Диссоциация личности: Диссоциативное расстройство идентичности: как девочка пережила насилие отца, расщепив себя на 2500 личностей

Диссоциативное расстройство идентичности: как девочка пережила насилие отца, расщепив себя на 2500 личностей

• Франс Мао
• Би-би-си, Сидней

14 сентября 2019

Автор фото, JENI HAYNES/ NINE NETWORK

Подпись к фото,

Шести личностным идентичностям Джени Хэйнс разрешили свидетельствовать в суде против ее отца

В суде в тот день слушали одну женщину-свидетельницу. Но ее устами говорили шесть человек, готовых рассказать о пережитых ею издевательствах.

«Я зашла в зал суда, заняла свое место, принесла присягу, а затем спустя несколько часов вернулась в свое тело и ушла оттуда», — вспоминала об этом дне в интервью Би-би-си Джени Хэйнс.

Когда Джени была ребенком, ее постоянно насиловал отец Ричард Хэйнс. Австралийская полиция называет случившееся с ней одним из худших случаев надругательств над детьми в истории страны.

Чтобы справиться с психологической травмой, ее разум прибег к поразительной тактике — он придумал ей новые личностные идентичности, чтобы отстраниться от переживаемой боли. Издевательства были настолько жестокими и непрерывными, что, по словам Джени, чтобы выжить, ей пришлось придумать 2500 разных личностей.

В марте состоялись судебные слушания, на которых Джени свидетельствовала против своего отца от имени нескольких из этих личностей. В их числе была четырехлетняя девочка по имени Симфони.

Это был первый случай в Австралии и, вероятно, в мире, когда жертва с диагнозом «диссоциативное расстройство идентичности» дала показания от имени своих множественных личностей и сумела добиться обвинительного приговора.

«Мы не боялись. Мы так долго ждали, чтобы рассказать всем, что конкретно он сделал с нами, и теперь уж он не мог заставить нас замолчать», — сказала она.

6 сентября суд в Сиднее приговорил 74-летнего Ричарда Хэйнса к 45 годам тюремного заключения.

Внимание: в тексте содержится описание насилия и издевательств над ребенком

«Даже у себя в голове я не чувствовала себя в безопасности»

Семья Хэйнс переехала в Австралию из Лондона в 1974 году. Джени было четыре года, но ее отец уже тогда начал издеваться над ней. В Сиднее его действия стали вовсе садистскими и повторялись практически ежедневно.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Множественные «я» внутри Джени стали для нее способом спрятаться от насилия

«Издевательства моего отца были просчитанными и спланированными. Они были преднамеренными, и он наслаждался ими каждую минуту», — заявила Джени в суде. Как несовершеннолетняя потерпевшая, она имела право сохранять анонимность, но предпочла отказаться от него, чтобы иметь возможность раскрыть имя своего отца.

«Он слышал, что я умоляла его прекратить, он слышал, как я плакала, он видел боль и ужас, которые он во мне вызывал, видел кровь и нанесенные им физические повреждения. И на следующий день он сознательно принимался за это снова», — сказала она.

Хэйнс внушал дочери, что способен читать ее мысли, рассказала она. Он угрожал убить ее мать, брата и сестру, даже если она хотя бы подумает об истязаниях, не говоря уже о том, чтобы рассказать им об этом.

«Мой внутренний мир был захвачен отцом. Даже у себя в голове я не чувствовала себя в безопасности. Я лишилась способности осмысливать происходящее со мной и делать собственные выводы», — сказала Джени.

Чтобы скрыть свои ощущения, она выражала свои мысли через слова песен:

«He ain’t heavy/he’s my brother» (Он не обуза, он мой брат) — когда переживала о брате и сестре.

«Do you really want to hurt me/ Do you really want to make me cry» (Ты правда хочешь меня обидеть? Ты правда хочешь заставить меня плакать?) — когда думала о пережитом ею.

Отец ограничивал ее общение в школе, чтобы минимизировать ее контакты со взрослыми. Джени научилась быть тихой и незаметной, потому что, если ее «замечали», например, когда тренер по плаванию сказал ее отцу, что девочке нужно развивать свой талант, отец ее наказывал.

Автор фото, Jeni Haynes

Подпись к фото,

Ричард Хэйнс и его трое детей, Джени — справа

Джени не получала медицинскую помощь после травм от избиений и изнасилований. В результате у нее развились серьезные хронические заболевания.

Сейчас Джени 49 лет. У нее непоправимо испорчено зрение, повреждены челюсть, кишечник, анус и копчик. Ей пришлось сделать несколько серьезных операций, включая колостомию в 2011 году.

Насилие в жизни Джени продолжалось до 11 лет, когда ее семья вернулась в Британию. Вскоре после этого, в 1984 году, ее родители развелись. Она думает, что никто, даже мать, не знал, что она пережила.

«На самом деле он издевался над Симфони»

Современные австралийские специалисты называют состояние Джени диссоциативным расстройством идентичности (ДРИ). По их словам, это в большой степени связано с пережитым ею в детстве ужасным насилием — пережитым дома, в месте, которое должно было подразумевать безопасность.

«ДРИ — это и правда стратегия выживания», — рассказала в интервью Би-би-си детский психолог Пэм Ставропулос, специалистка по детским травмам.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Большую часть своего детства Джени говорила себе, что она — Симфони

«Это такая изощренная стратегия выживания, которую многие считают экстремальной. Но нужно помнить, что таким образом ребенок реагирует на экстремальный опыт жестокого обращения и психологической травмы», — сказала она.

Чем меньше возраст ребенка, пережившего травму, и чем хуже обращение с ним, тем более высока вероятность, что он будет прибегать к диссоциативности, чтобы справиться с ситуацией, в результате чего происходит расщепление личности.

Джени рассказала, что первой появившейся в ней личностной идентичностью стала Симфони — четырехлетняя девочка, которая существует в собственной временной реальности.

«Она страдала каждую минуту, когда папа жестоко со мной обращался. Когда он жестоко обращался со мной — своей дочерью Джени — на самом деле он издевался над Симфони», — рассказала Джени.

Шли годы, и сама Симфони начала придумывать новые личности, чтобы справиться с переживаемым насилием. У каждой из сотен и сотен личностей была своя роль, помогавшая справиться с элементами насилия, будь то особенно страшный эпизод или образы или запахи, вызывавшие травматичные воспоминания.

«Альтер-личность выходила из-за Симфони и становилась отвлекающим фактором. Мои альтер-личности служили для меня защитой от отца», — рассказала Джени.

Когда мы говорили об этом, примерно через полчаса после начала интервью, появилась Симфони. Джени предупреждала, что это может случиться. О том, что она вот-вот переключится, можно догадаться по тому, что ей становится сложнее сформулировать ответ.

«Привет, меня зовут Симфони. У Джени возникли проблемы. Давайте я вам все расскажу, если вы не против», — говорит она быстро.

У Симфони более высокий голос, более живая интонация. Она говорит, как маленькая девочка, едва переводя дыхание между словами. Мы говорили 15 минут. Она в мельчайших деталях помнит события, связанные со «злым папой», которые произошли десятки лет назад. Это впечатляет.

«Вот что я сделала. Я взяла все, что я считаю в себе ценным, все, что для меня важно и приятно, и спрятала от папы. Поэтому, когда он надо мной издевался, он издевался не над мыслящим человеческим существом», — сказала Симфони.

Личности Джени, которые помогли ей выжить

Подпись к фото,

Джени и некоторые ее сущности

• Качок (Muscles) — тинэйджер в стиле Билли Айдола. Высокий и носит одежду, которая выставляет напоказ его сильные руки. Он спокойный и заботливый.
• Вулкан (Volcano) — очень высокий и сильный, с головы до ног одевается в черную кожу. Волосы красит в соломенный цвет.
• Рики — всего восемь лет, но он носит старый серый костюм. У него короткая стрижка, а волосы ярко-красные.
• Джудас — невысокого роста, с рыжими волосами. Носит серые брюки от школьной формы и ярко-зеленый свитер. Всегда выглядит так, будто собирается что-то сказать.
• Линда/Мэггот — высокая и стройная, в юбке 1950-х годов с розовыми аппликациями в виде пуделя. Волосы собирает в элегантный пучок, а брови у нее — домиком.
• Рик носит огромные очки — такие же, как носил Ричард Хэйнс. Они закрывают его лицо.

В марте Джени разрешили давать показания в суде от лица Симфони и пяти других личностей, каждая из которых могла бы рассказать о различных аспектах пережитого насилия. На слушании присутствовала только судья, потому что юристы посчитали, что для присяжных эти показания окажутся слишком травматичными.

Изначально Хэйнсу было предъявлено 367 обвинений, в том числе множественные эпизоды изнасилования, содомии, развратных действий и плотского развращения ребенка младше 10 лет. Джени в ее разнообразных личностях могла дать в суде подробные свидетельства по каждому эпизоду. Ее множественные «я» помогли ей сохранить воспоминания, которые в противном случае скорее всего были бы утрачены из-за травмы.

Прокуроры также вызвали психологов по экспертов в ДРИ, чтобы объяснить особенности состояния Джени и оценить достоверность ее показаний.

«Мои воспоминания как человека с МРИ сегодня остается в том же нетронутом виде, как в тот день, когда они сформировались», — сказала Джени Би-би-си. После этого она ненадолго заговорила о себе во множественном числе: «Наши воспоминания просто застыли во времени. Если они мне понадобятся, я просто пойду и заберу их».

Симфони намеревалась «в мельчайших подробностях» восстановить детали преступлений, совершенных за семь лет жизни в Австралии. Качок, крепкий 18-летний парень, мог бы засвидетельствовать физическое насилие, а элегантная молодая женщина Линда должна была рассказать, как насилие повлияло на успеваемость Джени в школе и ее способность поддерживать отношения с людьми.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Дом семьи Хэйнс в Гринэйкре, на западе Сиднея

Симфони надеялась «использовать дачу свидетельских показаний, чтобы повзрослеть, — объясняет Джени. — Но мы разобрали один 1974 год, а он уже испугался и сдался, не смог с этим справиться».

После более чем двухчасовых свидетельских показаний Симфони на второй день слушаний отец Джени изменил свои показания и признал вину по 25 эпизодам — самым худшим, по словам Джени.

Еще десятки были засчитаны в ходе вынесения ему приговора.

«ДРИ спасло мне жизнь»

«Это дело — важная веха, насколько нам известно, это первый случай, когда показания разных ипостасей человека с ДРИ были приняты судебной системой и в итоге привели к осуждению виновного», — объясняет доктор Кэти Кезельман, президент австралийской организации Blue Knot Foundation, помогающей пережившим детскую травму.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Ричард Хэйнс признал себя виновным в более чем двух десятках актов сексуального насилия в отношении ребенка

Джени впервые заявила о насилии в 2009 году. Полицейское расследование, приведшее к вынесению приговора и тюремному заключению для Ричарда Хэйнса, продолжалось 10 лет.

В 2017 году он был экстрадирован в Австралию из Дарлингтона на северо-востоке Англии, где отбывал семилетний срок за другое преступление. До этого он жил с различными родственниками Джени, которым он рассказывал, что его дочь лжет и манипулирует людьми.

Узнав о насилии в отношении Джени, ее мать, которая развелась с Хэйнсом в 1984 году, стала активно помогать ей добиться правосудия.

Но на протяжении десятилетий попытки Джени получить помощь в преодолении последствий своих травм наталкивались на неприятие специалистов. Она говорит, что консультанты и терапевты отказывались от нее, потому что ее история вызывала у них недоверие или казалась им настолько травмирующей, что они сами не могли с этим справиться.

Диссоциативное расстройство идентичности

• Отказ от общения — отсоединение от себя или мира — считается нормальной реакцией на травму.
• ДРИ может быть спровоцировано пережитым, если человек (особенно в детском возрасте) в течение долгого времени переживал травму.
• Отсутствие поддержки взрослого или присутствие взрослого, который говорит, что травма не была реальной, может способствовать развитию ДРИ.
• Человек с ДРИ может чувствовать, что в нем существуют несколько «я», которые мыслят, действуют или говорят по-разному и даже могут иметь противоречащие друг другу воспоминания и переживания.
• Специального медикаментозного лечения ДРИ не существует — специалисты в основном используют терапию проговаривания, чтобы помочь пациентам.

Несмотря на то, что в наши дни этот диагноз признан и его существование доказательно подтверждено, ДРИ обычно вызывает сомнения у обывателей и даже у некоторых врачей.

«Природа этого состояния такова, что оно вызывает недоверие и дискомфорт из-за причин его возникновения. Отчасти потому, что людям трудно поверить в то, что дети могут подвергаться такому жестокому обращению, — говорит доктор Ставропулос. — Вот почему случай Джени так важен — потому что это дело обеспечивает более широкое осознание этого очень сложного, но нередкого состояния, которое до сих пор до конца не принято».

Джени говорит, что ее ДРИ спасло ей и жизнь, и душу. В то же время это ее состояние и ее травма привели к серьезным жизненным трудностям.

Автор фото, JENI HAYNES

Подпись к фото,

Некоторые из личностей Джени — очень умные и опытные взрослые люди

Джени посвятила всю свою жизнь учебе, получив степень магистра и доктора юридических наук и философии. Но работать полный рабочий день у нее не получалось. Сейчас она живет с мамой, и обе они зависят от своих социальных пенсий.

В своем заявлении о понесенном ею ущербе Джени отмечает, что она и ее личности «живут с опаской, постоянно настороже. Мы должны скрывать свою множественность и стремиться к последовательности в поведении, отношениях, разговорах и убеждениях, что часто невозможно. Очень сложно управлять мнениями и взглядами, имея 2500 голосов внутри».

«Я не должна была так жить. — считает она. — Не заблуждайтесь, именно отец спровоцировал появление у меня ДРИ».

6 сентября, когда отцу выносили приговор в виде 45 лет лишения свободы, Джени сидела в нескольких метрах от него. Хэйнс, тяжело больной человек, сможет ходатайствовать об условно-досрочном освобождении не раньше, чем через 33 года.

Вынося приговор, судья Сара Хаггет сказала, что скорее всего Хэйнс умрет в тюрьме. Его преступления, по ее словам, были «ужасающе отвратительными и извращенными».

По словам судьи, в приговоре невозможно отразить всю серьезность причиненного подсудимым вреда.

«Я страстно хочу, чтобы о моей истории узнали, — сказала Джени в интервью Би-би-си перед вынесением приговора. — Я хочу, чтобы моя 10-летняя борьба за справедливость стала тем огнем, который расчистит поле для людей, идущих за мной».

«Если у вас возникло ДРИ в результате насилия, то добиться правосудия теперь возможно. Вы можете пойти с заявлением в полицию, и вам поверят. Ваш диагноз больше не является препятствием для правосудия», — говорит Джени.

“Как я научилась жить с несколькими личностями внутри”

29 июня 2017

Автор фото, iStock

Тяжелая эмоциональная травма, особенно полученная в раннем детстве, может привести к редкому психическому заболеванию, при котором личность человека как бы разделяется, и в одном человеке начинают жить сразу двое, трое, четверо, а то и больше.

Как чувствует себя такой человек? Как ему удается уживаться с несколькими своими альтер эго?

Мелани Гудвин никогда точно не знает, какая из множества личностей, живущих в ней, выйдет на первый план в тот или иной момент — то ли это будет 16-летняя Мелани, и тогда на работу придется ехать на велосипеде (так как «та» Мелани не умеет водить машину), то ли это будет 3-летняя Мелани, и тогда с собой на прогулку надо будет брать плюшевого мишку.

Пока ей не исполнилось 40, с Мелани ничего особенного не происходило, просто она не помнила себя в возрасте до 16 лет, и только.

Однако семейная трагедия послужила спусковым крючком к началу катастрофических перемен в ее голове. Вдруг она поняла, сколько разных личностей живет внутри нее, и барьеры между этими личностями начали рушиться.

Все эти личности были Мелани — только Мелани разного возраста: в 3 года, в 16 лет и так далее.

Причем возраст этих Мелани был не случаен. Постепенно, пробиваясь сквозь пугающую разноголосицу в голове, к Мелани пришли воспоминания: о насилии со стороны взрослых — сначала в отношении 3-летнего ребенка, а затем далее — вплоть до 16 лет…

«У меня нет доказательств, — подчеркивает она. — Мне просто приходится жить с тем, что, как я считаю, со мной когда-то случилось, и с моей нынешней реальностью».

У Мелани — диссоциативное расстройство идентичности. Раньше его называли множественным раздвоением личности. Перемена названия отражает более точное понимание специалистами сути заболевания.

Идентичность — это воспоминания, поведение в разных ситуациях, отношение к разным вещам, восприятие своего возраста… И все это меняется внутри одного человека разом и полностью.

Мелани говорит о себе «мы». «Мы состоим из девяти разных людей, каждый из которых ведет свою жизнь, пытаясь избавиться от памяти о насилии, случившемся с ним в детстве».

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

Жить с диссоциативным расстройством идентичности порой бывает страшно. Непросто и тем, кто живет рядом с такими людьми

Жизнь с диссоциативным расстройством идентичности иногда может показаться адом, свидетельствует она. Это полный слом того представления о себе, которое обычные люди воспринимают как должное: что мы — одна-единственная индивидуальность.

Внезапное осознание того, что в ней живут несколько личностей, да еще и порой воюют между собой, для Мелани было как гром с ясного неба. И в какой-то момент ей показалось, что больше она не в силах с этим справляться.

Как же ей удалось найти способ жить с несколькими Мелани внутри?

Отсоединение

Мы разговариваем с Мелани в спокойной атмосфере кабинета для консультаций Поттергейтского центра помощи людям с диссоциативными расстройствами, что в британском Норидже.

Центр возглавляет Реми Акварон, психотерапевт-аналитик, бывший директор Международного общества по изучению диссоциативных расстройств.

За свою более чем 30-летнюю карьеру Акварон работал с сотнями пациентов с такими расстройствами. В большинстве случаев, говорит он, эти люди в детстве пострадали от насилия со стороны взрослых, обычно в возрасте до 5 лет.

Согласно теории, чтобы справиться с воспоминаниями о пережитом стрессе, ребенок перестает ассоциировать себя с тем, кто пострадал. То есть разделяет себя на несколько частей.

Одна часть его личности по-прежнему хранит воспоминания об ужасе пережитого, а другая как бы родилась уже после случившегося и никакого отношения к нему не имеет.

Или, например, одна часть помнит об эмоциональной травме, другая идет спать, а третья спускается к завтраку, чтобы потом пойти в школу.

Если насилие в отношении ребенка продолжалось на протяжении нескольких лет, если ребенок страдал от разных взрослых, то возможно появление еще большего количества личностей внутри одной.

Это «отсоединение» себя от страдания помогает ребенку жить дальше. Фактически это такой радикальный способ адаптации, отмечает Акварон.

Мелани видит это так: «Если вы оказываетесь в ситуации, которую совершенно невозможно пережить, вы отсоединяете ее от себя, чтобы выжить. Эмоциональная травма может «заморозить» вас во времени. А поскольку эта травма наносилась в течении многих лет, следы заморозки разбросаны по вашей жизни».

Автор фото, David Brandon Geeting

Подпись к фото,

Если ребенок страдал от разных взрослых, то возможно появление большого количества личностей внутри одной

Прошло четыре года с тех пор как Мелани обнаружила в себе несколько личностей, и вот однажды в библиотеке, где она работала, она наткнулась на книгу Джоан Фрэнсис Кейси «Стая». Начав читать, Мелани очень быстро поняла, что у нее, как и у автора, диссоциативное расстройство идентичности.

Она рассказала об этом мужу, с которым прожила к тому моменту уже больше 20 лет. «Он сказал: «Ты знаешь, а в этом есть смысл», — вспоминает Мелани.

«Потому что он мог в один из дней спросить меня «Хочешь кофе?», а я ему отвечала: «Да, очень хочу!» А в другой день на этот же вопрос я могла ответить: «Ты же знаешь, что я не пью кофе. У меня на него аллергия».

«16-летняя Мелани не пьет кофе, а я люблю кофе! Муж раньше говорил, что никогда не знает, к какой из Мелани он придет домой вечером. А я тогда еще не понимала, что он имеет в виду… Как же я раньше не догадался, говорит он теперь…»

В отличие от некоторых других людей с диссоциативным расстройством идентичности, Мелани ощущает, что в ней есть доминирующая часть, чей возраст соответствует возрасту ее тела.

Возможно ли в таком случае утверждать, что «настоящая» Мелани — это больше чем просто сложносоставное из трехлетнего ребенка, которого легко напугать, из 16-летней девчонки, которая не прочь пофлиртовать, и из 64-летней женщины, которая сейчас сидит на диване в кабинете Реми Акварона и красноречиво описывает свои состояния?

Далеко не у каждого, кто пережил в детстве тяжелую эмоциональную травму, потом развивается диссоциативное расстройство идентичности. Есть еще один важный компонент, который может спровоцировать начало расстройства: отсутствие нормальной, здоровой привязанности к взрослому человеку.

Привязанность в психологии развития означает связь, которая возникает между младенцем и тем, кто о нем заботится, присматривает, одновременно обучая ребенка правильно реагировать на те или иные явления и справляться с эмоциями.

Без такой связи, которая может быть разрушена смертью близкого родственника, отсутствием внимания к ребенку или жестоким обращением с ним, маленький человек предоставлен самому себе, он остается один на один со своими эмоциональными травмами.

Те же дети, у которых возникает такая привязанность, в дальнейшем успешней справляются со всеми вызовами жизни, отмечает Уэнди Джонсон, профессор психологии Эдинбургского университета.

«Прежде всего, у них проще складываются отношения с другими. Как правило, они больше зарабатывают, пользуются признанием в коллективе и меньше сталкиваются с агрессией. И жизнь у них течет более благополучно».

Конечно, всё это не значит, что в ранние годы наша личность формируется полностью и на всю жизнь. Как только меняются окружающие нас обстоятельства, мы тоже начинаем меняться.

Автор фото, David Brandon Geeting

Подпись к фото,

Подростки и юноши часто задаются вопросом самоидентификации — ведь именно в этом возрасте у них и вокруг них многое меняется

Неудивительно, что подростки и юноши так часто задаются вопросом самоидентификации, добавляет Джонсон. Ведь именно в этом возрасте у них и вокруг них многое меняется.

Привязанность к взрослому и стабильность в жизни дают ощущение себя как цельной личности. Без этого черты индивидуума могут раскачиваться как на качелях в широких пределах.

Одна из личностей Мелани страдает анорексией, другая дважды совершала попытку самоубийства, так как не могла вынести боли от осознания того, что происходило с «другими» Мелани.

Трехлетняя Мелани легко впадает в ступор от ужаса, когда сталкивается с вещами, напоминающими ей об эмоциональных травмах прошлого. С другой стороны, 16-летняя Мелани обладает легким характером и не прочь пофлиртовать.

Так что, действительно, «всё это имеет смысл», как сказал ее муж. Это не 64-летняя Мелани ведет себя как трехлетний ребенок, это просто на передний план в определенный момент выходит другая ее личность, и Мелани в этот момент не играет — она действительно становится ребенком или 16-летней девушкой.

Восстанавливая связь с прошлым

Из-за того что воспоминания одной из личностей могут быть недоступны для остальных, страдающие диссоциативным расстройством идентичности «теряют» целые отрезки времени. Им порой кажется, что они просто перепрыгнули через несколько дней, а то и недель.

«Некоторые заводят романы на стороне. Но про них нельзя так сказать, потому что в эти моменты они просто не помнят, что женаты или замужем», — рассказывает Мелани.

Сама она страдает от того, что не имеет хронологии собственной жизни, не может представить себе порядок, в котором с ней происходили разные события, начиная от рождения. Ее жизнь разбита на фрагменты, плохо соотносящиеся друг с другом.

«Я знаю, что я замужем, — приводит она пример. — Но я это понимаю только как наблюдатель, глядя на себя со стороны. Это не стало частью меня, не хранится в моей памяти».

Люди с таким расстройством часто жалуются на очень поверхностное восприятие жизни, подтверждает Акварон. «Для большинства из нас воспоминания, подкрепленные пережитыми эмоциями, обеспечивают личную цепь событий, уходящую в глубокое прошлое, в наше детство, что дает нам чувство «непрерывности себя». Человек с диссоциативным расстройством не может отследить себя во времени».

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

Ностальгия может быть полезна для людей с диссоциативным расстройством идентичности

В этом смысле одним из психологических преимуществ религиозности, веры в Бога можно считать то, что человек никогда не чувствует себя одиноким, брошенным, его отношения с Богом существовали и тогда, когда человек был ребенком, и тогда, когда он повзрослел, и так до самой смерти. Где бы ты ни находился, Бог всегда с тобой, подчеркивает Акварон.

Есть и другие способы восстановить связь с собственным прошлым. Раньше психологи считали, что ностальгия может быть вредна. Теперь же их мнение переменилось. Ностальгия как раз формирует то самое ощущение «непрерывности себя», она усиливает чувство принадлежности к окружающему миру.

Это чувство «единого себя» помогает людям ориентироваться в жизни, и особенно в обществе.

Внутренний конфликт

Нина Строминджер и ее коллеги из Йельского университета исследовали в своем научном обзоре концепцию «настоящего себя» — причем не только для людей, страдающих диссоциативным расстройством идентичности, но и всех нас.

Рассмотрим для примера ситуацию, предлагает Строминджер, когда глубоко религиозный человек испытывает гомосексуальные импульсы. «Его религия запрещает ему поддаваться этим импульсам, и вот каждый день он борется с ними, — объясняет она. — Так кто же настоящий? Тот, кто пытается не поддаваться своим порывам, или тот, кто их испытывает?»

Ответ, как выяснила Строминджер, зависит от того, кого вы спрашиваете. «Спросите людей с либеральными взглядами, и они скажут: «Ну да, это человек с гомосексуальными порывами». Но задайте этот же вопрос человеку с консервативными взглядами, и он скажет вам: «Настоящий здесь — это тот, кто сопротивляется таким импульсам».

Другими словами, все относительно. Строминджер, тем не менее, обнаружила один аспект человеческого поведения, который можно считать самым фундаментальным при определении «настоящести» — даже в большей степени, чем наши воспоминания.

Автор фото, David Brandon Geeting

Подпись к фото,

Представления о том, что высокоморально, а что нет, могут у человека меняться с течением времени

Строминджер работала с семьями людей с деменцией, слабоумием и маразмом. Больные постепенно не только теряли память — их личность претерпевала значительные и, часто, негативные изменения в моральном плане.

Например, они начинали лгать напропалую. Бывали, впрочем, и позитивные перемены — люди становились мягче и добрее.

Как рассказывали родственники, их близкий человек становился другим вовсе не тогда, когда терял память, а когда менялись его моральные качества.

«В научных работах о природе самоидентификации традиционно не уделялось большого внимания морали, — рассказывает Строминджер. — Считалось, что главное — это память и черты вашего характера. Результаты нашего исследования говорят о другом».

Как признается Мелани, у некоторых частей ее «я» разное представление о морали. Она объясняет это разным жизненным опытом этих личностей и тем, что некоторые из них сформировались в то время, когда взгляды на мораль просто были иными.

К тому же представления о том, что высокоморально, а что нет, могут у человека меняться с течением времени, замечает Уэнди Джонсон.

Таким образом, наша сердцевина — то, кем мы себя считаем — может изменяться. В связи с этим логично предположить, что ощущение себя как чего-то застывшего — во многом иллюзия, которая помогает нам избежать психического расстройства наподобие диссоциативного расстройства идентичности.

И как показывает опыт Мелани и других людей с таким расстройством, эта иллюзия крайне важна для человека.

Ломая барьеры

Помощь специалистов очень помогла Мелани. Первым шагом был правильно поставленный диагноз. Ведь ее заболевание довольно легко спутать с чем-то другим.

Тех, кто слышит голоса, часто называют шизофрениками, тем, кто часто испытывает резкие перемены настроения, могут поставить диагноз биполярного расстройства. Того, кто, как трехлетний ребенок, прячется под кроватью от страха, могут окрестить психопатом. И так далее.

Даже в Великобритании диагноз «диссоциативное расстройство идентичности» ставится весьма неохотно, несмотря на то, что он — во всех основных психиатрических справочниках.

Предполагают, что сейчас в стране примерно 1% страдает этим расстройством (примерно столько же, сколько шизофренией), но по-прежнему находятся скептики, которые считают, что эти люди могут просто играть в раздвоение личности, это их личные фантазии…

Однако последние исследования подтверждают: эти люди не играют, и это не фантазии.

Автор фото, David Brandon Geeting

Подпись к фото,

Ощущение себя как чего-то застывшего — во многом иллюзия, которая помогает нам избежать психического расстройства

Мелани сейчас — директор First Person Plural, ассоциации людей с диссоциативным расстройством идентичности, она часто проводит беседы с психологами, психиатрами, врачами общей практики и социальными работниками, стараясь внушить им, что это расстройство — реальная вещь.

Таким пациентам можно помочь, но облегчение они начинают испытывать только после многих месяцев терапии под руководством специалиста.

По словам Мелани, нужно глубокое и взаимное доверие в отношениях с врачом, который помогает ей наладить отношения между разными ипостасями самой себя, подталкивает их к разговарам друг с другом, к пониманию и уважению друг друга.

У Мелани жизнь потихоньку налаживается. Но она все еще испытывает определенные трудности, например, собираясь на прогулку с мужем — ведь в любой момент 16-летняя Мелани может закапризничать и попросит надеть другое платье, а 8-летняя Мелани захочет взять с собой любимые игрушки.

Однажды, отправляясь на работу в библиотеку, она позволила 16-летней одеться так, как та хочет, но при этом ехать пришлось на велосипеде — та Мелани не может водить машину.

«Постепенно мы научились понимать, что с нами со всеми происходит», — добавляет она.

В критических ситуациях, например, когда кто-то внезапно заходит в библиотеку, напоминая о чем-то плохом из детства, «я могу обратиться к моим маленьким и сказать: не волнуйтесь, библиотека — это место, где вас никто не обидит. Я вам обещаю, все будет хорошо».

Итак, разные личности Мелани все еще существуют. Но они научились мирному сосуществованию.

«Мы — не одно, но мы договорились жить в гармонии, — говорит Мелани. — В большинстве случаев так оно и получается».

Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Future. Впервые эта статья появилась на сайте Mosaic и перепечатывается здесь в рамках лицензии Creative Commons.

Как живут люди со множественной личностью — Wonderzine

«В туман» Яна погружалась довольно часто — бывали периоды, когда это происходило каждую неделю. Из-за этого ей трудно восстановить события своей жизни в хронологическим порядке — всё спуталось. «Мне больше тридцати, но я чувствую себя намного младше, — говорит Яна. — Как будто пропустила фрагменты собственной жизни». Из-за такой путаницы у неё не всегда получалось стабильно работать: слишком много сил уходило на то, чтобы просто справиться с повседневной жизнью. «Всю жизнь я думала, что я неудачница, ленивая и рассеянная, — говорит Яна. — У меня есть мозги, есть образование, но бывали периоды, когда я не могла сама себя обеспечивать. Мне казалось, я сама себя подвела».

В тридцать один год она попала к частному психиатру, который выдал заключение: «смешанное диссоциативное расстройство». Такой диагноз ставится, когда у человека есть симптомы нескольких диссоциативных расстройств. В Янином случае это симптомы ДРИ и ещё несколько диагнозов.

«Я пришла к психиатру и подробно рассказала о своих приступах и детском поведении, — говорит Яна. —  Ещё о том, что иногда говорю о себе в третьем лице, и о том, что моя память как будто на самом деле не моя». На тот момент она уже заметила, что кроме ребёнка есть и другие личности — она подробно рассказала специалисту об их появлениях. После того как появилось заключение психиатра, многие странности получили своё объяснение. Теперь Яна сама не понимает, как могла годами не догадываться, что у неё есть альтернативные идентичности.

Постепенно, благодаря терапии и самостоятельной работе, Яна стала учиться наблюдать за собой и замечать переключения с одной идентичности на другую. Она стала пытаться договариваться со своими идентичностями, узнавать о них больше. «Однажды я нашла в телефоне диктофонную запись, — вспоминает она. — Я включила её — там был голос, низкий и довольно жуткий. Кто-то говорил: „Я существую в тебе“. Я так испугалась, что уронила телефон. После этого я уже не могла не верить в то, что меня — несколько».

Теперь, когда альтернативные личности появляются, они часто оставляют послания: записки, аудиозаписи, видео. Яна показывает мне видеозапись, сделанную «ребёнком»: на ней она, как маленькая девочка, кривляется перед камерой и рассказывает, что она собирается сегодня делать (в основном гулять). Часто они пишут посты в социальных сетях. Кроме «ребёнка» Яна насчитывает у себя шесть альтер-личностей. Дэви, Тёмная Дэви и Гневная Дэви — старшие. Они самостоятельны и могут принимать решения. Ещё есть Зверь и Травма — они взяли на себя все самые тяжёлые переживания в жизни Яны. В этих состояниях она не может разговаривать — именно из-за них раньше она думала, что у неё приступы. Ещё одна идентичность — Глас. Он анализирует информацию и связывает всех остальных между собой.

«Однажды я случайно за один вечер познакомился с двумя Яниными идентичностями, — говорит приятель Яны Даниил. — Раньше она рассказывала мне, что они существуют, но я никогда их не видел». Даниил вспоминает: в тот вечер он вёл эфир на радио «Зазеркалье» и пригласил Яну выступить в качестве гостьи. «Мы с другими гостями стояли на улице, и кто-то спросил у Яны, как у неё дела, — вспоминает он. — Она ответила, что всё хорошо. Тогда я посмотрел на неё и спросил, как бы обращаясь к другой её идентичности: „А у тебя?“ Это была просто шутка. Но она отреагировала странно, отошла в сторону, весь вечер держалась отстранённо». По дороге домой Даниил пытался извиниться, спросить, что именно задело подругу. И вдруг она сказала: «Если хочешь что-то узнать у Яны, тебе лучше поговорить с ней». Он понял, что разговаривает с кем-то другим. После расспросов выяснилось, что перед ним Гневная Дэви.

«Мы общались ещё несколько часов, — говорит Даниил. — Я спрашивал у неё: „Когда придёт Яна? Как давно ты в последний раз появлялась?“ Но она отвечала, что не может различать временные промежутки. Ещё она сказала, что она не из этого мира».

По словам Даниила, через пару часов он отошёл покурить, а когда вернулся, Яна была уже совсем другой. Она улыбалась, стала более активной, смеялась. «Я спросил, кто она, — вспоминает он. — Яна игривым тоном ответила: „Я — любимая девочка“. Я понял, что снова общаюсь с другой идентичностью. Она рассказала мне, что любит книжки с картинками. А про Яну рассказала, что та любит сливы и пиццу. И что сейчас Яна расстроена и не хочет выходить». По словам Даниила, в тот вечер у него было ощущение, будто он попал в постановку. Общался одновременно и с Яной, и не с ней, «как будто стороны её личности вдруг стали самостоятельными».

В Мичуринской психиатрической больнице выпустили методическое пособие по диагностике и лечению расстройств личности

Окончание календарного года в Мичуринской психиатрической больнице ознаменовано публикацией научно-методического пособия медицинского психолога Дякиной Н.В. «Диссоциация и расстройство множественной личности как следствие перенесенных психических травм в детском возрасте».

Практическое руководство посвящено актуальной проблеме современной медицинской психологии – диагностике и коррекции диссоциативного расстройства личности и расстройства множественной личности вследствие детских психических травм. Особую значимость работе придает то факт, что в ее основу положен клинический случай из практической работы автора, при этом большое внимание уделяется изучению практического опыта зарубежных психиатров и психотерапевтов.

Актуальность работы не вызывает сомнений, так как в современной психиатрической и психотерапевтической практике участились факты выявления физического и сексуального насилия над детьми, наносящие глубокие психические травмы и влекущие впоследствии серьезные нарушении личностной системы.

В первых главах представлен аналитический обзор научных публикаций отечественных и зарубежных исследователей, приводится описание клинического случая из практического опыта автора, приводятся основные проблемы и сложности, с которыми может столкнуться специалист, работающий с пациентами с диссоциативным расстройством личности и с расстройством множественной личности. Материал практического руководства имеет ярко выраженную авторскую линию, так как автор не просто анализирует научные положения, но и высказывает свою собственную точку зрения на поднимаемую проблему.

Все права на материалы и новости, опубликованные на сайте Управления здравоохранения Тамбовской области, охраняются в соответствии с законодательством РФ. Допускается цитирование с обязательной прямой ссылкой на Управление здравоохранения Тамбовской области.

Диссоциативное расстройство личности — Dissociative identity disorder

Психическое заболевание, характеризующееся чередованием состояний множественной личности и потерей памяти.

Диссоциативное расстройство личности ( DID ), ранее известное как расстройство множественной личности ( MPD ), представляет собой психическое расстройство, характеризующееся поддержанием по крайней мере двух различных и относительно устойчивых состояний личности . Расстройство сопровождается провалами в памяти, которые нельзя объяснить обычной забывчивостью. Состояния личности попеременно проявляются в поведении человека; однако проявления расстройства различаются. Другие условия , которые часто встречаются у людей с DID включают пост-травматического стрессового расстройства , расстройства личности (особенно пограничными и избегающие ), депрессия , расстройства с употреблением психоактивных веществ , конверсионного расстройства , психосоматические заболевания , расстройства пищевого поведения , обсессивно-компульсивное расстройство и расстройства сна . Также распространены самоповреждения , неэпилептические припадки , воспоминания с амнезией для содержания воспоминаний, тревожные расстройства и суицидальность .

DID связан с тяжелыми травмами или жестоким обращением в детстве. Примерно в 90% случаев насилие было в прошлом, в то время как другие случаи связаны с опытом войны или медицинскими процедурами в детстве. Считается, что генетические и биологические факторы также играют роль. Диагноз не следует ставить, если состояние человека лучше объясняется расстройством , связанным с употреблением психоактивных веществ , припадками , другими проблемами психического здоровья, играми с воображением у детей или религиозными обрядами .

Обычно лечение включает поддерживающую терапию и психотерапию . Состояние обычно сохраняется без лечения. Считается, что от него страдают около 1,5% населения в целом (на основе небольшой выборки населения США) и 3% госпитализированных с проблемами психического здоровья в Европе и Северной Америке. DID диагностируется примерно в шесть раз чаще у женщин, чем у мужчин. Число зарегистрированных случаев значительно увеличилось во второй половине 20-го века, равно как и число лиц, на которые претендовали пострадавшие.

DID вызывает споры как в психиатрии, так и в правовой системе. В судебных делах он использовался как редко успешная форма защиты от невменяемости . Неясно, является ли увеличение частоты расстройства результатом лучшего признания или социокультурных факторов, таких как изображения в СМИ . Типичные симптомы проявления в разных регионах мира могут также различаться в зависимости от культуры, например, изменение идентичности в форме одержимости духами, божествами , призраками или мифическими фигурами в культурах, где нормативные состояния одержимости являются обычным явлением. Форма одержимости диссоциативным расстройством идентичности является непроизвольной, тревожной и возникает таким образом, что нарушает культурные или религиозные нормы.

Определения

Диссоциация , термин, лежащий в основе диссоциативных расстройств, включая ДРИ, не имеет точного, эмпирического и общепринятого определения.

Большое количество разнообразных переживаний было названо диссоциативным, от нормального отсутствия внимания до сбоев в процессах памяти, характеризующихся диссоциативными расстройствами. Таким образом, неизвестно, есть ли общий корень, лежащий в основе всех диссоциативных переживаний, или диапазон симптомов от легких до тяжелых является результатом различной этиологии и биологических структур. Другие термины, используемые в литературе, включая личность , состояние личности, идентичность , эго-состояние и амнезию , также не имеют согласованных определений. Существует множество конкурирующих моделей, которые включают некоторые недиссоциативные симптомы и исключают диссоциативные.

Были предложены некоторые термины относительно диссоциации. Один из них — состояние эго (поведение и опыт, обладающие проницаемыми границами с другими такими состояниями, но объединенные здравым смыслом самого себя), а другой термин — альтерс (каждое из которых может иметь отдельную автобиографическую память , независимую инициативу и чувство собственности над индивидуальное поведение).

Эллерт Нейенхейс и его коллеги предлагают различать личности, ответственные за повседневное функционирование (связанные с притупленными физиологическими реакциями и сниженной эмоциональной реактивностью , называемые «очевидно нормальной частью личности» или ANP), и личностями, возникающими в ситуациях выживания ( включая реакции « бей или беги» , яркие травматические воспоминания и сильные болезненные эмоции, «эмоциональная часть личности» или EP). «Структурная диссоциация личности» используется Отто ван дер Хартом и его коллегами для различения диссоциации, которую они приписывают травматическим или патологическим причинам, которая, в свою очередь, делится на первичную, вторичную и третичную диссоциацию. Согласно этой гипотезе, первичная диссоциация включает один ANP и один EP, тогда как вторичная диссоциация включает один ANP и по крайней мере два EP, а третичная диссоциация, которая является уникальной для DID, описывается как имеющая по крайней мере два ANP и по крайней мере два EP. Другие предположили, что диссоциация может быть разделена на две различные формы: отсоединение и компартментализация , последняя из которых, включая неспособность контролировать обычно контролируемые процессы или действия, наиболее очевидна в DID. Были предприняты попытки психометрического различия между нормальной и патологической диссоциацией.

Признаки и симптомы

Согласно пятому « Руководству по диагностике и статистике психических расстройств» ( DSM-5 ), симптомы ДРИ включают «наличие двух или более различных состояний личности», сопровождаемых неспособностью вспомнить личную информацию, сверх того, что ожидается при обычной забывчивости. Другие симптомы DSM-5 включают потерю идентичности, связанную с отдельными индивидуальными состояниями личности, и потерю, относящуюся к времени, чувству себя и сознания. У каждого человека клинические проявления различаются, и уровень функционирования может меняться от тяжелого до минимального. Симптомы диссоциативной амнезии относятся к диагнозу DID, поэтому не должны диагностироваться отдельно при соблюдении критериев DID. Люди с ДРИ могут испытывать дистресс как от симптомов ДРИ (навязчивые мысли или эмоции), так и от последствий сопутствующих симптомов (диссоциация, лишающая их возможности запоминать конкретную информацию). Большинство пациентов с ДРИ сообщают о сексуальном или физическом насилии в детстве , хотя точность этих сообщений вызывает споры. Амнезия между идентичностями может быть асимметричной; личности могут знать или не знать о том, что известно другому. Люди с ДРИ могут неохотно обсуждать симптомы из-за ассоциаций с насилием, стыдом и страхом. Пациенты с ДРИ могут также часто и сильно испытывать нарушения во времени.

Около половины людей с DID имеют менее 10 идентификационных данных, а у большинства — менее 100; было сообщено о 4500 случаях. Среднее число личностей увеличилось за последние несколько десятилетий с двух или трех до в среднем примерно 16. Однако неясно, связано ли это с фактическим увеличением числа личностей или просто с тем, что психиатрическое сообщество стало больше. прием большого количества разделенных компонентов памяти.

Коморбидные расстройства

Психиатрический анамнез часто содержит несколько предыдущих диагнозов различных заболеваний и лечения сбоев. Наиболее частой жалобой на ДРИ является депрессия , при этом головные боли являются обычным неврологическим симптомом. Коморбидные расстройства могут включать расстройство , связанное с употреблением психоактивных веществ, расстройства пищевого поведения , тревожные расстройства , посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и расстройства личности . Значительный процент людей с диагнозом ДРИ имеет в анамнезе пограничное расстройство личности и биполярное расстройство . Кроме того, данные подтверждают высокий уровень психотических симптомов у людей с ДРИ, и что как люди с диагнозом шизофрения, так и лица с диагнозом ДРИ имеют в анамнезе травмы. К другим расстройствам, которые, как было установлено, сопутствуют ДРИ, относятся соматические расстройства, большое депрессивное расстройство , а также история прошлых попыток самоубийства по сравнению с расстройствами без диагноза ДРИ. Лица с диагнозом ДРИ демонстрируют самую высокую гипнотизируемость среди всех клинических групп. Большое количество симптомов, представленных людьми с диагнозом ДРИ, побудило некоторых клиницистов предположить, что диагноз ДРИ, а не отдельное заболевание, на самом деле является показателем тяжести других расстройств, диагностированных у пациента.

Пограничное расстройство личности

В DSM-IV-TR говорится, что акты членовредительства , импульсивность и быстрые изменения в межличностных отношениях «могут служить основанием для одновременного диагноза пограничного расстройства личности ». Стивен Линн и его коллеги предположили, что значительное совпадение между ПРЛ и ДРИ может быть фактором, способствующим развитию ДРИ, вызванной терапией, в том смысле, что предположение о скрытых изменениях со стороны терапевтов, предлагающих диагноз ДРИ, дает пациентам объяснение поведенческой реакции. нестабильность, членовредительство, непредсказуемые изменения настроения и действия, которые они испытывают. В 1993 году группа исследователей рассмотрела как ДРИ, так и пограничное расстройство личности (ПРЛ), сделав вывод, что ДРИ является эпифеноменом ПРЛ, без тестов или клинических описаний, позволяющих различить эти два состояния. Их выводы об эмпирическом доказательстве DID были поддержаны второй группой, которая все еще считала, что диагноз существует, но, хотя имеющиеся на сегодняшний день знания не оправдывают DID как отдельный диагноз, они также не опровергают его существование. Обзоры медицинских записей и психологические тесты показали, что большинству пациентов с ДРИ можно было поставить диагноз ПРЛ, хотя примерно у трети этого не произошло, что позволяет предположить, что ДРИ действительно существует, но может быть поставлен слишком далеко. От 50 до 66% пациентов также соответствуют критериям ПРЛ, и почти 75% пациентов с ПРЛ также соответствуют критериям ДРИ, причем эти два состояния в значительной степени частично совпадают с точки зрения личностных качеств, когнитивных способностей и повседневного функционирования. и рейтинги клиницистов. Обе группы также сообщают о более высоких показателях физического и сексуального насилия, чем население в целом, и пациенты с ПРЛ также получают высокие баллы по показателям диссоциации. Даже используя строгие диагностические критерии, бывает трудно отличить диссоциативные расстройства от ПРЛ (а также биполярного расстройства и шизофрении ), хотя наличие коморбидных тревожных расстройств может помочь.

Причины

Общий

DID этиологически сложен. Ar et al. заявляют: «Диссоциативное расстройство идентичности (DID) является многофакторным по своей этиологии. В то время как психосоциальная этиология DID включает в себя травму развития и социокогнитивные последствия , биологические факторы включают нейробиологические реакции, вызванные травмой. Биологические черты и эпигенетические механизмы также могут иметь значение. На данный момент прямого исследования генетики в DID не проводилось. Однако, вероятно, он существует, учитывая генетическую связь с диссоциацией в целом и с невзгодами детства в частности ». Заявив, что существует «отсутствие понимания этиопатологии ДРИ», Блихар добавляет, что «многие исследователи и психиатры считают ДРИ наиболее тяжелой формой посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) с началом детства, потому что ее практически невозможно найти. пациент с DID без посттравматического стрессового расстройства в анамнезе […]. В настоящее время существуют две конкурирующие теории относительно взаимосвязи между травмой и диссоциацией: модель, связанная с травмой, и модель, склонная к фантазиям ».

Согласно редакционной статье « Диссоциативное расстройство идентичности: наконец из тени » в Британском журнале психологии за октябрь 2020 года авторы объясняют, почему склонная к фантазиям модель продолжает сохраняться, несмотря на свидетельства против нее:

«Несмотря на то, что дебаты о травме и фантазии развивались, а этиологические исследования расширились за последние несколько десятилетий, есть несколько причин, по которым модель фантазии продолжает привлекать клиницистов. Одна из причин заключается в том, что информация в учебниках для студентов и выпускников о травмах и диссоциации неадекватна или просто неверно, потому что (а) он часто основан на экспериментальных исследованиях на неклинических образцах, (б) он не полностью основан на научных исследованиях, (в) он содержит несбалансированные дискуссии о пагубном воздействии детской травматизации и (г ) он игнорирует эмпирические данные, показывающие связь между диссоциацией и предшествующей травмой. Другой причиной является нежелание признать природу и серьезность жестокого обращения в детстве, о котором сообщают люди с ДРИ. Тревожно и болезненно осознавать, насколько распространена и разрушительна травма, особенно хроническая детская Подсознательные защитные механизмы могут вступить во владение, чтобы отрицать реальность такого насилия (аналогично или как отрицание расизма, Холокоста или глобального потепления3) и верить в то, что ДРИ — это фиктивное расстройство, как утверждается в фантастической модели.1 Однако становится все более очевидным, что жестокое обращение, пренебрежение и жестокое обращение в детстве являются частью многих психических расстройств. и нашего общества «.

В диагностическом руководстве DSM-5 говорится, что DID «связан с подавляющим опытом, травмирующими событиями и / или жестоким обращением в детстве». Другие сообщаемые факторы риска включают пренебрежение в детстве, детские медицинские процедуры, войны, терроризм и детскую проституцию. Диссоциативные расстройства часто возникают после травмы, и DSM5 помещает их после травмы и расстройств, связанных со стрессом, чтобы отразить эту тесную взаимосвязь. Нарушенный и измененный сон также играет роль в диссоциативных расстройствах в целом и, в частности, в DID, изменения окружающей среды также в значительной степени влияют на пациента DID.

Травма развития

Люди с диагнозом ДРИ часто сообщают, что они испытали физическое или сексуальное насилие в детстве; другие сообщают о сильном стрессе, серьезном заболевании или других травмирующих событиях в детстве. Они также сообщают о большем количестве исторических психологических травм, чем те, у кого диагностировано какое-либо другое психическое заболевание. Серьезная сексуальная, физическая или психологическая травма в детстве была предложена в качестве объяснения ее развития; осознание, воспоминания и эмоции о вредных действиях или событиях, вызванных травмой, удаляются из сознания, и формируются альтернативные личности или субличности с разными воспоминаниями, эмоциями и поведением. DID связывают с крайними проявлениями стресса или расстройствами привязанности . То, что может выражаться как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) у взрослых, может стать ДРИ у детей, возможно, из-за более широкого использования ими воображения как формы совладания . Возможно, из-за изменений в развитии и более последовательного ощущения себя после шестилетнего возраста переживание экстремальной травмы может привести к различным, хотя и сложным, диссоциативным симптомам и нарушениям идентичности. Определенная взаимосвязь между жестоким обращением в детстве, дезорганизованной привязанностью и отсутствием социальной поддержки считается необходимым компонентом DID. Хотя роль биологической способности ребенка диссоциировать до экстремального уровня остается неясной, некоторые данные указывают на нейробиологическое влияние стресса, связанного с развитием.

По словам Ричарда Дж. Лёвенштейна, доктора медицины факультета психиатрии Медицинской школы Университета Мэриленда, «Споры о диссоциации и диссоциативных расстройствах (DD) существовали с самого начала современной психиатрии и психологии. Даже среди профессионалов бытует мнение о диссоциации. DD часто не основываются на научной литературе. Множество доказательств подтверждают сильную взаимосвязь между диссоциацией / DD и психологической травмой, особенно кумулятивной травмой и / или травмой в раннем возрасте. Скептики считают, что диссоциация порождает фантазии о травме и что DD являются искусственными состояниями вызваны ятрогенезом и / или социокультурными факторами. Практически никакие исследования или клинические данные не подтверждают эту точку зрения. DD являются обычным явлением в общей и клинической популяциях и представляют собой основную группу населения с недостаточным уровнем медицинского обслуживания со значительным риском суицидального и саморазрушающего поведения. Предполагаемый результат лечения исследования тяжелобольных пациентов с DD показывают значительное улучшение симптомов включая суицидальное / саморазрушительное поведение с уменьшением стоимости лечения. Необходимы серьезные усилия в области общественного здравоохранения для повышения осведомленности о диссоциации / DD, включая образовательные усилия по всем программам обучения психическому здоровью и увеличение финансирования исследований ». [« Дебаты о диссоциации: все, что вы знаете, неправильно », Диалоги в клинической неврологии

Под влиянием терапевта

Преобладающая посттравматическая модель диссоциации и диссоциативных расстройств исторически оспаривалась и является пережитком устаревших гипотез, ставших популярными в 1980-х годах (таких как модель фантазии и модель, индуцированная терапией). Левенштейн, 2018 ]

В модели, вызванной терапевтом, была выдвинута гипотеза, что симптомы ДРИ могут быть созданы терапевтами, использующими методы «восстановления» воспоминаний (например, использование гипноза для «доступа» к изменению личности, облегчения возрастной регрессии или восстановления воспоминаний) на внушаемых частные лица. Называемый «социокогнитивной моделью» (СКМ), он предполагает, что DID возникает из-за того, что человек сознательно или неосознанно ведет себя определенным образом, продвигаемым культурными стереотипами, и невольные терапевты дают подсказки с помощью неправильных терапевтических методов. Эта модель утверждает, что поведение улучшается за счет изображения DID в СМИ.

Сторонники SCM отмечают, что диссоциативные симптомы редко проявляются до интенсивной терапии специалистами по лечению DID, которые в процессе выявления, беседы и идентификации изменяют, формируют или, возможно, создают диагноз. Хотя сторонники отмечают, что ДРИ сопровождается подлинным страданием и тревожными симптомами и может быть надежно диагностирован с использованием критериев DSM, они скептически относятся к травматической этиологии, предложенной сторонниками.

Психолог Николас Спанос и другие предположили, что в дополнение к случаям, вызванным терапией, ДРИ может быть результатом ролевой игры, а не альтернативных идентичностей, хотя другие не соглашаются, указывая на отсутствие стимула для создания или поддержания отдельных идентичностей и указывают на заявленные истории жестокого обращения. Другие аргументы в пользу того, что терапия может вызывать ДРИ, включают нехватку детей с диагнозом ДРИ, внезапный всплеск количества диагнозов после 1980 г. (хотя ДРИ не был диагнозом до DSM-IV, опубликованной в 1994 г.), отсутствие доказательств увеличения частоты жестокого обращения с детьми, проявление расстройства почти исключительно у людей, проходящих психотерапию, особенно с использованием гипноза , присутствие альтернативных идентичностей (например, тех, кто утверждает, что они животные или мифологические существа) и увеличение числа альтернативных идентичностей с течением времени (как а также первоначальное увеличение их числа по мере того, как психотерапия начинается с DID-ориентированной терапии). Эти различные культурные и терапевтические причины возникают в контексте ранее существовавшей психопатологии, особенно пограничного расстройства личности , которое обычно сопровождается ДРИ. Кроме того, презентации могут варьироваться в зависимости от культур, например, индийские пациенты, которые меняют альтернет только после периода сна, — обычно это то, как DID представляют СМИ в этой стране.

Сторонники психотерапии как причины DID заявляют, что DID связан с (возможно, суггестивной) психотерапией, часто включающей восстановленные воспоминания (воспоминания, из-за которых у человека ранее была амнезия) или ложные воспоминания , и что такая терапия может вызвать дополнительные идентичности. Такие воспоминания могут быть использованы для обвинения в сексуальном насилии над детьми . Между теми, кто рассматривает терапию как причину и травму как причину, нет согласия. Сторонники терапии как причины ДРИ предполагают, что небольшое количество клиницистов, диагностирующих непропорционально большое количество случаев, предоставит доказательства своей позиции, хотя также утверждалось, что более высокие показатели диагностики в определенных странах, таких как США, могут быть связаны с большим количеством диагнозов. осведомленность о DID. Более низкие показатели в других странах могут быть связаны с искусственно заниженным диагнозом. Однако синдром ложной памяти сам по себе не рассматривается экспертами в области психического здоровья как достоверный диагноз и был описан как «непсихологический термин, созданный частным фондом, заявленная цель которого состоит в поддержке обвиняемых родителей», и критики утверждают, что Концепция не имеет эмпирической поддержки и далее описывает Фонд синдрома ложной памяти как правозащитную группу, которая искажает и искажает исследования памяти.

«Синдром ложной памяти как клиническая конструкция никогда не применялся, не изучался и не подтверждался».

Дети

Поскольку DID редко диагностируется у детей, это цитируется как причина сомневаться в достоверности DID, и сторонники обеих этиологий считают, что обнаружение DID у ребенка, который никогда не подвергался лечению, критически подорвет SCM. И наоборот, если будет обнаружено, что у детей развился ДРИ только после прохождения лечения, это поставит под сомнение травмагенную модель. По состоянию на 2011 год было выявлено около 250 случаев ДРИ у детей, хотя данные не дают однозначной поддержки ни одной из теорий. В то время как детям был поставлен диагноз ДРИ до начала терапии, некоторые из них были представлены врачам родителями, которым самим был поставлен диагноз ДРИ; на других повлияло появление ДРИ в массовой культуре или диагноз психоза из-за слышимости голоса — симптом, аналогичный признаку ДРИ.

По словам Уилкинсона и Деджонга (2020), «диссоциация является распространенным и часто упускаемым из виду симптомом у травмированных детей. Несмотря на отсутствие научного консенсуса относительно природы диссоциации и очень ограниченные исследования о диссоциативном расстройстве идентичности (DID) у детей. … повторяющиеся травматические переживания межличностного характера могут иметь глубокое влияние на личность, память и самоорганизацию ребенка. Кроме того, жестокое обращение и пренебрежение могут увеличить риск диссоциативных симптомов «. В статье, опубликованной в 2019 году, в которой исследуется 68 детей, чьи матери страдают эмоциональной дисрегуляцией, подтверждается, что диссоциация в раннем детстве можно выявить и измерить с помощью Контрольного списка поведения ребенка, и показана умеренная стабильность диссоциации в детстве между временными точками, когда детям было 3–4 года, и снова. в 5–6 лет

Возможные объяснения отсутствия диагнозов ДРИ у детей заключаются в том, что дети все еще развивают свои личности и учатся справляться с условиями жизни, а проявление ДРИ требует времени и постоянных условий, пока развивается мозг. Также очевидно, что DID не совсем понятен многими клиницистами, и способность диагностировать DID у ребенка намного сложнее. Но диссоциация, несомненно, является одним из механизмов, используемых детьми для совладания с ситуацией, и служит исходным механизмом для его этиологии. Исследования сходятся в понимании сочетания гормонов стресса, развития мозга, механизмов преодоления, степени и продолжительности злоупотребления, а также того, когда насилие имело место в детстве.

Патофизиология

Новые исследования мозга, посвященные ДРИ, демонстрируют явные различия в мозге людей с диагнозом ДРИ. Объяснение этих различий происходит из гипотезы о том, что этиология ДРИ возникает из-за стойкой и тяжелой травмы, которая происходит в детстве, когда мозг и личность развиваются.

В этой области было проведено достаточно исследований с помощью визуализации мозга, чтобы поддержать систематические обзоры медицинской литературы, и эти систематические обзоры делают вывод о структурных различиях между мозгом людей с ДРИ, только людей с посттравматическим стрессом и здоровых людей ( https: // www. .sciencedirect.com / science / article / pii / S246874992030017X) (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC5422461/) .

Фактически, различия в мозге между здоровыми людьми контрольной группы и людьми с диагнозом ДРИ достаточно значительны, чтобы компьютер мог различить с точностью 73% разницу между контрольной группой и пациентом с ДРИ ( https://neurosciencenews.com/ai-did-brain -10312 / ). По словам доктора Симоны Рейндерс, старшего научного сотрудника отдела психологической медицины Института психиатрии, психологии и нейробиологии Королевского колледжа Лондона: «Результаты нашего настоящего исследования важны, потому что они предоставляют первое свидетельство биологической основы для различения лица с ДРИ и здоровые люди. В конечном счете, применение методов распознавания образов могло бы предотвратить ненужные страдания за счет более ранней и более точной диагностики, облегчая более быстрые и целенаправленные терапевтические вмешательства ».

Диагностика

Общий

Пятое, переработанное издание Американской психиатрической ассоциации «s Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (DSM-5) диагнозов DID в соответствии с диагностическими критериями найдено под кодом 300.14 (диссоциативные расстройства) . DID часто изначально неправильно диагностируется, потому что клиницисты получают мало информации о диссоциативных расстройствах или DID и часто используют стандартные диагностические интервью, которые не включают вопросы о травме, диссоциации или посттравматических симптомах. Это усложняет диагностику расстройства и предвзятость врача.

Критерии требуют, чтобы человек постоянно контролировался двумя или более отдельными личностями или состояниями личности , сопровождаемыми провалами в памяти для важной информации, которая не вызвана алкоголем, наркотиками или лекарствами или другими медицинскими состояниями, такими как сложные парциальные припадки . У детей симптомы нельзя лучше объяснять «воображаемыми товарищами по играм или другой фантастической игрой». Диагноз обычно проводится клинически подготовленным специалистом в области психического здоровья, например психиатром или психологом, путем клинической оценки, бесед с семьей и друзьями и рассмотрения других вспомогательных материалов. При оценке также могут использоваться специально разработанные интервью (такие как SCID-D ) и инструменты оценки личности. Люди часто не склонны обращаться за лечением, особенно потому, что к их симптомам нельзя относиться серьезно; поэтому диссоциативные расстройства были названы «болезнями сокрытия».

Состояние может быть недооценено из-за скептицизма и недостаточной осведомленности специалистов в области психического здоровья, осложнено из-за отсутствия конкретных и надежных критериев для диагностики ДРИ, а также из-за отсутствия показателей распространенности из-за неспособности обследовать систематически отобранные и репрезентативные популяции.

Шкала диссоциативного опыта (DES) и расписание собеседований по диссоциативным расстройствам — это два метода, которые в настоящее время используются для диагностики ДРИ. Недавний метаанализ исследований с использованием DES показал, что DES способен различать диссоциативные расстройства и другие состояния:

«Наибольшие средние баллы диссоциации были обнаружены при диссоциативных расстройствах (средние баллы> 35), за которыми следовали посттравматическое стрессовое расстройство, пограничное расстройство личности и конверсионное расстройство (средние баллы> 25). Расстройство соматических симптомов, расстройства, связанные с употреблением психоактивных веществ, и аддиктивные расстройства, кормление и расстройства пищевого поведения, шизофрения, тревожное расстройство, ОКР и большинство аффективных расстройств также показали средние баллы диссоциации> 15. Биполярные расстройства показали самые низкие баллы диссоциации (средний балл 14,8) ».

Новое исследование мозга и показания измеримых и значительных изменений в мозге людей с ДРИ представляет концепцию диагностики с использованием МРТ, ПЭТ-сканирования и других методов визуализации мозга, однако это может быть очень дорогим способом диагностики ДРИ.

Исследование, опубликованное в 2019 году , показало способность теста на нарушение памяти (TOMM) точно различать людей с клиническим диссоциативным расстройством идентичности (DID) и студентов, обученных симуляции DID. Исследование TOMM «продемонстрировало высокую специфичность (87%) и положительную прогностическую силу (94%), а также умеренную чувствительность (78%), отрицательную прогностическую силу (63%) и общую диагностическую силу (81%)».

Дифференциальные диагнозы

У людей с ДРИ диагностируется в среднем от пяти до семи сопутствующих расстройств, что намного выше, чем у других психических заболеваний.

В связи с перекрытием симптомов, дифференциальная диагностика включает в себя шизофрению , нормальную и быстрой-езде на велосипеде биполярного расстройства , эпилепсию , пограничное расстройство личности и расстройство аутистического спектра . Бред или слуховые галлюцинации могут быть ошибочно приняты за речь других людей. Стойкость и постоянство идентичности и поведения, амнезия, показатели диссоциации или гипнотизируемости и отчеты членов семьи или других партнеров, указывающие на историю таких изменений, могут помочь отличить ДРИ от других состояний. Диагноз ДРИ имеет приоритет над любыми другими диссоциативными расстройствами. Отличие DID от симуляции вызывает беспокойство, когда важна финансовая или юридическая выгода, а также может рассматриваться искусственное расстройство, если у человека в прошлом был опыт обращения за помощью или внимания. Людям, которые заявляют, что их симптомы вызваны внешними духами или сущностями, проникающими в их тела, обычно ставят диагноз диссоциативное расстройство, не указанное иначе, а не ДРИ из-за отсутствия идентичности или состояний личности. Большинство людей, которые поступают в отделение неотложной помощи и не знают своего имени, обычно находятся в психотическом состоянии. Те, у кого есть ДРИ, обычно проходят адекватное тестирование реальности; они могут иметь положительные шнайдеровские симптомы шизофрении, но не иметь отрицательных симптомов. Они воспринимают любые услышанные голоса как исходящие изнутри их головы (пациенты с шизофренией воспринимают их как внешние).

DID следует отличать от различных расстройств, включая расстройства настроения , психозы , тревожные расстройства , посттравматическое стрессовое расстройство , расстройства личности , когнитивные расстройства , неврологические расстройства , эпилепсию , соматоформное расстройство , фиктивное расстройство , симуляцию , другие диссоциативные расстройства, или сопутствующие им. и состояния транса . Дополнительным аспектом противоречивости диагноза является то, что существует множество форм диссоциации и провалов в памяти, которые могут быть обычными как в стрессовых, так и в нестрессовых ситуациях и могут быть отнесены к гораздо менее спорным диагнозам. Люди, имитирующие или имитирующие DID из-за фиктивного расстройства, обычно преувеличивают симптомы (особенно когда наблюдаются), лгут, обвиняют плохое поведение в симптомах и часто не испытывают особого беспокойства по поводу своего очевидного диагноза. Напротив, настоящие люди с ДРИ обычно проявляют замешательство, беспокойство и стыд в отношении своих симптомов и истории болезни.

Была установлена ​​связь между ДРИ и пограничным расстройством личности, при этом различные клиницисты отмечали частичное совпадение симптомов и поведения, и было высказано предположение, что некоторые случаи ДРИ могут возникать «на субстрате пограничных черт». Обзоры пациентов с ДРИ и их медицинские записи показали, что большинство из тех, кому поставлен диагноз ДРИ, также будут соответствовать критериям либо пограничного расстройства личности, либо, в более общем плане, пограничной личности.

В DSM-5 рассматривается культурный фон как фактор, влияющий на некоторые презентации DID.

Многие особенности диссоциативного расстройства идентичности могут зависеть от культурных особенностей человека. Люди с этим расстройством могут иметь выраженные неврологические симптомы, необъяснимые с медицинской точки зрения, такие как неэпилептические припадки, параличи или потеря чувствительности, в культурных условиях, где такие симптомы являются обычным явлением. Точно так же в условиях, где нормативная одержимость является обычным явлением (например, в сельских районах в развивающихся странах, среди определенных религиозных групп в Соединенных Штатах и ​​Европе), фрагментированная идентичность может принимать форму обладания духами, божествами, демонами, животными или мифическими существами. цифры. Аккультурация или длительный межкультурный контакт могут формировать характеристики других идентичностей (например, индейцы могут говорить исключительно по-английски и носить западную одежду). Диссоциативное расстройство идентичности в форме одержимости можно отличить от общепринятых в культуре состояний одержимости тем, что первое является непроизвольным, тревожным, неконтролируемым и часто повторяющимся или постоянным; вовлекает конфликт между человеком и его или ее окружающей его семьей, социальной или рабочей средой; и проявляется время от времени и в местах, которые нарушают нормы культуры или религии.

Полемика

ДРИ был одним из самых противоречивых диссоциативных расстройств и одним из самых противоречивых расстройств, обнаруженных в DSM-5. Основной спор ведется между теми, кто считает, что ДРИ вызван травматическими стрессами, заставляющими разум разделяться на несколько идентичностей , каждая из которых имеет отдельный набор воспоминаний, и верой в то, что симптомы ДРИ вызываются искусственно определенными психотерапевтическими практиками или пациентами, играющими роль, которую они считают подходящей для человека с ДРИ.

Современные исследования подтверждают модель, вызванную травмой. Согласно Say, et al. «Учитывая текущие данные, ДРИ как диагностический объект не может быть объяснен как явление, созданное ятрогенным влиянием, внушаемостью, симуляцией или принятием социальной роли. Напротив, ДРИ является эмпирически надежным хроническим психиатрическим расстройством, основанным на нейробиологических, когнитивных и психологических расстройствах. и межличностная неинтеграция как реакция на невыносимый стресс ».

Скрининг

Возможно, из-за кажущейся редкости диссоциативные расстройства (включая ДРИ) изначально не были включены в Структурированное клиническое интервью для DSM-IV (SCID), которое призвано сделать психиатрические диагнозы более строгими и надежными. Вместо этого вскоре после публикации первоначального SCID был опубликован автономный протокол для диссоциативных расстройств (SCID-D). Это интервью занимает от 30 до 90 минут в зависимости от опыта испытуемого. Альтернативный диагностический инструмент, Расписание интервью с диссоциативными расстройствами, также существует, но SCID-D обычно считается лучшим. Расписание собеседований по диссоциативным расстройствам (DDIS) — это хорошо структурированное интервью, которое позволяет различать различные диагнозы DSM-IV. DDIS обычно можно ввести за 30–45 минут.

Другие анкеты включают шкалу диссоциативных переживаний (DES), шкалу перцептивных изменений, анкету по опыту диссоциации, анкету диссоциации и Mini-SCIDD. Все они сильно взаимосвязаны и, за исключением Mini-SCIDD, все включают поглощенность , нормальную часть личности, включающую сужение или расширение внимания. DES — это простой, быстрый и проверенный вопросник, который широко используется для выявления диссоциативных симптомов с вариациями для детей и подростков. Такие тесты, как DES, обеспечивают быстрый метод отбора субъектов, так что более трудоемкое структурированное клиническое интервью может использоваться в группе с высокими баллами DES. В зависимости от того, где установлено пороговое значение, люди, которым впоследствии будет поставлен диагноз, могут быть пропущены. Ранее рекомендованное пороговое значение составляло 15–20. Надежность DES в неклинических образцах подвергалась сомнению.

Уход

Лечение направлено на улучшение интегрированного функционирования. Международное общество по изучению травматологии и Разобщения опубликовало рекомендации по поэтапной-ориентированной терапии у взрослых, а также детей и подростков, которые широко используются в области СДЕЛАЛА лечение. В рекомендациях говорится, что «желаемый результат лечения — это работающая форма интеграции или гармонии между альтернативными идентичностями». Некоторые специалисты по лечению людей с ДРИ используют методы, рекомендованные в Руководстве по лечению 2011 года. Эмпирическое исследование включает продольное исследование лечения TOP DD, которые обнаружили , что пациенты показали «статистически значимое снижение диссоциации, посттравматического стрессового расстройства, дистресс, депрессия, госпитализаций, попытки самоубийства, самоповреждения, опасные формы поведения, употребления наркотиков и физической боли» и улучшение общего состояния функционирует. Эффекты лечения изучались более тридцати лет, при этом продолжительность некоторых исследований составляла десять лет. Существуют руководящие принципы лечения взрослых и детей, которые предлагают трехэтапный подход и основаны на консенсусе экспертов. У высококвалифицированных терапевтов есть несколько пациентов, которые достигают единой личности. Общие методы лечения включают эклектичное сочетание методов психотерапии , включая когнитивно-поведенческую терапию (КПТ), терапию , ориентированную на понимание , диалектическую поведенческую терапию (ДБТ), гипнотерапию, а также десенсибилизацию и переработку движением глаз (EMDR). Лекарства могут использоваться для лечения коморбидных расстройств или целенаправленного облегчения симптомов, например, антидепрессанты или лекарства для улучшения сна. Некоторые бихевиористы сначала используют поведенческие методы лечения, такие как реагирование только на одну личность, а затем используют более традиционную терапию, когда устанавливается устойчивый ответ. Кратковременное лечение из-за управляемой помощи может быть затруднено, поскольку люди с диагнозом ДРИ могут испытывать необычные трудности с доверием терапевту и требовать длительного периода времени для формирования комфортного терапевтического альянса . Рекомендуется регулярный контакт (по крайней мере, еженедельно), и лечение обычно длится годы, а не недели или месяцы. Гигиена сна была предложена в качестве варианта лечения, но не была протестирована. В целом существует очень мало клинических испытаний по лечению ДРИ, ни одно из которых не было рандомизированным контролируемым исследованием .

Терапия ДРИ обычно ориентирована на фазы. Могут появиться разные изменения в зависимости от их большей способности справляться с конкретными ситуационными стрессами или угрозами. Хотя у некоторых пациентов изначально может наблюдаться большое количество изменений, это число может уменьшиться во время лечения, хотя для терапевта считается важным ознакомиться хотя бы с наиболее выдающимися личностными состояниями, поскольку личность «хозяина» может не быть «основной». истинная «личность пациента». Конкретные изменения могут негативно отреагировать на терапию, опасаясь, что целью терапевта является устранение изменения (особенно тех, которые связаны с незаконными или насильственными действиями). Более реалистичная и подходящая цель лечения — интегрировать адаптивные реакции на насилие, травмы или другие угрозы в общую структуру личности. Ведутся споры по поводу того, является ли экспозиционная терапия (повторное переживание травматических воспоминаний, также известное как абреакция), взаимодействие с альтерами и физический контакт во время терапии уместной, и существуют клинические мнения как за, так и против каждого варианта с небольшим количеством высококачественных доказательств для любого должность.

Брандт и др., Комментируя отсутствие эмпирических исследований эффективности лечения, провели опрос 36 врачей-экспертов по лечению диссоциативных расстройств (ДР), которые рекомендовали трехэтапное лечение. Они согласились с тем, что формирование навыков на первом этапе важно, чтобы пациент мог научиться справляться с высоким риском, потенциально опасным поведением, а также эмоциональной регуляции, межличностной эффективности и другим практическим формам поведения. Кроме того, они рекомендовали «когнитивную терапию на основе травм» для уменьшения когнитивных искажений, связанных с травмой; они также рекомендовали терапевту разобраться с диссоциированными идентичностями на ранних этапах лечения. На средней стадии они рекомендовали методы дифференцированного воздействия, а также соответствующие вмешательства по мере необходимости. Лечение на последнем этапе было более индивидуальным; немногие с DD [ sic ] стали интегрированными в одну личность.

Первая фаза терапии направлена ​​на устранение симптомов и облегчение тревожных аспектов состояния, обеспечение безопасности человека, улучшение способности пациента формировать и поддерживать здоровые отношения и улучшение общего повседневного функционирования. На этом этапе лечения рассматриваются коморбидные расстройства, такие как расстройство, связанное с употреблением психоактивных веществ и расстройства пищевого поведения . Вторая фаза направлена ​​на поэтапное воздействие травмирующих воспоминаний и предотвращение повторной диссоциации. Заключительная фаза фокусируется на воссоединении идентичностей разрозненных АЛЬТЕРСОВ в единую функциональную идентичность со всеми ее воспоминаниями и переживаниями в неизменном виде.

Было проведено исследование с целью разработки «основанной на опыте прогностической модели для лечения сложного посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и диссоциативного расстройства идентичности (DID)». Исследователи составили двухэтапный опрос, и факторный анализ, проведенный на элементах опроса, выявил 51 фактор, общий для сложных посттравматических стрессовых расстройств и DID. На основании своих выводов авторы пришли к следующему выводу: «Модель поддерживает текущую фазо-ориентированную модель лечения, подчеркивая усиление терапевтических отношений и ресурсов пациента на начальной фазе стабилизации. Необходимы дальнейшие исследования для проверки статистической и клинической валидности модели. . »

Менее известным, но многообещающим подходом к лечению ДРИ является Стратегия удовлетворения потребностей в развитии .

Прогноз

Мало что известно о прогнозе нелеченого ДРИ. Это редко, если вообще проходит, без лечения, но симптомы могут исчезать время от времени или усиливаться и исчезать самопроизвольно. Пациенты с преимущественно диссоциативными и посттравматическими симптомами имеют лучший прогноз, чем пациенты с сопутствующими расстройствами или все еще контактирующие с жестокими людьми, а последние группы часто сталкиваются с более длительным и более сложным лечением. Также встречаются суицидальные мысли , неудачные попытки самоубийства и членовредительство . Продолжительность лечения может варьироваться в зависимости от целей пациента, которые могут варьироваться от простого улучшения межличностного общения и сотрудничества до снижения межальтерной амнезии и до интеграции всех альтеров, но обычно занимает годы.

Эпидемиология

Общий

В прошлом врачи думали или их учили верить, что ДРИ и диссоциация в целом — это редкое расстройство, которое является результатом ужасных или иным образом травмирующих событий и переживаний. Они также могут рассматривать его как «витиеватое драматическое представление». Beidel et al. заявляют: «Оценки распространенности среди населения широко варьируются, от крайне редких […] до показателей, приближающихся к показателям шизофрении […]. Оценки стационарных пациентов с DID варьируются от 1 до 9,6%». Зарегистрированные показатели в сообществе варьируются от 1% до 3%, причем выше показатели среди психиатрических пациентов. Ar et al. заявляют: «Исследования, проведенные в различных странах, привели к единому мнению о распространенности ДРИ: 3-5% среди стационарных психиатрических больных, 2–3% среди амбулаторных пациентов и 1% среди населения в целом. отделение неотложной психиатрической помощи «.

В молодом возрасте ДРИ встречается у женщин в 5–9 раз чаще, чем у мужчин, хотя это может быть связано с предвзятостью отбора, поскольку мужчины, которым может быть поставлен диагноз ДРИ, могут оказаться в системе уголовного правосудия, а не в больницах.

У детей показатели среди женщин и мужчин примерно одинаковы (5: 4). Диагноз DID у детей встречается крайне редко; большая часть исследований ДРИ в детстве проводилась в 1980-х и 1990-х годах и не затрагивает текущие споры вокруг этого диагноза. ДРИ чаще встречается у молодых людей и с возрастом снижается.

Хотя это состояние было описано в неанглоязычных странах и в незападных культурах, все эти сообщения появляются в англоязычных журналах, созданных международными исследователями, которые цитируют западную научную литературу и, следовательно, не изолированы от западных влияний.

Изменение распространенности

Частота диагностированных ДРИ росла, достигнув пика примерно в 40 000 случаев к концу 20-го века по сравнению с менее чем 200 до 1970 года. Первоначально ДРИ вместе с остальными диссоциативными расстройствами считались самыми редкими психологическими состояниями, их число было меньше. чем 100 к 1944 году, и только один случай добавлен в следующие два десятилетия. В конце 1970-х и 80-х годах количество диагнозов резко возросло. По оценкам 1980-х годов заболеваемость составляет 0,01%. Этот рост сопровождался увеличением числа альтеров, которое в большинстве случаев выросло только с первичной и одной измененной личности до в среднем 13 в середине 1980-х гг. (Увеличение как числа случаев, так и числа альтеров в каждом конкретном случае). оба фактора профессионального скептицизма в отношении диагноза). Другие объясняют увеличение как быть в связи с использованием ненадлежащих терапевтических методов в высоко внушаемых лиц, хотя это само по себе спорно в то время как сторонники DID утверждают , что рост заболеваемости связан с увеличением признания и способности распознавать расстройства. Цифры по психиатрическим группам (стационарным и амбулаторным пациентам) показывают большое разнообразие из разных стран.

Северная Америка

DSM-5 оценивает распространенность ДРИ на уровне 1,5% на основе «небольшого исследования сообщества». Диссоциативные расстройства были исключены из проекта эпидемиологической зоны обслуживания .

ДРИ является спорным диагнозом и состоянием, и большая часть литературы по ДРИ все еще создается и публикуется в Северной Америке до такой степени, что когда-то это считалось явлением, характерным только для этого континента, хотя появились исследования, в которых обсуждается появление ДРИ на других континентах. страны и культуры. В эссе 1996 года были предложены три возможные причины внезапного увеличения числа людей с диагнозом ДРИ:

1. Результат внушений терапевта внушаемым людям, так же как истерика Шарко действовала в соответствии с его ожиданиями.
2. Неспособность психиатров распознать диссоциацию в прошлом компенсируется новым обучением и знаниями.
3. Диссоциативные явления на самом деле увеличиваются, но это увеличение представляет собой только новую форму старой и многогранной сущности: «истерию».

Пэрис считает, что первая возможная причина наиболее вероятна. Этцель Кардена и Дэвид Гливс считают, что чрезмерная представленность DID в Северной Америке является результатом повышения осведомленности и обучения в отношении состояния, которое ранее отсутствовало.

История

Ранние ссылки

Первый случай DID считалось , что описывается Парацельса в 1646 году в 19 — м веке, «dédoublement» или двойное сознание , исторический предшественник для DID, часто описывается как состояние лунатизма , с учеными гипотез о том , что пациенты переключение между нормальным сознанием и «сомнамбулическим состоянием».

Интенсивный интерес к спиритизму , парапсихологии и гипнозу продолжался на протяжении 19 и начала 20 веков, параллельно с взглядами Джона Локка , что существует связь идей, требующих сосуществования чувств с осознанием чувств. Гипноз , который был впервые введен в конце 18 века Францем Месмером и Арман-Мари Жаком де Шастене, Маркизом де Пюисегуром , бросил вызов ассоциации идей Локка. Гипнотизеры сообщали, что, по их мнению, были вторыми личностями, возникающими во время гипноза, и задавались вопросом, как могут сосуществовать два разума.

Мемориальная доска на бывшем доме Пьера Мари Феликса Жане (1859–1947), философа и психолога, который первым заявил о связи между событиями в прошлой жизни субъекта и нынешним психическим здоровьем, а также придумал слова «диссоциация» и «подсознание»

В 19 веке было зарегистрировано несколько случаев множественности личностей, которые, по оценке Рибера, были близки к 100. Эпилепсия рассматривалась как фактор в некоторых случаях, и обсуждение этой связи продолжается до сих пор.

К концу 19 века было всеобщее признание того, что эмоционально травмирующие переживания могут вызывать долгосрочные расстройства, которые могут проявляться различными симптомами. Было обнаружено, что эти конверсионные расстройства возникают даже у самых стойких людей, но с глубоким эффектом у людей с эмоциональной нестабильностью, таких как Луи Виве (1863–?), Который в 17-летнем возрасте пережил травматический опыт, когда столкнулся с гадюкой. Вивет был предметом бесчисленных медицинских статей и стал наиболее изученным случаем диссоциации в 19 веке.

Между 1880 и 1920 годами различные международные медицинские конференции посвящали время сессиям по диссоциации. Именно в этом климате Жан-Мартен Шарко представил свои идеи о влиянии нервных потрясений как причине множества неврологических состояний. Один из учеников Шарко, Пьер Жане , взял эти идеи и развил свои собственные теории диссоциации. Одним из первых лиц, которым поставлен диагноз множественной личности, подлежащего научному изучению, была Клара Нортон Фаулер под псевдонимом Кристин Бошан ; Американский невролог Мортон Принс изучал Фаулер между 1898 и 1904 годами, описывая ее тематическое исследование в своей монографии 1906 года « Диссоциация личности» .

20 век

В начале 20 века интерес к диссоциации и множественности личностей угас по нескольким причинам. После смерти Шарко в 1893 году многие из его так называемых истерических пациентов были разоблачены как мошенники, а связь Джанет с Шарко опорочила его теории диссоциации. Зигмунд Фрейд отказался от сделанного им ранее акцента на диссоциации и детских травмах.

В 1908 году Ойген Блейлер ввел термин «шизофрения», чтобы представить пересмотренную концепцию болезни раннего слабоумия Эмиля Крепелина . В то время как сущность естественного заболевания Крепелина была привязана к метафоре прогрессирующего ухудшения, умственной слабости и дефекта, Блейлер предложил новую интерпретацию, основанную на диссоциации или «расщеплении» ( Spaltung ), и значительно расширил критерии включения для диагноза. Обзор Index medicus от С 1903 по 1978 год после того, как диагноз шизофрении стал популярным, особенно в Соединенных Штатах, после того, как диагноз шизофрении стал популярным, резко сократилось количество сообщений о множественной личности. Возникновение широкой диагностической категории раннего слабоумия также было связано с исчезновением «истерии». (обычное диагностическое обозначение для случаев множественности личностей) к 1910 г. Ряд факторов помог создать большую атмосферу скептицизма и недоверия; параллельно с возросшим подозрением к ДРИ наблюдалось снижение интереса к диссоциации как лабораторному и клиническому явлению.

Примерно с 1927 года наблюдалось значительное увеличение числа зарегистрированных случаев шизофрении, которое сопровождалось столь же большим уменьшением числа сообщений о множественной личности. С появлением уникального американского переосмысления раннего слабоумия / шизофрении как функционального расстройства или «реакции» на психобиологические стрессоры — теории, впервые выдвинутой Адольфом Мейером в 1906 году — многие состояния, вызванные травмами, связаны с диссоциацией, включая «контузный шок» или «военные неврозы» во время Первой мировой войны были включены в эти диагнозы. В 1980-х годах утверждалось, что пациенты с ДРИ часто ошибочно диагностировались как страдающие шизофренией.

Общественность, однако, столкнулась с психологическими идеями, которые заинтересовали ее. Мэри Шелли «s Frankenstein , Роберт Луис Стивенсон » s Странная история доктора Джекила и мистера Хайда , и много коротких рассказов по Эдгар Аллан По , у него было огромное влияние.

Три лица Евы

В 1957 году, после публикации бестселлера «Три лица Евы » психиатров Корбетта Х. Тигпена и Херви М. Клекли , основанного на исследовании их пациента Криса Костнера Сайзмора , и последующего популярного одноименного фильма , Возродился интерес американской общественности к множественной личности. В последующие годы было диагностировано больше случаев диссоциативного расстройства личности. Причина внезапного увеличения числа случаев неизвестна, но ее можно отнести к возросшей осведомленности, которая выявила ранее недиагностированные случаи или новые случаи могли быть вызваны влиянием средств массовой информации на поведение людей и суждения терапевтов. В 1970-е годы первоначально небольшое количество клиницистов проводили кампанию за то, чтобы этот диагноз считался законным.

История в DSM

В DSM-II использовался термин «истерический невроз диссоциативного типа». Он описал возможное возникновение изменений в состоянии сознания или личности пациента и включал симптомы «амнезии, сомнамбулизма, фуги и множественной личности». В DSM-III диагноз сгруппирован с четырьмя другими основными диссоциативными расстройствами, используя термин «расстройство множественной личности». DSM-IV сделал несколько изменений в DID , чем любое другое диссоциативного расстройство, и переименовал его DID. Название было изменено по двум причинам. Во-первых, изменение подчеркивает, что главная проблема заключается не в множестве личностей, а в отсутствии единой, объединенной идентичности и акценте на «идентичностях как центрах обработки информации». Во-вторых, термин «личность» используется для обозначения «характерных паттернов мыслей, чувств, настроений и поведения всего человека», в то время как для пациента с ДРИ переключением между идентичностями и паттернами поведения является личность. Именно по этой причине в DSM-IV-TR упоминаются «различные идентичности или состояния личности», а не личности. Диагностические критерии также изменились, чтобы указать, что, хотя пациент может называть и персонализировать изменения, они не имеют независимого, объективного существования. Изменения также включали добавление амнезии в качестве симптома, который не был включен в DSM-III-R, потому что, несмотря на то, что он является основным симптомом состояния, пациенты могут испытывать «амнезию по причине амнезии» и не сообщать об этом. Амнезию заменили, когда стало ясно, что риск ложноотрицательных диагнозов был низким, поскольку амнезия была центральным элементом ДРИ.

В МКБ-10 мест , диагноз в категории «диссоциативные расстройства», в подкатегории «другие диссоциативные (конверсия) расстройств», но продолжает перечислять состояние как раздвоение личности.

Критерии DSM-IV-TR для DID подвергались критике за то, что не смогли уловить клиническую сложность DID, бесполезно диагностировать людей с DID (например, сосредоточив внимание на двух наименее частых и наиболее незаметных симптомах DID), приводя к высокой частота ложноотрицательных результатов и чрезмерное количество диагнозов DDNOS для исключения одержимости (рассматриваемой как кросс-культурная форма DID) и для включения только двух «основных» симптомов DID (амнезия и самоизменение) при отсутствии обсуждения галлюцинаций , подобные трансу состояния, соматоформа , симптомы деперсонализации и дереализации . Высказывались аргументы в пользу возможности диагностики по наличию некоторых, но не всех характеристик DID, а не по нынешнему исключительному вниманию к двум наименее распространенным и заметным характеристикам. Критерии DSM-IV-TR также подвергались критике за тавтологию , использование неточных и неопределенных формулировок и за использование инструментов, которые дают ложное ощущение достоверности и эмпирической достоверности диагноза.

DSM-5 обновило определение из DID в 2013 году, подводя итоги изменения , как:

В DSM-5 внесено несколько изменений в критерии диссоциативного расстройства личности. Во-первых, критерий А был расширен, чтобы включить в него определенные феномены одержимости и функциональные неврологические симптомы, чтобы учесть более разнообразные проявления расстройства. Во-вторых, критерий А теперь конкретно указывает, что изменения в идентичности могут быть наблюдаемы другими или сообщены самими собой. В-третьих, согласно критерию B, люди с диссоциативным расстройством идентичности могут иметь повторяющиеся пробелы в воспоминаниях о повседневных событиях, а не только о травматических переживаниях. Другие модификации текста проясняют природу и ход нарушений личности.

Между 1968 и 1980 годами для обозначения диссоциативного расстройства идентичности использовался термин «истерический невроз диссоциативного типа». APA написало во втором издании DSM: «При диссоциативном типе изменения могут происходить в состоянии сознания пациента или в его личности, вызывая такие симптомы, как амнезия, сомнамбулизм, фуга и множественная личность». Количество случаев резко возросло в конце 1970-х и на протяжении 80-х годов, а первые научные монографии по этой теме появились в 1986 году.

Сибил

В 1974 году была опубликована очень влиятельная книга « Сибил », из которой позже был снят мини-сериал в 1976 и 2007 годах . Описывая то , что Роберт Rieber называют «третьей самым известным из нескольких случаев личности» , он представил подробное обсуждение проблем лечения «Сибла Изабель Дорсетты» в псевдониме для Ширли Ardell Мейсона . Хотя книга и последующие фильмы помогли популяризировать диагноз и спровоцировать эпидемию диагноза, более поздний анализ случая предложил различные интерпретации, начиная от проблем Мейсон, которые были вызваны терапевтическими методами, использованными ее психиатром Корнелией Б. Уилбур или другим специалистом. непреднамеренная мистификация отчасти из-за выгодных прав на публикацию, хотя сам этот вывод был поставлен под сомнение. Доктор Дэвид Шпигель, психиатр из Стэнфорда, отец которого время от времени лечил Ширли Арделл Мейсон, говорит, что его отец описал Мэйсона как «блестящую истеричку. Он чувствовал, что доктор Уилбур склонен заставлять ее преувеличивать уже имеющуюся диссоциацию». По мере того, как внимание СМИ к DID увеличивалось, росли и споры вокруг диагноза.

Реклассификация

С публикацией DSM-III, в которой были опущены термины «истерия» и «невроз» (и, следовательно, бывшие категории диссоциативных расстройств), диссоциативные диагнозы стали «сиротами» со своими собственными категориями с диссоциативным расстройством идентичности, появившимся как «множественная личность». беспорядок «. По мнению психиатра Университета Макгилла Джоэля Пэрис, это непреднамеренно узаконило их, заставив учебники, имитирующие структуру DSM, включить в них отдельную главу, что привело к увеличению числа диагнозов диссоциативных состояний. Когда-то редко возникающее спонтанное явление (исследование в 1944 г. показало только 76 случаев) стало «артефактом плохой (или наивной) психотерапии», поскольку «чрезмерно увлеченные» терапевты случайно побудили пациентов, способных к диссоциации, выразить свои симптомы.

В главе книги 1986 года (позже переизданной в другом томе) философ науки Ян Хакинг сосредоточился на расстройстве множественной личности как на примере «выдумывания людей» посредством неблагоприятного воздействия на людей «динамического номинализма» в медицине и психиатрии. Предполагается, что с изобретением новых терминов будут созданы совершенно новые категории «естественных типов» людей, и те, кому поставлен диагноз, отвечают, воссоздавая свою идентичность в свете новых культурных, медицинских, научных, политических и моральных ожиданий. Хакинг утверждал, что процесс «придумывания людей» исторически обусловлен, поэтому неудивительно, что с течением времени такие категории возникают, падают и воскресают. Хакинг пересмотрел свою концепцию «выдумывания людей» в статье, опубликованной в London Review of Books 17 августа 2006 года.

«Межличностная амнезия» была удалена как диагностический признак из DSM III в 1987 году, что, возможно, способствовало увеличению частоты постановки диагноза. По состоянию на 1980 г. было зарегистрировано 200 случаев ДРИ, а с 1980 по 1990 г. — 20 000. Джоан Акоселла сообщает, что с 1985 по 1995 г. было диагностировано 40 000 случаев. Пик научных публикаций по ДРИ пришелся на середину 1990-х годов, а затем резко сократился.

Было несколько факторов, способствовавших быстрому уменьшению количества сообщений о расстройстве множественной личности / диссоциативном расстройстве личности. Одним из них было прекращение в декабре 1997 года журнала « Диссоциация: прогресс в диссоциативных расстройствах», журнала Международного общества по изучению множественной личности и диссоциации. Общество и его журнал воспринимались как некритические источники легитимности экстраординарных заявлений о существовании сатанинских культов, передаваемых из поколения в поколение, ответственных за «скрытый холокост» сатанинских ритуальных злоупотреблений , связанный с ростом сообщений MPD. Стремясь дистанцироваться от растущего скептицизма в отношении клинической значимости MPD, в 1993 году организация отказалась от «множественной личности» из своего официального названия, а затем в 1997 году снова изменила свое название на Международное общество по изучению травм и диссоциации. .

В 1994 г. четвертое издание DSM снова заменило критерии и изменило название состояния с «множественное расстройство личности» на нынешнее «диссоциативное расстройство идентичности», чтобы подчеркнуть важность изменений в сознании и идентичности, а не в личности. Включение межличностной амнезии помогло отличить DID от диссоциативного расстройства, не оговоренного иным образом (DDNOS), но это состояние сохраняет врожденную субъективность из-за сложности определения таких терминов, как личность, идентичность, эго-состояние и даже амнезия . В МКБ-10 ДРИ классифицируется как «диссоциативное [конверсионное] расстройство» и используется название «расстройство множественной личности» с классификационным номером F44.81. В МКБ-11 , то Всемирная организация здравоохранения отнесла DID под названием «расстройство диссоциативной личности» (кодируется как 6B64), и в большинстве случаев ранее диагностирован как DDNOS классифицируются как «частичное расстройство диссоциативной идентичности» (кодируется как 6B65).

21-го века

В исследовании 2006 года проводилось сравнение научных исследований и публикаций по ДРИ и диссоциативной амнезии с другими психическими заболеваниями, такими как нервная анорексия , расстройство , связанное с употреблением алкоголя , и шизофрения, с 1984 по 2003 год. Результаты оказались необычно распределенными с очень низким уровнем публикаций в 1980-х годах, за которым последовал значительный рост, достигший пика в середине 1990-х годов, а затем стремительный спад в последующее десятилетие. По сравнению с 25 другими диагнозами «пузырь» публикаций, касающихся DID, середины 1990-х годов был уникальным. По мнению авторов обзора, результаты публикации свидетельствуют о периоде ослабления «моды» и о том, что два диагноза «не получили широкого научного признания».

Общество и культура

Общий

Длительное увлечение общественности DID привело к появлению ряда различных книг и фильмов, многие из которых описываются как усиливающаяся стигма, увековечивая миф о том, что люди с психическими заболеваниями обычно опасны. Фильмы о DID также подвергались критике за плохое представление как DID, так и его лечения, в том числе «чрезмерное представление» роли гипноза в терапии, показ значительно меньшего числа личностей, чем у многих людей с DID, и искажение людей с DID как имеющих яркие и очевидные личности. Некоторые фильмы являются пародиями и высмеивают ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, например « Я, я и Ирэн» , в котором также неверно говорится, что ДЕЙСТВИЕ является шизофренией . В некоторых историях DID используется как сюжетное устройство, например, в « Бойцовском клубе» , и в детективных историях, таких как « Секретное окно» .

В Total Drama: Revenge of the Island даже был персонаж по имени Майк, который пострадал.

Сообщается, что Соединенные Штаты Тары стали первым американским телесериалом, в центре внимания которого находится диссоциативное расстройство идентичности, и Международное общество изучения травм и диссоциации опубликовало профессиональные комментарии к каждому эпизоду . Совсем недавно в отмеченном наградами корейском сериале Kill Me, Heal Me ( кор .  , 힐미 ; RR :  Kilmi, Hilmi ) был показан богатый молодой человек с семью личностями, один из которых влюбился в красивую резидентку психиатрии, которая пытается Помоги ему.

Считается, что большинство людей с ДРИ преуменьшают или минимизируют свои симптомы, а не ищут славы, часто из-за страха перед последствиями стигмы или стыда. Терапевты могут отговаривать их от работы со СМИ из-за опасений, что они могут почувствовать себя эксплуатируемыми или травмированными, например, в результате демонстрации переключения между состояниями личности для развлечения.

Тем не менее, ряд людей с ДРИ публично рассказали о своем опыте, в том числе комик и ведущая ток-шоу Розанна Барр, которая взяла интервью у Трудди Чейз , автора книги «Когда кролик воет»; Крис Костнер Сайзмор , герой «Трех лиц Евы» , Кэмерон Уэст, автор книги « Множественное число от первого лица: Моя жизнь как множественная» , и игрок НФЛ Гершель Уокер , автор книги « Вырваться на свободу: моя жизнь с диссоциативным расстройством идентичности» .

В «Трех лицах Евы» (1957) гипноз используется для выявления детской травмы, которая затем позволяет ей слиться из трех идентичностей в одну. Однако собственные книги Сайзмора « Я Ева» и «Собственный разум» показали, что это длилось недолго; Позже она попыталась покончить жизнь самоубийством, обратилась за дальнейшим лечением и на самом деле имела двадцать две личности, а не три. Сайзмор снова начал терапию и к 1974 году добился стойкого выздоровления. «Голоса внутри: Жизни Трудди Чейз» изображают многие из девяноста двух личностей, описанных Чейз в ее книге «Когда кролик воет», и необычно отрываются от типичного финала интеграции в одну. Фрэнки и Элис (2010), в главной роли Холли Берри ; и телевизионный мини-сериал «Сибил» также были основаны на реальных людях с DID. В популярной культуре диссоциативное расстройство идентичности часто путают с шизофренией , и некоторые фильмы, рекламируемые как представляющие диссоциативное расстройство идентичности, могут быть более репрезентативными для психоза или шизофрении , например « Психо» (1960).

В своей книге «Врачи ЦРУ: нарушения прав человека американскими психиатрами» психиатр Колин А. Росс утверждает, что на основании документов, полученных в рамках законодательства о свободе информации , психиатр, связанный с проектом MKULTRA, сообщил о том, что он мог преднамеренно вызывать диссоциативное расстройство личности, используя различные методы. отвратительные или оскорбительные методы, создающие маньчжурского кандидата в военных целях.

Проблемы с законом

Люди с диссоциативным расстройством идентичности могут быть вовлечены в судебные дела в качестве свидетелей, обвиняемых или потерпевших / потерпевших. Ранее было обнаружено, что в Соединенных Штатах диссоциативное расстройство идентичности удовлетворяет критерию Фрая как общепризнанное заболевание и новому стандарту Дауберта . В юридических кругах DID был описан как один из наиболее спорных психиатрических диагнозов, и необходимы судебно-медицинские экспертизы . Для обвиняемых, защита которых заявляет, что у них диагностирован ДРИ, суды должны различать тех, кто действительно имеет ДРИ, и тех, кто симулирует, чтобы избежать ответственности, как показано в художественной книге и фильме « Первобытный страх» . Свидетели-эксперты обычно используются для оценки обвиняемых в таких случаях, хотя некоторые из стандартных оценок, такие как MMPI-2, не были разработаны для людей с травмой в анамнезе, и шкалы достоверности могут неправильно предполагать симуляцию. Опросник многоуровневой диссоциации (Briere, 2002) хорошо подходит для оценки симулирующих и диссоциативных расстройств, в отличие от шкалы диссоциативных переживаний, составленной самими авторами. В DID свидетельства об измененных состояниях сознания, действиях по изменению личности и эпизодах амнезии могут быть исключены из суда, если они не считаются важными, хотя в разных странах и регионах действуют разные законы. Диагноз DID может использоваться для оправдания своей невиновности по причине невменяемости , но это очень редко удается или из-за ограниченной дееспособности, что может сократить срок наказания. DID также может повлиять на способность предстать перед судом. Заявление о признании себя виновным в невменяемости впервые было успешно использовано в американском суде в 1978 году в деле « Штат Огайо против Миллигана» . Однако диагноз DID не считается автоматически оправданием для вердикта о невменяемости, и после Миллигана несколько дел, в которых говорилось о невменяемости, в основном не увенчались успехом.

DID может присутствовать при свидетелях или жертвах преступления. В Австралии в 2019 году женщина с ДРИ свидетельствовала против своего жестокого отца, причем несколько состояний ее личности отдельно свидетельствовали о том, что он жестоко обращался с ней в детстве, что он признал.

Движение за права

В контексте нейроразнообразия переживание диссоциативной идентичности было названо множественностью и привело к пропаганде, такой как признание позитивной множественности и использование множественных местоимений, таких как «мы» и «наш». Лиз Фонг-Джонс заявляет, что люди с этим заболеванием могут опасаться «разоблачения» своего DID или множественности, поскольку это может поставить их в уязвимое положение.

В частности, защитники оспаривают необходимость интеграции. Тимоти Бейнс предполагает, что принуждение людей к интеграции аморально, утверждая, что альтеры имеют полный моральный статус, как и их хозяин. И что это может повлечь (недобровольное) устранение сущности с полным моральным статусом. Кэт Слэк сказала, что полная интеграция, слияние и потеря состояний обособленности / идентичности может быть недостижимой или желательной для людей с расстройством.

5 марта ежегодно проводится хорошо зарекомендовавший себя День осведомленности о DID (или диссоциативной идентичности), и используется разноцветная информационная лента, основанная на идее «сумасшедшего лоскутного одеяла».

Рекомендации

Внешние ссылки

Детская травма — Childhood trauma

Детскую травму часто описывают как серьезный неблагоприятный детский опыт (ПДД). Дети могут пережить целый ряд переживаний, которые классифицируются как психологическая травма , включая пренебрежение , оставление , сексуальное и физическое насилие , наблюдение за жестоким обращением со стороны брата, сестры или родителя или наличие психически больного родителя. Эти события имеют глубокие психологические , физиологические и социологические последствия и могут иметь длительные негативные последствия для здоровья и благополучия. Исследование неблагоприятного детского опыта Kaiser Permanente и Центров по контролю и профилактике заболеваний 1998 г. определили, что травматические переживания в детстве являются первопричиной многих социальных, эмоциональных и когнитивных нарушений, которые приводят к повышенному риску нездорового саморазрушающего поведения , риску насилия или повторной виктимизации, хроническим заболеваниям, низкому жизненному потенциалу и преждевременной смертности. По мере увеличения количества неблагоприятных переживаний возрастает и риск возникновения проблем с детства до взрослого возраста. Это подтвердили почти 30-летние исследования после первоначального исследования. Многие штаты, медицинские работники и другие группы в настоящее время регулярно проверяют родителей и детей на АПФ.

Последствия для здоровья

Длительные последствия неблагоприятных детских переживаний

Травматические переживания в детстве вызывают стресс, который увеличивает аллостатическую нагрузку человека и, таким образом, влияет на иммунную систему , нервную систему и эндокринную систему . Детские травмы часто связаны с неблагоприятными последствиями для здоровья, включая депрессию , гипертонию , аутоиммунные заболевания , рак легких и преждевременную смертность. Влияние детской травмы на развитие мозга включает негативное влияние на эмоциональную регуляцию и нарушение развития социальных навыков . Исследования показали, что дети, выросшие в травмирующей или опасной семейной среде, имеют тенденцию к чрезмерной интернализации (например, социальная изоляция, тревога) или экстернализации (например, агрессивное поведение) и суицидальному поведению. Недавние исследования показали, что физическое и сексуальное насилие связано с расстройствами настроения и тревожными расстройствами во взрослом возрасте, в то время как расстройства личности и шизофрения связаны с эмоциональным насилием во взрослом возрасте.

Психологическое воздействие

Детская травма может увеличить риск психических расстройств, включая посттравматическое стрессовое расстройство ( ПТСР ), проблемы с привязанностью , депрессию и злоупотребление психоактивными веществами. Чувствительные и критические стадии развития ребенка могут привести к изменению неврологического функционирования, адаптивности к злонамеренному окружению, но трудному для более благоприятного окружения.

В исследовании, проведенном Стефанией Тоннин и Марией Калем, сравнивающих здоровых людей (HC) и людей с клинически высоким риском развития психоза (CHR), 65,6% пациентов CHR и 23,1% HC испытали некоторый уровень детских травм. Вывод исследования показывает, что существует корреляция между последствиями детской травмы и высоким риском психоза.

Эпигенетика

Детская травма может оставлять эпигенетические метки на генах ребенка, которые химически модифицируют экспрессию генов, подавляя или активируя гены. Это может изменить фундаментальные биологические процессы и отрицательно сказаться на состоянии здоровья на протяжении всей жизни. Исследование 2013 года показало, что у людей, переживших детскую травму, невропатология была иной, чем у людей с посттравматическим стрессовым расстройством, полученным в результате травмы, перенесенной после детства. Другое недавнее исследование на макаках-резус показало, что изменения метилирования ДНК, связанные с невзгодами раннего возраста, сохраняются и во взрослой жизни.

Теоретическая связь между воздействием экстремального стресса и развитием посттравматического стрессового расстройства послужила обоснованием для ранних гипотез о том, что связанные с посттравматическим стрессовым расстройством биологические изменения будут аналогичны тем, которые наблюдаются в острой форме у животных, подвергшихся воздействию стрессоров. Тяжесть симптомов посттравматического стрессового расстройства может увеличиваться и уменьшаться в течение нескольких десятилетий. Биологические изменения, отражающие скорее риск, чем патофизиологию, могут не объяснять это явление. С другой стороны, даже предполагаемые факторы риска, такие как чувствительность к глюкокортикоидам и объем гиппокампа, показывают изменения в ответ на такие факторы, как воздействие окружающей среды, продолжительность заболевания, сопутствующие заболевания и старение. Таким образом, важно понимать, влияют ли факторы риска на другие параметры, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством (Yehuda and LeDooux, 2007).

В этом смысле травма родителей связана с повышенным риском посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), а также расстройств настроения и тревожных расстройств у потомства, поскольку биологические изменения, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством и / или другими связанными со стрессом расстройствами, также наблюдались у детей, переживших травму. которые сами не сообщают о травмах или психических расстройствах. Модели на животных продемонстрировали, что стрессовое воздействие может привести к эпигенетическим изменениям в следующем поколении, и была выдвинута гипотеза, что такие механизмы лежат в основе уязвимости к симптомам у потомков, переживших травму. Было продемонстрировано, что стойкие поведенческие реакции на стресс и эпигенетические изменения у взрослого потомства опосредованы изменениями гамет в утробе матери, изменениями в раннем послеродовом уходе и / или другим опытом ранней жизни, на которые влияет воздействие родителей (Иегуда, Даскалакис, Бирер , Bader, Klengel, Holsboer, and Binder, 2015).

Выжившие после военных травм или жестокого обращения в детстве подвергаются повышенному риску развития расстройств травматического спектра, таких как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Кроме того, травматический стресс был связан с изменениями в нейроэндокринной и иммунной системах, повышая риск физических заболеваний. Травматический опыт может даже повлиять на психологические, а также биологические параметры в следующем поколении, т.е. травматический стресс может иметь трансгендерные эффекты. В частности, эпигенетические изменения в генах, регулирующих ось гипоталамус-гипофиз-надпочечники, а также иммунную систему, наблюдались у выживших после травм в детстве и у взрослых.

Эти изменения могут привести к стойким изменениям реакции на стресс, а также к риску для физического здоровья. Кроме того, последствия родительской травмы могут быть переданы следующему поколению через родительский дистресс и пре- и постнатальную среду, а также посредством эпигенетических меток, передаваемых через зародышевую линию. В то время как эпигенетические исследования имеют большой потенциал для улучшения нашего понимания последствий травмы, результаты следует интерпретировать с осторожностью, поскольку эпигенетика представляет собой лишь часть сложной головоломки, состоящей из взаимодействующих биологических факторов и факторов окружающей среды.

Как было сказано, метилирование цитозином генов, связанных с глюкокортикоидами, представляет собой эпигенетическую модификацию, которая, как считается, лежит в основе онтогенетического программирования функции оси гипоталамус-гипофиз-надпочечники (HPA). Важность эпигенетических исследований является многообещающей в качестве диагностических или прогностических маркеров, но неизвестно, связаны ли эти измерения с клиническим состоянием или предсказывают его.

Последующие исследования на людях показали, что невзгоды в детстве связаны с более высоким метилированием промотора экзона 1F GR (человеческий ортолог последовательности промотора экзона 17 крысы), снижением экспрессии GR в гиппокампе и усилением реакции оси HPA на стресс. Изучение биологических показателей в связи с изменением симптомов посттравматического стрессового расстройства после успешного психотерапевтического исследования было разработано для получения выборки с различной степенью улучшения симптомов, при этом некоторые из них демонстрируют значительное уменьшение тяжести симптомов, а другие — минимальное или умеренное изменение. Дополнительным преимуществом этого подхода является возможность изменять симптомы без введения экзогенных лекарств, которые могут иметь прямое воздействие на представляющие интерес биологические показатели. (Иегуда, Даскалакис, Дезарно, Макоткин, Лернер, Кох, Флори, Буксбаум, Мини и Биерер, 2013 г .; Яхьяви, Заргами, Марва, 2014 г.).

Эпидемиологические исследования прояснили факторы риска, которые увеличивают вероятность посттравматического стрессового расстройства после воздействия потенциально травмирующего события. ПТСР — это взаимодействие между субъектом, травматогенным фактором и социальным контекстом. В каждом эпидемиологическом, психопатологическом и, в частности, нейрогенетическом исследовании мы будем расширять влияние этих взаимодействий на терапевтическое лечение психотравмированных лиц (Uuxéméry, 2012).

Социально-экономические издержки

Социальные и экономические издержки жестокого обращения с детьми и отсутствия заботы подсчитать трудно. Некоторые расходы очевидны и напрямую связаны с плохим обращением, например, расходы на больницу для лечения травм, полученных в результате физического насилия, и расходы на уход в приемные семьи, вызванные удалением детей, когда они не могут оставаться в безопасности со своими семьями. Другие издержки, менее напрямую связанные со случаями жестокого обращения, включают более низкую успеваемость, преступность среди взрослых и проблемы с психическим здоровьем на протяжении всей жизни. Как прямые, так и косвенные затраты влияют на общество и экономику.

Трансгенерационные эффекты

Люди могут передавать свои эпигенетические метки, включая демиелинизированные нейроны, своим детям. Последствия травмы могут передаваться от одного поколения выживших после детской травмы к последующим поколениям потомства. Это известно как трансгендерная травма или межпоколенная травма, и может проявляться как в родительском поведении, так и эпигенетически. Воздействие детских травм, наряду со стрессом окружающей среды, также может вызывать изменения в генах и экспрессии генов. Растущее количество литературы предполагает, что детский опыт травм и жестокого обращения в рамках близких отношений не только ставит под угрозу их благополучие в детстве, но также может иметь долгосрочные последствия, которые распространяются и на взрослую жизнь. Эти долгосрочные последствия могут включать в себя проблемы с регуляцией эмоций, которые затем могут передаваться последующим поколениям через взаимодействие между детьми и родителями и усвоенное поведение. (см. также поведенческую эпигенетику , эпигенетику , историческую травму и цикл насилия )

Устойчивость

Жестокое обращение в детстве значительно предсказывает множество отрицательных результатов во взрослом возрасте. Однако не у всех детей, подвергшихся воздействию потенциально травмирующего события, впоследствии возникают проблемы с психическим или физическим здоровьем. Следовательно, существуют факторы, которые уменьшают воздействие потенциально травмирующих событий и защищают человека от развития проблем с психическим здоровьем после воздействия потенциально травмирующего события. Это так называемые факторы отказоустойчивости.

Исследования в отношении детей, которые продемонстрировали адаптивное развитие, столкнувшись с невзгодами, начались в 1970-х годах и продолжаются по сей день. Устойчивость определяется как «процесс, способность или результат успешной адаптации, несмотря на сложные или угрожающие обстоятельства». Концепция устойчивости основана на исследованиях, которые показали, что переживание положительных эмоций оказывает восстанавливающее и профилактическое воздействие на переживание отрицательных эмоций в более широком смысле. в отношении физического и психологического благополучия в целом и, в частности, реакции на травму. Это направление исследований способствовало разработке мероприятий, направленных на повышение устойчивости, а не на устранение недостатков у человека, пережившего травматическое событие. Устойчивость было обнаружено, что он снижает риск самоубийства, депрессии, беспокойства и других проблем с психическим здоровьем, связанных с воздействием травм в детстве.

Когда человек с высокой устойчивостью переживает потенциально травмирующее событие, его относительный уровень функционирования незначительно отклоняется от уровня функционирования, который он проявлял до воздействия потенциально травмирующего события. Более того, тот же человек может быстрее и успешнее оправиться от потенциально травмирующего опыта, чем человек, который можно назвать менее устойчивым. У детей уровень функционирования реализуется, когда ребенок продолжает вести себя в манере, которая считается приемлемой с точки зрения развития для ребенка этого возраста. Уровень функционирования также измеряется наличием психических расстройств, таких как депрессия, тревога, посттравматическое стрессовое расстройство и т. Д.

Факторы, влияющие на устойчивость

Факторы, влияющие на устойчивость, включают культурные факторы, такие как социально-экономический статус, так что наличие большего количества ресурсов обычно означает большую устойчивость к травме. Кроме того, серьезность и продолжительность потенциально травмирующего опыта влияют на вероятность получения негативных результатов в результате детской травмы. Одним из факторов, не влияющих на устойчивость, является пол: как мужчины, так и женщины одинаково чувствительны к факторам риска и защитным факторам. Когнитивные способности также не являются показателем устойчивости.

Было показано, что привязанность является одним из наиболее важных факторов, которые следует учитывать при оценке относительной устойчивости человека. Дети с надежной привязанностью к взрослому, у которых есть эффективные стратегии выживания, чаще всего переносили неблагоприятный детский опыт (НОП) адаптивным образом. Надежные привязанности на протяжении всей жизни (в том числе в подростковом и взрослом возрасте), по-видимому, одинаково важны для воспитания и поддержания устойчивости. Надежная привязанность к сверстникам в подростковом возрасте является особенно сильным показателем устойчивости. В контексте жестокого обращения считается, что эти надежные привязанности уменьшают степень, в которой дети, подвергшиеся насилию, воспринимают других как ненадежных. Другими словами, в то время как некоторые дети, подвергшиеся насилию, могут начать считать других людей небезопасными и не заслуживающими доверия, дети, способные развивать и поддерживать здоровые отношения, с меньшей вероятностью будут придерживаться этих взглядов. Дети, которые переживают травму, но также испытывают здоровую привязанность к нескольким группам людей (в основном, взрослым, сверстникам, романтическим партнерам и т. Д.) В детстве, подростковом и взрослом возрасте, особенно устойчивы.

Личность также влияет на развитие (или отсутствие развития) психопатологии взрослых в результате жестокого обращения с детьми. Люди с низким уровнем невротизма демонстрируют меньше негативных последствий, таких как психопатология, преступная деятельность и плохое физическое здоровье, после воздействия потенциально травмирующего события. Более того, было обнаружено, что люди с более высокими показателями открытости опыту, сознательности и экстраверсии более устойчивы к последствиям детской травмы.

Повышение устойчивости

Одно из наиболее распространенных заблуждений об устойчивости состоит в том, что люди, демонстрирующие устойчивость, в некотором роде особенные или экстраординарные. Успешная адаптация или устойчивость — довольно распространенное явление среди детей. Отчасти это связано с естественным адаптивным характером детского развития. Следовательно, устойчивость повышается за счет защиты от факторов, которые могут подорвать врожденную устойчивость ребенка. Исследования показывают, что устойчивость можно повысить, предоставив детям, пережившим травму, среду, в которой они чувствуют себя в безопасности и могут надежно прикрепиться к здоровому взрослому. Таким образом, вмешательства, которые способствуют прочным связям между родителями и детьми, особенно эффективны для защиты от потенциальных негативных последствий травмы.

Более того, исследователи устойчивости утверждают, что успешная адаптация — это не просто конечный результат, а скорее процесс развития, который продолжается на протяжении всей жизни человека. Таким образом, успешное продвижение устойчивости должно продолжаться на протяжении всей жизни человека.

Прогноз

Травма влияет на всех детей по-разному (см. Стресс в раннем детстве ). У некоторых детей, переживших травму, развиваются серьезные и длительные проблемы, в то время как у других могут быть минимальные симптомы, и они быстрее выздоравливают. Исследования показали, что, несмотря на широкие последствия травмы, дети могут выздоравливать и выздоравливают, и что уход и вмешательства с учетом травм дают лучшие результаты, чем «обычное лечение». Медицинская помощь с учетом травм определяется как предложение услуг или поддержки, направленных на удовлетворение особых потребностей людей, переживших травму.

Виды травм

Издевательства

Запугивание — это любое неспровоцированное действие с намерением причинить физический или психологический вред тому, кто, как считается, обладает меньшей властью, как в физическом, так и в социальном плане. Издевательства — это форма домогательств, которая часто повторяется и носит привычный характер и может происходить лично или в Интернете.

Издевательства в детстве могут причинить вред, страдания и образовательный вред, что может повлиять на более позднюю стадию подросткового возраста. Участие в издевательствах в качестве жертвы, хулигана, хулигана / жертвы или свидетеля может угрожать благополучию детей. Издевательства могут быть фактором риска развития расстройства пищевого поведения, могут повлиять на функционирование оси HPA и могут повлиять на функционирование во взрослом возрасте. Это увеличивает риск физических проблем, таких как воспаление, диабет и риск сердечных сокращений, а также проблем с психическим здоровьем, таких как тревога, депрессия, агорафобия, паническое расстройство, злоупотребление психоактивными веществами и посттравматическое стрессовое расстройство.

В отличие от травли, которая носит прямой характер, травма от насилия в обществе не всегда напрямую сохраняется на ребенке, а является результатом того, что он подвергается насильственным действиям и поведению в обществе, таким как насилие со стороны банд, школьные перестрелки, беспорядки или жестокость со стороны полиции. Прямое или косвенное воздействие насилия в обществе связано со многими негативными последствиями для психического здоровья детей и подростков, включая интернализующие симптомы, связанные с травмами, академические проблемы, злоупотребление психоактивными веществами и суицидальные мысли.

Свидетельства также указывают на то, что насилие порождает еще большее насилие; дети, ставшие свидетелями насилия в сообществе, постоянно демонстрируют более высокий уровень агрессии в периоды развития, включая раннее и среднее детство, а также подростковый возраст.

Комплексная травма

Сложная травма возникает в результате многократных и повторяющихся эпизодов виктимизации или других травмирующих событий. Лица, подвергшиеся множественным формам травм, часто сталкиваются с широким спектром трудностей по сравнению с теми, кто пережил только одно из нескольких травм. Например, когнитивные осложнения (диссоциация), аффективные, соматические, поведенческие, реляционные проблемы и проблемы самоатрибуции наблюдались у людей, переживших сложную травму.

Катастрофы

Помимо опыта стихийных бедствий и техногенных катастроф, травмы, связанные со стихийными бедствиями, включают потерю близких, сбои, вызванные бездомностью и лишениями, вызванными стихийными бедствиями, а также разрушение общественных структур.

Столкновение со стихийным бедствием — это очень стрессовый опыт, который может привести к широкому спектру неадаптивных последствий, особенно у детей. Подверженность стихийным бедствиям представляет собой фактор риска плохого психологического здоровья детей и подростков. Психологические симптомы имеют тенденцию уменьшаться со временем после воздействия, это не быстрый процесс.

Насилие со стороны интимного партнера

Подобно насилию в общине, травма, связанная с предполагаемым насилием со стороны партнера, не обязательно напрямую закрепляется на ребенке, но может быть результатом воздействия насилия в семье, часто насилия, совершенного в отношении одного или нескольких лиц, осуществляющих уход, или членов семьи. Часто это сопровождается прямым физическим и эмоциональным насилием над ребенком. Наблюдение за насилием и угрозами в отношении воспитателя в первые годы жизни связано с серьезным воздействием на здоровье и развитие ребенка.

Последствия для детей включают психологический стресс, поведенческие расстройства, нарушения саморегуляции, трудности с социальным взаимодействием и дезорганизованную привязанность. Последствия насилия со стороны интимного партнера могут быть более серьезными для детей младшего возраста. Дети младшего возраста полностью зависят от своих опекунов, чем дети старшего возраста, не только в плане физического, но и эмоционального ухода. Это необходимо для нормального неврологического, психологического и социального развития. Эта зависимость может способствовать их уязвимости стать свидетелями насилия в отношении тех, кто за ними ухаживает.

Медицинская травма

Медицинская травма, иногда называемая «педиатрическим медицинским травматическим стрессом», относится к набору психологических и физиологических реакций детей и их семей на боль, травму, серьезное заболевание, медицинские процедуры и инвазивные или пугающие способы лечения. Медицинская травма может возникнуть в результате одного или нескольких медицинских событий. У детей все еще развиваются когнитивные навыки, и поэтому они иначе обрабатывают информацию. Они могли ассоциировать боль с наказанием и полагать, что сделали что-то не так, что привело к боли или что они каким-то образом причинили себе травму.

Дети могут испытывать нарушения привязанности к опекунам из-за травматического медицинского опыта. Это действительно зависит от возраста ребенка и его понимания своих медицинских проблем. Например, маленький ребенок может чувствовать себя преданным со стороны родителей, если ему приходилось участвовать в действиях, которые вызывали и усугубляли боль ребенка, например, давали лекарства или обращались к врачу. В то же время отношения между родителями и детьми натянуты из-за того, что родители чувствуют себя бессильными, виноватыми или неполноценными.

Физическое насилие

Физическое насилие над детьми — это физическая травма или физическая травма, вызванная ударами, ударами, ударами или иным причинением вреда ребенку. Это злоупотребление считается неслучайным. Травмы могут варьироваться от легких синяков до переломов костей, переломов черепа и даже смерти. Краткосрочные последствия физического насилия над детьми включают переломы, когнитивные или интеллектуальные нарушения, дефицит социальных навыков, посттравматическое стрессовое расстройство, другие психические расстройства, повышенную агрессию и внешнее поведение, тревогу, рискованное поведение и суицидальное поведение. Долгосрочные последствия включают затруднение доверия к другим, низкую самооценку, беспокойство, физические проблемы, гнев, интернализацию агрессии, депрессию, межличностные трудности и злоупотребление психоактивными веществами.

Травма беженца

Детская травма, связанная с беженцем, может иметь место в стране происхождения ребенка из-за войны, преследований или насилия, но также может быть результатом процесса перемещения или даже срывов и переходов в переселение в страну назначения. Исследования молодежи из числа беженцев показывают высокий уровень воздействия травм, связанных с войной, и выявили серьезные негативные последствия этого опыта для психического здоровья детей. Некоторые последствия травм у детей-беженцев включают поведенческие проблемы, расстройства настроения и тревожные расстройства, посттравматическое стрессовое расстройство и трудности адаптации.

Травма разлуки

Травма разлуки — это разрыв отношений привязанности, который нарушает неврологическое развитие и может привести к смерти. Хроническое разлучение с опекуном может быть чрезвычайно травматичным для ребенка.

Домогательство

Травматическое горе

Травматическое горе отличается от традиционного процесса горевания тем, что ребенок не может справиться с повседневной жизнью или даже вспомнить любимого человека вне обстоятельств его смерти. Это часто случается, когда смерть наступила в результате внезапной болезни или акта насилия.

Уход

Последствия детской травмы можно смягчить с помощью ухода и лечения. Раннее вмешательство оказывает значительное влияние. Иногда поддержки и заботы со стороны опекунов или других членов семьи достаточно, чтобы избежать долгосрочного вреда; но в случаях, когда детям требуется профессиональная помощь, будет использоваться терапия, направленная на лечение травм. Методы лечения с учетом травм лечат всего человека, признавая влияние травмы на физическое, психологическое и социальное здоровье.

Снижение уровня гормонов стресса (кортизола, адреналина, тестостерона) является важным первым шагом для эффективного лечения сложной детской травмы.

Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) является предпочтительным психологическим методом лечения посттравматического стрессового расстройства и рекомендуется в соответствии с передовыми методиками лечения, например, КПТ обычно включает конфронтацию и обработку воспоминаний о травме безопасным, постепенным образом; выявление и реструктуризация проблемных убеждений; и навыки снятия возбуждения. Существуют убедительные доказательства использования этих методов КПТ для лечения посттравматического стрессового расстройства с точки зрения степени уменьшения симптомов по сравнению с уровнями до лечения и диагностического восстановления. Сопутствующие лечебные барьеры включают стигму, стоимость, географию и недостаточную доступность лечения.

Когнитивно-поведенческая терапия, ориентированная на травмы (TF-CBT) — это ветвь когнитивно-поведенческой терапии, предназначенная для лечения случаев посттравматического стрессового расстройства у детей и подростков. Гибкость этой модели лечения дает ей возможность лечить широкий спектр случаев с разными имеющимися симптомами. Терапия следует пошаговому процессу и использует техники КПТ в сочетании с внимательностью и многим другим. Это помогает познакомить ребенка и родителя с симптомами травмы, если таковые имеются, прежде чем позволить ребенку самостоятельно обработать травму в безопасном месте.

Десенсибилизация и повторная обработка движением глаз (EMDR) — это метод, используемый терапевтами для обработки травматических воспоминаний. В ходе вмешательства пациент вспомнит травматические воспоминания и использует двустороннюю стимуляцию, такую ​​как движения глаз или постукивание пальцами, чтобы помочь регулировать свои эмоции. Процесс завершается, когда пациент теряет чувствительность к памяти и может вспомнить ее, не получив отрицательной реакции.

Было показано, что диалектическая поведенческая терапия (ДПТ) помогает предотвратить членовредительство и улучшить межличностное взаимодействие за счет уменьшения эмпирического избегания и выражения гнева с помощью комбинации когнитивно-поведенческих методов и техник внимательности.

В Heroes Real Life (RLH) лечения , последовательный, прикрепление в центре вмешательства для лечения детей с комплексной ПТСР , которая сосредоточена на 3 основных компонентов: влияют на регулирование, эмоционально поддерживающие отношения и интеграцию жизни Строй ресурсов и навыков для устойчивости.

Система кодирования процесса нарратива-эмоции (NEPCS) — это система кодирования поведения, которая идентифицирует восемь маркеров клиента: абстрактная история, пустая история, неописуемая эмоция, порожденная история, та же старая история, история конкурирующих сюжетных линий, история неожиданного результата и история открытия. Каждый маркер различается по степени, в которой конкретные индикаторы повествовательных и эмоциональных процессов представлены в одноминутных временных отрезках, взятых из записанных на видео сеансов терапии. Поскольку усиленная интеграция повествования и эмоционального выражения ранее ассоциировалась с восстановлением после сложной травмы.

Система привязанности, саморегуляции и компетентности (ARC) — это программа для детей и подростков, пострадавших от сложной травмы. Система ARC — это гибкое, основанное на компонентах вмешательство для лечения детей и подростков, которые пережили сложную травму. Теоретически основывается на теориях привязанности, травмы и развития и, в частности, обращается к трем основным областям, на которые оказывает воздействие хроническая межличностная травма: привязанность, саморегуляция и компетенции развития Привязанность, саморегуляция, компетентность, интеграция травматического опыта в этих областях, структура организована вокруг 10 основных целей или строительных блоков вмешательства.

Воздействие на взрослых

У взрослого человека чувства тревоги, беспокойства, стыда, вины, беспомощности, безнадежности, горя, печали и гнева, которые начались с травмы в детстве, могут продолжаться. Кроме того, те, кто пережил травму в детстве, с большей вероятностью столкнутся с тревогой, депрессией, самоубийством и членовредительством, посттравматическим стрессовым расстройством, злоупотреблением наркотиками и алкоголем и трудностями в отношениях. Последствия детской травмы не заканчиваются только эмоциональными последствиями. Выжившие после детской травмы также подвергаются более высокому риску развития астмы, ишемической болезни сердца, диабета или инсульта. У них также больше шансов развить «повышенную реакцию на стресс», которая может затруднить им регулирование своих эмоций, привести к проблемам со сном, снижению иммунной функции и увеличению риска ряда физических заболеваний в зрелом возрасте.

Рекомендации

ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Психопатология. Часть II››

Диссоциация психической деятельности, расщепление психики, шизис, утрата внутреннего психического единства, дискордантность, интрапсихическая атаксия, аутизм, разлаженность, нарушения координации психических процессов — эти и другие названия широко используются для обозначения патогностических признаков, свойственных психической деятельности больных шизофренией. На это указывает, в частности, и сам термин «шизофрения», акцептированный различными школами в психиатрии, несмотря на существующие отличия в подходах по другим проблемам данного заболевания. Явления психического расщепления, выражаясь отдельными симптомами, но еще в большей степени своеобразием окраски многих неспецифических симптомов и синдромов, имеют весьма существенное диагностическое значение. Вероятно, именно они порождают у наблюдателя трудно формируемое впечатление о больных, обозначаемое некоторыми исследователями как «чувство шизофрении». Разумеется, интуитивное восприятие едва ли может считаться серьезным доводом при обосновании столь ответственного диагноза. Задача врача состоит, таким образом, в том, чтобы подвергнуть тщательному анализу клинические явления и аргументированно подтвердить либо отвергнуть факты психического расщепления, не ограничиваясь субъективным впечатлением, возникшим в ходе обследования больного.

В явлениях психической диссоциации со значительной долей условности можно разграничить два плана: внешний, выражающийся в нарушениях контактов с действительностью,— аутизм, и внутренний, проявляющийся особой структурой субъективных переживаний больного, их внутренней несогласованностью — интрапсихическая атаксия или расщепление психики, утрата координации психических процессов.

Аутизм. Оторванность от конкретной действительности, отгороженность от внешнего мира, обнаруживающаяся в сфере контактов с окружающими, в игнорировании объективных требований к своему поведению, разлаженности аффективных реакций и в отходе от реалистической ориентации мыслительной деятельности. Проявления аутизма многообразны, во внешних чертах противоречивы, но все они объединяются одной общей особенностью — утратой единства личности с внешним миром. Базисной характеристикой аутизма является, по-видимому, интровертированная установка, признаки которой могут быть выявлены уже в первые годы жизни ребенка. Это выражается недоверием к окружающему, чрезмерной осторожностью, боязливостью, страхом всего нового и непривычного, медленным формированием привязанности и чувства собственности, отсутствием свойственной детям открытости и непосредственности. Указанные особенности сохраняются в последующие годы. Заболевание лишь способствует усилению интроверсии, обнажая разные аспекты этого качества личности.

Далее, к числу постоянных проявлений аутизма относится также аффективная блокада —. отчужденность от окружающих, утрата потребности в общении или ограничение симпатий и личных привязанностей избирательным кругом лиц. Больные замкнуты, не стремятся к живому общению или активно его избегают, не тяготятся одиночеством, отдаленностью от людей. Контакты осуществляются не в силу естественной потребности в человеческом общении, а «по необходимости, по мере надобности», из рационалистических побуждений, обычно по каким-либо конкретным деловым вопросам, решение которых зависит от окружающих.

Внешне больные могут выглядеть достаточно контактными, порою весьма непринужденно и раскованно чувствующими себя в группе или даже назойливыми. Но и в данном случае коммуникабельность не вытекает из непосредственных аффективных побуждений. Результаты общения не доставляют удовлетворения, а формирующиеся связи непрочны, легко и без сожаления обрываются.— «Даже среди людей я чувствую, что остаюсь наедине с собой».

Снижение эмоциональной откликаемости и нарастающая обособленность получает отчетливое клиническое звучание не только в общении, но также в своеобразии речи и различных внешних деталях поведения больных.

Речь постепенно теряет форму диалога, все более приближаясь к монологу, строится без учета реакции собеседника и требований ситуации. Как правило, она лишена выразительности, образности, сочных аффективных модуляций, живых разговорных приемов, которыми привлекается внимание собеседника или поддерживается его интерес к обсуждаемой теме, логических акцентов, способствующих взаимопониманию, отличается литературной правильностью, неуместной высокопарностью либо канцелярской сухостью. Многие больные не чувствуют юмора, иронии и по этой причине слывут «серьезными людьми», не понимают общепринятого смысла идиоматических оборотов речи и редко включают их в свой лексикон. Не воспринимают и не используют бытующие в той или иной среде шутки, остроты, жаргонные выражения — все то, что общительные натуры впитывают в себя, как губка, с самого детства.

Заслуживает упоминания и тот факт, что часто больные не понимают и не могут уверенно сказать, общительны ли они. Вот несколько характерных ответов: «Общительный? Как понять? С друзьями или как? С семьей, на работе или общественный? Шутливый, что ли? Нет, не понимаю это слово… Да, на работе, в коллективе общительный… Могу поддерживать разговор… Занимаюсь общественной работой, выходит, общительный… Да, юмор мне понятен, если он не относится к серьезным вопросам… Могу заговорить с человеком, даже незнакомым… Да, разговорчив…». Понятия потребность в общении и коммуникативные навыки большей частью не различаются.

Сообщения больных о близких людях нередко формальны, не дают полного представления об их личностных качествах, лишены теплоты, сочувствия, живого участия в их судьбе: «Мать на разных работах работает, отец — флегматичный, не пьет… Отец разговорчивый, тоже рабочий,. мать — женщина энергичная, строгая… Отец непьющий, был фонарщиком, тоже любил шутить, а. мать— домохозяйка… Мать? Что мать, у нее своя жизнь, у меня — своя…».

Аутизм нередко обнаруживается странностями в поведении. Неадекватность, колеблющаяся в диапазоне от некоторой развязности и бесцеремонности до явно нелепого поведения, может быть связана с утратой чувства дистанции, непониманием своей роли в конкретной ситуации или неспособностью вообще принимать ее в расчет. Весьма характерна ролевая несостоятельность — непонимание той роли, которая была бы уместной в данных обстоятельствах. Так, в беседе с врачом больной ведет, себя «на дружеской ноге», «на равных» вступает в дискуссии, дает — советы. На обходе справляется о самочувствии врача, позволяет себе игривые, кокетливые нотки, недвусмысленные намеки. Или внезапно может прервать беседу и покинуть кабинет, рассказать некстати пришедшее в голову стихотворение, запеть, прилечь «отдохнуть», раздеться и делать гимнастические упражнения… В строгой или торжественной обстановке больной может вдруг вспомнить и рассказать неприличный анекдот и громко расхохотаться, не обращая внимания на недоумение присутствующих, совершить эксцентрическую выходку, позволить себе циничное замечание. Подобные эпизоды воспринимаются окружающими как внезапные, неожиданные, поскольку противоречат интеллектуальному уровню больных, их прежнему поведению и. не сообразуются с ситуацией. Особенно легко и часто такие эпизоды возникают в состоянии алкогольного опьянения. Столь же неожиданны и непредсказуемы импульсивные, большей частью бессмысленные, в ряде случаев небезопасные для больных и окружающих поступки, совершаемые под влиянием случайных мимолетных побуждений, немотивированные эпизоды дурашливости, нелепой клоунады, время от времени возникающие на фоне адекватного в целом поведения.

Другие больные, напротив, держатся строго официально, подчеркнуто сухо и даже личные просьбы выражают врачу в письменной форме. Обычно это наблюдается у больных, аутичное поведение которых обнаруживается в виде ригоризма — ортодоксальной и ригидной приверженности формально безупречным этическим и правовым нормам, особой «правильности, негнущейся прямоте, идеальности» в оценках, суждениях, взглядах и поступках, идущих вразрез со складывающимися в реальной жизни обычаями и взаимоотношениями. Любопытная деталь, характеризующая ригоризм, это пренебрежение обычаями наречения именем и склонность придумывать своим детям новые имена, связанные, в частности, с догматами веры и идеологии: Ортомар — ортодоксальный марксист; Даздраперма — да здравствует Первое мая; Ревокат — революция катится и т. д.

Аутичные больные в большинстве своем малодоступны, недостаточно раскрывают свои внутренние переживания, не стремятся быть понятыми, так что почти всегда существует барьер, отделяющий их от собеседника. Нередко встречается, однако, внешне противоположная, но в сущности все та же аутическая особенность поведения — регрессивная синтонность; или аутизм наизнанку, проявляющаяся чрезмерной откровенностью, обнаженностью. Так, больной без всякого принуждения говорит о том, что пьянствует, имеет порочные наклонности, без тени смущения сообщает о подробностях интимной жизни, постыдных эпизодах биографии, раскрывает семейные тайны и др. Столь же выраженной может быть раскрытость пациентов с органически обусловленной регрессией личности (алкогольная деградация, прогрессирующий паралич), но в данном случае наблюдается интеллектуальное снижение, расторможенность влечений, эйфорический фон настроения — явления, не свойственные шизофрении.

Зачастую больные не обращают должного внимания на свой внешний вид, небрежны, неряшливы и даже неопрятны, сохраняя при этом известную интеллектуальную утонченность и интересы к отвлеченным вопросам, музыке и др. Странным образом духовные стремления уживаются здесь с полным пренебрежением к повседневным потребностям, чего у органических пациентов обычно не наблюдается, и скорее, напротив, в первую очередь разрушается духовное ядро личности. С другой стороны, в одежде, прическе, манерах аутичным пациентам могут быть свойственны несуразность, крикливость, экстравагантность либо утрированная стилизация, выражающие определенные отношения к различным сторонам жизни. Так, больной с шизофренией носит одежду и прическу «русских демократов», ведет себя очень чинно, к врачу относится свысока, в знак протеста к рутине жизни поменял свою фамилию, теперь у него она — «Правда». Тенденция к гротескным невербальным способам коммуникации свойственна, как видно, не только истерическим личностям.

Необычной направленностью отличаются интересы и склонности аутичных пациентов. Как правило, они не определяются конкретными обстоятельствами жизни, образованием, запасом знаний, не согласуются с интеллектуальными возможностями, оторваны от реальности, однобоки, заумны. Это гипертрофированный интерес к мистике, метафизике, иррациональным и эзотерическим построениям, древним, манящим своей загадочностью философским системам, увлечение йогой, спиритизмом, средневековьем, псевдонаучными течениями, паразитирующими на окруженных ореолом таинственности явлениях действительности, и вообще глобальной проблематикой, в то время как насущные и естественные потребности и вопросы оставляются без внимания или в отношении их больные обнаруживают все возрастающую несостоятельность. Это также странные виды коллекционирования, составлению бесчисленных кроссвордов, туристических маршрутов, изобретение особых гимнастических комплексов, диет, приемов закаливания, моделей одежды, вступающих в очевидное противоречие с разумной обеспокоенностью состоянием здоровья. Наконец, это могут быть романтически-восторженное отношение к действительности, неумеренный пафос в изображении обыденных явлений, ничем не оправданный одеревеневший оптимизм, склонность к идеализации, обожанию единственного либо очередного «кумира», иногда с отчетливым оттенком гомосексуализма или кровосмесительства, платоническая влюбленность, мечтательность, оторванная от реальной жизни и др.

Аутистическая ориентация мышления выражается разными степенями отрыва содержания мыслей больных от действительности и объективных закономерностей реального мира, хотя формальных нарушений мыслительной деятельности при этом может не выявляться. Так, это могут быть мимо-ответы при отсутствии разорванности мышления, возникающие вследствие того, что больной не фиксирует внимания на вопросах врача, отвечая любой из случайно появившихся мыслей. Это также легкость, с какой в рассуждениях и выводах игнорируются очевидные факты, а их место бывает заполнено второстепенными обстоятельствами. Так, в жалобах на самочувствие нередко отражаются побочные, случайные отклонения, в то время как актуальные, реально угрожающие благополучию и будущему, не находят выражения. Например, больной констатирует «подергивание ресниц, слипание ресниц, дрожание пальца…», обеспокоен тем, что «не может спать на правом боку, спит с открытым ртом, плохо спит после приема мяса…». Из спонтанных сообщений такого рода часто вообще невозможно составить ясное представление о собственно болезненных проявлениях. После беседы с врачом больной может спросить, правильно ли он заполнил цифры или сравнил понятия, упуская из виду главное: какие выводы сделал врач о его здоровье. Аутистические тенденции мышления обнаруживаются в повышенной готовности признать обоснованность достаточно невероятных или даже абсурдных утверждений, в неспособности провести четкую грань между желаемым и действительным, воображаемым и реальным. Шизоидной личности вообще свойственно видеть действительность через призму своих надуманных схем или безжизненных представлений, а если обнаруживаются при этом какие-то противоречия, то сомнения разрешаются далеко не в пользу реальности. Склонность к фантазированию и неспособность выходить за рамки фантазий различного, особенно концептуального типа, нужно признать одной из наиболее характерных черт аутизма. Плоды фантазии и отображение реальных явлений могут сосуществовать бок о бок, несмотря на их логическую несовместимость, либо первые на некоторое время получают перевес и доминируют в психической деятельности. Последнее наблюдается, в частности, у подростков, при бредоподобном фантазировании. Таким же образом у больных детей возникают явления перевоплощения, когда фантастические представления о себе определяют содержание самосознания и поведение: ребенок «заигрывается» и длительное время ведет себя как персонаж сказки, герой придуманной истории или какое-нибудь животное. По в. ыходе из психотического состояния, содержание переживаний которого оказалось весьма далеким от действительности, аутичный больной зрелого возраста не может дать им реалистическую оценку, срастается с ними и долгое время считает их происходившими на самом деле, даже если они утратили для него прежнюю актуальность. Крайняя степень выраженности аутистической направленности мышления выражается в полном игнорировании законов действительности и логики, а также в том, что любая мысль становится эквивалентной реальности, несмотря на ее очевидное несоответствие с фактами. Аффективные реакции аутичных больных большей частью неадекватны, парадоксальны, поскольку возникают по поводу каких-то побочных, второстепенных обстоятельств, а не главного содержания происходящего, либо качественно извращены и прямо противоположны естественным в данной конкретной ситуации — паратимия. Так, больной протестует против запрета на курение в палате, возмущен сокращением времени пребывания на прогулке, нерациональным, по его мнению, кормлением, но остается равнодушным к факту госпитализации, оформления инвалидности, диагностики тяжелого заболевания. С другой стороны, его могут волновать чересчур общие проблемы, например, «страх войны, охрана окружающей среды, будущее человечества, голода в развивающихся странах» и все это в то время, когда поставлена на карту его собственная судьба и он потерял едва ли не все созданное долгим трудом прежних лет. Может наблюдаться необычайная легкость в смене настроения, свидетельствующая об отсутствии цельной аффективной установки,— утрата логики чувств. Настроение при этом колеблется чуть ли не поминутно так, что бывает невозможно определить, какое оно вообще. Эмоциональные реакции нередко лишены яркости, выразительности, характеризуются монотонностью, единообразием. Иногда субъективно достаточно живые аффективные отклики не получают выражения вовне, скрываясь за внешней индифферентностью. Экспрессивные акты в других случаях могут возникать как бы самостоятельно, без сопровождения соответствующих эмоциональных переживаний: «Слезы идут сами по себе, а в душе — не плачу». Таким же качеством обладают псевдоаффективные реакции гнева, страха, ликования и др., за которыми не скрывается адекватного аффективного содержания. Существенной клинической особенностью аутичных больных является недостаток эмпатии — способности к сопереживанию, к непосредственному отклику на чувства других людей, что способствует усилению диссонанса между душевным состоянием больных и настроением окружающих.

Интрапсихическая атаксия. Утрата внутреннего психического единства, внутренняя противоречивость, мозаичность, разлаженность психических процессов, проявляющаяся несогласованностью душевных актов либо одновременным возникновением взаимоисключающих мыслей, эмоций, поступков. Данная особенность касается как дефицитарных, так и продуктивных психопатологических феноменов. Граница, разделяющая явления интрапсихической атаксии и объективные проявления психической диссоциации, может быть проведена условно, поскольку речь идет практически об одном и том же.

К числу достаточно ярких проявлений распада внутреннего психического единства следует отнести расстройства мыслительной деятельности в виде неясного мышления, характеризующегося недостаточной целенаправленностью и ослаблением логических связей между отдельными мыслями и выражающими их фразами; разрозненности или атаксии мышления с полной утратой логических связей между понятиями, шизофазией и мимо-говорением; амбивалентности мышления в виде одновременного возникновения мыслей взаимоисключающего содержания; двойного потока мышления, когда наряду с целенаправленно протекающими одновременно возникают вторжения «параллельных», «пересекающихся», чуждых личности мыслей либо больной ведет диалог с кем-либо из реальных лиц и в то же время «мысленно разговаривает с голосами» или ему «думается» о чем-то совершенно не относящемся к теме беседы. Резонерство, формализм, разноплановость, многоплановость, соскальзывания мышления, в которых фиксируются чересчур общие либо латентные признаки явлений, а действительно актуальные отодвигаются на периферию и постепенно теряют смысл, являются по существу выражением дискордантности мыслительной деятельности, утраты в ней интегративного начала.

Среди нарушений эмоциональной сферы несомненные признаки расщепления обнаруживают состояния растерянности, сопровождающиеся аффектом недоумения, смятением чувств, распадом мышления; аффективная амбивалентность, для которой характерно сосуществование полярного эмоционального отношения к одному и тому же объекту, например, любви и ненависти одновременно. Качество расщепления присуще также сочетанию аффективной тупости и эмоциональной гиперестезии, безразличия и тонкой чувствительности — «сплаву дерева и стекла». Дискордантность обнаруживается и в том, что эмоциональные проявления в разных ситуациях могут быть совершенно различными: «В школе я послушная, примерная, веселая, а дома — грубая, упрямая, ленивая и злая…». Иногда больные называют это «раздвоением личности». Могут наблюдаться резкие, и недостаточно обоснованные, переходы от утрированно подобострастного, сдержанно холодного или жеманно-кокетливого поведения к развязности, недоверчивости, подозрительности, агрессивности. Яркий признак расщепления — парамимия — несогласованность душевного состояния и выразительных актов.

Нередко встречаются несоответствие содержания мыслей и высказываний господствующему аффекту — собственно интрапсихическая атаксия. Так, больные с маниакальным1 аффектом могут высказывать суицидальные мысли, ипохондрические идеи, бредовые идеи преследования или обнаруживать разоблачительные и сутяжные установки. Нами наблюдался больной, который в маниакальном состоянии все свободное время проводил на кладбище, ухаживая там за могилами. Встречаются мании со ступором, идеаторным торможением вместо типичных в таких случаях психомоторного возбуждения и ускорения течения ассоциаций. Иногда отсутствует свойственная мании отвлекаемость внимания, появляется тенденция к фиксации внимания на узком круге представлений, к образованию сверхценных переживаний. Так, у одного из наблюдавшихся нами больного рекуррентной шизофренией во время маниакальных приступов всякий раз в стереотипной форме возникали сверхценные идеи ипохондрии здоровья; в начале фазы он начинал в большом количестве поглощать томатный сок, «насыщая организм витаминами». Могут встречаться маниакальные состояния с сенестопатиями, явлениями болезненного бесчувствия — расстройствами, значительно чаще наблюдавшимися при депрессии. Депрессивные состояния могут не сопровождаться признаками идеаторного и психомоторного торможения, чувством вины, самобичеванием, угрызениями совести, сенситивными идеями депрессивного содержания. Напротив, выявляются неприязненное, враждебное отношение к окружающим, злорадство при виде чужого страдания, желание делать «все назло, навред», причинять близким боль. Возникающие галлюцинации, бред не всегда сочетаются с адекватными аффективными реакциями, угрожающие «голоса» не вызывают естественного эмоционального отклика, «страшные видения» не сопровождаются страхом и т. п. Все это позволяет предполагать, что уровни расщепления могут быть разными, затрагивать различные инстанции личности, включая самые глубокие, биологические.

Признаки дискордантности могут быть обнаружены также в структуре некоторых сенсорных нарушений. Так, в явлениях аутометаморфопсии одновременно возникают симптомы макро- и микросомии («голова кажется увеличенной, а тело—уменьшенным…»), метаморфопсии — макро- и микропсии. В нарушениях коэнестезии нередко встречаются полярные сочетания болей и чувства потери ощущений, тяжести и легкости частей тела, сенсорной гипо- и гиперестезии.— «Справа в голове боли, а слева — онемение…». Феномены расщепления восприятия и нарушение способности к синтезу ощущений различной модальности также могут служить иллюстрацией психического расщепления, касающегося в данном случае физиологических механизмов обеспечения единства личности. Значительно чаще диссоциация выявляется в галлюцинаторных и бредовых расстройствах.

Так, наблюдаются контрастирующие галлюцинации, содержанием которых являются диаметрально противоположные императивные или констатирующие обманы слуха, возникающие одновременно. Близко к ним примыкают «голоса» в виде диалога, резко расходящиеся в оценке личности больного. Могут возникать поливокальные вербальные галлюцинации, не объединенные общностью содержания, когда различные «голоса» говорят на совершенно разные, не связанные между собой темы. Одновременно могут восприниматься «голоса» на отдалении и звучащие «в голове», причем их содержание не совпадает, а иногда бывает прямо противоположным: «внешние» ругают, а «внутренние» — хвалят, первые говорят нелепости, вторые — разумные вещи. Встречаются «носительство» голосов с характерной при этом оторванностью их от личности: «Голоса — сами по себе, а я — сам по себе… Голоса говорят между собой, а я их подслушиваю… Голоса удивляются, что я их слышу…». Иногда голоса требуют от больного «через его мысли» сообщать им все, о чем он разговаривает с окружающими, так как «иначе они слышать не могут».

В бредовых расстройствах явления диссоциации могут обнаруживаться в том, что одновременно возникают идеи противоположного содержания, например, бред воздействия гипнозом и бред обладания гипнозом, бред бессмертия и нигилистический бред. Фабула манихейского бреда определенно указывает на факт внутреннего расщепления. Могут одновременно возникать различные бредовые идей, совершенно не связанные между собой по содержанию. Иногда отсутствует связь между содержанием вербальных галлюцинаций и фабулой бреда, оба эти феномена существуют как бы независимо один от другого. Очевидным свидетельством аутистической природы бредовых переживаний является оторванность их содержания от реальности, эксцентричность, вычурность, непонятность, внутренняя противоречивость, а также включение в фабулу персекуторных идей близких лиц. Встречаются случаи «двойной бухгалтерии», когда одновременно с бредовой дается правильная оценка происходящему, сохраняется известная степень адекватного отражения действительности. Иногда больные становятся «носителями» бреда, как это имеет место при его инкапсуляции: бредовые идеи в данном случае не оказывают заметного влияния на поведение, хотя и сохраняют актуальность для больных. В явлениях психического автоматизма наблюдается нередкое сочетание полярных феноменов, например, ментизма и шперрунгов, насильственного говорения и блокады речи и т. д.

В двигательной сфере также могут сосуществовать полярные психопатологические феномены: явления адинамии и импульсивности, взаимоисключающие побуждения к деятельности, признаки кататонического ступора и возбуждения и др. Нередко наблюдается сочетание общего моторного недоразвития с избирательным развитием корковой моторики и даже моторной одаренности, способностями к сложным видам ручной деятельности.

Признаки дискордантности могут быть выявлены также в нарушениях сознания, самосознания, критических функций, самооценки. Так, встречается феномен двойной ориентировки в окружающем — правильной и одновременно с этим бредовой или иллюзорно-фантастической. Могут сосуществовать адекватная и бредовая ориентировка в собственной личности. Больные могут безошибочно назвать дату происходящего в данный момент и наряду с этим считать, что идет другой год или столетие, локализовать себя как бы в двух измерениях времени. На явления расщепления указывают феномены раздвоения личности, чувство утраты единства тела, воспринимаемого как состоящего из отдельных несвязанных частей. Очевидным симптомом расщепления является переживание отчуждения от собственной личности, насильственности протекающих психических процессов. Нередко наблюдается двойственное отношение к факту заболевания — сочетание нозогнозии и анозогнозии. Больной может признать патологический характер галлюцинаций и бреда, но наряду с этим считать их содержание, отражающим действительность, реальными фактами. Или не согласиться с тем, что болен и не протестовать против пребывания в стационаре и проводимого лечения. Он может также считать себя неизлечимо больным, но в то же время строить далеко идущие планы на будущее, обнаруживать повышенную самооценку и идеи самоумаления одновременно.

Завершая этот, по-видимому, далеко не полный «каталог» признаков психической диссоциации, необходимо подчеркнуть, что факт их выявления отнюдь не доказывает автоматического диагноза шизофрении. Действительно, бредовые идеи, в сущности всегда связанные с аутистическими механизмами, на что указывал Е. Блейлер, могут возникать при многих других заболеваниях. Отгороженность, интравертированность, малая доступность больных, диссоциация аффективных, выразительных, идеаторных актов, явления деперсонализации, включая раздвоение личности, другие признаки дискордантности могут встречаться при целом ряде заболеваний, в том числе при органических поражениях центральной нервной системы, придавая им «шизофреноподобную» окраску. Они могут иметь место при некоторых интоксикациях, в частности, в структуре гашишного опьянения. Известно, далее, что у 12 % больных хореей Гентингтона в начале болезни наблюдается шизофреноподобное поведение. Иногда задолго до развития сенильной деменции возникают психотические состояния с шизофреноподобной симптоматикой — факт, послуживший основой для формулирования гипотезы о родственных отношениях, существующих между шизофренией и абиотрофическими процессами. Яркие проявления раздвоения описаны у больных, в свое время подвергшихся операции рассечения мозолистого тела. Упомянутые и подобные им факты трудны для однозначной их оценки только в контексте шизофрении, либо ей противоречат. Несомненно, что именно при шизофрении явления дискордантности обнаруживаются с наибольшей частотой, достаточной полнотой и постоянством и могут быть прослежены на всех этапах течения болезни. При других заболеваниях личность в большинстве случаев сохраняет цельность, внутреннее единство, как в проявлениях болезни, так и в отношении к ней, а также к реальностям и ценностям внешнего мира. Шизофреноподобная окраска клинических проявлений может быть при этом связана с различными причинами. В качестве одной из них можно назвать сочетание какого-либо заболевания (реактивного, интоксикационного, соматогенного, экзогенно-органического) с латентной, протекающей на субклиническом уровне шизофренией. В других случаях речь может идти о сочетании с малопрогредиентной, проявляющейся неврозоподобными и психопатоподобными расстройствами шизофренией. Вполне реальной причиной, объясняющей шизофреноподобное качество возникающих психических расстройств, может быть формирование заболевания на фоне конституциональных особенностей личности, характеризующихся наличием аутистических черт (на это, в частности, могут указывать факты накопления аномальных реакций на ЛДС у родственников пробандов, страдающих шизофренией). Определенное значение имеют особенности экзогенной вредности, как это отмечалось на примере гашишного опьянения. По-видимому, нельзя полностью исключать возможность влияния некоторых генетических факторов (аутосомно-доминантный ген хореи Гентингтона, накопление среди больных шизофренией случаев трисомии X), а также воздействия условий среды, например, воспитания в семьях больных шизофренией.

Необходимо также отметить, что строго научного, общепринятого определения критериев дискордантности психической деятельности, по-видимому, не существует. Это понятие отличается некоторой расплывчатостью и является скорее клинико-описательным, а его применение — условным. В связи с этим следовало бы считать наличие признаков диссоциации весьма существенным, но имеющим диагностическое значение при шизофрении лишь в сочетании с другими характерными симптомами и особенностями течения заболевания.

Диссоциация и диссоциативные расстройства — Better Health Channel

Диссоциация — это психический процесс, при котором человек отключается от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувства идентичности. Диссоциативные расстройства включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.

Люди, пережившие травмирующее событие, часто имеют некоторую степень диссоциации во время самого события или в последующие часы, дни или недели. Например, событие кажется «нереальным» или человек чувствует себя оторванным от того, что происходит вокруг, как если бы он смотрел события по телевизору.В большинстве случаев диссоциация проходит без лечения.

Однако у некоторых людей развивается диссоциативное расстройство, требующее лечения. Диссоциативные расстройства — это противоречивые и сложные проблемы, требующие особой диагностики, лечения и поддержки. Если вы обеспокоены тем, что у вас или у вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью.

Симптомы

Симптомы и признаки диссоциативных расстройств зависят от типа и степени тяжести, но могут включать:

• Чувство оторванности от самого себя
• Проблемы с обработкой сильных эмоций
• Внезапные и неожиданные изменения настроения — например, очень грустное чувство без причины
• Проблемы с депрессией или тревогой, или и то и другое
• Ощущение, будто мир искажен или нереален (так называемая «дереализация»)
• Проблемы с памятью, не связанные с физическими травмами или заболеваниями
• Другие когнитивные ( связанные с мыслями) проблемы, такие как проблемы с концентрацией
• Значительные провалы памяти, такие как забывание важной личной информации
• Чувство принуждения к определенному поведению
• Смешение личности — например, поведение, которое человек обычно считает оскорбительным или оскорбительным. отвратительный.

Диапазон диссоциативных расстройств

Специалисты в области психического здоровья различают четыре основных типа диссоциативного расстройства, в том числе:

• Диссоциативную амнезию
• Диссоциативную фугу
• Деперсонализационное расстройство
• Диссоциативное расстройство идентичности.

Диссоциативная амнезия

Диссоциативная амнезия — это когда человек не может вспомнить детали травмирующего или стрессового события, хотя он понимает, что испытывает потерю памяти.Это также известно как психогенная амнезия. Этот тип амнезии может длиться от нескольких дней до одного или нескольких лет. Диссоциативная амнезия может быть связана с другими расстройствами, такими как тревожное расстройство.

Четыре категории диссоциативной амнезии включают:

• Локализованная амнезия — какое-то время человек вообще не помнит травмирующее событие. Например, после нападения человек с локальной амнезией может не вспоминать никаких подробностей в течение нескольких дней.
• Избирательная амнезия — человек имеет неоднородные или неполные воспоминания о травмирующем событии.
• Общая амнезия — человек не может вспомнить подробности своей жизни.
• Систематизированная амнезия — у человека может быть очень специфическая потеря памяти; например, они могут не помнить одного родственника.

Диссоциативная фуга

Диссоциативная фуга также известна как психогенная фуга. Человек внезапно и без всякого предупреждения не может вспомнить, кто он, и не помнит своего прошлого. Они не осознают, что теряют память и могут изобрести новую личность.Обычно человек уезжает из дома — иногда на тысячи километров — находясь в фуге, которая может длиться от часов до месяцев. Когда человек выходит из своей диссоциативной фуги, он обычно сбивается с толку, не вспоминая «новую жизнь», которую он создал для себя.

Расстройство деперсонализации

Расстройство деперсонализации характеризуется чувством оторванности от своей жизни, мыслей и чувств. Люди с этим типом расстройства говорят, что они чувствуют себя отстраненными и эмоционально не связанными с собой, как будто они смотрят персонажа из скучного фильма.Другие типичные симптомы включают проблемы с концентрацией внимания и памятью. Человек может сообщать, что чувствует себя неконтролируемым или неуправляемым. Время может замедлиться. Они могут воспринимать свое тело как другое по форме или размеру, чем обычно; в тяжелых случаях они не могут узнать себя в зеркале.

Диссоциативное расстройство идентичности

Диссоциативное расстройство идентичности (DID) является наиболее спорным из диссоциативных расстройств, которое оспаривается и обсуждается специалистами в области психического здоровья. Ранее называвшееся расстройством множественной личности, это самый тяжелый вид диссоциативного расстройства.

Состояние обычно подразумевает сосуществование двух или более состояний личности у одного и того же человека. Хотя различные состояния личности влияют на поведение человека, человек обычно не осознает эти состояния личности и переживает их как провалы в памяти. Другие состояния могут иметь другой язык тела, тон голоса, взгляды на жизнь и воспоминания. Человек может переключиться в другое состояние личности, когда находится в состоянии стресса. Человек с диссоциативным расстройством личности почти всегда страдает диссоциативной амнезией.

Причины

Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве. Примеры травм включают неоднократное физическое или сексуальное насилие, эмоциональное насилие или пренебрежение. Непредсказуемая или пугающая семейная среда также может привести к тому, что ребенок «отключится» от реальности во время стресса. Похоже, что тяжесть диссоциативного расстройства во взрослом возрасте напрямую связана с тяжестью детской травмы.

Травматические события, происходящие в зрелом возрасте, также могут вызывать диссоциативные расстройства. Такие события могут включать войну, пытки или стихийное бедствие.

Осложнения

Без лечения возможные осложнения для человека с диссоциативным расстройством могут включать:

• Жизненные трудности, такие как разрыв отношений и потеря работы
• Проблемы со сном, такие как бессонница
• Сексуальные проблемы
• Тяжелая депрессия
• Тревожные расстройства
• Расстройства пищевого поведения, такие как анорексия или булимия
• Проблемное употребление наркотиков, включая алкоголизм
• Самоповреждение, включая самоубийство.

Диагноз

Если вы обеспокоены тем, что у вас или вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью. Диссоциативные расстройства всегда требуют профессиональной диагностики и лечения.

Диагностика может быть сложной, поскольку диссоциативные расстройства сложны и их симптомы являются общими для ряда других состояний. Например:

• Физические причины (например, травма головы или опухоли головного мозга) могут вызвать амнезию и другие когнитивные проблемы.
• Психические заболевания, такие как обсессивно-компульсивное расстройство, паническое расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство, могут вызывать симптомы, аналогичные диссоциативному расстройству.
• Действие некоторых веществ, включая некоторые рекреационные наркотики и лекарства, отпускаемые по рецепту, может имитировать симптомы.
• Диагностика может быть затруднена, когда диссоциативное расстройство сосуществует с другой проблемой психического здоровья, такой как депрессия.

Лечение

Эффективность лечения диссоциативных расстройств не изучалась.Варианты лечения основаны на тематических исследованиях, а не на исследованиях. Вообще говоря, лечение может занять много лет. Возможные варианты:

• Безопасная среда — врачи попытаются заставить человека чувствовать себя в безопасности и расслабиться, чего достаточно, чтобы вызвать воспоминание у некоторых людей с диссоциативными расстройствами.
• Психиатрические препараты — например, барбитураты.
• Гипноз — может помочь восстановить подавленные воспоминания, хотя эта форма лечения диссоциативных расстройств считается спорным.
• Психотерапия — также известная как «разговорная терапия» или консультирование, которое обычно необходимо в долгосрочной перспективе. Примеры включают когнитивную терапию и психоанализ.
• Управление стрессом — поскольку стресс может вызвать симптомы.
• Лечение других расстройств — обычно у человека с диссоциативным расстройством могут быть другие проблемы с психическим здоровьем, такие как депрессия или тревога. Лечение может включать антидепрессанты или лекарства от тревожности, чтобы попытаться улучшить симптомы диссоциативного расстройства.

Куда обратиться за помощью

• Ваш врач (для направления к специалисту)
• Психолог
• Психиатр

Что нужно помнить

• Диссоциация — это умственный процесс отключения от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувство личности.
• Диссоциативные расстройства, требующие профессионального лечения, включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.
• Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве.

Диссоциация и диссоциативные расстройства — Better Health Channel

Диссоциация — это психический процесс, при котором человек отключается от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувства идентичности. Диссоциативные расстройства включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.

Люди, пережившие травмирующее событие, часто имеют некоторую степень диссоциации во время самого события или в последующие часы, дни или недели.Например, событие кажется «нереальным» или человек чувствует себя оторванным от того, что происходит вокруг, как если бы он смотрел события по телевизору. В большинстве случаев диссоциация проходит без лечения.

Однако у некоторых людей развивается диссоциативное расстройство, требующее лечения. Диссоциативные расстройства — это противоречивые и сложные проблемы, требующие особой диагностики, лечения и поддержки. Если вы обеспокоены тем, что у вас или у вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью.

Симптомы

Симптомы и признаки диссоциативных расстройств зависят от типа и степени тяжести, но могут включать:

• Чувство оторванности от самого себя
• Проблемы с обработкой сильных эмоций
• Внезапные и неожиданные изменения настроения — например, очень грустное чувство без причины
• Проблемы с депрессией или тревогой, или и то и другое
• Ощущение, будто мир искажен или нереален (так называемая «дереализация»)
• Проблемы с памятью, не связанные с физическими травмами или заболеваниями
• Другие когнитивные ( связанные с мыслями) проблемы, такие как проблемы с концентрацией
• Значительные провалы памяти, такие как забывание важной личной информации
• Чувство принуждения к определенному поведению
• Смешение личности — например, поведение, которое человек обычно считает оскорбительным или оскорбительным. отвратительный.

Диапазон диссоциативных расстройств

Специалисты в области психического здоровья различают четыре основных типа диссоциативного расстройства, в том числе:

• Диссоциативную амнезию
• Диссоциативную фугу
• Деперсонализационное расстройство
• Диссоциативное расстройство идентичности.

Диссоциативная амнезия

Диссоциативная амнезия — это когда человек не может вспомнить детали травмирующего или стрессового события, хотя он понимает, что испытывает потерю памяти.Это также известно как психогенная амнезия. Этот тип амнезии может длиться от нескольких дней до одного или нескольких лет. Диссоциативная амнезия может быть связана с другими расстройствами, такими как тревожное расстройство.

Четыре категории диссоциативной амнезии включают:

• Локализованная амнезия — какое-то время человек вообще не помнит травмирующее событие. Например, после нападения человек с локальной амнезией может не вспоминать никаких подробностей в течение нескольких дней.
• Избирательная амнезия — человек имеет неоднородные или неполные воспоминания о травмирующем событии.
• Общая амнезия — человек не может вспомнить подробности своей жизни.
• Систематизированная амнезия — у человека может быть очень специфическая потеря памяти; например, они могут не помнить одного родственника.

Диссоциативная фуга

Диссоциативная фуга также известна как психогенная фуга. Человек внезапно и без всякого предупреждения не может вспомнить, кто он, и не помнит своего прошлого. Они не осознают, что теряют память и могут изобрести новую личность.Обычно человек уезжает из дома — иногда на тысячи километров — находясь в фуге, которая может длиться от часов до месяцев. Когда человек выходит из своей диссоциативной фуги, он обычно сбивается с толку, не вспоминая «новую жизнь», которую он создал для себя.

Расстройство деперсонализации

Расстройство деперсонализации характеризуется чувством оторванности от своей жизни, мыслей и чувств. Люди с этим типом расстройства говорят, что они чувствуют себя отстраненными и эмоционально не связанными с собой, как будто они смотрят персонажа из скучного фильма.Другие типичные симптомы включают проблемы с концентрацией внимания и памятью. Человек может сообщать, что чувствует себя неконтролируемым или неуправляемым. Время может замедлиться. Они могут воспринимать свое тело как другое по форме или размеру, чем обычно; в тяжелых случаях они не могут узнать себя в зеркале.

Диссоциативное расстройство идентичности

Диссоциативное расстройство идентичности (DID) является наиболее спорным из диссоциативных расстройств, которое оспаривается и обсуждается специалистами в области психического здоровья. Ранее называвшееся расстройством множественной личности, это самый тяжелый вид диссоциативного расстройства.

Состояние обычно подразумевает сосуществование двух или более состояний личности у одного и того же человека. Хотя различные состояния личности влияют на поведение человека, человек обычно не осознает эти состояния личности и переживает их как провалы в памяти. Другие состояния могут иметь другой язык тела, тон голоса, взгляды на жизнь и воспоминания. Человек может переключиться в другое состояние личности, когда находится в состоянии стресса. Человек с диссоциативным расстройством личности почти всегда страдает диссоциативной амнезией.

Причины

Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве. Примеры травм включают неоднократное физическое или сексуальное насилие, эмоциональное насилие или пренебрежение. Непредсказуемая или пугающая семейная среда также может привести к тому, что ребенок «отключится» от реальности во время стресса. Похоже, что тяжесть диссоциативного расстройства во взрослом возрасте напрямую связана с тяжестью детской травмы.

Травматические события, происходящие в зрелом возрасте, также могут вызывать диссоциативные расстройства. Такие события могут включать войну, пытки или стихийное бедствие.

Осложнения

Без лечения возможные осложнения для человека с диссоциативным расстройством могут включать:

• Жизненные трудности, такие как разрыв отношений и потеря работы
• Проблемы со сном, такие как бессонница
• Сексуальные проблемы
• Тяжелая депрессия
• Тревожные расстройства
• Расстройства пищевого поведения, такие как анорексия или булимия
• Проблемное употребление наркотиков, включая алкоголизм
• Самоповреждение, включая самоубийство.

Диагноз

Если вы обеспокоены тем, что у вас или вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью. Диссоциативные расстройства всегда требуют профессиональной диагностики и лечения.

Диагностика может быть сложной, поскольку диссоциативные расстройства сложны и их симптомы являются общими для ряда других состояний. Например:

• Физические причины (например, травма головы или опухоли головного мозга) могут вызвать амнезию и другие когнитивные проблемы.
• Психические заболевания, такие как обсессивно-компульсивное расстройство, паническое расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство, могут вызывать симптомы, аналогичные диссоциативному расстройству.
• Действие некоторых веществ, включая некоторые рекреационные наркотики и лекарства, отпускаемые по рецепту, может имитировать симптомы.
• Диагностика может быть затруднена, когда диссоциативное расстройство сосуществует с другой проблемой психического здоровья, такой как депрессия.

Лечение

Эффективность лечения диссоциативных расстройств не изучалась.Варианты лечения основаны на тематических исследованиях, а не на исследованиях. Вообще говоря, лечение может занять много лет. Возможные варианты:

• Безопасная среда — врачи попытаются заставить человека чувствовать себя в безопасности и расслабиться, чего достаточно, чтобы вызвать воспоминание у некоторых людей с диссоциативными расстройствами.
• Психиатрические препараты — например, барбитураты.
• Гипноз — может помочь восстановить подавленные воспоминания, хотя эта форма лечения диссоциативных расстройств считается спорным.
• Психотерапия — также известная как «разговорная терапия» или консультирование, которое обычно необходимо в долгосрочной перспективе. Примеры включают когнитивную терапию и психоанализ.
• Управление стрессом — поскольку стресс может вызвать симптомы.
• Лечение других расстройств — обычно у человека с диссоциативным расстройством могут быть другие проблемы с психическим здоровьем, такие как депрессия или тревога. Лечение может включать антидепрессанты или лекарства от тревожности, чтобы попытаться улучшить симптомы диссоциативного расстройства.

Куда обратиться за помощью

• Ваш врач (для направления к специалисту)
• Психолог
• Психиатр

Что нужно помнить

• Диссоциация — это умственный процесс отключения от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувство личности.
• Диссоциативные расстройства, требующие профессионального лечения, включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.
• Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве.

Диссоциация и диссоциативные расстройства — Better Health Channel

Диссоциация — это психический процесс, при котором человек отключается от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувства идентичности. Диссоциативные расстройства включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.

Люди, пережившие травмирующее событие, часто имеют некоторую степень диссоциации во время самого события или в последующие часы, дни или недели.Например, событие кажется «нереальным» или человек чувствует себя оторванным от того, что происходит вокруг, как если бы он смотрел события по телевизору. В большинстве случаев диссоциация проходит без лечения.

Однако у некоторых людей развивается диссоциативное расстройство, требующее лечения. Диссоциативные расстройства — это противоречивые и сложные проблемы, требующие особой диагностики, лечения и поддержки. Если вы обеспокоены тем, что у вас или у вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью.

Симптомы

Симптомы и признаки диссоциативных расстройств зависят от типа и степени тяжести, но могут включать:

• Чувство оторванности от самого себя
• Проблемы с обработкой сильных эмоций
• Внезапные и неожиданные изменения настроения — например, очень грустное чувство без причины
• Проблемы с депрессией или тревогой, или и то и другое
• Ощущение, будто мир искажен или нереален (так называемая «дереализация»)
• Проблемы с памятью, не связанные с физическими травмами или заболеваниями
• Другие когнитивные ( связанные с мыслями) проблемы, такие как проблемы с концентрацией
• Значительные провалы памяти, такие как забывание важной личной информации
• Чувство принуждения к определенному поведению
• Смешение личности — например, поведение, которое человек обычно считает оскорбительным или оскорбительным. отвратительный.

Диапазон диссоциативных расстройств

Специалисты в области психического здоровья различают четыре основных типа диссоциативного расстройства, в том числе:

• Диссоциативную амнезию
• Диссоциативную фугу
• Деперсонализационное расстройство
• Диссоциативное расстройство идентичности.

Диссоциативная амнезия

Диссоциативная амнезия — это когда человек не может вспомнить детали травмирующего или стрессового события, хотя он понимает, что испытывает потерю памяти.Это также известно как психогенная амнезия. Этот тип амнезии может длиться от нескольких дней до одного или нескольких лет. Диссоциативная амнезия может быть связана с другими расстройствами, такими как тревожное расстройство.

Четыре категории диссоциативной амнезии включают:

• Локализованная амнезия — какое-то время человек вообще не помнит травмирующее событие. Например, после нападения человек с локальной амнезией может не вспоминать никаких подробностей в течение нескольких дней.
• Избирательная амнезия — человек имеет неоднородные или неполные воспоминания о травмирующем событии.
• Общая амнезия — человек не может вспомнить подробности своей жизни.
• Систематизированная амнезия — у человека может быть очень специфическая потеря памяти; например, они могут не помнить одного родственника.

Диссоциативная фуга

Диссоциативная фуга также известна как психогенная фуга. Человек внезапно и без всякого предупреждения не может вспомнить, кто он, и не помнит своего прошлого. Они не осознают, что теряют память и могут изобрести новую личность.Обычно человек уезжает из дома — иногда на тысячи километров — находясь в фуге, которая может длиться от часов до месяцев. Когда человек выходит из своей диссоциативной фуги, он обычно сбивается с толку, не вспоминая «новую жизнь», которую он создал для себя.

Расстройство деперсонализации

Расстройство деперсонализации характеризуется чувством оторванности от своей жизни, мыслей и чувств. Люди с этим типом расстройства говорят, что они чувствуют себя отстраненными и эмоционально не связанными с собой, как будто они смотрят персонажа из скучного фильма.Другие типичные симптомы включают проблемы с концентрацией внимания и памятью. Человек может сообщать, что чувствует себя неконтролируемым или неуправляемым. Время может замедлиться. Они могут воспринимать свое тело как другое по форме или размеру, чем обычно; в тяжелых случаях они не могут узнать себя в зеркале.

Диссоциативное расстройство идентичности

Диссоциативное расстройство идентичности (DID) является наиболее спорным из диссоциативных расстройств, которое оспаривается и обсуждается специалистами в области психического здоровья. Ранее называвшееся расстройством множественной личности, это самый тяжелый вид диссоциативного расстройства.

Состояние обычно подразумевает сосуществование двух или более состояний личности у одного и того же человека. Хотя различные состояния личности влияют на поведение человека, человек обычно не осознает эти состояния личности и переживает их как провалы в памяти. Другие состояния могут иметь другой язык тела, тон голоса, взгляды на жизнь и воспоминания. Человек может переключиться в другое состояние личности, когда находится в состоянии стресса. Человек с диссоциативным расстройством личности почти всегда страдает диссоциативной амнезией.

Причины

Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве. Примеры травм включают неоднократное физическое или сексуальное насилие, эмоциональное насилие или пренебрежение. Непредсказуемая или пугающая семейная среда также может привести к тому, что ребенок «отключится» от реальности во время стресса. Похоже, что тяжесть диссоциативного расстройства во взрослом возрасте напрямую связана с тяжестью детской травмы.

Травматические события, происходящие в зрелом возрасте, также могут вызывать диссоциативные расстройства. Такие события могут включать войну, пытки или стихийное бедствие.

Осложнения

Без лечения возможные осложнения для человека с диссоциативным расстройством могут включать:

• Жизненные трудности, такие как разрыв отношений и потеря работы
• Проблемы со сном, такие как бессонница
• Сексуальные проблемы
• Тяжелая депрессия
• Тревожные расстройства
• Расстройства пищевого поведения, такие как анорексия или булимия
• Проблемное употребление наркотиков, включая алкоголизм
• Самоповреждение, включая самоубийство.

Диагноз

Если вы обеспокоены тем, что у вас или вашего близкого может быть диссоциативное расстройство, важно обратиться за профессиональной помощью. Диссоциативные расстройства всегда требуют профессиональной диагностики и лечения.

Диагностика может быть сложной, поскольку диссоциативные расстройства сложны и их симптомы являются общими для ряда других состояний. Например:

• Физические причины (например, травма головы или опухоли головного мозга) могут вызвать амнезию и другие когнитивные проблемы.
• Психические заболевания, такие как обсессивно-компульсивное расстройство, паническое расстройство и посттравматическое стрессовое расстройство, могут вызывать симптомы, аналогичные диссоциативному расстройству.
• Действие некоторых веществ, включая некоторые рекреационные наркотики и лекарства, отпускаемые по рецепту, может имитировать симптомы.
• Диагностика может быть затруднена, когда диссоциативное расстройство сосуществует с другой проблемой психического здоровья, такой как депрессия.

Лечение

Эффективность лечения диссоциативных расстройств не изучалась.Варианты лечения основаны на тематических исследованиях, а не на исследованиях. Вообще говоря, лечение может занять много лет. Возможные варианты:

• Безопасная среда — врачи попытаются заставить человека чувствовать себя в безопасности и расслабиться, чего достаточно, чтобы вызвать воспоминание у некоторых людей с диссоциативными расстройствами.
• Психиатрические препараты — например, барбитураты.
• Гипноз — может помочь восстановить подавленные воспоминания, хотя эта форма лечения диссоциативных расстройств считается спорным.
• Психотерапия — также известная как «разговорная терапия» или консультирование, которое обычно необходимо в долгосрочной перспективе. Примеры включают когнитивную терапию и психоанализ.
• Управление стрессом — поскольку стресс может вызвать симптомы.
• Лечение других расстройств — обычно у человека с диссоциативным расстройством могут быть другие проблемы с психическим здоровьем, такие как депрессия или тревога. Лечение может включать антидепрессанты или лекарства от тревожности, чтобы попытаться улучшить симптомы диссоциативного расстройства.

Куда обратиться за помощью

• Ваш врач (для направления к специалисту)
• Психолог
• Психиатр

Что нужно помнить

• Диссоциация — это умственный процесс отключения от своих мыслей, чувств, воспоминаний или чувство личности.
• Диссоциативные расстройства, требующие профессионального лечения, включают диссоциативную амнезию, диссоциативную фугу, расстройство деперсонализации и диссоциативное расстройство идентичности.
• Большинство специалистов в области психического здоровья считают, что основной причиной диссоциативных расстройств является хроническая травма в детстве.

Фазо-ориентированное лечение структурной диссоциации при сложной травматизации: преодоление фобий, связанных с травмами

Теория структурной диссоциации личности предполагает, что пациенты со сложными расстройствами, связанными с травмами, характеризуются разделением их личности на различные прототипные части, каждая из которых имеет свои собственные психобиологические основы.В качестве одной или нескольких внешне нормальных частей (ANP) пациенты имеют склонность к участию в эволюционно подготовленных системах действий для адаптации к повседневной жизни, чтобы направлять свои действия. Две или более эмоциональные части (EP) фиксируются на травматическом опыте. В качестве ВП пациенты преимущественно задействуют системы действий, связанные с физической защитой и криком привязанности. ANP и EP недостаточно интегрированы, но взаимодействуют и разделяют ряд диспозиций личности (например, говорение). Все части застряли в тенденциях к дезадаптивным действиям, которые поддерживают диссоциацию, включая ряд фобий, которым и посвящена эта статья.Фазово-ориентированное лечение помогает пациентам постепенно развивать адаптивные умственные и поведенческие действия, преодолевая, таким образом, их фобии и структурную диссоциацию. Фаза 1, уменьшение и стабилизация симптомов, направлена ​​на преодоление фобий, связанных с мысленным содержанием, диссоциативными частями, а также с потерей привязанности к терапевту. Фаза 2, лечение травматических воспоминаний, направлена ​​на преодоление фобии травматических воспоминаний и фобий, связанных с небезопасной привязанностью к преступнику (-ам), особенно в ПЭ.В фазе 3, интеграция и реабилитация, лечение направлено на преодоление фобий нормальной жизни, принятие здоровых рисков и изменений, а также близость. В той степени, в которой теория структурной диссоциации служит интегративной эвристикой для лечения, она должна быть совместима с другими теориями, которые определяют эффективное лечение пациентов со сложными диссоциативными расстройствами.

Что такое диссоциация при пограничном расстройстве личности?

Вам, вероятно, знакомо ощущение «отстраненности» — мир вокруг вас на мгновение кажется нереальным, странным или незнакомым.В такие моменты вы можете испытывать психологический феномен, известный как диссоциация.

Что такое диссоциация?

В широком смысле диссоциация представляет собой разрыв между вашими мыслями, эмоциями, поведением, восприятием, воспоминаниями и личностью.

Когда это случается время от времени, диссоциация обычно не является проблемой для большинства людей. Однако, если это происходит часто или интенсивно, это может быть признаком психического состояния, например пограничного расстройства личности (ПРЛ).От 75% до 80% людей с BDP сообщают о диссоциации, связанной со стрессом.

Симптомы

Диссоциация во время стресса — один из основных симптомов ПРЛ. Это также связано с острым стрессовым расстройством и посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), которые могут сочетаться с ПРЛ.

Важно отметить, что не все с ПРЛ испытывают диссоциацию. Даже если вы не часто испытываете диссоциацию или она не очень серьезная, почти каждый время от времени испытывал легкие формы диссоциации.

Распространенные примеры легкой диссоциации:

• Мечтать
• Вы увлекаетесь книгой или фильмом до такой степени, что не замечаете, что происходит вокруг вас
• Зонирование (например, вы едете по шоссе и понимаете, что пропустили выезд, но не помните, как проехали последние несколько миль)

После многих лет исследований исследователи теперь могут описывать переживания, сопровождающие диссоциацию, включая деперсонализацию, дереализацию, амнезию, спутанность личности и изменение личности.Взаимодействие с другими людьми

Деперсонализация

Деперсонализация — это чувство отделенности от своего тела. Люди, которые переживают деперсонализацию, часто говорят, что им кажется, что они наблюдают за своим телом со стороны или как будто они во сне.

Дереализация

Подобно деперсонализации, дереализация — это чувство оторванности от внешнего мира, который может включать других людей или объекты. Знакомые вещи могут выглядеть странно, нереально или незнакомо.

Дереализация и обезличивание часто происходят одновременно.

Амнезия

Некоторые люди испытывают периоды амнезии или «потери времени» — от минут до часов или даже дней. Даже если они просыпаются в это время, они не могут вспомнить, где были и что делали. Этот тип амнезии иногда называют диссоциативной фугой.

Путаница в личности

Путаница в личности возникает, когда вы испытываете внутреннюю борьбу за то, кем вы являетесь на самом деле.Людям может быть трудно понять, кем они являются по отношению к другим.

Иногда (особенно для людей с ПРЛ) из-за проблем с идентичностью человеку сложно понять, где они заканчиваются и начинается другой человек (например, супруг).

Изменение личности

Изменение личности — это ощущение, что вы ведете себя как другой человек. Например, вы видите в своем доме предмет, который вы не узнаете, или выполняете навык, который вы не помните, изучая.Иногда вы можете осознавать изменение личности, потому что другие люди в вашей жизни говорят, что вы ведете себя как кто-то другой.

Легкое изменение личности является обычным явлением среди населения в целом (например, использование другого имени в разных ситуациях). Ключевое отличие состоит в том, что вы осознаёте смену своей личности или роли в этих ситуациях, и это не вызывает проблем с вашей способностью функционировать в повседневной жизни или отношениях.

Умеренное изменение личности является обычным явлением при ПРЛ и включает изменения настроения или поведения, которые не находятся под вашим контролем.

Причины

Точная причина диссоциации неизвестна, но она часто затрагивает людей, которые пережили повторяющиеся, подавляющие травмы, такие как жестокое обращение с детьми или пренебрежение заботой.

Диссоциация — это способ мозга справиться с травмой и отделиться от нее, что может сделать ее более терпимой. Если вы в детстве научились диссоциировать во времена сильного стресса, это, вероятно, повлияло на то, как развивалось ваше представление о себе. Возможно, это отразилось даже на вашей реакции на стрессовые ситуации во взрослом возрасте.

Травма не обязательно приводит к развитию диссоциации, и вам не обязательно ее переживать, чтобы появились симптомы диссоциации.

Некоторые ранние исследования, в которых использовалась нейровизуализация для изучения людей с ПРЛ и диссоциативными симптомами, показали, что могут иметь место фактические изменения в функции мозга и коммуникации, которые способствуют диссоциации.

Исследователи могут использовать методы визуализации, такие как функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) и позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ), чтобы увидеть мозг людей, испытывающих диссоциацию.

Сканирование мозга людей с ПРЛ и диссоциативными симптомами показало снижение активности в лимбических височных областях мозга, повышение активности во фронтальной области мозга и изменения связи между этими двумя областями.

Дополнительные исследования в этой области могут помочь исследователям определить, какие процессы в мозге связаны с диссоциативными симптомами, а также сделать психотерапию более целенаправленной и полезной для людей, которые испытывают диссоциацию.

Лечение

Лечение ПРЛ, такое как диалектическая поведенческая терапия (ДБТ), часто включает компоненты, которые помогают уменьшить диссоциацию.Лечение диссоциации обычно основано на развитии навыков, которые помогут вам восстановить связь с самим собой, настоящим моментом и вашим текущим окружением.

Заземление — это один из навыков, который можно использовать для уменьшения диссоциации. Упражнения на заземление включают использование внешних раздражителей и ваших пяти чувств (зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса), чтобы восстановить связь с настоящим. Например, упражнение на визуальное заземление заставит вас наблюдать за мелкими деталями окружающей вас среды, пока вы не почувствуете себя более связным.

Некоторые люди лучше реагируют на заземляющие упражнения, которые используют ощущения, чтобы вернуть их к реальности, например, держать на несколько секунд кубик льда, жевать кусочек мятной резинки или нюхать лимон.

Диссоциативные расстройства

У некоторых расстройств психического здоровья диссоциация является центральным признаком, а не симптомом. Например, диссоциативное расстройство идентичности (DID) характеризуется серьезной диссоциацией, которая заставляет человека развивать разные личности.

Подавляющее большинство людей с диссоциативным расстройством идентичности подвергались жестокому обращению в детстве, включая физическое и / или сексуальное насилие, и пренебрежение.

Согласно Диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам (DSM-5), есть два других основных диссоциативных расстройства:

• Диссоциативная амнезия
• Расстройство деперсонализации / дереализации

Слово от Verywell

Диссоциативные симптомы, связанные со стрессом, распространены у людей с ПРЛ, но могут быть различной степени тяжести.Некоторые люди с ПРЛ испытывают минимальные или легкие симптомы диссоциации, тогда как другие испытывают тяжелые симптомы.

Исследования показывают, что серьезность симптомов человека может быть связана с историей жестокого обращения и травм.

Лечение диссоциативных симптомов с помощью терапии может быть интенсивным, поскольку часто требует, чтобы вы вспомнили прошлое насилие. Хотя временами это может быть сложно, терапия может помочь вам научиться справляться с симптомами и улучшить качество жизни.

Диссоциация личности, биографическое исследование аномальной психологии

Из всех проблем, поднятых исследованиями того раздела современной психологии, который имеет дело с ненормальными и неврастеническими, те, что связаны с так называемой множественной личностью, являются, пожалуй, наиболее интересными. для психологии и философии в целом. Случаи множественной личности сравнительно редки, и эта книга имеет большую ценность, поскольку представляет собой очень полный и подробный отчет о самых замечательных из известных нам случаев.Доктор Принс находился под опекой «мисс Бошан» с того времени, когда впервые проявилась вторая личность, до тех пор, пока «настоящая мисс Бошан» не была наконец обнаружена и восстановлена. Большая заслуга книги в том, что автор почти полностью воздерживается от теорий. Это он обещает нам в следующем томе. Этим он довольствуется подробным описанием подробностей этого необычного случая. Это, конечно, невероятно. Было три разных и совершенно разных личности.Из них два, известные как B I и B IV, чередовались и знали друг друга только путем умозаключений. Доктор Принс, очевидно, считает, что они были вызваны «расщеплением изначальной личности» и потерей памяти из-за сильного психического шока. Не менее интересная часть книги — это отчет о разительных противоположностях того, чем должно быть e. склонен называть телесные характеристики, проявленные этими двумя личностями. Но больше всего интересна личность, известная как B II или «Салли».Она не только существовала как чередующаяся личность с BI и B IV, но и продолжала оставаться в сознании все время, в то время как BI и B IV владели телом, с той разницей, что в одном случае она была в сознании, а не только о внешних событиях, но о мыслях B, в то время как в другом она всегда знала, что B IV сказал и сделал, но не о том, что она думала. Следствием этого является то, что изучение Салли проливает свет на многие вопросы, касающиеся подсознательной личности, и таких явлений, как сны, галлюцинации и т. Д.Вопросы, поднятые всей историей относительно того, как устроена личность и что может означать ассоциированная или диссоциированная личность, многочисленны и важны, но обсуждение философской важности фактов, зафиксированных здесь, лучше отложить до Появление доктора Принса обещало второй том. Между тем, книгу можно рекомендовать всем, кто интересуется вопросами аномальной психологии. Факты дела изложены очень прямо и интересно.

Связанная с травмой структурная диссоциация личности