможностям улучшения методов посредничества. Этот вопрос, например, входил в число проектов Института международного права и Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (Rolin 1959; Jessup 1956; Efremov 1927; Hill 1932; Revel 1931; Jackson 1952; Techniques of Mediation). … »1958; Дуглас 1957).

Обсуждение было сосредоточено на том, в какой степени посреднический процесс может выиграть от (1) стилизации и (2) разрешения посреднику делать предварительные, необязательные выводы третьей стороны.К сожалению, не удалось избежать того факта, что посредничество ценится государствами именно из-за его неформального, нестилизованного характера, рассмотрения каждого случая как уникального и потому, что оно дает средства катарсиса и откровенного обмена мнениями через посредника. Реформы, которые вызывают опасения, что уступки или признания в ходе этого обмена могут быть использованы против одной стороны, если согласительная процедура окончательно потерпит неудачу, подрывают всю функцию посредничества.

Другой вопрос, представляющий широкий социологический интерес, касается сложности расширения знаний о таких неформальных процедурах.Насколько далеко и с какой подробностью отчеты о процедурах примирения должны быть доступны для юридических, политических и социологических исследований? Проблема состоит в том, что потребности в эффективном решении конкретного спора противоречат потребностям накопления и передачи знаний и опыта для понимания межгосударственных конфликтов в целом. Как и в случае с «тайной дипломатией», данные для полной научной оценки могут быть недоступны из-за предварительных условий успеха в оцениваемой деятельности.

Даже в наше время, когда обязательная сила арбитражного решения обычно обеспечивается включением в состав арбитража хотя бы одного независимого члена, стороны в споре по-прежнему сохраняют четырехкратный контроль над арбитражным процессом (Ralston 1929; Johnson 1953). ; Stone 1954, стр. 73-105; Carlston 1946; Hudson 1944; United Nations… 1949). Они контролируют, во-первых, предварительное решение о том, следует ли передавать спор. Они контролируют, во-вторых, выбор арбитров.Они могут контролировать, в-третьих, применяемые правила. Наконец, даже после вынесения решения они имеют определенный косвенный контроль над его последствиями, поскольку по международному праву арбитражное решение является недействительным, если оно вызвано мошенничеством, вынесено без юрисдикции или основано на «существенной ошибке», ведущей к «явной несправедливости». Поскольку ни один суд не обладает юрисдикцией для вынесения решения по иску о недействительности, истец может заблокировать дальнейшее разъяснение.

Комиссия международного права в своем проекте конвенции об арбитражном судопроизводстве 1953 года предложила смягчить эти недостатки путем назначения органов или лиц, таких как Международный суд или его президент, для действий в некоторых из этих и других ситуаций.Это получило, к сожалению, небольшую поддержку со стороны членов Организации Объединенных Наций. Однако в любом случае, как указывало правительство Нидерландов, государства останутся свободными, даже в соответствии с проектом, вообще не вступать в соглашения об арбитраже. Эффект лишения их возможности побега путем ужесточения закона может просто уменьшить количество и диапазон представлений. Никакие простые словесные предписания не могут изменить того факта, что свобода спорщика не подчиняться является основным контролем, так как это также основная блокировка предложений для общего представления.

Хотя эти недостатки ослабляют безудержные надежды на обеспечение мира посредством общего арбитража, они не должны заставлять нас недооценивать реальную, пусть и скромную, роль арбитража в разрешении конфликтов. Между Договором Джея 1794 года (предусматривающим стороннее урегулирование англо-американских споров после Войны за независимость) до конца XIX века было 238 индивидуальных официальных арбитражей. Кроме того, с 1794 года более шестидесяти постоянных (хотя и временных) трибуналов рассматривали большие категории исков, которые были переданы им парами заинтересованных штатов.Этот вид урегулирования фактически сопоставим с делами обычных муниципальных судов (Stone 1954, стр. 86, 97, библиография). Арбитраж внес большой вклад в урегулирование претензий после великих войн и в качестве вспомогательного средства для современного роста международного управления.

Постоянный арбитражный суд, состоящий из регулярных рамок, в рамках которых государства, желающие проводить арбитраж, могут выбирать арбитров из постоянной комиссии с соответствующими постоянными службами регистрации, был учрежден первой Гаагской конференцией, и функционировали более двадцати его трибуналов. (Франсуа 1955; Стоун 1954).Это правда, что, несмотря на свое название, это не было ни постоянным судом, ни судом, и спустя более шестидесяти лет после его создания и после более чем полутора веков современного арбитража, хронические недостатки все еще сохраняются, и лишь немногие люди имеют полный опыт ведения споров. управляемость ни разу не всплыла.

Не возлагая чрезмерных надежд на всеобщий обязательный арбитраж как на рецепт против войны, мы можем выделить по крайней мере четыре вида правовых представлений государств, которые должны быть гораздо более развиты и обобщены, прежде чем любые надежды могут материализоваться.

(1) Специальное представление конкретных существующих конфликтов известного и определенного диапазона. Суть разделения их как класса состоит в том, что это дела (например, те, которые касаются компенсации, которая должна быть выплачена за реквизицию государством иностранных судов), когда обе стороны довольно хорошо знают фактические и юридические пределы, в которых будут действовать их права. быть поставленным на карту по решению третьей стороны.

(2) Специальное представление существующих конфликтов неопределенного, но некритического диапазона. Интересы, поставленные на карту в конфликте, хотя фактические или юридически неопределенные, все же могут рассматриваться государством как некритические для его безопасности или процветания. Сам факт того, что спор полностью созрел, обычно позволяет увидеть по крайней мере внешние пределы риска. Хорошим примером является англо-американский спор вокруг дела Alabama , возникший в результате признания Великобританией воинственности конфедеративных государств в Гражданской войне в США и переданный в арбитраж Вашингтонским договором 1871 года.Во время самой Гражданской войны спор превратился почти в 9015 casus belli; после этого заявление сторон по-прежнему импортировало гораздо большее отрицание свободы действий государства, чем это связано с категорией (1) выше, из-за неопределенностей, касающихся закона и фактов и, следовательно, диапазона ответственности. Но внешний диапазон был достаточно ясен, чтобы разрешить эту проблему , célèbre, , и этот случай является важной вехой в международном арбитраже.

(3) Общее представление тщательно разграниченных классов будущих мелких конфликтов. Подача класса будущих споров — это отдельная фаза, имеющая свои собственные подфазы. Элемент будущего всегда влияет на пределы обязательств, поскольку государство не может заранее знать точный диапазон своей подверженности спорам, которые еще не возникли. Тем не менее, представление здесь может быть ограничено на различных уровнях путем тщательного определения класса участвующих споров. Самыми распространенными примерами являются компромиссные оговорки, прилагаемые к ряду коммерческих договоров, договоров о консульских правах и многих видов технических договоров, и охватывающие их.

(4) Представление будущих конфликтов без точного определения границ, но с резервированием неопределенных классов конфликтов, причем диапазон резервирования определяется каждой стороной в каждом конфликте самостоятельно. Когда под давлением интернационалистских настроений государства, казалось, преодолели свое сопротивление широкому подчинению, полученные в результате положения о подчинении при внимательном рассмотрении выявили другие ограничивающие механизмы. Самым известным из них, популярным до Первой мировой войны, была основная оговорка, известная как положение о «жизненных интересах, чести и независимости».Эта формулировка служила на словах для выражения давления общественного мнения, но мало что давала в юридическом, политическом или ином существенном смысле. Его настроение было достаточно естественным для договоров, подобных тому, который учредил англо-французскую Антанту Кордиале. Однако это была также модель для более трезвого мирного урегулирования дел, таких как договор между Соединенными Штатами и Соединенным Королевством 1908 года. Оговорка, как правило, в отношении чрезмерной компенсации за степень подчинения, использовалась настолько широко, что быть практически субъективным в применении.По трагической иронии, чрезмерное рвение привело к иллюзорным достижениям и фактическому откату.

Принятие решений третьей стороной может стать решающим для предотвращения войны только в том случае, если штатов будут готовы заранее выявить даже самые серьезные интересы, которые могут быть затронуты будущими конфликтами. Именно такая постулируемая (а не опытная) фаза международного арбитража воспринимается как идеальная модель большинством тех, кто выступает за «верховенство закона среди наций» как достижимую альтернативу «равновесию страха».«Большая часть этой неуместной кровопролитности возникает из-за неспособности провести различия, подобные тем, что были только что нарисованы.

На самом деле, трудно найти даже современные неудачные примеры такого представления будущих конфликтов, не отвечающих интересам. Положения об арбитраже Локарнских договоров после Первой мировой войны, как часть попытки предотвратить возобновление франко-германской борьбы на восточных границах Франции с помощью региональной системы безопасности, гарантированной соседними государствами, не содержали оговорок о жизненно важных интересах, но они все же исключил не подлежащие судебному рассмотрению споры из обязанности арбитража (Stone 1954, стр.79-81). И Соединенное Королевство в 1939 году проявила серьезное беспокойство, когда поняла, что его предварительное подчинение юрисдикции Постоянной палаты международного правосудия могло быть сделано достаточно широко, чтобы оспорить позиции, касающиеся военно-морских прав, которые Великобритания считала основными. Представление было отозвано и заменено соответствующим образом при первой возможности.

Множество бесплодных споров в обширной литературе, созданной после Первой мировой войны, возникает из-за двусмысленности слова «подлежащий судебному рассмотрению», особенно когда мы вырываем его из его историко-международного контекста.Например, часто понимается, что это относится просто к вопросу, может ли, если стороны согласны принять обязательное решение третьей стороны, может ли трибунал предложить какое-то решение. Это действительно устраняет проблему возможности рассмотрения дела в судебном порядке. Ибо суть этой проблемы заключается не в сложности заставить третью сторону предложить то или иное решение, а в том, чтобы заставить конфликтующие государства пригласить его сделать это, а затем найти решение, которое урегулирует реальные проблемы. по поводу чего они находятся в конфликте (Stone 1961, стр.18-21). То, что здесь происходит, выходит за рамки интересов технического юриста; ибо, конечно, так называемые проблемы, не подлежащие судебному рассмотрению, как правило, именно те, которые угрожают спровоцировать войны.

Хронический и разгорающийся конфликт между Востоком и Западом вокруг Берлина после Второй мировой войны, например, без сомнения, можно было бы свести к ряду юридических вопросов, которые в высшей степени пригодны для рассмотрения Международным судом. Вот некоторые из них: каковы пределы обязательств Советского Союза по разрешению перевозки немецкого персонала и товаров между Федеративной Республикой Германия и Западным Берлином в соответствии с переговорами Джессупа-Малика 1949 года? Какие существуют ограничения, если таковые имеются, у советского обязательства разрешить союзническим военным железнодорожным, автомобильным или воздушным сообщениям между Западной Германией и Западным Берлином? И еще будет много юридических подвопросов.Тем не менее, когда на все эти вопросы был дан ответ трибуналом, разрешение конфликта не обязательно было бы продвинуто вперед. Поскольку опасения, которые привели к этому конфликту и поддерживают его, на самом деле не имеют ничего общего с такими вопросами (Stone 1954, стр. 146-152; Bloom-field 1958; Wengler 1956; Boasson 1950). Причины, по которым этот и многочисленные аналогичные современные конфликты ставят под угрозу мир, по большей части являются теми самыми причинами, по которым они считаются неправосудными.

Проблема возможности рассмотрения дела в судебном порядке проявляется, во-первых, в случае простого отказа сторон в конфликте подчиниться какому-либо определению третьей стороны.До такого представления вопрос не имеет технического юридического значения, и возможность рассмотрения дела в судебном порядке является просто политическим вопросом между теми, кто поддерживает представление, и теми, кто возражает против него.

Вопрос о том, подлежит ли спор рассмотрению в судебном порядке, может также возникать как технический юридический вопрос. Это происходит в тех случаях, когда имело место явно релевантное представление о классе будущих конфликтов, причем класс был определен в документе о представлении, чтобы исключить конфликты, которые являются «необоснованными» (иногда называемые «политическими»), или включить только те, которые являются «Подлежащие судебному преследованию» (иногда называемые «законными»).Более того, в этих буквальных словах нет никакого волшебства. В Общем законе 1928 г. проводится различие между «юридическим» и «нелегальным», и когда государства соглашаются в соответствии с «факультативным положением» статьи 36 (2) Статута Международного Суда о передаче в суд перечисленные категории споров, весь перечень оговорен проблемными словами «правовые споры, касающиеся». Более того, существует точка зрения, что некоторые договорные обязательства, например, присоединиться к другой стороне в войне, являются по своей природе, политическими или необоснованными, в том смысле, что каждая сторона должна сама определить, наступило ли срок действия обязательства.

Очевидно, что в соответствии со старой формулой оговорок «жизненные интересы, честь и независимость» определение возможности судебного разбирательства вопроса было субъективным для каждой стороны в конфликте. Это, вероятно, остается так, когда возникает вопрос о возможности судебного разбирательства в настоящем смысле, если только представление государства или конституция постоянного трибунала, в который передается дело, не проясняет обратное (Stone 1958, p. 32). Эффект заключается в том, чтобы позволить заинтересованному государству, если оно решит действовать по своему произволу (и столкнуться с любым связанным с этим моральным неодобрением), полностью избежать своего обязательства подчиняться арбитражу.Действительно, сторонники расширенного арбитража использовали это как аргумент в пользу убедительной логической атаки на представление о том, что существуют споры, которые могут быть необоснованными. К сожалению, основные слабости международного правопорядка, из которых это понятие продолжает черпать свою силу, являются настолько твердыми эмпирическими фактами, что, хотя они могут быть выявлены, их нельзя устранить с помощью логики.

Термин «необоснованный» (и его синонимы, такие как «политический»), использованный выше, относится к серьезности интересов, вовлеченных в конфликт, которые заинтересованные государства рассматривают как препятствующие их подчинению третьим сторонам.Это также может означать, что применимые правовые нормы несправедливы и должны быть изменены (Clark & ​​Sohn 1958, статья 36; Stone 1956, pp. 165-177) или что не может быть найдено никаких применимых правил (non liquet) (Lauter -pacht 1930; Stone 1954, с. 152-164).

Опыт опровергает желаемое за действительное мнение о том, что вето в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций было просто эфемерным исключением из общего движения к наделению властью принятия обязательных решений большинства органам, связанным с разрешением конфликтов (Stone 1954, стр.185-186). Действительно, в современный период, отмеченный конфликтами как старого, двустороннего, так и нового, блокового идеологического типов и рассредоточенными, но глубокими противоречиями термоядерного баланса террора, вето, возможно, получило новую и возрождающуюся роль. в разрешении конфликта. Презрение к слабым переговорным процедурам, обсуждавшимся ранее, и осуждение права вето в Совете Безопасности, безусловно, исчезли. И пришло по крайней мере неохотное признание ценности заранее разработанных, согласованных методов разрешения конфликтов, даже когда каждая сторона остается юридически свободна до конца наложить вето на любое возникающее решение.Ведь становится все более очевидным, что там, где сильное государство убеждено в том, что затронуты его жизненные интересы, правовое вето вряд ли будет решающим, поскольку это государство в любом случае будет иметь право вето de facto .

С этим связано также возросшее понимание того, что продолжать безнадежно заблокированные переговоры не обязательно лучше, чем их прекращение. Повторяющееся противостояние непримиримых антагонизмов само по себе может поддерживать или даже усиливать напряжение, так что взаимное отстранение может быть положительным шагом на пути к расслаблению.Более того, упорство в безнадежных переговорах на таком этапе может сдерживать или препятствовать поиску «более слабых», но более многообещающих средств. Именно с затуханием, а не возобновлением переговоров по разоружению между Востоком и Западом, удалось добиться определенных ограниченных успехов путем параллельных односторонних шагов. Соединенные Штаты и Советский Союз приняли тщательно синхронизированные, но не взаимозависимые меры по сокращению своих вооруженных сил и запасов ядерных материалов. В отношении этого, а также других современных конфликтов, подходы через одностороннюю деэскалацию или «постепенные и ответные инициативы по снижению напряженности» в значительной степени являются приложениями обсуждаемого здесь общего принципа (Osgood 1965).

Такие параллельные, но тщательно независимые действия дают каждой стороне возможность изменить свою одностороннюю позицию в любой момент без формальности или затруднений. Это разрешает своего рода пренатальное вето, позволяя каждой стороне прервать, если она желает, замысел, лежащий в основе параллельных действий; и, возможно, именно гарантия этого «вето» заставляет заинтересованные государства идти дальше в действительности, чем в законе. Участники переговоров по обязательствам на будущее должны внести в спекулятивную оценку непредвиденные обстоятельства, в которых предполагаемые обязательства были бы потенциально опасными.Такие непредвиденные обстоятельства, рассмотрение которых привело бы к тупиковой ситуации в переговорах, на самом деле могут, однако, никогда не произойти. Следовательно, когда обе стороны отказываются от переговоров, чтобы действовать в одностороннем порядке и без обязательств по вопросам и способами, о которых они не смогли договориться в ходе переговоров, цель переговоров может фактически поддерживаться самим признанием их неудачи. Односторонность в определенных ситуациях имеет свои достоинства для разрешения конфликтов.

Пожалуй, не слишком уж фантастично продвигать эту линию анализа несколько дальше.На фоне мечтаний о том, чтобы каким-то образом заменить «баланс страха» на «верховенство закона среди наций», кластер проблем, на который направлено соглашение о «горячей линии», представляет собой кошмарное вторжение. Однако для тех, кто предложил или реализовал идею «горячей линии», обеспечение адекватных каналов связи вплоть до последнего момента возможного катастрофического кризиса является в существующем мире критически важным столпом, поддерживающим диффузным образом все потенциальные средства разрешения конфликтов. «Горячая линия» не обеспечивает переговоров, не говоря уже о достижении согласия, по существенным вопросам конфликта, но неспособность обеспечить средства связи в условиях кризиса, безусловно, может исключить даже возможность переговоров.Еще более важным является успокаивающий эффект уверенности в том, что каналы останутся открытыми во время промежуточных поз и при росте напряжения. Поскольку идея о том, что ядерные гиганты имеют общий интерес в выживании, реальна, «горячая линия» позволит этому интересу действовать в момент наибольшей нужды. Хотя ни одна из великих ядерных держав не могла согласиться юридически обязать себя уведомить другую о неминуемой опасности войны, «горячая линия» позволяет им вместе двигаться в этом направлении.

Назначенные принудительные процедуры, за исключением войны, включают разрыв дипломатических отношений, реторсию, репрессалии, эмбарго, бойкот и мирную блокаду, на большинство из которых влияют проблемы, связанные с запретом на применение силы или угрозы силой [см. Международный]. Наряду с войной это методы разрешения споров только в том смысле, что в обществе, где отсутствуют общие убеждения и слабые правоохранительные механизмы, самопомощь потерпевшей стороны может быть единственным средством их «разрешения».Они безутешно парит в водах Стигии, которые отделяют несовершенную территорию международного права от неконтролируемой территории внелегальной анархии, и в которой обычно разрешенный выбор между войной и миром все еще имеет некоторую власть. «Карантин» Кубы, введенный Соединенными Штатами в 1962 году, ясно показал, что каким бы ни был правильный ответ на правовую проблематику, принудительные методы, за исключением войны, по-прежнему играют свою роль.

Действительно, терпимость к некоторым ограниченным принудительным мерам может иметь особое значение для эпохи, которая не может ни изгнать международный конфликт, ни разрешить ядерную войну.Необходимо переосмыслить весь вопрос о принуждении, за исключением войны, сопоставив его не с образом мира, желательно постулируемого как свободный от всех сил, а с суровой реальностью международного конфликта, который все еще имеет место в основном на военной арене. .

Джулиус Стоун

[ См. Также Судебное решение , статью о международном судебном решении ; Конфликт; Международная интеграция; Международное право; Международная организация; Мир; Война.]

Блумфилд, Линкольн 1958 Закон, политика и международные споры. Международная согласительная процедура Цел. 516.

Боассон, Чарльз 1950 Социологические аспекты права и международного регулирования. Амстердам: Издательство Северной Голландии.

Боассон, Чарльз 1963 Подходы к изучению международных отношений. Ассен (Нидерланды): Ван Горкум.

Боулдинг, Кеннет Э. 1962 Конфликт и оборона: общая теория. Публикация Центра исследований в области разрешения конфликтов при Мичиганском университете. Нью-Йорк: Харпер.

Бертон, Джон В. 1965 Международные отношения: общая теория. Cambridge Univ. Нажмите.

Карлстон, Кеннет С. 1946 Процесс международного арбитража. Нью-Йорк: Колумбийский университет. Нажмите.

Кларк, Гренвилл; и Сон, Луис Б. (1958) 1960 Мир во всем мире через всемирное право. 2-е изд., Перераб. Кембридж, Массачусетс: Гарвардский унив.Нажмите.

Claude, Inis L. JR. 1958 Многосторонность: дипломатические и другие. Международная организация 12: 43-52.

Конвелл-Эванс, Томас П. 1929 Совет Лиги в действии: исследование методов, применяемых Советом Лиги Наций для предотвращения войны и разрешения международных споров. Oxford Univ. Нажмите.

Дуглас, Энн 1957 Мирное урегулирование производственных и межгрупповых споров. Журнал разрешения конфликтов 1: 69-81.

Ефремов, Иван 1927 La conciliation internationale. Гаага, Академия международного права, Recueil des Cours 18: 1-148.

Forgac, Albert A. (1937) 1950 Essai sur laiplomatic nouvelle. Новое изд., Изм. Пэрис: Педоне.

Франсуа, Ж. П. А. 1955 La Cour Permanente d ’Arbi-trage: Son origine, sa law, son avenir. Гаага, Академия международного права, Recueil des Cours 87: 457-553.

Фрейд, Зигмунд (1915-1933) 1939 Цивилизация, война и смерть. Выдержки из трех работ Зигмунда Фрейда под редакцией Джона Рикмана. Лондон: Хогарт. → Три произведения — «Мысли о войне и смерти»; «Цивилизация и ее недовольство»; и «Почему война?»

Хаас, Эрнст Б. 1964 За пределами национального государства: фракционность и международная организация. Stanford Univ. Нажмите.

Гаага, Постоянный арбитражный суд 1916-1932 гг. Доклады Гаагского суда. 2 тт. Под редакцией Джеймса Брауна Скотта. Нью-Йорк: Oxford Univ.Нажмите.

Гаага, Постоянный суд или арбитраж 1934 Анализирует приговоры, вынесенные…: 1899-1934. Гаага: Международное бюро арбитражных судов.

Hette, Jean G. P. 1934 L ’ivolution de la conciliation internationale. Париж: Мюллер.

Хилл, Норман Л. 1932 Международные комиссии по расследованию и примирению. Международная согласительная процедура Цел. 278.

Хадсон, Мэнли О. 1944 Международные трибуналы: прошлое и будущее. Вашингтон: Институт Брукингса.

Международная социологическая ассоциация 1957 Природа конфликта: исследования социологических аспектов международной напряженности. Париж: ЮНЕСКО.

Джексон, Элмор 1952 Встреча умов: путь к миру через посредничество. Нью-Йорк: Макгроу-Хилл.

Джессап, Филип К. Парламентская дипломатия 1956 года: проверка юридического качества Правил процедуры органов Организации Объединенных Наций. Гаага, Академия международного права, Recueil des Cours 89: 181-320.

Джонсон Д. Х. 1953 Конституция арбитражного суда. Британский год Книга международного права 30: 152-177.

Лаутерпахт, Х. 1930 La Theorie des Differends non-justifiables en droit international. Гаага, Академия международного права, Recueif des Cours 34: 493-654.

Макдугал, Майрес С. 1953 Международное право, власть и политика: современная концепция. Гаага, Академия международного права, Recueil des Cours 82: 133-259.

Мур, Джон Б. 1898 История и дайджест международных арбитражей, в которых участвовали Соединенные Штаты. 6 тт. Вашингтон: Государственная типография.

Мур, Джон Б. (редактор) 1929-1933 Международные судебные решения: древние и современные. 6 тт. Нью-Йорк: Oxford Univ. Нажмите.

Моргентау, Ханс Дж. Дипломатия 1946 года. Юридический журнал Йельского университета 55: 1067-1080.

Майерс, Денис П. (1911) 1915 Арбитражные соглашения, существующие в настоящее время в договорах, положениях договоров и национальных конституциях. Серия брошюр Всемирного фонда мира, Том. 5, вып. 5, часть 3. Бостон: Фонд. → Впервые опубликовано как Список арбитражных договоров.

Николсон, Гарольд 1954 Эволюция дипломатического метода. Лондон: Констебль.

Осгуд, Чарльз Э. 1965 Перспективы внешней политики. Урбана, III: частное издание.

Ральстон, Джексон Х. 1929 Международный арбитраж: от Афин до Локарно. Stanford Univ.Нажмите; Oxford Univ. Нажмите.

Ревель, G. 1931 Rô1e et caractere des Commissions de Conciliation. Revue ginirale de droit international public 38: 564-607.

Rolin, Henri 1959 La conciliation internationale (Trentieme Commission) rapport deilnitif. Институт международного права, Annuaire de I’Institut de Droit International 48, no. 1: 5-130.

Скотт, Джон П. 1958 Агрессия. Univ. Чикаго Пресс.

Певец, Курт 1949 Идея конфликта . Melbourne Univ. Нажмите.

Снайдер, Ричард С; Bruck, H.W .; и Сапин, Бертон 1954 Принятие решений как подход к изучению международной политики. Принстонский университет, отдел организационного поведения.

Стоун, Джулиус (1954) 1959 Правовое регулирование международных конфликтов: трактат о динамике споров и военного права. Ред. Ред. Нью-Йорк: Райнхарт. → Включает приложение за 1953–1958 гг.

Стоун, Джулиус 1956 Проблемы, противостоящие социологическим исследованиям, касающимся международного права.Гаага, Академия международного права, Recueii des Cours 89: 61-180.

Стоун, Джулиус 1958 Агрессия и мировой порядок: A Критика теорий агрессии Организации Объединенных Наций. Беркли: Univ. Калифорнийской прессы.

Камень, Джулиус 1961 Квест для выживания: роль закона и внешней политики. Кембридж, Массачусетс: Гарвардский унив. Нажмите.

Стоун, Джулиус 1965 Человеческое право и человеческое правосудие. Stanford Univ. Нажмите.

Стоун, Юлий 1966 Социальный Измерения закона и справедливости. Stanford Univ. Нажмите.

Методы медиации и примирения. 1958 г. Международный бюллетень социальных наук 10: 507-628. → Содержит эссе Элмора Джексона «Посредничество и примирение в международном праве»

Организация Объединенных Наций, Секретариат 1949 г. Систематический обзор договоров о тихоокеанском урегулировании международных споров: 1928–1948 гг. Lake Success, N.Y.: Организация Объединенных Наций.

Visscher, Charles De (1953) 1957 Теория и реальность в международном публичном праве. Princeton Univ. Нажмите. → Впервые опубликовано на французском языке.

Уолтерс, Фрэнсис П. (1952) 1960 История Лиги Наций. Oxford Univ. Нажмите.

Wehbehg, Hans 1958 Die Vergleichskommissionen im modernen Völkerrecht. Zeitschrift für ausändisches öffentliches Recht und Völkerrecht 19: 551-593.

Wengler, Wilhelm 1956 Der Begriff des Politiscken im internationalen Recht. Тюбинген (Германия): Mohr.

West, Ranyard 1949 Призыв к рациональному подходу к проблеме войны и мира. Обзор права Чикагского университета 16: 390-396.

Райт, Куинси (1942) 1965 Исследование войны. 2-е изд. Univ. Чикаго Пресс.

Райт, Куинси 1955 Исследование международных отношений. Нью-Йорк: Аплтон.

Разрешение конфликтов в меняющемся мире | Разрешение международных конфликтов после холодной войны

Джервис, Р.1983 Режимы безопасности. В международных режимах , С.Д. Краснер, изд. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Джозеф, Р.А., изд. 1998 Государство, конфликты и демократия в Африке . Боулдер, цвет: Линн Риннер.

Кек М. и К. Сиккинк 1998 Активисты без границ . Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.

Лауэ, Дж. 1991 Вклад новой области разрешения конфликтов.Стр. 300–332 в Подходы к миру: интеллектуальная карта , У.С. Томпсон и К.М. Дженсен, ред. Вашингтон, округ Колумбия: Институт мира США.

Лорен, П.Г. 1998 Эволюция международных прав человека: видения . Филадельфия: Университет Пенсильвании Press.

Мастны В. 1991 Хельсинкский процесс и реинтеграция Европы, 1986–1991: анализ и документация. Нью-Йорк: Издательство Нью-Йоркского университета.

Национальный исследовательский совет 1989 Поведение, общество и ядерная война , vol. 1, П. Э. Тетлок, Дж. Л. Мужей, Р. Джервис, П. К. Стерн и К. Тилли, ред. Комитет по вкладу поведенческих и социальных наук в предотвращение ядерной войны. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

1991 Поведение, общество и ядерная война , т. 2, П. Э. Тетлок, Дж. Л. Мужей, Р. Джервис, П. К. Стерн и К. Тилли, ред. Комитет по вкладу поведенческих и социальных наук в предотвращение ядерной войны.Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

1993 Поведение, общество и международный конфликт , т. 3, П. Э. Тетлок, Дж. Л. Мужей, Р. Джервис, П. К. Стерн и К. Тилли, ред. Комитет по международным конфликтам и сотрудничеству. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Pruitt, D.G. 1986 Достижение интеграционных соглашений в переговорах. Стр. 463–478 в Психология и предотвращение ядерной войны , Р. К. Уайт, изд. Нью-Йорк: Издательство Нью-Йоркского университета.

Ратнер, С. 1998 Международное право: испытания глобальных норм. Министерство иностранных дел 110 (Весна): 65–80.

Ruggie, J.G. 1993 Вопросы многосторонности: теория и практика институциональной формы . Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.

Рассетт Б. 1993 Постижение демократического мира: принципы мира после холодной войны . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Сондерс, Х.H. 1999 Общественный мирный процесс: устойчивый диалог для преобразования расовых и этнических конфликтов . Нью-Йорк: St. Martin’s Press.

Schelling, T.C. 1960 Стратегия конфликта . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Стерн П.К. и Д. Дракман, 1995 г. Опровергло ли землетрясение 1989 г. теорию международных отношений? Обзор психологии мира 1: 109–122.

П. Валленстин и М. Солленберг 1996 Конец международной войны? Вооруженный конфликт 1989–1995 гг. Журнал исследований мира 33: 353–370.

Что такое разрешение международных конфликтов? — PON

Как мы можем убедить противника в том, что уступки, которые мы считаем необходимыми — будь то по финансовым, моральным или другим причинам, — приведут к успешному разрешению международного конфликта?

Попыткам урегулировать международные конфликты часто мешают участники спора, жалующиеся на незначительные потери, не забывая при этом о своих более крупных достижениях.Но бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр советует не делать таких оценочных суждений.

Поскольку кажущиеся мелочью проблемы обычно являются символами более серьезных и серьезных проблем, они заслуживают полного внимания. К сожалению, существует стойкое опасение, что наши партнеры по переговорам воспользуются любыми уступками и компромиссами, на которые мы идем. В результате многие переговорщики вообще отказываются от каких-либо переговоров, и многие переговоры по урегулированию международных конфликтов в конечном итоге зашли в тупик.

Еще больше усложняют ситуацию культурные и языковые барьеры.Чтобы преодолеть эти препятствия, разрешение международных конфликтов лучше рассматривать как путешествие, а не событие.

Чтобы начать деэскалацию конфликта, осторожно выбирайте переговорщиков. Никогда не недооценивайте важность людей, которые могут задать тон сочувствия, не уступая при переговорах. Кроме того, ведите конфиденциальные переговоры как можно более конфиденциально и заменяйте нагруженные слова и термины более мягкими формулировками.

И не упускайте из виду самый важный аспект разрешения международных конфликтов: укрепление доверия.

Если ваш оппонент для вас новичок или если предыдущая попытка урегулирования международного конфликта не увенчалась успехом, не стоит ожидать, что он будет доверять вашим мотивам. Дайте другой стороне возможность высказать свои опасения и прошлые обиды, извиниться и исправить любые ваши действия, которые вызвали недоверие.

Чтобы узнать больше и узнать, как преодолеть культурные барьеры в Международные переговоры: Навыки межкультурной коммуникации для руководителей международного бизнеса , из Программы переговоров Гарвардской школы права.

Мы отправим вам ссылку для загрузки вашей копии отчета и уведомим вас по электронной почте, когда мы разместим на нашем веб-сайте новые советы по ведению деловых переговоров и информацию о том, как улучшить ваши навыки заключения сделок.

Следующие элементы помечены как разрешение международных конфликтов:

Размещено 1 октября 2021 г.

С распространением глобальной пандемии, климатического кризиса и войны с террором решение международных конфликтов становится все более сложным.Подготовка по разрешению этих сложных глобальных конфликтов также должна отражать современные проблемы и динамику, с которыми сталкивается международное сообщество. Центр ресурсов по обучению переговорам (TNRC) предлагает несколько новых симуляторов международных переговоров, которые отражают… Подробнее

Размещено 16 сентября 2021 г. персоналом PON и зарегистрировано в разделе «Международные переговоры».

В своих мемуарах бывший мировой лидер выделяет уроки мирного процесса в Северной Ирландии.Один из самых известных мировых переговорщиков Тони Блэр предлагает 10 принципов, которыми должны руководствоваться дипломаты при разрешении международных конфликтов.
… Подробнее

Размещено 17 августа 2021 года Сьюзан Хакли и зарегистрировано в разделе «Международные переговоры».

Покойного Нельсона Манделу наверняка будут помнить как одного из лучших переговорщиков в истории.Он явно был «величайшим переговорщиком двадцатого века», — писал профессор Гарвардской школы права и председатель Программы переговоров Роберт Х. Мнукин в своей основополагающей книге «Торговля с дьяволом, когда вести переговоры, когда бороться».
… Подробнее

Отправлено 11 июня 2021 г. автор: Лара СанПьетро и подана в соответствии с Премией Великого Переговорщика, Педагогика в PON, Обучение переговорам.

Посмотрите это свободно доступное видео, на котором президент Колумбии Хуан Мануэль Сантос и его группа консультантов по вопросам мира обсуждают уроки, извлеченные из переговоров о мирном процессе в Колумбии с боевиками FARC.
Гражданская война в Колумбии длилась 52 года, унеся жизни не менее 220 000 человек и вынудив к перемещению до семи миллионов мирных жителей. В… Подробнее

Размещено 3 декабря 2020 г.

Когда дело доходит до разрешения конфликтов, удивительно полезные советы приходят из области международных конфликтов.Возьмем, к примеру, Кэмп-дэвидские соглашения 1978 года, поминутно описанные Лоуренсом Райтом в его новой книге «Тринадцать дней в сентябре». Президент США Джимми Картер вошел в историю, договорившись о мирном прекращении конфликта между Израилем… Подробнее

Опубликовано: , 20 октября 2020 г., , автор — Лара СанПьетро, ​​в рубрике «Переговоры по обучению».

Жестокий конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за спорной территории Нагорного Карабаха возобновился в последние недели, нанеся разрушения многим общинам в регионе.Нагорный Карабах, расположенный в горах Кавказа, признан во всем мире как часть Азербайджана, но политически контролируется армянским этническим большинством. Армения и Азербайджан вели войну из-за… Подробнее

Размещено 22 августа 2019 г. персоналом PON и зарегистрировано в разделе «Международные переговоры».

В результате сотрудничества между юридической школой UST и Программой переговоров Гарвардской школы права ниже приводится стенограмма разговора между создателем многодверного здания суда, профессором права Гарварда Фрэнком Э.А. Сандер и исполнительный директор и основатель Международного ADR Университета Сент-Томас (UST) [Альтернативный спор… Подробнее

Размещено 27 мая 2019 г., автор: Кэти Шонк и подано в соответствии с разделом Разрешение конфликтов.

Какие уроки мы можем извлечь из примеров разрешения конфликтов в истории? Мир ядерного нераспространения может быть ценным местом для начала, поскольку немногие переговоры за всю историю имели более высокие ставки.Переговоры, проводимые в условиях международных конфликтов и пристального внимания общественности, осложненных языковыми и культурными барьерами, в сжатые сроки, направлены на обеспечение … Подробнее

Размещено 8 апреля 2019 г., автор: Кэти Шонк и зарегистрировано в разделе Разрешение конфликтов.

Деловые переговорщики, справляющиеся с глубоко укоренившимся конфликтом, часто чувствуют себя потерпевшими поражение и безнадежными, когда стратегии разрешения конфликтов терпят неудачу.Однако исследования в области международных конфликтов показывают, что повторные перерывы в конфликте могут повысить шансы на достижение соглашения в будущем. Исследования и полученные в результате стратегии переговоров могут дать участникам деловых переговоров новую надежду.
… Подробнее

Размещено 7 июня 2010 г. персоналом PON и зарегистрировано в разделе «Ежедневные летние стипендии».

О летней стипендиальной программе PON:
PON предлагает стипендии студентам Гарвардского университета, Массачусетского технологического института, Университета Тафтса и других школ Бостона, которые проходят стажировку или реализуют летние исследовательские проекты в области переговоров и разрешения споров в партнерстве с общественными, некоммерческими или академическими организациями.Летняя программа стипендий делает упор на развитие связей между… Подробнее

Размещено 20 ноября 2009 г. персоналом PON и зарегистрировано в разделах Разрешение конфликтов, Ежедневно, События, Международные переговоры, Семинар Кельмана.

«Роль участников направления I в примирении: ООН в Ираке»

с
Эйлин Бэббит

Дата: 8 декабря 2009 г.
Время: 16-18.00
Где: Здание CGIS, Центр международных отношений Weatherhead,
1737 Кембридж-стрит, второй этаж, N-262 (комната Боуи Вернона), Кембридж, Массачусетс
Председатель для контактов: Донна Хикс (dhicks @ wcfia.harvard.edu).
Спикер Био
Эйлин Ф. Бэббит — профессор практики управления международными конфликтами и директор отдела международных переговоров… Подробнее

Международный конфликт | За пределами несговорчивости

По
Кейт Малек

Обновлено в мае 2013 г., Хейди Берджесс

определение:

Традиционно термин «международный конфликт» относится к конфликтам между различными национальными государствами и конфликтам между людьми и организациями в разных национальных государствах.Однако все чаще это относится и к межгрупповым конфликтам внутри одной страны, когда одна группа борется за независимость или усиление социальной, политической или экономической власти (например, Судан / Южный Судан, Ирак (теперь, когда США в основном ушли), и Сирия.

Описание:

Различают международные конфликты между частным сектором, которые представляют собой конфликты между отдельными лицами и / или предприятиями, которые происходят из двух разных стран, и конфликты между различными национальными правительствами.Частные конфликты аналогичны по своей природе частным домашним межличностным или деловым конфликтам, за исключением того, что они дополнительно осложняются расстоянием, культурой, иногда языком и двусмысленностью относительно того, чьи законы будут применяться. Иногда с этими вопросами становится очень трудно справиться, но все чаще международные деловые контракты требуют разрешения споров через арбитраж с одной из многих международных арбитражных организаций. Это позволяет избежать споров о юрисдикции, а также смягчает некоторые другие сложности.

Публичные международные конфликты, как правило, гораздо труднее разрешить. Хотя этот термин изначально ограничивался конфликтами между суверенными национальными государствами, за последние два десятилетия все большее количество так называемых «международных» конфликтов фактически были межгрупповыми или общинными конфликтами внутри одной страны. (Примерами являются Ирландия, Шри-Ланка, Босния, Косово, Руанда и Чечня в дополнение к перечисленным выше и многие другие.) В большинстве этих случаев спорным вопросом был суверенитет определенной этнической группы или региона. и / или равенство этих этнических групп в политических, социальных и экономических структурах их собственных обществ.До недавнего времени концепция суверенитета предполагала, что другие страны не должны ввязываться в подобные «внутренние» споры. Однако человеческие издержки и изменение ценностей сделали международное вмешательство в эти «внутренние» конфликты все более распространенным явлением.

Пример:

Примером международного конфликта в частном секторе может быть конфликт между американской компьютерной компанией и японской компанией, которая поставляла материнские платы для американской компании. Если бы у японской компании был контракт, требующий от нее отгружать 10 000 материнских плат в месяц, а они отгружали только 6 000, это привело бы к частному международному конфликту.Это не будет конфликт, в котором участвует правительство США, но он, скорее всего, будет рассматриваться каким-либо международным трибуналом. Другой пример — группа потенциальных родителей, которые приехали из США в Китай, полагая, что смогут усыновить китайского младенца по прибытии. Однако, когда они приехали в Китай, им сказали, что «их» младенец больше не доступен, и им придется вернуться домой. С этим конфликтом будет труднее справиться, если не будет какого-то письменного соглашения о том, что делать в случае разногласий.Без этого американская пара оказалась бы в очень шатком положении, находясь в Китае и подпадая под действие китайских законов.

Примеры публичных международных конфликтов ежедневно появляются в новостях. Конфликт между США и талибами в Афганистане является международным конфликтом, как и конфликт между Индией и Пакистаном. Но все больше и больше конфликтов внутри стран также считаются «международными», если международное вмешательство рассматривается или действительно имело место (как в Боснии, Косово, Ливии или Ираке).

Подходы к разрешению конфликтов:

Как указано выше, частные конфликты обычно разрешаются таким же образом, как и внутри страны, после того, как решены юрисдикционные вопросы, если только они не передаются в какой-либо международный орган (например, Международный арбитражный суд), из которых Здесь очень много.

Публичные конфликты также могут быть разрешены международной организацией, такой как ООН, но это происходит не очень часто. Чаще страны занимаются дипломатией, договариваются об урегулировании своих разногласий или продолжают свой конфликт с разной степенью интенсивности и насилия.Иногда привлекаются посредники, которые могут быть из ООН, государственные деятели из третьих стран (например, президент США Джимми Картер, выступающий посредником в Кэмп-Дэвидских соглашениях между Египтом и Израилем) или бывшие государственные деятели, такие как сенатор США Джордж Митчелл в Северной Ирландии или Джимми Картер, которые продолжает действовать независимо в качестве международного посредника, но с большим опытом и уважением. Иногда посредниками выступают частные лица, часто члены одной из «церквей мира», например квакеры или меннониты.В дополнение к посредничеству ООН или другие международные организации обычно отправляют «миротворцев» — вооруженные или иногда невооруженные военные и / или гражданские силы, которые просто занимают позицию между враждующими группировками, пытаясь остановить насилие (хотя они ничего не делают. чтобы разрешить основной конфликт).

Хотя поддержание мира (прекращение насилия) обычно легче достичь, чем миротворчество (переговоры по мирному соглашению), это не конечное состояние. Скорее, он оставляет конфликт в подвешенном состоянии до тех пор, пока миротворчество — а затем и миростроительство — не увенчаются успехом.Было выдвинуто обвинение в том, что в некоторых случаях такое прекращение боевых действий отвлекает от миротворческого процесса, поскольку становится очевидно ненужным. Воюющие нации или фракции навсегда становятся зависимыми от внешних миротворцев, что редко, если вообще когда-либо, является жизнеспособной ситуацией. (Это обвинение было выдвинуто, например, в связи с ситуацией на Кипре.)

Ссылки на статьи по теме:

Конфликты идентичности (межгрупповые)
Военное вмешательство

Разрешение международных конфликтов | Columbia SIPA

Предоставляет студентам навыки политики в области превентивной дипломатии, посредничества и миростроительства, которые могут применяться в любом секторе государственных и международных дел.

Обзор

Специализация по разрешению международных конфликтов (ICR) предоставляет студентам политические знания и инструменты для решения международных и социальных конфликтов на местном, национальном, региональном и глобальном уровнях. ICR предлагает необычно разнообразное сочетание курсов и мероприятий, отражающих важность разрешения конфликтов во всех сферах политики и профессиональной практики. В соответствии с приверженностью SIPA междисциплинарным исследованиям, ICR предоставляет своим студентам аналитические навыки, которые пригодятся им в различных дисциплинах и карьерных направлениях.

Студенты проходят практическую подготовку по различным методикам разрешения конфликтов и предотвращения злодеяний посредством взаимодействия с некоторыми из наиболее выдающихся практиков и ученых в этой области, моделирования и полевых исследовательских программ.

ICR предназначен для студентов, которые хотят способствовать мирным изменениям на всех уровнях с помощью новаторского мышления, целенаправленных действий и свежих подходов к государственной политике. Наши студенты бросают вызов общепринятым взглядам и требуют лучшего решения проблем на местном и международном уровнях, будь то гражданское общество, частный сектор, правительства или международные организации.Они ищут инструменты и знания, соответствующие их видению, смелости и целеустремленности.

Для получения дополнительной информации о программе Kent Global Leadership Program по разрешению конфликтов посетите веб-страницу программы.

Карьерный путь

ICR готовит студентов к успешной карьере в государственном, частном и неправительственном секторах на местном, национальном и международном уровнях. Они одинаково чувствуют себя как дома на местах, в столицах, в штаб-квартире или в международных организациях; везде есть заинтересованность в разрешении конфликта для достижения общих позиций.

Требования к специализации

Студенты должны выполнить курсовую работу, набрав девять баллов, в том числе:

• Один основной курс ICR: Разрешение конфликтов (три балла)
• Два факультатива ICR (три балла за курс)

Посмотреть полную программу

Часто задаваемые вопросы

Учащиеся ICR продолжают работать в Организации Объединенных Наций только после SIPA?

Нет. Хотя некоторые выпускники ICR продолжают работать в ООН, наши последние выпускники в настоящее время работают в организациях по оказанию гуманитарной помощи, организациях гражданского общества, приверженных развитию сообществ, в государственных учреждениях в качестве аналитиков и в организациях государственного сектора с глобальным фокусом.

Какую концентрацию выбирает большинство студентов ICR?

Несмотря на то, что значительное количество студентов ICR участвуют в программе международной политики безопасности (ISP) или в области прав человека, они относятся ко всем группам SIPA.

Должен ли я быть кандидатом на степень МВД, чтобы участвовать в ICR?

Нет. Специализация ICR открыта для кандидатов на получение степени MIA и MPA.

Какое практическое обучение я могу ожидать от ICR?

Наряду с ежегодным симулятором ICR, упражнением на выходных, где студенты работают в командах над решением смоделированного конфликта на основе реальных сценариев, специализация также предлагает курсы обучения посредничеству, семинары по картированию конфликтов и короткие курсы, охватывающие темы, включая конфликты анализ.

Международные переговоры и разрешение конфликтов

Концентрация по международным переговорам и разрешению конфликтов готовит студентов, изучающих международные отношения онлайн, к оценке, ведению переговоров и разрешению споров, затрагивающих транснациональные проблемы и людей из разных культур. На этих курсах студенты разовьют способность определять основные причины и динамику конфликта и использовать профессиональные навыки ведения переговоров для разрешения споров.

Примеры результатов обучения

По завершении этой концентрации студенты будут выполнять ряд учебных задач, включая способность:

• Продемонстрировать понимание случаев, практики, успехов и проблем оценки и предотвращения конфликтов.
• Получите глубокое понимание процессов и результатов международных переговоров.
• Анализируйте международные конфликты и переговоры, чтобы разработать точные политические рекомендации, стратегии переговоров и тактические ответы.
• Изучите и решите некоторые из важнейших экономических, правовых, этических и политических дилемм, с которыми сталкиваются национальные государства и лица, принимающие решения, после войны.
• Участвуйте и анализируйте тенденции, проблемы, дискуссии и дилеммы в процессах постконфликтного перехода и восстановления, чтобы понять стоящие перед ними проблемы и уроки, извлеченные в конкретных случаях послевоенного переходного периода.

Посмотрите образец содержания курса из этой концентрации.

Специализированные курсы

В дополнение к основным курсам студенты, выбравшие специализацию по международным переговорам и разрешению конфликтов, пройдут следующие курсы:

Оценка и предотвращение конфликтов

Некоторые рассматривают международные конфликты и кризисы как существенные события, исход которых определяет последующие геополитические договоренности.Однако гуманитарные и другие издержки таких конфликтов привели к появлению концепций и операций по предотвращению конфликтов. Чтобы лучше предотвратить конфликт, специалисты разработали методы оценки его вероятности, причин и динамики.

Этот курс исследует методы и проблемы предотвращения возникновения вооруженного конфликта. Студенты изучают современные подходы к оценке конфликта: рамки оценки конфликта, используемые различными организациями, включают множество теоретических предположений и эмпирических инструментов, чтобы лучше понять причины насильственного конфликта.В курсе также исследуются проблемы прогнозирования возникновения конфликта посредством изучения концепций и инструментов раннего предупреждения, а также рассматривается проблема перехода от раннего предупреждения к превентивным действиям. Студенты также рассматривают случаи успешной и неудачной профилактики, практикуемые национальными правительствами, НПО, организациями гражданского общества, ООН и региональными политическими организациями.

Послевоенный переходный период

Что произойдет, когда закончится война? Как страны, выходящие из состояния войны, решают насущные экономические, политические проблемы и дилеммы безопасности, пытаясь остаться или стать стабильными? Конец войны можно охарактеризовать как «опасный час», поскольку слабому государству необходимо устранить глубинные причины конфликта, такие как системное экономическое неравенство; сильно фрагментированные политические, социальные и культурные сети; пористые бордюры; и наличие различных типов криминальных сетей.Одновременно с этим государство, выходящее из состояния войны, должно выполнять свои обязательства по международным соглашениям и настойчивые требования новых групп интересов, которые возникают после войны.

Практический опыт показал, что подписания мирных соглашений недостаточно для установления мира и процветания в обществах, затронутых конфликтом. Согласно исследованию Всемирного банка, почти половина стран, выходящих из конфликта, снова погружаются в войну в результате провала национальной и / или международной политики.Этот курс критически исследует некоторые из многих многомерных проблем и возможностей, с которыми сталкиваются национальные государства, выходящие из войны. Он познакомит студентов с дебатами и напряжением на местах и ​​познакомит с некоторыми методами и инструментами, используемыми как международными посредниками (государствами, МО, НПО), так и местными заинтересованными сторонами для решения нисходящих и восходящих вопросов экономического восстановления и политического управления. , безопасность и правовая реформа, а также права человека, права беженцев и ВПЛ и вопросы постконфликтного правосудия.Студенты будут использовать тематические исследования для разработки устойчивых решений конкретных проблем послевоенного переходного периода, развивая при этом реалистичное сочувствие к ограничениям, с которыми сталкиваются лица, принимающие решения, в динамичной среде, характеризующейся неопределенностью и ограниченной информацией.

Международные переговоры

Международные переговоры — использование ненасильственного участия для разрешения международных споров или развития международного сотрудничества — является основополагающим инструментом международных отношений.Курс углубляется в истоки международных переговоров, дает понимание теорий международных переговоров, развивает способность студентов анализировать стратегии и тактики международных переговоров и улучшает их навыки ведения переговоров с помощью имитационных упражнений и тематических исследований.

Карьера в международных переговорах и разрешении конфликтов

Курс «Международные переговоры и разрешение конфликтов» подготавливает студентов, изучающих международные отношения в Интернете, к применению приобретенных ими навыков — включая исследования, профессиональные переговоры, оценку / оценку и анализ — в аналитических центрах, некоммерческих организациях, консалтинговых фирмах, международных организациях и государственных учреждениях.Возможные карьерные возможности включают должности консультантов, должностных лиц, директоров, учителей, менеджеров программ / проектов и других.

Студенты могут работать в сфере международных переговоров в таких областях, как:

• Построение международного мира
• Работа дипломатической службы или Государственного департамента
• Построение демократии и разрешение конфликтов

Школа международного обслуживания также предлагает следующие программы от International Relations Online: магистра международных отношений и международных услуг для опытных профессионалов, а также степень магистра на территории кампуса, Программа международного развития, в Вашингтоне, округ Колумбия.С.

Структура международного управления конфликтами: анализ эффектов взаимодействия и посредничества

Структура международного управления конфликтами: анализ эффектов взаимодействия и посредничества — Джейкоб Беркович, Патрик М. Реган; Международный журнал исследований мира

Джейкоб Беркович и Патрик М. Реган

Введение

В недавнем всеобъемлющем обзоре научных исследований конфликтов и войн,
Бремер (1993) суммирует то, что известно об этих явлениях, и прослеживает
параметры «ментальной модели» конфликта.Каталог Бремера
Результаты исследований, основанные на сотнях исследований, впечатляют.
Это также, увы, напоминание о том, как мало мы знаем о прекращении конфликта.
и управление конфликтами. Причины, характеристики и последствия, а также
как динамика конфликта, и различные способы перехода от конфликта
от формирования к созреванию хорошо представлены во множестве исследований. Финал
фаза процесса прекращения конфликта практически игнорировалась.

Ни разу исследование прекращения конфликта не сталкивалось с такими проблемами, ни
был так актуален для политиков, как и после окончания холодной войны.
Растущее количество новых форм конфликтов (например, этнических, религиозных и т. Д.),
наличие некоторых вооруженных конфликтов (например, Корея, Индия-Пакистан, арабо-израильский),
и растущее сотрудничество между крупными державами помогли утвердить
глобальная заинтересованность в разрешении конфликтов или реагировании на них.Ответы
к конфликту не предопределены; стороны могут реагировать на конфликт по-разному
способов варьироваться от односторонних методов до многосторонних мер (Fogg, 1985).
Здесь мы хотим сформулировать компоненты концептуальной основы многостороннего
управление конфликтами и изучение последствий конфликта определенного типа
по этой стратегии. Мы хотим изучить класс конфликтов:
неразрешимый или длительный конфликт и конкретная стратегия управления конфликтом
это посредничество.

Международный конфликт нельзя рассматривать как единое явление. Они
имеют разные размеры и демонстрируют разную степень подверженности конфликтам
управление. Общие стратегии или подходы, которые могут быть применимы в
одни конфликты могут быть совершенно неприменимы в других. Если мы будем мостом
разрыв между научным сообществом и политиками, мы должны
по крайней мере, предложить рецепты относительно эффективности различных методов
и стратегии управления конфликтами, и как они могут быть использованы, чтобы повлиять на
прекращение длительных или неразрешимых конфликтов.Учимся иметь дело
с самыми сложными и постоянными конфликтами может продвинуть нас далеко к
понимание динамики управления конфликтами во всех других конфликтах.

Эдвард Азар (1986) впервые обратил внимание на особенности того, что он
так называемые затяжные конфликты. Одна из определяющих характеристик этих
конфликты заключаются в том, что трудно справиться с ними мирным путем. Крисберг (1993)
говорит о неразрешимых конфликтах, которые часто перерастают в самовоспроизводящиеся насильственные
антагонизмы и отказаться от любых методов переговоров или посредничества, или действительно
другие методы мирного управления.Совсем недавно научная литература
подчеркнули тот факт, что некоторые конфликты со временем связаны между
интенсивность, повторяющиеся циклы насилия и общее сопротивление управлению конфликтом
используя концепцию длительных конфликтов (например, Goertz and Diehl, 1993).

Некоторые аналитики (например, Waltz, 1979) рассматривают все межгосударственные конфликты как
по сути, результат только одной причины (т.е. структуры системы),
и как демонстрирующие аналогичные модели независимо от вовлеченных актеров или
жизненный цикл конфликта.Мы считаем, что есть принципиальные отличия
между межгосударственными конфликтами; различия, которые могут быть выражены в терминах
причины, проблемы, участники и история или жизненный цикл конфликта.
Каждое из этих различий может иметь предписывающие последствия для международных
управление конфликтами. Однако мало что было сделано в отношении того, как эти
особенности конфликта влияют на его прекращение. Здесь мы хотим изучить
управление конфликтами в контексте, представляющем величайших интеллектуалов и
практическое препятствие; проблема неразрешимых или длительных конфликтов.

Говорить о длительном или неразрешимом конфликте подразумевает озабоченность по поводу продольного
и динамические аспекты отношений. В простейшем случае концепция такова:
не более чем запоздалое признание учеными того факта, что конфликты
не проявляются в серии единичных, не связанных между собой эпизодов. Конфликты
иметь прошлое (которое может бросить тяжелую тень на стороны), настоящий контекст,
и предположительно какое-то будущее. Государства, вовлеченные в неразрешимую
конфликт научиться использовать средства принуждения, и готовы делать это в будущем
конфликт.Таким образом, неразрешимый или длительный конфликт — это процесс конкурентной борьбы.
отношения, которые продолжаются в течение определенного периода времени и включают враждебное восприятие
и случайные военные действия. Сам термин действует как интегрирующий
понятие, означающее конкурентный социальный процесс, в котором государства запутываются
в паутине негативных взаимодействий и враждебных ориентаций. Этот образец
повторяется, даже ухудшается, время от времени, когда задействованные актеры не могут
чтобы сдерживать или управлять эскалацией своих отношений.

Gochman и Maoz (1984) впервые обратили внимание на наличие этих конфликтов.
Их работа эмпирически продемонстрировала, как относительно небольшое количество государств
были вовлечены в непропорционально большое количество военизированных споров.
Более того, они показали, что эта закономерность может повторяться.
Гохман и Маоз определяют эти подверженные конфликтам государства как «устойчивых соперников», и
их конфликт как «длительный конфликт».

Эти длительные конфликты составляют значительную часть всех военизированных
споры — около 45% всех военизированных споров 1816-1986 гг.
между такими соперниками (Bremmer, 1992; Goertz & Diehl, 1992). Половина
войны с 1816 года происходили между стойкими соперниками. Вероятность
военный спор, перерастающий в полномасштабную войну, вдвое больше, чем непрекращающийся
конфликт. Какими бы ни были длительные конфликты, они кажутся prima facie
сильно отличаться от других конфликтов, и их следует рассматривать, где это возможно,
в другом теоретическом контексте.

По сути, мы предполагаем, что имеет смысл отказаться от эпизодического
подход и изучение конфликтов и управления конфликтами с исторической точки зрения,
где предыдущие взаимодействия влияют на текущее поведение. Сдвиг блока
анализ от одиночного конфликта к долгосрочным отношениям, может иметь серьезные
последствия для нашего подхода к конфликтам и управления ими. Мы используем
историческая взаимосвязь конфликта как одного из наших независимых, контекстуальных
переменные, которые могут объяснить их ход и результат. ¹

Реализация трудноразрешимых / длительных конфликтов

Концепции длительного конфликта уделялось значительное внимание в
недавние исследования (Diehl, 1985; Goertz and Diehl, 1992; Wayman, 1982; Geller, 1993).
Это понятие обозначает конкурентные отношения между двумя государствами за одно или
больше проблем, когда отношения иногда перемежаются фактическими
применение силы или угроза силой. Временной аспект здесь весьма значителен,
для длительных конфликтов передают понятие долгосрочного явления (обычно
минимум 15 лет), в течение которых враждебные взаимодействия переплетаются с
мирные периоды и усилия по урегулированию конфликтов.Военные столкновения
и усилия по установлению мирных отношений происходят как конкретные события, перемежающие
жизненный цикл конфликта.

Оперативное определение длительного конфликта должно, если мы хотим, чтобы мы
чтобы разработать набор примеров для эмпирического исследования, укажите количество
актеры, минимальная продолжительность и уровень враждебности. Хотя какое-то несоответствие
можно найти среди операционных определений, существующих в настоящее время в литературе,
все они определяют временные границы, преемственность, активность споров и диадическую
участие.Некоторые, как Уэйман (1982), ограничивают длительный конфликт
срок в десять лет и два и более военизированных спора; другие, как Диль (1985)
поместите временные параметры на пятнадцать лет и три военизированных спора;
и другие, такие как Huth and Russett 1993, предполагают, что двадцать лет и по крайней мере
пять милитаризованных диспутов как ориентир для длительного соперничества. ²
В соответствии с ними мы определяем устойчивое соперничество как конфликтные отношения.
длится не менее двадцати лет и проявляется пять или более военизированных споров,
от начала до конца соперничества (Goertz & Diehl, 1993).
Используя это определение, мы выявили 14 устойчивых конфликтов в нашем наборе данных из 268
международные конфликты в период 1945–1990 гг. Конфликты и
общее количество усилий по управлению конфликтами в каждом из них указано ниже в
Таблица 1.

Список устойчивых конфликтов адаптирован из Геллера (1993) и Хута и Рассетта
(1993)

Наша озабоченность этими конфликтами имеет важные последствия для вопроса
о том, как их прекратить или управлять ими.Государства в непрекращающемся конфликте оказываются
в устойчивом, конкурентном и часто враждебном взаимодействии, при котором вероятность
эскалации довольно высока. Такие модели взаимодействия производят
отрицательная взаимозависимость восприятия и поведения, в результате чего возникает больше проблем.
поставленные вместе в повестку дня, конкретные вопросы становятся неотъемлемыми
значимость, параметры конфликта расширились, представления стали стереотипными,
и рациональные расчеты затрат и выгод заменяются единым желанием навредить
оппонента и избегать любой позиции или репутационных потерь (Levy, 1992).
В такой атмосфере обращение к насилию часто может рассматриваться как единственный способ
разрешения конфликта.

Выдерживание неразрешимых конфликтов явно отличается от других конфликтов.
Они мало чем отличаются от злокачественных социальных процессов, которые опутывают государства в сети.
угроз и нарастающих маневров, которым нелегко положить конец.
Длительные конфликты соответствуют многим характеристикам игры с нулевой суммой.
Их можно сравнить с длительным процессом поимки.Как бы то ни было
мы смотрим на них, они явно представляют наибольшую опасность для международного
система. Затяжные или затяжные конфликты также предоставляют множество возможностей
для управления конфликтами. Множество актеров, начиная от частных
частные лица в многочисленных международных организациях заинтересованы в урегулировании
или помощь в деэскалации неразрешимых конфликтов.

Факторы, влияющие на управление международными конфликтами

Последствия длительного соперничества для изучения управления конфликтами
потенциально многочисленны, хотя у нас мало систематических данных, позволяющих идентифицировать
тенденции или эффективность различных усилий по управлению конфликтами.
Широко понимается, что управление конфликтом — это попытка вовлеченных в него субъектов.
в конфликте, чтобы снизить уровень враждебности и навести порядок в своих
связи. Успешное управление конфликтом может привести к (а) полному разрешению
проблем, находящихся в конфликте (изменение поведения и отношения), или как более
обычное дело в международных отношениях, для (б) приемлемого урегулирования, прекращения огня
или частичное согласие.

В любом случае, управление конфликтами подразумевает механизм, связанный с
определение (а) конфликта как завершенного (по крайней мере, временно), и (б) принятие решения по
распределение ценностей и ресурсов.В этой степени управление конфликтами
это рациональный и осознанный процесс принятия решений, при котором стороны в конфликте,
с помощью или без помощи посторонних предпринимать шаги по преобразованию, деэскалации или
прекратить конфликт взаимоприемлемым способом. Так обстоит дело с
неразрешимые или другие конфликты.

Полный спектр методов и инструментов, которые составляют управление конфликтами
довольно широкая (см. Fogg, 1985). Он варьируется от принудительных мер до
судебные процессы до вмешательства третьих лиц и многосторонних конференций.
В аналитических целях все эти методы полезно разделить на (а) односторонние
методы (например, односторонние угрозы), (б) двусторонние методы (например, переговоры и
переговоры, сдерживание) и (c) многосторонние методы (например, вмешательство третьей стороны).
Особый интерес представляет роль факторов, влияющих на выбор
ответ или подход к конфликту, и то, как в определенных определенных условиях,
такие как длительный конфликт и все, что он подразумевает, влияет на
выбор метода управления конфликтом или его исхода.

Факторы, влияющие на ход конфликта или способ управления им
многочисленны. Они включают способ взаимозависимости, тип акторов,
и виды вопросов. Для наших целей эти факторы лучше всего концептуализированы.
как (а) контекстные факторы и (б) поведенческие факторы. Давайте рассмотрим
вкратце о каждом наборе.

Контекстные факторы, влияющие на управление международным конфликтом, включают i)
характер международной системы, ii) характер конфликта, и
iii) внутренние характеристики вовлеченных государств.Персонаж
международной системы влияет на ожидания государств, а стратегии
они могут использовать их для выхода из конфликта (Miller, 1995). Такие особенности
как полярность международной системы, модели выравнивания и распределения
силовых возможностей все связаны с разными подходами к конфликту
(см. Gochman, 1993). Биполярная международная среда, например,
вероятно, будет более стабильной, чем многополярная система (Waltz, 1979) в поощрении
баланс между осторожностью и решимостью реагировать на конфликты.В
прекращение неразрешимых конфликтов, может быть явно привязано к природе
международной среды, в которой они происходят (например, Герц и Диль,
1995).

Характер конфликта или характеристики проблем, которые являются его
фокус, несомненно, имеют решающее значение для определения того, как им управлять (Diehl, 1992).
Некоторые вопросы, такие как убеждения, основные ценности и территориальная целостность, имеют важное значение.
высокая значимость и склонны побуждать лиц, принимающих решения, соглашаться на более высокие уровни
затрат.Это значительно затрудняет управление такими конфликтами с помощью
традиционные дипломатические методы (Снайдер и Дизинг, 1977). Конфликты закончились
существенные проблемы, вероятно, будут долгосрочными и повлекут за собой использование принудительных
методы как способ достижения результата. Другие аспекты, такие как количество
конфликтующих вопросов, жесткости, с которой они воспринимаются, являются ли они
связаны с материальными интересами (например, конфликт ресурсов) или нематериальными (например,
конфликт ценностей) также может повлиять как на продолжительность, так и на метод
прекращение (Deutsch, 1994).

Третьим контекстным параметром, влияющим на управление конфликтом, является
внутренние характеристики задействованных актеров. Это относится к тому, как
определенные структурные свойства состояний влияют на их предрасположенность к вовлечению
в принудительных или иных формах управления конфликтами. Природа государства
привлекла к себе наибольшее внимание в последнее время (Maoz, Russett, 1992; Ember,
Эмбер и Рассет, 1992; Диксон, 1993). Здесь аргумент в том, что демократичный
государства более склонны к мирным методам разрешения конфликтов (поскольку
внутренних норм, либерального опыта или избирательных ограничений), в то время как недемократические
государства чаще прибегают к принудительным методам управления.

Другой фактор здесь относится к силовым возможностям государств. Несмотря на то что
не так много эмпирических данных, чтобы предположить сильную связь, власть
возможности могут быть связаны с различным поведением управления конфликтами (например,
конфликт между двумя одинаково сильными странами может затянуться, потому что обе
иметь материальные и человеческие ресурсы для продолжения работы, а также готовность терпеть
высокие затраты). Все эти контекстные факторы напрямую влияют на диспозицию.
участвовать в различных формах управления конфликтами, и как конфликт будет
прекратить.

Влияние некоторых контекстных факторов на происхождение, характер и эволюцию
Конфликт был задокументирован довольно подробно (см. обзор в Stoll, 1993).
В некоторых исследованиях более конкретно изучалось их влияние на управление конфликтами.
Ряд предложений, связывающих, например, продолжительность, интенсивность, количество смертельных случаев.
и придавать особое значение эффективному посредничеству (Bercovitch, 1989; Bercovitch &
Langley, 1993) получили значительную теоретическую и эмпирическую поддержку.
Другие исследования связывали внутренние характеристики сторон (Грегори, 1994)
или силовые возможности между ними (Bercovitch, 1985) к различным формам
управление конфликтами третьими сторонами.

Но как насчет влияния на управление конфликтами второго измерения, что
включающие в себя поведенческие элементы? Какое значение имеют прошлые взаимодействия
и как предыдущее поведение влияет на текущее управление конфликтом? Это
одинаково правдоподобно утверждать, что переживание конфликта может ослабить,
или усилить склонность сторон полагаться на определенный метод конфликта
управление.Когда во время предыдущего конфликта были понесены тяжелые потери
поведение, каждое государство может извлечь уроки относительно эффективности принуждения
как способ разрешения конфликта. Однако если бы принудительные методы были
успешным в достижении основных целей в прошлом, есть веская причина
считают, что лица, принимающие решения, могут найти это привлекательный вариант в своем настоящем
конфликт.

Государства, находящиеся в длительном конфликте, вынуждены задуматься о целесообразности эскалации конфликта
конфликт или нет, какой метод управления конфликтом использовать, и действительно ли
ответить тем же? Каковы последствия для управления конфликтом
нахождения в «серийной конфронтации»? (Томпсон, 1995).Делает
длительный конфликтный опыт свидетельствует о предпочтении того или иного метода
управления конфликтами, или этот опыт приводит к такому «искажению»,
стресса и когнитивной ригидности, что вовлеченные государства мало чему учатся у своих
прошлый опыт и использовать одни и те же старые методы, повторяющиеся с течением времени, безрезультатно?
Это модель взаимоотношений, которую мы хотим исследовать.

Литература по прекращению или управлению длительным конфликтом в основном
отличается краткостью и косвенностью.Deutsch (1973; 1994) утверждает
которая утверждает, что вовлечена в отрицательную взаимозависимость, как говорится в прочном
конфликты, несомненно, склонны использовать принуждение для управления своими конфликтами.
Ленг (1983) эмпирически продемонстрировал, что состояния в повторяющихся конфликтах развиваются
ориентация на власть и использование все более принудительных методов борьбы с
их конфликт с каждой последующей вспышкой. Ни отношения, ни
Предполагается, что поведение устойчивых состояний при управлении конфликтами сильно изменится.
Кажется, что длительные конфликты забирают жизнь сами по себе. Еще одна литература,
однако предполагает, что не только государства учатся, но и при определенных условиях
они могут забыть о своих прежних враждебных взаимодействиях и принять сотрудничество
ориентация (Mor & Maoz, 1996).

Каково влияние продолжающегося взаимодействия в качестве оппонентов на управление конфликтами?
Вынуждает ли неуправляемость государства полагаться в основном на принудительные стратегии, которые
укрепить существующие взаимодействия и убеждения, или есть какое-то обучение
который побуждает даже самые склонные к насилию нации использовать различные инструменты
улаживать свои конфликты? Конечно, стоит изучить, как этот опыт
пребывание в неразрешимом конфликте влияет на миротворческие усилия на глобальном
уровень.

Чтобы исследовать этот вопрос, мы представляем структуру (см. Рисунок 1 ниже), которая
включает контекстуальные и поведенческие факторы, описанные выше. Эти
факторы влияют на характер управления конфликтом — в межличностном или международном масштабе.
Мы делим деятельность по управлению конфликтами на две большие категории; жестокий
(например, сила, принуждение) и ненасильственные (например, переговоры, посредничество).
Первоначально мы рассматриваем управление конфликтами как зависимую переменную, которую необходимо изучить.
как часто государства в неразрешимых и неразрешимых конфликтах используют менеджмент
стратегии.Затем мы измеряем краткосрочные последствия управления конфликтом,
и здесь наша зависимая переменная — это результаты управления конфликтом, и наша забота
заключается в определении того, существует ли связь между видами
конфликты и исходы. Они могут быть двух видов; успех или неудача.
Успех концептуализируется как управление конфликтом, которое снижает уровень насилия.
и враждебность (по крайней мере, в краткосрочной перспективе), а неудача определяется как конфликт
управленческая деятельность, не оказавшая влияния на базовый уровень конфликта.

Рисунок 1

Основы анализа управления международными конфликтами

Для концептуальной ясности мы хотим указать три гипотезы, которые
предусмотреть правдоподобные отношения между неразрешимостью конфликта и
результат усилий по управлению конфликтами;

H (1) Управление конфликтом будет менее успешным, чем более трудноразрешимым.
конфликт. Непреодолимые конфликты приводят к чрезмерной зависимости от негатива.
действия, которые, в свою очередь, увеличивают враждебность и уменьшают шансы на успех
исход.

H (2) При контроле неразрешимости конфликта наибольшая
Эффективная стратегия третьей стороны или посредника — это директивная стратегия.
Сильная и активная стратегия посредничества может оказать большее влияние на соперников.
вовлечены, чем менее директивные стратегии.

H (3) После того, как успешный результат был достигнут в трудноразрешимом
конфликта, существует более высокая вероятность того, что вовлеченные стороны будут придерживаться
его положениям на длительный период.Трудности достижения таких
результаты таковы, что после их достижения стороны могут испытывать усталость от войны
и слишком хорошо осознавать цену своего конфликта, чтобы отказываться от их соглашения.

Исследования и разработки

Для проверки изложенных выше гипотез мы используем исходные данные о конфликте
управленческая деятельность в послевоенный период. Эти данные состоят из
почти 1900 случаев отдельных попыток урегулирования конфликтов в международном
споры с 1945 г. (Bercovitch & Langley, 1993).Акцент данных
посвящен атрибутам управления конфликтами, и как таковые они подробно описывают, среди прочего,
метод и стратегия разрешения споров, тип результата
достигнуты, если таковые имеются, и долговечность успешных результатов. Для аналитических целей
мы создали подкатегорию в этом наборе данных, которая идентифицирует этих спорящих
которые являются частью длительного или неразрешимого конфликта (Goertz and Diehl, 1993;
Хут и Рассет, 1993; Геллер, 1993).

Наши процедуры тестирования основывались на двухстороннем подходе. Сначала мы используем два отдельных
модели logit для проверки влияния характеристик конфликта и
стороны об успешном урегулировании конфликта. В центре внимания здесь
влияние исторического измерения на вероятность успешного конфликта
управление. Первая модель исследует эффекты контекстных и поведенческих
переменные по разрешению споров при разных стратегиях конфликта
управление; второй несколько сужает фокус и смотрит на эффекты
эти атрибуты на результаты, когда посредничество является выбранной формой управления конфликтом.Основываясь на нашем теоретическом аргументе, мы утверждаем, что исторический контекст — это
существенный фактор, влияющий на успешность управления конфликтом. Стороны
в длительных конфликтах с меньшей вероятностью разрешат свои споры успешно
чем стороны, вовлеченные в конфликт, не имеющие такой истории насилия. Как второй
шаг мы выделили те примеры успешного управления конфликтами и протестировали
нулевая гипотеза; — наличие соперничества не влияет на
долговечность результата.Почти по определению кажется, что стороны непреходящего
конфликты не в состоянии достичь и реализовать долгосрочное урегулирование путем переговоров.
Однако, если они придут к такому соглашению, есть все основания полагать, что
это продлится довольно долго.

Важнейшей проблемой на данном этапе является именно то, что мы подразумеваем под «успешным
исходы »,« урегулирование конфликтов »и« разрешение конфликтов ».
С практической точки зрения мы определяем успешный результат как такой, при котором наблюдаемое поведение
после того, как усилия по урегулированию конфликта привели к прекращению огня, частичному или
полное урегулирование спора.Разрешение конфликта подразумевает, что лежащие в основе
вопросы, отношения и восприятие были рассмотрены таким образом, чтобы стороны
больше не в конфликтных отношениях. Наши данные не могут измерить восприятие
изменения, и мы не считаем, что отдельные попытки управления конфликтом
может разрешить неразрешимые конфликты. Расчет, с другой стороны, относится к
к успешному ведению боевых действий в конкретном споре (Burton, 1990).
При таком понимании аргументация
что стойкие соперники будут менее успешны в использовании единого управления конфликтом
усилия по урегулированию споров, чем у неконкурентов.Фактически, из-за интерактивного
характер отношений между соперниками, некоторые могут предположить, что при определенных
условия краткосрочные расчеты могли бы быть более распространены среди участников
неразрешимые конфликты (Axelrod, 1984).

Как указано в нашем теоретическом обсуждении, мы рассматриваем управление конфликтами
процесс с точки зрения контекстных и поведенческих факторов; в этом эмпирическом компоненте
мы контролируем эти различные факторы следующим образом: а) поведенческие переменные включают
наличие соперничества, стратегия вмешательства и интенсивность
конфликта; и б) контекстные переменные включают соотношение власти
между участниками и осязаемость затронутых вопросов.Критерии работы
можно найти у Bercovitch and Langley (1993), но кратко:

1. Устойчивое соперничество кодируется дихотомически и реализуется в терминах
   критериев, изложенных Goertz и Diehl (1993) и разработанных в рамках
   под эгидой проекта «Корреляты войны». Устойчивое соперничество предполагает
   два государства, у которых было не менее 5 военизированных конфликтов за 20-летний период
   без промежутка более 10 лет между любыми двумя спорами.Случаи
   которые соответствуют этим критериям, соответствуют критериям, определенным Геллером (1993).
   когда мы ограничены нашим пределом даты начала 1945 года.
2. Властные отношения операционализируются с точки зрения неравенства во власти
   между актерами A и B. Индикатор силы строится с использованием метода Кокса-Якобсена.
   процедура масштабирования (1973). Пять показателей государственной «власти»
   — ВНП, военные расходы, ВНП на душу населения, размер территории и население
   — были рассчитаны для формирования индекса власти каждого штата.Неравенство во власти
   между акторами — это абсолютная величина разницы между их национальными
   баллы по индексу мощности.
3. Ощутимость рассматриваемых проблем кодируется дихотомически и выводится из
   шестимасштабный номинальный индикатор, разработанный Bercovitch. Из шести типов проблем
   в конфликте — территория, идеология, безопасность, независимость, ресурсы и
   «другие» — территория, безопасность и ресурсы кодировались как материальные,
   остальные вопросы как нематериальные.
4. Интенсивность конфликта здесь операционализируется как непрерывная переменная
   который измеряет количество смертельных случаев в месяц.
5. Метод урегулирования конфликта отражает форму, принятую сторонами спора.
   в их усилиях по разрешению спора. Были определены два метода и систематически
   закодированы нами; посредничество и переговоры. Была создана фиктивная переменная для
   наличие любого метода.
6. Когда посредничество было принято как метод управления конфликтом, три
   были определены и закодированы различные стратегии: коммуникативная / фасилитация,
   процедурные и директивные.Концептуально директивная стратегия — самая навязчивая
   подход посредника; коммуникативный наименее. Создана фиктивная переменная
   за наличие каждой конкретной медиативной стратегии.

Результаты нашего анализа указывают на ряд интересных закономерностей, очевидных
в управлении длительными и непрекращающимися конфликтами. Два из этих результатов
позволяют нам делать описательные выводы из данных; другие имеют большее значение
для понимания причинных процессов.В общем то, что мы находим вполне убедительно
заключается в том, что государства, вовлеченные в затяжной конфликт, действительно управляют своими спорами по-разному
чем другие конфликтные диады. Успех любых усилий по управлению конфликтом
оказывается, на него существенно влияют исторические закономерности стойких
конфликтные взаимодействия. Это значительно подтверждает идею
что устойчивые соперники составляют отдельную категорию действующих лиц в нашем понимании
международных конфликтов и управления конфликтами.Разбиваем обсуждение
нашего анализа на два отдельных компонента.

Описательный анализ

В описательной сфере мы сначала обнаруживаем, что максимальное количество отдельных
попыток управления конфликтами в рамках длительных конфликтов — 98; минимум
Семь. Распределение этих данных таково, что среднее количество конфликтов
попыток управления — 52 со стандартным отклонением 28. Среди непродолжительных
диад — максимум 108 кейсов и минимум один; среднее однако
составляет чуть более 27 случаев со стандартным отклонением 28.В первой категории
575 случаев; в последнем 1314. Из этих данных мы видим, что на
в среднем стойкие соперники используют почти вдвое больше попыток урегулирования конфликтов
— как мы и предполагали. Мы также можем видеть, что диады, которые не заняты
в длительном конфликте также, кажется, требуются многочисленные попытки управлять своими
собственные конфликты.

Многомерный анализ

Для проверки влияния истории конфликта в более широком контексте
которые могут контролировать факторы, связанные с исходом медиации,
мы указали две многомерные логит-модели условий, способствующих
к успехам посредничества.Успех в этих целях был реализован в терминах
результатов посреднических усилий, при которых было обеспечено как минимум прекращение огня,
или, с другой стороны, полное или частичное урегулирование спора
было достигнуто. Мы указываем две модели, из которых выполняются эти тесты. В
сначала учитывает условия, связанные с успешным управлением конфликтом
попытки; второй дезагрегирует конкретный тип управления конфликтами —
посредничество — различные подходы, используемые посредниками.Функционал
Форма моделей следующая:

Y1 = а + X1 + X2 + X3 + X4 + X5 + e

и

Y1 = а + X1 + X2 + X3 + X4 + X6 + X7 + e

где

Y1 = Успех управления (0,1)

X1 = Устойчивое соперничество (1, если часть стойкой диады; ноль
в противном случае)

X2 = Power Disparity (абсолютное значение несоответствия
между мощностью

актер A минус мощность
актер Б; диапазон 0-34)

X3 = Ощутимость проблемы (1, если материально; ноль в противном случае)

X4 = Интенсивность конфликта (погибших / месяц)

X5 = Тип управления (1 = посредничество; ноль = переговоры)

X6 = Стратегия директивы (пустышка, 1, если директива; ноль
в противном случае)

X7 = Процедурная стратегия (фиктивная, 1, если процедурная; ноль
в противном случае)

Эти две модели отражают озабоченность по поводу условий, наиболее благоприятных для успешного
управление конфликтами, при этом Модель 1 подчеркивает, среди прочего, влияние различных
подходы к управлению конфликтами и Модель 2 — различные стратегии, которые
принимаются посредниками.

Выводы и обсуждение

В таблицах 3, 4 и 5 представлены результаты нашего логит-анализа и преобразования
оценок этих параметров в оценки вероятности успешного
результат, при сохранении всех других способствующих факторов постоянными. Из-за дихотомии
характер переменной результата, интерпретация связанных параметров
с логитом, однако, не все так просто. Оценки параметров
преобразуются в оценки вероятности того, что данное управление конфликтом
усилия будут успешными.Гипотетический «базовый конфликт» — это
обычно в качестве эталона, от которого независимые эффекты независимых переменных
можно оценить.

В каждом случае компоненты нашего теоретического аргумента в целом поддерживаются.
по данным, за исключением роли, которую играет материальность проблемы. Все
статистически надежный и содержательно значимый, опять же за исключением
осязаемости вопроса. Контекстные переменные неравенства власти между
комбатантов и затяжной характер конфликта связаны с уменьшением
вероятность успешного исхода конфликта.Поведенческие переменные,
Аналогичным образом, они также имеют сильную связь с результатами управленческих усилий.
Например, чем интенсивнее конфликт, тем меньше вероятность того, что какой-либо конкретный
Попытка управления конфликтом будет успешной.

Определенный подход к управлению конфликтами, по-видимому, влияет на вероятные
результат управленческих усилий. При учете других факторов
переговоры увеличивают вероятность успешного урегулирования через посредничество
усилия.Более того, когда принимается стратегия посредничества, конкретное посредничество
стратегия влияет на вероятный результат, причем процедурная стратегия имеет наибольшее
вероятность успеха, за которой следует директива, а затем коммуникативная стратегия.
Однако, как упоминалось ранее, прямая интерпретация этих коэффициентов
трудно не превратить их в выражение изменения в
вероятность перехода к успешному поселению при смене независимого
переменные.В таблице 4 представлены эти преобразования с использованием в качестве основы конфликта:
а) не связан с устойчивым соперником, б) ведется по нематериальным вопросам
(например, идеология), c) между относительно одинаково способными участниками, и d) вовлеченными
в конфликте низкой интенсивности. Тип стратегии управления базой в
Модель 1 — это посредничество, в то время как в Модели 2 основой стратегии посредничества является
коммуникация-облегчение.

* р <0,05; числа в () - стандартные ошибки

Здесь мы видим, например, вероятность успешного урегулирования при
базовые условия в Модели 1 составляют 50%, но наличие устойчивого соперничества,
удерживая все остальное постоянным при базовых условиях, уменьшает вероятность
успешность попытки медиации на 12% (таблица 4).В Модели 2, где мы контролируем
для конкретного подхода к посредничеству наличие длительного конфликта
снижает вероятность успешного урегулирования с 17% до 33% (Таблица 5).
Оба этих результата согласуются с нашим аргументом относительно отрицательного
влияние несговорчивости на управление конфликтами. Что интересно, а счетчик
по нашему интуитивному мнению, переговоры имеют значительно более высокую вероятность
успеха, чем посредничество в длительном соперничестве.Очень острые конфликты
а те, у кого большой разрыв в возможностях между участниками, имеют довольно низкие
перспективы успешного разрешения споров (Модель 1: 8% и 16% соответственно;
а в Модели 2: ноль и 16%).

* р <0,05

При рассмотрении тех дел, в которых использовалась только медиация, особое
стратегия оказывает сильное влияние на вероятный успех этой формы конфликта
управление.В базовых условиях, когда коммуникативная стратегия
при использовании, вероятность успешного урегулирования снова составляет 50%. Директива
стратегия увеличивает шансы на успешный результат с 12% до 62%, а процедурная
шанс успеха составляет 69%. Но даже у этой стратегии есть только 51%
шанс на успех, когда конфликт между стойкими соперниками неразрешим.

Поскольку одна из наших главных проблем — это последствия длительных конфликтов.
Что касается результатов управления конфликтами, мы продвигаем анализ еще на один шаг.Стол
6 представлены результаты двумерного исследования устойчивости поселения.
в условиях, связанных с соперничеством и неконкуренцией. Интуитивно понятный
восприятие было бы таково, что соперничество — это соперничество, потому что антагонисты могут
не разрешать споры и не соблюдать условия урегулирования, если и когда они
достигнуты. Однако, как только был достигнут успешный результат,
вероятность удержания этого урегулирования в течение длительного периода времени увеличивается
когда стороны являются участниками длительного конфликта.Таблица 6 показывает долговечность
всех успешных управленческих усилий в периоды менее одного месяца, до
до одного месяца, но менее двух месяцев и до двух месяцев или дольше. Распространение
этих данных таковы, что становится ясно, что стойкие соперники значительно
с большей вероятностью будут соблюдать условия любых соглашений, чем неконкуренты. Для
Например, у не-соперников примерно одинаковая вероятность того, что результат будет длиться меньше
более одного месяца, так как у них должен быть последний минимум два месяца (40% против 46%),
в то время как у стойких соперников в четыре раза больше шансов на успешный исход
удерживать не менее двух месяцев, так как они должны иметь одно удержание на очень короткий срок
(17% против 70%).Это неожиданный результат и в значительной степени несовместим с
аргумент, что длительные конфликты обычно действуют как механизмы обратной связи, с
негативные взаимодействия, питающие будущие военные действия.

* р <.05

На первый взгляд может показаться, что двухмесячный расчет вряд ли является прочным.
исход, и это не должно вызывать удивления, особенно с устойчивыми соперниками.
Однако для решения этой проблемы следует поднять два вопроса: а) кодирование
данные не позволяют установить неограниченный срок действия посредничества
усилия, предположительно оставив многие соглашения в течение «двух месяцев или
более длительная «категория, оставшаяся в силе в течение значительно более длительных периодов
время, и б) исследуемая нами долговечность относится к урегулированию конкретного
спор и совокупность вопросов, а не решение самого конфликта.
Согласованное прекращение огня на два месяца и более может быть большим достижением.
для некоторых спорщиков (например, здесь на ум приходит Босния). Очевидное ожидание
заключается в том, что если он может продержаться два месяца, то существует реальная вероятность того, что
это продлится дольше, и тогда можно будет решить другие проблемы.

Проблема цензурированных данных, отраженных в открытой процедуре кодирования, имеет
сборник литературы по международным конфликтам.Есть некоторые доказательства
что чем дольше длится конфликт, тем дольше он продлится
(Вучинич, Тичман, 1993). И хотя идея зависимости от продолжительности
не обходится без контрдоказательств или его критиков (Bennett and Stam, 1996),
представление о том, что урегулирование, которое длится два месяца, имеет разумные шансы
о том, чтобы настаивать еще дольше, казалось бы, достаточно хорошо обоснованным. Утилита
теория, например, может предполагать, что до тех пор, пока издержки статус-кво или
выгоды от выхода из этого равновесия достаточно велики, тогда
статус-кво должен сохраняться.

В целом анализ показывает, что менеджмент
конфликты осложняются во многом из-за частоты и продолжительности
враждебные взаимодействия между сторонами. Короче говоря, те, кто вовлечен в неразрешимые
конфликты, похоже, не только с трудом разрешают лежащие в основе
проблемы, которые подпитывают их антагонизм, но им также приходится труднее
успешно разрешая свои споры. Это говорит о том, в частности, что отрицательный
взаимодействия, возникшие в результате конфликта, действительно действуют как своего рода
механизм обратной связи, который, в свою очередь, предполагает, что участники спора с большей вероятностью
полагаться на принудительные средства для решения основных проблем.Этот вывод кажется последовательным
с данными Герца и Диля (1992; 1993; см. также Гохман и Маоз, 1984)
которые демонстрируют, что на устойчивых соперников приходится значительная часть
насилие в международной системе. Учитывая масштабы этого международного
насилия, можно было бы посоветовать политикам сосредоточиться на стратегии, с помощью которой
они пытаются урегулировать споры в этих затяжных конфликтах.

Эти результаты, однако, богаче простого вывода о том, что при некоторых
контекстуальные условия определенные конфликты остаются затяжными, потому что стороны
не могут успешно разрешать свои споры.Эти попытки управления конфликтом
которые действительно приводят к урегулированию, значительно чаще имеют соглашения
поддерживаются, когда антагонисты имеют долгую историю конфликтов. Это может означать
что влияние предыдущих враждебных отношений не так однозначно, и
Фактически, успешное управление конфликтом и вероятность того, что
Усилия менеджмента выжить, по-видимому, имеют совершенно другую динамику.
Это различное влияние длительного конфликта на способность успешно урегулировать
спор и, в конечном итоге, сохранение этого результата, могут быть связаны с обучением
это должно происходить в результате повторяющихся взаимодействий с одной и той же стороной (Мор
& Maoz, 1996; Ленг, 1983).Негативные последствия предыдущих боевых действий
делает дальнейшее принуждение доминирующей стратегией управления конфликтом. Но
принуждение стоит дорого, а успешное управление конфликтом — так же сложно
может быть — демонстрирует достоинства совместных стратегий управления конфликтами,
и, следовательно, успешные результаты, как правило, более продолжительны.

Заключение

Большая часть литературы по урегулированию международных конфликтов была затруднена
поиском общих принципов и предположением, что кризисы и
споры, характеризующие конфликтные отношения, не зависят друг от друга.
Здесь мы стремились работать в рамках подхода, который различает конфликты
на основании их несговорчивости и спорности и определяет категорию
конфликтов — длительных или неразрешимых конфликтов — как сильно отличающихся от других
конфликты. Мы продвигаем анализ дальше, спрашивая, есть ли различия
в историческом опыте государств также будет выражаться таким образом
государства подходят к своим конфликтам и управляют ими. В поисках эффективного конфликта
принципы управления должны быть основаны на таком исследовании.

Характеристики соперничества, столь важные в возникновении и развитии конфликтов,
важно в практике управления конфликтами? Продолжайте конфликты
действительно заслуживают отдельного рассмотрения? По-разному ли они управляют своими боевыми действиями?
Эта статья представляет собой первую попытку исследовать теоретические и эмпирические
последствия этих вопросов. Выявив характеристики
и последствия длительного соперничества, в статье рассматривается управление конфликтами
как зависимая переменная, чтобы ответить на этот вопрос.Поведенческие атрибуты
Устойчивые соперники явно вносят изменения в практику управления конфликтами.
Анализ данных показывает, что наличие труднопреодолимой способности снижает
вероятность успешного управления конфликтом. Конфликт перемежается
случаи милитаризованной вражды и сотрудничества привлекают более широкий круг
стратегий управления конфликтами, чем другие конфликты. Интересно,
стойкие соперники не привлекают и не приветствуют дипломатические усилия посторонних
кто может пожелать выступить посредником.Вместо этого они предпочитают управлять своими отношениями.
путем переговоров. Примечательно, однако, что мы обнаруживаем, что когда конфликт
метод управления (или стратегия) оказался успешным, результат сохраняется намного дольше
чем аналогичные исходы в других конфликтах.

Исследовательский анализ, проведенный в этой статье, предполагает, что отношения соперничества
предлагает полезную перспективу для изучения международных конфликтов и интерпретации
некоторые аспекты их управления.Эти отношения, должным образом осмысленные
и введены в действие, может оказаться неоценимым фокусом для анализа динамических
процессы, которые встроены в непрерывное и конфликтное взаимодействие. Надежный
В настоящее время созданы наборы данных о соперничестве и управлении конфликтами. Это
Несомненно, настало время более полно исследовать их сложную взаимозависимость.

Банкноты

¹ Традиционно только системные, национальные или поведенческие атрибуты,
не исторические, анализируются для изучения возникновения, эскалации и управления
международных конфликтов.

² Не все рассматривают выявление соперничества на этих
атрибуты. Для критики подхода и другого акцента см.
Томпсон (1995).

Список литературы

Аксельрод, Роберт. 1984. Эволюция сотрудничества.
Книги.

Азар, Эдвард 1986. «Затяжной международный конфликт:
Десять предложений »в Edward Azar and John W. Burton eds. International
Разрешение конфликтов, стр.27-39. Лондон: Wheatsheaf Books.

Беннетт, Скотт Д. и Аллан К. Стам III. 1996. Продолжительность
межгосударственных войн 1816-1985 гг. Обзор американской политической науки, Vol.
90, No. 2, pp. 239-257.

Беркович, Яков. 1985. Третьи стороны в конфликте
Менеджмент: структура и условия эффективного посредничества в международном
Связи. Международный журнал, Vol. 55, No. 4, pp. 736-752.

Беркович, Яков, 1989. Посредничество в международном
Споры в Кеннете Кресселе и Дине Г.Прюитт (ред.) Mediation Research, стр.
284-99. Сан-Франциско: Джосси Басс.

Беркович, Джейкоб и Джеффри Лэнгли. 1993. Природа
спора и эффективности международного посредничества. Журнал
разрешения конфликтов, Vol. 37, No. 4, pp. 670-691.

Бремер, Стюарт А. 1992. Опасные пары: условия
Влияние на вероятность межгосударственной войны, 1816-1965 гг. Журнал конфликтов
Разрешение, Vol. 36, No. 3, pp. 309-341.

Бремер, Стюарт А. 1993. Развитие научных исследований
войны. Международные взаимодействия, Vol. 19, No. 1, pp. 1-26.

Бертон, Джон В. 1990. Разрешение и предотвращение конфликтов.
Лондон: Макмиллан.

Кокс, Роберт В. и Гарольд Якобсон. 1973. Анатомия.
влияния: принятие решений в промышленных организациях. Новый рай:
Издательство Йельского университета.

Deutsch, Morton, 1993. Разрешение конфликта.
Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

Deutsch, Мортон. 1994. Конструктивное разрешение конфликтов.
Принципы, обучение и исследования. Журнал социальных проблем, Vol. 50,
№ 1. С. 13-32.

Диль, Пол. 1992. За что они воюют?
Важность проблем в исследовании международных конфликтов. Журнал
Исследование мира, Vol. 29, No. 3, pp. 333-344.

Диль, Пол. 1985. Соприкосновение и военная эскалация в
Соперничество основных сил.Журнал политики, Vol. 47, No. 4, pp. 1203-1211.

Диксон, Уильям Дж. 1993. Демократия и управление
международного конфликта. Журнал разрешения конфликтов, Vol. 37, No. 1, стр.
42-68.

Эмбер, Кэрол Л., Мартин Эмбер и Брюс Рассетт. 1992 г.
Мир между политикой участия. Мировая политика, Vol. 44, №4,
стр.573-599.

Фогг, Ричард В. 1985. Работа с конфликтами.
Журнал разрешения конфликтов, Vol.29, No. 3, pp. 330-58.

Геллер, Даниэль. 1993. Разница сил и война в России.
Соперничающие диады. Ежеквартальный отчет по международным исследованиям, Vol. 37, No. 2, pp.173-193.

Гохман, Чарльз. 1993. Эволюция споров.
Международные взаимодействия, Vol. 19, № 1. С. 49-76.

Гочман, Чарльз и Зеев Маоз. 1984. Военизированный межгосударственный
Споры, 1816-1976 гг. Процедуры, модели и идеи. Журнал конфликтов
Разрешение, Vol.18, No. 4, pp. 586-615.

Герц, Гэри и Пол Ф. Диль. 1992. Эмпирический
Важность непрекращающегося соперничества. Международные взаимодействия, Vol.
18, No. 1, pp. 1-11.

Герц, Гэри. и Пол Ф. Диль. 1993. Несокрушимое соперничество
Теоретические конструкции и эмпирические модели. Ежеквартальный отчет по международным исследованиям,
Vol. 37, No. 2, pp.147-171.

Герц, Гэри и Пол Ф. Диль. 1995. Посвящение
и Прекращение длительного соперничества: влияние политических потрясений.
Американский журнал политологии, Vol. 39, № 30-52.

Грегори, Раймонд А. 1994. Демократии, споры и
Сторонние посредники. Журнал разрешения конфликтов, Vol. 38, вып.
1. С. 28-42.

Хут, Пол, Крис Гелпи и Скотт Беннетт. 1992. Системный
Неопределенность, склонность к риску и международный конфликт между великими державами.
Журнал разрешения конфликтов, Vol. 36, No. 1, pp. 478-517.

Хут, Пол и Брюс Рассетт.1993. Общее сдерживание
между «Несокрушимыми соперниками» Тестирование трех конкурирующих моделей. Американский политический
Science Review, Vol. 87, No. 1, pp. 61-73.

Крисберг, Луис. 1993. Непреодолимые конфликты.
Обзор мира. Vol. 5, No. 4, pp. 417-421.

Ленг, Рассел. 1983. Когда они когда-нибудь научатся принудительному
Торговля при повторяющихся кризисах. Журнал разрешения конфликтов,
Vol. 27, No. 3, pp. 379-419.

Леви, Джек. 1992 г.Введение в теорию перспектив.
Политическая психология, Том 13, № 2, стр. 171-186.

Миллер, Бенджамин. 1995. Когда противники сотрудничают: отлично
Конфликт власти и сотрудничество в мировой политике. Анн-Арбор: университет
из Michigan Press.

Мор, Бен Д. и Зеев Маоз. 1996. «Обучение, предпочтение»
Перемены и эволюция непрекращающегося соперничества »в Paul Diehl, ed.
Динамика устойчивого соперничества, Урбана: University of Illinois Press.

Снайдер, Гленн Х. и Пол Дизинг. 1977. Конфликт между
Наций. Принстон, штат Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Столл, Ричард Дж. 1993. Эволюция войны.
Международные взаимодействия, Vol. 19, No. 1, pp. 99-124.

Томпсон, W.R. 1995. Основные соперничества. Журнал
разрешения конфликтов, Vol. 39, No. 2, pp. 195-223.

Вихинич, Стивен и Джей Тичмэн. 1993. »
Продолжительность войн, забастовок, беспорядков и семейных споров ».Журнал конфликтов
Разрешение, 37: 544-68.

Waltz, Kenneth N. 1979. Theory of International.
Политика. Чтение, Массачусетс: AddisonWesley.

Уэйман, Фрэнк В. 1982. Переход власти, соперничество.
и война. Документ, представленный в Институте изучения конфликтов и
Международная безопасность. Урбана, штат Иллинойс.

.