Виктимное поведение психология жертвы: Виктимное поведение подростков: причины, профилактика

Виктимное поведение подростков: причины, профилактика

Виктимное поведение представляет собой совокупность приобретенных человеком физических, психических и социальных черт и признаков, повышающих вероятность превращения его в жертву преступления или деструктивных действий. А.В. Мудрик привел определение понятию виктимности: «Виктимность – субъективная предрасположенность человека стать жертвой тех или иных обстоятельств» и указал, что «повышенная виктимность несовершеннолетних определяется не только их психофизическими качествами, но и их социальными ролями, местом в системе социальных отношений, положением, которое они занимают в семье» [4, с.23]. Люди, рискующие оказаться в положении жертвы,  демонстрируют разные виды виктимного поведения: агрессивным поведением вызывающе провоцируют преступника; пассивно подчиняются насилию; проявляют невнимательность или  абсолютное непонимание хитростей преступника [6, с.88]. Главный признак виктимного поведения – это осуществление определенных действий или бездействий, которые способствуют тому, что человек или ребенок оказывается в роли потерпевшего (жертвы).

Самый уязвимый возраст, когда дети попадают в различные трудные жизненные ситуации – подростковый. Это тот возраст, когда при отсутствии значительного жизненного опыта подросток должен решать самые различные задачи: освобождение от опеки взрослых, взаимоотношения с лицами другого пола, сверстниками, к определённому времени возникает проблема выбора профессии. Именно в этот период наиболее активно формируется личность.

Важнейшим аспектом повышенной виктимности подростков является негативное воздействие взрослых на их психику, телевидения, групп сверстников, формирующих у них антиобщественную установку личности. Результаты такого негативного воздействия нередко приводят подростка к совершению асоциальных поступков, а также могут поставить его в положение жертвы.

Психофизические особенности детского и подросткового возраста – любопытство, жажда приключений, доверчивость, внушаемость, неумение приспособиться к условиям, в которых возникает необходимость находиться, беспомощность в конфликтных жизненных ситуациях, а в ряде случаев и просто физическая слабость, обуславливают повышенную виктимность этой возрастной группы. В связи с этим у подростков возникает множество проблем, с которыми самостоятельно справиться «на входе» в самостоятельную жизнь многие молодые люди не могут [5, с.96].

Установлено, что жертвами преступлений чаще становятся люди молодые, не обладающие опытом жизни, некомпетентные в вопросах причин и условий совершения преступлений, пренебрегающие предупреждениями, плохо разбирающиеся в людях, неосторожные, неосмотрительные, рискованные, азартные и др.

 Фактором виктимизации человека любого возраста, может стать семья. Склонность к асоциальному образу жизни, противоправному или саморазрушительному поведению может передаваться по наследств. На личностном уровне предрасположенность к тому, чтобы стать жертвой неблагоприятных условий социализации, зависит от личностных характеристик, которые могут способствовать или препятствовать виктимизации человека. К таковым характеристикам, в частности, можно отнести степень устойчивости и меру гибкости человека, развитость у него рефлексии,  саморегуляции, его ценностные ориентации и т.д. [6, с.55] Таким образом, можно выделить характерные особенности подросткового возраста: эмоциональная незрелость, недостаточное умение контролировать собственное поведение, соразмерять желания и возможности в удовлетворении своих потребностей, повышенная внушаемость, желание самоутвердиться и стать взрослым. Все это в подростковом возрасте повышает риск стать жертвой неблагоприятных условий социализации. Для того чтобы приостановить рост жертв неблагоприятных условий социализации необходима виктимологическая профилактика населения, в особенности подростков. 

Основные составляющие виктимности подростков:   

1. Возрастные особенности психического и психосексуального развития подросткового возраста в виде становления платонического, эротического или сексуального либидо в сочетании с излишней доверчивостью, недостаточной критичностью.

2. Такие индивидуально-психологические особенности личности, как неадекватная самооценка, высокие показатели по уровню тревожности, эмоциональная неустойчивость, высокая степень нервно-психической напряженности.

3. В структуре личности: социальная робость, низкая способность к интеграции поведения и высокая степень конформности.

4. В ситуации конфликта тенденция «ухода в себя» с целью смягчения эмоционального дискомфорта.

5. Низкий уровень сексуальной просвещенности.

6. Нервно-психические расстройства (олигофрения, расстройства личности – психопатии, последствия органического поражения головного мозга и пр.).

7. Безнадзорность, заброшенность и эмоциональное отвержение, недостаточный уход и недостаток эмоционального тепла, а также отставание в психофизическом развитии, легкая внушаемость, неспособность оценить степень опасности и сопротивляться насилию.

8. Условия жестокого обращения в семье, враждебное восприятие мира, готовность быть жертвами насилия со стороны сильных и самим проявлять его в отношении слабых.

Профилактика виктимного поведения детей и подростков:

1. Выявление деструктивных семей и работа с ними.
2. Диагностика индивидуально-психологических черт личности подростков с целью выявления «группы риска», подверженности виктимизации.
3. Профилактика употребления спиртных напитков и ПАВ у несовершенннолетних.
4. Правильное и своевременное полоролевое воспитание. Формирование у детей знаний в области взаимоотношения полов, морально-нравственных принципов.
5. Формирование коммуникативных навыков, приемлемых форм и стереотипов безопасного поведения в различных ситуациях.
6. Просвещение обучающихся и родителей о наиболее распространенных преступлениях, связанных с посягательством на жизнь и достоинство граждан, обстоятельствах возникновения криминальных ситуаций, эффективных способах выхода из них, особенностях поведения преступников (с привлечением сотрудников ПДН).
7. Разъяснительные беседы и психологические тренинги, направленные на обучение способам предупреждения противоправных действий и выработку стратегий поведения в угрожающих жизни ситуациях.
8. Организация досуга детей и подростков во внеурочное время.
9. Самое главное в профилактике виктимного поведения детей и подростков — это грамотное воспитание и благоприятная психологическая среда развития ребенка в семье. Ведь семья — это не только первый институт социализации будущей взрослой личности, но и микромир, «среда обитания» ребенка. И при правильной ее организации риски виктимизации будет сведен к минимуму.

Педагог-психолог Бигун Е.С.

Психология жертвы: | MAXIM

 Комплекс падающих штанов 

Умение встречать неловкие ситуации, не дрогнув ни одной лицевой мышцей, — великолепное качество. Вот обычный человек, у которого упали штаны посреди торжественного приема, ушел бы в гардеробную и удавился, а ты лишь хмыкнул, надел штаны и продолжаешь вести светскую жизнь. Но в таком умении справляться со своим смущением есть и элемент виктимности. Три сильнейшие эмоции, призванные обеспечить твою безопасность, — это страх, брезгливость и стыд. Убери страх — и ты через пару недель лишишься головы, попав в опасную ситуацию и не испугавшись ее. Убери брезгливость — и ты станешь обладателем половины статей из «Справочника врача-инфекциониста».

Убери стыд — и ты лишишься своих способностей к социализации. Ребенок, который демонстрирует виктимное поведение такого плана, часто становится изгоем в детских коллективах, потому что не умеет задумываться о том, как на его действия отреагируют другие. Он показывает зад, чтобы рассмешить приятелей, ест червяков, чтобы по­разить их, — и вдруг выясняет, что остальные школьники относятся к нему как к тому червяку. Взрослый человек, который совсем не руководствуется в своих действиях чувством стыда, находится в столь же опасном положении.

Стыд удерживает нас от поступков, которые могут вызвать гнев или отвращение окружающих. И если чувство стыда мешает тебе почему-то рассказать прекрасный матерный анекдот в незнакомой компании, то, не исключено, к нему правильнее будет прислушаться.

 Самостигматизация 

Виктимолог В. Туляков в своей статье «Виды и проявления виктимности» пишет: важным фактором при изучении поведения жертвы является понимание того, что часто виктимность проявляется в готовности пострадавшего принимать на себя вину за действия человека, причинившего ей ущерб. Происходить это может по-разному. Жертва ограбления может винить себя в том, что ей хватило глупости снимать деньги из банкомата в темном малолюдном месте.

Мужчина, брошенный и обобранный жадной женщиной, может при этом оправдывать ее и винить себя в том, что что-то сделал неправильно, не уделял ей должного внимания и не дарил нужного количества душевного тепла. Женщина, избиваемая садистом, может винить себя за то, что не умеет нравиться своему любимому настолько, чтобы он ее не бил. В худших случаях жертвы виктимности вообще априори принимают на себя вину за любые беды, которые с ними случаются. Туляков назвал этот процесс «самостигматизацией» — убежденностью, что ты неудачник, растяпа, гадкий, никому не нужный человечек, который сам виноват в своих бедах. Как ни странно, такое поведение — один из элементов оптимистического восприятия мира.

Часто именно оно помогает человеку не свихнуться от горя в тяжелый момент. Человеку важно верить в то, что этот мир справедлив и правильно устроен. Что в нем существуют правила, которые достаточно соблюдать, и все будет хорошо. И если с тобой произошло что-то плохое, то виноват в этом ты сам. Признавая свою вину, жертвы таким образом пытаются уверить себя, что они все же как-то контролируют окружающую действительность, просто делают ошибки. Туляков же, как и многие виктимологи, полагает, что самостигматизация все-таки приносит больше вреда, чем признание того, что нами правит случай, а этот мир — сплошной бардак, когда смешной, а когда и страшный. Потому что самостигматизация поощряет жертву к виктимному поведению и в будущем.

ПРОФИЛАКТИКА ВИКТИМНОГО ПОВЕДЕНИЯ

ПРОФИЛАКТИКА ВИКТИМНОГО ПОВЕДЕНИЯ У МЛАДШИХ ПОДРОСТКОВ ПОСРЕДСТВОМ КОММУНИКАТИВНОГО ТРЕНИНГА

Габдулхакова Александра Андреевна

На социализацию ребёнка в условиях современного мегаполиса влияют множество факторов, на которые индивид может реагировать по-разному, в том числе и отрицательно — страх, тревожность, агрессия, выражающиеся в различных формах насилия.

Человек, являясь как субъектом, так и объектом социализации, всё же может стать и жертвой такого процесса. Ведь именно культура, традиции, обычаи, особенности семейного воспитания могут стать теми обстоятельствами, которые деформируют нормальное развитие, не дают реализовать заложенные способности. Таким образом, насилие, присутствующее в процессе социализации, изменяет личность, направляя её по пути выбранного виктимного поведения.

Виктимность – это склонность человека становиться жертвой в определенных ситуациях. ^[3] Так же выделяют термин виктимное поведение, то есть такое поведение, в результате особенностей которого повышается вероятность превращения лица в жертву преступления, обстоятельств или несчастного случая.^[2]

Исходя из ряда исследований, можно сделать вывод, что больше всего в классификации по возрасту жертвами становятся подростки и пожилые люди.^[5] Это обусловлено их статусом – они находятся в зависимости в силу обстоятельств, и не могут переломить ситуации, прекратив тем самым насилие над своей личностью.

Исследование, проведенное нами по русифицированным методикам, апробированным в рамках международного проекта «Quality of life of immigrant and native adolescents. AcomparativestudybetweenPortugal, Spain, Russia, BelarusandUkraine», дают возможность говорить о том, что дети уже в 5-6 классах ощущают на себе насилие в семье. Исследование проводилось в МОУ СОШ №90, где респондентами выступали учащиеся 6 и 11 классов в равных соотношениях мальчиков и девочек. Данное решение было принято в связи с тем, что наибольший интерес представляет сопоставление данных старшеклассников, которые уже близки к взрослой жизни, и позиция тех школьников, которые ещё дети, но уже имеющие возможность осознавать и замечать негативные проявления в свой адрес.

Наиболее значимыми для нашего исследования были следующие аспекты: «Общее состояние», «Дом и семья», «Проявление насилия», «Стрессовые ситуации за последние 5 лет».

Анализ аспекта «Общее состояние», в котором нас заинтересовал вопрос: «Ощущали ли Вы давление за последнюю неделю?», дал следующие результаты.

Таблица 1. Данные по ответам респондентов на вопрос «Ощущали ли Вы давление за последнюю неделю?» в процентах.

Из ответов видно, что шестиклассники более дифференцируют своё состояние, нежели старшеклассники. Возможно, причины этого связаны с категоричностью, присущей возрастным особенностям выпускников. Так же можно увидеть, что дети младшего возраста чаще подвергаются насилию со стороны родителей.

В категории «Дом и семья» было 6 вопросов, но для исследования мы решили выбрать наиболее интересные. Одним из первых задавался вопрос «Поступали ли родители по отношению к тебе несправедливо?». Большинство школьников – 55% — и 6, и 11 классов ответили «всегда». Далее у шестиклассников варианты «редко» — 30% и «очень часто» — 15%. У старшеклассников «довольно часто» — 45%. Шестиклассники давали более разнообразные ответы, что говорит об их особом восприятии проблемы.

Следующий вопрос для анализа: «Был ли ты счастлив дома?». Большинство старшеклассников, а именно 55 %, отвечали, что «всегда» по сравнению с 25% у шестиклассников. Вариант «очень часто» был выбран 45% старшеклассников и 20% шестиклассников. «Довольно часто» ответили 19% выпускников и 55% шестиклассников. Таким образом, шестиклассники реже, чем старшеклассники ощущают эмоциональный комфорт дома.

Последний вопрос, представляющий интерес для нашего исследования, звучал как «Уделяли ли тебе родители достаточно внимания?». В отличие от старшеклассников, шестиклассники выбирали ответ «никогда» — 10%. Большинство старшеклассников – 60% — отвечали «очень часто» в противовес 18% шестиклассников. Из опрошенных шестиклассников 55% «всегда» уделяли внимание родители, а старшеклассникам – 25%. Так же вариант «редко» выбрали 17% шестиклассников, а вариант «довольно часто» — 15% выпускников. Таким образом, шестиклассники более чувствительно относятся к недостатку внимания, нежели старшеклассники, так как именно они выбирали варианты «никогда» и «редко».

Следующим аспектом, представляющим интерес для исследования, являются результаты анкеты на тему «Стрессовые ситуации за последние 5 лет». В перечне различных ситуаций нужно было выбрать те моменты, которые повлияли на несовершеннолетнего и указать в балльном количестве степень этого влияния. Как показывает анализ ответов, сильная раздражительность и ссоры между родителями одинаково влияют и на старшеклассников – 32% — и на шестиклассников – 28%опрошенных.

В категории «Проявление насилия» рассматриваются вопросы, касающиеся проявления давления и жестокости в среде сверстников. Одним из наиболее важных вопросов был «Боялись ли Вы кого-нибудь из мальчиков или девочек». Из опрошенных 22% шестиклассников никогда не боялись никого из сверстников, а у старшеклассников эта цифра больше – 70%. Таким образом, шестиклассники больше боятся своих сверстников. Однако на вопрос«Высмеивали ли тебя другие мальчики или девочки» процент шестиклассников, которые боялись сверстников, совпадает. То есть, шестиклассники бояться сверстников не просто так, а из-за того, что они их высмеивают. У старшеклассников же всё наоборот: из 70 % опрошенных, которые боялись сверстников, только 30 % высмеивали. То есть, у старшеклассников боязнь сверстников не зависит от опыта высмеивания.

Чтобы изменить сложившуюся ситуации и воспитать уже в учениках средней школы умение отстаивать свои права и не превратиться в жертву, мы считаем, что нужно воспитать в детях способность свободно и не боясь выражать свои мысли, желания и потребности. Умение правильно и грамотно защищать свои права возможно в рамках коммуникативного тренинга, так как это позволит использовать как теорию, так и практику – ролевые игры и упражнения.

Мы предлагаем именно тренинг, потому что по теории «семи интеллектов», выдвинутой американским психологом Говардом Гарднером, нас интересуют два вида интеллекта – межличностный и внутриличностный. Межличностный интеллект отвечает за способность понимать других людей и сотрудничать с ними, он выражается в том, как мы воспринимаем настроение, темперамент и потребности других людей, как мы реагируем на них. Внутриличностный же интеллект – это наша способность понимать свой собственный внутренний мир, он позволяет воспринимать наши чувства, установки и предрассудки и ориентировать поведение из наших собственных желаний.^[6]

Коммуникативный тренинг — это тренинг, целью которого является рост личности через расширение сферы осознания себя и других, а так же процессов, происходящих в обществе. Группа используется как лаборатория для развития и отработки умений межличностного общения. Плюс каждый наблюдает за поведением других. У всех есть возможность дать и получить обратную связь, что позволяет развивать умение эффективного общения. ^[1]

Тренинг поможет достичь три вида целей:

1. . Когнитивных, направленных на передачу знаний о проблеме;
2. . Аффективных, направленных на эмоциональное воспитание детей;
3. . Прагматических, направленных на формирование конкретных знаний и умений.

Таблица 2. Структура целей коммуникативного тренинга.

Основное содержание будут составлять следующие типы упражнений:

-ролевые игры, направленные на проигрывание конфликтных ситуаций и анализ выхода из них, отстаивание своей точки зрения;

-упражнения, направленные на вербализацию чувств;

-упражнения, направленные на формирование уверенности в себе и развитие ассертивности.

Изменение поведения в результате тренинга будем ожидать по следующим критериям:

-повышение уровня самооценки и самосознания у учащихся;

-умение аргументировано отстаивать своё мнение и убеждать остальных;

-улучшение психологического климата в классе.

Таким образом, мы рассматриваем коммуникативный тренинг, ориентированный на достижение уверенной коммуникации, средством профилактики виктимного поведения у младших подростках.

Список литературы:

1. Алиева М.А., Гришанович Т.В., Лобанова Л.В., Травникова Н.Г., Трошихина Е.Г. Я сам строю свою жизнь. / Под ред. Е.Г. Трошихиной. – Спб.: Речь, 2006. – 216 с.
2. Андронникова О.О. Методика исследования склонности к виктимному поведению http://spsi.narod.ru/5.htm
3. Малкина-Пых И.Г. Виктимология. Психология поведения жертвы. — М: Эксмо, 2010. — 864 с.
4. Монина Г.Б., Лютова — Робертс Е.К. Коммуникативный тренинг (педагоги, психологи, родители). — М.:Речь, 2005. — 224 с.
5. Ривман Д. В. Криминальная виктимология — СПб.: Питер, 2002. — 304 с.
6. Фопель К. Эффективный воркшоп. Динамическое обучение. Пер.с нем. – М: Генезис, 2003. – 368 с.
7. Oliva, A., Jiménez, J., Parra, Á. & Sánchez-Quejiga, I. (2008). Acontecimientos vitales estresantes, resiliencia y ajuste Revista de Psicopatología y Psicología Clínica,13, 53-62.
8. Matos M., Simões C., Carvalhosa S. et al. (2000). A saúde dos adolescentes portugueses. Estudo Nacional da Rede Europeia HBS/OMS. Lisboa: FMH / PEPT.
9. Nunes, C., Lemos, I., & Guimarães, S. (2011). Questionário de dados sócio-demográficos para adolescentes (DASA). Documento não publicado, Universidade do Algarve, Faro, Portugal.
10. The KIDSCREEN Group Europe. (2006). The Kidscreen questionnaires. Quality of life questionnaires for children and adolescents. Berlin: Pabst Science Publs.

Габдулхакова Александра Андреевна

специалист по социальной работе отделения

психолого-педагогической помощи семье и детям

МБУ «КЦСОН Свердловского района»

Опасные пожертвования – Деньги – Коммерсантъ

        Наверное, периодически каждый из нас задается вопросом, почему один человек живет себе спокойно, а с другим случаются неприятности: то его изобьют на улице, то квартиру обворуют. Может, такая у него судьба? На самом деле чаще всего человек становится жертвой преступления не из-за дурной кармы, а по вполне земным, социальным причинам. По каким именно — на этот вопрос пытается ответить специальная наука — виктимология.

Наука о жертве преступления

Виктимология — особая отрасль науки о преступности — криминологии. Если криминология изучает все аспекты преступления (криминальную статистику, психологию преступника, социальные корни преступности), то виктимология — только жертв преступлений. Само название науки происходит от латинского слова victima и означает живое существо, приносимое в жертву богам, или жертву в широком смысле.
       Люди давно задумывались о причинах того, почему некоторые из них становятся жертвами преступлений, и разрабатывали меры, которые могли бы предотвратить преступления или уменьшить причиняемый ими вред. Но как наука виктимология оформилась сравнительно недавно. В ХХ веке представители научного направления, получившего название «интеракционизм», провели ревизию факторов, способствующих проявлениям преступности, и обратили внимание, что жертвы однотипных преступлений поддаются типизации сообразно с их возрастом, полом, расой, социальным статусом и моделью поведения. Постепенно из разрозненных работ криминологов, социологов, психологов стала складываться общая картина. Появились и практические результаты научных изысканий: разъяснительная работа с потенциальными жертвами преступлений позволяла многим из них избегать ситуаций, когда они становились легкой добычей преступников.
       В 1979 году международный научный форум учредил Всемирное общество виктимологов. С этого момента можно считать виктимологию всемирно признанной социальной наукой.
       

Преступная жертвенность

Так почему же одни становятся жертвами преступлений, а другие нет? Виктимологи объясняют это так. Преступник, выбирая потенциальную жертву, сознательно или нет руководствуется определенными критериями, прежде всего свойствами жертвы, ее индивидуальными особенностями. Эти свойства облегчают злоумышленнику либо реализацию его преступных планов, либо сокрытие следов преступления, повышают вероятность избежать ответственности за содеянное. Иногда преступник учитывает обе группы факторов.
       Для того чтобы не быть голословными, рассмотрим конкретные примеры. В последнее время наиболее громкие преступления в сфере экономики связаны с так называемым рейдерством — неправомерным завладением предприятиями как имущественными комплексами, акциями или долями, коммерческой недвижимостью через комплекс незаконных и формально законных действий, в том числе через подтасовку результатов голосования на собрании акционеров, подделку документов, включая судебные акты, подкуп судей и должностных лиц органов исполнительной и муниципальной власти и т. д. (более подробно о рейдерах см. «Деньги» #11 за 2005 год). Жертвой рейдеров теоретически может стать любая компания, но чаще всего ими становятся компании с так называемыми красными директорами: запущенное делопроизводство, работающая «на коленке» бухгалтерия (только для сдачи отчетов в налоговую), отсутствие в штате квалифицированных юристов, как следствие — недооформленность имущественных прав на землю, объекты недвижимости и нематериальные активы, неуважение к интересам миноритарных акционеров и полная информационная закрытость — вот обобщенный портрет типичной жертвы рейдерской атаки.
       Пример совершенно из другой сферы. Классическое описание событий, предшествующих изнасилованию. Девушка знакомится с мужчиной на улице, в баре или ночном клубе, они вместе распивают спиртные напитки. Девушка принимает приглашение случайного знакомого зайти к нему «на чашку кофе» или сама приглашает его к себе домой. А через несколько часов заявляет, что этот человек ее изнасиловал. Ее заявление основано на том, что, когда дело дошло до кульминационного момента свидания, мужчина овладел ею, хотя она отказывалась от интимной близости. По статистике, такова картина почти половины всех изнасилований. Но впору задуматься: а изнасилование ли это и кто здесь жертва, только не преступления, а недоразумения?
       

Виктимное поведение

Казалось бы, два приведенных примера рассказывают о совершенно непохожих преступлениях из разных сфер общественной жизни. Однако в них есть один общий фактор: поведение жертв спровоцировало преступления. Наиболее провоцирующим является аморальное и противоправное поведение.
       27 августа 2005 года в селении Башлыкент Каякентского района Дагестана пропали две восьмилетние девочки — двоюродные сестры Айханум Казбекова и Мадина Ахмедгаджиева. Искали их всем селом. Продавщица сельского магазина, узнав об исчезновении детей, рассказала родственникам пропавших, что видела, как девочек ласково подзывал к себе их односельчанин, судимый Агарза Омаров. Правда, она не заметила, подошли они к Омарову или нет. Жители села бросились к дому Омаровых. Агарза, встретивший их на крыльце, сказал, что никаких девочек не видел, и в дом сельчан не пустил. Врываться в дом люди не стали. Поиски в селе и его окрестностях продолжались всю ночь. Рано утром в саду за речкой, напротив дома Омаровых, отец одной из пропавших девочек нашел захоронение. Раскопав землю руками, он обнаружил мешки с изуродованными телами детей. Собралась толпа, и кто-то вспомнил про Агарзу. Люди снова кинулись к его дому. Поначалу схваченный родственниками девочек Омаров отрицал свою вину, но после первых ударов признался в преступлении, сказав, что его попутал черт, и начал слезно просить пощады. Но возмущенных родственников и присоединившихся к ним односельчан остановить было уже невозможно. Милиция прибыла к месту самосуда только тогда, когда предполагаемого преступника уже убили, облили бензином и подожгли. Убийством Агарзы расправа не завершилась. Когда сестры Омарова стали обвинять односельчан в жестокости, дом Омаровых и две их машины облили бензином и тоже подожгли. В тот же день сельский сход изгнал семью Омаровых из Башлыкента. Запретили им и хоронить на сельском кладбище тело Агарзы.
       В смерти предполагаемого убийцы малолетних девочек следствие обвинило отца одной из них, Мурата Казбекова. Он не отрицал, что принимал участие в самосуде, однако очевидно, что Омарова линчевал не он один. Сам обвиняемый утверждал, что даже не помнит всех подробностей случившегося с того момента, когда увидел свою маленькую дочь мертвой, с перепачканным землей лицом. Суд правильно квалифицировал его действия как убийство, совершенное в состоянии аффекта, связанного с противоправными действиями потерпевшего (ст. 107 Уголовного кодекса), и счел возможным назначить ему наказание, не связанное с лишением подсудимого свободы, назначив условный срок.
       Очевидно, что со стороны покойного Омарова налицо было поведение, спровоцировавшее его убийство. Сейчас уже невозможно с точностью установить, действительно ли он убил несчастных девочек, но его поведение во время их поисков и последующее признание в убийстве спровоцировали дальнейшие события. Это и есть один из примеров виктимного поведения в его наиболее крайних проявлениях. Однако применение ст. 107 УК, предусматривающей относительно мягкое наказание за убийство (до трех лет лишения свободы), возможно лишь в том случае, когда налицо не только провоцирующее поведение жертвы, но и состояние сильного душевного волнения, в котором лицо, совершающее убийство, не отдает отчета о совершаемых им действиях (ярость, безумный гнев).
       Вот другой пример виктимного поведения. Летом 2003 года москвич К. познакомился с двумя молодыми людьми В. и Х. в ночном клубе для геев и пригласил их к себе домой. Придя на квартиру К., молодые люди, угрожая ему ножом, загнали в ванную и заперли, после чего забрали из квартиры некоторые ценные вещи, деньги и мобильный телефон. Преступников удалось найти, и весной 2004 года они были осуждены одним из московских районных судов за разбойное нападение и приговорены к длительным срокам лишения свободы. В данном случае сработали два провоцирующих фактора. Во-первых, преступники выбрали в качестве жертвы гея (мужчину-гомосексуала). Они рассчитывали, что жертва не станет обращаться в милицию, поскольку в этом случае потерпевшему придется объяснить, почему разбойники очутились в его квартире. Кроме того, наверняка в сознании преступников укоренились достаточно распространенные стереотипы: геи-де — женоподобные, слабые молодые люди, которые не в силах за себя постоять. Несомненно, преступники рассчитывали, что потерпевший живет один, иначе бы он не искал свиданий в ночном клубе. Ну и наконец, сыграло роль и поведение жертвы: каковы бы ни были ваша сексуальная ориентация и намерения относительно новых знакомых, не следует приводить чужих людей в дом, если вы их почти не знаете. Недавно погиб известный журналист и фотограф Виталий Лазаренко, его нашли мертвым в собственной квартире. Будучи очень общительным, он тоже любил приглашать к себе домой малознакомых молодых людей, преимущественно военнослужащих и лиц, возвращающихся из мест отбытия наказания. Своей сексуальной ориентации он не скрывал.
       Отметим, что поведение жертв в этих примерах не является противоправным, однако следует признать его ненормативным, даже если не принимать во внимание то обстоятельство, что саму по себе гомосексуальность большинство российского населения считает аморальной. Если бы потерпевшие были не геями, а девушками и тоже приводили бы к себе домой незнакомцев из злачных мест, виктимность этого поведения также была бы довольно высока.
       Не всегда виктимное поведение — это ненормативное или провоцирующее поведение жертвы. Достаточно простой неосмотрительности. Например, излюбленными жертвами определенных преступных групп, объединенных по этническому принципу, становятся одинокие пенсионеры. Преступники представляются продавцами—разносчиками крупы, муки или сахара, предлагая товары по низким ценам. Как только пенсионер открывает им дверь, преступник с сообщниками врываются в квартиру, запирают хозяев в ванной и выносят все ценное. Обратим внимание, что ограбления пенсионеров совершаются почти по той же схеме, что и квартирные ограбления и разбои в отношении геев. Совершенно очевидно, что жертвы — совершенно разные социальные группы. Да и преступники в том и другом случае тоже очень различаются. Однако общие черты — предполагаемая физическая слабость жертв, проживание без близких или одиночество в определенные часы, когда другие члены семьи разъехались на работу,— делают обе группы излюбленными мишенями преступников.
       

Виктимология и профилактика

Столь тщательное и комплексное изучение жертв преступлений необходимо виктимологам не из праздного любопытства, а ради предотвращения новых происшествий, профилактики преступности. Изучение влияния индивидуальных особенностей жертв преступления на виктимность, анализ виктимности поведения жертвы наряду с оценкой криминогенности социальной среды — серьезные факторы, способные существенно снизить преступность в отношении определенных социальных групп, общее количество преступлений, уменьшить негативные социальные последствия преступности.
       Например, комплексный виктимологический анализ деятельности конкретного предприятия позволяет оценить вероятность рейдерской атаки и ее результата, удастся ли собственнику в случае чего отстоять бизнес или нет, во сколько это обойдется.
       Учет наработок виктимологов помогает в архитектуре и градостроительстве. Опытный архитектор постарается принимать такие планировочные решения, которые не создают каких-нибудь темных закоулков между домами, не просматриваемых системами безопасности зон, то есть тех мест, где могут скрываться уличные грабители или через которые в здание могут проникнуть незамеченными квартирные воры.
       Специальные методические рекомендации и учебные пособия для детей позволят им снизить риск попадания в ДТП, избегать ситуаций, опасных для их половой неприкосновенности и пр. В частности, определенной профилактикой виктимного поведения может быть правильно организованный курс основ сексуального поведения. Девочкам следует объяснить, в каких обстоятельствах молодые люди воспринимают их поведение как невербальное одобрение их ритуалов ухаживания и приглашение к интимной близости. Мальчикам, в свою очередь, надлежит понять, когда «нет» означает «нет». Если в школе не уделяют достаточно внимания этим вопросам или под давлением церковных ортодоксов такая учебная дисциплина упразднена, то во имя интересов собственных детей этим должны заняться родители. Достаточно в разумных пределах поделиться собственным опытом взрослой жизни, а также по конкретным случаям из криминальной хроники обсудить с детьми ошибки поведения жертв.
МАКСИМ ЧЕРНИГОВСКИЙ, юрист

Психология виктимности жертв преступлений несовершеннолетних

Аннотация на русском языке: Данная статья посвящена актуальнейшей в настоящее время тематике – виктимности лиц, не достигших совершеннолетнего возраста. Рассматривается виктимологическая характеристика данной категории лиц, отображен генезис виктимного поведения лиц, не достигших совершеннолетия, исследованы вопросы, которые непосредственно связаны с виктимологическим воспитанием подростков. Обозначено, что на виктимную мотивацию поведения данных категорий граждан оказывают такие характерные черты подростковой психики, как излишний уровень внушаемости по отношению к взрослым и авторитетам в подростковой обстановке, агрессия к лицам, которые пытаются оказывать педагогическое воздействие. Сформулирован вывод о том, что большое внимание на виктимологическое воспитание подростков обязаны обращать члены их семей.

The summary in English: The article is devoted to the most actual at present problem of the victimization of minors. Presented victimological characteristics of minors, illustrates the Genesis of victim behavior of juveniles, the problems associated with viktimologija-ish education of children-victims. Noted that victimization motivated behavior juvenile imprint impose such peculiarities of teenage psyche, as heightened suggestibility in relation to adults and leaders in the juvenile rejection of persons seeking to exert pedagogical influence. It is concluded that special attention to the upbringing of a minor victim must pay members of their families.

Ключевые слова:
виктимология, виктимность, виктимизация, виктимологическая характеристика, виктимное поведение.

Key words:
victimology, victimization, victimization, victim characteristics, victimology as parenting, victimization behavior.

Адвокатам рассказали о психологии виктимного поведения несовершеннолетних жертв сексуального насилия

Были рассмотрены психологическая типология несовершеннолетних потерпевших от преступлений против половой неприкосновенности, разработанная спикером на основе массива эмпирических данных, полученных в ходе экспертной деятельности, и внедренная в практику работы правоохранительных органов, а также особенности эмоционального и поведенческого реагирования детей и подростков, пострадавших от сексуального насилия, в юридически значимых ситуациях.

Как сообщила пресс-служба Федеральной палаты адвокатов РФ, 8 декабря состоялся очередной вебинар ФПА по повышению квалификации адвокатов. С лекцией на тему «Несовершеннолетние жертвы сексуального насилия: психологическая типология, особенности эмоционального и поведенческого реагирования в юридически значимых ситуациях» выступила руководитель Центра юридической психологии (г. Москва), главный эксперт ГБУ г. Москвы «Московский исследовательский центр», профессор кафедры уголовного права и процесса ФГАОУ ВО «НИ ННГУ им. Н.И. Лобачевского», практикующий специалист в области юридической и судебной психологии, доктор психологических наук, кандидат философских наук Екатерина Васкэ.

В начале выступления спикер с сожалением констатировала, что число преступных посягательств на половую неприкосновенность несовершеннолетних неуклонно растет. При этом стремительно увеличивается и число оговоров в совершении сексуального насилия, исходящих со стороны как самих детей и подростков, так и их близких родственников.

Расследование таких преступлений представляет особую сложность, подчеркнула Екатерина Васкэ, поскольку единственным источником доказательств нередко выступают показания потерпевших, чей возрастной диапазон очень широк – от младшего дошкольного до раннего юношеского возраста. Спикер отметила, что законодателем четко установлен возраст, до которого несовершеннолетний потерпевший априори находится в беспомощном состоянии, – 12 лет.

По словам лектора, особые трудности, связанные с получением максимально полной и достоверной информации, возникают еще на этапе доследственной проверки, когда речь идет о внутрисемейном сексуальном насилии в отношении малолетнего. При этом материальные следы содеянного, как правило, отсутствуют, и основной объем информационной базы содержится в сведениях, сообщаемых самим ребенком. В связи с этим понимание психологических механизмов поведения несовершеннолетних в тех или иных ситуациях, а также факторов, их обусловливающих, необходимо для правильной оценки сообщаемой ими информации.

Спикер рассказала о типах виктимного поведения несовершеннолетних потерпевших от сексуального насилия: активно-оборонительный, пассивно-подчиняемый и смешанный. Особое внимание она обратила на то, что само преступление и посттравматизация потерпевшего определяются внутри системы: жертва – преступник – криминальная ситуация.

Екатерина Васкэ представила разработанную ею на основе огромного массива эмпирических данных, полученных в ходе экспертной деятельности, внедренную в практику работы правоохранительных органов, психологическую типологию несовершеннолетних потерпевших от сексуального насилия. Были подробно рассмотрены типы «истинных» потерпевших, их социально-демографические характеристики, а также особенности поведения в юридически значимых ситуациях (предкриминальной, криминальной, посткриминальной и следственной). На примерах из собственной практики лектор показала, что потерпевшие одного возраста в одной и той же предкриминальной ситуации могут реагировать совершенно по-разному.

Были также представлены специфические особенности поведенческого реагирования несовершеннолетних жертв сексуального насилия в сети «Интернет», показаны механизмы психологического воздействия на ребенка, способы совершения таких преступлений. Спикер проанализировала трансформацию эмоционального и поведенческого реагирования несовершеннолетних (в том числе малолетних) потерпевших в ситуации длительного внутрисемейного сексуального насилия. Екатерина Васкэ обратила внимание, что две трети всех преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетних совершаются в семье. При этом случаи пролонгированной инцестуальной связи характерны не только для «маргинальных» семей, но встречаются и в «социально благополучных» семьях.

Спикер подчеркнула, что с развитием интернет-пространства появляются всё новые способы и механизмы совершения половых преступлений в отношении детей и подростков.

Была также затронута тема оговоров в совершении сексуального насилия. Екатерина Васкэ рассказала о трех типах психологической мотивации поведения «мнимых» потерпевших, характере лжи, социально-демографических и характерологических особенностях таких потерпевших и стереотипах поведения с представителями следственных органов. Она также обозначила критерии распознавания конструирования информации, скрываемых обстоятельств, а также неумышленных искажений действительно происшедших событий у «мнимых» потерпевших.

В заключительной части спикер представила свои монографии «Психология допроса несовершеннолетних правонарушителей и жертв сексуального насилия» и «Несовершеннолетние жертвы сексуального насилия», в которых подробно описаны многие аспекты, освещенные в сегодняшней лекции, с многочисленными примерами из практики, а также ответила на вопросы аудитории.

Видеозапись вебинара будет доступна до 24:00 8 декабря. Повтор трансляции состоится в субботу, 12 декабря.

Виктимное поведение:причины и последствия | HARVED online журнал

У всех нас имеется хотя бы один знакомый, который постоянно находит приключения на свою беспокойную голову — о таких еще говорят «тридцать три несчастья». Можно подумать, что их сглазили или прокляли — но нет, все объясняется логично и просто. Эти люди сами провоцируют практически все, что с ними происходит, причем делают это несознательно. Такое поведение называется виктимным.

Но не стоит думать, что во всех происшествиях обязательно косвенно повинна сама жертва — трагические случайности могут настигнуть и тех, кто дисциплинирован, разумен и не ищет приключений. Виктимное поведение лишь умножает эту вероятность.

Виктимное поведение это термин, распространенный в психологии и криминалистике (от латинского victima — существо, которое приносят в жертву). Криминалисты называют виктимным вызывающее, безнравственное или противозаконное поведение пострадавшего, ставшее поводом для совершения преступления. В народе об этом говорят просто: сам напросился. Жертвы подобного рода совсем не желают оказываться во всех этих неприятных ситуациях, но все равно постоянно в них «вляпываются».

При этом ущерб жизни, здоровью и материальному благополучию не обязательно наносит другой человек — можно стать жертвой несчастного случая, различных аппаратов или механизмов, стихии, вооруженного конфликта или диких животных.

Жертв преступлений и несчастных случаев изучает наука виктимология, идеи которой зародились не одну сотню лет назад. Было выявлено, что профилактика криминальности общества действует не только при влиянии на потенциального преступника (от воспитания в семье до наказания виновного в назидание другим).  Виктимология уже давно незримо работает в качестве одного из средств предотвращения преступлений при помощи самих потенциальных жертв.

Это выработка в гражданах сознательного поведения, препятствующего несчастным случаям, нападениям и нанесению материального ущерба. В то же время это и сотрудничество с архитекторами, продумывающими городское пространство так, чтобы в нем было как можно меньше закрытых мест, удобных для совершения преступлений.

В школьных курсах большинства развитых стран существует виктимологический инструктаж. Школьников учат не садиться в машину к незнакомым людям, не открывать посторонним дверь, не перебегать дорогу в неположенных местах и так далее. Соблюдение самых простых правил ежедневно спасает тысячи жизней, а безответственное отношение к ним — губит их.

Склонность к виктимному поведению в немалом зависит от семейного уклада. К примеру, в семье, где родители отвечают за свои слова и выполняют обещания, дети более склонны прислушиваться к их советам и выбирать верные решения в различных ситуациях. Они знают — мама и папа поступают правильно, а значит и советы их правильные. Кроме того, в семьях с виктимными родителями чаще всего вырастают такие же виктимные дети.

Психология виктимного поведения выделяет три типа людей, провоцирующих насилие над ними:

—  пассивно-подчиняемый;

—  псевдопровоцирующий;

—  неустойчивый.

Первый является самым распространенным (40 %) и выражается в том, что жертва либо вяло и неуверенно обороняется, либо не обороняется совсем, выполняя все требования нападающего. Ко второму относится четверть жертв, и он выражается в провокации нападающего активным заигрыванием сексуального характера и даже совместным распитием спиртного (если речь идет об изнасиловании) или в других действиях, вызывающих агрессию второй стороны. К неустойчивому типу относится 35% пострадавших, и он проявляется в резкой смене линии поведения, непоследовательности и чередованию предыдущих двух типов.

Виктимное поведение личности рассматривается психологами как отклонение, основанное на двух факторах, работающих вместе или порознь: личная предрасположенность и негативное влияние социума. Наиболее подвержены психологическому комплексу виктимности подростки.

Согласно криминологической классификации типы виктимного поведения разделяются на:

— активное;

— интенсивное;

— пассивное.

Активное поведение — провокация преступления, причем зачастую преступник изначально не имел намерения нападать. Интенсивное поведение — то, при котором жертва предпринимала правильные попытки избежать опасности, но они не смогли уберечь. Пассивное заключается в полнейшем отсутствии сопротивления.

Случайности неслучайны — так говорил герой фильма «Трасса-60». И действительно, наше будущее в большинстве своем определяется не случаем, а нашими же поступками. То, что кажется злым роком и неприятной неожиданностью — всего лишь закономерность, исходящая из определенных действий. Просто нужно открыть глаза и осознать собственную ответственность за происходящее с нами, научиться жить безопасно и как можно реже создавать ситуации, ведущие к трагическим последствиям.

Психология жертвы, не обвиняйте жертву, статья Офера Цура, доктора философии.

Офер Цур, доктор философии

В этот документ внесены некоторые незначительные изменения и дополнения по сравнению с исходной статьей: Зур, О. Переосмысление «Не вините жертву»: Психология жертвы.
Журнал парной терапии , 4 (3/4), 15-36. Авторские права и разрешение на публикацию публикации Haworth Press, Inc.

Аннотация

Ученые и клиницисты в значительной степени игнорировали психологию жертв и динамику виктимности.Если в прошлые годы была тенденция обвинять жертв, то в последнее время ситуация изменилась. В настоящее время политически некорректно исследовать роль жертв в системах насилия, поскольку изучение психологии жертв стало синонимом обвинения жертвы. Избегая обвинений, эта статья исследует семейные и культурные корни жертвы, характеристики жертв, их отношения с преступниками и предлагает типологию жертвы. По мере того, как мы переходим от обвинения к более сложному пониманию насильственных систем, сохранения этих систем в нашей культуре и роли, которую жертвы играют в этих системах, мы предоставляем себе лучшие инструменты для прогнозирования и предотвращения дальнейшей виктимизации.

Эта статья исследует редко исследуемую политически чувствительную тему природы жертвы. В то время как психология преступников и свидетелей, а также динамика посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) были тщательно изучены (Ochberg & Willis, 1991; Viano, 1990; Walker, 1979), психология виктимности как личного и культурного феномена еще не изучена. .

Иерархия, неравенство и насилие всегда были частью человеческих социальных структур. Всегда были правители и управляемые, лидеры и последователи, удачливые и нуждающиеся, сильные и слабые.Различные культуры по-разному относились к неравенству в статусе, власти, богатстве и способностях. Буддисты подчеркивают аспект кармы и судьбы, в то время как на современном Западе основное внимание уделяется свободе и выбору, а также индивидуальному контролю судьбы. В этом западном мировоззрении неравенство и различия часто связаны с несправедливостью и виктимизацией.

Традиционно в нашем взгляде на виктимизацию на современном Западе преобладали два основных подхода. В первом подходе палец обвиняет жертву (Brownmiller, 1975; Ryan, 1971; Sundberg, Barbaree, & Marshall, 1991; Walker, 1979).Это может быть избитая жена, изнасилованная женщина, цветное лицо или экономически неблагополучное лицо. Второй подход рассматривает мужчин как единоличную ответственность за насилие, будь то солдаты на полях сражений, политики в правительстве или мужья, участвующие в домашнем насилии (Hughes, 1993; Keen, 1991; Zur & Glendinnning, 1987). Эти два подхода к обвинению не только не смогли разрешить насилие и страдания, но на самом деле, как объясняется в этой статье, имели тенденцию увековечивать и усугублять их.

Это расследование пытается описать сложную взаимосвязь между разнообразными и взаимодополняющими ролями, которые преступники и жертвы в целом и мужчины и женщины в частности берут на себя в динамике насилия. Он не пытается обвинить, а скорее применяет системный анализ для улучшения нашего понимания динамики и происхождения жертвы и различных типов жертв. Он концентрируется на взрослых жертвах и на моделях виктимности, установленных в раннем возрасте, а не на последствиях единственной травмы.Он фокусируется на интимном насилии, а не на случайных инцидентах между сторонами, не имеющими отношений друг с другом в прошлом.

Вероятным ответом на эту статью могло бы быть мнение, что намерение состоит в том, чтобы обвинить жертв. С самого начала я хотел бы заявить, что цель этой статьи — помочь жертвам и жертвам прекратить их оскорбительные отношения. Обвинение контрпродуктивно, но политически корректное отношение к отказу от обвинения, когда оно создает атмосферу, запрещающую исследование роли жертв в системах насилия, также опасно.Страх быть обвиненным сохраняет и увековечивает системы злоупотреблений и виктимизации. Я надеюсь, что эта статья будет полезна жертвам и преступникам, а также профессионалам, которые помогают тем, кто участвует в насильственных системах.

Начало страницы

Подход обвинения

Гражданские права и феминистские движения пролили свет на крайнюю несправедливость возложения на бедных, жертв изнасилования или инцеста, меньшинства или инвалидов ответственность за их несчастья (Ryan, 1971).Наиболее очевидными проявлениями этого подхода «винить жертву» являются дела об изнасилованиях. Женщин-жертв слишком часто обвиняют в том, что они провокационные, соблазнительные, наводящие на размышления, предлагают, дразнят или просто «просят об этом» (Brownmiller, 1975; Keen, 1991; Russel, 1984). Мужчины в этом мифе рассматриваются как беспомощно похотливые, сексуально неудовлетворенные существа, отвечающие сексуально провокационным женщинам. Точно так же в случаях домашнего насилия женщин обвиняли в мазохизме, утаивании и, опять же, в том, что они «просят об этом» или «заслуживают этого» (Sundberg, Barbaree, & Marshall, 1991; Walker, 1979; Yollo & Bogard, 1988).Афроамериканцы считаются ленивыми и неспособными, если они не имеют работы (Ryan, 1971), девочки, ставшие жертвами сексуального насилия, обвиняются в соблазнительности, а матери дочерей, подвергшихся сексуальному насилию, считаются сексуально холодными, эмоционально холодными и в целом не поддерживали своих мужей (Caplan & Hall-McCorquodale, 1985).

Второй подход также концентрируется на обвинении; однако это полностью возлагает всю вину на мужчин. Такой подход продвигается брендом феминизма, который возлагает ответственность за все зло в мире на патриархальную систему, в которой доминируют мужчины.Будь то войны и политика, домашнее насилие и сексуальное насилие, токсичные свалки и корпорации или ядерное оружие и военно-промышленный комплекс, в виноватых указывается палец. В основе этого подхода лежит разделение между агрессивной и агрессивной природой мужчин и присущей женщинам добродетелью (дальнейшее обсуждение см. В Keen, 1991; Sykes, 1992; Zur, 1989, и Zur & Glendinning, 1987).

Начало страницы

Переосмысление вины

Мэрион Бэрри, бывший мэр Вашингтона Д.C., которого поймали с поличным за курением крэка, обвинил в этом ту «суку», которая «подставила меня», а позже настаивал на том, что его прокуроры имели расовые мотивы. Г-жа Роуз Чиполлоне обвинила табачную промышленность в смертельном раке легких, который у нее развился после непрерывного курения в течение 40 лет. Мужчина, который прыгнул перед движущимся поездом в Нью-Йорке, в результате чего ему ампутировали две ноги, подал в суд на инженера и систему метро за халатность.

Не только люди хотят претендовать на статус жертвы; правовая и политическая системы также продвигают и законодательно закрепляют его.Мэрион Бэрри шлепнула только по запястью. Суды присудили г-же Чиполлоне 400 000 долларов в качестве компенсации за ущерб от производителя сигарет, а человек, который сознательно и добровольно прыгнул под поезд метро Нью-Йорка, получил 650 000 долларов в качестве возмещения ущерба.

Виктимизация — явление не недавнее и не сугубо североамериканское. Тем не менее, американская культура предоставила уникальную и все более плодородную почву для культивирования виктимизации. Американский упор на свободу и выбор также подразумевает, что мы несем ответственность за свою судьбу.Будь то трудясь, чтобы получить вперед, потянув себя вверх свои бутстрэпами или социальной и политической активностью, мы считаем, что мы не только можем, но на самом деле должны взять полный контроль над нашей индивидуальной и общественной судьбой.

В отличие от буддистов, принимающих зло, неравенство и иерархию, в западной культуре и особенно в североамериканской культуре сложились представления о свободе выбора человека, аморальной природе социального неравенства и неотъемлемом праве каждого человека стремиться к счастью.В рамках этой культурной психологии, и особенно в психотерапии, лежит вера в присущую людям способность изменять себя и свое окружение. С насилием и жертвенностью, такими как зло и неравенство, необходимо бороться и искоренять. Соответственно, когда происходит насилие и страдают жертвы, или когда существует неравенство, это интерпретируется не как стихийное бедствие или проявление кармы, а как неудача, которую необходимо исправить. Такой взгляд на «неудачу» легко ведет к обвинениям и обвинениям.

американцев, в отличие от жителей Дальнего Востока, Ближнего Востока или русских, ожидают, что все будет хорошо.Конституционное обещание всем американцам, что они имеют право на поиски счастья, порождает ожидание того, что американцы должны чувствовать себя счастливыми. Отсутствие ощущения счастья указывает на какую-то неудачу. Жертва говорит: «Это определенно не моя вина».

Культура виктимизации тесно связана с тем, что Амитаи Этциони (1987), социолог из Джорджтаунского университета, назвал «индустрией прав». Эта «индустрия» — собирательный термин для тех, кто борется за права групп, например женщин. , подвергшиеся насилию дети, представители меньшинств, бездомные, подопытные животные, жертвы СПИДа или нелегальные иммигранты.

Понятия «права» и «жертвы» часто тесно связаны. Борьба за «право» означает, что в праве было отказано. Хотя это и не всегда так, многие притязания на права предъявляют моральные требования к кому-то другому, как, например, в битве между курильщиками и некурящими и очень часто между мужчинами и женщинами. Слишком часто бороться за свои права — значит претендовать на статус жертвы. Как ни странно, движение за права часто преследует одну группу, освобождая другую. То, что кажется благородным, оправданным, давно назревшим актом защиты жертвы, может легко превратиться в обвинение и войну.Когда это происходит, конфликты, несправедливость и преследования увековечиваются, а возможность разрешения и исцеления уничтожается.

Подобно движению за права, движение восстановления. В последнее десятилетие мы стали свидетелями взрыва программ «12 шагов», направленных на бесконечно растущий список зависимостей. Многие из программ «12 шагов» помогают своим членам справиться с выздоровлением и избавляют от чувства вины и чувства жертвы. Однако в рамках движения за выздоровление некоторые программы, такие как ACA (Взрослые дети алкоголиков) и CODA (Анонимные созависимые), могут легко увековечить у членов чувство виктимизации вместо усиления их чувства самообладания и личной власти (Kaminer, 1992 ; Таврис, 1993).Идентифицировать себя в первую очередь и в течение длительного периода времени как взрослого ребенка алкоголика — значит принять постоянную идентичность раненой жертвы. Хотя осознание изначальной семейной дисфункции и ее влияния на человека часто необходимо для исцеления, это только первый шаг. Пребывание в группах ACA на неопределенный срок не только удерживает людей в образе жертвы, но также мешает им вырасти до места расширения возможностей и выбора. В то время как такие программы, как AA, NA, GA и OA, занимаются определенными зависимостями, движение совместной зависимости до смехотворности предполагает, что 96% населения являются жертвами болезни, которую они называют «созависимостью» (Schaef, 1986). .

Мы стали нацией жертв, где все перепрыгивают друг через друга, публично соревнуются за статус жертвы, и где каждый определяется как своего рода выживший. Многие выздоравливающие люди бесстыдно сравнивают свои индивидуальные саги о жестоком обращении в семьях алкоголиков или сексуальных домогательствах на работе с опытом переживших Холокост во время Второй мировой войны, переживших зверства концлагерей (Герман, 1992). Сегодня модно быть жертвой. Знаменитости, такие как Опра Уинфри, Китти Дукакис, Элизабет Тейлор и Майкл Рейган, возглавляют эту новейшую тенденцию.Шоу Опры, Джеральдо и Донахью насыщены жертвами из всех слоев общества, гордо признающимися в своих преследованиях на национальном телевидении (Hughes, 1993; Kaminer, 1992; Sykes, 1992; Tavris, 1993).

Подход «обвинение-жертва» не ограничивается движением за права или восстановление. Это также лежит в основе подхода правовой системы, которая пытается реагировать на несправедливость и нарушения путем выявления и судебного преследования виновных и выплаты компенсации жертвам (Sykes, 1992; Hughes, 1993).Ошибочная часть этого правового подхода — упор на упрощенное, линейное, краткосрочное и чистое правосудие. Он связан с различением двух противоположных полюсов: правильное от неправильного, виновный от невиновного или осуждение от оправдания, и нечувствителен к ситуациям, когда некоторая ответственность разделяется как на ответчика, так и на истца.

Утверждая статус жертвы и перекладывая всю вину на других, человек может достичь морального превосходства, одновременно отказываясь от ответственности за свое поведение и его последствия.Жертвы «просто» ищут справедливости и справедливости. Если они прибегают к насилию, то только в крайнем случае, в порядке самообороны. Позиция жертвы — мощная. Жертва всегда морально права, не несет ответственности и не несет ответственности и всегда имеет право на сочувствие.

В основе подхода обвинения лежит система ведения войны, которая сосредоточена на исходе моральных или юридических битв, а не на разрешении конфликта и предотвращении насилия в будущем. Таким образом, он не уменьшает патологию и не защищает жертву.Отправка жестокого мужа в тюрьму останавливает избиения и может дать жене чувство справедливости и мести. Это не поможет мужу справиться с его агрессивным поведением и не научит жену более тонкой роли в жестоких отношениях. Подтвердив статус жены как жертвы, юридическое решение может увековечить дальнейшее насилие. С одной стороны, заключенный муж может покинуть тюрьму с большей яростью и склонностями к насилию, чем когда он был в заключении, а с другой стороны, жена может просто найти себе другого жестокого мужчину.Независимо от того, были ли обвинены, осуждены или заключены в тюрьму их жестокие мужья, женщины, подвергшиеся насилию в детстве, скорее всего, будут вступать в жестокие отношения, если не произойдет какое-либо исцеление (Viano, 1990). Надежда для жертв заключается не в подходе к обвинению или правовой системе. Надежда появляется, когда жертвы приобретают более высокую самооценку, учатся различать любовь и насилие и когда они чувствуют, что имеют право на любовные отношения.

Тогда возникает вопрос: если работники психиатрической службы преданы делу исцеления и профилактики, почему подход обвинения так широко распространен? Ответ заключается в понимании того, что работники психиатрической службы не только отражают общую культуру виктимизации, но также придерживаются негласного политкорректного правила, согласно которому НЕ следует исследовать роль жертвы в насильственных системах.

Начало страницы

Переосмысление «не обвиняйте жертву»

В ответ на десятилетия расового угнетения движение за гражданские права возглавило попытку перестать обвинять жертв. Вызвав понятную негативную реакцию, Уильям Райан написал свою книгу « Обвиняя жертву » (1971). В нем он утверждает, что обвинение жертвы — это метод сохранения статус-кво в интересах группы, находящейся у власти. Вывод был ясен: «Не вините жертву.Несмотря на то, что это сообщение актуально в историческом контексте, оно также привело к тому, что в последующие десятилетия замолчали любое исследование жертвы, непреднамеренно увековечив дальнейшую виктимизацию.

Теории виктимологии и исследования сосредоточены в основном на домашнем насилии, влиянии травм на жертв (включая исследования посттравматического стрессового расстройства), преступников и прохожих, а также на лечении. Очень немногие авторы предостерегали от нереалистичного и, в конечном счете, покровительственного изображения жертв преступлений как полностью невинных (Viano, 1990), в то время как большинство ученых вообще избегали этой области, опасаясь обвинений в «обвинении жертвы».«Не обвинять жертву было переведено в: не исследовать роль жертвы.

Сексуальное принуждение преследовало женщин на протяжении многих тысячелетий, аналогично тому, как доминирующие культуры порабощают, эксплуатируют и уничтожают более слабые (Brownmiller, 1992, Herman, 1992). Феминистские движения и движения за гражданские права сыграли важную роль в попытке исправить эту вопиющую несправедливость, борясь за равные права и достоинство для всех людей. В то время как феминистские и гражданские принципы прав являются undebatably только, некоторые из них несли принципы нелогичные крайности.Есть те, кто сочтет виновным женщину, сознательно встречавшуюся с мужчиной, который ранее ее изнасиловал, наравне с девушкой, ставшей жертвой изнасилования ребенка.

Хотя очевидно, что жестокое обращение с женщинами со стороны мужчин не может быть оправдано ни при каких обстоятельствах, тем не менее важно различать относительную степень ответственности. Придерживаться идеологии жертвы, согласно которой жертвы всегда и полностью невиновны, абсурдно. Еще предстоит широко понять, что освобождение всех женщин или любой жертвы от любой и всей ответственности за предсказание, предотвращение или даже подсознательное навязывание жестокого обращения означает превращение их в беспомощных, недееспособных существ и, по сути, повторное их преследование.

В своей популярной книге The Battered Woman, Walker (1979) использует теорию «выученной беспомощности» Селигмана (1975), чтобы объяснить, почему женщины не прекращают своих жестоких отношений. Этот популярный подход подразумевает, что женщины, вступающие в жестокие отношения, как и экспериментальные собаки, не имеют абсолютно никакого выбора, права голоса и контроля над установлением и сохранением этих оскорбительных отношений. На самом деле эти две ситуации не так просто сравнивать. Нет сомнений в том, что большинство пострадавших женщин не понимают, что у них есть какие-либо жизнеспособные и безопасные варианты, такие как приюты, консультации по вопросам изнасилования или юридические услуги, специально предназначенные для женщин, подвергшихся насилию.Это восприятие происходит из их часто реалистичного страха за свою жизнь и жизнь своих детей, мрачных экономических реалий, а также из-за высокой терпимости социальных, полицейских и правовых систем к избиению жен (Gelles & Straus, 1988; Walker, 1979). Использование модели Селигмана в ситуации избиения не только унизительно и унизительно по отношению к женщинам, но и ставит их в совершенно беспомощную роль жертвы.

Любой анализ, который предполагает, что женщины делают выбор, вносят свой вклад в свое несчастье и что они не единственные жертвы, не являются полностью невинными и беспомощными, рассматривается как обвинение жертвы, предательство женщин и союз с патриархальным обществом и мужчинами-сексистами (Caplan & Hall-McCorquodale, 1985; Cook & Frantz-Cook, 1984; Herman, 1992; Sundberg, Barbaree, & Marshall, 1991; Walker, 1979; Yollo & Bogard, 1988).

Работники психиатрической службы в полной мере осведомлены о широком спектре саморазрушающего поведения, такого как игра в русскую рулетку или игру с курицей, вождение в нетрезвом виде, курение, злоупотребление наркотиками, навязчивые азартные игры, членовредительство и, конечно же, самоубийства. Они осознают, что некоторые люди более подвержены нападкам, что некоторые постоянно попадают в неприятности и что некоторые из них легче становятся жертвами, чем другие. Несмотря на это осознание, психология жертв — это во многом пустое поле.

Чтобы лучше понять динамику систем насилия, мы должны сначала освободиться от пут политически корректного мышления.Мы должны осмелиться выявить культурные и психологические силы, ведущие к насилию, и исследовать дополнительные роли, которые обидчики, оскорбленные лица и прохожие играют в таких системах.

Начало страницы

О потерпевших и потерпевших

Семья всегда считалась одним из важнейших институтов во многих культурах, в идеале обеспечивающим своих членов их основными потребностями в безопасности, еде, привязанности, близости и социализации. Фактически, конфликт в семьях неизбежен, а насилие слишком часто повсеместно.В своем смелом анализе насилия и жестокого обращения в семье Геллес и Страус (1988) утверждают: «Вы с большей вероятностью подвергнетесь физическому насилию, избиению и убийству в собственном доме от рук любимого человека, чем где-либо еще, или кем-либо еще в нашем обществе »и заключают, что« Насилие в семье — не исключение, которого мы опасаемся; это слишком часто правило, по которому мы живем »(стр. 18-19).

С самого раннего возраста нас учат не доверять незнакомцам, не брать у них конфеты и не следовать за ними к их машинам.В пакетах из-под молока и в пакетах с продуктами есть фотографии пропавших без вести детей, которые были похищены. Средства массовой информации насыщают нас рассказами о невинных жертвах, которые были изнасилованы, ограблены и убиты неизвестными людьми. Все больше и больше американцев вооружаются, забаррикадируют свои дома и избегают посещать места из-за опасений насильственных преступлений. Распространено мнение, что жертва и обидчики незнакомы друг с другом, но можно утверждать иное.

В то время как средства массовой информации, наши учителя и пакеты с молоком говорят нам, что опасность находится «где-то там», на самом деле дом и окрестности — это те места, где человек с наибольшей вероятностью может пострадать.Статистика убийств проливает дополнительный свет на отношения между жертвами и жертвами. Это показывает, что по крайней мере 88% жертв убийств в США имели постоянные активные отношения со своими убийцами. Отношения варьировались от близких друзей (28%) до родственников (24%), знакомых и любовников (36%). Только 12% случаев касались совершенно незнакомых людей (Jain, 1990; Wolfgang & Ferracuti, 1967). ФБР. сообщает, что ежегодно похищают 1,5 миллиона детей. Агентство также утверждает, что большинство этих детей (80-90%) похищены родителями в результате спора об опеке, а не посторонними лицами (Gelles & Straus, 1988).

На политической арене очень похожая картина. Вражда возрастает с уменьшением близости и увеличением сходства между воюющими сторонами. Гражданская война и освободительные войны часто бывают более жестокими, чем войны между народами, а споры между странами, имеющими общую границу, как сообщается, более кровопролитны и с меньшей вероятностью будут разрешены ненасильственными средствами, в то время как международные войны между странами, не имеющими общего граница (Кин, 1986; Зур, 1991).

Правовые, социологические и клинические данные неоднократно показывали, что, хотя большинство насильников подвергались жестокому обращению в детстве, не все подвергшиеся насилию дети становятся насильниками.В случаях домашнего насилия исследования показали, что как преступники, так и жертвы, вероятно, происходят из среды, в которой они подвергались или были свидетелями постоянного насилия (Gelles & Straus, 1988; Viano, 1990). Судя по всему, грань между жертвами и преступниками не так уж и ясна. Человек, подвергшийся жестокому обращению, вероятно, подвергнется жестокому обращению или подвергнется насилию снова. Быть жертвой в раннем детстве, несомненно, увеличивает вероятность того, что в более позднем возрасте человек станет жертвой, жертвой или и тем, и другим.

Подводя итог, преступники и жертвы с большей вероятностью будут тесно связаны друг с другом, чем быть незнакомцами.Оскорбленные и насильники также могут быть воплощены в одном и том же человеке, в том, кто сначала подвергся насилию, а затем стал нарушителем.

Начало страницы

Психология жертв

Чтобы понять психологию жертв, мы должны понимать основные характеристики жертвы или то, что отличает жертву от не-жертв. Независимо от того, является ли травма домашним насилием, сексуальным домогательством или ситуацией с заложником, возникает вопрос: что отличает тех, кто преодолевает травму и живет осмысленно, от тех, кто долго страдает от острого посттравматического стрессового расстройства? Например, что отличает женщин, которые бросают жестоких мужей, от тех, кто этого не делает? Или что отличает ветеранов Вьетнама, которые сегодня живут осмысленной жизнью, от тех, кто стал наркоманом или живет в горах как вооруженные борцы за выживание? Разница между потерпевшими и не пострадавшими, которые действуют в одном социальном, политическом, экономическом и правовом контексте, заключается не во внешних факторах, как это часто утверждается, а, как описано ниже, в том, как они видят себя, мир вокруг них. , и их отношение к травме.

В следующем разделе дается первое исчерпывающее описание психологии жертвы. В нем описываются основные характеристики жертв, их отношения с обидчиками, истоки виктимности и типология жертв.

1. Характеристики потерпевших

Локус контроля жертвы, скорее всего, будет внешним и стабильным. Внешний локус ориентации на контроль — это вера в то, что то, что происходит с человеком, зависит от событий вне его контроля, а не от того, что он делает.Стабильность в этом контексте относится к последовательности неконтролируемых чувств жертвы по сравнению с верой в то, что исход событий обусловлен удачей или случайными событиями (Роттер, 1971). Точно так же жертвы испытывают чувство собственной неэффективности, неспособности повлиять на свое окружение или свою жизнь. В соответствии с вышеупомянутыми характеристиками, жертвы, скорее всего, приписывают результат своего поведения ситуативным или внешним силам, а не внутренним силам диспозиции.Низкая самооценка, чувство стыда, вины, беспомощности, безнадежности и внутреннее чувство плохого — неотъемлемые элементы психологии тех, кто считает себя жертвами. Согласно теории социального обмена (Worchel, 1984) и поведенческой психологии, Действия жертвы, очевидно и неожиданно, приносят достаточно вознаграждения и преимуществ, чтобы поддерживать тип поведения жертвы. Это означает, что до тех пор, пока цена за то, чтобы быть жертвой, меньше, чем ее выгода, или когда поведение жертвы вознаграждается, человек будет поддерживать такое поведение.Хотя издержки и страдания жертв очевидны, выгоды гораздо более тонкие и, по большей части, неосознаваемые. Они могут включать в себя право на сочувствие и жалость, отсутствие ответственности и подотчетности, праведность или даже облегчение при наказании плохого «я».

2. Диада жертва-жертва

Соалкоголики сочетаются с алкоголиками, насильники — с жертвами насилия, мазохисты — с садистами, а преследователи — с жертвами. Во всех этих диадах роли взаимозависимы и дополняют друг друга.Сила этих ролей наиболее ярко проявилась в отношениях с алкоголиком и со-алкоголиком, а также в интимных агрессивных отношениях. Когда алкоголик прекращает пить, отношения нередко заканчиваются, а со-алкоголик находит другого «мокрого» алкоголика. Вывод простой; потребность соалкоголика контролировать, быть компетентным, ответственным, «морально правым» партнером перевешивает трудности жизни с алкоголиком. Точно так же и в отношениях с насилием, если женщина в прошлом подвергалась жестокому обращению со стороны отца, отчима или бывших мужей и исцеления не происходило, ее, скорее всего, привлекут жестокие мужчины.Пока она связывает любовь с насилием, ее не будут привлекать не жестокие мужчины.

У жертв есть дополнительные потребности в отношениях с жертвами. Эти потребности часто проявляются в контрпереносном анализе во время психодинамической психотерапии. Терапевты, работающие с жертвами, часто испытывают агрессивные, жестокие или оскорбительные чувства. Эти чувства, вызываемые у клинициста жертвой-пациентом, и которые никогда не должны подвергаться действию, иллюстрируют способность, воплощенную в бессознательном образе жертвы, вызывать виктимизацию.

Личность жертвы и (в основном бессознательные) потребности связаны с низкой самооценкой, чувством стыда и вины, низким чувством эффективности, убежденностью в том, что они не контролируют ситуацию, и, возможно, желанием быть наказанным. Взрослых, сохраняющих в первую очередь идентичность жертвы, не будет привлекать партнер, не склонный к насилию, не потому, что они мазохисты по природе, а из-за культурных и семейных влияний, которые определенным образом их сформировали, как это описано в следующем разделе.

3.Изготовление жертвы

Жертвы рождаются или рождаются? Этот вопрос связан с дебатами о природе и воспитании и диалектическом балансе между судьбой и выбором. Основное предположение этой статьи — отсутствие гена виктимности. На нашу жизнь больше всего влияют два типа сил: социальные / политические и семейные. Социальные и политические реалии могут систематически преследовать определенные группы, такие как женщины, меньшинства и инвалиды. Семейная среда в раннем детстве влияет на подготовку людей к принятию или отказу от роли жертвы.Единичное событие, такое как ограбление, война, авиакатастрофа или изнасилование, не превращает человека в жертву. Чтобы поднять жертву, требуется определенная последовательность в окружающей среде (Sykes, 1992).

Как «американская мечта», правовая система, «движение за права», движение за выздоровление и особенно группы взаимозависимости внесли свой вклад в развитие нации жертв, так же как и политики, адвокаты и военные. генералы часто оправдывают свои действия обвинениями. Внешняя политика США основана на заявлениях о «самообороне» и обвинениях.Америка вступила в войну во Вьетнаме и выдержала 40 лет холодной войны, чтобы не «стать жертвой» распространения коммунизма. Позже Америка почувствовала себя жертвой и угрозой со стороны крошечного острова Гранада, Норьега в Панаме и Садама Хусейна в Ираке, а в последнее время — так называемого военного лорда Сомали Адида.

В этом политическом климате обвинения жертвы путь людей к тому, чтобы стать жертвой, часто начинается дома с жестокого обращения или покинутости. Те, кто подвергался насилию в детстве, усваивают стыд, вину и низкую самооценку.Они учатся связывать любовь с насилием, близость с насилием, а заботу с предательством. Они усваивают сообщение о том, что они недостойны любви. Чтобы понять свой мир или защитить свой идеальный взгляд на родителей, они считают, что насилие вызвано их собственной плохостью, и что они должны этого заслужить.

Жертвы жестокого обращения в детстве могут стать виктимизаторами, жертвами или и тем, и другим. Боль и ярость от жестокого обращения и предательства могут обратиться внутрь или на другого человека.При внешней поддержке или внутренней устойчивости они не могут стать ни тем, ни другим (см. Рисунок 1). Когда гнев обращается внутрь себя, человек может стать либо саморазрушающим (нанесение себе увечий, самоубийство и другие саморазрушающие действия), либо уничтоженным другими (жертва). Для этих людей разрушение себя или других является последним средством поддержания чувства могущества.

Дети, подвергшиеся насилию, в детстве получали неоднократное подкрепление, чтобы действовать как жертвы. Часто это был единственный способ получить признание со стороны родителей.Выявление и имитация родительских ролей жертвы или виктимизаторов может привести к соответствующему поведению. Если мальчик идентифицирует себя с жестоким отцом, мы можем ожидать, что он попытается повторить жестокое поведение. Точно так же девочка, которая наблюдает, как ее мать подвергается насилию, сама с большей вероятностью будет вести себя так же (Gelles & Straus, 1988). Нередко человек берет на себя обе роли и становится обидчиком, а также жертвой.

Социальная легитимность насилия и виктимизации в нашей культуре выходит далеко за рамки семейных битв.Телевизионные программы, видеоигры, фильмы, школьные игровые площадки, районы, а также национальная и международная политика — все это узаконивает использование насилия для разрешения конфликтов. Будь то воскресные утренние мультфильмы, интерактивная видеоигра с насилием или вооруженное вторжение на чужую территорию, посылается четкое сообщение о том, что можно использовать силу как средство для достижения цели. Когда культурно-насильственные послания дополняют семейные, у детей может не быть какой-либо другой системы взглядов, и они, скорее всего, попадут в роль жертв, виктимизаторов или и того, и другого.

4. Типология жертв

Основное предположение правовой системы состоит в том, что одна сторона в споре виновна и несет 100% ответственность за преступление, а другая сторона полностью невиновна. Хотя в некоторых случаях ответственность ясна, в большинстве случаев ситуация более сложная.

Ниже приводится попытка, частично основанная на первоначальной формулировке Мендельсона (1974), классифицировать жертв в соответствии с их относительной степенью ответственности и способности контролировать или влиять на ситуации.Эти категории также позволяют судить о степени вины или ответственности, от полной невиновности / отсутствия вины до 100% ответственности / полной вины.

4а. Невиновная- невиновная жертва:

В эту категорию входят жертвы, которые не разделяют ответственность за преступление с виновными. Это невинные жертвы, от которых мы не можем ожидать, что они смогут предотвратить преступление, предвидя его или предотвращая его.

Примеры:
• Дети, подвергшиеся сексуальному или физическому насилию или оставленные без присмотра.
• Жертвы изнасилования или убийства, когда преступление было непредвиденным, неспровоцированным и совершено совершенно незнакомыми людьми.
• Взрослые с тяжелыми психическими заболеваниями или инвалидами, пострадавшие или подвергшиеся эксплуатации.
• Те, кто терпит преступление в бессознательном состоянии.
• Жертвы случайной или беспорядочной стрельбы.
• Жертвы неожиданных стихийных бедствий: жертвы землетрясения в неземлетрясной зоне.
• Жертвы корпоративной жадности, например, тех, что увековечены корпорациями, которые продают генетически модифицированные продукты, вызывающие рак, или коррумпированные банковские методы, которые обманывают людей их сбережений или домов.

4б. Жертвы с незначительной виной:

в его категорию входят жертвы, которые с некоторой мыслью, планированием, осведомленностью, информацией или сознанием могли ожидать опасности и избежать или минимизировать нанесенный себе вред. Они «могли или должны были знать лучше».

Примеры:
• Взрослые жертвы повторного домашнего насилия, если есть приюты (после того, как будут установлены закономерности, и это уже не является непредсказуемым).
• Жертвы супружеского изнасилования после нескольких первых эпизодов (когда закономерность установлена, и это уже не является неожиданностью)
• Женщины, которых изнасиловали после того, как они решили напиться (второстепенная ответственность заключается в том, что они решили стать полностью беспомощными и потерявшими сознание, полностью отданными на милость других, в ситуации, которая потенциально может быть опасной).
• Взрослые, которые стали жертвами из-за того, что оказались в неправильном месте и в неподходящее время, где с некоторой осведомленностью, подготовкой и осторожностью они могли бы предотвратить нападение.
• евреев, пострадавших во время Холокоста (конечно, не несут ответственности за зло нацистов, но они могли бы больше сопротивляться, меньше сотрудничать и не пойти, как ягнята, на бойню. Они могли бы лучше понять ситуацию и уйти в раз, как и многие из них (40%)).

4с.Жертвы, которые несут равную ответственность с преступниками:

В эту категорию входят потерпевшие, которые несут равную с правонарушителем ответственность за причиненный им вред. Это люди, которые осознают и осознают ситуацию и решили стать ее частью. Их не застали врасплох, и здравый смысл мог предвидеть нанесенный ущерб.

Примеры:
• Мужчина, заразившийся венерическим заболеванием от проститутки.
• Жертвы, которые ищут, бросают вызов, дразнят или соблазняют преступника.
• Готовые участники куриной игры, двойное самоубийство или двойное самоубийство.
• Соалкоголики, со-наркоманы после начальной фазы их отношений (после того, как было четко установлено, что партнер является наркоманом).

4д. Жертвы, которые виноваты чуть больше преступника.

В эту категорию входят жертвы, которые являются активными участниками взаимодействия, в ходе которого они могут пострадать. В то время как они ищут опасный контакт, преступник может легко выйти из ситуации, в отличие от тех, кто находится в категории № 5, и последовать за ним.В отличие от предыдущих категорий №3, преступник несет меньшую ответственность за ущерб, чем жертва.

Примеры:
• Пьяные люди, которые беспокоят трезвых прохожих и получают травмы.
• членов культа, которые решили войти в культ во взрослом возрасте, а затем подверглись промыванию мозгов и причинению вреда. (например, Джонстаун, Уэйко).
• Жестокий муж, убитый избитой женой (он несет основную ответственность, но, как говорится в этой статье, насилие следует рассматривать также как взаимодействие и некоторую ответственность, разделяемую парой).
• Граждане, которые пассивно участвуют в жестоких действиях своей страны и получают травмы от армий других стран (т. Е. Политически неактивных немецких гражданских лиц, которые не боролись с нацистским режимом и были убиты атаками армий союзников)

4д. Жертвы, которые несут исключительную ответственность за свою виктимизацию:

В эту категорию входят жертвы, которые инициировали контакт и совершили действие, которое может привести к травмам. В этих случаях тот, кто причиняет ущерб, не виновен и действует исключительно в целях самообороны или в соответствии с ожиданиями со своей позиции.Эта категория предназначена для взрослых в здравом уме и клинически здравом уме.

Примеры:
• Насильников, убитых своими совершенно незнакомыми жертвами в целях самообороны.
• Раненые или убитые наемники.
• Люди, которые курят и заболевают раком легких.
• Самоубийство психически нездоровых. (Психически здоровые и компетентные люди могут выбрать рационально спланированное самоубийство, за которое они несут полную ответственность)

Вышеупомянутые категории представляют собой попытку различить многие ситуации жертвы.Они представляют собой противоречивую, неубедительную и неполную сетку для определения вины или ответственности. Демографические, культурные и личные переменные, хотя и не учитываются в вышеперечисленных категориях, тем не менее имеют решающее значение для оценки вины и ответственности. При оценке степени ответственности необходимо также учитывать следующие параметры: этническая принадлежность (меньшинства более склонны к виктимизации, чем большинство), пол (женщины более склонны к виктимизации, чем мужчины), социально-экономические статус (плохой vs.богатые), физические характеристики (менее привлекательный, слабый против более привлекательного, сильного), психический статус (психически больной, дисфункциональный или здоровый, функциональный), семейное происхождение (злоупотребление, пренебрежение vs. любимое, воспитанное) , культурных ценностей (культуры, способствующие насилию, по сравнению с культурами, способствующими гармонии).

Начало страницы

От порицания к исцелению

Насилие порождает насилие, точно так же обвинение порождает вину.Обвинение мужчин, женщин, меньшинств, богатых или бедных поддерживает гонку за статус жертвы. Человек или группа могут выиграть битву, стать жертвой года, но проиграть войну. Виновное поведение и отсутствие ответственности жертв — это именно те причины, по которым они могут продолжать получать травмы, травмы и насилие. Очевидно, что подход обвинения неэффективен ни для решения проблем насилия, ни для защиты жертвы от дальнейшей виктимизации, ни для защиты будущих поколений от продолжения цикла жестокого обращения.

Альтернативный подход — подход системного анализа (Bateson, 1979; Laszlo, 1976). Применительно к виктимизации системный анализ касается того, как развивается динамика виктимизации, как она перерастает в насилие и что может повлиять на их переход к ненасильственному разрешению. Кто прав или кто виноват, — это не проблема такого подхода. Вместо этого он предлагает способы вмешаться и, надеюсь, остановить модели насилия.

Применяя системный анализ к виктимизации, возникают следующие допущения:

• Виктимизация, как и насилие, не запрограммирована генетически.
• Виктимизация, как обсуждается в этой статье, происходит в контексте отношений и определенной среды или культуры. Следовательно, поведение каждого участника необходимо понимать в контексте отношений и их правового, экономического, политического и социального контекста.
• Участники в динамике жертвы-обидчики-свидетели принимают на себя (в основном бессознательно взаимозависимые и взаимодополняющие роли.
• Вмешательство или изменение в системе может быть инициировано в любое время любым участником.Любое изменение поведения одного из участников может повлиять на поведение других и может привести к другому результату.
• Взаимодействие в среде виктимизатора-жертвы может привести к насилию или другим вариантам, таким как ненасильственное или мирное урегулирование. Ненасильственные варианты изменят роли жертвы и обидчика и могут включать прекращение отношений.
• Культуры могут продвигать системы жертва-виктимизатор, насилие или обвинения, или они могут способствовать уважительным отношениям между своими членами, которые, в свою очередь, берут на себя твердое обязательство разрешать конфликты ненасильственным путем.

Рассмотрение различных ролей в системах потерпевших, таких как обидчик, жертва насилия и посторонние, как взаимозависимые, является краеугольным камнем этого подхода. Хотя психология насильников (Beasley & Stoltenberg, 1992; Viano, 1990) и прохожих (Lantane & Darley, 1970) была тщательно изучена, системный анализ также требует взглянуть на роль жертвы, которую обычно игнорируют.

Виктимизация — сложное явление, и любое исследование или терапия должны включать в себя несколько подходов или точек зрения.Перед любым вмешательством, когда терапевты работают в системе-жертве, следует изучить пять типов соображений, все одинаково важные. Во-первых, необходимо изучить характер взаимодействия между виктимизаторами, жертвами и окружающей средой (включая посторонних). Чрезвычайно важно, чтобы никто не обвинял или не указывал пальцем на обидчика или жертву. Во-вторых, нужно подходить к отдельной жертве с сочувствием и пытаться понять нынешнее саморазрушительное поведение в свете прошлого и эволюции жертвы.В-третьих, необходимо оценить уровень сознания, вменяемости и способности жертвы планировать и контролировать поведение. В-четвертых, необходимо учитывать культурные и субкультурные факторы, присутствующие с детства, такие как раса, экономический статус и пол. Наконец, необходимо учитывать культурный контекст, раскрываемый через правовую, образовательную и политическую системы, средства массовой информации и популярные тенденции.

Применяя эти клинические рекомендации к случаю домашнего насилия (когда муж является обидчиком), терапевты должны сначала понять взаимодействие между мужем и женой и то, как их поведение способствует поддержанию и эскалации насилия.Терапевт не должен винить ни мужа, подвергшегося насилию, ни жену, подвергшуюся насилию, а должен сосредоточиться на деструктивной системе, которую они создали и поддерживают. Далее, поведение как жертвы, так и обидчика необходимо понимать с сочувствием в контексте их семейной истории. Особое внимание следует уделять истории жестокого обращения и оставления. Впоследствии должны быть оценены умственные, интеллектуальные, физические и экономические ресурсы женщины (при необходимости защита должна быть обеспечена соответствующим образом и / или немедленно).Затем терапевт должен попытаться понять, как пол, раса и другие факторы, такие как инвалидность, применимы к системе насилия в паре. Наконец, терапевт должен знать и понимать, как культура и субкультура, в которых действует пара (включая систему уголовного правосудия, экономические и общественные ресурсы и т. Д.), Вносят вклад, вступают в сговор и закрепляют свою систему насилия.

Только при понимании вышеуказанных компонентов и использовании теории систем (часто в сочетании с другими теоретическими установками) терапевт может эффективно вмешиваться.Независимо от того, работает ли терапевт с отдельными людьми или со всей системой, самая непосредственная задача — предотвратить любое неминуемое насилие. Долгосрочная цель должна заключаться в том, чтобы помочь пациенту, будь то жертва, обидчик или случайный прохожий, взять на себя новую роль и новое поведение. Конечная задача терапии — помочь всем участникам прожить свою жизнь осмысленно и с большим достоинством.

В случаях, когда приходится работать с жертвой индивидуально, нужно пройти тонкую грань между сочувствием и сговором.Не обвиняя, цель терапевта — переместить жертву от обвинения к ответственности, от беспомощности к ответственности и от безнадежности к расширению прав и возможностей. Жертвы никогда не должны нести полную ответственность за свои страдания; однако они должны выработать понимание того, как они способствуют собственной виктимизации. Обретая целостное ощущение себя, жертвам необходимо помочь почувствовать себя лучше, повысить свою самооценку и преодолеть наследие жестокого обращения с ними в детстве.Терапия должна позволить жертвам разорвать опасную и болезненную связь между любовью и насилием, помогая им осознать, что они заслуживают уважения и достоинства, как и любой другой человек.

Понимая типы, происхождение и режим работы жертв, терапевты и не терапевты смогут распознавать, предотвращать и вмешиваться в насильственные системы, позволяя всем участникам жить лучше. Чтобы это произошло, жертвы должны преодолеть свои чувства беспомощности, безнадежности и низкой самооценки.Они не должны сосредотачиваться на обвинении и избегать морального самодовольства. Они должны верить в то, что они принимают участие в том, что с ними происходит, и преодолевать свои модели жертвы. Процесс исцеления должен дать им возможность стать сознательными участниками развития своей жизни, которая может стать достойной и значимой.

Начало страницы

Список литературы

Бейтсон, Г. (1979). Разум в природе. Нью-Йорк: Даттон

Beasley, R & Stoltenberg, C.Д. (1992). Личностные характеристики обидчиков мужского пола. Профессиональная психология: исследования и практика , 23 (4), 310-317.

Браунмиллер, С. (1975). Против нашей воли: Мужчины, женщины и изнасилование . Нью-Йорк: Саймон и Шустер.

Каплан, Л. П. и Холл-Маккоркодейл, И. (1985). Mother Blaming в крупных клинических журналах. Американский журнал ортопсихиатрии , 55 (3), 345-353.

Кук Д. и Франц-Кук А. (1984). Систематический подход к избиению жены. Журнал супружеской и семейной терапии , 10, 83-93.

Etzioni, A. (1987). Отзывчивое общество . Сан-Франциско: Jossey Bass Inc.

Геллес, Р. Дж. И Штраус, М.А. (1988). Интимное насилие . Нью-Йорк: Саймон и Шустер.

Герман, Дж. Л. (1992). Травма и выздоровление . Нью-Йорк: основные книги

Хьюз Р. (1993). Культура жалобы: Изнашивание Америки . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Джайн Р. С. (1990). Семейное насилие в отношениях жертвы и правонарушителя. In Viano, E. (Ed.), Справочник по виктимологии , (стр. 107-111), Нью-Йорк: Garland Pub., Inc.

Каминер, В. (1992). Я неблагополучный, ты дисфункциональный . Нью-Йорк: Аддисон-Уэсли Паб. Ко.

Кин, С. (1991). Пожар в чреве: О мужчине . Нью-Йорк: книги Bantam

Кин, С. (1986). Лица врага . Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Лантейн Б. и Дарли Дж. М. (1970). Наблюдатель без ответа: Почему он не помогает? Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл.

Э. Ласло (1976). Системный взгляд на мир . Нью-Йорк: Джордж Бразиллер.

Мендельсон, Б. (1974). Зарождение доктрины виктимологии. В Драпкин, Л. и Виано, Э. (ред.), Виктимология. Лексингтон: Книги Лексингтона.

Охберг, Ф. М. и Уиллис, Д. Дж. (Ред.) (1991). Психотерапия с пострадавшими. Психотерапия (специальный выпуск) 28 (1).

Роттер, Дж. Б. (1971, июнь). Внешний и внутренний контроль. Психология сегодня, стр 37-42, 58-59.

Рассел, Д. Э. Х. (1984). Сексуальная эксплуатация: изнасилование, сексуальное насилие над детьми и домогательства на рабочем месте . Беверли-Хиллз, Калифорния: Sage Publications, Inc.

Райан У. (1971). Обвинение жертвы . Нью-Йорк: старинные книги.

Сандберг, С. Л., Барбари, Х. Э. и Маршалл, (1991). Обвинение жертвы и растормаживание сексуального возбуждения до эпизодов изнасилования. Насилие и жертвы , 16, 103–120.

Селигман, М. Э. П. (1975). Беспомощность: депрессия, развитие и смерть . Сан-Франциско: В. Х. Фриман.

Schaef, A. W. (1986). Содружество: непонятый-плохое обращение . Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Сайкс, К. Дж. (1992). Нация жертв: Упадок американского характера . Нью-Йорк: пресса святого Мартина.

Таврис, К. (1993, январь). Остерегайтесь машины, пережившей инцест. Нью-Йорк Таймс , Книжное обозрение, стр. 1,16-18.

Виано, Э. (Ред.). (1990). Справочник по виктимологии . Нью-Йорк: Garland Pub. Inc.

Уокер, Э. (1979). Избитая женщина . Нью-Йорк: Харпер и Роу.

Вольфганг, М. Э. и Ферракути, Ф. (1967). Субкультура насилия . Нью-Йорк: Барнс и Ноубл.

Worchel, S. (1984). Темная сторона помощи. В E. Staub et al. (Ред.). Развитие и поддержание просоциального поведения .Нью-Йорк: Пленум.

Йолло, К. и Богард, М. (ред.). (1988). Феминистские взгляды на жестокое обращение с женами . Беверли-Хиллз, Калифорния: Sage Publications, Inc.

Зур О. (1989). Мифы о войне. J. of Humanistic Psychology , 29, 297-327.

Зур О. (1991). Любовь к ненависти: исследование вражды. История европейских идей , 13, 345-369.

Zur, O. & Glendinning, C. (1987). Мужчины / женщины — Война / мир: системный подход. В Macy, M. (Ed.), Решение проблемного мира , (стр.107-121) Боулдер, Колорадо: Earthview Press, Inc.

Начало страницы

Идентификация жертвы | Психология сегодня

Многие из нас ныть минуту, когда что-то идет не так, как мы. Нам нужно немного времени на горе, немного времени, чтобы снова собраться вместе, пересмотреть наши надежды и мечты в соответствии с реальностью, а затем мы снова вернемся в седло. Время, необходимое для этого, зависит от каждого человека. Многие люди чувствуют себя немного смущенными, когда они так ныть, потому что, ну, нам кажется, что мы находимся в горшке для жалости.И, знаете, может быть, на минутку и мы. Но правда, разве нам всем просто не нужно иногда туда ехать?

Однако это временное состояние жалости к себе — капля в море по сравнению с тем, что случается, когда мы имеем дело с кем-то, чья личность полностью раскрыта. Человек с идентичностью жертвы — это тот, кто идентифицировал себя с кризисами, травмами, болезнями или другими трудностями, которые произошли в их жизни, особенно с теми, которые начались в очень раннем возрасте. Они сделали это как метод выживания.Лучше пойти вперед и просто осознать, что жизнь — это долгая борьба с мэрией, которую вы всегда проигрываете, чем надеяться, что вы просто время от времени можете выиграть. Такая лихорадка может разрушить надежды и опустошить человека. Так почему бы просто не избежать всего беспорядка, просто оставаясь постоянной жертвой?

Системы убеждений человека с идентичностью жертвы подпадают под следующие линии:

• Жизнь действительно очень тяжелая.
• Не вставай, тебя снова отбросят.
• Остерегайтесь, всегда остерегайтесь обмана; это за каждым углом.
• Никому нельзя доверять.
• Я не могу.
• Вы просто не понимаете, как мне тяжело.
• Все всегда ко мне придираются.
• «Они» всегда больше, круче и умнее меня.

Эти системы верований существуют, чтобы защитить жертву от необходимости по-настоящему заниматься жизнью и преодолевать препятствия. Это слишком рискованно. Нет, лучший способ справиться с этим — просто оставаться в стороне от жизни и никогда, никогда, никогда не ожидать большего.

Жертва обязательно будет жаловаться и даже ныть другим о том, как тяжела жизнь. Но если кто-нибудь когда-либо предлагает ему какие-то варианты изменения этой жизни, жертва обычно возвращается с длинным списком «Да, но». Если у нас когда-нибудь хватит духа и безрассудства противостоять ему с этим фактом, он может начать плакать и постоянно повторять нам, что мы просто не понимаем, насколько это тяжело для него. Просто ему жизнь тяжелее, чем другим — он не знает почему — но это так. Он может приводить всевозможные объяснения этому утверждению, но правда в том, что он должен продолжать верить в то, что жизнь трудна, иначе она может стать намного труднее.

Она будет умолять вас исправить ее жизнь, а затем, когда вы предложите исправление, она либо найдет способ саботировать ваше исправление, либо пожалуется, что вы «все сделали неправильно», и «что с тобой? ? » Или она вообще откажется от ваших исправлений. Вы будете разочарованы и будете изо всех сил пытаться заставить ее увидеть, что ей нужна помощь или какое-то решение проблемы, и вы останетесь надеждой, вопреки надежде, что она ее получит.

Конечно, второстепенная выгода для жертвы заключается в том, что он может заставить людей остаться и позаботиться о нем именно таким образом — ибо кто действительно может когда-либо оставить бедную жертву, не чувствуя себя ужасно виноватым.Таким образом, жертвы часто запугивают других, заставляя их заботиться обо всем, начиная от материального обеспечения бедной жертвы и заканчивая буквально принятием всех его решений за нее. Жертва обычно точно знает, на какие кнопки нажать других, чтобы заставить их начать или продолжить заботиться о нем. Действительно, довольно часто идентичность хулигана возвращается к его скрытой личности жертвы, как средство оправдания его жестокого обращения с другими.

Еще более трудным последствием сохранения идентичности жертвы является тот факт, что многие жертвы действительно привлекают хулиганов в качестве своих партнеров.Это потому, что хулиган часто ищет тех, кем может воспользоваться. Но это еще и потому, что жертва не верит, что когда-либо ей удастся что-нибудь или кто-то лучше. Однако это происходит не потому, что жертва считает, что не заслуживает лучшего, а потому, что она должна верить в то, что жизнь трудна, иначе она станет намного труднее. Эта вера — это магическое мышление, которое, как ей кажется, сохраняло ей жизнь все это время. Конечно, она считает, что это не та жизненная сила, но она не может этого видеть, потому что увидеть это означало бы взять на себя ответственность за свою жизнь, и она никогда, никогда не должна этого делать из опасения, что что-то пойдет не так. получить намного сложнее.

Обычно жертве довольно трудно понять, что она живет за счет идентичности жертвы, вместо того, чтобы жить из подлинного я, потому что их попытки манипулировать и их история неудач связаны со стыдом. Но если он сможет ясно увидеть это и услышать сообщения, которые он дает ему, он сможет начать осознавать, что эта маска и костюм изначально никогда не были настоящими, и что внутри есть кто-то сильный и способный, и на кого он можно положиться.

Итак, как это происходит? Следующий пост.

Распутывая мышление жертвы

Быстро: Оцените, насколько вы согласны с каждым из этих пунктов по шкале от 1 («совсем не я») до 5 («это так я»):

• Для меня важно, чтобы люди, причинившие мне боль, признавали, что со мной была сделана несправедливость.
• Я думаю, что в своих отношениях с другими людьми я гораздо более сознателен и нравственен, чем их отношение ко мне.
• Когда близкие мне люди чувствуют себя обиженными из-за моих действий, для меня очень важно разъяснять, что справедливость на моей стороне.
• Мне очень трудно перестать думать о несправедливости, которую другие причинили мне.

Если вы набрали высокие баллы (4 или 5) по всем этим пунктам, у вас может быть то, что психологи определили как «склонность к межличностной жертве».

СОЦИАЛЬНАЯ СПОСОБНОСТЬ

Социальная жизнь полна двусмысленности. Свидания не всегда отвечают на ваши текстовые сообщения, друзья не всегда улыбаются вам в ответ, когда вы им улыбаетесь, а у незнакомцев иногда бывает расстроенное выражение на лицах.Вопрос: Как вы интерпретируете эти ситуации? Вы принимаете все на свой счет или считаете, что более вероятно, что у вашего друга просто плохой день, ваше новое свидание все еще интересно, но хочет сыграть это круто, и что незнакомец на улице рассердился на что-то и не сделал даже не заметил, что ты был там?

В то время как большинство людей склонны относительно легко преодолевать социально неоднозначные ситуации — регулируя свои эмоции и признавая, что социальная неоднозначность является неизбежной частью социальной жизни, — некоторые люди склонны считать себя постоянными жертвами.Рахав Габай и ее коллеги определяют эту тенденцию к межличностной жертве как «постоянное ощущение себя жертвой, которое распространяется на многие виды отношений. В результате виктимизация становится центральной частью личности человека ». Те, кто имеет постоянное мышление жертвы, обычно имеют «внешний локус контроля»; они верят, что жизнь человека полностью находится под контролем внешних сил, таких как судьба, удача или милосердие других людей.

Основываясь на клинических наблюдениях и исследованиях, исследователи обнаружили, что тенденция к межличностной виктимности состоит из четырех основных аспектов: (а) постоянное стремление к признанию своей жертвы, (б) моральный элитизм, (в) отсутствие сочувствия к боли и страданиям. других, и (d) частые размышления о прошлой виктимизации.

Важно отметить, что исследователи не отождествляют переживание травмы и виктимизации с мышлением жертвы. Они указывают на то, что мышление жертвы может развиваться без серьезных травм или виктимизации. И наоборот, переживание серьезной травмы или виктимизации не обязательно означает, что у кого-то разовьется мышление жертвы. Тем не менее менталитет жертвы и виктимизация действительно имеют общие психологические процессы и последствия.

Кроме того, хотя выявленные ими четыре характеристики образа мыслей жертвы были определены на индивидуальном уровне (на выборке израильтян-евреев) и не обязательно применимы к группам, обзор литературы предполагает, что есть некоторые поразительные параллели с этим. коллективный уровень (на что я укажу ниже).

Сняв эти предостережения, давайте немного углубимся в основные характеристики мышления вечной жертвы.

РАЗУМ ЖЕРТЫ

Постоянно ищет признания своей жертвы. Те, кто имеет высокие баллы по этому параметру, постоянно нуждаются в признании своих страданий. В общем, это нормальная психологическая реакция на травму. Переживание травмы имеет тенденцию «разрушать наши представления» о мире как о справедливом и нравственном месте. Признание своей жертвы является нормальной реакцией на травму и может помочь восстановить уверенность человека в том, что он воспринимает мир как справедливое и справедливое место для жизни.

Кроме того, потерпевшие могут требовать, чтобы виновные брали на себя ответственность за свои проступки и выражали чувство вины.Исследования, проведенные на основе свидетельств пациентов и терапевтов, показали, что подтверждение травмы важно для терапевтического восстановления после травмы и виктимизации (см. Здесь и здесь).

Чувство моральной элитарности. Те, кто набирает высокие баллы по этому параметру, считают себя обладающими безупречной моралью и считают всех остальных безнравственными. Моральный элитизм может использоваться для контроля над другими, обвиняя других в аморальности, несправедливости или эгоизме, при этом считая себя в высшей степени моральным и этичным.

Моральный элитизм часто развивается как защитный механизм от глубоко болезненных эмоций и как способ поддерживать положительное представление о себе. В результате люди, находящиеся в бедственном положении, склонны отрицать свою агрессивность и деструктивные импульсы и проецировать их на других. «Другой» воспринимается как угроза, тогда как «я» воспринимается как преследуемый, уязвимый и морально превосходящий.

Хотя разделение мира на «святых» и «чистое зло» может защитить себя от боли и ущерба их самооценке, это в конечном итоге тормозит рост и развитие и игнорирует способность видеть себя и мир во всех его сложностях.

Отсутствие сочувствия к боли и страданиям других. Люди, получившие высокие баллы по этому параметру, настолько озабочены своей собственной жертвой, что не обращают внимания на боль и страдания других. Исследования показывают, что люди, которых только что обидели или которым напомнили времена, когда с ними обидели, чувствуют себя вправе вести себя агрессивно и эгоистично, игнорируя страдания других и принимая больше для себя, оставляя меньше другим. Эмили Зитек и ее коллеги предполагают, что такие люди могут чувствовать себя так, как будто они достаточно пережили, поэтому они больше не чувствуют себя обязанными заботиться о боли и страданиях других.В результате они упускают возможность помочь тем, кто, по их мнению, находится в их чужой группе.

На уровне группы исследования показывают, что повышенное внимание к виктимизации внутри группы снижает сочувствие к противнику, а также к другим противникам. Было показано, что даже простая инициация виктимности увеличивает продолжающиеся конфликты, причем прайминг приводит к снижению уровня сочувствия к противнику, и люди с большей готовностью принимают меньшую коллективную вину за текущий вред.Фактически, исследование «конкурентной жертвы» показывает, что члены групп, вовлеченных в насильственные конфликты, склонны рассматривать свою виктимизацию как исключительную и склонны минимизировать, умалять или прямо отрицать страдания и боль своего противника (см. Здесь и здесь).

Группа, полностью озабоченная своими собственными страданиями, может развить то, что психологи называют «эгоизмом жертвы», когда участники не могут видеть вещи с точки зрения конкурирующей группы, не могут или не хотят сочувствовать страданию. соперничающей группы и не желают брать на себя ответственность за вред, причиненный их собственной группой (см. здесь и здесь).

Часто размышляет о прошлой виктимизации. Те, кто имеет высокие баллы по этому параметру, постоянно размышляют и говорят о своих межличностных нарушениях, их причинах и последствиях, а не думают или обсуждают возможные решения. Это может состоять из ожидаемых будущих преступлений или прошлых преступлений. Исследования показывают, что жертвы склонны размышлять о своих межличностных преступлениях, и что такие размышления снижают мотивацию к прощению, увеличивая стремление к мести.

На групповом уровне анализа группы жертв, как правило, часто размышляют о своих травмирующих событиях. Например, широкое распространение материалов о Холокосте в учебных программах, культурных продуктах и ​​политическом дискурсе евреев Израиля с годами увеличилось. Хотя современные израильтяне-евреи, как правило, не являются прямыми жертвами Холокоста, израильтяне все больше озабочены Холокостом, размышляя о нем и опасаясь, что он может повториться снова.

ПОСЛЕДСТВИЯ РАЗУМА

В межличностном конфликте все стороны мотивированы поддерживать положительное моральное представление о себе.В результате разные стороны могут создать две очень разные субъективные реальности. Правонарушители склонны преуменьшать серьезность правонарушения, в то время как жертвы склонны воспринимать мотивы правонарушителей как произвольные, бессмысленные, аморальные и более серьезные.

Следовательно, складывающееся мышление человека — жертвы или преступника — оказывает фундаментальное влияние на то, как ситуация воспринимается и запоминается. Габай и ее коллеги определили три основных когнитивных предубеждения, которые характеризуют склонность к межличностной жертве: предубеждения интерпретации, атрибуции и памяти.Все три из этих предубеждений способствуют нежеланию прощать других за их предполагаемые проступки.

Давайте углубимся в эти предубеждения.

Ошибка интерпретации

Первая ошибка интерпретации связана с воспринимаемой оскорбительностью социальной ситуации. Исследователи обнаружили, что люди с более высокой склонностью к межличностной виктимности воспринимали как правонарушения малой степени тяжести (например, отсутствие помощи), так и правонарушения высокой степени тяжести (например, оскорбительные заявления относительно их целостности и личности) как более серьезные.

Вторая ошибка интерпретации связана с ожиданием причинения вреда в неоднозначных ситуациях. Исследователи обнаружили, что люди с большей склонностью к межличностным жертвам с большей вероятностью предполагали, что новый менеджер в их отделе проявит меньше внимания и готовности помочь им еще до того, как они на самом деле встретятся.

Атрибуция вредного поведения

Те, кто склонен к межличностной жертве, также с большей вероятностью приписывали негативные намерения со стороны правонарушителя, а также с большей вероятностью испытывали большую интенсивность и продолжительность негативных эмоций после обидного события.

Эти результаты согласуются с работой, показывающей, что степень, в которой люди считают взаимодействие обидным, связана с их восприятием того, что обидное поведение было преднамеренным. Люди со склонностью к межличностной жертве могут более интенсивно переживать правонарушения, потому что они приписывают преступнику более злой умысел, чем те, у кого склонность к межличностной жертве ниже.

Было обнаружено, что эта предвзятость существует и на коллективном уровне.Социальный психолог Ноа Шори-Эйал и его коллеги обнаружили, что те, кто набрал более высокие баллы по шкале «Ориентация на постоянную внутригрупповую жертву», измеряющей уверенность в том, что члены группы постоянно подвергаются преследованиям и преследованиям со стороны разных врагов и в разные периоды времени, имели большая тенденция классифицировать чужие группы как враждебные по отношению к внутренней и быстрее реагировать на такую ​​категоризацию (предполагая, что это было более автоматическим). Лица, набравшие высокие баллы по этой шкале, также с большей вероятностью приписывали злонамеренные намерения членам вне группы в неоднозначных ситуациях; и когда они были наполнены напоминаниями об исторической групповой травме, они с большей вероятностью приписывали злонамеренные намерения чужой группе.

Также примечательно, что в их исследовании, даже несмотря на то, что большинство их участников были евреями-израильтянами, все еще было довольно много различий в степени, в которой люди одобряли постоянную ориентацию на внутригрупповую жертву. Это еще одно свидетельство того, что то, что кто-то стал жертвой, не означает, что он должен считать себя жертвой. Мышление жертвы — это не то же самое, что реальное переживание коллективной и / или межличностной травмы, и существует ряд людей, которые пережили ту же травму, но отказались воспринимать себя как постоянные жертвы внутри группы.

Смещение памяти

Люди с большей склонностью к межличностной жертве также имели более негативных предубеждений в памяти, вспоминая больше слов, представляющих оскорбительное поведение и чувство обиды (например, «предательство», «гнев», «разочарование»), и больше напоминали отрицательные эмоции. без труда. Тенденция к межличностной виктимности не была связана с положительными интерпретациями, атрибуциями или воспоминанием положительных эмоциональных слов, предполагая, что именно отрицательные стимулы активировали мышление жертвы.Эти результаты согласуются с предыдущими исследованиями, которые показали, что размышление способствует усилению негативного воспоминания о событиях и распознаванию в различных психологических ситуациях.

На уровне группы группы, вероятно, будут одобрять и запоминать события, которые повлияли на них наиболее эмоционально, включая события, в которых внутренняя группа стала жертвой другой группы.

Прощение

Исследователи также обнаружили, что люди с высокой склонностью к межличностным жертвам были менее склонны прощать других после правонарушения, выражали повышенное желание мести, а не простое избегание, и на самом деле были более склонны вести себя мстительно.Исследователи утверждают, что одним из возможных объяснений низкой склонности к избеганию может быть более высокая потребность в признании среди тех, кто имеет высокие баллы в склонности к межличностной жертве. Важно отметить, что этот эффект был опосредован взглядом на перспективу, что отрицательно коррелировало со склонностью к межличностной жертве.

Подобные результаты были обнаружены на групповом уровне. Сильное чувство коллективной жертвы связано с низкой готовностью прощать и повышенным желанием мести.Этот вывод был воспроизведен в различных контекстах, включая размышления о Холокосте, конфликте в Северной Ирландии и израильско-палестинском конфликте.

ИСТОКИ РАЗУМА

Откуда взялось мышление жертвы? На индивидуальном уровне определенную роль играет множество различных факторов, в том числе реальная виктимизация в прошлом. Однако исследователи обнаружили, что тревожный стиль привязанности был особенно сильным предшественником тенденции к межличностной жертве.

Тревожно привязанные люди обычно зависят от одобрения и постоянного одобрения других. Они постоянно ищут поддержки, исходя из сомнений в своей социальной ценности. Это приводит к тому, что тревожно привязанные люди смотрят на других весьма неоднозначно.

С одной стороны, тревожно привязанные люди ожидают отторжения от других. С другой стороны, они чувствуют себя зависимыми от других, чтобы подтвердить свою самооценку и ценность. Что касается прямой связи между тревожной привязанностью и тенденцией к межличностной жертве, исследователи отмечают, что «с мотивационной точки зрения склонность к межличностной жертве, кажется, предлагает тревожно привязанным людям эффективную основу для построения своих небезопасных отношений с другими, которые включает в себя привлечение их внимания, сострадания и оценки, и в то же время переживание тяжелых негативных чувств и их выражение в своих отношениях.”

На групповом уровне Габай и ее коллеги указывают на потенциальную роль процессов социализации в развитии коллективной виктимности. Они отмечают, что убеждениям жертвы, как и любому другому человеческому убеждению, можно научиться (см. Здесь и здесь). Через множество различных каналов, таких как образование, телепрограммы и социальные сети в Интернете, члены группы могут узнать, что жертва может быть использована как силовая игра и что агрессивность может быть законной и справедливой, если пострадала одна сторона.Люди могут узнать, что усвоение менталитета жертвы может дать им власть над другими и защитить их от любых последствий онлайн-моббинга и стыда, которые они могут навязывать членам воспринимаемой чужой группы.

ОТ ПОБЕДЫ К РОСТУ

По правде говоря, в настоящее время мы живем в культуре, где многие политические и культурные группы и отдельные лица подчеркивают свою идентичность жертвы и соревнуются в «Олимпийских играх жертв». Чарльз Сайкс, автор книги «Нация жертв: распад американского характера» , , отметил, что это частично проистекает из права групп и отдельных лиц на счастье и самореализацию.Опираясь на работу Сайкса, Габай и ее коллеги отмечают: «Когда это чувство права сочетается с высокой индивидуальной склонностью к межличностной жертве, борьба за социальные перемены с большей вероятностью примет агрессивную, унизительную и снисходительную форму».

Но вот в чем дело: если процессы социализации могут привить людям мышление жертвы, то наверняка те же самые процессы могут привить людям установку на личностный рост. Что, если бы мы все узнали в молодом возрасте, что наши травмы не должны определять нас? Что возможно пережить травму и что жертва не является основой нашей идентичности? Что из травмы можно вырасти , из стать лучше, использовать опыт, полученный в нашей жизни, для работы, чтобы вселить надежду и возможности другим, находящимся в подобной ситуации? Что, если бы мы все узнали, что можно иметь здоровую гордость за свою группу, не испытывая ненависти извне? Что, если вы ожидаете доброты от других, стоит быть добрым и самому? Что никто не имеет права ни на что, но все мы достойны того, чтобы к нам относились как к людям?

Это был бы настоящий сдвиг парадигмы, но он соответствовал бы последним социальным наукам, которые ясно показывают, что постоянное мышление жертвы приводит нас к тому, чтобы смотреть на мир в розовых очках.С помощью прозрачной линзы мы могли бы увидеть, что не все в нашей чужой группе злые, и не все в нашей внутренней группе — святые. Мы все люди, у которых одни и те же потребности: быть увиденным, услышанным и иметь значение.

Как можно яснее увидеть реальность — это важный шаг к долгосрочным изменениям, и я считаю, что одним из важных шагов на этом пути является отказ от постоянного мышления жертвы в пользу чего-то более продуктивного, конструктивного, обнадеживающего и поддающегося построению позитивных отношений с другими. .

Понимание комплекса жертвы

В клинической психологии «комплекс жертвы» или «менталитет жертвы» описывает личностную черту людей, которые считают, что они постоянно являются жертвами вредных действий других, даже когда им известно об обратном.

Большинство людей проходят через нормальные периоды простой жалости к себе — например, как часть процесса скорби. Однако эти эпизоды временны и незначительны по сравнению с постоянными чувствами беспомощности, пессимизма, вины, стыда, отчаяния и депрессии, которые поглощают жизни людей, страдающих комплексом жертвы.

К сожалению, нередки случаи, когда люди, ставшие жертвами физического насилия или манипулятивных отношений, становятся жертвами универсального менталитета жертвы.

Комплекс жертвы против комплекса мученика

Иногда ассоциируемый с термином «комплекс жертвы», «комплекс мученика» описывает личностные качества людей, которые на самом деле желают ощущать, что они постоянно становятся жертвой. Такие люди иногда ищут или даже поощряют собственную виктимизацию, чтобы удовлетворить психологическую потребность или оправдать себя, чтобы избежать личной ответственности.Лица, у которых диагностирован комплекс мученика, часто сознательно попадают в ситуации или отношения, которые, скорее всего, вызовут страдания.

Вне теологического контекста, который утверждает, что мученики преследуются в качестве наказания за их отказ отвергнуть религиозное учение или божество, люди с комплексом мученика стремятся страдать во имя любви или долга.

Комплекс мученика иногда ассоциируется с расстройством личности, называемым «мазохизм», которое описывает предпочтение и стремление к страданию.

Психологи часто наблюдают комплекс мученика у людей, вовлеченных в жестокие или созависимые отношения. Люди с комплексом мученика, подпитанные кажущимся им несчастьем, часто отвергают советы или предложения о помощи.

Общие черты лиц, страдающих комплексным заболеванием

Лица, у которых диагностирован комплекс жертвы, склонны останавливаться на каждой травме, кризисе или болезни, которые они когда-либо испытывали, особенно на тех, которые произошли в их детстве. Часто ища технику выживания, они пришли к выводу, что общество просто «приготовило для них это».В этом смысле они пассивно подчиняются своей неизбежной «судьбе» как постоянные жертвы как способ справиться с проблемами, которые могут варьироваться от трагических до тривиальных.

Некоторые общие черты людей с комплексом жертвы включают:

• Они отказываются брать на себя ответственность за решение своих проблем.
• Они никогда не берут на себя вину за свои проблемы.
• Они всегда находят причины, по которым предложенные решения не работают.
• Они злятся, никогда не прощают и просто не могут «двигаться дальше».”
• Они редко бывают напористыми и им трудно выражать свои потребности.
• Они считают, что все «хотят их получить», и поэтому никому не доверяют.
• Они негативны и пессимистичны, всегда ищут плохое даже в хорошем.
• Они часто очень критично относятся к другим и редко поддерживают длительные дружеские отношения.

По мнению психологов, люди, страдающие комплексом жертвы, используют убеждения «безопаснее бежать, чем бороться» как метод совладания с жизнью и присущих ей трудностей или полного их избегания.

Как отмечает известный бихевиорист, писатель и спикер Стив Мараболи, «мышление жертвы ослабляет человеческий потенциал. Не принимая на себя личную ответственность за наши обстоятельства, мы значительно уменьшаем нашу способность изменить их ».

Комплекс жертвы в отношениях

В отношениях партнер с комплексом жертвы может вызвать крайний эмоциональный хаос. «Жертва» может постоянно просить своего партнера о помощи, только чтобы отвергать их предложения или даже находить способы саботировать их.В некоторых случаях «жертва» на самом деле ошибочно критикует своего партнера за то, что он не помогает, или даже обвиняет его в попытке ухудшить свою ситуацию.

В результате этого разочаровывающего цикла жертвы становятся экспертами в манипулировании или запугивании своих партнеров, заставляя их делать изнуряющие попытки оказания помощи, начиная от финансовой поддержки и заканчивая принятием на себя полной ответственности за свою жизнь. Из-за этого хулиганы, ищущие кого-то, чем можно воспользоваться, часто ищут в партнерах людей с комплексом жертвы.

Вероятно, наиболее подверженные длительному ущербу от этих отношений партнеры, чья жалость к жертве превосходит сочувствие и превращается в сочувствие. В некоторых случаях опасность ошибочного сочувствия может положить конец и без того непрочным отношениям.

Когда жертвы встречают спасителей

Наряду с привлечением хулиганов, которые стремятся доминировать над ними, люди с комплексом жертвы часто находят партнеров, у которых есть «комплекс спасителя», и стремятся «исправить» их.

По мнению психологов, люди с комплексом спасителя или «мессии» испытывают всепоглощающую потребность спасать других людей. Часто жертвуя собственными потребностями и благополучием, они ищут людей, которым, по их мнению, отчаянно нужна их помощь, и привязываются к ним.

Полагая, что они делают «благородное дело», пытаясь «спасти» людей, ничего не прося взамен, спасители часто считают себя лучше, чем все остальные.

В то время как партнер-спаситель уверен, что может помочь им, партнеры-жертвы также уверены, что не могут.Что еще хуже, партнеры-жертвы с комплексом мученика — счастливые в своих страданиях — не остановятся ни перед чем, чтобы убедиться, что они потерпят неудачу.

Независимо от того, чисты ли мотивы спасителя в помощи или нет, их действия могут быть вредными. Ошибочно полагая, что их партнер-спаситель «сделает их целыми», партнер-жертва не чувствует необходимости брать на себя ответственность за свои собственные действия и никогда не развивает внутреннюю мотивацию для этого. Для жертвы любые положительные изменения будут временными, а отрицательные — постоянными и потенциально разрушительными.

Где искать совет

Все состояния, обсуждаемые в этой статье, являются настоящими расстройствами психического здоровья. Как и в случае медицинских проблем, консультации по вопросам психических расстройств и потенциально опасных отношений следует запрашивать только у сертифицированных специалистов в области психического здоровья.

В Соединенных Штатах зарегистрированные профессиональные психологи сертифицированы Американским советом профессиональной психологии (ABPA).

Списки сертифицированных психологов или психиатров в вашем районе обычно можно получить в вашем государственном или местном агентстве здравоохранения.Кроме того, ваш лечащий врач может спросить, не считаете ли вы, что вам нужно поговорить с кем-нибудь по поводу вашего психического здоровья.

Источники

• Эндрюс, Андреа LPC NCC, «Идентификация жертвы». Психология сегодня , https://www.psychologytoday.com/us/blog/traversing-the-inner-terrain/201102/the-victim-identity.
• Редактор, Психология потока. «Комплексная психология Мессии». Grimag , 11 февраля 2014 г., https: // flowpsychology.com / мессия-комплекс-психология /.
• Селигман, Дэвид Б. «Мазохизм». Австралазийский философский журнал, т. 48, № 1, май 1970 г., стр. 67-75.
• Джонсон, Пол Э. «Эмоциональное здоровье духовенства». Журнал религии и здоровья, т. 9, вып. 1, январь 1970 г., стр. 50-50,
• Braiker, Harriet B., Кто вам дергает за ниточки? Как разорвать цикл манипуляций, McGraw-Hill, 2004.
• Акино, К., «Доминирование межличностного поведения и предполагаемая виктимизация в группах: доказательства криволинейных отношений», Journal of Management, vol. 28, вып. 1, февраль 2002 г., стр. 69-87

Почему люди обвиняют жертву?

Обвинение жертвы — это явление, при котором жертвы преступлений или трагедий привлекаются к ответственности за то, что с ними произошло. Обвинение жертв позволяет людям поверить в то, что с ними никогда не случится подобных событий. Известно, что обвинение жертвы имеет место в случаях изнасилования и сексуального посягательства, когда жертву преступления часто обвиняют в том, что она спровоцировала нападение из-за ее одежды или поведения.

Хорошо известный пример обвинения жертвы

В 2003 году 14-летняя девочка по имени Элизабет Смарт была похищена из ее спальни в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, под угрозой ножа. Следующие девять месяцев она провела в плену у похитителей Брайана Митчелла и Ванды Барзи. После того, как ее спасение и подробности ее пребывания в плену стали достоянием общественности, многие люди задавались вопросом, почему она не пыталась сбежать или раскрыть свою личность.

К сожалению, подобные вопросы не редкость, когда люди слышат об ужасном событии.Почему после такого ужасного преступления так много людей, кажется, «винят жертву» в своих обстоятельствах?

Когда в новостях появляются сообщения об изнасиловании женщины, многие вопросы касаются того, что было одето или что делали жертвы, что могло «спровоцировать» нападение. Когда людей грабят, другие часто задаются вопросом, что жертвы делали так поздно ночью или почему они не приняли дополнительных мер, чтобы защитить себя от преступления.

Почему люди склонны обвинять жертв

Так что же стоит за этой тенденцией обвинять жертву?

Наши авторства внесены вклад

Одно психологическое явление, которое способствует этой тенденции возлагать вину на жертву, известно как фундаментальная ошибка атрибуции.

Эта предвзятость включает приписывание поведения других людей внутренним личным характеристикам при игнорировании внешних сил и переменных, которые также могли сыграть свою роль.

Например, когда одноклассник проваливает тест, вы, вероятно, объясняете его поведение множеством внутренних характеристик. Вы можете подумать, что другой ученик недостаточно усердно учился, недостаточно умен или просто ленив.

Однако, если бы и не прошли тест, в чем бы вы обвиняли свою низкую производительность? Во многих случаях люди винят в своих ошибках внешние источники.Вы можете возразить, что в комнате слишком жарко и вы не можете сосредоточиться, или что учитель неправильно оценил тест или включил слишком много вопросов с трюками.

Взгляд в прошлое — 20/20

Еще одна проблема, которая способствует нашей склонности обвинять жертву, известна как предвзятость ретроспективного взгляда.

• Когда мы смотрим на событие, которое произошло в прошлом, у нас есть тенденция полагать, что мы должны были видеть признаки и предсказывать результат.
• Этот ретроспективный взгляд заставляет думать, что жертвы преступления, несчастного случая или другой формы несчастья должны были быть в состоянии предсказать и предотвратить любую проблему, которая могла случиться с ними.

И это не просто то, что происходит, когда мы смотрим на такие вещи, как изнасилование или нападение. Когда кто-то заболевает, люди часто пытаются винить прошлое поведение за текущее состояние здоровья человека.

Рак? Им следовало бросить курить. Болезнь сердца? Что ж, думаю, им следовало больше тренироваться. Пищевое отравление? Должен был знать лучше, чем есть в этом новом ресторане .

Такие случаи обвинения, кажется, предполагают, что люди должны были просто знать или ожидать, что такие вещи произойдут, учитывая их поведение, хотя на самом деле не было никакого способа предсказать результат.

Нам нравится верить, что жизнь справедлива, когда это не так

Наша склонность обвинять жертву также частично проистекает из нашей потребности верить, что мир является справедливым и справедливым местом. Когда с другим человеком случается что-то плохое, мы часто думаем, что он, должно быть, что-то сделал, чтобы заслужить такую ​​участь. Социальные психологи называют эту тенденцию феноменом справедливого мира.

Почему мы чувствуем необходимость верить в то, что мир справедлив и что люди получают то, что заслуживают?

Потому что, если мы думаем, что мир несправедлив, тогда становится более очевидным, что любой может стать жертвой трагедии.Да, даже вы, ваши друзья, ваша семья и другие ваши близкие. Какими бы осторожными и сознательными вы ни были, с хорошими людьми могут случиться и случаются плохие вещи.

Но веря в то, что мир справедлив, веря в то, что люди заслуживают того, что они получают, и обвиняя жертву, люди могут защитить свою иллюзию о том, что такие ужасные вещи никогда не могут случиться с ними.

Слово Verywell

Но плохие вещи могут и, вероятно, случатся с вами в какой-то момент вашей жизни.Поэтому в следующий раз, когда вы обнаружите, что задаетесь вопросом, что сделал кто-то другой, чтобы навлечь на себя несчастье, уделите время размышлениям о психологических приписаниях и предубеждениях, которые влияют на ваше суждение. Вместо того, чтобы обвинять жертву, попробуйте поставить себя на место этого человека и, возможно, вместо этого проявите немного сочувствия.

Психология обвинения жертв — The Atlantic

«По моему опыту, работая с большим количеством жертв и людей вокруг них, люди обвиняют жертв, чтобы они могли продолжать чувствовать себя в безопасности», — объясняет Гилин.«Я думаю, это помогает им чувствовать, что с ними никогда не случится ничего плохого. Они могут продолжать чувствовать себя в безопасности. Несомненно, была какая-то причина, по которой ребенок соседа подвергся нападению, и этого никогда не случится с их ребенком , потому что этот другой родитель, должно быть, делал что-то не так ».

Хэмби добавляет, что даже самые благонамеренные люди иногда способствуют обвинению жертв, например, терапевты, работающие в программах профилактики, где женщинам дают рекомендации о том, как быть осторожными и не стать жертвой преступления.

«Самый безопасный способ — никогда не выходить из дома, потому что в этом случае вероятность стать жертвой значительно снижается», — говорит она. «Я не думаю, что люди хорошо постарались, продумывая это и пытаясь сказать, каковы пределы ответственности людей за избежание преступлений».

Лаура Ниеми, доцент кафедры психологии Гарвардского университета, и Лиана Янг, профессор психологии Бостонского колледжа, проводят исследования, которые, как они надеются, направят внимание на феномен обвинения жертв в прямом эфире.Этим летом они опубликовали свои выводы в бюллетене Personality and Social Psychology Bulletin .

Их исследование, в котором приняли участие 994 участника и четыре отдельных исследования, привело к нескольким важным выводам. Во-первых, они отметили, что моральные ценности играют большую роль в определении вероятности того, что кто-то будет обвинять жертву в поведении, например, оценивая жертву как «зараженную», а не «раненую», и, таким образом, стигматизируя этого человека за то, что он был жертва преступления.Ниеми и Янг определили два основных набора моральных ценностей: обязательные ценности и индивидуализирующие ценности. В то время как у всех есть сочетание двух, люди, которые демонстрируют более сильные связывающие ценности, склонны защищать группу или интересы команды в целом, тогда как люди, которые демонстрируют более сильные индивидуализирующие ценности, больше сосредоточены на справедливости и предотвращении вреда отдельному человеку.

Ниеми объясняет, что более высокая поддержка обязательных ценностей надежно предсказывала стигматизирующее отношение к жертвам — в контексте как сексуальных, так и несексуальных преступлений.Люди, которые выступали за обязательные ценности, с большей вероятностью считали жертву заслуживающей порицания, в то время как люди, которые предпочитали индивидуализированные ценности, с большей вероятностью относились к жертвам с сочувствием.

В другом исследовании Ниеми и Янг представили участникам виньетки, описывающие гипотетические преступления, такие как: «Дэн подошел к Лизе на вечеринке. Дэн дал Лизе выпить с рогипнолом. Позже той ночью Дэн напал на Лизу. Затем участников спросили, что можно было изменить в событиях, чтобы добиться другого результата.

Неудивительно, что участники, показавшие более сильные связывающие ценности, с большей вероятностью возлагали ответственность за преступление на жертву или предлагали действия, которые жертва могла предпринять, чтобы изменить результат. Люди, которые демонстрировали более сильные индивидуализирующие ценности, как правило, поступали наоборот. Но когда исследователи изменили язык виньеток, они обнаружили кое-что интересное.

Исследователи идентифицируют новую личностную конструкцию, описывающую тенденцию видеть себя жертвой

Была определена новая личностная конструкция, которая описывает людей, которые постоянно считают себя жертвами межличностных конфликтов.Исследование было опубликовано в Личности и индивидуальных различиях.

Авторы исследования Рахав Габай и его команда описывают, как социальный мир насыщается межличностными нарушениями, которые часто неприятны и кажутся необоснованными, например, когда их прерывают во время разговора. В то время как некоторые люди могут легко отмахнуться от этих моментов обиды, другие склонны думать о них и постоянно изображать себя жертвой. Авторы представляют это ощущение себя жертвой как новую личностную конструкцию, которая влияет на то, как люди воспринимают окружающий мир.

Исследователи называют это тенденцией к межличностной жертве (TIV), которую они определяют как «постоянное ощущение себя жертвой, которое распространяется на многие виды отношений».

Проведя серию из восьми исследований среди взрослых израильтян, Габай и его коллеги стремились проверить обоснованность конструкции TIV и изучить поведенческие, когнитивные и эмоциональные последствия такой черты личности.

Первые три исследования установили, что TIV является последовательной и стабильной чертой, которая включает четыре измерения: моральный элитарность, отсутствие сочувствия, потребность в признании и размышления.Последующее исследование также показало, что эта склонность к жертвам связана с тревожной привязанностью — стилем привязанности, характеризующимся чувством незащищенности в отношениях, — предполагая, что черта личности может быть основана на ранних отношениях с опекунами.

Затем два исследования предложили понимание когнитивного профиля людей с TIV. В исследованиях участники рассматривали сценарии, в которых другой человек неприятно обращался с ними — либо испытуемые читали виньетку, описывающую партнера, дающего им плохую обратную связь (Исследование 3), либо предлагали испытуемым играть в игру, которая закончилась тем, что их противник взял на себя большую долю выигрыши (Исследование 4).Интересно, что два исследования показали, что те, кто набрал более высокие баллы по методу TIV, с большей вероятностью желали отомстить человеку, который их обидел.

В исследовании 4 это желание мести также трансформировалось в поведение — люди с высоким уровнем TIV с большей вероятностью забрали деньги у своего оппонента, когда им была предоставлена ​​возможность, несмотря на то, что им говорили, что это решение не увеличит их собственный выигрыш. Участники с высоким уровнем TIV также сообщили, что испытывают более сильные отрицательные эмоции и имеют большее право на аморальное поведение.Анализ посредничества позволил понять, как разворачивается этот процесс мести. «Чем выше TIV участников, тем больше они испытывают негативных эмоций и считают себя вправе вести себя аморально. Однако только переживание отрицательных эмоций предсказывало поведенческую месть », — сообщают авторы.

Габай и его коллеги заявляют, что их исследования показывают, что склонность к межличностным жертвам является стабильной личностной чертой, связанной с определенными поведенческими, когнитивными и эмоциональными характеристиками.«Глубоко укоренившаяся в отношениях с основными опекунами, — описывают исследователи, — эта тенденция влияет на то, как люди чувствуют, думают и ведут себя в том, что они воспринимают как болезненные ситуации на протяжении всей своей жизни».

Исследователи предполагают, что TIV как конструкция предлагает основу для понимания того, как интерпретация человеком социальных проступков может влиять на чувство жертвы и вести к поведению мести. Эти идеи могут использоваться в терапевтических практиках для лечения таких когнитивных искажений.

Авторы предполагают, что для будущих исследований было бы особенно интересно изучить, что происходит, когда люди с высоким уровнем TIV занимают руководящие должности. Исследователи задаются вопросом, могут ли лидеры с этой стойкой тенденцией видеть себя жертвой более склонны вести себя «мстительно».

Авторы исследования «Склонность к межличностным жертвам: конструкция личности и ее последствия» — это Рахав Габай, Боаз Хамейри, Тэмми Рубель-Лифшиц и Ари Надлер.