Как работает сознание: Что такое сознание

Что такое сознание

Если мы, люди, имеем развитую психику, сознание, интеллект, то все это должно иметь какое-то эволюционное значение. Иначе естественный отбор просто не позволил бы развиться всем этим феноменам. У Homo sapiens есть мозг, масса которого составляет около 2% общей массы тела, но это невероятно энергоемкий орган, забирающий примерно четверть всей потребляемой организмом энергии. Зачем нам такое сложное и прожорливое устройство? Ведь очевидно, что в животном мире есть немало существ, которые не обладают развитой психикой, а при этом прекрасно приспособлены и пережили уже не одну геологическую эпоху.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Взять, к примеру, иглокожих. Морскую звезду можно разрубить пополам, и из частей вырастет две морские звезды. Мы о таком могли бы только мечтать — это же почти бессмертие. А насекомые решают проблему приспособления иначе: они очень быстро меняют поколения, эффективно манипулируя своим геномом. Отдельная особь может жить всего несколько часов, зато все новые и новые организмы позволяют популяции в целом прекрасно приспосабливаться к изменившимся условиям.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Величайшая машина в мире

Для человека подобное невозможно. Наш организм значительно сложнее организма мухи или мотылька, он растет и развивается долгие годы, и это слишком ценный ресурс, чтобы «транжирить» его так, как делают насекомые. Конечно, смена поколений тоже играет в жизни человечества определенную эволюционную роль — для этого и существует механизм старения, но наша сила как популяции в другом. Преимущество, которое необходимо нашему долго растущему и долго живущему телу, — это умение очень быстро адаптироваться. Человек может мгновенно оценить изменившуюся ситуацию и придумать, как к ней приспособиться, оставаясь при этом живым и здоровым. Всё это удается нам именно благодаря сознанию.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

По выражению известного российского нейрофизиолога, академика Натальи Бехтеревой, «мозг — величайшая машина, которая умеет перерабатывать реальное в идеальное». Это означает, что важнейшее свойство человеческого сознания — умение создавать и хранить внутри себя картину окружающего мира. Польза от этого умения колоссальная. Встречаясь с каким-то явлением или проблемой, мы не должны решать или осмысливать их с нуля — нам достаточно лишь сопоставить новую информацию с тем представлением о мире, которое у нас уже сложилось.

Звук есть всего лишь колебания воздуха, даже если эти колебания воздуха вызваны дрожанием скрипичной струны, но наш мозг каким-то непостижимым образом превращает эти колебания в музыку Моцарта, от которой возникает чувство светлой радости или на глаза наворачиваются слезы. Мозг как-то соединяет физический мир с нашей абсолютно идеальной нефизической психикой. Однако ни одного научного факта, который бы демонстрировал этот процесс, неизвестно. Да, нейрофизиологи проводят эксперименты, в ходе которых пытаются найти ту зону в мозге, которая реагирует на конкретный стимул: например фотографию бабушки или Мерилин Монро. Но это, увы, ничего не дает нам для понимания механизма эмоционально-психологического восприятия человеком родной бабушки или знаменитой актрисы. Приходится признать, что между явлениями нейрофизиологии и психологией существует информационный разрыв, и, похоже, закрыть этот разрыв будет так же сложно, как постичь загадки Вселенной.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

История развития человека от практически нулевой психики в младенчестве до многообразного опыта зрелой личности — это постоянное накопление адаптационной информации, дополнение и исправление индивидуальной картины мира. А деятельность человеческого сознания есть не что иное, как непрекращающаяся фильтрация новой информации через приобретенный опыт. Надо сказать, что русское слово «сознание» очень удачно отражает суть явления: сознание — это жизнь «со знанием». Для этого эволюция наделила человека уникальным вычислительным ресурсом — мозгом, который позволяет непрерывно сопоставлять новую реальность с ранее полученным опытом.

По выражению известного российского нейрофизиолога, академика Натальи Бехтеревой, «Мозг – величайшая машина, которая умеет перерабатывать реальное в идеальное».

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Есть ли у нашего сознания недостатки? Разумеется, и главный из них — неполнота и неточность любой персональной картины мира. Если, например, мужчине встречается блондинка, то, опираясь на личный опыт, он может решить, что блондинки слишком легкомысленны или меркантильны, и отказаться от серьезных отношений. Но, может быть, все дело лишь в том, что ему лично когда-то не повезло с конкретной блондинкой, а потому его опыт носит нетипичный характер. Такое происходит сплошь и рядом, причем порой накопление фактов, противоречащих индивидуальной картине мира, может привести к тому, что психологи называют когнитивным диссонансом. В момент диссонанса прежняя картина мира рушится, и на ее месте возникает новая, что тоже является частью нашего адаптивного механизма.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Бездны бессознательного

Другой недостаток сознания заключается в том, что оно не всемогуще, хотя и создает нам иллюзию (но это только иллюзия!), будто пропускает через себя 100% всей новой информации. Однако такой физической возможности у него нет. Сознание — эволюционно очень новый инструмент, который в какой-то момент был надстроен над неосознающей частью психики. У каких существ сознание появилось впервые, и обладают ли сознанием те или иные животные — отдельный, очень интересный и далекий от понимания вопрос. К сожалению, до сих пор не существует научного инструмента общения с животными — будь то кошки, собаки или дельфины, а потому выяснить, в какой степени они обладают сознанием, мы не можем.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Сознание создает иллюзию, что пропускает через себя 100% информации, но это не так.

При этом бессознательное, то есть ресурсы психики, находящиеся за пределами сознания, у человека сохранились в полном объеме. Оценить размеры бессознательного или проконтролировать его содержимое невозможно — сознание не дает нам туда доступа. Принято считать, что внесознательное безгранично, и этот психический ресурс приходит на помощь в ситуациях, когда ресурсов сознания не хватает. Помощь дается нам в виде процессов, результаты которых мы замечаем, а сами процессы — нет. Хрестоматийный пример — периодическая таблица элементов, которую Дмитрий Менделеев после долгих мучительных размышлений якобы увидел во сне.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Даже если допустить, что это всего лишь красивая легенда, она неплохо иллюстрирует то, что каждый из нас знает из личного опыта. Решение, которое долго не давалось, порой вдруг приходит как бы ниоткуда. Иногда — из царства сна. Однако работу бессознательного мы не только не можем увидеть, но даже не можем гарантировать его подключение. Этот архаический инструмент усилиям нашей воли, как уже сказано, не подчиняется.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Где носкам место?

С другой стороны, иной резервный механизм, не настолько темный и недоступный, как бессознательное, у человеческого сознания тоже имеется. Этот механизм в психологии иногда ассоциируется с понятием «характер», а работает он так. Когда субъект сопоставляет входящую информацию со своей картиной мира, он первым делом хочет получить ответ на вопрос: «Что мне делать в текущей ситуации?» И если конкретного опыта сознанию не хватает, начинается поиск ответа на вопрос: «А что люди вообще делают в таких ситуациях?» Вопрос этот фактически адресуется в детство, к родительскому воспитанию. Мама с папой дают детям набор поведенческих шаблонов (паттернов) на тему «что такое хорошо и что такое плохо», но воспитание у всех разное, и паттерны для одного и того же случая у разных людей могут существенно отличаться. Например, паттерн мужа гласит, что носки можно бросить посреди комнаты, а паттерн жены — что грязное белье следует немедленно нести в стиральную машину. У этого конфликта возможны два исхода.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В одном случае жена обратится к мужу с просьбой не разбрасывать носки, и тот, возможно, согласится с супругой. При этом сознание двух людей оценит ситуацию «здесь и сейчас», и компромисс станет результатом быстрой адаптации. В другом случае, если муж «упрется», жена, скорее всего, примется гневно упрекать его словами вроде: «Это свинство! Так никто не делает!». «Никто не делает» или «делают все» — это и есть «запасной аэродром» сознания, его резервная система. Такая система играет важную адаптационную роль — она позволяет не передавать задачу внесознательному (там над ней контроля не будет совсем), а оставить ее в сознании. К сожалению, в этот момент до некоторой степени выключается наиболее выгодный адаптационный режим — анализ непосредственной реальности.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Зеркало для героя

Итак, важнейшее эволюционное преимущество человека — умение постоянно приводить свою внутреннюю картину мира в соответствие с реальностью и таким образом прогнозировать будущие события и адаптироваться к ним. Но как оценить правильность адаптации? Для этого у нас есть устройство обратной связи — система эмоционального реагирования, благодаря которой нам что-то приятно и что-то неприятно. Если нам хорошо, то ничего менять не надо. Если нам плохо, мы переживаем, а значит, есть стимул менять адаптивную модель. Люди с ослабленной обратной связью — это шизоиды, у которых мыслей полно, но они более чем странные.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Этим людям совершенно все равно, как приложить собственные разнообразные мысли к реальности, им это не очень интересно, так как отсутствует положительная обратная связь. Есть, напротив, люди истероидного склада, у которых могучая обратная связь. Они постоянно находятся под воздействием эмоций, только адаптивной модели подолгу не меняют. Поступают в вуз и не учатся. Начинают бизнес — и разваливают его своим бездействием. Истероидов можно сравнить со сломанными часами, которые лишь два раза в сутки показывают точное время. Ну а шизоиды — это часы, у которых стрелки беспорядочно вращаются в разные стороны.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

В каждом порту по личности

Две системы — система адаптации и система самоанализа адаптационных действий — формируют в совокупности человеческую личность. Высокоразвитой личностью можно считать человека, у которого обе системы работают в наибольшей гармонии. Он быстро схватывает суть явлений, четко их осознает, мыслит ярко, чувствует всеобъемлюще. Про восприятие таких людей часто говорят: «Надо же, как точно он сказал! Я бы так не смог!» Личность похожа на идеальный гастрономический продукт, в котором всего ровно столько, сколько надо, и бессознательного, и адаптивности, и самоанализа. Требуется ли для подобной интеграции избыточное количество информации? Совсем нет. Для высокой скорости адаптации нужна ключевая информация, которая позволяет сделать правильный вывод и совершить правильный поступок.

РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

При этом личность должна точно соответствовать месту и времени. Многие выдающиеся личности, вероятно, не получили бы такой репутации, окажись они в иной социально-культурной среде. Более того, даже в одном человеке при определенных условиях сосуществует несколько личностей. Это может быть, например, связано с так называемыми измененными состояниями сознания.

Нормативным, биологически значимым для человека считается состояние, когда все ресурсы психики обращены во внешнюю среду. Надо быть всегда начеку, постоянно анализировать входящую информацию. Но когда фокус внимания частично или полностью переключается на внутренние состояния, это и называется состоянием измененным. В этом случае может меняться и личность. Все знают, что пьяный человек способен на такие поступки, о которых даже подумать бы не мог в нормальном (трезвом) состоянии. Да и о глупом поведении влюбленных все осведомлены не понаслышке.

Американский психолог Роберт Фишер предложил концепцию «портов», согласно которой наше сознание похоже на капитана дальнего плавания, который путешествует по миру, и в каждом порту у него есть женщина. Но ни одна из них ничего не знает о других. Так и наше сознание. В разных состояниях оно способно продуцировать разные личностные свойства, но эти личности друг с другом зачастую совершенно не знакомы.

Автор — старший преподаватель кафедры дифференциальной психологии и психофизиологии Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ

Сознание и мозг / Хабр

Сознание — рефлексия субъектом действительности, своей деятельности, самого себя. Оно порождается не природой, а самим человеком и окружающим миром, семьей, обществом.

В свое время Г. В. Ф. Гегелем были высказаны идеи о трех слоях в его учении о субъективном духе, который выделял три ступени в развитии субъективного духа: антропологию, феноменологию и психологию. Сегодня этот подход вполне применим к сознанию.

Введение. Понятие сознания

Вопрос о сознании у людей возникал с давних времен, но понимание проблемы и ее формулирование появилось сравнительно недавно, впервые явно упоминается в работе Рене Декарта. По традиции начну с Р. Декарта, который первым предложил отождествить психику и сознание (мышление). Сам термин сознание Декарт не употреблял.

Декарт определяет сознание как «все то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем. Таким образом, не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть то же самое, что мыслить».

Сознание — это рефлексия, включенная в различные умственные акты, такие как восприятие, мышление, сомнение, верование, волнение и т. д. Сознание представляет собой внутренний, незамутненный взор ума, от которого практически ничто не может быть скрыто. (по Дж. Локку).

Зигмунд Фрейд считал, что следует расширить определение сознания как преднамеренной и целенаправленной психической активности. Определение оказывается в равной мере применимым и к бессознательному. Фрейд, возможно первым, разглядел в содержимом бессознательного смысл и намерение.

Сознание — это способность оценивать сенсорную информацию, реагировать на нее критичными размышлениями и действиями и сохранять следы событий в памяти, чтобы прошлые отпечатки или действия могли быть использованы в будущем (А. Р. Лурия).

Бессознательное, по К. Юнгу, есть совершенный источник нашей общности и креативность. Коллективное бессознательное — это «образ мира, на формирование которого ушла вечность… Оно состоит из совокупности инстинктов и их коррелятов, архетипов. Подобно тому как каждый из нас обладает инстинктами, он также обладает запасом архетипических образов»

На бессознательном уровне в опытах обнаруживаются умственные процессы: восприятие, представление, намерение, вспоминание и т. п., где они недоступны для интроспекции.

Центральная догма нейробиологии. Основным объектом нейробиологии человека является нервная система, состоящая из двух больших частей:

а) центральной нервной системы (ЦНС), включающей и управляющий ею головной мозг;

б) периферической нервной системы, состоящей из периферических нервов, а также двух других подсистем — вегетативной нервной системы (делится на симпатический и парасимпатический отделы) и диффузной (соматической) нервной системы.

Головной мозг — важнейший орган ЦНС, который в свою очередь состоит из частей, т.е. областей или структур мозга (рис. А ). В основе догмы лежит предположение, что все нормальные функции здорового мозга и все их паталогические нарушения объясняются, исходя из свойств основных структурных компонентов мозга. Вся деятельность мозга определяется событиями, действиями, происходящими в определенных частях мозга.

Основные концепции сознания. Нервная система — это телесный орган и действует в пределах всего тела. Отдельные функции нервной системы осуществляются ее подсистемами, организованными в соответствии со своим назначением. Работает принцип передачи сигнала (возбуждение/торможение), а также структурный иерархический принцип.

В статье не раскрывается клеточный подход: нейрон, дендрит, аксон, синапс, сигнал и др.

Нейрон в рабочем состоянии — это заряженный конденсатор. На внешнем слое мембраны клетки концентрируются положительные ионы (ионы натрия — Na+), на внутреннем слое возникает отрицательный заряд. Если нейрон начинает (решает) действовать, то открываются натриевые канальцы, ионы проникают внутрь и начинается деполяризация — заряды нейтрализуются. Сигнал деполяризации бежит вдоль по аксону до синапса и далее по цепочке связей. Нейроны (клетки) ЦНС не делятся и не обновляются (их более 86 миллиардов), но со временем часть из них разрушаются, гибнут.

Адресуюсь к математикам, которые могли бы поучаствовать в создании отдельных алгоритмов и моделей функционирования сознания, а к специалистам по информационной безопасности с предложением заняться основами новой теории безопасности в целом и информационной в частности. Повод задуматься об этом я в статье высказал.

Что в сознании изучается

1. Феноменальный опыт сознания, т. е. непосредственное переживание картинки окружающего мира
2. Процессы переработки информации, осознаваемые и неосознаваемые — это область когнитивных коррелятов сознания.Стимул — слово на 30 миллисек не виден человеку, но мозг воспринял и обрабатывает. Река — берег.
3. Процессы нейрональных коррелятов сознания.

Для сознания справедливы и действуют следующие законы:

1. Закон Клапареда (закон осознания).Мы осознаем лишь в меру нашего неумения приспособиться. Чем более что-то употребляется автоматически, тем труднее оно осознается.
2. Закон смещения или сдвига. Осознать что-то — чаще всего — означает перевести это что-то в плоскость языка. Сознание может изменяться уменьшаться или увеличиваться, утрачиваться при обмороке. Возникло понятие «поле сознания», образно — это прожектор, луч которого освещает внешнее или внутреннее поле. Перемещение луча по полю выражается в явлениях внимания. Поле внимания или поле сознания бывает широким, узким, более или менее устойчивым, концентрированным или рассеянным.
3. Закон содержания поля сознания. Актуально сознаваемым является лишь то содержание поля сознания, которое определяется предметом действия, связано с мотивацией и целью действия.
4. Закон вытеснения (в подсознание). Нам желательно не осознавать неприятные вещи и они как бы вытесняются из поля сознания в область подсознания, где продолжают существовать, но уже не осознаются. Это предмет психоанализа (З. Фрейд).

Что же мы знаем о сознании на сегодняшний день? Сознание — это некоторый механизм в мозге, который выстраивает непротиворечивую картину мира, который позволяет нам контролировать наше поведение и в то же время позволяет нам объяснять его, строить интерпретации происходящего, прогноз будущего в окружающем мире.

Сознание является продуктом и результатом деятельности систем, к которым относится и индивид (личный опыт), и общество (общественное сознание), а не только мозг (разум, интеллект). Способность осознавать не является функцией какой-то одной части мозга. Скорее ее нужно искать в совместной деятельности отдельных систем мозга, каждая из которых вносит свой особый вклад в работу всей функциональной системы в целом. Психическая деятельность человека имеет трехуровневую структуру, включая сознание, подсознание и надсознание сверхсознание. Сознание включает то, что может быть передано речью другим. Подсознание защищает сознание от излишней работы (примеры стереотипов поведения) и психических перегрузок.

Сверхсознанию приписывают творческую интуицию, которая не контролируется сознанием и волей. Например, сверхсознание защищает нарождающиеся гипотезы от консерватизма сознания, от чрезмерного давления ранее приобретенного опыта. Игры детей тренируют сверхсознание, обладают самоценностью так как игра свободна от достижения утилитарных целей, в ней решаются бескорыстно-творческие задачи, приобретаются знания, умения и навыки.

Главными элементами сознания человека являются его ощущения, чувства и представления. Учеными отмечается, что основные процессы психики – это результат творческого синтезирования, который дает возможность сознанию открыть такие процессы, как апперцепция и перцепция. Что же такое апперцепция? Это процесс, с которым сознание реализует свой потенциал к самоорганизации, он противостоит принципу ассоциации, приводя к осмыслению и расстановке в правильном порядке всех психологических элементов.

Необходимость возникновения, формирования сознания, социальная обусловленность, вызвана у человека потребностью объяснить факт, что вещи не только существуют, но еще и отмечаются и познаются». Главная функция сознания — это познавание, другая функция — адаптация. Именно они способствуют успешности поведения.

Чаще всего среди систем мозга, формирующих сознание, называют:

• ретикулярную формацию ствола мозга, контролирующую уровни бодрствования;
• вторичные зоны задних (афферентных) областей коры полушарий, обеспечивающие хранение и регистрацию, поступающей сенсорной информации;
• наиболее важные медиальные зоны лобных долей, участвующих в формировании побуждений и программ действия, а также играющие основную роль в сознательной регуляции целенаправленного поведения.
• клауструм.

В настоящее время нейрофизиологи пытаются понять природу человеческого сознания, изучая клауструм — крошечную прослойку серого вещества глубоко в мозге.

В 2005 году была опубликована статья Фрэнсиса Крика и Кристофа Коха, в которой предполагалось, что Claustrum может играть определённую роль в работе сознания. Незадолго до своей смерти Френсис Крик также дал интервью директору Исследовательского центра высшей нервной деятельности (англ. Center for Brain and Cognition) Рамачандрану Вилейануру: «Рама, я думаю, что секрет сознания заключается в Claustrum, не так ли? Иначе зачем эта крошечная структура подключена к столь многим структурам мозга».

Несмотря на применение самых изощренных технологий, ученые пока не могут сказать, как «серые клетки» превращают потоки разрозненной информации от органов восприятия в яркий внутренний мир.

Далее выскажем пожелание читателю внимательно ознакомиться с рисунками А и Б, которые представляют материальную основу и организацию предмета дальнейшего изложения.

Рисунок А — Схема центральной нервной системы. Головной мозг
Рисунок Б — Схема вегетативной нервной системы. Римскими цифрами обозначены порядковые номера черепно-мозговых нервов

Важнейшим свойством таких систем является возможность создания недостающих им функциональных органов, своего рода новообразований (примером для мозга человека является новая кора), которые в принципе невозможно редуцировать к тем или иным компонентам исходной системы. Сознание должно выступать в качестве «суперпозиции» функциональных органов.

Свойства сознания

У. Джемс выделил четыре существенные черты сознания:

1. каждое состояние сознания является частью личного сознания;
2. в отличие от тождественности воспринимаемых нами объектов его состояния никогда не бывают абсолютно тождественными, они изменчивы;
3. непрерывность личного сознания;
4. избирательность, выражающаяся в частности во внимании и обдумывании.

Можно перечислить ряд характеристик феноменального сознания или сознания вообще: квалитативность, интенциональность, субъективность, приватность, отсутствие пространственного протяжения, невыразимость, простота, безошибочность, прямое знакомство и внутренняя природа. Таково рабочее определение сознания.

1. Квалитативность (качественность) — это то, каким образом вы испытываете свой внутренний субъективный опыт. Обычно это сенсорные характеристики: цвет, тактильные, вкусовые ощущения и т. д., а также эмоции.

2. Приватность сознательного опыта означает, что вы не видите то, как я вижу вас. Даже если в будущем изобретут средство увидеть то, чтό другой человек наблюдает в своем мозге, то все равно нельзя будет увидеть его сознание, ведь увиденное будет вашим собственным сознанием. Нейроны в мозге можно увидеть хирургическим путем, но с сознанием это не сработает, потому что это абсолютная приватность.

3. Отсутствие пространственного протяжения свидетельствует о том, что, когда я смотрю на белую колонну, моя голова не увеличивается на объем этой колонны. У ментальной белой колонны нет физических параметров.

4. Невыразимость ведет к понятию простоты и неразложимости на другие характеристики. Некоторые понятия невозможно объяснить через более простые. Например, как объяснить, что значит «красное»? Никак. Объяснение через длину волны не считается, потому что, если начать подставлять его вместо слова «красное», значение высказываний изменится. Некоторые понятия можно выразить через другие, но в первом приближении они все кажутся невыразимыми.

5. Безошибочность означает: вы не можете ошибаться насчет того, что находитесь в сознании. Вы можете заблуждаться в суждениях о вещах и явлениях, вы можете не знать, чтó стоит за ментальным образом, но если вы с этим образом сталкиваетесь, значит, он существует, даже если это галлюцинация.

6. Недоступность извне к сознанию. Даже зная, что кто-то не находится в бессознательном состоянии, это не дает возможности изучать его сознание.

7. Обобщенность и отвлеченность. Сознание оперирует не реальными предметами и

явлениями окружающего мира, а обобщенными и абстрактными понятиями, лишенными части атрибутов конкретных объектов действительности.

8. Целостность. Сознание психически здорового человека, как правило, обладает

целостностью. В рамках данного свойства возможны внутренние конфликты ценностей или интересов. При некоторых видах психических заболеваний целостность сознания нарушается (шизофрения – расщепление сознания).

9. Константность. Относительная устойчивость, неизменчивость и преемственность сознания, определяемые памятью. Константность сознания обусловливается свойствами личности.

10. Динамичность. Изменяемость сознания и способность к непрерывному развитию,

обусловливаемая кратковременными и быстро сменяющимися психическими процессами, которые могут закрепляться в состояниях и в новых свойствах личности.

Человеческое сознание. Перенести нельзя скопировать? / Хабр

Здоровье гика это, прежде всего здоровый мозг гика. А где в мозгу гика находится гик?

В настоящей статье речь пойдёт о весьма животрепещущей (во всех смыслах) теме — о нашем сознании или самосознании или, даже можно выразиться, душе — короче, о том сокровенном «Я», с которым нам так не хочется расставаться, даже пожив на свете достаточно долго. Не хочется расставаться до такой степени, что мы построили исполинские религиозные и философские конструкции, а сейчас постепенно расставаясь с ними, уповаем на научно-технический прогресс, который когда-нибудь подарит нам жизнь вечную.

Как человек дошёл до жизни такой — выделил себя любимого из окружающего мира, разделил духовное и материальное, придумал богов и загробный мир и почему именно так всё у него вышло — это история очень интересная, но все же отдельная, которую можно поведать в следующий раз. Сейчас бы хотелось коснуться именно практических фактов связанных с нашим самоосознанием, которые к сегодняшнему дню в неимоверной борьбе сумели вырвать у природы нейробиологи и когнитивные психологи вооруженные по последнему слову техники томографами и энцефалографами.

Поэтому вещи духовные, астрал, переселение душ и мир иной нам придется отринуть. Иллюзии, конечно, очень привлекательные и наука даже не нужна. Веди себя хорошо и будет тебе жизнь вечная. Но как верно пишет журнал «NATURE»:

«И тело и разум человека произошли путем эволюции от более ранних приматов. Способ человеческого мышления свидетельствует о таком происхождении столь же убедительно, как и строение и работа конечностей, иммунной системы или колбочек глаза. Речь идет не только о механизмах работы нейронов, но и о таких „высших“ психических проявлениях, как и мораль. То, что человеческий разум является продуктом эволюции — не атеистическая теология. Это неоспоримый факт.

Можно ли сегодня, всерьёз относится к идее о том, что человеческий разум есть „отражение“ разума божественного? Крайне маловероятно, что существо способное создать Вселенную, может обладать разумом, хотя бы отдаленно похожим на наш. Ведь наш-то разум устроен в точности, как и должен быть устроен разум, развившийся эволюционным путём у прямоходящей обезьяны, приспособившейся к жизни в маленьких, тесно сплоченных колективах в условия африканской саванны.»

Почему я решил выложить на Geek Times? Ну, как же. Если любого уважающего себя гика прижать к стенке, то он все равно признается, что хотел бы жить «ну ладно, не вечно», но хотя бы лет с тысячу. Надо же много времени чтобы ардуинки паять, на 3D принтере свистки делать, микроспутники на орбиту запускать. Опять же искусственная женщина — пока её построишь. Виртуальная реальность, игры, звук вокруг, искусственный интеллект, путешествие на Марс — тут и тысячи лет не хватит. Скажи крестьянину из средневековья, что он будет пахать вечно на феодала и Папу Римского, так он сразу же топиться побежит. А нам и вечности мало. И главное, хочется нам, чтобы там в будущем были именно МЫ, а не наши внуки и правнуки, в которых, якобы, мы будем присутствовать или какие-то наши копии, созданные опять же грамотными потомками на основе наших эксгумированных бренных останков путём прочтения ДНК. Ну, будет жить и радовать потомков моя практически полная копия. А я-то сам, который помер, где буду?

Самое забавное, но даже сейчас — где «Я», мне сказать точно ни один ученый не может. А я ведь ещё даже не помер. Но пока основные версии, где у человека центр его самосознание и что это такое у ученых следующие.

ЧТО КАСАЕТСЯ, ГДЕ

В областях коры, расположенных на внутренней поверхности полушарий: 1 — орбитомедиальная префронтальная кора, 2- дорзомедиальная префронтальная кора, 3 -передняя и 4 — задняя поясная кора.

Northoff, Bermpohl,2004.

Конечно, вряд ли это о чём либо говорит нормальному гику, но всё же. Даже картинка есть.

Может быть, популяция нейронов, обеспечивающая единство сознания — это так называемая ограда — прослойка мозговой ткани, расположенная под корой. Она связана почти со всеми сенсорными и моторными участками коры, а также миндалевидным телом, играющим важную роль в работе эмоций и обменивается со всеми этими структурами информацией. И она способна связывать и координировать работу различных участков мозга, для единства сознательного опыта

Так, между прочим, предполагал сам Френсис Крик, тот самый, который открыл структуру ДНК. Предполагал до 2004 года. Потом умер. Вроде, как хотел основать институт посвященный изучению этой ограды, но как сейчас обстоят дела неизвестно.

Широко разбросано по коре и таламусу.

Джеральд Эдельман, один из ведущих теоретиков проблем мозга и сознания.

Что и говорить, разбросал наше «я» щедрою рукою по всему мозгу.

ЧТО КАСАЕТСЯ, ЧТО

Итак, что оно — самосознание, вроде как собой представляет.

Основа человеческого сознания — осознание собственного «я» осознание самосознания.

Это не я, это Эрик Кандель намудрил, нобелевский лауреат. В одном предложении четыре раза «сознание» с разными приставками.

Сознание представляет собой совокупность результатов разных вычислительных процессов, происходящих в участках коры высшего порядка, связанных с поздними этапами обработки информации.

Дэниэл Деннет современный философ.

Конечно слабенько и сам не зная о чём. Впрочем трудно чего-то стоящего ожидать от философов.

Замкнутые кольцевые нейронные контуры.

Александр Марков, наш известный биолог. Там у него целая страница, но как раз наподобие замкнутого нейронного контура — конкретного вывода нет, о чём предложение: «Но это знание не сильно приближает нас к пониманию того откуда берется „я“, говорит само за себя.

Просто сенсорные представления, которые постепенно приобретали некоторые качества и свойства, для „изготовления“ удобных в обращении порций, по мере их доставки в центральную структуру мозга. В результате возникали высокоорганизованные представления (репрезентации) которые служили новым вычислительным задачам. И вот эти мета репрезентации над основным мозгом (ну, который у всех, а не только у людей) развились во вторичный „паразитический“ мозг. И развились именно у людей,, чтобы создать более экономичное отображение автоматизированных процессов, происходящих в „основном“ мозге.

Вилейанур Рамачандран, довольно известный товарищ, доктор медицины и философии.

Любит читать лекции на эту тему. Как раз его Френсис Крик просил поизучать дальше ограду, не бросать это дело. Но, видимо, зря.

Сознание соответствует мимолетному, активному и субъективному ощущению рабочей памяти. И возникает не в одном месте, а из предсознания, в ряде участков образующих сеть — глобальное рабочее пространство. Чтобы сознание получило доступ к информации, предсознательная информация должна быть транслирована по мозгу. Сознание в этом случае представляет собой не что иное, как широковещательную трансляцию предсознательной информации.

Бернард Барс специалист по когнитивной психологии и я заодно подозреваю, что основатель широковещательной рассылки BROADCASTING в сетевых протоколах IP.

Это вообще иллюзия нашего мозга: он скрывает все наши связи с материальным миром и социальной средой и создает у нас ощущение собственного независимого „я“.

Крис Фрит, знаменитый британский нейрофизиолог (но не из тех британских учёных).

Ничего не поняли? Естественно — это итог всей его книжки „Мозг и Душа“. Привести её целиком здесь не могу по понятным причинам. Но прочитать её стоит — про иллюзии мозга и как они действительно могут объяснить феномен самосознания, там написано весьма по делу.

Как говорится, негусто. И главное, непонятно, как это сохранить или тем более переместить по необходимости на другой носитель. Но одно ясно точно — всё находится в пределах черепка, покоится там на материальном субстрате и в горние выси к Создателю после кончины не улетает.

Пока же гику попавшему в сложное положение можно посоветовать лишь заморозить котелок в жидком азоте. Конечно, кристаллики льда всё нахрен попротыкают во всех клетках мозга. Так что останется надеяться только на технологии потомков, которые при разморозке исправят нынешнюю криворукость криогенщиков. Но до того времени головную часть надо еще и сохранить при низкой температуре, что в общем-то не факт, что получится, особенно после каких-нибудь очередных мировых финансовых потрясений и банкротств обществ с ограниченной ответственностью.

В ближнем же прицеле 5-10 лет можно ожидать альтернативный вариант. Зачем морозить голову, если можно пересадить её на здоровое молодое тело. Вон их сколько голозадых по Земле бегает в странах третьего мира. Гуманисты будут, конечно, возмущаться и требовать выращивания безголовых клонов, но практика расставит все на свои места. Печенку-то не просто вырастить, а целое тело и подавно. Придётся ожидать цунами криминального медицинского туризма в Зимбабве и Бангладеш. А потом очередная кинозвезда или политик будут говорить: „да, это я просто йогой занимаюсь и вегетарианством, поэтому и не старею“. А обычные богатеи вообще ничего говорить не будут — »it is nobody’s business». Донорам тоже хорошо (в смысле, их родственникам), отдали самую лучшую юную девственницу на пересадку — потом вся деревня год может не просыхать. Между прочим, гораздо выгоднее устаревших человеческих жертвоприношений для богов.

Правда, здесь все равно возникает проблема — мозг акцептора остается прежний, уже поживший и ничто ему не мешает потихоньку деградировать дальше. Будет такой Паркинсон в теле молодого Шварцнеггера. Но чисто технологически это вроде как уже достижимо. Не зря доктор Серджо Канаверо поехал в Китай. Ибо генеральные секретари ЦК Коммунистической партии Китая и не только они, тоже хотят жить долго. А преступников в Китае привыкли разбирать на органы уже давно.

А может быть как-нибудь возможно наше «я» переписать и сохранить на носителе, будь-то исскуственно выращенный человеческий мозг или кремниевый? Вопросы, правда, возникают в том, ЧТО ИМЕННО считать с оригинала и КАКИМ ОБРАЗОМ записать в носитель, не говоря уже о том, КАК сделать этакий носитель. Пока что у нас и близко нет технологических возможностей хоть каким-то образом эти процессы осуществить, что даёт удобный случай нашим духовно продвинутым коллегам посмеяться и сообщить, дескать, не так-то просто душу человечью извлечь и что это под силу только, сами знаете кому.

Поэтому, давайте для разнообразия представим, что у нас есть ЕГО возможности. Или почти ЕГО.

Допустим, мы освоили искусство телепортации. Ну, как, освоили: в одной кабинке вас распыляют на атомы, а в другой на Плутоне, воссоздают из местных материалов. В общем, давно известный и даже я бы сказал, избитый пример. Да-с. И когда устройство распыления сломалось, а девайс ответственный за воссоздание, нет. Потом вы встречаетесь и в удивлении смотрите друг на друга. Или ещё на сорок человек, которых наштамповал воссоздатель. Он тоже, в свою очередь сломался, но в другую сторону. И где там между вами бегает ОДНА уникальная ваша человеческая душа?

Понятно, что поскольку ситуация теоретическая, всегда можно будет сказать, что второе устройство, может вас и воссоздаст, но правда, только в виде трупа или в лучшем случае овоща (не в виде рекордного по размеру баклажана, конечно, а в состоянии живого тела, но в коматозном состоянии). А как проверишь, кто прав? Ведь, если даже попытаться теоретически представить себе работу этого воссоздателя, то невольно зачешешь в затылке. Мы же не твердое тело, если нас воссоздавать по слоям, то там всё в процессе выливаться на пол начнёт. А как скопировать одновременно с самим нейроном его электрическое состояние? Он ведь не просто носитель информации но и сам часть кода. Простой пример из сегодняшнего дня. Даже из вчерашнего, когда наши спецы разбирали послойно вражьи микросхемы. Сам субстрат скопировать можно. А как скопировать записанный там код? Если мы имеем дело с масочным ПЗУ там всё не сложно, копируй себе один в один. А уже FLASH вы так не скопируете, поскольку вы снимаете материальный носитель, а надо еще и состояние заряда в ячейке памяти учитывать.

Но самое главное (и печальное), что, даже преодолев все эти технологические трудности космических масштабов, вы получите всего лишь свою копию, ну или даже пусть одно тело в коме, как утверждают сторонники единой и неделимой. Неважно. Вы в лучшем случае перенесли вашу личность но не вас лично.

Нет, конечно, настоящему ученому и такой вариант подойдёт. Я имею в виду тех светил, которые не боялись выпить содержимое пробирки с холерным вибрионом во славу науки.

Им не важно, что их «я» исчезнет вместе со старым телом. Другое «я » в новом теле продолжит работу. Ибо работа для ученого это главное. Да, в общем-то и для окружающих вас близких и тем более, не близких людей тоже никакой разницы не будет, вы ли перед ними стоите или ваша точная копия. Но для вас самих, я думаю, разница будет существенная, если вы, конечно, не готовы выпить пробирку с холерой во славу науки.

И всё снова подводит нас к вопросу, как это мы такие уникальные и особенные личности, а потом — раз! на нас смотрит наша копия и говорит: «Это я Вася Сидоров. И мне нужен твой паспорт и бумажник». Но действительность, как водится, еще хуже. На самом деле и внутри нашей головы мы тоже не одиноки.

Если учёные правы в своих предположениях о «Я» распределенном по некоторым зонам нашего мозга, то изоляция этих зон должна по идее привести к расщеплению «Я» на несколько автономных единиц, тоже, в общем-то, личностей. Они в какой-то степени, конечно, станут ущербными по сравнению с исходным «Я», но это не будет мешать им существовать и осознавать окружающий мир. И ученые, похоже правы, ибо, когда злобные врачи по каким-то своим медицинским показаниям разрывают связь между правым и левым полушарием пациента (перерезая так называемое мозолистое тело), то они получают в итоге две отдельные личности, кстати, по разному относящимися к проведенной над ними операции. Правда, интересно-то, что эти личности не существуют одновременно — они меняют одна другую и как максимум, могут только смутно осознавать наличие второго «Я». Ну или могут прийти к выводу о наличии другого чисто интеллектуально. Поэтому, если вы найдете у себя дома записку, подписанную вами, но про которую вы не помните — задумайтесь! Особенно если в ней написано

это.

(1) Если вопросы бессмысленные, то и в ответах смысла не найдешь.

(2) Я – живое существо.

(3) Я живу на Марсе.

(4) Я нахожусь в подразделении так называемой Армии.

(5) Армия намеревается истребить другие живые существа, которые живут на Земле

Облегчённый эксперимент по наблюдению того, как могут меняться личности, вы можете провести над собой сами, глядя на нижеследующую картинку.

Левое полушарие на основании априорной модели, выдает нам первую гипотезу того, что мы видим, допустим — вазу, поскольку именно левое полушарие возбуждается при реагировании на знакомые предметы. Но тут правое полушарие замечает что-то новое, а именно контуры двух лиц. Оно через мозолистое тело тормозит левое полушарие и возбуждаясь строит свою гипотезу — теперь мы видим не вазу, а лица.

Но поскольку ваше мозолистое тело в порядке (надеюсь), то процесс наблюдения в целом, вы производите как целая личность.

Также свою личность можно изменить, отключив или ослабив работу некоторых зон мозга. К примеру, выпив литр-полтора водки. Но, конечно, личность, которая выйдет на свободу будет ещё та. Многие зоны отключаются во сне и поэтому, например, вы не испытываете ужаса, видя живым знакомого, который, как вы точно знаете, недавно умер.

Какое же отношение всё это имеет к сохранению или переносу нашего «Я», спросите Вы. Минуточку терпения. Мы же должны понять, что именно мы должны сохранить.

Для этого мы проведем эксперимент (увы, пока мысленный), но, кстати, вполне уже близко достижимый нашими технологиями. В отличии от уже упомянутой телепортации. Не будем мелочится с какими-то зонами в мозге, будем менять по целому полушарию.

Единственное, надо сначала уточнить может ли человек жить с только одним полушарием мозга, как с правым, так и с левым. Только не говорите, мне, что подавляющее количества населения Земли, вообще живет без обоих.

Итак, жизнь без одного полушария.Джилл Тейлор занималась посмертным изучением мозга людей с тяжелыми психическими расстройствами. Образцов не хватало, и она ездила по стране с выступлениями, в которых призывала людей отдавать мозг их близких на изучение в Гарвард. 10 декабря 1996 года саму Джилл Тейлор разбил инсульт: лопнул сосуд, снабжавший часть левого полушария коры ее мозга. Нейроны потеряли питание, они просто плавали в крови. Постепенно полушарие почти полностью выключилось. Но не сразу.

Почувствовав первые симптомы — паралич в правой руке, заторможенность, изменения в восприятии окружающего, — Тейлор приняла нестандартное решение. «Это же уникальный шанс, как круто! Я стану первым нейрофизиологом, который изучит инсульт изнутри». Женщина будто взяла попкорн и поудобнее устроилась в первом ряду: наблюдать, как гаснет левое полушарие, как теряется рациональное мышление, речь, восприятие времени. Через несколько часов она попала в больницу. По дороге окончательно отключилась. Позже Тейлор сделали операцию: извлекли сгусток крови размером с мяч для гольфа. Потом, за несколько лет, функции левого полушария окончательно восстановились. И тогда доктор Тейлор смогла подробно описать то, что запомнила. Из этого описания родилось целое явление культуры: перформанс Джилл Тейлор. Это и лекция, и книга, и сайт, и множество телеинтервью.

Вообще-то мы и до выступления Тейлор знали, что бывает, когда отключается левое полушарие: исчезает речь, вербальное мышление и осмысление, способность читать и контроль над правой половиной тела. Но все эти наблюдения делались врачами при оценке пациентов. Наблюдения Тейлор — изнутри и потому бесценны. Правда, здесь есть одна проблема: в момент инсульта Тейлор потеряла речь, а значит, не могла формулировать наблюдения; ее воспоминания — это набор образов. Словесное описание родилось уже потом. В сотрудничестве с гештальт-психологом доктор Тейлор смогла воссоздать события того дня (фактически заново их пережив). В этот раз она была вооружена словами.

Главное, что она выделяет в своем опыте, — это не потеря тех или иных навыков и способностей. Тейлор описывает, какой груз сваливается с плеч, когда над человеком перестает нависать опыт прошлого. Как он расслабляется и какую гармонию с миром обретает, когда левое полушарие с его рациональным, речевым, аналитическим восприятием отходит на второй план и на первый план выходит правое полушарие — эмоциональное, целостное, живущее строго «здесь и сейчас

Там, конечно, много эмоциональных отступлений (поэтому приведено сокращенно), но что поделать, автор же женщина, хотя вроде сама ученая.

Примеров на самом деле много, но места в статье мало.

Да и вообще, такая операция есть, называется гемисферэктомией.

Плюс бесчисленные случаи гемморагических инсультов, полностью выключающих одно из полушарий мозга. Конечно, приятного в них мало — паралич половины тела, нарушение многих жизненных функций, но для нас главным фактом будет то, что мы даже потеряв одно полушарие, неважно из-за инсульта или медицинской операции, не теряем своей личности и проснувшись поутру всегда сможем определить, что мы это мы.

КРЕСТИКИ-НОЛИКИ ИЛИ ПАРАДОКС ТАРСОНА

Итак, приступаем к опыту. Берём двух однояйцевых близнецов. Рисуем у одного на руке крестик, а у другого нолик. Затем под общим наркозом аккуратно вынимаем у одного оба полушария и кладем их в питательный раствор. Или выкидываем. Нам они больше не понадобятся.

Нет, не так. Какая-то у нас нацистская медицина получается, только доктора Менгеле не хватает. Пусть, будет по другому. Один шалтай-болтай упал со стены (или на горных лыжах как Шумахер об камешек) и лежит в вегетативном состоянии. И вот, чтобы вернуть к жизни убитых горем родителей, второй близнец собирается пожертвовать одним своим полушарием для своего безмозглого брата. Ну, а что, почки же от близнецов пересаживают. Хирурги чешут в затылке и соглашаются (дело происходит в недалеком будущем. Канаверо уже вовсю пересаживает головы богатых китайцев на тела бедных замбийцев).

Так что теперь у нас патетическая и героическая предыстория.

Итак, рисуем у одного на руке крестик, а у другого нолик. Затем у второго близнеца вытаскиваем только левое полушарие и аккуратно (тут главное, сами понимаете, аккуратность) пересаживаем второму. И потом ждём их (близнецов) пробуждения. Почему взяли для примера близнецов — понятно. У них там всё одинаковое и нет аутоиммунной реакции на пересаженный орган. Операция, безусловно, сложная, на пределе или даже пока за пределами возможностей современной медицины. Но это же вам не телепортация.

Зачем мы всё это сделали? А вы представьте себя на месте одного из этих близнецов. Но не того, у которого весь мозг на обочине дороги остался, а на месте второго, у которого вытащили только половинку. И получается одно полушарие осталось у вас, а второе ушло вашему брату близнецу. А на руке у вас был нарисован крестик, вы сами видели, как его вам рисовали. И вот, вы, наконец, просыпаетесь после наркоза. Вопрос — у вас на руке будет крестик или нолик?

Хотелось бы знать правильный ответ, прежде чем заниматься копированием себя любимого.

Время для правильных ответов.

Хотя, наверное, назвать их правильными формально нельзя. Ситуация гипотетическая и поэтому ответы будут такими же — гипотетически правильными. С позиции, так сказать, науки сегодняшнего дня.

Суть в том, что как мы убедились, возникающее у нас в голове сознание, опирается на материальный субстрат, на физиологические ткани мозга. И когда наши близнецы приходят в себя после наркоза, то это в каком-то смысле напоминает перезагрузку операционной системы на компьютере. «Загрузчик смотрит», что у него есть для загрузки в наличии — левое или правое полушарие и подает на выход соответствующую информацию, кто мы такие. И если наш близнец донор остается к примеру с левым полушарием, то он просыпается, в неплохом настроении и только немного удивляется, что он не может пошевелить правой стороной тела. Сидящий рядом врач успокаивает пациента, говорит, что скоро контроль над правой стороной будет восстановлен (новейшими средствами современной нейрохирургии) и затем предлагает вспомнить, что собственно с пациентом было. Наш донор вспоминает всю историю и с удовлетворением наблюдает у себя на руке крестик, который, как он и прекрасно помнит, поставили у него на руке перед операцией. «А как же Петя, мой брат?» — вдруг спрашивает он.

А вот у Пети дела похуже. Вдобавок к левостороннему параличу, он обнаруживает, что не может говорить (поскольку речевое поле Брока, осталось у донора) и к тому же не совсем адекватно понимает речь врача. То есть простые вещи типа «посмотрите на меня» или «шевельните пальцем» еще воспринимаются, но длинные фразы и абстрактные вопросы тонут в каком-то непонятном хаосе из-за отсутствия зоны Вернике. А еще зачем-то кружок на руке нарисовали и да еще постоянно спрашивают: «а вы знаете откуда он?». Да мне непонятно вообще откуда я сам и это очень сильно раздражает!

Ничего не поделаешь, правое полушарие оно сильно эмоционально.

Теперь представим, что мы это полушарие оставили донору, а Пете подарили левое. Собственно для донора ничего не изменится, кроме одного обстоятельства. «А почему у меня на руке нолик» — возмущенно спросит он. «И кстати, где Петя?». «А Петя, это теперь вы» — скажет врач. И упадет зловещее молчание за которым у пациента неминуемо возникнут и последовательно пройдут все пять стадий принятия неизбежного — отрицание, гнев, торг, депрессия и наконец само принятие. «А вот тот злобный нечленораздельно мычащий и размахивающий левой рукой пациент на соседней койке — это значит тоже я? » — тихо спросит он и врач сдержанно кивнёт головой.

А к чему это всё? Да к тому, что наше сознание и даже гордое самосознание своего «Я», на самом деле вторично по отношению к «hardware», материальному субстрату, на котором оно и записано, как этого и следовало ожидать. Что загрузчик считает с субстрата, с постоянного запоминающего устройства, с «винта», то и есть мы. И если к человеку, к примеру, приходит старина Альцгеймер или злая баба Хорея Хаттингтона, то «винт» начинает сыпаться и постепенно загрузчику начинает уже нечего считывать и «я» человека проваливается в небытие из которого уже нет возврата.

Попробуйте привыкнуть к этой мысли. Хорошей иллюстрацией будет история лейтенанта Коломбо. Нет, не самого киногероя, а игравшего его актера Питера Фалька. В пожилом возрасте из-за прогрессирующей болезни Альцгеймера, актер постепенно позабыл кто он такой. Но зато вспомнил что он был художником с тем же именем, но зато с другой биографией. И его последним «я» растворившемся в нирване незадолго до смерти, было «я» художника. Почему так случилось? Да потому что болезнь Альцгеймера разрушая мозг, добирается до зрительных зон и областей мозга связанных с ними позднее всего. Фальк действительно был прекрасным художником, помимо того что он был актером. Но «я» актера Питера Фалька стало слабеть, тогда как «я» художника сохраняло свой когнитивный резерв.

И он «вспомнил», что на самом деле он художник.

Он ничего никогда не слышал о лейтенанте Коломбо, и новость о том, что его называют кинозвездой, драматическим артистом, его искренне удивила. Возможно, мистер Рид заблуждается или спутал адрес… Здесь, в этом доме, никаких Коломбо нет и не было. Впрочем, может, речь идет о предыдущих жильцах? Стоит навести справки у Шеры — жена знает все. Последние сто лет Питер Фальк работает художником и живет на деньги, полученные от продажи своих картин. У него есть жена и собаки. Жалобы на здоровье? Конечно, а как же иначе в его преклонном возрасте?! Он не помнит, какие лекарства принимает, — все лежит на Шере. Часто скачет давление, порой пропадает аппетит, иногда очень сильно болит голова. Гулять одного жена его больше не отпускает — с тех пор, как однажды, по ее рассказам, он потерялся и напугал людей. Но все это глупости, на которые он давно не обращает внимания… Счастлив ли он? Да, очень счастлив. Ведь его картины покупаются, и его маленькой семье худо-бедно, но все же удается сводить концы с концами.

Итак, наше «я» это иллюзия создаваемая головным мозгом в процессе загрузки, сканирования (называйте это как угодно) самого себя. Стоит произойти изменениям в соответствующих областях, неважно под действием наркотика, любви или возраста — наше «я» сразу изменится. Причём левое полушарие тут же выдумает правдоподобную для себя историю, объясняющую себе почему и как это произошло (но это уже отдельная правдоподобная история о которой мы поговорим позже).

Но это всё детали, главный вывод который мы можем сделать, это то, что теоретически сознание скопировать можно, поскольку субстрат материален. А вот перенести — нельзя. На основе новой материальной базы возникнет только новое сознание. И если мы разрушим старый носитель или он сам помрёт от старости, то он, естественно, не сможет больше создавать паттерн или иллюзию своего субъективного «я».

Но если мы захотим сохранить свою иллюзию другим способом? Допустим, при помощи каких-то новых технологий (к слову уже далеко опережающих сегодняшний день) мы будем менять наши нейрончики по одному, заменяя биологический субстрат силиконовым. Во всем человеческом мозге может быть порядка 100-200 миллиардов нейронов, но как говорится, в основном это мозжечок. В коре ответственной за сознание и в стволовых ядрах отвечающих за самость (черепашки тоже хотят обладать индивидуальностью) нейронов уже существенно меньше — миллиардов десять, пятнадцать. Вот ими пока и займемся, а мозжечок заменит продвинутая версия гироскопа и акселерометра MPU6050.

Правда, если менять нейроны по одному, то весь процесс займет около пятисот лет даже только для пятнадцати миллиардов нейронов. Поэтому придется ускориться до 500-1000 замен в секунду. Через год, вуаля, у нас кремниевый мозг и наше «Я», как бы никуда не исчезало. Единственно, приходится таскать на спине литиевые аккумуляторы и появилось чувство «электрического голода» при виде розетки. Ну и на голове можно жарить яичницу, когда начинаешь сильно думать.

А теперь представьте, что всю эту замену произвели не за год, а за час, пока вы допустим просто дрыхли на диване. Но ведь по сути ничего не изменилось. Временной интервал сам по себе никакого значения не имеет. Год или час, для загрузчика неважно. Он загружает, то что ему доступно и из этого возникаем мы.

Итак с пессимистической точки зрения наше сознание лишь атрибут материального мира. Оно рождается всякий раз заново и оно каждый раз немного другое. Даже после пробуждения ото сна оно другое, потому что ваши нейроны не вечны, а новых уже не будет. Просто мы этого не замечаем в силу незначительности прошедших изменений.

Но не все так плохо. Пусть сознание это атрибут материального. Но мы можем менять это материальное. Наш софт работает, на харде, но он может изменять хард. Мало того, он может менять и самое себя, в одиночку и объединяясь в социальные сети (не те которые Вконтакте, а научные школы) и совершенствуя следующие поколения софта.

Да, мы программы возникшие на основе примитивных форм жизни, но мы программы способные изменить мир в котором мы возникли.

Список литературы для гиков.
1. «Биология сенсорных систем» К.Смит 2005

2. «Рождение Разума» В.С. Рамачандран 2006

3. «Век Самопознания» Э. Кандель 2016

4. «В поисках памяти» Э. Кандель 2016

5. «Всемирный Разум» М.Хорост 2011

6. «Мозг и Душа» К.Фрит 2017

7. «Эволюция Человека II Обезьяны, нейроны и душа» А. Марков 2012

8. «Сирены Титана» Курт Воннегут

Ученые нашли область мозга, где прячется человеческое сознание

Ученые впервые смогли «отключить» человека, воздействовав током на определенную область мозга. Опыт с женщиной, страдающей эпилепсией, помог узнать, где прячется человеческое сознание.

Нейрофизиологи, бьющиеся над разгадкой тайн человеческого мозга, вплотную приблизились к ответу на один из главных вопросов: где спрятано и как отключается наше сознание?

Эксперименты по стимулированию и блокированию различных участков мозга насчитывают не одно десятилетие, однако никогда раньше ученым не удавалось искусственно отключить сознание, воздействуя нужным образом на нужный участок. Десять лет назад появилось предположение, что за функционирование сознания — плавный поток мыслей, ощущений и эмоций — отвечает маленькая часть мозга, называемая оградой (клауструм).

Эта тонкая (около 2 мм) пластинка серого вещества в каждом из двух полушарий, расположенная снаружи от чечевицеобразного вещества конечного мозга.

Первыми его участие в работе сознания предположили нейрофизиологи Френсис Крик и Кристоф Кох, которые считали, что этот орган должен связывать все наши внутренние и внешние ощущения.

Доказать их правоту помог случай, произошедший с 54-летней женщиной, страдающей неизлечимой формой эпилепсии. Доктор Мохаммад Кубейси из Университета Джорджа Вашингтона ввел в мозг женщины небольшие электроды, чтобы выяснить, где именно рождаются ее припадки. Один из электродов был помещен рядом с оградой, где электроды никогда не устанавливали. Когда доктор подал на электрод ток высокой частоты, женщина потеряла сознание.

Она перестала читать вслух, тупо уставилась в потолок, не отвечала на звуковые и визуальные раздражители, ее дыхание замедлилось.

Как только воздействие заканчивалось, женщина приходила в себя, не помня о потере сознания.

«Отключать» пациентку стало интересно, судя по тому, что в статье их журнала Epilepsy & Behavior, описывающей результаты эксперимента, говорится, что искусственная потеря сознания происходила «в каждом из десяти раз».

close

100%

Чтобы удостовериться, что воздействие отключает сознание, а не приводит к потере речи (афазии) или способности двигаться, женщину перед подачей тока просили повторять одно и то же слово и щелкать пальцами.

Если бы стимуляция парализовала участок мозга, отвечающий за движения или речь, женщина мгновенно прекращала бы двигаться или говорить. Однако в эксперименте речь ее становилась все медленнее, а движения — плавными, пока она полностью не теряла сознание.

Поскольку ни до, ни после опытов женщина не испытывала припадков, ученые не считают, что потеря сознания была с ними связана.

Доктор Кубейси уверен, что эксперимент доказал, что клауструм действительно играет ключевую роль в нашем сознании. «Я бы сравнил это с движением машины. За ее движение на дороге отвечает множество вещей: бензин, трансмиссия, двигатель, — однако есть единственный замок зажигания, которым вы приводите в движение все это. Поскольку сознание — сложный процесс, обеспечиваемый множеством структур и сетей, мы нашли ключ его пониманию», — пояснил доктор.

Так как похожие пульсации наблюдаются у пациентов в мозге во время эпилептических припадков, ученые попробуют возвращать сознание людей во время припадка, воздействуя на ограду током более низкой частоты.

Энил Сет, нейрофизиолог из Университета Суссекса, предостерегает от поспешных выводов на основе единственного результата. Поскольку женщине для купирования припадков ранее была удалена часть гиппокампа, мы не можем считать ее мозг «нормальным», считает врач.

Гипотеза: может ли у искусственного интеллекта появиться сознание

На тему сознания у машин было написано много фантастических книг и снято не меньше фильмов. Сложность вопроса в том, что ни у искусственного интеллекта, ни у сознания нет общепринятых определений

Об эксперте: Ольга Перепелкина, COO и Scientific Director в компании Neurodata Lab.

Что вообще такое сознание?

Почему сознание возникло в процессе эволюции, какие у него физиологические механизмы, и как его правильно измерить до сих пор до конца не ясно. Есть ли сознание только у взрослого человека, или оно также доступно некоторым животным и маленьким детям – даже на этот счет тоже нет единого мнения.

Слово «сознание», как и многие донаучные термины, имеет различные значения. В клинической медицине оно часто используется для оценки бдительности и бодрствования человека («пациент не был в сознании»). Выяснение мозговых механизмов бдительности — важная задача для понимания процессов сна, анестезии, комы или вегетативного состояния. Но когда мы задаемся вопросом, может ли искусственный интеллект обладать сознанием, нам, скорее, интересно не медицинское значение, а то, как оно понимается в психологии.

Сознание можно представить как субъективное отражение процессов обработки информации в мозге.

Считается, что сознание отражает два разных типа процесса обработки:

1. Выбор информации для предоставления глобального доступа к ней для всего организма;
2. Самоконтроль (мониторинг) вычислений.

Что такое глобальный доступ? Вот простой пример:

Представим, что некий объект попадает в поле нашего внимания. Например, в машине подсвечивается лампа низкого уровня топлива. Почему мы можем ее «осознать», а сама машина — нет? Благодаря существованию у нас сознания этот объект (точнее, его ментальная репрезентация) становится доступным всему нашему организму: мы можем его видеть, вспомнить его, воздействовать на него, говорить о нем. Тогда сознание можно представить как луч прожектора, который освещает определенные объекты и задает направление.

В этом смысле сознание — это фактически синоним внимания (хотя нужно оговориться, что внимание бывает и неосознанным, непроизвольным). Этот процесс позволяет интегрировать множество других процессов, которые происходят неосознанно, чтобы придать организму единый курс для дальнейших действий. По сути, благодаря сознанию становится возможным целенаправленное поведение.

Фото: Unsplash

Что такое самоконтроль?

Другое значение слова сознание — рефлексия. Когнитивная система способна контролировать свою собственную работу и получать информацию о себе. Люди много знают о себе, включая такую разнообразную информацию, как расположение собственного тела, происходит ли процесс восприятия или воспоминания, или что они совершили ошибку. Этот процесс соответствует тому, что обычно называется интроспекцией, или тем, что психологи называют метапознанием — способностью понимать и использовать внутренние представления своих собственных знаний и способностей. На интуитивном уровне сознание — это способность дать отчет о своем внутреннем психическом опыте, эдакое внутреннее зеркало.

Эти процессы независимы, то есть глобальный доступ может происходить без самоконтроля, и наоборот. Также многие процессы происходят вообще без их участия, тогда они называются неосознаваемыми или бессознательными.

Алан Тьюринг и Джон фон Нейман, основатели современной информатики, указывали на то, что машины в конечном счете смогут имитировать все возможности человеческого мозга, включая сознание. При этом Алан Тьюринг предположил и оказался прав, что не думающая и не осознающая машина сможет осуществлять сложную обработку информации. Это верно и для людей: когнитивные науки подтвердили, что такие сложные вычисления, как распознавание лиц и речи или оценка шахматной игры, происходят в нашем мозге неосознанно.

И сегодня все современные системы искусственного интеллекта, хоть и впечатляют своими успехами, которые могут превосходить человеческие способности, пока не обладают сознанием.

Тут важно отметить, что два описанных выше процесса не являются общепризнанными в науке как единственно возможные определения сознания. На самом деле психология сознания является, наверное, одной из самых сложных и спорных областей в когнитивных науках.

Как можно наделить сознанием машину?

Так как мы до конца не понимаем, что такое сознание и как именно оно обеспечивается мозгом, на этот вопрос ответить однозначно нельзя. Однако можно наметить направления, следуя которым мы можем получить сознательные машины.

1. Самая простая идея — это скопировать принципы работы человеческого мозга. Одним из примеров является искусственная нейронная сеть. Она начинается как сеть «нейронов», соединенных друг с другом входами и выходами, и совсем ничего не знает — почти как мозг младенца. Способ, которым она «учится», заключается в том, что она пытается выполнить задание — скажем, распознавание рукописного ввода, и сначала действует случайным образом. Затем она получает обратную связь в виде правильного ответа. Связи между нейронами, которые привели к правильному ответу, усиливаются, а к неправильному — ослабляются. После многих проб и обратной связи сеть формирует правильные нейронные пути, и система обучается правильно решать данную задачу. Однако сама по себе искусственная нейронная сеть, хоть и отражает некоторые нейробиологические принципы, не обладает сознанием и не способна решать задачи, которым её никогда не обучали.

2. Второй, более радикальный подход, — это копия всего мозга. Ученые берут настоящий человеческий мозг, различными методами исследуют его нейронные связи, чтобы воспроизвести их на компьютере в виде программы. Если этот метод когда-нибудь будет успешным, у нас будет компьютер, способный на все, на что способен мозг — ему просто нужно будет учиться и собирать информацию.

Насколько мы далеки от достижения эмуляции всего человеческого мозга? Пока что ученые и разработчики смогли смоделировать мозг плоского червя размером 1 мм, который состоит всего из 302 нейронов. Этот проект называется «OpenWorm». Чтобы представить, сколько еще нужно преодолеть, следуя этим путем, вспомним, что человеческий мозг состоит из 86 млрд нейронов, связанных триллионами синапсов.

Если человеческий мозг слишком сложен, чтобы реплицировать его сразу во «взрослом» виде, мы могли бы вместо этого попытаться подражать эволюции. Этот способ использует такое понятие как генетические алгоритмы.

Компьютер начинает выполнять задачи, и самые успешные программы будут «скрещиваться» друг с другом (наследовать друг от друга признаки определенным образом, подробнее тут), а менее успешные будут удалены. При этом в отличие от биологической эволюции, искусственная эволюция имеет два важных преимущества — скорость и целенаправленность. На практике генетические алгоритмы работают не очень хорошо, хотя порой результаты получаются весьма веселыми. До сознания тут, пожалуй, еще тоже далеко.

Фото: Matt Cardy / Getty Images

3. Последний метод самый простой, но, вероятно, самый пугающий. Предлагается создать машину, двумя основными навыками которой будут исследования искусственного интеллекта и внесение изменений в сам код, что позволит ей не только изучать, но и улучшать свою собственную архитектуру. Мы научим компьютеры быть «компьютерными учеными», чтобы они могли сами начать разработку алгоритмов. Возможно, это самый вероятный способ получить сознательную машину в ближайшее время.

Есть ли примеры такого подхода уже сейчас? Близкое понятие — это автоматическое машинное обучение (AutoML), которое успешно внедряют крупные корпорации, например, Google. Идея заключается в том, что автоматизируется сам процесс машинного обучения: алгоритмы сами подбирают наиболее оптимальные алгоритмы для определенной задачи. Сами алгоритмы-подборщики для этого специально обучаются людьми.

Получается, чтобы быть сознательным, необязательно иметь мозг?

Может ли сознание возникнуть в результате других комбинаций и взаимодействия элементов, которых нет в человеческом теле? Если относиться к сознанию, как к функции биологического мозга, то в этой идее нет ничего сверхъестественного. Достаточно создать сложную искусственную систему и поместить ее в достаточно сложную среду, максимально симулирующую реальным мир, в результате чего может возникнуть сознание.

Вернемся к примеру с лампой уровня топлива. Человек замечает, что машину пора заправить, тогда как сама машина этого «не осознает», хоть она и напичкана сложным оборудованием. Индикатор мигает, но все остальные системы автомобиля об этом не догадываются. Машина будет обладать сознанием, если все процессы будут взаимосвязаны, и у автомобиля будет представление самого себя с информацией о своих возможностях и их ограничении. Например, эта «сознательная система» автомобиля будет включать в себя интегрированное изображение себя, в том числе, например, его текущее местоположение и расход топлива, а также его внутренние базы данных (например, «знание», что у него есть карта GPS, которая может определять местонахождение заправочных станций).

Фото: Kaspars Grinvalds / Shutterstock

Ученые активно работают над созданием общего искусственного интеллекта (AGI). У него будет сознание?

У искусственного интеллекта, как и у сознания, нет общепринятого определения. Например, под искусственным интеллектом понимают процесс обучения машин учиться, действовать и думать, как человек. Цель всего этого — заменить рутинные функции, которые выполняет человек, расширить и усилить его возможности. Иногда выделяют слабый и сильный (или общий) искусственный интеллект.

Под слабым ИИ понимается такая система, которая способна решать задачи, применимые к узкой области. Примеры таких систем — это автоматические языковые переводчики, беспилотные автомобили, умные поисковики. Такие системы могут выполнять задачу (и порой делать это лучше человека), но не могут учиться ничему принципиально новому. Например, известный алгоритм от IBM, обыгравший Гари Каспарова в шахматы, хоть, безусловно, и впечатляет, не может больше делать ничего кроме шахмат. А человек способен еще на многое.

Сильный ИИ может выполнять много независимых и не взаимосвязанных задач. Он способен обучаться выполнять новые задачи и решать новые проблемы. Происходит это путем выучивания новых стратегий. Также предполагается, что он способен «мыслить», обладать «разумом» — совсем как в фантастических фильмах и даже больше.

Индустрия 4.0

Границы разумного: как регулировать искусственный интеллект

Так как мы пока толком не можем определить такие сложные понятия как «разум», «мышление», четких критериев появления такой системы у нас нет. Однако появлялись различные идеи, как протестировать систему, чтобы мы могли назвать ее разумной. Пример такого подхода — широко известный тест Тьюринга.

Есть и критика такого подхода — зачем нам создавать системы, которые будут копировать нас самих? Авиаконструкторы ведь не стремятся создать машины, полностью имитирующие голубей, просто потому что голуби умеют летать.

Если у роботов будет сознание, у меня появится перед ними «моральный долг»? Я должен буду их уважать, иначе они будут обижаться и страдать?

На этот вопрос нам, как человечеству, еще предстоит ответить. Но, кажется, что наши этические и юридические нормы будут достаточно сильно пересмотрены в связи с техническим прогрессом. И когда появятся искусственные существа, обладающие разумом и сознанием, наше отношение к ним будет регулироваться и внешними нормами, и нашими собственными эмоциями. Вспомните, что вы чувствуете по отношению к вымышленными небиологическим персонажам книг и кино, как сопереживаете им, расстраиваетесь и радуетесь вместе с ними, хотя они не настоящие. Если верить прогнозам некоторых футурологов, например, Рэю Курцвейлу, то искусственный интеллект, обладающий сознанием, может появиться уже через несколько десятилетий.

Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.

как работает сознание — Офтоп на DTF

Одним из ключевых вопросов перед лицом появления VR с полной обратной связью «в мозг» является простой как «серая мораль» экзистенциальный вопрос: что есть сознание? Как можно ощутить новые и необычные ощущения, бесплатно и полностью законно? Почему мозг постоянно нас обманывает и что есть я? Под катом будет очередная плохо структурированная статья от малообразованного обалдуя, которая будет срывать покровы.
Всё сказанное ниже — есть частное личное мнение, надеюсь, что оно не сильно отличается от реальности.

PsychoNauts — игра которая смешивает реальность сна, «недовондера» и памяти. Ну, в целом выходит не плохо, как иллюстрация.

Какого лешего я это создавал?

Это — результат разработки ИИ для маломощного компьютера.

Давным давно я хотел создать свою ММО-убийцу WoW’a, но поскольку комп был слабый, а друзей не то что бы было — решил запилить 1000 ботов. Машинка — AMD 80486 DX-120 (120 Мгц), 32 Мб ОЗУ, IDE HDD 420 Мб Seagate («четыреста двадцать мега байт», да.). В итоге, количество ботов пришлось поурезать, чтобы влезть в память, а где-то до сих пор валяется тетрадка с маппингом памяти для бота: зрение, память, кэши данных в памяти…

Базовая идея оптимизации (чтобы впихнуться в стабильные 15-20 FPS) сводилась к тому, что мне нужно срезая максимум углов добиться подобия «живого» поведения. В результате была выбрана оригинальная схема разработки: вместо имитации «правильной» работы я начал создавать «модель с органически воспроизводящимися ошибками», поскольку именно «органичные ошибки» указывают на ограничения решений. И так я предположил, что нужно делать ИИ воспроизводя шизофрению. Ведь внутренний диалог — это прекрасный способ сэкономить кучу вещей, добавить поддержание контекста… И вот, спустя 8 лет нерегулярной работы я, наконец, свожу то, что узнал об этом в этом длиннопосте.

Почему на DTF, а не на медицинском сайте? Потому что врачи это QA и для них смена метода тестирования — это целое событие. Для меня же, как программиста, полностью с ноля переделать модель просто потому что что-то идёт не как запланировано — нормально и естественно.

Если кто-то скажет «у тебя нет мед.образования чтобы рассуждать об этом» — то я вам советую прочитать самим эту «медицинскую информацию». Я из постов с Тумблера получал больше данных чем из книги «Клинические разборы в психиатрической практике», и это — ужасно. Про опыт общения с психиатрами… ну, что-то они мне подкинули, даже учебники 40-х годов (они типа до сих пор актуальные). Не, там кое-что, конечно, было, но… этим учебникам уже почти 100 лет. 80 не 100, но за 80 лет как бы немножечко улучшились методики обследования… хотя будем честны, в Японии и этого нет.

Так же, тут никакой эзотерики нет и не будет. Возможно, к сожалению. Только суровая реальность, которую можно проверить.

«Kuchuu Buranko» («дырка от бублика» или даже «пустая баранка») — художественное представление мира глазами психотерапевта. Так же там прикольно сделаны вставки с комментариями «реального» врача.

То что вы сейчас видите — реальность? Точно?

Для начала, я спрошу у вас один простой вопрос: прямо сейчас видите ли вы по одному слепому пятну на каждый глаз?
Правильный ответ: тело — да, вы — нет. Это «слепое пятно» — место входа зрительного нерва в глаз. Но мозг имеет сложную структуру, которая убирает повреждения зрения. У меня так вообще небольшая часть глаза выжжена — пофигу, я это за год видеть перестал. Ну и ещё может дорисовывать гуков в кронах у ветеранов Вьетнама, чтобы они блайндшотами по кустам обезопасили свою жизнь.

Можно много рассуждать, что это за механизм такой, но давайте воспользуемся логикой работы компьютера: железо (тело) даёт сырые данные (импульсы), затем они обрабатываются где-то и мы видим уже результат обработки. Перевёрнутый (вообще-то факт), почищенный (от несущественных деталей вроде красного медведя и вашего носа, котрый вы сейчас заметили и он вам мешает), дополненный (ожидание вкуса, поведения).

Для дальнейшего рассуждения я разделю это на 2 «класса», под такими названиями: «сознание» (это мы), и «внесознание«, между «сырыми данными» от тела и «нами». Термины «бессознательное» и «подсознание» я разведу чуть позже.

Но прежде чем разберёмся с этим — давайте получим от этого пользу. Какую пользу нам может дать дополненная реальность напрямую в нашей голове? Ну, вообще, начиная с того, что вы можете представить вкус, заканчивая визуализацией своего состояния. А где визуализация — там и взаимодействие, что было описано даже у Милтона Эрикссона, не говоря уже о наших современниках.

Имитации/модели.

Это, грубо говоря, «воображение++». Знаете, есть мелодии, которые заедают в голове? Ну или по крайней мере, представить голос/музыку/звук может практически каждый. Давайте создадим воображаемое яблоко.

Итак, посмотрите перед собой, на стол или ещё куда. Глаза не надо закрывать. Выберите место и представьте зелёное яблоко. Это нормально, если оно будет абсолютно прозрачным — главное, чтобы оно было зелёным и яблоком. Теперь возьмите его в руку, осмотрите его. Сравните его вкус с таким же, но красным яблоком. Теперь поставьте его назад. Наконец — развидьте.

Вместо яблока, с опытом, вы можете представить напитки, эффекты, модельки. Например, можно расставить мебель в доме и прикинуть будущие фотографии, тренироваться единоборствам аки Нео в виртуальном пространстве с обратной связью… включая боль.

Так что наливаем кипячёную воду в стакан, воображаем ей лимонный привкус с мятными нотками и, попивая теперь уже лимонную водичку с мятой, продолжаем разбираться в том, как это работает.

Кстати, это и была упомянутая выше «выгода»: возможность фантазией дорисовать даже самому дешманскому чаю вкус элитных сортов. Не то что бы выгода была большой, но «что вы ещё хотите за такие деньги?».

А ещё можно убедить себя в том, что вода не просто вода, а целебная. Хоть стакан, хоть бутылка, хоть бочка!

Лезем «под капот».

Теперь разберёмся с терминами выше: «внесознанием» и «сознанием». Что мы о них знаем из открытых источников?

«Сознание» умеет создавать мысли и фантазировать. Оно умеет видеть сны и создавать воображаемые пространства, пользоваться «реальными» и «воображаемыми» ощущениями. Оно умеет целенаправленно (осознанно) копаться в памяти. Оно умеет создавать сложные абстракции и выражать их словами и образами. Можно указать ещё тучу вещей, но остановимся на этом.

«Внесознание» — это всё другое, до рефлексов. Так что посмотрим, что у нас ещё водится в голове, кроме сознания. Если говорить просто, то там есть: привычки («сервиторы западные» и «привычки»), «сервиторы русские», мыслеобразы, маски, субличности, личности обособленные, НПЦ сна, «зависшиие» мысли, вондерленды (3 штуки), сновидения, «Древние мысли». Всё это разбирать не стану (ибо разница как между ВАЗ-2105 «салатовый» и ВАЗ-2107 «баклажан»), ограничусь лишь основным.

«Мыслеобразы» — по сути — это то самое наше воображаемое яблоко. Но это может быть что угодно, от образа матери (ожидание поведения) до образа автобуса (для предсказания когда же он приедет), от образа падающего «подарка» от птицы с неба до запаха и вкуса специй.

«Привычки» и «сервиторы (западные)» — это обычные последовательности действий. «Не задумываясь застегнуть пуговицу на манжете», «на автопилоте дошёл до дома» — вот это оно. Отличие в том, что «сервитор» это поименованная привычка, типа как файлик/скрипт/команда. «go_home.bat» — и вот вы уже стоите одетый на пути домой.
В памяти хранится как мыслеобраз с вложенными мыслеобразами действий и взаимодействий.

«Сервиторы (русские)» — русские, как всегда, всё усложнили и у нас под «сервитором» понимается мысленная программа. То есть привычка с ветвлениями условий, но в целом — то же самое. Можно хоть чат-бота сделать, хоть в режим берсерка переходить.
В памяти хранится как мыслеобраз с вложенными мыслеобразами действий и взаимодействий.

«Воображаемые миры» — это тема долгая и интересная, потому коротенечко и скучно. Их выделяют 3 разных вида: «быстрое» («недовондер«), «стабильное» («вондерленд«, «вондер«) и персонифицированное («домен«). По сути — это такое же «воображаемое яблоко», но целая сцена, которая может состоять из мириад объектов (мыслеобразов).

Каждый из них предсказывает свой эффект, а значит воображаемая пчела может и укусить.

Тело же решит «зачем мне ждать, пока будет настоящий укус, если я уже знаю, что укус был — и могу заранее на него отреагировать». И вот в месте воображаемого укуса появляется аллергия. Зачем это нужно? Ну, чтобы в пылу драки с собакой, например, отдёрнуть руку раньше, чем псо сообразит захлопнуть пасть, а не потом стряхивать с руки собаку, а то и не одну.

Не совсем то что происходит, но примерно то, что творится в воображении.

Если проскипать кучу ссылок и рассмотрение методов создания «вондерленда» (tl;dr: то же самое, что и с яблоком, но для каждого камушка и травинки), то мы увидим, что это по сути одно и то же. Однако, при малейшей практике становится заметна и очень важная разница:

«Недовондер» доступен сразу, имеет размеры 50-150 метров, по форме-сфера. Да, он легко меняется, да он доступен «просто закрыв глаза», но при этом он решительно не стабилен, меняясь в зависимости от внешних ощущений и малейших мыслей.
«Вондер» и «домен» же наоборот — условно-бесконечны, способны сохранять форму настолько, что был случай, когда забытая на подоконнике книга за 2 года пожелтела от солнца. Т.е. 2 года шла симуляция засвета этой книги на этом подоконнике.

Создание полноценного вондера может затянуться, но если у вас есть хоть немного вкачанного воображения — то недовондер вы ощутите моментально. Да хоть прямо сейчас: попробуйте ощутить воображаемый берег моря, но не прорабатывайте его осознанно, отдайте это воображению. Ощутите его запах, песок/гальку под ногами, цвет воды, погоду вокруг… Всё это — отдайте на откуп «воображению». Как только «мне показалось» произошло — это оно и есть, всё успешно. Можете побродить там, представить вместо берега город или ещё что — не суть важно. Обратите внимание, через какое расстояние вы доберётесь до «границы локации». Стоит закрыть глаза, а потом представлять.

Кстати, если хотите, подновите ощущение от якобы лимонной воды.

Небольшое упражнение «морской берег», проводимое как раз в недовондере. К сожалению, аккаунт утерян, так как устройство к которому всё было привязано просто удалило все данные аккаунтов при обновлении, а я почту этого аккаунта я не помню. Неприятненько вышло, да.

Из этого можно сделать такое наблюдение: образ внутри себя может быть достаточно стабилен и не меняться. Но «вондер» и «домен» стабильны и условно-бесконечны, т.е. опираются на память, а вот «недовондер» — хаотичен и ветренен. Т.е. он лишь запрашивает память, но опирается на что-то другое.

Кстати, что любопытно: если верить Юнгу, Менегетти и Линде — то в этом режиме образами может показываться и настрой внутри тела. На моей практике были ОКР в форме обезьянки стучащей камнями и аллергия на кота, которая снялась за 3 сеанса поглаживания нужной «воображаемой» кошки.

Тут стоило бы упомянуть и сновидения. Если вы заметили, то сон обычно имеет несколько небольших локаций, обычно радиусом до 50..200 метров, либо используются порталы и скайбоксы, а если присмотреться — текстуры объектов «привет, PlayStation 1», скайбокс от Quake’95 тоже часто уходит не далеко. То есть — перед нами уже знакомый нам «недовондер», но в сновидении управляем процессом не мы, плюс адски экономятся ресурсы. Во сне нам выдают какое-то случайное тело (как «дикий» из «Escape From Tarkov»), привязанное к локации и оно, повинуясь каким-то стимулам, начинает двигаться по сюжету, причём память привязана именно к телу, а не нашему сознанию. Так же, как и у других персонажей во сне.

Кстати, любопытный момент: если попросить НПЦ во сне что-то сделать — то он может внезапно осознаться и… свалить из сна.

Осторожно, это — точка невозврата. Чтение дальше может пошатнуть ваше мнение о мире вокруг и о своей голове в частности. Рекомендую сделать что угодно: влепить лайк, репостнуть, даже задонатить, но не читать дальше. Я предупреждал.

«Насколько глубока кроличья нора?»

«Кроличья нора» — это эвфемизм, обозначающий глубину проблемы.

Для начала я процитирую определение:

Синдром Кандинского — Клерамбо (синдром психических автоматизмов; синдром внешнего воздействия, синдром влияния, синдром отчуждения, синдром овладения) — психопатологический симптомокомплекс, проявляющийся отчуждением или утратой принадлежности своему «я» собственных психических процессов (мыслительных, сенсорных, двигательных) в сочетании с ощущением влияния какой‑то посторонней силы; сопровождается бредом психического и физического воздействия и (или) бредом преследования, расстройствами ­восприятия.Синдром психического автоматизма может наблюдаться при различных психических заболеваниях: алкогольных, травматических, сосудистых, инфекционных психозах. Наиболее он характерен для шизофрении, особенно для ее параноидной формы, и почти всегда говорит о неблагоприятном прогнозе течения ­болезни.

А вот теперь обратите внимание на первую кроличью нору: после сна вы забываете что с вами было. Во сне на вас воздействует извне какая-то сила и управляет вами, внушая разные ощущения. У вас полностью подменены ощущения. Расскажите это психиатру забыв слово «сон» и огребите диагноз «шизофрения» в подарок (на самом деле не совсем так). Вернёмся в сновидение. Помните эти группы НПЦ, которые делают вид, что разумны и живут во сне? Чем они отличаются от вас? Они так же безвольно двигаются по сюжету сна, как и вы. Они так же как и вы могут испытывать эмоции и делать действия, опираясь на общие с вами воспоминания… Расскажите об этом психиатру, забыв сказать, что это «сон» и… вспомните описание синдрома выше.

«Но это же сон, это же другое!» скажете вы. И будете абсолютно правы, хотя…

Теперь посмотрите на вторую кроличью нору: что будет, если проснётесь не вы, а вот тот персонаж, например? Ну, у вас просто выпадет день, окей, а тот персонаж не будет никого узнавать. А что будет, если вы уснёте, а тело — не заснёт, посчитав, что «не достаточно устало» и разбудит другого персонажа? По всем признакам — «раздвоение личности». Причём одна личность не будет знать о существовании другой. Да это же классическое DID по DSM-5 (Dissociative Identity Disorder) или DSM-4 MPD/МКБ-10 F44.81.

Теперь посмотрите на третью кроличью нору: попробуйте посидеть с мыслью «какой сон идёт сейчас?». Высок шанс того, что вы увидите знакомый вам мир сновидения. С персонажами, живущими типа независимо от вас. Голоса в голове, они гораздо ближе, чем вы думаете. Они прямо здесь. Всё что нужно — это три раза в день…

Но давайте я вас немного расслаблю: всё не так страшно. Это не баг, а фича мозга и нужна она для простой вещи. Вот вы нормально живёте и вам не надо быть гипер-агрессивным. Но иногда возникают дикие ситуации, когда в памяти вообще нет опыта, что можно делать. Или наоборот, вы увидели какой-то образ (например, Джигурда попытался вас поцеловать) и хочется это поскорее забыть.

И мозг услужливо помогает вам. Образ уходит из вашей памяти. Но в будущем это может быть пригодится снова (один раз появилось — появится и ещё раз), а значит — его надо сохранить. И мозг просто выделяет… ещё одну область памяти, которая вам не подчиняется. По сути — параллельное сознание, но оно остановлено и работает только когда попадаются образы, пригодные для него.

Например, оно училось на гуро и боевиках. А вы — няшная добрая корейская девочка, которая воспитывается доброй и всё такое, которой не положено помнить эти ужасные фильмы по телевизору. И вот наступает критический момент… и вы очухиваетесь через мгновение, а все окружающие смотрят на вас как на зверя. Руки в чужой крови, во рту не хватает одного зуба… И разорванное в клочья тело с погнутым автоматом украшает пол…

Кстати, у вас вода в стакане не закончилась? Воображаемый вкус не ушёл? Подновите если что.

Хотя на самом деле всё именно так: можете последовать советам с Хабрахабра и представить себе не яблоко, а светящийся шарик, вроде того что был в трейлере «PsychoNauts 2» (в начале статьи). Спорьте с ним о политике под алкоголь. Или рассказывайте о прохождении игр на трезвую голову. Мозг точно так же создаст образ, повесит на обычные взаимодействия (всего лишь предсказать поведение воображаемого собеседника, раз уж тебе это вот так вот важно) и через некоторое время (от 2 недель до 2 лет тренировки) от белочки будет не отличить. А ведь вы в одной голове и этот образ сможет создавать ощущения… И снова «привет синдром Кандинского», хотя это не болезнь, а навык. И таблетками его вылечить будет так же просто, как отучить кататься на велосипеде — то есть почти никак. А теперь внимательно читаем МКБ-10 F20 и МКБ-10 F44 с учётом прочитанного выше. Вспоминаем то, насколько врачи обычно хотят разобраться в причине болезни. Бережём здоровье.

Кстати, если ты читаешь это вместе с тем, кто водит глазами — дай ему какое-нибудь ощущение, хоть голову сожми, хоть своё коронное. И повторяй когда ТЕБЕ будет интересно.
Тому, кто водит глазами: есть чувство? Если «да» — то знайте, что оно есть минимум у 5% населения (статистика по США), так что в одном автобусе утром — 4 пассажира с таким точно могут быть, про поезд метро — просто вздохнём. А вот договориться о жизни в вашем общем теле — стоит. Нет, всё ещё более ужасно, потому что у вас обоих есть почти полный доступ к памяти.

…и я не знаю какой процент сумасшедших на данный час, но если верить глазам и ушам — больше в несколько раз.

Кто есть локальный «Архитектор сна»?

Но что же заставляет сон работать? Что может иметь больший приоритет, чем мы? В своей предыдущей статье я уже рассказывал, что у мозга скорость работы достигает до 15-20кГц в разгоне и около 1кГц в норме, но выделение нейромедиаторов идёт с частотой 180-240 Гц, что троттлит мозг в 4-5 раз. И это — находит своё отражение в жалобах и отчётах.

«Древние мысли» — я бы назвал это так. Ну или «Лавкрафтианские Архетипы«, если верить описанию эффекта от встречи с ними от тех, кто забирался настолько глубоко. Найти информацию о них сложно, потому что нужно заглянуть «за сцену» сна, чтобы их увидеть, либо как-то неаккуратно взломать недовондер. И они оказывают мощнейший эффект на сознание.

Вспомните то, насколько эзотеричны поклонники «осознанных сновидений» — это как раз одна из побочек встречи с «Древними Мыслями». Они работают постоянно, потому что их пинают сами эмоции. Они могут тащить «на эмоциях» любой образ, ибо они и есть эмоции в форме образов… И потому с ними можно не встречаться — это утилитарный инструмент того, что я бы назвал «подсознанием». И мы хоть и типа осознанные, но по сравнению с ними наша важность для тела — сильно переоценена.

«Подсознание» — это древнейшее сознание в нашем теле. Его сложно встретить «в воображении», но когда к нему попадаешь… это ощущение величия, это шикарные залы… оно выглядит прекрасно и восхитительно. Но оно — до-эмоционально, для него эмоции — лишь частный случай. Ниже него — уже лежат рефлексы и сырые данные, что нам не интересно сейчас (хотя можно было бы обсудить в контексте плацебо)

Классическая жесть от Зеланда. Обратите внимание на приёмы, разрывающие «ощущение реальности» и байт на эмоции, чтобы как можно быстрее под видом «пробуждения» подключиться к «Древним Мыслям» и чтобы уже они тащили ваш прогресс. Это любопытный способ ускорить обучение, но главное вовремя спрыгнуть, а вот этому «вовремя» как раз и не учат…

Так что же есть «сознание»?

Из всего выше можно заметить, что сознание, как умение отделять себя от окружающего мира и выполнять какие-то свои действия есть у каждого активного мыслеобраза. Более того, мы можем «погрузиться» в мыслеобраз и ощутить его состояние — это и есть его «сознание«, правда переданное к соседнему. Они даже могут по оказии вызывать новые образы и как-то простраивать будущее.

Но что насчёт воспетых в ОСТ’ах к Дальнобойщикам-2 двух друзьях: «Воля и Разум»?

«Воля», «Намерение» — это инерция мышления. Умение поддерживать определённое состояние. Оно может быть внедрённым или самоподдерживаемым.

«Разум» — это умение создавать собственные мысли. Не реагировать, а создавать новые наборы проблем и проявлять активноть. То есть если «сознание» — лишь воспринимает и реагирует на сложившиеся условия, то «разум» начинает пытаться предсказать, создать в воображении модель и предсказать не только течение, но и новые варианты решения.

Так что прежде чем говорить, что «у кошки нет сознания» задумайтесь — может быть вы хотите сказать, что «кошка не умеет говорить на понятном мне языке»?

да-да, это просто дрессировка или совпадение, а не кот объясняет, что именно он хочет, выбирая слова, понятные человеку.

Добро пожаловать в «завтра!»

Просто напомню, что Габен уже намекает на обратную связь к 2022-му году. Давайте придумаем, что нам может дать VR внутри головы с полной обратной связью. Кстати, такие «гарнитуры» уже есть (хоть бы даже и Нейралинк Маска), технологии вроде АФАР — тоже есть, что позволяет с уверенностью смотреть в завтра, поскольку есть что уменьшать.

Во-первых — это изменение подхода к созданию игр — индюшкам придётся не использовать лайтмапы, а создавать «с ноля» или переиспользовать образы в голове игрока.

Во-вторых — возможно уйдёт необходимость в локализации — нет, она всё ещё будет нужна, но не необходима. Ведь вместе со словом можно сразу подкинуть нужный образ и ощущение от него.

В-третьих — играть по сети будет возможно из одной головы вместе с воображаемыми друзьями/шизой/ПТСР. Кстати, классический ПТСР может сойти и за аимбот, так что опасайтесь ветеранов, хе-хе.

В-четвёртых — можно будет показать собеседнику что именно вы имели в виду, а то и вовсе — побыть в чужом воображении, ощутить эмоции другого человека — привет брейндансы.

Ну и главное — массажи, спа и прочие радости станут самым обычным и приятным времяпрепровождением в виртуальной реальности. Кстати, драконы весьма мило обнимают крыльями. Если вы понимаете о чём я.

Но это всё в воображении. Как и вкус лимончика в вашей воде.

Будущее — уже сегодня.

Послесловие

Естественно это далеко не всё, что было найдено или придумано в процессе.

Хочется рассказать про читы с нейрогарнитурой вроде OpenBCI, притчу о том, как из ребёнка алкоголика (простого и забитого) — появляется с помощью института пламенный революционер, про WarCraft2 и Degrees of Lewdity, без которых я бы не погрузился столь глубоко, про мой шизанутый ИИ «Найра» и про жанр компьютерных игр, который ещё никто не создал: хоррор-РТС.

Создавать это было интересно и прикольно, но сложно и долго. Потому буду благодарен благочестивым донам за поддержку дальнейшей работы. Ну или лайк-комментарий-репост для продвижения.

Центр философии сознания и когнитивных наук

Мышление, сознание и свобода

Программа исследования (PDF)

К.А. Павлов-Пинус

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Замысел этого направления складывался, с одной стороны, коллективно, в дискуссиях между организаторами Центра, в обсуждениях чернового варианта Программы с потенциальными участниками. С другой стороны, сочетание роли участника и модератора, которая мне доверена, подразумевает необходимость заранее взять на себя ответственность за те рамки, в пределах которых будет идти полемика, за спектр выдвигаемых гипотез, и, по крайней мере, за часть предполагаемых результатов. При данных обстоятельствах мне показалось осмысленным разделить текст программы следующим образом. В разделах «Ключевые ориентиры» и «Гипотезы и ожидаемые результаты» изложить свою точку зрения и свои предположения. В разделе «Проблемный контекст. Пространство альтернатив» свести воедино и предельно кратко изложить те соображения, оценки и перспективы видения ситуации, которые стали продуктом коллективных обсуждений и которые формируют общность проблемного поля для целого ряда направлений исследования.

КЛЮЧЕВЫЕ ОРИЕНТИРЫ

Тему «Мышление, сознание и свобода» можно развивать многими способами. Для начала я просто укажу три основных вектора, которые мне лично представляются самыми насущными для современных споров по данной теме.

Проблема 1. Тематизация сознания в горизонте мышления и философской логики.

Проблема 2. Не-объективируемость понимания.

Проблема 3.  Свобода и условия ее возможности.

 С той точки зрения, которую буду отстаивать я, все три грани проблемы сознания являются глубиннейшим образом связанными. Логику этой связи и способы разрешения возникающих трудностей мне и хотелось бы обозначить в Программе а затем детально развернуть в дальнейших исследованиях.

Однако для начала следует обратиться к достаточно широкому проблемному контексту, который не только прояснит смысл моей позиции, но и обрисует ряд альтернативных точек зрения.

ПРОБЛЕМНЫЙ КОНТЕКСТ.  ПРОСТРАНСТВО АЛЬТЕРНАТИВ

По своему замыслу, Центр философии сознания и когнитивных наук – это пространство диалога разных подходов к пониманию сознания.

Это автоматически подразумевает, что словосочетание «философия сознания» должно толковаться в самом широком смысле: задачей Центра является подключить к сотрудничеству/соперничеству/дружеской конкуренции все возможные способы философской тематизации сознания.

Такая задача осуществима только при наличии общего проблемного поля, точнее, целого семейства проблемных областей, лежащих на пересечении конкурирующих подходов. Сама ситуация, таким образом, подсказывает осмысленность проблемно-ориентированного подхода к изучению сознания, с учетом всего разнообразия содержательных проблемных узлов, заданных конкретными исследовательскими контекстами.

Можно выделить несколько крупных блоков, задающих разметку проблемного поля:

Принципиально важно отметить, однако, что эти блоки не являются изолированными друг от друга: их взаимосвязь представляет собой подвижную концептуальную сеть, изменение одного узла которой приводит к непременному изменению как соседних узлов, так и всей сетевой конфигурации в целом.

Поэтому широко обсуждаемые вопросы историчности сознания, социальной и культурной обусловленности событий понимания, субстанциальности сознания, редуцируемости/нередуцируемости сознания, моделируемости/немоделируемости сознания теоретическими или даже компьютерными методами  (и т.д., и т.п.) оказываются неизбежно связанными друг с другом.

Такое положение дел как раз и говорит о необходимости создания Центра, – в прямом смысле этого слова, – способного послужить местом координации, взаимного учета подходов и их конструктивной взаимной критики.

Сознание, заметим, и само по себе – т.е. и как феномен, и как предмет исследований – является «центром», вбирающим в себя всё многообразие форм взаимодействия человека и мира, все формы исследовательской активности и человеческого самопонимания. Это обстоятельство вынуждает поставить вопрос: правомерно ли ожидать от какого-то одного теоретического подхода – например, от идеи «объяснения» – того, что на все вопросы, которые можно адресовать феномену сознания, можно ответить «методом» объяснения? Верно ли, что увеличение понятности исследуемого феномена исчерпывающе достигается непременно одним из существующих методов: моделирования, объяснения, прогнозирования (и т.п.)?

Или же когнитивному и феноменальному многообразию самого сознания должно соответствовать и нередуцируемое многообразие способов его тематизации?

Возникает и другой вопрос: правомерно ли думать, что понимание «природы» сознания исчерпывающе дается теоретически отстраненному (от исследуемого феномена) взгляду? Не осмысленно ли предположить, что сознание, исследуя самое себя, является не только (неизменным) субъектом само-осмысления, но и активным участником этого процесса? Участником, который меняется по ходу проводимых исследований. Ведь сознание – это и экспериментатор, и поле для экспериментов, и интерпретатор, и субъект обновленных форм (само)понимания.

Продолжая этот ход мысли, следует спросить: всегда ли т.н. «объективные данные» о сознании являются просто предикатами такой «вещи» как «сознание»? Если это так, то ничего кроме чисто количественного увеличения объема знаний о сознании наука и философия не могли бы нам дать. Но это противоречит наблюдаемому развитию: ход истории мысли изменяет сознание, формы его активности. Значит, по крайней мере некоторые, «объективные данные» о сознании нужно трактовать операционально, т.е. понимать их как инструменты и/или инструкции, следование которым приводит ко всё новым и новым формам бытия-в-сознании.

Последнее предположение приводит к необходимости учитывать еще одну важную тему: открывающе-скрывающий характер бытия-в-сознании.  Мир, открытый, например, арабскому мышлению, самой своей фактичностью скрывает от (самого себя) возможность иных форм открытости мира (скажем, европейских). Сознание, одержимое идеей естественнонаучного постижения вещей, может оказаться закрытым для иных форм теоретизирования и понимания. Речь идет не просто о разных ментальностях и/или пространствах специализированного знания; проблема здесь в том, что бытие-в-сознании может определяться совершенно разными идеями понимания, смыслами понятности, и – если смотреть еще глубже – разными логиками смыслоформирования.

Всё вышесказанное говорит о продуктивности позиции конструктивного семантического трансцендентализма, как одном из возможных подходов к изучению природы сознания. Смысл – это главный посредник между человеком и миром, между человеком и человеком. Но смысл – это не вне-временное «сияние сути» вещи, и не нечто существующее само по себе, изолированно как от других смыслов, так и от «мира». Смыслы формируются, трансформируются и рас-формировываются – и это совершается только в рамках целостных систем смыслополагания, каждая из которых порождается своей, особой логикой, пронизывающей собою все соответствующие формы осмысленной деятельности. Такие целостные системы называются культурами. А культур, и соответствующих способов разворачивания культуры может быть много. Всё это вместе – важнейшая философская проблема, допускающая несколько несводимых друг к другу подходов к ней.

Одновременно с идеей трансцендентализма, тянущего за собой нередуцируемую множественность способов бытия-в-сознании, с неизбежностью появляется идея свободы. Тема свободы не есть нечто привходящее, случайное для понимания устройства связки «сознание-мышление». Феномен свободы является необходимым звеном, логически замыкающим в осмысленное целое само предприятие рационального постижения сознания, мышления и их (взаимных) условий возможности. Обоснование взаимосвязи цепочки «сознание-свобода-мышление» как раз и представляет собой смысловое средоточие предлагаемой программы исследований.

ГИПОТЕЗЫ И ОЖИДАЕМЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Вернемся теперь к тем идеям и гипотезам, за которые я готов нести личную ответственность в рамках погружения в тему «Мышление, сознание и свобода». Как я сказал выше, ключевыми проблемами считаю следующие три вопроса: тематизация сознания в горизонте мышления и философской логики, проблема не-объективируемости понимания и проблема свободы. Постараемся коротко расшифровать смысл этих утверждений.

ТЕМА 1. Сознание в горизонте мысли

 Почему сознание нуждается в мышлении – чтобы быть сознанием?

Начнем с иллюстративной аналогии. Можно ли осмыслить полноту человеческой природы, изучая лишь среднестатистические данные о среднестатистических «представителях» человеческого рода? Или же необходимо включить в поле зрения фактическое, историческое (и т.п.) разнообразие предельных форм взлётов и падений человека? При всей очевидности положительного ответа на последний вопрос, следует дополнительно спросить вот еще что: являются ли эти человеческие «пределы» простым эпифеноменом повседневной жизни и лишь крайними ее проявлениями, или же саму «природу» этих пределов нужно мыслить через какие-то иные, дополнительные категории? И верно ли говорить об этом в терминах «пределов»? Не о за-предельных, транс-граничных ли событиях тут идет речь? 

Вопрос о нужде сознания в мышлении именно этого рода.

Смысл данного поворота таков: феномен мышления следует понимать из горизонта его возможной автономии по отношению к сознанию; автономии, позволяющей переопределять самый смысл «сознательности сознания». «Возможной» здесь означает – не гарантированной.

Чтобы более основательно развернуть этот аспект, подойдем к обсуждаемой теме с другого конца, со стороны перечисления существующих – необходимых, но, на мой взгляд, не достаточных – подходов к сознанию.

Современная философия, в своем движении к проблеме сознания, акцентирует внимание преимущественно на двух направлениях. Во-первых, это движение «снизу», от физики, биологии и нейрофизиологии – к сознанию. И во-вторых, движение к пониманию сознания из «горизонтальных связей», из того, что можно было бы назвать собственным окружением сознания – из жизненного мира, из способов повседневного бытия.

Постараемся понять, в чем ограниченность обоих подходов.

Подход к сознанию «снизу».

При движении к сознанию «снизу», отчетливо проступают две проблемы.

Проблема 1. Поставим такой вопрос: на чем покоится идея попытки понять сознание – из чего-то вне-сознательного?

В порядке иллюстрации перефразируем вопрос: в каком смысле, например, можно ожидать прояснения проблемы смысла слова, заранее решив, что в своем объяснении нужно исходить исключительно из тех (бессмысленных) букв, из которых оно состоит? Основания такого рода ожидания отнюдь не очевидны.

Возникает законное сомнение: при движении «снизу», не проходят ли мимо вопроса о том, какой смысл мы придаем опыту бытия-в-сознании, и откуда этот смысл берется? Если задать редукционисту-нейрофизиологу вопрос «Зачем Герасим утопил Муму?», то он, по идее, должен был бы прийти в замешательство: ни у Герасима, ни даже у Мумы не было нервной системы. Они суть литературные персонажи, и логика их поведения – это автономная по отношению к нейрофизиологии логика поведения литературных героев. Попытка апелляции к процессам в мозгу у И. Тургенева, или к мозговым процессам у спрашивающего, или же к нейрофизиологии некоего «усредненного» Герасима, топящего «среднестатистическую» Муму, будет лишь демонстрацией непонимания смысла задаваемого вопроса, т.е. это будет не ответом на поставленный вопрос, а лишь коммуникативным сбоем.

Вопрос автономии смысла, стало быть, требует особенного внимания в данном контексте.

Проблема 2. Если проблему, описанную выше, можно рассматривать как «внешнюю» по отношению к самой концепции объяснения сознания его вне-сознательными конституентами, то вторая проблема, о которой сейчас пойдет речь, уже заведомо является «внутренней».  Дело в том, что основополагающие понятия, которыми активно пользуются сторонники редукционизма, — «физическое», «физиологическое», «нейрофизиологическое», «мозг» и т.п., — являются логически не продуманными. Ими пользуются так, как если бы было заранее понятно, о чем идет речь. Аналогичная ситуация наблюдалась в математике, более 100 лет назад, когда ее фундамент мирно покоился на чисто интуитивных основаниях. К примеру, считалось интуитивно очевидным думать, что любая множественность автоматически подпадает под понятие «множество». Это оказалось логически неверным. Существуют совокупности, являющиеся не-множествами – и здесь нет никакой мистики. Следуя этому уроку, логично предположить, что и не все констелляции, скажем, «физического» должны непременно давать нечто «физическое» же.  До тех пор, пока отсутствует логический анализ фундаментальных понятий, которыми оперируют науки о сознании, в философии сознания будут царить двусмысленность и концептуальная неразбериха.

Резюмируя сказанное, можно утверждать – в качестве гипотезы – следующее: при данном подходе происходит подмена вопроса о существе сознания вопросом о том, каковы физиологические условия его возможности и как работают процессы, реализующие физиологическую поддержку бытию-в-сознании. Непродуманность базовой терминологии только усугубляет обозначенную проблему. Не случайно именно здесь появляется т.н. body-mind problem. На мой взгляд, правильнее было бы назвать эту апорию body-mindless problem, поскольку идея тематизации сознания в «низкоуровневых» терминах, которые изначально не предназначались для этой цели, скорее всего, является принципиально неосуществимой; причем, приблизительно по той же причине, по какой второпорядковую логику нельзя охватить логикой первопорядковой, или, например, свести всю математику к арифметике и теории множеств.

Подход к сознанию из горизонтальных связей.

Рассмотрим теперь вторую возможность, активно разрабатываемую сегодня. Рассуждения феноменологического типа позволяют поставить вопрос значительно более содержательно. С этой точки зрения, смысл того предмета (сознания), который предполагается исследовать, уже оказывается представленным внутри выстраиваемой теории. То, о чём должна идти речь, является внутренней отправной точкой теоретического движения. При «горизонтальном подходе», сознание фактически оказывается главной причиной самого себя (causa sui). Интенциональная «природа» сознания ниоткуда не выводится; она является базовой предпосылкой, без которой невозможно прояснить суть сознания. Здесь, понять сознание наиболее полным образом можно лишь понимая работу исполнения интенций, заранее предусмотренных его «природой».

В отличие от движения к сознанию «снизу», с доминирующим там акцентом на объяснении, в горизонтальном движении господствуют две иные фигуры понимания: а) идея герменевтики фактического бытия-в-сознании, и б) идея слияния горизонтов. Это значительно более адекватные «инструменты» прояснения.

Тем не менее, и этих средств недостаточно для наиболее полного понимания «сути» сознания. Мое возражение таково: при данном подходе теряется автономия мысли. А вместе с этой потерей, мышление оказывается редуцируемым к механизмам, отвечающим за жизнь сознания, его повседневное копошение. Мышление оказывается эпифеноменом сознания, не играющим решающей роли при формировании сознания в его сознательности.

Можно обоснованно утверждать, что такой вывод кардинально противоречит роли «предельного» мышления (мышления, затрагивающего предельные основания своей собственной так-определённости) в истории человечества. История человеческой мысли – это история постоянных трансформаций интуиций, история революционных (а не просто эволюционных) сдвигов, происходящих на микро-, мезо- и макроуровнях.  Это история событий, нарушающих благодушную симметрию между прошлым и будущим, т.е. история событий, принципиально расширяющих горизонт человеческого понимания и вносящих непрогнозируемые разрывы в его конфигурацию.

И главное здесь то, что обсуждаемые трансформации и революции – во всех известных доныне случаях – всегда опосредовались логическими фигурами движения мысли, которые изобретались, а не были чем-то просто синтезированным из материала, доставляемого культурной инерцией. В этом смысле можно сказать, что они изобретались из «культурного ничто», поскольку в основе новаторских изобретений лежат механизмы, не свойственные данной культуре. Наоборот, сами эти механизмы в дальнейшем превращаются в культуроформирующие принципы.

Но тогда необходимо спросить: как возможна трансформация интуиций? Чем она обусловлена и чем движима? Является ли она в конечном итоге причудливой ризомой, игрой спонтанностей, или же этим движением дирижируют иные – верховные – силы и инстанции?

Вместе с этими рассуждениями мы как раз и приближаемся к возможности еще одного подхода к сознанию: подхода «сверху» — т.е. из перспективы тех «лабораторий», где выковываются культуропорождающие формы мышления. Среди ключевых вопросов здесь оказывается вопрос о логике предельных переходов, логике трансдукции.

ТЕМА 2. Не-объективируемость понимания

Одним из камней преткновения современной философии сознания является вопрос соотношения натуралистических моделей когнитивных процессов – с такими вещами как квалитативный опыт, телесный опыт и опыт «предельного» (революционного, новаторского) мышления. В рабочем порядке я буду называть это не-объективируемыми конституентами полноценного человеческого понимания.

С развитием ИИ-технологий вопрос о статусе (предположительно) не-объективируемых компонентов заострился до своей предельной остроты: действительно ли подобные конституенты существуют и являются принципиально не-объективируемыми, или же процесс их объективации (и последующего моделирования) есть просто вопрос времени?

Но что такое «не-объективируемое»? Как его можно мыслить? Как работать с ним теоретически? Как можно иметь с ним дело интерсубъективно значимым образом? Ответ на эти вопросы можно сформулировать в виде гипотезы:

Гипотеза: в пределах философии сознания понятие не-объективируемого играет ту же роль, что и понятие бесконечности – в математике.

Если аналогия, высказанная в гипотезе, правомерна, то весь богатейший арсенал математических средств, позволяющих работать с бесконечностью, может быть использован в качестве ориентира, с оглядкой на который философия сознания смогла бы создать нечто подобное и на своей территории.

Обратим внимание на одно удивительное обстоятельство. Как правило, выразимость чего-либо на языке математики принято считать симптомом редуцируемости рассматриваемого предмета, например, к физике или какой-то иной естественной науке. Однако, подобная интерпретация мне кажется очень странной. Наоборот, неограниченное (хоть и чисто формальное) богатство математического языка можно, и нужно использовать ровно для обратных целей: формальное богатство математических различий вполне способно «схватить» те сущностные черты многоуровневых онтологий, которые связаны с причинами не-редуцируемости одних уровней к другим. Примеров доказательной нередуцируемости много в самой математике.

Покажем теперь, в чем может заключаться сущность аналогии между бесконечностью в математике и не-объективируемостью в философии сознания.

В математике с бесконечностью невозможно иметь дело «напрямую», перетащив ее в тот «конечный» фрагмент математического языка, с которым фактически работает математик. С бесконечностью имеют дело иначе: а) через локализацию тех точек и мест, которые «уходят» в бесконечность (подобно локализации черных дыр в космосе), б) через аппроксимацию с любой степенью точности (а также другими методами).

Помимо прочего, бесконечное «само по себе» можно ввести в математический язык аксиоматически. Но это делается не из иррациональных догматических соображений, а потому что без бесконечности просто не существует значительного сегмента математики. Таким образом фактически обосновывается «существование» бесконечности в математике, и мы получаем возможность лишний раз убедиться в правоте Г.Вейля, что «математика – это наука о бесконечном».

Итак, если наша гипотеза осмысленна, то у нас есть основание считать, что благодаря методам, аналогичным математическим, можно будет в достаточной степени доказательно говорить и о неоправданном исчезновении существенной части «человеческой» семантики, если из нее удалить то, что в ней генетически связано с телесностью и квалитативным опытом в целом. Это позволит, в частности, говорить о не-физическом не в некоем мистическом или дуалистическом смысле, а в том же смысле, в каком в математике многие совокупности являются не-множествами, а помимо счетных бесконечностей бывают еще и не-счетные бесконечности. 

Научившись правильно понимать теоретическую и практическую роль не-объективируемых компонентов сознания/мышления/понимания, мы получим значительно более точное и полное представление о сути сознания, и о смысле (точнее, разных смыслах) сознательности сознания. Фактически, тут идет речь о дискурс-анализе объективирующих наук и обосновании недостаточности их выразительных средств для тематизации таких вещей как «мыслящее сознание» и «сознающее мышление».

ТЕМА 3. Проблема свободы

Тема свободы связана со всем, что сказано выше, довольно просто: сознание несет в себе потенцию свободы, а рационально разворачивающееся мышление оказывается единственным способом актуализации свободы.

В силу того, что сознание, вне его установки на воплощение в мысли, является неполноценным ни как феномен, ни как предмет исследования (это наша основная гипотеза из Темы 1),  мы должны будем признать, что вопрос о существе сознания оказывается неразрывно связанным с вопросом о существе свободы.

Чтобы обосновать (или опровергнуть) наш тезис необходимо углубиться в понятие свободы и ряд сопряженных с ним концептов.

Поскольку не существует согласия относительно того, что именно надо понимать под свободой и существует ли она вообще, то мне придется на свой страх и риск попытаться ответить на следующий вопрос: за какого рода феноменами желательно было бы закрепить термин «свобода»?

Сформулируем три критерия, которые могли бы служить индикаторами того, что мы имеем дело именно со свободой, а не с чем-то еще.

К1) К существу свободы принадлежит то, что, с одной стороны, это есть нечто противоположное своеволию, произволу и тем более слепой спонтанности, а с другой стороны – она есть нечто противоположное всему тому, что есть результат пред-определенности.

К2) Словом «свобода» маркируется способность актора быть автором (субъектом) «своих» действий, позволяющая нести/вменять за них ответственность.

К3) Свобода не бывает слепой. Невозможно быть «бессознательно свободным». Свобода – это модус само-понимания, имеющий характер осознанной ценностной установки.

Если мы примем в качестве отправной точки эти три критерия, то можно поставить теперь следующий вопрос: какого типа феномены могут подпадать под заявленные критерии свободы? Какова «природа» свободы?

Представляется продуктивным обратить внимание на два сущностно разных типа понимания свободы.

(А) Первый вариант («мистический»).  Свобода – это «черный ящик», внутрь которого невозможно заглянуть; это умная, но нерационализируемая спонтанность, которая, однако, каким-то чудом «на выходе» продуцирует нечто и вменяемое, и принципиально новое одновременно. Такого типа феномен мог бы удовлетворять всем перечисленным выше критериям, но при этом навсегда оставаться чем-то таинственным, совершенно не познаваемым.

(Б) Второй вариант («конструктивный»). Всякий феномен, достойный называться «свободой», фактически складывается из двух конституент: во-первых, из особых рациональных схематизмов и, во-вторых, из особой ценностной конфигурации, позволяющей отличать свободу от произвола, своеволие от слепой спонтанности и случайности, рациональность от правилосообразности.

В качестве рабочей гипотезы я буду отстаивать именно вторую точку зрения на свободу. Если она подтвердится, то мы получим в руки рецепт теоретического (и возможно даже компьютерного) моделирования свободных процессов/действий. Если нет, то обоснованность провала конструктивистского проекта будет одновременно играть роль (частичного?) обоснования истинности первого смысла понимания свободы (т.е. свободы как «черного ящика»). Таким образом мы не просто догматически примем одну из точек зрения, а покажем причину (не)редуцируемости свободы. В случае неудачи конструктивистского проекта человеческую свободу можно будет обоснованно понимать как некую «бесконечность», как не-объективируемую конституенту человеческой экзистенции.

Реализация этого плана требует серьезной ревизии ряда фундаментальных понятий (таких как рациональность, виртуальность, моделирование, и т.п.). Нам придется взять на вооружение понятия автономной рациональности, виртуальной онтологии, моделей поведения 1-го и 2-го уровней, семантической информации и др.

Насколько мы близки к решению загадки сознания?

Он подчеркивает, что это не просто вопрос вычислительной мощности или типа используемого программного обеспечения. «Физическая архитектура всегда более или менее одинакова, и это всегда совсем не способствует сознанию». Так что, к счастью, моральные дилеммы, которые мы видели в таких сериалах, как «Люди» и «Мир Дикого Запада», возможно, никогда не станут реальностью.

Это может даже помочь нам понять, как мы взаимодействуем друг с другом. Томас Мэлоун, директор Центра коллективного разума Массачусетского технологического института и автор книги «Суперразумы», недавно применил теорию к группам людей — в лаборатории и в реальном мире, включая редакторов статей в Википедии.Он показал, что оценки объединенной информации, которыми обмениваются члены команды, могут предсказать эффективность группы при выполнении различных задач. Хотя концепция «группового сознания» может показаться натянутой, он считает, что теория Тонони может помочь нам понять, как большие группы людей иногда начинают думать, чувствовать, запоминать, принимать решения и реагировать как единое целое.

Он предупреждает, что это все еще очень спекуляция: сначала нам нужно убедиться, что интегрированная информация является признаком сознания человека.«Но я действительно думаю, что очень интересно подумать о том, что это может означать для возможности групп быть сознательными».

На данный момент мы все еще не можем быть уверены, сознательны ли лобстер, компьютер или даже общество, но в будущем теория Тонони может помочь нам понять «умы», которые очень чужды нашему собственному.

—

Дэвид Робсон — старший журналист BBC Future. Он @d_a_robson в Твиттере. Это произведение содержит оригинальные работы Эммануэля Лафонта, визуального художника аргентинского происхождения, работающего в настоящее время в Испании.Он представлен Юсто / Гинером и 6a Galeria D’art. Его веб-сайт www.emmanuellafont.com.

Присоединяйтесь к

0+ будущих поклонников, поставив нам лайк на

Facebook или подписавшись на нас в Twitter или Instagram .

Если вам понравился этот рассказ, подпишитесь на еженедельную рассылку новостей bbc.com под названием «Если вы прочитаете только 6 статей на этой неделе».Тщательно подобранная подборка историй из BBC Future, Culture, Capital и Travel, которые доставляются на ваш почтовый ящик каждую пятницу.

Что такое сознание? | Живая наука

Люди когда-то считали, что наша планета является физическим центром солнечной системы , поэтому неудивительно, что мы также высоко ценим сознание, очевидно уникальное качество, которое позволяет нашему виду размышлять о таких вещах.

Но что такое сознание? Эта тема была чрезвычайно противоречивой в научных и философских традициях.Мыслители потратили огромное количество времени и чернил, пытаясь разгадать тайны, например, как работает сознание и где оно пребывает.

Короткий ответ не очень удовлетворительный. Ученые и философы до сих пор не могут прийти к согласию в отношении нечеткого представления о том, что такое сознание, не говоря уже о строгом определении. Одна из причин этого в том, что это понятие используется для обозначения немного разных вещей . Однако многие эксперты согласны с тем, что сознательные существа осознают свое окружение, самих себя и свое собственное восприятие.

Связанный: Можем ли мы когда-нибудь перестать думать?

Но длинный ответ оставляет место для надежды, потому что исследователи, похоже, приближаются к ответу.

Что-то особенное?

Современные исследователи показали, что они могут использовать метод сканирования мозга, известный как функциональная МРТ с по , обнаруживать сознание путем косвенного измерения кровотока в мозге , процесс, который может указывать, какие области мозга более активны, чем другие.Но на протяжении тысячелетий не было возможности собрать доказательства этого явления. Это сделало эту тему сложной для мыслителей, которые ценили рациональность и методичное экспериментирование.

В западном мире итальянский астроном Галилео Галилей пытался выдвинуть что-либо, имеющее отношение к сознанию , за пределы области научных исследований. Поколение спустя французский математик и философ Рене Декарт немного более четко сфокусировал сознание своим аргументом о том, что разум (или душа) и тело — две фундаментально разные вещи.Эта позиция называется дуализмом разума и тела.

«Подавляющее большинство [мыслителей] считало сознание очень особенным», — сказала Live Science Сюзанна Шелленберг, выдающийся профессор философии и когнитивных наук в Университете Рутгерса в Нью-Джерси.

Но это отношение вышло из моды, отчасти благодаря таким людям, как биолог 19-го века Томас Хаксли, который помог ввести в представление о том, что происходящее в уме является результатом материальных событий, происходящих в мозгу.Эта перспектива становится все более популярной.

«Я придерживаюсь физикалистской точки зрения, что в сознании нет ничего особенного в мире», — сказал Шелленберг. Это значительно упрощает представление о том, что не только люди обладают сознанием.

«Мы пишем стихи, а кролики — нет, насколько мы можем судить», — сказала она. «Итак, это разница в степени, а не в роде».

Вглядываясь в древо жизни

«Почти все, что вы можете сказать о [сознании], — это своего рода чушь», — сказал Джозеф Леду, профессор неврологии и психиатрии Нью-Йоркского университета.«Единственный способ описать это с точки зрения того, что это такое, а что нет».

Сравнивая человеческое сознание с сознанием других животных, Леду считает полезным взглянуть на нейроанатомию. Например, люди уникальны тем, что имеют высокоразвитую кору фронтального полюса, часть мозга, которую исследователи связали со способностью знать, что у человека на уме. Это важный аспект сознания практически во всех определениях. Хотя нечеловеческие приматы не могут похвастаться этой последней модельной областью мозга, у многих из них есть другие эволюционно недавние дополнения к мозгу, такие как дорсолатеральная префронтальная кора.Он вовлечен в сознание, и люди тоже. Например, эта область мозга связана с рабочей памятью у людей, согласно обзору 2015 года в журнале Frontiers in Systems Neuroscience .

«Мы знаем, что у других животных, вероятно, есть что-то [например, сознание], но у них нет того, что есть у нас, потому что мы разные» из-за этих различий в нейронной анатомии, согласно Леду, который написал «Глубокую историю Мы сами: история за четыре миллиарда лет о том, как у нас появился сознательный мозг »(Viking, 2019).

«Люди очень расстраиваются, когда вы так говорите … но никто не путает шимпанзе с человеком», — сказал он. Клеточный и молекулярный состав шимпанзе заставляет его выглядеть и действовать иначе, чем у людей, поэтому логично предположить, что одни и те же различия могут привести к тому, что сознание шимпанзе также будет отличаться.

Связанный: Почему время летит, когда вы развлекаетесь?

Некоторые исследователи идут еще дальше, считая, что сознание является настолько фундаментальным свойством материи, что даже электрон в определенной степени обладает сознанием. Эта позиция известна как панпсихизм.Кристоф Кох, президент и главный научный сотрудник Института мозговых исследований Аллена в Сиэтле и сторонник панпсихизма, написал в Scientific American , что «любая сложная система … имеет основные атрибуты разума и минимальное количество сознания. ощущение, что это что-то вроде этой системы ».

Может ли быть причиной опасность?

Шелленберг сказала, что думает, что у многих животных есть сознание, потому что «все, что чувствует боль …сознательно », — сказала она, отметив, что это мнение является спорным.

Точно так же Леду считает, что избегание опасности является важной функцией сознания и, возможно, причиной, по которой она существует.

« Все наши психические состояния, эмоциональные состояния не передаются по наследству. от животных. Они когнитивно собраны на основе наших знаний всего, что мы узнали о страхах и опасностях в нашей жизни », — сказал он. Человеческий мозг организует массивы информации в схемы, которые служат« шаблоном вашего сознательного опыта », — сказал он. .

Со своей стороны, Шелленберг не думает, что сознание — это общий, конечный вопрос, которым оно задумывается.

«Я один из тех, кто думает, что сознание не так интересно по сравнению с тем, почему наш разум и мозг могут делать то, что они делают», — сказал Шелленберг. «Мозг может, за множеством исключений, выполнять свою работу независимо от того, находится он в сознательном состоянии или нет».

Первоначально опубликовано на Live Science.

Что такое сознание?

Что такое сознание?

Сознание относится к вашему индивидуальному осознанию своих уникальных мыслей, воспоминаний, чувств, ощущений и окружающей среды.По сути, ваше сознание — это ваше осознание себя и мира вокруг вас. Это осознание субъективно и уникально для вас. Если вы можете описать то, что вы переживаете, словами, то это часть вашего сознания.

Ваш сознательный опыт постоянно меняется. Например, в какой-то момент вы можете сосредоточиться на чтении этой статьи. Затем ваше сознание может переключиться на воспоминания о разговоре, который у вас был ранее с коллегой. Затем вы можете заметить, насколько неудобно ваше кресло, или, может быть, вы мысленно планируете ужин.

Этот постоянно меняющийся поток мыслей может резко меняться от одного момента к другому, но ваше переживание кажется плавным и легким.

Типы сознания

Есть ряд вещей, которые могут вызвать изменения в сознании. Некоторые из них возникают естественным путем, в то время как другие являются результатом таких вещей, как наркотики или повреждение мозга. Изменения в сознании также могут привести к изменениям в восприятии, мышлении, понимании и интерпретации мира.

Некоторые различные состояния сознания включают:

Есть два нормальных состояния осознания: сознание и бессознательное состояние. Также могут возникать измененные уровни сознания, которые могут быть вызваны медицинскими или психическими состояниями, ухудшающими или меняющими сознание.

К измененным типам сознания относятся:

• Кома
• Путаница
• Бред
• Дезориентация
• Летаргия
• Ступор

Врачи и медицинские работники могут использовать разные методы оценки для измерения и оценки уровня сознания.Баллы по этим оценкам могут использоваться для определения диагноза и принятия решений о лечении.

использует

Понимание различных уровней сознания может помочь специалистам в области здравоохранения выявить признаки того, что кто-то может столкнуться с проблемой.

Изменения в сознании иногда могут быть признаком заболевания или даже признаком неотложной медицинской помощи.

Например, внезапные изменения в сознании могут быть признаком:

• Аневризма
• Инфекции головного мозга
• Опухоль или повреждение головного мозга
• Деменция или болезнь Альцгеймера
• Употребление наркотиков
• Эпилепсия
• Болезнь сердца
• Тепловой удар
• Недостаток кислорода в головном мозге
• Низкий уровень сахара в крови
• Отравление
• Удар
• Ход

Когда обращаться за помощью

Если вы думаете, что испытываете изменения в сознании, поговорите со своим врачом.Внезапные изменения могут быть признаком неотложной медицинской помощи, требующей немедленного вмешательства, например, инсульта или кровотечения.

Немедленный разговор со своим врачом может гарантировать, что вы получите немедленное лечение до того, как проблемы усугубятся.

История сознания

На протяжении тысячелетий изучение человеческого сознания в основном было делом философов. Французский философ Рене Декарт представил концепцию дуализма разума и тела или идею о том, что, хотя разум и тело разделены, они действительно взаимодействуют.

Когда психология стала дисциплиной, отдельной от философии и биологии, изучение сознательного опыта стало одной из первых тем, изучаемых ранними психологами.

Структуралисты использовали процесс, известный как интроспекция, для анализа и сообщения о сознательных ощущениях, мыслях и переживаниях. Обученные наблюдатели внимательно изучат содержание своего собственного разума. Очевидно, это был очень субъективный процесс, но он помог вдохновить на дальнейшие исследования по научному изучению сознания.

Американский психолог Уильям Джеймс сравнил сознание с потоком — непрерывным и непрерывным, несмотря на постоянные сдвиги и изменения. Психоаналитик Зигмунд Фрейд сосредоточился на понимании важности бессознательного и сознательного разума.

В то время как в первой половине 20-го века акцент большинства исследований в психологии сместился на чисто наблюдаемые формы поведения, с 1950-х годов исследования человеческого сознания значительно расширились.

Теории сознания

Одна из проблем исследования сознания — отсутствие общепринятого операционального определения.Декарт предложил идею cogito ergo sum («Я думаю, следовательно, я существую»), предположил, что сам акт мышления демонстрирует реальность существования и сознания человека. Хотя сегодня сознание обычно определяется как осознание себя и мира, все еще ведутся споры о различных аспектах этого осознания.

Исследования сознания сосредоточены на понимании нейробиологии, лежащей в основе нашего сознательного опыта. Ученые даже использовали технологию сканирования мозга для поиска конкретных нейронов, которые могут быть связаны с различными сознательными событиями.Современные исследователи предложили две основные теории сознания: теорию интегрированной информации и теорию глобального рабочего пространства.

Интегрированная теория информации

Этот подход рассматривает сознание, узнавая больше о физических процессах, лежащих в основе нашего сознательного опыта. Теория пытается создать меру интегрированной информации, которая формирует сознание. Качество сознания организма представлено уровнем интеграции.

Эта теория имеет тенденцию сосредотачиваться на том, является ли что-то сознательным и в какой степени это сознательно.

Теория глобального рабочего пространства

Эта теория предполагает, что у нас есть банк памяти, из которого мозг черпает информацию для формирования опыта осознанного осознания. В то время как теория интегрированной информации больше фокусируется на определении того, находится ли организм в сознании, теория глобального рабочего пространства предлагает гораздо более широкий подход к пониманию как работает сознание.

Слово Verywell

Хотя сознание интересовало философов и ученых на протяжении тысячелетий, экспертам явно предстоит долгий путь в нашем понимании этой концепции. Исследователи продолжают изучать различные основы сознания, включая физические, социальные, культурные и психологические влияния, которые способствуют нашему сознательному осознанию.

Немного истории имеет большое значение для понимания того, почему мы изучаем сознание так, как мы делаем сегодня

Abstract

Сознание в настоящее время является процветающей областью исследований в области психологии и нейробиологии.Хотя это часто связывают с событиями, произошедшими в начале 1990-х годов, современные исследования сознания являются продолжением исследований, начатых в конце 19 века и продолжавшихся на протяжении всего 20 века. С самого начала усилия основывались на исследованиях животных, чтобы раскрыть основные принципы организации и функции мозга, и людей-пациентов, чтобы получить подсказки о самом сознании. Особенно важны и в центре нашего внимания исследования 1950-х, 1960-х и 1970-х годов с участием трех групп пациентов — амнезии, расщепленного мозга и слепого зрения.Во всех трех группах была обнаружена схожая картина результатов — пациенты могли адекватно реагировать на стимулы, которые они не видели (или, в случае амнезиаков, видели раньше). Эти исследования проложили путь нынешней волне исследований сознания. Фактически, эта область все еще борется с последствиями выводов, показывающих, что способность сознательно знать и сообщать об идентичности визуального стимула может быть отделена в мозгу от механизмов, которые лежат в основе способности вести себя осмысленным образом. тот же стимул.

Выяснение того, как наш мозг создает наши сознательные переживания, — одна из самых интересных и сложных научных тем сегодня. Разъяснение задействованных механизмов имеет решающее значение для более глубокого понимания человеческой природы и проблем, с которыми мы сталкиваемся как индивидуумы, так и общества. Знание истории актуальных проблем, связанных с сознанием, дает нам больше возможностей для достижения научного прогресса по этой теме.

Несмотря на центральное значение сознания для психической жизни человека, научная психология имеет с ним сложные отношения (1–3).Многие ранние психологи были интроспекционистами и ценили сознание. Позже бихевиористы запретили его использование. Когнитивисты, свергнув бихевиоризм, сосредоточились на обработке информации, а не на субъективном опыте, сохраняя сознание в пределах досягаемости, но редко касаясь его.

Сегодня научное изучение сознания — это динамичная область исследований в области психологии и нейробиологии. Влиятельные статьи Фрэнсиса Крика и Кристофа Коха в начале 1990-х годов (4–6) часто приписывают толчок к такому повороту событий (7–10).В частности, им приписывают определение эмпирического подхода к сознанию — сосредоточив внимание на визуальном восприятии, можно добиться прогресса в сознании, поскольку о зрительной системе мозга известно очень много. *

Работы Крика и Коха действительно были важны для стимулирование энтузиазма к исследованиям сознания и мозга в основных направлениях психологии и нейробиологии. Однако вряд ли это было началом научного интереса и исследований сознания. В 1960-х и 1970-х годах исследования пациентов с расщепленным мозгом, слепым зрением и амнезией заложили концептуальные основы для дальнейшей работы над сознанием.Следует отметить тот факт, что даже тогда большая часть этой работы была сосредоточена на визуальном сознании из-за прогресса, достигнутого в понимании визуальной системы (13, 14). Кроме того, сознание и мозг были предметом ряда научных конференций, начиная с 1950-х годов, на которых присутствовали ведущие исследователи в области психологии и науки о мозге (15–17). Кроме того, теории о том, что такое сознание и как оно связано с мозгом, были предложены рядом выдающихся исследователей задолго до 1990-х годов, включая Карла Лэшли (18–20), Уайлдера Пенфилда (21), Дональда Хебба (22, 23). , Роджер Сперри (24–27), сэр Джон Экклс (28), Джордж Миллер (29), Лорд Брейн (30), Майкл Газзанига (31), Леон Фестингер и его коллеги (32), Джордж Мандлер (33), Тим Шаллис (34 года), Майкл Познер и его коллеги (35 лет) и другие.

Наша цель в этой статье — предоставить исторический отчет о некоторых ключевых результатах исследований и теорий о сознании, которые были омрачены более поздней историей. Основное внимание будет уделяться сознанию как субъективному опыту, а не другим значениям, таким как способность бодрствовать и реагировать на внешние раздражители.

Основы исследования сознания в конце 19-го и начале 20-го веков

Хотя мы будем делать акцент на середине 20-го века, этот период должен быть контекстуализирован тем фактом, что исследования мозга и сознания, как и многие другие темы в психологии и наука о мозге началась в конце 19 века.Это было время, когда психологические вопросы задавались философским пониманием разума, который часто приравнивался к сознанию. В результате исследования мозга и поведения естественным образом учитывали роль сознания в поведенческом контроле со стороны мозга.

Как и сегодня, ранние исследователи изучали эффекты хирургической абляции или электростимуляции областей мозга (1, 36). Несколько исследований показали, что животные, подвергшиеся декортификации, могут демонстрировать высокую степень поведенческой гибкости (37, 38).Эти наблюдения привели к дебатам о том, были ли поведенческие реакции подвергнутых декортицированию животных обусловлены бессознательной чувствительностью или сознательными ощущениями, и была ли кора головного мозга необходима для осознанного опыта (36).

Основные аргументы в пользу того мнения, что кора головного мозга необходима для сознания, были получены из пионерских исследований электростимуляции Дэвида Ферриера (39). В основном он известен своими работами по стимуляции моторной коры головного мозга животных.Но Ферриер (39) также продемонстрировал, что стимуляция теменных и височных долей заставляла животных вести себя так, как если бы они испытывали зрительные, тактильные, слуховые или обонятельные ощущения, в то время как стимуляция подкорковых сенсорных областей, включая зрительный таламус, этого не происходила. Ферриер (39) пришел к выводу, что активности коры головного мозга может быть достаточно для вызова сознательных переживаний, в то время как подкорковые процессы бессознательно контролируют сложное поведение (36).

Феррье считал важным изучать сознание людей, предупреждая, что исследователи не могут полагаться только на поведенческие проявления животных: «жалобный крик, вызванный защемлением лапки кролика, может быть просто рефлекторным явлением, не зависящим от какого-либо истинного чувство боли »(39).Напротив, исследования людей могут использовать устные отчеты для оценки «осознанности впечатлений» (39).

Наблюдения за неврологическими пациентами-людьми действительно начали формировать представления о сознании именно в это время. Наиболее влиятельной работой в этой области, вероятно, была работа друга и наставника Феррье, Джона Хьюлингса Джексона, который заметил, что эпилептические припадки, возникающие в фокальных областях мозга, иногда сопровождаются изменениями в сознательном опыте (40). Он предположил, что сознание является высшим уровнем мозговой организации и что разум включает взаимодействие между сознательными и бессознательными процессами (41).Значение Феррье и Хьюлингса Джексона в конце XIX века невозможно переоценить. Они сильно повлияли на следующее поколение исследователей, которые будут изучать сознание, а также повлияли на работы Зигмунда Фрейда о сознании и бессознательном.

Одновременно в Германии в конце 19 века область экспериментальной психологии также развивалась как научная дисциплина, в которой философские вопросы о разуме, особенно о сознании, начали решаться в лабораторных исследованиях с использованием экспериментальных методов физиологии. .Исследования Феррье и его современников сыграли решающую роль в этом развитии. Также важны были работы Густава Фехнера, который ввел психофизические методы для строгой связи физических свойств стимулов с психологическими переживаниями. Особо следует отметить Германа фон Гельмгольца, который работал над физиологией ощущений и предложил представление о том, что сознательное восприятие включает в себя бессознательные выводы, предвосхищая идею о том, что сознание зависит от бессознательной обработки.Пока эти исследователи работали над психологическими темами, первым исследователем, официально признанным экспериментальным психологом, был немецкий ученый Вильгельм Вундт (1). В Соединенных Штатах этой честью обладал Уильям Джеймс.

Сознание было главной заботой этих исследователей XIX века. Однако его также начали бесплатно использовать для описания человеческого поведения (1). К началу 20 века часто считалось, что сознание лежит в основе поведения. Этот момент становится очевидным из-за растущего влияния взглядов Зигмунда Фрейда на бессознательные аспекты разума (42).

В некотором роде теория эволюции Дарвина вызвала волну межвидовых исследований поведения в конце 19 — начале 20 веков (43). Хотя Ферье предупреждал об опасностях приписывания психических состояний нечеловеческим видам, последователи Дарвина, как и сам Дарвин, с готовностью призывали человеческие эмоции и другие сознательные психические состояния для объяснения поведения животных (43, 44).

В ответ на излишки интерпретации человеческой психологии и безудержный антропоморфизм в психологии животных, в 1913 году Джон Уотсон (45) предположил, что научная психология должна основываться на наблюдаемых событиях (стимулах и реакциях), а не на предположениях о ментальных состояниях.Результатом стало бихевиористское движение, которое фактически запретило субъективный опыт из области экспериментальной психологии на протяжении большей части первой половины 20 века.

Между тем, медицинские науки выходили за рамки интересов академической психологии и не зависели от ограничений бихевиористов. Например, физиолог Чарльз Шеррингтон (46) продолжил работу по стимуляции животных по стопам Феррье. Он считается отцом современной нейрофизиологии и особенно известен своими работами по спинальным рефлексам (46).Однако для нашей истории особенно важно то, что он писал о сознании и тренировал Уайлдера Пенфилда.

В 1930-х и 1940-х годах Пенфилд (47) провел новаторские исследования сознания у людей. Он применял электрическую стимуляцию к мозгу бодрствующих пациентов с эпилепсией с целью локализации ключевых областей, связанных с языком и мышлением, чтобы этих областей можно было избежать, когда он впоследствии хирургическим путем удалил области с судорожной активностью (47). В то время как Ферриер и Шеррингтон могли только предполагать, вызываются ли сознательные переживания электрической стимуляцией корковых областей у обезьян, Пенфилд и его коллеги (47, 48) смогли получить устные отчеты пациентов об их субъективных переживаниях.Его работа предоставила убедительные доказательства роли коры головного мозга в сознательном опыте (49).

Таким образом, исследования 19-го века инициировали несколько тем, которые являются актуальными сегодня: разум имеет сознательные и бессознательные аспекты, сознательный опыт зависит от бессознательных процессов, а кора головного мозга играет ключевую роль в сознании.

Новый подход к мозгу и поведению

Стандартные подходы, применяемые в настоящее время в исследованиях мозга и поведения, возникли в работах Карла Спенсера Лэшли (50).Он защитил докторскую диссертацию в 1914 году, работая над поведением беспозвоночного организма, гидры, в Университете Джонса Хопкинса. Там он встретил Джона Ватсона, который опубликовал свое первоначальное заявление о бихевиоризме (45) во время пребывания Лэшли в Хопкинсе.

Через Ватсона Лэшли познакомился с работой Шепарда Айвори Франца (51), первого исследователя, который использовал новые методы кондиционирования бихевиоризма в сочетании с поражениями мозга для изучения механизмов поведения мозга. Он разработал поведенческие задачи для проверки определенных функций мозга, чтобы выявить эффекты повреждения мозга, которые не были очевидны при простом наблюдении.Лэшли использовал этот подход в своих важных исследованиях, направленных на поиск «инграммы», механизма хранения памяти (52–54). Хотя Лэшли и Ватсон оставались друзьями на протяжении многих лет, они расходились во мнениях по одной важной теме. В 1923 году, когда бихевиоризм только начинал развиваться, Лэшли опубликовал статью, в которой упрекал бихевиористов за их жесткие взгляды на сознание (20).

Подход Франца / Лэшли к изучению мозга и поведения получил название, когда Лэшли использовал термин «нейропсихология» в лекции 1936 года в Бостонском обществе психиатрии и неврологии (55).В последующие годы область нейропсихологии процветала, используя подход Франца / Лэшли на животных моделях, а также в исследованиях на людях пациентов с естественными поражениями в результате неврологических заболеваний или хирургических поражений, сделанных для лечения неврологических проблем. Многие ключевые фигуры в научной истории исследований мозга и поведения в 20-м веке, включая многих исследователей, которых мы обсудим ниже, представлены в научном генеалогическом древе Лэшли ^† (дополнительную информацию см. В SI Приложение , Вставка 1).

В 1950-х годах, когда когнитивная наука начала заменять бихевиоризм, Лэшли (54) опубликовал важную статью, в которой подчеркивалось, как сознание возникает из бессознательной обработки информации. Эта идея перекликалась с Ферье и Гельмгольцем и была основополагающей в ранней когнитивной науке (2, 29, 56), а также стала основным предположением в более поздней истории исследований сознания, которые мы рассмотрим ниже.

Нейропсихология животных проложила путь

Нейропсихологические исследования животных представляют интерес для нашего обсуждения сознания не потому, что они обязательно раскрывают что-либо о сознании как таковом.Напротив, работа была важна, потому что она обеспечила нейроанатомическую и концептуальную основу, которая руководила дизайном и интерпретацией исследований пациентов-людей.

Самым важным институтом нейропсихологических исследований на животных в 1940-х годах был Центр приматов Йеркса во Флориде, которым руководил Лэшли. Исследователи прошли обучение по подходу Франца / Лэшли и использовали конкретные поведенческие задачи для проверки определенных функций мозга. Когда нейрохирург Карл Прибрам занял пост директора Йеркса вскоре после окончания Второй мировой войны, он продолжил поведенческий подход, установленный Лэшли, но с дополнительным изощренным нейрохирургическим вмешательством. ^‡ Область нейропсихологии животных процветала во время десятилетнего правления Прибрама в Йеркесе. Под руководством Прибрама молодые исследователи, которым предстояло стать лицом этой области, набили свои научные навыки в Йерксе.

Основным методом, использовавшимся в то время, была хирургическая установка повреждений, и группа Йеркса изучала эффекты поражений во всех основных долях коры головного мозга, а также в подкорковых областях, таких как миндалевидное тело. В традициях Лэшли животных изучали с помощью конкретных поведенческих задач, разработанных для проверки гипотез о функциях мозга.Хотя было сделано много важных открытий, для наших целей здесь следует отметить исследования, которые прояснили, какие области височной доли вносят вклад в различные аспекты синдрома Клювера – Бьюси.

Генрих Клювер и Пол Бьюси опубликовали основополагающую статью в 1937 году (57, 58). Клювер интересовался мозговыми механизмами, лежащими в основе галлюцинаций, вызванных мескалином. Он заметил, что обезьяны, получавшие мескалин, часто чмокали губами — симптом, который возникает, когда у людей с височной эпилепсией случаются припадки и возникают галлюцинации (59).Бьюси, нейрохирург-человек, был нанят для лечения повреждений височной доли у обезьян. Было обнаружено, что животные демонстрируют набор поразительных поведенческих изменений, включая повышенную робость, гипероральность и гиперсексуальность. Клювер и Бьюси назвали это состояние «психической слепотой». Животные не были слепыми, но зрительные стимулы утратили свое значение — змеи и люди больше не угрожали им; они пытались есть предметы, ранее считавшиеся несъедобными, и они пытались заняться сексом с другими видами.Хотя аналогичные результаты были опубликованы гораздо раньше (60), как мы увидим, статья Клювера и Бьюси оказала чрезвычайно большое влияние на формирование исследований мозга и поведения, последовавших за Второй мировой войной в Соединенных Штатах, где фундаментальная наука была приостановлена. во время войны.

Феномен психической слепоты или то, что неврологи назвали «зрительной агнозией», было предметом большой работы в Йеркесе. Это было достигнуто с использованием обучения визуальному различению для создания стимулов со сложным визуальным значением.Исследования Мортимера Мишкина с соавторами (13, 61, 62) показали, что такие задачи не выполняются из-за повреждения подобластей височной доли. В частности, повреждение либо боковой височной доли (которая связана со зрительной корой), либо вентральной височной доли (которая связана с гиппокампом) ухудшает поведенческие способности. Одно из следствий заключалось в том, что сложная визуальная обработка стала пониматься как выходящая за пределы затылочной доли в височную долю. Кроме того, поскольку задачи зависели от обучения и памяти, работа стала особенно важной для понимания того, как воспоминания формируются и хранятся в мозге, особенно через гиппокамп, как обсуждается ниже.

Другая работа Мисхина с соавторами (63⇓⇓ – 66) вовлекала определенные области префронтальной коры в задачи, требующие краткосрочной памяти или того, что сейчас называется «рабочей памятью» (67, 68). Основываясь на этом исследовании, более поздние поведенческие исследования префронтальной коры у обезьян стали основой для понимания роли префронтальной коры в рабочей памяти человека (69⇓ – 71). Это важно здесь, потому что, начиная с 1970-х годов, многие исследователи приравнивают сознание к содержанию системы краткосрочной памяти (33, 35, 72) или к доступности информации для систем исполнительного планирования (73).Рабочая память и префронтальная кора по-прежнему занимают центральное место в когнитивных теориях сознания (74⇓⇓⇓ – 78).

Мишкин возглавил лабораторию нейропсихологии в Национальном институте психического здоровья, где продолжил работу над вопросами, поднятыми синдромом Клювера – Бьюси. В частности, он и его коллеги исследовали роль височной доли в восприятии, памяти и аффективной / эмоциональной обработке (79–82). Различие между вентральным и дорсальным потоками визуальной обработки, имеющее решающее значение для современных исследований сознания, возникло в его лаборатории (79), как и ключевая роль периринальной коры как связующего звена между зрительной корой и гиппокампом в формировании памяти (81 ).

Ларри Вайскранц, другой член группы Прибрама, также работал над височной долей и зрительной памятью (62), но дополнительно над важностью миндалевидного тела в аффективных аспектах синдрома Клювера-Бьюси (83). Из Йеркса Вайскранц переехал в Кембридж, а затем стал заведующим кафедрой экспериментальной психологии в Оксфорде. Одна из тем, которую он преследовал после переезда в Англию, — это вклад корковых областей в память (84). Однако направление его карьеры было определено его работой по слепому зрению (85), феномену, который является центральным в текущих дебатах о природе сознания у людей.

Здесь были упомянуты лишь несколько примеров результатов и последствий исследований, проведенных в лаборатории Йеркса в 1950-х годах, но важность этой группы трудно переоценить. Эти исследователи проложили путь для большой будущей работы над механизмами восприятия, памяти, эмоций и высшего познания, а также сознания.

Нейропсихологические исследования человека сделали сознание основным направлением психологии и нейробиологии

Нейропсихологические исследования пациентов позволили по-новому взглянуть на мозг и поведение, включая связь сознания с мозгом.Особенно важны были исследования трех групп пациентов (78), которым мы остановимся ниже. Это были пациенты с амнезией (у которых естественные или хирургические поражения в медиальной височной доле нарушали способность формировать и вызывать новые воспоминания), пациенты с расщепленным мозгом (у которых два полушария головного мозга были хирургически разделены, чтобы уменьшить влияние трудноизлечимой эпилепсии), и пациенты, страдающие слепотой (у которых повреждение коры головного мозга привело к явной слепоте в поле зрения напротив очага поражения).Во всех трех группах результаты продемонстрировали разительную диссоциацию между тем, что пациенты могут делать поведенчески, и тем, о чем они могут сообщить сознательно. Другие группы пациентов (кома, геминеглект, афазия, прозопагнозия и дислексия) также демонстрировали диссоциацию между явным знанием и поведенческими характеристиками и, таким образом, способствовали возникновению интереса к сознанию ( SI, приложение , вставка 2) (86). Тем не менее, пациенты с амнезией, расщепленным мозгом и слепым зрением здесь сосредоточены из-за их широкого влияния на эту область.

Амнезия.

На протяжении большей части первой половины 20 века преобладала точка зрения, согласно которой память широко распределена в мозгу, а не локализована в определенной области. Частично это было основано на работе Лэшли, предполагающей, что память больше зависит от количества поврежденной корковой ткани, чем от места повреждения, причем разные области обладают «эквипотенциальными» способностями хранить воспоминания (52, 54). Приливы изменились в 1950-х годах.

Главной фигурой в этом море была Бренда Милнер, аспирант Университета Макгилла.Ее особенно интересовали память и интеллектуальные функции височной доли, но ее работа оказалась особенно важной для понимания отношения памяти к сознанию. Мильнер провела докторское исследование, работая под руководством известного психолога Дональда Хебба, который тренировался с Лэшли и много писал о памяти и поведении, а также о сознании (22, 23). Милнер был осведомлен о вышеупомянутых исследованиях стимуляции, проведенных Пенфилдом, руководителем нейрохирургии в McGill.Хеббу оказал услугу Пенфилд, у которого было несколько пациентов с удалением височной доли, поскольку это основное место эпилепсии, и Пенфилд согласился позволить Милнеру изучить их. ^§ Она проверила 45 пациентов с повреждением височной доли в задачах по оценке когнитивных функций, но в основном сосредоточилась на влиянии таких повреждений на обучение, особенно на зрительное обучение и память.

Ее диссертация, опубликованная в 1954 г. (87), началась с подробного обзора того, что было известно о функциях височной доли из исследований на обезьянах, и особенно о влиянии повреждений височной доли на зрительное обучение, поскольку это казалось особенно актуальным. к зрительной памяти человека.Милнер в значительной степени полагался на работу Мортимера Мишкина (88), который изучал визуальную дискриминацию обезьян в Макгилле для своей докторской степени, прежде чем присоединиться к Прибраму в Йеркесе. Хотя Мишкин обнаружил, что глубокие поражения височной доли с вовлечением гиппокампа ухудшают работоспособность, он интерпретировал этот эффект как вызванный повреждением проводящих путей нервных волокон, проходящих через височную долю (88).

В своих исследованиях пациентов Пенфилда Милнер использовала множество тестов. На основании этого она пришла к выводу, что, как и у обезьян, височная доля играет ключевую роль в визуальном обучении человека.После окончания учебы она осталась в McGill и продолжила исследования психологических функций височной доли. Однако ее наиболее важный результат был сделан не на пациентах Пенфилда, а на пациенте, прооперированном Уильямом Сковиллом в Хартфорде, штат Коннектикут (89). Это был пациент HM, исследования которого произвели революцию в исследованиях памяти (90).

Первоначальные исследования HM были интерпретированы с точки зрения общего дефицита памяти, так называемой глобальной амнезии. Однако более поздняя работа Милнера (91) и Сюзанны Коркин (92) определила, что HM и другие пациенты с амнезией сохранили способность учиться и помнить, как выполнять двигательные навыки (например, рисовать объекты, глядя на их обратное отражение в зеркале). .Со временем были выявлены другие примеры сохраненной памяти, и стало ясно, что помимо двигательных навыков пациенты могут также приобретать когнитивные навыки (93), могут формировать поведенческие привычки и могут развить условные реакции Павлова (94). Экстраполируя эти результаты, Ларри Сквайр и Нил Коэн (93) в 1980 году предположили, что дефицит памяти, возникающий в результате повреждения височной доли, ограничивается декларативной памятью, памятью, которую можно пережить сознательно. Например, хотя пациенты могли изучать двигательные навыки и быть обусловленными, они не могли сознательно помнить, что недавно приобрели этот навык или были обусловлены.Сознательная память стала называться «декларативной» или «явной», а бессознательная память стала именоваться «процедурной» или «имплицитной» (95, 96). Сама эксплицитная память была разделена на два подтипа: эпизодическую и семантическую (97).

HM и другие пациенты с проблемами, связанными с явной памятью, имели повреждение, которое включало относительно большую область височной доли. Исследования на животных могли бы быть более точными в отношении конкретных областей, связанных с явной памятью; эти области стали известны как «система памяти медиальной височной доли» (98).Например, исследования Мишкина и Мюррея (99), Сквайра и Зола-Моргана (98) показали, что гиппокамп, энторинальная кора, парагиппокампальная область и перихринальная кора — каждый вносит свой вклад в хранение новых воспоминаний. Обладая этими знаниями, можно было найти отдельные случаи, которые подтвердили вклад различных областей в различные аспекты сознательно доступной памяти у людей (100, 101).

Тенденция последних лет включает признание того, что префронтальная кора играет важную роль в извлечении явных воспоминаний, включая сознательный опыт извлеченных воспоминаний (102⇓⇓ – 105).Другая недавняя тенденция сосредоточена на том, как явные воспоминания используются для построения сознательных симуляций будущего и других гипотетических переживаний (106, 107). Как мы увидим, данные всех трех групп пациентов намекают на роль префронтальной коры в сознательном опыте

Синдром расщепленного мозга.

Операция с разделенным мозгом включает хирургическое рассечение мозолистого тела и других меньших комиссур головного мозга с целью облегчения трудноизлечимой эпилепсии. Эти пути состоят из аксонов, которые соединяют соответствующие области в двух полушариях.Заметив сообщения о том, что после выздоровления после операции такие пациенты отличаются отсутствием заметных эффектов процедуры, Роджер Сперри, исследователь мозга из Калифорнийского технологического института, задумался о фактической функции мозолистого тела. Он инициировал серию исследований на кошках и обезьянах, чтобы попытаться разгадать эту загадку, которую он назвал «одной из наиболее интригующих и сложных загадок функции мозга» (108).

Исследования Сперри на животных с операциями на разделенном мозге подтвердили клинические впечатления от людей.Таким образом, после повреждения мозолистого тела животные с расщепленным мозгом выглядели довольно обычными. Следуя традициям Лэшли, его наставник из Йеркса, Сперри (108) и его коллеги разработали конкретные экспериментальные задачи, чтобы пролить свет на функцию мозолистого тела и других комиссур.

В этих исследованиях, помимо рассечения различных комиссур, также был рассечен перекрест зрительных нервов, чтобы ограничить поток визуальных сигналов от каждого глаза к противоположному полушарию. В качестве первого шага животные научились реагировать на подкрепление.На этом этапе были обучены и протестированы один глаз и полушарие. Впоследствии окклюзия была перенесена на другой глаз, чтобы оценить другое полушарие. Животные, получившие только участок перекреста зрительных нервов, хорошо справлялись с каждым глазом. Однако, когда комиссур также были рассечены, нетренированный глаз и полушарие не могли работать. Тем не менее, у того же полушария не было проблем с самостоятельным изучением проблемы. Таким образом, обучение обычно осуществляется двумя полушариями, но когда спайки разрезаются, нетренированное полушарие не может получить доступ к памяти.Многие варианты этих исследований были выполнены в лаборатории Сперри (31, 108, 109).

В начале 1960-х Сперри начал сотрудничать с Джозефом Богеном, нейрохирургом из Лос-Анджелеса, который выполнял операцию на разделенном мозге у людей с трудноизлечимой эпилепсией. Пациентов изучал Майкл Газзанига, аспирант лаборатории Сперри (31, 110). Поскольку перекрест зрительных нервов не был частью этой операции, Газзаниге пришлось найти другой способ ограничить визуальные стимулы одним полушарием.Учитывая, что визуальная информация в правом поле зрения отправляется в левое полушарие, а визуальная информация из левого поля зрения отправляется в правое полушарие, он мог проецировать стимулы на экран и ограничивать, какое полушарие получало входные данные, пока глаза были стационарными. Чтобы движения глаз не имели эффекта, стимулы предъявлялись кратковременно (около 250 мс). Он также разработал специальные тесты, адаптированные к особым свойствам человеческого мозга и, в частности, к проблемам, возникающим в результате латерализации функций.

Например, у большинства людей способность говорить и понимать устную и письменную речь локализована в левом полушарии. Таким образом, люди с типичным мозгом могут называть общие объекты, которые появляются либо в левом, либо в правом поле зрения, потому что визуальная информация, достигающая зрительной коры в одном полушарии, передается в ту же область в другом полушарии через мозолистое тело. В то время как пациенты с расщепленным мозгом могут давать словесные отчеты об информации, представленной в правое поле зрения и, следовательно, в левое полушарие, они не могут назвать стимулы в левой половине визуального пространства, которые, таким образом, воспринимаются правым полушарием.Однако они могут невербально реагировать на стимулы, воспринимаемые правым полушарием, указывая на предметы или хватая их левой рукой, которая предпочтительно связана с правым полушарием. Точно так же, с завязанными глазами, эти субъекты могут называть объекты, помещенные в их правую руку (предпочтительно соединенную с левым полушарием), но не объекты, помещенные в их левую руку.

Хотя правое полушарие пациентов с расщепленным мозгом не могло устно сообщать о своих внутренних состояниях, оно, тем не менее, могло реагировать невербально (например, указывая пальцем), чтобы указать, что оно осмысленно обработало зрительные стимулы.Это привело к идее, что после операции по разделению мозга каждое полушарие обладает не только отдельными способностями управления поведением, но и, возможно, отдельными психическими системами — двумя сознательными существами. Возможность существования двух разумов, по одному в каждом полушарии, обсуждалась и обсуждалась в научной и популярной литературе (111–114). Однако степень возможного мышления в правом полушарии было трудно проверить из-за отсутствия его способности предоставить устный отчет.

В начале 1970-х Гэззанига (115⇓⇓⇓ – 119) начал исследования новой группы пациентов, оперированных в Дартмуте.Были подтверждены многие из основных выводов об изоляции восприятия, памяти и познания в двух полушариях (115–119). Один из этих пациентов (названный PS) предоставил, возможно, первое убедительное свидетельство того, что двойственное сознание может существовать у пациентов с расщепленным мозгом. Этот пациент мог читать обоими полушариями, но мог говорить только левым (115, 120). Хотя правое полушарие не могло говорить, оно могло устно отвечать на визуальные вопросы в левом поле зрения, используя левую руку для выбора букв Scrabble.На вопрос «Кто ты?» Левая рука написала его имя «Пол». Кроме того, на вопрос о желаемой профессии левая рука ответила «автогонщик». Это представляло особый интерес, поскольку левое полушарие ответило «рисовальщиком» на устно заданный вопрос. Несмотря на то, что они не могли общаться, оба полушария разделяли личную идентичность (Пол), но у них были разные жизненные амбиции.

Результаты показали, что изолированное правое полушарие может иметь отдельное осознание себя и видение будущего.Более обширные исследования, проведенные Газзанигой (116, 118) и коллегами последующих пациентов, особенно JW, также подтвердили идею двойственных психических систем. Ключевой нерешенный вопрос заключается в том, все ли пациенты с расщепленным мозгом имеют двойное сознание или в некоторых случаях патология головного мозга приводит к некоторой компенсаторной реорганизации и изменению того, что может делать правое полушарие (приложение SI, приложение , вставка 3).

Еще одним важным результатом этой работы было предположение, какую роль сознание может играть в нашей ментальной экономике (78, 115⇓⇓⇓ – 119, 121, 122).С точки зрения левого полушария, ответы, исходящие из правого полушария, генерируются неосознанно. Исследования с участием пациента, который мог читать через свое правое полушарие, были разработаны, чтобы вызвать поведенческие реакции путем представления визуальных вербальных команд в левое поле зрения. Затем экспериментатор вслух спросил: «Зачем вы это сделали». Затем пациент ответил через свое левое полушарие устным ответом. Левое полушарие обычно воспринимало вещи спокойно, рассказывая истории, в которых ответы имели смысл.Например, когда правому полушарию была дана команда «встать», он (его левое полушарие) объяснил свое действие словами: «О, мне нужно было растянуться». Очевидно, это была чистая конфабуляция, поскольку левое полушарие не было осведомлено о информации, которая заставляла его встать.

Для объяснения этих результатов была использована теория когнитивного диссонанса Леона Фестингера (123). Теория предполагала, что несоответствие между тем, что человек ожидает, и тем, что происходит на самом деле, создает состояние внутреннего несоответствия или диссонанса.Поскольку диссонанс вызывает стресс, он требует уменьшения. Таким образом, когда пациент осознавал, что его тело вызывает реакцию, которую «он» не инициировал, возникает диссонанс, и объяснение причины возникновения реакции является средством уменьшения диссонанса. Сегодня «рационализация после принятия решения» является активной темой исследования, изучающего, как люди задним числом оправдывают свои решения и действия в жизни (124, 125).

Повествования, создаваемые левым полушарием, рассматривались как интерпретации ситуаций и были предложены в качестве важного механизма, используемого людьми для поддержания чувства ментального единства перед лицом нейронного разнообразия (115–119).Позднее было предложено, чтобы процесс повествования / интерпретации зависел от когнитивных функций префронтальной коры, связанных с рабочей памятью, и соответствовал когнитивным теориям сознания (78, 121, 122, 126).

Слепое зрение.

Слепота — это клиническое состояние, которое чаще всего обсуждается в контексте современной науки о сознании. Повреждение первичной зрительной коры вызывает очевидную слепоту в поле зрения напротив поражения (85). Тем не менее, когда их просят сделать это, пациенты со слепым зрением могут делать предположения об идентичности или наличии визуальных стимулов, представленных в «слепое» поле, с уровнями точности, которые намного выше вероятности.Они сознательно слепы, но могут «видеть» достаточно, чтобы контролировать свое поведение.

О существовании такого остаточного зрения после повреждения первичной зрительной коры (V1) сообщили в 1967 году Ларри Вейскранц и Николас Хамфри (127). Обезьяна (называемая Хелен) с двусторонним повреждением зрительной коры головного мозга все еще могла реагировать на зрительные стимулы (моргание, прикосновение к стимулам, реакции зрачков и т. Д.). Аналогичные результаты были получены ранее у пациентов с повреждением затылочной доли Riddoch (128) и Poppel et al.(129). Однако как для пациентов, так и для обезьян субъективная феноменология была неясной.

Weiskrantz (85), который, как упоминалось выше, прошел обучение в Yerkes, внес два важных вклада в решение вопроса о том, может ли сознательный опыт возникнуть после повреждения V1. Во-первых, он представил то, что он назвал «ключами комментариев». В каждом испытании, после того как пациент делал вынужденный выбор ответа в отношении стимула, Вайскранц просил их нажимать клавиши, чтобы явно указать, видели ли они стимул сознательно или реагировали на каком-либо другом основании.Это может показаться простой экспериментальной процедурой, но она отражала открытое отношение Вайскранца к изучению субъективной феноменологии и сознания, что противоречило нормам экспериментальной визуальной психофизики того времени. Вайскранц пришел к выводу, что предположения пациентов были субъективно бессознательными. Это привело к его второму ключевому вкладу: он ввел термин «слепое зрение», четко обозначив, что феномен, наблюдаемый у этих пациентов, связан с избирательным нарушением сознательного опыта (85, 130).

Клавиши комментариев также использовались на обезьянах с повреждениями зрительной коры головного мозга, приводящими к поведению, подобному слепому зрению. Например, на основе таких исследований Стериг и Коуи (131) предположили, что, вероятно, обезьяны обладают визуальным феноменальным сознанием. Вайскранц (85) отметил, что это «легко принять, но не доказать». Он утверждал, что, поскольку сознание не всегда необходимо для человеческого восприятия и поведения, свидетельство того, что животные производят соответствующие поведенческие реакции на визуальные стимулы, само по себе не обязательно квалифицируется как свидетельство того, что они осознают то, что видят (85).

Даже интерпретация человеческих открытий о сознании была встречена с некоторым скептицизмом, особенно эмпирически строгими учеными (см. Ссылку 132). Чтобы выяснить, действительно ли слепые пациенты не осознают стимулы или же они имели в виду, что они плохо их видели, когда говорили, что не видели их сознательно, исследователи показали, что слепое зрение качественно отличается от слабого, околопорогового зрения (см. Ссылку 132). . В частности, при слепом зрении обнаруживаемость стимулов ухудшается по сравнению с тем, что можно было бы ожидать, учитывая производительность субъектов в задачах принудительного выбора.(Теория обнаружения сигналов об этих психофизических находках см. В ссылке 133.)

Подобные психофизические признаки также наблюдались у обезьян с поражениями V1 (134). Это, в свою очередь, решает другую проблему, заключающуюся в том, что поражение пациентов-людей может быть неполным (135). У обезьян очаги поражения были созданы хирургическим путем и тщательно подтверждены, поэтому вопрос о неполном поражении можно было исключить (136–138). Это согласуется с выводом о том, что поведенческие реакции при слепом зрении не связаны с щадящей корой в V1.

Хотя слепое зрение связано со зрением, оно также относится к аффективным процессам. В частности, было обнаружено, что пациенты могут бессознательно обнаруживать эмоциональные выражения лиц, представленных в слепое поле (139). Эти данные дополнительно демонстрируют возможность поразительной диссоциации между сознательным опытом и глубиной бессознательной обработки сложных стимулов. Они также подтверждают мнение о том, что процессы в миндалине могут управляться бессознательно и не обязательно отражают сознательные эмоции (140).

Что может быть нейронной основой слепого зрения? Известно, что некоторые стимулы, например движение, могут вызывать активность в экстрастриальных зрительных областях даже при отсутствии V1 (137, 138). Путь по-прежнему более подробно описывается в новых исследованиях, но зрительный сигнал, вероятно, идет от сетчатки к подкорковым областям, таким как латеральное коленчатое ядро, верхний бугорок и пульвинар, а оттуда непосредственно в экстрастриарные области, минуя V1 ( 138). Это приводит к вопросу, почему пациенты не обладают зрительным сознанием, учитывая, что в зрительных (экстрастриарных) областях есть активность.Интуитивно понятное мнение может заключаться в том, что обратная связь с V1 необходима (141). Однако такая точка зрения несовместима с выводами о том, что пациенты без V1, тем не менее, иногда могут иметь сознательные визуальные переживания (142, 143).

Weiskrantz (85) предположил, что проекция сигналов на префронтальную кору может иметь решающее значение для зрительного сознания. Хотя префронтальная кора получает прямые проекции из экстрастриальных областей, а не из самого V1, идея состоит в том, что при повреждении V1 динамика сигналов в экстрастриальных областях может не позволить достаточно нормальному распространению в префронтальную кору.Эта гипотеза была подтверждена в нескольких исследованиях нейровизуализации (144, 145), в которых префронтальная кора показала более высокую активность для осознанного восприятия по сравнению со слепым зрением у одного пациента, у которого было слепое зрение только в части поля зрения. Это также совместимо с другими выводами нейропсихологии. Используя то, что иногда называют методом двойного поражения, Накамура и Мишкин (146) обнаружили, что у обезьян с односторонними лобными и теменными поражениями в сочетании с другими абляциями, блокирующими поток информации от зрительной коры к лобной и теменной кортикам в оставшейся части коры головного мозга. полушарие, показал хроническое «слепое» поведение.Следовательно, очевидно, что наличие неповрежденной зрительной коры недостаточно для зрительного поведения, если она не связана с оставшимися лобной и теменной корой. Как предположил Вейскранц, сигналы в префронтальную кору могут быть необходимы для осознанного осознания (85), по крайней мере, у людей.

Выводы

• 1) Идея о том, что исследования сознания могут развиваться, если сосредоточить внимание на зрении, не была новой идеей в 1990-х годах. Это было неявным предположением, лежащим в основе практически всех работ по сознанию с конца 19 века, а также на протяжении всего 20 века, включая, помимо прочего, исследования пациентов с амнезией, расщепленным мозгом и слепотой.

• 2) Результаты каждой из трех групп пациентов продемонстрировали глубокую диссоциацию между тем, что пациенты могут сообщить, и тем, на что они могут реагировать поведенчески. Эти диссоциации концептуально важны, потому что нарушения заключаются не в общей способности обрабатывать какую-либо информацию. В частности, они связаны с неспособностью субъективно сообщать о сознательном опыте.

• 3) Исследователи всех трех традиций — амнезии (106, 107), расщепленного мозга (3, 117, 121, 140) и слепого зрения (76, 85, 147) — независимо пришли к выводу, что сознание включает в себя высшие когнитивные способности. процессы, которые зависят, по крайней мере частично, от префронтальной коры.Этот вывод согласуется с современными когнитивными теориями сознания, включая теорию глобального рабочего пространства (74, 53) и теорию более высокого порядка (76–78, 148).

Заявление о доступности данных.

Нет данных, связанных с этой рукописью.

• Copyright © 2020 Автор (ы). Опубликовано PNAS.

Гарвардские ученые считают, что они точно определили физический источник сознания

Ученые тысячелетиями пытались понять человеческое сознание — осознание своего существования.Несмотря на достижения нейробиологии, мы до сих пор не знаем, откуда это и как возникает.

Но исследователи думают, что они могли бы быть ближе к определению его физического происхождения после исследования, выявившего сеть из трех определенных областей мозга, которые, по-видимому, имеют решающее значение для сознания.

Опубликованное в ноябре 2016 года исследование может иметь огромное значение для нашего понимания того, что значит быть человеком, а также может помочь исследователям найти новые методы лечения пациентов в вегетативном состоянии.

«Впервые мы обнаружили связь между областью ствола мозга, участвующей в возбуждении, и областями, участвующими в осознании, — двумя предпосылками сознания», — сказал ведущий исследователь Майкл Фокс из Медицинского центра Бет Исраэль при Гарвардской медицинской школе. 2016.

«Собралось множество свидетельств, указывающих на то, что эта сеть играет роль в человеческом сознании».

Сознание обычно состоит из двух важнейших компонентов — возбуждения и осознания.

Исследователи уже показали, что возбуждение, скорее всего, регулируется стволом мозга — частью мозга, которая связана со спинным мозгом — видя, как он регулирует время сна и бодрствования, а также частоту сердечных сокращений и дыхание.

Осведомленность была более неуловимой. Исследователи долгое время считали, что он находится где-то в коре — внешнем слое мозга, — но никто не смог определить, где именно.

Гарвардская команда определила не только конкретную область ствола мозга, связанную с возбуждением, но также две области коры, которые, по-видимому, работают вместе, чтобы сформировать сознание.

Чтобы выяснить это, команда проанализировала 36 пациентов в больнице с поражением ствола мозга — 12 из них находились в коме (без сознания), а 24 были определены как находящиеся в сознании.

Затем исследователи нанесли на карту ствол своего мозга, чтобы выяснить, существует ли одна конкретная область, которая могла бы объяснить, почему некоторые пациенты сохраняли сознание, несмотря на травмы, а другие впали в кому.

Они обнаружили одну небольшую область ствола мозга, известную как ростральная дорсолатеральная покрышка моста, которая была в значительной степени связана с комой.Десять из 12 пациентов без сознания имели повреждение в этой области, в то время как только один из 24 пациентов находился в сознании.

Это говорит о том, что эта крошечная область ствола мозга важна для сознания, но это еще не все.

Чтобы выяснить, какие другие части мозга были полностью связаны с этой областью, команда изучила карту мозга — или коннектом — здорового человеческого мозга, которая показывает все различные связи, о которых мы знаем до сих пор. наш мозг (вы можете увидеть коннектом на изображении вверху этой истории).

Они идентифицировали две области коры головного мозга, которые были связаны с ростральной дорсолатеральной покрышкой моста и, скорее всего, играли роль в регуляции сознания. Один находился в левой, вентральной, передней островке (AI), а другой — в прегенной передней поясной коре головного мозга (pACC).

Обе эти области были связаны предыдущими исследованиями с возбуждением и осведомленностью, но это первый раз, когда они были связаны со стволом мозга.

Команда дважды проверила свою работу, просмотрев фМРТ 45 пациентов в коме или вегетативном состоянии, и показала, что у всех из них была нарушена сеть между этими тремя регионами.

Это довольно интересный первый шаг, но исследователи признали, что им необходимо проверить свою находку на большей группе пациентов.

Независимым командам также необходимо будет подтвердить свои результаты, прежде чем мы сможем с уверенностью сказать, что эти три области являются физическим источником сознания в нашем мозгу.

Тем временем, мы надеемся, что исследование приведет к новым вариантам лечения пациентов в коме и вегетативных состояниях, у которых в остальном может быть здоровый мозг, но они просто не могут прийти в сознание.

«Это наиболее актуально, если мы сможем использовать эти сети в качестве мишени для стимуляции мозга людей с расстройствами сознания», — сказал тогда Фокс.

«Если мы сосредоточимся на регионах и задействованных сетях, сможем ли мы когда-нибудь разбудить кого-то, кто находится в устойчивом вегетативном состоянии? Это главный вопрос».

Исследование опубликовано в журнале Neurology.

Версия этой статьи была впервые опубликована в ноябре 2016 года.

Как работает сознание.И почему мы верим в призраков

Научные доклады могут стать немного сухими, поэтому я пытаюсь их перепутать. Я достаю свою гигантскую волосатую марионетку орангутана, делаю чревовещание и быстро вступаю в спор. Я объясню свою теорию о том, как мозг — биологическая машина — генерирует сознание. Кевин, орангутанг, начинает меня перебивать. «Ага, ну, у меня нет мозга. Но я все еще в сознании. Что и делают с вашей теорией? »

Кевин — прекрасное знакомство.В интеллектуальном плане никого не обмануть: все мы знаем, что внутри ничего нет. Но каждый в аудитории испытывает иллюзию разумности, исходящую от его волосатой головы. Эффект автоматический: будучи социальными животными, мы проецируем сознание на марионетку. В самом деле, отчасти удовольствие от чревовещания состоит в том, что испытывает иллюзию, зная на интеллектуальном уровне, что это нереально.

Многие мыслители подошли к сознанию с точки зрения первого лица, с той философской точки зрения, согласно которой умы других людей кажутся по сути непознаваемыми.И все же, как показывает Кевин, мы тратим много умственной энергии, приписывая сознание другим вещам. Мы ничего не можем с этим поделать, и тот факт, что мы не можем помочь, должен сказать нам кое-что о том, что такое сознание и для чего его можно использовать. Если мы эволюционировали, чтобы узнавать его в других — и ошибочно приписывать это марионеткам, персонажам рассказов и мультфильмов на экране — тогда, несмотря на внешность, это действительно не может быть запечатано в уединении наших собственных голов.

В последнее время проблема сознания стала популярной в неврологии.Как мозг генерирует сознание? В век компьютеров нетрудно представить, как вычислительная машина может создавать, хранить и выдавать информацию о том, что «я жив, я человек, у меня есть воспоминания, ветер холодный, трава зеленая», и так далее. Но как мозг узнает из этих предложений? Философ Дэвид Чалмерс утверждал, что первый вопрос, как мозг вычисляет информацию о себе и окружающем мире, — это «легкая» проблема сознания.Второй вопрос, как мозг осознает все эти вычисления, — это «сложная» проблема.

Я считаю, что легкие и сложные проблемы поменялись местами. Огромный масштаб и сложность огромных вычислений мозга делают простую задачу невероятно трудной для решения. Напротив, как мозг приписывает себе свойство осознавания, гораздо проще. По крайней мере, это может показаться более ограниченным набором вычислений. В моей лаборатории в Принстонском университете мы работаем над конкретной теорией осознания и ее основой в мозге.Наша теория объясняет как очевидную осведомленность, которую мы можем приписать Кевину , так и , прямую точку зрения от первого лица, которую мы имеем на нашем собственном опыте. И самый простой способ познакомиться с ним — отправиться примерно на полмиллиарда лет назад во времени.

В период быстрого эволюционного развития, получившего название кембрийского взрыва, нервная система животных приобрела способность усиливать наиболее важные входящие сигналы. Из внешнего мира поступает слишком много информации, чтобы обрабатывать ее одинаково, и полезно выбрать наиболее важные данные для более глубокой обработки.Даже у насекомых и ракообразных есть базовая версия этой способности фокусироваться на определенных сигналах. Однако со временем он попал под более изощренный контроль — то, что сейчас называется внимание . Внимание — это метод обработки данных, способ мозга распределять ресурсы обработки. Он был обнаружен и изучен на множестве различных животных. Он есть и у млекопитающих, и у птиц, и они отделились от общего предка около 350 миллионов лет назад, так что внимание, вероятно, по крайней мере настолько старое.

Внимание требует контроля. В современном исследовании робототехники есть что-то, называемое теорией управления, и она учит нас, что если машина, такая как мозг, должна что-то контролировать, это помогает иметь внутреннюю модель этой вещи. Подумайте о военном генерале с его образцами армий, выстроенными на карте: они дают простое, но полезное представление — не всегда совершенно точное, но достаточно близкое, чтобы помочь сформулировать стратегию. Точно так же, чтобы контролировать собственное состояние внимания, мозгу требуется постоянно обновляемая симуляция или модель этого состояния.Подобно игрушечным армиям генерала, модель будет схематичной и короткой по деталям. Мозг приписывает себе свойство, и это свойство будет упрощенным представителем внимания. Он не будет точным, но передаст полезную информацию. Что это за собственность? Когда он обращает внимание на вещь X, мы знаем, что мозг обычно приписывает себе переживание X — свойство быть сознательным или осознающим , чего-то.Почему? Потому что такая атрибуция помогает отслеживать постоянно меняющийся фокус внимания.

Самая основная, измеримая, поддающаяся количественной оценке истина о сознании проста: мы, люди, можем сказать, что оно у нас есть

Я называю это «теорией схемы внимания». В его основе лежит очень простая идея: сознание — это схематическая модель состояния внимания. На раннем этапе эволюции, возможно, сотни миллионов лет назад, мозг развил определенный набор вычислений для построения этой модели.В этот момент фраза «Я знаю X» вошла в их репертуар возможных вычислений.

И что тогда? Подобно тому, как плавники превратились в конечности, а затем в крылья, способность осознавать, вероятно, изменилась и со временем приобрела новые функции. Например, схема внимания могла позволить мозгу интегрировать информацию в новом огромном масштабе. Если вы занимаетесь яблоком, достойная модель этого состояния потребует представления вас самих, яблока и сложного процесса внимания, который их связывает.Таким образом, внутренняя модель внимания сопоставляет данные из многих отдельных областей. Поступая таким образом, он открывает огромный потенциал для интеграции информации, для видения более крупных закономерностей и даже для понимания отношений между собой и внешним миром.

Такая модель также помогает имитировать сознание других людей. Мы, люди, постоянно приписываем друг другу сложные психические состояния — эмоции, идеи, убеждения, планы действий. Но трудно поверить в то, что у Джона есть страх перед чем-либо, или вера во что-то, или намерение что-то сделать, если мы не можем сначала приписать ему осознание чего-то.Осведомленность, особенно способность приписывать осведомленность другим, кажется фундаментальной для любого вида социальных способностей.

Неясно, когда осознание стало частью социального инструментария животного мира. Возможно, птицы с их хорошо развитым социальным интеллектом обладают некоторой способностью приписывать друг другу осведомленность. Возможно, социальное использование осознания расширилось намного позже, с эволюцией приматов около 65 миллионов лет назад, или даже позже, с появлением нашего собственного рода Homo , немногим более двух миллионов лет назад.Когда бы он ни возник, он явно играет важную роль в социальных возможностях современного человека. Мы рисуем мир воспринимаемым сознанием. Семья, друзья, домашние животные, духи, боги и марионетки чревовещателя — все это предстает перед нами, наполненное разумом.

Но как насчет взгляда изнутри, этого таинственного света осознания, доступного только нашему сокровенному «я»? Один мой друг, психиатр, однажды рассказал мне об одном из своих пациентов. Этот пациент заблуждался: он думал, что у него в голове белка.Бывают странные иллюзии подобного рода, и этот пациент был непреклонен в отношении белки. Когда ему сказали, что черепной грызун нелогичен и несовместим с физикой, он согласился, но затем отметил, что логика и физика не могут объяснить все во Вселенной. Когда его спросили, чувствует ли он белку, то есть страдает ли он сенсорной галлюцинацией, он отрицал какие-либо особые чувства по поводу нее. Он просто знал, что у него в голове была белка.

Мы можем задать два типа вопросов.Первый вариант довольно глуп, но я объясню его здесь. Как мозг этого человека производит настоящую белку? Как нейроны могут выделять когти и хвост? Почему белка не появляется на МРТ? Принадлежит ли белка к другому, нефизическому миру, который невозможно измерить с помощью научного оборудования? Такой ход мыслей, конечно, бессмыслен. На него нет ответа, потому что он бессвязен.

Второй тип вопросов звучит примерно так. Как мозг этого человека обрабатывает информацию, чтобы приписать его голове белку? Какие области мозга участвуют в вычислениях? Какая история привела к этой странной информационной модели? Является ли это полностью патологическим или действительно полезным?

До сих пор большинство теорий сознания, основанных на мозге, фокусировались на первом типе вопросов.Как нейроны производят волшебный внутренний опыт? Как волшебство возникает из нейронов? Теория, которую я предлагаю, избавляет от всего этого. Вместо этого он интересуется вторым типом вопросов: как и для каких преимуществ в выживании мозг приписывает себе субъективный опыт? Этот вопрос доступен с научной точки зрения, и теория схемы внимания дает наброски ответа.

Внимание — это метод обработки данных, используемый нейронами. Это не вещество и не течет

Один из способов понять взаимосвязь между мозгом и сознанием — это разбить его на две загадки.Я называю их стрелкой A и стрелкой B. Стрелка A — это таинственный путь от нейронов к сознанию. Если я смотрю на голубое небо, мой мозг не просто регистрирует синий цвет, как если бы я был детектором длины волны от Radio Shack. Я знаю синего. Мои нейроны создавали это чувство?

Стрелка B — это таинственный путь от сознания обратно к нейронам. Стрелка B привлекает гораздо меньше внимания ученых, чем стрелка A, но не менее важна. Самая основная, измеримая, поддающаяся количественной оценке истина о сознании проста: мы, люди, можем сказать, что оно у нас есть.Мы можем сделать вывод , что он у нас есть, изложить этот вывод на языке, а затем сообщить его кому-то другому. Речь контролируется мышцами, которые контролируются нейронами. Каким бы ни было сознание, оно должно оказывать определенное физическое воздействие на нейроны, иначе мы не сможем ничего о нем сообщить. Сознание не может быть тем, что иногда называют эпифеноменом — плавающим побочным продуктом без физических последствий — иначе я бы не смог написать об этом эту статью.

Любая работоспособная теория сознания должна быть способна объяснить и стрелку А, и стрелку Б. Однако большинство описаний с треском проваливают и то, и другое. Предположим, что сознание — это нефизическое чувство, аура, внутренняя сущность, которая каким-то образом возникает из мозга или из особого контура в мозгу. Теория «возникающего сознания» — наиболее распространенное предположение в литературе. Но как мозг производит эмерджентную нефизическую сущность? И что еще более загадочно, если у вас есть эта сущность, как она может физически изменить поведение нейронов, чтобы вы могли сказать, что она у вас есть? Теории «эмерджентного сознания» обычно ставят все во главу угла и полностью игнорируют стрелку B.

Теория схемы внимания не страдает этими трудностями. Он может справиться как со стрелкой А, так и со стрелкой Б. Сознание — это не нефизическое чувство, которое возникает. Вместо этого специальные системы в мозгу обрабатывают информацию. Когнитивный механизм может получить доступ к этой информации, сформулировать ее в виде речи, а затем сообщить об этом. Когда мозг сообщает, что он находится в сознании, он сообщает определенную информацию, вычисленную в нем. В конце концов, он может сообщать только доступную ему информацию. Короче говоря, стрелка A и стрелка B остаются в области обработки сигналов.Нет необходимости превращать что-либо в призрачный материал, обдумывать, а затем снова превращать в мир причин и следствий.

Некоторые люди могут быть обеспокоены теорией схемы внимания. Он говорит, что осознание — это не что-то волшебное, возникающее в результате функционирования мозга. Например, когда вы смотрите на синий цвет, ваш мозг не создает субъективного восприятия синего цвета. Вместо этого он действует как вычислительное устройство. Он вычисляет описание, а затем приписывает себе ощущение синего.Процесс состоит из описаний, выводов и расчетов. В теории субъективный опыт — это что-то вроде мифа, который мозг рассказывает сам себе. Мозг настаивает на , что у него есть субъективный опыт, потому что, когда он получает доступ к своим внутренним данным, он находит эту информацию.

Я признаю, что теория неудовлетворительна; но теория не обязательно должна удовлетворять, чтобы быть правдой. И действительно, теория могла бы объяснить несколько других распространенных мифов, которые мозг говорит сам себе.А как насчет внетелесных переживаний? Вера в то, что осознание может исходить из глаз человека и касаться кого-то другого? Что вы можете толкать предметы своим умом? Что душа живет после смерти тела? Один из наиболее интересных аспектов теории схемы внимания состоит в том, что ей не нужно отказываться от таких устойчивых убеждений. Это могло бы даже объяснить их происхождение.

Суть теории, помните, состоит в том, что осознание — это модель внимания, как модель генерала его армии, нанесенная на карту.Настоящая армия, конечно, не из пластика. Он не такой уж и маленький, и в нем гораздо больше движущихся частей. В этом отношении модель совершенно нереалистична. И все же без таких упрощений пользоваться было бы непрактично.

Если осознанность — это модель внимания, как ее упростить? Как это неточно? Что ж, один из простых способов отслеживать внимание — это придать ему пространственную структуру — относиться к нему как к веществу, которое течет от источника к цели. На самом деле внимание — это метод обработки данных, используемый нейронами.Это не субстанция, и она не течет. Но моделировать внимание таким образом — изящный бухгалтерский трюк; это помогает отслеживать, кто и чем занимается. И поэтому интуиция призрачного материала — эктоплазмы, мысленного вещества, которое создается внутри нас, вытекает из глаз и вступает в контакт с вещами в мире, — имеет определенный смысл. Наука обычно считает призрачную интуицию результатом невежества, суеверий или ошибочного интеллекта. Однако в теории схемы внимания это не просто ошибки невежества.Эта интуиция широко распространена среди культур, потому что мы, люди, вооружены удобной упрощенной моделью внимания. Эта модель информирует нашу интуицию.

Многие люди считают, что могут чувствовать легкое тепло, когда на них смотрят

Что же тогда такое внетелесный опыт? Одно из мнений может заключаться в том, что таких вещей не существует, что шарлатаны изобрели их, чтобы обмануть нас. Тем не менее, как уже показали некоторые ученые, такие опыты можно вызвать в лаборатории. Человек может искренне почувствовать, что его центр осознания отключен от его тела.Само существование внетелесного опыта предполагает, что осознание — это вычисление и что вычисление может быть нарушено. Системы в мозгу не только вычисляют информацию, которую я знаю, но также вычисляют для нее пространственную структуру, местоположение и перспективу. Облажайтесь с вычислениями, и я ошибаюсь в понимании собственной осведомленности.

И вот еще один пример: почему так много людей считают, что мы видим посредством лучей, что выходят из глаз? Оптический принцип зрения хорошо изучен и преподается в начальной школе.Тем не менее психологи развития на протяжении десятилетий знали, что у детей есть предрасположенность к противоположной идее, так называемой «теории экстрамиссии» зрения. И не только дети: исследование, проведенное психологом Джеральдом Винером и его коллегами из Университета Огайо в 2002 году, показало, что около половины американских студентов колледжей также думают, что мы видим, из-за лучей, исходящих из глаз. Наша культура тоже пронизана теорией исключения. У Супермена есть рентгеновское зрение, которое исходит от его глаз к объектам.У Терминатора светящиеся красные глаза. Многие люди считают, что они могут чувствовать легкое тепло, когда на них смотрят. Почему физически неточное описание зрения должно быть таким стойким? Возможно, потому что мозг конструирует упрощенную и удобную модель внимания, в которой есть такая вещь, как осознание, невидимая, нематериальная материя, которая течет изнутри человека к какому-то целевому объекту. У нас есть такая интуиция не потому, что она физически точна, а потому, что это полезная модель.

Многие из наших суеверий — наши убеждения в душах, духах и ментальной магии — могут возникать естественным образом из упрощений и сокращений, которые использует мозг при представлении себя и своего мира. Это не означает, что люди обязательно попадают в ловушку ложных убеждений. Встроенная система мозга не заставляет нас быть суеверными, потому что остается различие между интуицией и интеллектуальной верой. В случае чревовещания у вас может возникнуть неизбежное внутреннее ощущение, что сознание исходит из головы марионетки, но вы все равно можете понять, что марионетка на самом деле неодушевленная.У нас есть способность превзойти нашу непосредственную интуицию и предрасположенности.

А теперь обратимся к последнему — предполагаемому — мифу. Один из давних вопросов о сознании — действительно ли оно что-нибудь делает. Неужели это просто эпифеномен, бесполезно плывущий в наших головах, как жар, исходящий от электронных схем компьютера? Большинство из нас интуитивно понимают, что это активная вещь: она помогает нам решить, что делать и когда. И все же, по крайней мере, некоторые из научных работ о сознании предложили противоположную, противоречащую интуиции точку зрения: что на самом деле вообще ничего не делает; что мозг пытается объяснить себя постфактум.Мы действуем рефлексивно, а затем придумываем рационализацию.

Есть некоторые доказательства этой апостериорной концепции. В бесчисленных психологических экспериментах людьми тайно манипулируют, заставляя делать определенный выбор — выбирать зеленый цвет вместо красного, указывать влево, а не вправо. Когда их спрашивают, почему они сделали выбор, они болтают. Они придумывают причины, не имеющие ничего общего с истиной, известные только экспериментатору, и выражают большую уверенность в своих ложных объяснениях. Поэтому кажется, что по крайней мере некоторые из наших сознательных решений являются рационализациями постфактум.Но если сознание — это история, которую мы рассказываем себе, зачем она нам? Почему мы вообще что-то знаем? Почему бы просто не быть умелым автоматом без наложения субъективности? Некоторые философы думают, что — это автоматы , и просто не знают этого.

Идея о том, что у сознания нет рычагов воздействия на мир, что это всего лишь рационализация, позволяющая нам чувствовать себя лучше, ужасно мрачна. Это противоречит интуиции большинства людей. Некоторые люди могут спутать теорию схемы внимания с этой нигилистической точкой зрения.Но теория почти противоположна. Это не теория о бесполезности или небытии сознания, а о его центральной важности. Почему в первую очередь возникло понимание вещей ? Потому что это имело практическую пользу. Цель пластиковой модели армии генерала — помочь руководить настоящими войсками. Точно так же, согласно теории, функция осознания состоит в моделировании собственного фокуса внимания и управлении своим поведением. В этом отношении теория схемы внимания согласуется с общей интуицией: сознание играет активную роль в управлении нашим поведением.Это не просто аура, которая бесполезно плавает в наших головах. Это часть исполнительной системы управления.

Фактически, теория предполагает, что еще более важные и сложные функции сознания возникли в процессе эволюции и что они особенно хорошо развиты у людей. Приписать осведомленность себе, обладать этой вычислительной способностью — это первый шаг к приписыванию ее другим. Это, в свою очередь, приводит к замечательному эволюционному переходу к социальному интеллекту.Мы живем в матрице воспринимаемого сознания. Большинство людей переживают мир, наполненный другими умами, постоянно думающими, чувствующими и выбирающими. Мы интуитивно понимаем, что может происходить в сознании других людей. Это позволяет нам работать вместе: это дает нам нашу культуру и смысл, а также делает нас успешными как биологический вид. Несмотря на определенную внешность, мы не находимся в одиночестве в ловушке собственных голов.

Итак, независимо от того, окажется ли теория схемы внимания правильной научной формулировкой, успешное описание сознания должно рассказать нам больше, чем то, как мозг становится осведомленным.Он также должен будет показать нам, как осознание меняет нас, формирует наше поведение, связывает нас и делает нас людьми.

Что такое сознание? Ученые всего мира соревнуются, чтобы выяснить это.

В мире науки есть так много поводов для волнения прямо сейчас. Но меня особенно заинтриговал ряд экспериментов, которые в конечном итоге могут повысить сознание человека.

Я имею в виду буквально: цель этого исследования — понять, что такое «сознание» и как оно работает.У каких животных это есть? Почему люди иногда его теряют? Может ли искусственный интеллект когда-либо сделать наши машины самосознательными?

Но я также говорю о повышении сознания в мета-смысле. То, как проводятся эти исследования, может указать нам на лучший подход к проведению исследований в науке и других областях. И в этом, казалось бы, пост-правдивом мире это даже намекает на способ урегулировать некоторые из наших других конфликтов с интеллектуальной честностью.

Больше из

Метод называется состязательным сотрудничеством.В науке, как и в жизни, люди обычно выдвигают множество теорий о вещах. По логике, все это не может быть правдой одновременно. И все же многие теории живут бесконечно в безопасности своих интеллектуальных бункеров. Таким образом, решение состоит в том, чтобы предложить сторонникам противоречивых нарративов выявить некую точку противоречия, которую можно проверить. Это позволило бы нам опровергнуть неверные теории, что является хорошим определением прогресса.

Это понятие не ново. В 1919 году британский астроном Артур Эддингтон использовал солнечное затмение для проверки двух противоречивых теорий — представлений Исаака Ньютона о гравитации и Альберта Эйнштейна об общей теории относительности.(Эйнштейн выиграл). Но масштабных исследований подобного рода с активным участием ученых-дуэлянтов не проводилось.

Благотворительный фонд Templeton World хочет это изменить. Некоммерческая организация финансирует исследования по некоторым из важнейших вопросов человечества, особенно по тем, которые находятся на стыке науки и духовности. Это включает в себя сознание.

Люди всегда восхищались этой концепцией и приводили в недоумение. Известно, что французский философ Рене Декарт выразил это как «cogito, ergo sum» — я думаю, следовательно, я есть.Хотя я ценю его эпистемологическую тонкость, мне всегда казалось, что это все равно что сказать: «Я знаю это, когда вижу».

Почему люди обычно обладают сознанием? Что происходит, когда мы теряем его, например, в коме или сне без сновидений, во время судорог или наркоза? Почему повреждение мозжечка, который имеет 69 из 86 миллиардов нейронов в нашем мозгу, , а не , вызывает потерю сознания, тогда как повреждение других областей вызывает?

Эти вопросы также имеют моральное значение.Есть ли у новорожденных младенцев сознание? А что насчет недоношенных? Плоды? Обезьяны и другие приматы почти наверняка так и поступают, но как насчет осьминогов? Пчелы? Плодовые мошки? Что еще более тревожно, станут ли однажды наши машины и алгоритмы, которые уже побеждают людей в шахматах и, возможно, лучше управляют нашими машинами?

Давид Потгитер, южноафриканец, руководящий проектом Темплтона, сказал мне, что его команда выделила около дюжины правдоподобных теорий о сознании. Затем они соединили их таким образом, чтобы эксперименты могли опровергнуть одно в каждой паре.В конце концов, он хочет провести пять или шесть вбрасываний.

Первая лаборатория сейчас в стадии реализации, с шестью лабораториями, распределенными между США, Европой и Китаем, они сканируют и подключают участников — и все они дублируют друг друга, чтобы устранить предвзятость. Эти эксперименты противопоставляют так называемую «теорию глобального рабочего пространства» (GWT), которую защищает Станислас Дехан из College de France в Париже, против «интегрированной теории информации» (IIT), которую отстаивает Джулио Тонони из Университета Висконсина в Мэдисоне. .

Обе теории настолько сложны, что, пытаясь понять их, я чуть не потерял сознание. Поэтому я попросил Лючию Меллони из Института Макса Планка во Франкфурте объяснить мне их с помощью некоторых мысленных сокращений. Она (нейтральный и независимый) организатор этого враждебного сотрудничества.

Чтобы понять GWT Дехен, она сказала мне, представьте свою нервную систему как огромный театр. Вначале все нейроны сидят в темноте, шепчутся и подталкивают друг друга, то есть запускают и обмениваются информацией, но еще ничего не осознают.Но потом на сцену поднимается кто-то, «рабочее место». Теперь все огни освещают эту сущность, и она привлекает внимание всех нейронов в аудитории. Это рабочее пространство транслирует одно сообщение, исключая другую болтовню. То, что мы называем сознанием, — это просто то, как мы чувствуем эту трансляцию.

В ИИТ, напротив, сознание — это не сообщение, а причинная структура, причем чертовски сложная. В метафоре, которую выбрал для меня Тонони, она опирается на сетку нейронов, которая, как двухмерная карта Манхэттена, поддерживает трехмерный город, поднимающийся из нее.Но все нейроны в структуре должны быть интегрированы, чтобы дать мне опыт восприятия этого города — где он начинается, где заканчивается и так далее — поэтому все они должны иметь возможность оказывать влияние друг на друга.

Таким образом, теории начинаются с совершенно разных рамок. Но, как согласились Дехаин и Тонони, они делают определенные предсказания, которые противоречат друг другу. Во-первых, в GWT префронтальная кора должна проявлять наибольшую активность, тогда как в IIT в тех же экспериментах должна светиться задняя часть мозга.Так что одно или другое должно быть неправильным.

Чтобы принять участие в таком соревновании, нужно много мужества и честности. Никому не нравится узнавать, что их исследовательская карьера была напрасной. Однако хуже всего только то, что оставаться неправым еще дольше. Поэтому враждебное сотрудничество — отличный способ сосредоточить внимание.

И еще — как бы еще — красиво. Меллони описал мне, как вдохновляюще было видеть, как обе команды пытаются полностью понять противоположную теорию, чтобы определить точки пересечения.«Вы должны быть абсолютно честными в том, что говорит другой», — сказала она мне. «Нельзя просто оставаться в собственном пузыре. Вы должны слушать очень внимательно ». И вы должны желать правды и в конечном итоге подчиняться ей. Похоже, упражнение, которое стоит делать в любой сфере жизни, даже в политике.

Эта колонка не обязательно отражает мнение редакционной коллегии или Bloomberg LP и ее владельцев.

Чтобы связаться с автором этой статьи:
Андреас Клут по адресу [email protected]

Чтобы связаться с редактором, ответственным за эту статью:
Николь Торрес по адресу ntorres51 @ bloomberg.нетто

Прежде чем оказаться здесь, он находится на терминале Bloomberg.

УЧИТЬ БОЛЬШЕ

.